"Типы прошлого" - читать интересную книгу автора (Маркевич Болеслав Михайлович)

X

Я разбудилъ его въ восемь часовъ. Мы одѣлись и вышли пить чай въ кабинетъ.

Черезъ четверть часа человѣкъ мой доложилъ, что пріѣхали двое какихъ-то господъ и спрашиваютъ г. Кемскаго.

— Проси.

Вошелъ г. Секваторовъ и съ нимъ бѣлокурый офицеръ, съ германскимъ типомъ лица, однополчанинъ Звѣницына.

На устахъ перваго блуждала самая пріятная улыбка, между тѣмъ какъ вся остальная особа его изображала собою офиціальность, достойную Липпе-Детмольдскаго каммергера.

— Позвольте себя представить, молвилъ онъ, Кемскому, расшаркиваясь:- Секкаторовъ. Et monsieur est le comte de Rabenhorst, указалъ онъ на товарища.

Кемскій вѣжливо поклонился и попросилъ ихъ сѣсть.

— Чему я обязанъ чести васъ видѣть, господа? спросилъ онъ, какъ слѣдуетъ.

Г. Секкаторовъ откашлянулъ. Легкій румянецъ заигралъ на лицѣ молодаго офицера.

— Прежде чѣмъ отвѣтствовать на вашъ вёпрёсъ, началъ Секкаторовъ, — мнѣ необходимо знать на-апередъ, въ какой мѣрѣ… считаете вы возможнымъ… дозволить намъ объясниться въ присутствіи господина ***…

Онъ указалъ на меня.

— Я васъ прошу объ этомъ, отвѣчалъ Кемскій.

— Господинъ *** долженъ быть увѣренъ, надѣюсь…. увѣренъ въ моемъ давнишнемъ уваженіи, продолжалъ Секкаторовъ, — но вы донимаете, дёлгъ мой…. я долженъ былъ предварительно освѣдомиться…. потому что… вы понимаете, моя обязанность…

— Совершенно понимаю, сказалъ я, — и вы напрасно извиняетесь.

— Итакъ?… обратился къ нему Кемскій.

— Итакъ, подхватилъ на лету Секкаторовъ, — графъ Рабенгорстъ и я уполномочены войти съ вами въ нѣкоторыя объясненія по порученію господина штабъ-ротмистра Звѣницына.

— Въ чемъ же должны состоять эти объясненія?

Офицеръ посмотрѣлъ на Секкаторова. Секкаторовъ снова кашлянулъ.

— Я долженъ васъ заранѣе предупредить, что наше порученіе имѣетъ двоякое содержаніе. Оно содержитъ въ себѣ, такъ-сказать, два вида, поправился онъ;- то-есть, оно какъ бы подраздѣляется на два различныя порученія, счелъ онъ еще нужнымъ прибавить.

— Прекрасно-съ, такъ не угодно-ли вамъ будетъ передать мнѣ и тотъ, и другой видъ, сказалъ, закусывая губы, Кемскій. Его видимо разбиралъ смѣхъ.

— Первое порученіе, началъ г. Секкаторовъ, — заключаетъ въ себѣ, можетъ-быть, менѣе важности, хотя и оно можетъ быть почитаемо въ нѣкоторой степени достойнымъ вниманія. Оно относится болѣе въ слышанному, то-есть въ дошедшимъ до господина Звѣницына слухамъ о томъ, что вы якобы отзываетесь о немъ, господинѣ Звѣницынѣ, самымъ непріятнымъ для него, и… можно даже сказать, не-е… неблаговиднымъ… образомъ. И потому довѣритель нашъ, господинъ Звѣницынъ, желалъ бы знать, въ какой мѣрѣ… и на сколько эти слухи основательны… и имѣютъ, такъ-сказать, основаніе быть… leur raison d'être, однимъ словомъ?

— На это я вамъ могу сказать, отвѣчалъ Кемскій, — что я четвертый день въ Москвѣ, третьяго дня увидѣлъ господина Звѣницына въ первый разъ отъ роду; кромѣ его, — онъ указалъ на меня, — и еще одного семейства, никого здѣсь не знаю, и потому отзываться о господинѣ Звѣницинѣ неблаговиднымъ образомъ не представляется для меня даже никакой физической возможности.

— Нашему довѣрителю, отозвался Секкаторовъ, — переданы были однако такія слова, которыя…

— Какія слова?

— Я полагаю, замѣтилъ на это графъ Рабенгорстъ, — что ихъ лучше не повторять, тѣмъ болѣе что…

— Я и не повторю ихъ, графъ, не повторю, успокоительно прервалъ его опытный товарищъ; — я ограничусь однимъ общимъ… такъ-сказать, общею характеристикой. Слова эти, продолжалъ онъ, — заключаютъ въ себѣ угрозы… относительно господина Звѣницына.

— Если вы мнѣ позволите вамъ замѣтить, сказалъ я, — угроза не есть отзывъ, во-первыхъ, а во-вторыхъ, весьма желательно было бы знать, отъ кого слышалъ господинъ Звѣницынъ объ угрозахъ выраженныхъ относительно его Кемскимъ?

— Мы не уполномочены назвать это лицо, съ уклончивою улыбкой отвѣчалъ г. Секкаторовъ.

— Очень хорошо-съ; но вы не откажетесь, надѣюсь, отвѣчать намъ на слѣдующій вопросъ: выражалъ-ли эти угрозы Кемскій тому самому лицу, которое сообщило о нихъ господину Звѣницыну?

— Нѣтъ, сказалъ прямо Рабенгорстъ.

— Такъ откуда можетъ знать это лицо, что Кемскій угрожалъ господину Звѣницыну?

— Это дошло до него случайно, не безъ нѣкотораго замѣшательства отмолвилъ Секкаторовъ.

— Что значитъ дошло? Передано ему какимъ-нибудь еще другимъ лицомъ?

Графъ покачалъ отрицательно головой.

— Такъ, значитъ, слышано имъ самимъ?

— Случайно, повторилъ г. Секкаторовъ.

— То-есть, подслушано?

Г. Секкаторовъ не отвѣчалъ. Офицеръ опустилъ глаза, и живая краска покрыла его честное молодое лицо.

— Мнѣ остается теперь спросить васъ, продолжалъ я, — можете-ли вы сослаться на то лицо, которому Кемскій выражалъ относительно господина Звѣницына тѣ угрозы, какъ вы изволили выразиться, которыя были подслушаны извѣстнымъ вамъ лицомъ?

Графъ Рабенгорстъ съ легкою улыбкой взглянулъ на Секкаторова, потомъ на меня.

Секкаторовъ, нахмурившись, посмотрѣлъ сначала на меня, потомъ на графа.

Прошло нѣсколько минутъ молчанія.

— Нѣтъ, мы не можемъ сослаться на это лицо, рѣшилъ наконецъ г. Секкаторовъ.

— Такъ въ такомъ случаѣ, сказалъ я, — когда вы не можете назвать ни то лицо, которое передало господину Звѣницыну слова Кемскаго, ни то, кому они были сказаны имъ, то не въ правѣ требовать отъ Кемскаго никакого дальнѣйшаго объясненія. Безыменныя сплетни то же что безыменныя письма, на нихъ отвѣта быть не можетъ.

— Однакоже… возразилъ г. Секваторовъ.

— Я вамъ сказалъ все, что могъ сказать, молвилъ Кемскій, — и затѣмъ буду имѣть честь покорно просить васъ перейти ко второму виду вашего порученія.

Графъ Рабенгорстъ взглянулъ на него одобрительно. Онъ чувствовалъ себя, видимо, въ неловкомъ положеніи до этихъ поръ.

Г. Секкаторовъ пребывалъ между тѣмъ въ молчаніи. По напряженію жилъ на его многодумномъ челѣ можно было догадаться, что въ немъ совершалась борьба. И, точно, обидно было уступить діалектикѣ адвоката противной стороны, когда ему стоило только брякнуть попросту, безъ затѣй, по родимымъ обычаямъ и преданіямъ: "да Звѣницыну сказалъ Вашневъ, что Кемскій говорилъ вамъ, что онъ Звѣницына изъ окна выкинетъ!…"

Но это значило ввести доморощеную красавицу-сплетню, во всей ея первобытной наготѣ, въ переговоры, поставленные имъ на такую европейскую ногу.

Европеецъ взялъ верхъ надъ человѣкомъ почвы. Онъ вздохнулъ, какъ бы вынужденно сознаваясь, что дѣйствительно выжатъ весь сокъ изъ переговоровъ "по первому виду".

— Въ такомъ случаѣ, сказалъ онъ наконецъ Кемскому, — вы мнѣ позволите имѣть честь приступить къ тому, что… что составляетъ, если позволено мнѣ будетъ такъ выразиться, существеннѣйшую часть и, какъ бы сказать, основной элементъ нашего порученія…

— Сдѣлайте милость, приступайте, сказалъ морякъ, котораго все это очень забавляло, повидимому.

— Полагаю, что мнѣ не нужно припоминать вамъ, продолжалъ протяжно ораторъ, — что вчерашняго числа, вечеромъ, находясь на балѣ въ Благородномъ Собраніи, вы имѣли встрѣчу съ довѣрителемъ нашимъ, г. Звѣницынымъ, и… вслѣдствіе… одного обстоятельства, или, лучше сказать, недоразумѣнія, причины котораго не…. не входятъ въ кругъ нашего порученія, вы, — г. Секкаторовъ перевелъ дыханіе, — въ разговорѣ съ штабъ-ротмистромъ Звѣницынымъ употребили такія выраженія, которыя могутъ быть охарактеризованы извѣстнымъ французскимъ выраженіемъ: des expressions peu parlementaires, однимъ словомъ, выраженія эти были такого…. рода, что г. Звѣницынъ вынужденъ былъ принять ихъ за личное себѣ оскорбленіе….

И онъ взглянулъ на меня при этомъ такъ, какъ еслибы говорилъ самымъ чистымъ русскимъ языкомъ: а посмотримъ, какъ вы вотъ отъ этой штуки отвернетесь!

— Я васъ попрошу, молвилъ Кемскій, — объяснить мнѣ, что именно въ моихъ словахъ показалось оскорбительнымъ г. Звѣницыну?

— Какъ же, помилуйте, съ нѣкоторою ироніей отвѣчалъ г. Секкаторовъ: — вѣдь вы при свидѣтеляхъ, въ присутствіи дамы…. такъ-сказать торжественно, провозгласили, что не признаете его правъ….

— На мазурку? совершенно справедливо, — подтвердилъ Кемскій, — и повторяю вамъ сегодня, что сказалъ ему вчера. Право танцовать съ тѣмъ или другимъ я признаю только за дамой, и это въ самомъ широкомъ объемѣ. И потому, еслибы сама дама не выразила желанія танцовать съ господиномъ Звѣницынымъ, а не со мной, я бы ни за что не уступилъ ея.

— За нимъ было однако старшинство, возразилъ графъ.

— Въ образованномъ обществѣ существуютъ однако извѣстные за-акёны, пропустилъ въ свою очередь г. Секкаторовъ.

— И вы хотите дать мнѣ почувствовать, что я съ ними не знакомъ! Можетъ-быть, отвѣчалъ добродушно Кемскій;- я пошелъ въ море прямо со школьной скамьи и свѣта не знаю, признаюсь въ этомъ безъ стыда. А потому очень можетъ быть, что то, что вамъ кажется чернымъ, кажется мнѣ бѣлымъ и наоборотъ.

Г. Секкаторовъ нѣсколько сконфузился.

— Я никогда не позволилъ бы себѣ сдѣлать вамъ та-акёго замѣчанія, заговорилъ онъ, и…. конечно, могутъ быть различные взгляды и. такъ сказать, воззрѣнія…. Но вы согласитесь, главное: это манера, тонъ. Главное тёнъ, съ которымъ вы въ этомъ обстоятельствѣ относились къ штабъ-ротмистру Звѣницыну….

— Это дѣло другое, сказалъ Кемскій и задумался. — Вспоминая въ подробности все, что было вчера, сказалъ онъ по нѣкоторомъ молчаніи, — я скажу вамъ по чистой совѣсти: я былъ золъ на г. Звѣницына, но оскорбить его мнѣ рѣшительно въ голову не приходило.

— Но тёнъ вашъ, вы такъ громко выражались! повторилъ Секкаторовъ.

— Еслибъ я, встрѣтясь съ непріятельскимъ кораблемъ, открылъ по немъ пальбу, я бы заговорилъ съ нимъ еще громче, чѣмъ съ г. Звѣницынымъ, но значило-ли бы это. что я оскорбляю его? нетерпѣливо отвѣтилъ ему морякъ.

И Рабенгорстъ и я не могли оба не усмѣхнуться при этомъ неожиданномъ сравненіи.

Г. Секкаторовъ въ первую минуту не нашелъ отвѣта.

— Но, продолжалъ Кемскій, — если слова мои или громкій голосъ, какъ выражаетесь вы_; показались оскорбительными г. Звѣницыну, я васъ буду просить передать ему мое искреннее сожалѣніе, что я подалъ этому поводъ.

Г. Секкаторовъ тотчасъ же улыбнулся и подарилъ меня искоса торжествующимъ взглядомъ.

— Сколько я могъ уразумѣть изъ того, что вамъ угодно было сообщить, обратился онъ съ Кемскому, уже нѣсколько свысока, вы выразили ту идею, что сожалѣете о томъ, что произошло между вами и г. штабъ-ротмистромъ Звѣницынымъ?

— Да. Такъ что же?

— Я желалъ бы, извините меня, окончательно уяснить себѣ вашу мысль. Можемъ-ли мы понимать это такъ, то-есть такимъ образомъ, что вы согласны будетъ облечь это…. это сожалѣніе въ…. приличную фёрму?

— Что значитъ: въ приличную форму? спросилъ Кемскій.

— Я хотѣлъ сказать, то-есть…. это значитъ: угодно-ли вамъ будетъ дать вашимъ словамъ, такъ сказать, офиціальный видъ?…

— Я только что просилъ графа и васъ передать г. Звѣницыну все то, что вы слышали отъ меня.

— Слова ваши будутъ, разумѣется, свято переданы нашему довѣрителю, но я полагаю, что этого недостаточно для его удовлетворенія, возразилъ не безъ нѣкотораго шипѣнія г. Секкаторовъ.

— Что же вамъ еще угодно? спросилъ Кемскій.

И темныя брови его сдвинулись.

— Я полагаю…. что письменное доказательство….

— Письменное доказательство! Развѣ вамъ мало моихъ словъ?

— Конечно, я не спорю, ваши слова…. но вы понимаете, что мой дёлгъ…. въ этомъ случаѣ необходимо…. des excuses écrites….

— Вы ихъ никогда не получите! воскликнулъ морякъ.

— Однако весьма странно, началъ было г. Секкаторовъ.

Я остановилъ его.

— Позвольте васъ спросить, графъ, обратился я въ Рабенгорсту, — требованіе, выраженное сейчасъ товарищемъ вашимъ, есть-ли это послѣднее слово г. Звѣницына?

Рабенгорстъ отвѣчалъ по нѣкоторомъ размышленіи:

— Звѣницынъ дѣйствительно говорилъ намъ, что письмо отъ г. Кемскаго было бы лучшимъ средствомъ превратить всякіе толки по поводу вчерашняго происшествія. Но я не могу также взять на себя утверждать, чтобъ это было выражено имъ какъ его ультиматумъ.

— Я понимаю это иначе! объявилъ г. Секваторовъ.

Мнѣ кажется, возразилъ ему на это графъ, — что въ нашемъ положеніи мы не имѣемъ права бытъ различныхъ мнѣній. И потому, если г. Кемскій затрудняется дать намъ письмо къ Звѣницыну, намъ ничего не остается, какъ ѣхать за новыми инструкціями.

— Вы можете передать слѣдующее г. Звѣницыну, сказалъ ему Кемскій. — Одно изъ двухъ. Или онъ желаетъ покончить со мной миролюбиво, и въ этомъ случаѣ совершенно достаточно того, что мной отвѣчено вамъ, — или онъ пылаетъ желаніемъ выйти со мной на барьеръ и ищетъ только приличнаго предлога. Такъ для этого не нужно со мной никакихъ офиціальностей, требованія письменныхъ документовъ и тому подобныхъ уловокъ, которыя, извините за выраженіе, просто претятъ моему характеру. Въ этомъ послѣднемъ случаѣ я васъ буду просить отнестись уже прямо къ ***,- онъ указалъ на меня, — который, надѣюсь, не откажется быть моимъ секундантомъ.

Рабенгорстъ взглянулъ на Секкаторова. Оба встали.

— Такъ, если позволите, мы съ вами теперь простимся, а черезъ часъ, много полтора, надѣюсь, привеземъ вамъ отъ Звѣницына отвѣтъ, промолвилъ графъ раскланиваясь.

— Вы меня, можетъ-быть, уже не застанете здѣсь въ это время, сказалъ Кемскій. — Но я оставляю полную довѣренность *** и заранѣе согласенъ на все, что вами будетъ съ нимъ покончено.

Г. Секкаторовъ готовился возражать на это заявленіе, но Рабенгорстъ взялъ каску, поклонился еще разъ и вышелъ.

Съ крайнимъ неудовольствіемъ, повидимому, послѣдовалъ его примѣру златоустный г. Секкаторовъ. Угрюмый взглядъ, кинутый имъ вслѣдъ товарищу, казалось, говорилъ: "эхъ ты, Нѣмецъ-простота! Вѣдь эдакимъ манеромъ не съ чѣмъ будетъ, пожалуй, въ Англійскій клубъ пріѣхать!" Въ виду такой консидераціи человѣкъ почвы уже рѣшительно бралъ верхъ надъ Европейцемъ.