"Киносъёмки" - читать интересную книгу автора (Мазова Наталия)

Эпилог

В ноябре работа над фильмом была полностью завершена. В декабре Стэнли и Ариэль представили фильм на рассмотрение трех основных каналов общеземного вещания, которые, как и предсказывал Нелдор, насмерть переругались из-за него. В конце концов "Гэлакси програм" объявила фильм "совместным с Гранасией" и вцепилась в него руками и ногами. Еще месяц ушел на всяческие согласования, и вот "Гэлакси програм" наконец объявила, что 22 февраля 2124 года начинает премьерный показ нового фильма "Властелин Колец". Вся Оза замерла в напряженном ожидании: интересно, какую гадость нам покажут на этот раз?

Ариэль давно уже не была Королевой. В августе на Гранасии был 105-ый Межпланетный конкурс красоты, на котором корона перешла к очаровательной Эйане-Лоик с Елены. Впрочем, за всю историю этого конкурса это был первый раз, когда гостиницу экс-Королевы штурмовали едва ли не с большим усердием, чем ту, где остановилась победительница.

Однако все «киносъемочные» друзья Ариэль — от Нелдора до Хелл по-прежнему звали ее "прекрасная Королева", и Ариэль поняла, что после фильма ей уже до конца своих дней не отвертеться от этого титула.

И вот 22 февраля, в день показа первой серии, Ариэль решила устроить «презентацию» — а если выражаться по-простому, просто собрать на вилле «Нарцисс» своих лучших друзей из Средиземья и как следует отметить это событие. Аська, правда, поначалу была против:

— Не забывай, дочка, что двадцать второе — день рождения Наталии.

— Ну и что? — тряхнула волосами Ариэль. — Разве она его когда-нибудь отмечает? А тут как раз отметит — с нами.

Аська, как всегда в таких случаях, не нашла, что ответить, и Ариэль начала обзванивать членов "партии серых", а также еще кое-кого…

Утром торжественного дня флаеры опускались на Кровавую Скалу один за другим. Розамунд Шелл и Димка Невзоров прибыли вместе. Таллэ с радостью обнаружила среди гостей Гилморна, зато Мелли не слишком восхитилась, увидев Келли Оролима. Ариэль и Аська встречали гостей на широкой, плавно закругляющейся лестнице, ведущей сразу на второй этаж. И странно было думать, что вот эта невысокая смуглая женщина с роскошной черной косой вокруг головы и есть мать Королевы. Скорее уж она походила на старшую сестру Ариэль, да и то не родную.

После того, как Ариэль перезнакомила Аську со всеми, начался оживленный обмен новостями.

— Ну, как ты там, Ариэль? Как жизнь?

— А что жизнь? Шесть дней назад вернулась из первой экспедиции на «Зодиаке», но уже сейчас в Космоцентре проходу нет: "Ах, Коренева, 104-ая Королева, можно на вас поближе взглянуть?" Со страхом жду, что будет, когда они посмотрят фильм.

— А как с личной жизнью?

— Ну, с этим всегда было в порядке. Глядишь, весной уже буду называться Ариэль Лагран.

— Ой, а у нас такие новости! Мы теперь считаемся официальной оппозицией Раздолбаю и всей его кодле. Организовали в рамках «Рассвета» свою тусовку под названием "Лавровый листок" или "9+1". И знаешь, кто у нас главный предводитель команчей? Ни за что не догадаешься — Энгус!

— А Галина, — перебил Димка свою подругу. — по доброй воле ушла из Владычиц Лориэна. Оно вообще-то и понятно, после Коваленко ее никто всерьез не воспринимает. Но выбрать на ее место Фирюзу — это уж, знаете…

— А чем плохая Владычица? — удивилась Ариэль. — Умная, справедливая, красивая и вся по уши в Средиземье.

— Да, но она же узбечка! У нее типичная внешность королевы Идары!

— Ну, я думаю, что после Саурона Синеглазого система «Рассвет» вынесет даже харадскую Галадриэль! — рассмеялась Ариэль.

И в эту минуту откуда-то сверху раздался голос:

— О, я вижу, все уже в сборе! К вам можно?

— Конечно, можно, — весело откликнулась Ариэль. Все, кто стоял у лестницы, подняли головы вверх — и на минуту все разговоры стихли. Что Галька, что Фирюза, когда сама Натали Коваленко казалась лишь бледной копией той женщины, что медленно спускалась к ним по лестнице!

Если в облике Эндвэлла сочетались черты, делавшие его непохожим ни на гранасианца, ни на человека Озы, то Наталию Эрратос любой из этих двух народов, наоборот, с готовностью назвал бы своей дочерью. И даже не красота притягивала к ней все взоры — та же Ариэль или Розамунд Шелл были намного красивее, а спокойная и уверенная значительность, знание цены себе. Длинное, очень простое платье цвета морской волны, такое темное, что кажется почти черным. Единственное украшение — брошь на левом плече: серебряный лист шиповника, как росой, усыпанный жемчугом. На темно-пепельных длинных волосах лежит серебристый фонобруч (именно фоно заметны утолщения у висков), даже без звезды… Неужели этой необыкновенной женщине, схожей с Галадриэлью не только внешне, и в самом деле сегодня исполнилось пятьдесят два? Да не может этого быть! Многие бы побоялись дать ей даже тридцать.

Когда она спустилась, Димка хотел прикоснуться губами к ее тонким пальцам, но Наталия вырвала руку и рассмеялась.

— Привет средиземцам! — просто сказала она. — Это что, символ вашего клуба?

Почти у всех на рубашке или свитере был вышит золотой кленовый листок и на его фоне — два скрещенных меча. По одному из мечей рунами Даэрона шла надпись «Голдмэлл», на другом виднелись цифры «2123».

— Не совсем, — ответила Ариэль. — это эмблема ХИ-2123. Я же рассказывала тебе, что перед тем, как всем разъехаться из Средиземья, Маришка Шедлова многим сделала на память такую вышивку.

Наталия вступила в разговор так легко и свободно, словно сама бывала там, в Средиземье-за-Окой. И вскоре гости Ариэль убедились, что она знает и понимает Средиземье не хуже их, хотя на многие вещи у нее свой, совершенно особенный взгляд. То и дело в ее речи проскальзывали киносъемочные и игровые подробности, но это как раз никого не удивляло Наталия могла многое узнать от Ариэль.

— …Нет, для всех, кто участвовал в Суперигрищах, Энгус теперь навсегда останется Сауроном Синеглазым.

— Он и есть это самое слово. А вот за что он меня обозвал Жанной д'Орк?!

— Ты еще спрашиваешь, Мелли! (Общий смех.)

— Между прочим, поединок Саурона с этим милягой-эльдарцем я вставила в свой фильм без всяких изменений. Пусть теперь Стэнли локти кусает из-за того, что велел засветить свою версию!

— Ты имеешь в виду Гил-Гэлада?

— Его самого, родимого. Между прочим, Ариэль, в "Лавровом листке" это уже поговорка: "Во времена Шекспира сигарет «Друг» не было, а Гил-Гэлада нам по сценарию не полагается".

— Да, кстати, Таллэ, все забываю тебя спросить: как там твой фильм?

Таллэ даже зажмурилась от удовольствия.

— Когда я показала его высокой школьной комиссии, их всех чуть паралич не хватил. Курс закрыли без звука, практику тоже, но распределения не дали никакого. Говорят, жди до июня. А зачем мне ждать полгода? В общем, где-то месяц я набиралась смелости, а потом пошла и нахально отнесла свое творение в «Озу-Интер». И знаешь, что мне там сказали? Что после того, как «Гэлакси-програм» из-под самого носа украла у них суперфильм, я для них — просто находка! Обещали дать его где-то в мае, если удачно пройдет, может быть, даже к себе возьмут!

— Ну, Нэтти, ты просто гений!

— Но-но! Вы лучше вспомните, что вы все орали, когда узнали, что я сняла все Игрища скрытой камерой! Вы же тогда чуть суд Линча надо мной не устроили! А я не Стэнли, я от пятерых сразу отбиваться не умею.

— К вопросу о Стэнли. Знаете, какое предложение он сделал мне и Нелдору в сентябре?

— Какое, Рози?

— Звал в свой новый фильм "Хроники Янтарного мира".

— Я понимаю, что из Нелдора вышел бы отличный Кервит, — убежденно сказала Эленсэнт. — Но по-моему, после Арагорна это был бы для него шаг назад. Но, Рози, я совершенно не представляю, что он хотел предложить тебе.

— Леди Амнари, — Рози скромно опустила реснички.

— Амнари?! Он что, с ума сошел?!!

— Именно так Нелдор ему и ответил, — вставил Димка. — Знаешь, куда он послал Стэнли вместе с его хрониками?

— Приблизительно догадываюсь, — рассмеялась Эленсэнт. — В тень Элксионы единорогов гонять.

В этот момент Аська окликнула всю компанию:

— Гости и хозяева, прошу всех в столовую. На вилле «Нарцисс» принято накрывать на стол коллективно.

…Ариэль расставляла на столе красивые тарелки с райскими птицами на дне. Это был фамильный сервиз Аль-Бано на двенадцать персон, однако Аська пользовалась им крайне редко, так как нормальное количество гостей на ее вилле превышало это число раза в два. Расставляя тарелки, Ариэль озабочено поглядывала на часы: один из гостей запаздывал. Что с ним? Задержался космолет? Или пробка на вокзале подсвязи в Эр-Рияде? Или пришлось долго ждать свободного флаера в Неаполе?

— Мы еще кого-то ждем, Ариэль? — спросила, неслышно подобравшись сзади, Эленсэнт. — Ведь ты поставила двенадцать тарелок, а нас, считая тебя, твою маму и Натали, только одиннадцать.

Вместо ответа Ариэль выглянула в большое окно, выходящее на галерею. Эленсэнт тоже посмотрела в ту сторону. И обе увидели, как по закругленной лестнице, проходящей, словно мост, над глубокой трещиной под самой галереей, почти бегом поднимается Нелдор.

Арагорн! Эленсэнт запомнила его в кольчуге и длинном плаще, со звездой Исилдура во лбу… Ничего этого сейчас не было. Серая рубашка, серые брюки, коричневая кожаная куртка… Только длинные темные волосы все те же, и все тот же уверенный взгляд серых глаз.

И Эленсэнт не выдержала. То, что она полтора года скрывала, прятала под насмешкой и кажущимся безразличием, теперь вырвалось наружу. Отчаянно вскрикнув: "Нелдор!", она вылетела из столовой и помчалась навстречу ему по все еще влажной после ночного дождя галерее.

Нелдор резко остановился, потому что в этот миг он внезапно узнал и галерею, и трещину под ней — последствия давнего землетрясения, и бегущую Эленсэнт — только не в белых одеждах, а в обычных джинсах и свитере. Видение в Зеркале Галадриэли! Но это значит, что сейчас…

Он не успел додумать эту мысль до конца. Эленсэнт поскользнулась и упала на перила, и они обломились от удара. Словно кадры замедленной съемки: падающие деревянные перекладины и пальцы Сенты, пытающейся ухватиться за обломки.

— Эленни!

Никто и никогда не называл ее этим именем. Никто и никогда не пытался сократить его с другой стороны… [1]

— Эленни!!!

Словно замедленная съемка… Перила лестницы — они как раз под этим участком галереи… Откуда под галереей пропасть? "Твоя судьба упадет тебе прямо в руки, сумей же ее удержать!"

Резким и быстрым движением Нелдор перегнулся через перила лестницы…

Не только Ариэль, но и все, кто в этот момент были в столовой, выбежали на крик. Навстречу им по лестнице медленно-медленно поднимался Нелдор. Эленсэнт сидела у него на руках, крепко обняв его за шею, и на лице ее сквозь застывший испуг пробивалась удивительно светлая улыбка. А Нелдор… А у Нелдора было такое выражение лица, словно он вносил в свой дом на Солнечном взморье Гранасии прекраснейшую из кор-эндалльских женщин. [2]

Темный провал экрана. Темнота дрожит, переливается. И звучит за кадром холодный жестокий голос:

"Три Кольца — премудрым эльфам для добра их гордого."

На экране высвечивается ветка мэллы с золотыми листьями. Ветку держат три руки, причем одна из них явно женская, и на каждой горит одно из Трех Колец — Вэйал, Нэин, Наир.

"Семь колец — пещерным гномам для труда их горного."

Золотая корона, свет дрожит и переливается на камнях. На заднем плане груда еще каких-то сокровищ. А перед короной полукругом разложены Семь тяжелых и дорогих Колец.

"Девять — людям Средиземья для служения черного

И бесстрашия в сраженьях смертоносно твердого."

Серое небо, черная скала. И на скале — черные силуэты девяти всадников.

"А Одно, всесильное — Властелину Мордора…"

Все гаснет. Только языки пламени пляшут на темном фоне. И среди этих языков рождается и начинает расти золотое Кольцо…

"Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их воли

И объединить навек в их земной юдоли…"

Кольцо огромно, оно уже занимает почти весь экран…

"Под владычеством всесильным Властелина Мордора!"

Последнее слово — как удар меча! И сразу же в Кольце вспыхивает огромное Багровое Око, а вокруг Кольца кровью наливаются буквы "The Lord of the Rings."

Мелодия тревожная и страшная бьется, как птица в клетке. Удар — и на экране высвечивается мгновенный кадр: Фродо в Могильнике.

Удар! Сцена на Заверти.

Удар! Нападение волколаков.

Удар, удар, удар! Гэндальф перед Барлогом, Пин с палантиром в руках, Сэм перед Шелоб, Эовин перед Ангмарцем. Новый удар, сильнее и страшнее предыдущих — Фродо у Ородруина!

И снова темнота. И из этой темноты вдруг рождается светлая и чистая мелодия, которую ведет одинокий женский голос:

Узкая коса, слияние Золотой Ворожеи и Андуина (на самом деле это Остров). Трогая рукой стволы мэлл, по берегу медленно идет красивая и печальная женщина в белом платье — конечно же, это Натали Коваленко…

"Символичная сцена", — подумала Наталия Эрратос, напряженно глядя на экран. — "Ой, чует мое сердце, что Ариэль перестаралась!"

Видение Золотого леса тает, на экране снова темно. И вдруг не за кадром, а в комнате раздается голос Ариэль, разгоняющий все чары:

— Это всего-навсего красивая заставка, которая серий через десять смертельно вам надоест. А сейчас смотрите собственно начало.

И словно в подтверждение ее слов, в темноте на несколько секунд мелькают белые дрожащие слова "первая серия".

Спокойный, плавный разлив светлой мелодии. И вот мы уже стоим на древней высокой башне и смотрим с нее вдаль. Далеко-далеко видно… Река, а за рекой стена мрачных гор. А если посмотреть влево — степи, равнины и степи. а если вправо — далекое-далекое Море… И непонятно откуда доносится не то мелодия, не то просто задумчивый перебор струн, и светлый, звонкий голос девушки не то поет, не то говорит нараспев:

Скользит по туманным далям не то камера, не то взгляд. Влево… Вправо… А если обернуться назад? Да вот же она, эта девушка, притаилась между двух зубцов башни с лютней на коленях. Белая блузка с широкими рукавами, безрукавка на шнуровке, черный кожаный ремешок поверх длинных русых волос. Свет в ее огромных серых глазах, свет в чистом голосе:

Это и есть Иорет Гондорская, только мы еще не знаем, что ее зовут именно так. А девушка между тем откладывает лютню и спокойно, с чуть грустной улыбкой начинает свою историю:

— Рассказ у нас пойдет в особенности о хоббитах. Вообще-то они неприметный, но очень древний народец…

Общественность Озы все еще молчала. Красиво… и вообще неплохое начало. Отлично это кто-то придумал — вывезти хоббитов с Лии. "Посмотрим, до чего они додумаются дальше. Стэнли не по мерке сделать хорошо такой фильм", — усмехались скептики и… каждый вечер в восемь часов спешили к стереовизору, как на пост.

Странствующие эльфы (черт возьми, а ведь со стороны это выглядит!)… Том Бомбадил… Могильники… Пригорье… Напряжение зрителей нарастало. И вот она, сцена, по которой почти все определяют качество перевода или экранизации — первая встреча хоббитов с Бродяжником.

И еще не увидев его лица, только по проницательному взгляду из-под надвинутого капюшона, по звучному, чуть хрипловатому голосу (почти без гранасианского акцента) все почувствовали: этот — настоящий! При чем тут Анрэла и имя какой-то Вардо или Варды, когда это горделивое достоинство потомка Нуменора так сродни кор-эндалльскому!

Никакой эффектности, все просто, как в жизни. Но чье сердце не дрогнуло, а губы не сжались, удерживая стон восхищения, в этот миг:

— Не бойтесь, я тот самый Бродяжник. Я Арагорн, сын Арахорна, и за ваши жизни порукой моя жизнь или смерть.

И вот тогда словно плотину прорвало. О фильме заговорили везде и все, заговорили даже на ET [3], где вообще не желали верить, что на русском языке можно создать хороший фильм по Толкиену. К тому же все это было настолько непохоже не предыдущие фильмы Стэнли, что вся Оза начала искать объяснения.

А объяснение нашлось быстро. В титрах фильма значилось: "Авторы сценария — Ариэль Коренева, Борис Стэнли", поскольку Торин Дубощит изначально не был лишен какой-то порядочности. И вот на Ариэль-то народная молва и свалила всю вину в успехе фильма. Ариэль ловила обрывки разговоров на улицах. в космопорту, в магазинах и думала с тоской: "Это конец. Как только покажут серию про чертог Медусельда — меня начнут узнавать в толпе. Хоть улетай на далекую базу в Короне и живи там всю жизнь!"

…К Маргаритке Сиреневой, маленькой московской соседке Наталии, прилетела в гости ее десятилетняя подружка с Эффы. Вдоволь нагулявшись, девочки возвращались домой. Двери лифта распахнулись, и Торми ступила на площадку перед квартирами.

И тут на нее обрушился ужасный заунывный вой, от которого кровь стыла в жилах. Он раздавался отовсюду сразу, мощными волнами выливаясь изо всех квартир, и казалось, что от него нет и не будет спасения. Торми почувствовала, что готова вскочить обратно в лифт и провалиться вместе с ним сквозь землю, только бы не слышать жуткого воя. Объятая ужасом, она повернулась к Маргаритке. Но на лице той был не страх, а восторг, и глаза ее весело блестели.

— Назгулы воют! — возбужденно крикнула она. — Уже восьмая серия началась, а мы опаздываем! — и, не обращая внимания на ужас подруги, схватила ее за руку и через всю площадку потащила к своей двери.

Но Торми уже и так все поняла. Во время прогулки Маргаритка не была способна говорить ни о чем другом, кроме "Властелина Колец"…

Вой внезапно смолк. Казалось, воздух звенит от неимоверного напряжения. И вдруг резкий, срывающийся крик Фродо:

— Прочь! Уходите к себе в Мордор, я вам не дамся!

И в ответ — страшный, протяжный хор замогильных голосов:

— Иди сюда-а! Ты на-аш, твое место в Мо-ордоре!

— Уходите!

— Кольцо-о! Отдай Кольцо-о! — Ужас и тоска сковывают душу ледяными цепями, проникают до самых костей.

— Именем Элберет и прекрасной Лучиэнь клянусь — Кольца вы не получите! — Голос Фродо четок и звонок, но то и дело вздрагивает. — И я не ваш!

Но Ангмарец уже на середине реки… Что же его остановит? И тут бешеная, бешеная, как обвал воды, музыка, и река вздымается пенными гривами бешеных волн. Все одевается мглой. И над водоворотом пены, страха и музыки в рассветное небо взлетают три чистых голоса эльфийских дев (Ариэль, Эленсэнт, Мелиан):

Топот копыт… Ноги, ноги, ноги скачущих коней… Бродяжник и Всеславур несут Фродо на руках.

И обвал музыки.

Наталия Эрратос насторожилась еще тогда, когда увидела Натали Коваленко в заставке. Она сразу же поняла, кого имела в виду Ариэль, создавая образ Владычицы Лориэна. И как всегда, предчувствия ее не обманули…

— Так значит, мудра, бесстрашна и справедлива?

О, сколько злой издевки в ее усмешке! Волосы развеваются, глаза горят — сейчас она вызывающе прекрасна, но эта красота оглушает, как пощечина. Сейчас в ней не осталось ничего эльфийского, да на самом деле и не было никогда. Скорее уж в этом повороте головы, в этой гордой позе есть что-то, что роднит ее… с Арагорном? Никому не было ведомо, какой пожар полыхает в глубине души этой чертовски уверенной в себе женщины, но вот сейчас пламя вырвалось наружу — и Фродо испуганно закрывается рукой, глядя на нее.

— Тем более, что мне оно достанется без насилия, и я не сделаюсь Черной Властительницей!

Она уже забыла про хоббитов, она дразнит себя и забывается, она уже почти верит тому, что говорит…

— …Любимой, почитаемой и опасной, как пламя, холодной, как зимняя звезда — но не Черной!!!

Левая рука вскинута вверх в диком и страстном порыве и… что это? Словно кадр, отпечатанный с негатива. Но это не негатив, это та же Натали Коваленко — в черном бархатном платье, с ниткой жемчуга на шее, и волосы ее темные, но не черные. Эдита де Монтадэ, Черная Звезда! Но как она тут оказалась? Кадры мигают, сменяя друг друга. Черная… Белая… Черная… Белая… И Галадриэль со смущенным смехом опускает руку. Всего лишь минутная слабость, ей уже неловко, что она так внезапно и страшно открылась перед этими невысокликами, и она виновато говорит:

— Я прошла испытание. Я уйду за Море и останусь Галадриэлью.

Черт возьми, но как же сильна эта женщине даже в своих слабостях!

Едва закончилась эта серия, Наталия с абсолютно спокойным лицом подошла к видеофону и несколькими резкими ударами набрала код виллы «Нарцисс». Почти сразу же на экране появилось лицо Ариэль, и Наталия почувствовала, что она давно готова к тому, что случится сейчас. "Только не выходить из рамок! Только не дать ей подтверждения того, что она права!"

— Зачем ты крикнула об этом на всю Озу, Ариэль? — в голосе почти нет упрека — И главное, за что?

Ариэль не отвела взгляда и даже слегка улыбнулась. Не в первый раз Натали отметила, как изменилась Аськина дочь за «киносъемочный» год.

— На всю Озу? А по-моему, нет. Поймет только тот, кто знает, а кто не знает — просто восхитится. Но ты задала еще один вопрос, и я отвечаю на него честно: ЗА ЛИСТОК.

Взгляды скрестились как клинки. На лице Ариэль ясно читалась готовность быть испепеленной на месте прямо по видеофону. Но Наталия неожиданно рассмеялась, совсем как Галадриэль:

— Считай, Ариэль, что мы в расчете. А на самом деле ты просто молодец!

…Других эпизодов фильма я не буду пересказывать. Все равно повесть, даже если она называется «Киносъемки», не заменит того, что можно увидеть своими глазами. Поэтому пусть каждый, кто не видел фильма, вообразит его себе так, как сам захочет.

Опишу только финал.

…Та же башня, что и в начале, только теперь она озарена лучами закатного солнца, и лица Иорет Гондорской не видно, потому что она сидит спиной к свету. И голос ее полон печали.

— Вот так закончилась история Кольца и его Хранителей в Средиземье. Что же было потом? Сэм, Пин и Мерри еще долго жили и были счастливы в своей Хоббитании, и до сих пор там живут их потомки. Прекрасная Эовин стала женой Фарамира, и при них свершилось то, о чем так мечтала когда-то Талнэ: прекрасные земли Итилии возродились для новой жизни. Арагорн Элессар и Арвен Андомиэль правили Арнором и Гондором сто двадцать лет, пока в печальный день первого марта Арагорн не ушел навсегда. Арвен ненадолго пережила его, угасая в Лориэне вместе с последними мэллорнами. После их смерти Леголас и Гимли в Итилии построили корабль и ушли за Море той дорогой, которой некогда приходили в Средиземье наши нуменорские предки.

Однажды и за мною придет белый корабль… Но если, может быть, мне и суждено встретиться с прежними друзьями в Валимаре, то тех, кто навеки остался в Средиземье, я уже не увижу никогда. Одна за другой уходили те, кто когда-то вместе со мной стоял на башне Амон-Лоин: Хель, Ланор и последняя, уже после смерти Короля — Талнэ. Из тех, кто запомнил события тех грозных и все же прекрасных лет, в Средиземье осталась я одна…

Окончив свой печальный рассказ, Иорет задумчиво опускает голову, и на минуту на башне воцаряется тишина. Но вот она снова поднимает голову, и, хотя в ее глазах стоят слезы, голос ее не дрожит. И медленный, величественных напев завораживает нас:

Незаметно вступает музыка, голос Иорет крепнет, наливается силой, и кажется, что другие голоса подхватывают песню — голоса тех, кого уже давно нет в Средиземье.

Когда окончилась последняя серия, Наталия Эрратос вышла на галерею виллы «Нарцисс» и с наслаждением вдохнула свежий морской ветер, наполненный ароматами зацветающего Аськиного сада. Как и в фильме, садилось солнце, и его последние лучи окрасили море в цвет пламени.

Наталия оперлась рукой о перила галереи и долго стояла так, "обратив свой взор на Запад", словно пытаясь разглядеть далеко в море белую точку удаляющегося паруса…

Казалось, что слеза, упавшая с ее ресниц, насквозь прожжет перила. Воспоминания, острые, как внезапная боль, и сладостные, как объятья, заполнили сейчас ее всю так, что ей хотелось закричать от внезапно нахлынувшей радости, смешанной с тоской о том, чего на самом деле она не могла помнить, так как этого никогда не было…

Как не было?!! Разве это не ты стояла тогда на стенах Раздола, когда на твои плечи опустился темно-серый плащ? Разве не тебе ночью, в зеленой палатке, читали стихи Гумилева? А незабываемый Амон-Лоин, и рукоять меча, сделавшаяся такой горячей в твоей ладони? Или прокаленный летним солнцем крутой спуск к Селебранте, когда тропинка выскальзывает из-под ног, а рука вместо ветки хватается за крапиву? Так было, Потому что природой дана тебе иная, чем у других людей, память. Теперь всю жизнь будет тебя тревожить запах дыма от еловой ветки — ничто не будит воспоминаний сильнее, чем запах и мелодия. Твои ноги надолго запомнят неровный настил Андуинской переправы (осторожнее, а то бревно может и выскользнуть из-под ноги!) И если при тебе кто-нибудь запоет «Цитадель» или "На заброшенном причале" ты сама не заметишь, как начнешь подпевать, хотя и не знаешь слов…

Так было, и не в листке дело. Так было, потому что ты помнишь эти безумные ночи и радостные дни. И еще потому, что ты хочешь этого.

Так думала она, стоя на галерее, и казалось, что взгляд ее проникает за горизонт, и она видит там что-то необычайно прекрасное — может быть, Валимар, а может быть, что-то другое, еще лучше…

Ко всему вышеизложенному можно добавить только то, что после ХИ-2124 Нелдор все-таки увез Сенту к себе на Гранасию. И в памяти Большого Мозга этой планеты осталось ее игровое имя. Татьяна Левицкая, последний эльф из Остранны, маленький менестрель Средиземья, навсегда стала лоини Эленсэнт Нелдор.