"Десант в прошлое" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Глава 6 Выбор тела и подготовка к переходу

Первоначально, когда я только узнал о том, что ментальный шлем может отправить моё сознание со всеми знаниями, умениями и навыками (про душу я специально ничего не стану говорить) в далёкое прошлое, мне показалось, что должна произойти самая банальная рокировка, как в шахматах. Не тут-то было. Оказывается, всё было одновременно и сложнее, и проще. В общем когда я окончательно во всём разобрался, а это произошло уже в начале две тысячи пятнадцатого года, то понял, что после того, как темпоральная матрица сознания каждого из нас наложится на сознание выбранного нами парня, то нельзя сказать, что это убьёт его полностью. Сознание реципиента быстро угаснет, как бы погрузившись в глубокий, непробудный сон, но при этом его память, умения и навыки сольются с моими собственными и просто станут моим благоприобретённым достоянием.

Когда я рассказал об этом своим друзьям, раздался очень громкий, наверно было слышно даже в Солигорске, дружный и единодушный вздох облегчения. Что же, вот тут я был полностью согласен с ними. Какой бы важной не была наша миссия, но мне всё же претила сама мысль о том, что ради спасения Человечества я буду вынужден прервать чью-то жизнь и то, что этот человек должен был вскоре погибнуть, не являлось оправданием. Если реципиент в результате подселения к нему в голову новой личности просто уснёт и станет видеть и ощущать, словно бы во сне, что он внезапно обрёл новые знания и стал активно их использовать на благо всему Человечеству, так это же будет просто здорово. Как только я известил народ об этом и снял с головы шлем, ко мне подбежала Оля, расцеловала и сказала смеясь:

— Вот видишь, Фома неверующий, ты и есть то самое единственное звено, которое связывает нас с ними. Вот потому-то ты и должен быть нашим командиром, Коленька.

— С чего это вдруг? — Удивился я — На моём месте мог бы оказаться кто угодно и от этого никому не стало бы хуже.

Однако Оля нашла, чем возразить:

— Коля, это мог быть только ты. Пойми, ведь это же ты Маркони, а не я или Айболит. Это ты привёз из Африки детектор и он всегда лежал у тебя в мастерской на видном месте. Ну, а кроме того наши ребята верят в тебя только потому, что ты никогда не станешь диктатором и это самое главное. Поэтому успокойся и не сомневайся в своём праве отдавать нам всем приказы. Понятно?

— Непонятно, — заупрямился я, — этими шлемами я и так прекрасно обеспечу любого, кто заменит меня и… — Не договорив, я умолк и со вздохом признался. — Да, признаться, имеются и другие причины, чтобы я и дальше оставался вашим командиром, Оленька. Ладно, давай баиньки. Завтра утром я снова расскажу вам кое-что интересное о ваших шлемах и мы начнём готовиться к переходу.

Как Оля не пыталась выбить из меня, о чём это я ей сказал, у неё ничего не вышло. С моей же стороны это была просто маленькая месть и моей девушке после завтрака и прогулки пришлось забраться на своё кресло и надеть шлем, чтобы узнать ещё одну новость. Пусть и не в полной мере, но мы всё же могли воздействовать на прошлое. К тому же не физически, а ментально и сделать это было довольно несложно. Нужно было всего лишь слегка изменить настройки ментального шлема и он становился "говорящим". После этого было достаточно подойти к нужному субъекту и, коснувшись любой частью шлема его головы, сказать ему что-нибудь хорошее, чтобы начать мысленный, практически телепатический разговор. Если при этом включить монитор компьютера, то субъект сможет увидеть изображение, выведенное на экран. Правда, нам нужно быть при этом предельно осторожными и не входить в контакт с теми, кто тут же начнёт вопить от ужаса, мол в меня вселились бесы. Входить в такие контакты следовало не ранее, чем за три месяца до нашего прохода в прошлое, то есть начиная с двадцатого января тысяча девятьсот пятого года и только в том случае, если субъект отзывался.

С этого дня мы все стали спать часа на три меньше, а про длительные прогулки и вовсе позабыли. Зато таким образом мы смогли заранее подготовить множество молодых, умных, выдержанных и работящих парней к тому, чтобы вскоре они стали нашими друзьями и учениками, а также преданными союзниками. Жаль только, что мы не могли вмешиваться в какие-либо события и спасать жизни людей, это могло привести к нежелательным последствиям из-за пресловутого эффекта бабочки. Зато ментальные контакты никак не могли повлиять на наше будущее, так как все наши будущие набрались терпения и дождались, когда мы за ними придём или пришлём им по почте письмо и даже деньги, чтобы они могли приехать к нам сами.

Таким образом нам удалось заранее подготовить отбытие из России множества молодых людей, многим из которых не было суждено дожить до Первой мировой войны. Эту работу мы начали за пятнадцать месяцев до своего прибытия в прошлое и провели её настолько качественно и чётко, что вскоре из России выехало в разные страны почти двести тысяч человек, то есть население достаточно крупного по тем временам города. Но не так уж и много по сравнению с тем, что в начале двадцатого века из России эмигрировало четыре с половиной миллиона человек, в основном крестьян. Мы же были ориентированы по большей части на городское население, но не "брезговали" и сельскими жителями, хотя и делали основной упор на молодых казаков Донского, Кубанского и Терского казачеств, а также молодых горцев и на то у нас имелись причины.

Первым делом я приказал всё же каждому найти себе подходящее тело, причём это должен быть молодой человек не моложе девятнадцати или восемнадцати лет, если он уже имел паспорт, а также не старше двадцати шести лет. В отношении волонтёров следовало поступать так же, чтобы не было проблем с паспортами. Их в царской России выдавали мужчинам с восемнадцати лет. Хорошенько подумав, мы всё же решили отказаться от лиц более юного возраста. Во избежание хлопот с их родителями и полицией. Даже если молодой, толковый парень был единственным кормильцем, эту проблему можно было легко решить вручив его родителям энную сумму денег, а вот если ему нет восемнадцати, то это могло привести к довольно печальным последствиям. Вот тут-то я и понял, как была права Оля и все остальные наши умницы. Женщинам паспорт в России выдавали только с двадцати одного года и без каких-либо ограничений они могли получить его лишь начиная с одна тысяча девятьсот четырнадцатого года. В общем мужчинами им будет жить куда легче.

Вот передо мной и встал вопрос, кем стать в своей новой жизни и мои друзья уже очень скоро вручили мне штук пятнадцать ориентировок и все они были составлены исключительно на одних только князей. Внимательно прочитав все, я остановил свой выбор на светлейшем князе Сергее Михайловиче Горчакове, сыне и внуке кадровых дипломатов и к тому же внуке не кого-либо, а самого Железного Канцлера Александра Михайловича Горчакова. Серж Горчаков родился в одна тысяча восемьсот семьдесят девятом году в Москве и унаследовал от деда небольшой особняк на Пречистенке, а также виллу в Баден-Бадене, где тот скончался через три года после его рождения. Тело, в которое мне предстояло вселиться, имело чин ротмистра, но было так же далеко от армии, как Плутон от Солнца, хотя и умел лихо скакать верхом и даже размахивать сабелькой, а также стрелять из пистолетика, то есть револьвера системы "Кольт". Тьфу, чёрт, до чего же он мне сразу не понравился, этот богатенький пижон.

Зато Серж Горчаков знал три языка и получил прекрасное образование в Оксфорде, да вот только возвращаясь из оного на родину, заглянул за каким-то чёртом в Париж, провёл там два месяца в кутежах по случаю крупного выигрыша в карты и по пьяному делу женился на прекрасной графине Элен де-Монморанси. В девятьсот четвёртом он вернулся в Москву и вместо того, чтобы сразу же отправиться в Санкт-Петербург, чтобы пойти там по стопам отца и деда, прикупил себе неплохое именье, парижский выигрыш был зело крупным, такой так просто не пропьёшь, и намылился разводить лошадей. Его жена, красавица-француженка, от такой новости взъярилась, так как уже видела себя женой посла в одной из западноевропейских стран, а тут на тебе, ей светило стать в России пейзанкой, да ещё женой конюха и мамзель начала метаться, как тигра в клетке.

Ну, а поскольку эта дамочка не смотря на свой юный возраст, ей было всего двадцать два года, уже обладала изрядным житейским опытом, то стала быстро искать выход из сложившейся ситуации. Уже очень скоро, когда супруг поехал в свои Черёмушки засыпать кобылам овса в ясли, Элен Горчакова нашла этот самый выход и под покровом ночи впустила его через окно в особняк мужа. Это был тоже ротмистр, но уже настоящий, хотя и сортом пожиже, но зато нравом куда как круче, чем её законный супруг и возрастом постарше. В общем ротмистр Кудеяров, выслушав пылкую француженку, согласился подумать над тем, как погубить князя-лошадника и летом тысяча девятьсот пятого года его светлейшество было подстрелено на охоте.

Мне, честно говоря, стало жаль этого парня, хотя он и сжульничал, играя в карты. Ну, его извиняло хотя бы то, что он обыграл таким образом одного еврейского банкира. Хотя мне и претило, что тело было просто до жути красивым, про такие физиономии обычно говорят — ангельский лик, имело светло русые, вьющиеся волосы, пронзительно голубые глаза и чувственные губы, я остановил свой выбор на нём, ведь прельщала меня не красота тела, а совсем другое. Тело имело высокий рост, метр девяносто три сантиметра, атлетическое телосложение и просто какую-то медвежью силу, а потому запросто сгибало пальцами золотой червонец и ломало подковы на спор. У тела имелись перед другими кандидатурами ещё одно преимущество — оно имело связи при дворе и множество хороших знакомых в Москве и Питере, причём не только в высшем свете по той причине, что обладало быстрым умом, отягощённым опасным вольнодумием, а также весёлым и лёгким характером. Так что подумав, я решил спасти его от преждевременной гибели и потом ни разу не пожалел, так как сила и ловкость потом неоднократно выручали меня.

Сержа Горчакова я изучал недели две, прежде чем объявить, что решил остановить свой выбор именно на нём. Мои самые старые друзья тут же стали выбирать себе тела из числа тех молодых людей, которые были друзьями моей креатуры и с этим не возникло никаких трудностей. Битюг так и вовсе ликовал. Он снова был выше меня ростом, так как в числе друзей светлейшего князя Горчакова имелся один весьма выдающийся тип — поручик Николай Игнатьев, между прочим граф и весьма небедный человек, который был даже повыше ростом, чем князь, и вымахал до двух метров пяти сантиметров. Нашли себе тела Дьякон и Айболит, а также примкнувший к ним Голова. С тех пор мы практически не расставались, поскольку и до этого прекрасно работали вместе, но теперь они номинально числились моими телохранителями, хотя на самом деле были заместителями. Ну, а друзьями мы и без того были с давних времён.

Чтобы не усложнять себе жизнь в дальнейшем, Игорь решил стать графом Петром Николаевичем Воронцовым двадцати трех лет от роду, выпускником Императорского Московского университета, тот был математиком по образованию. Виктор, чтобы не отставать от него, тоже подался в графья, решившие учиться в родном отечестве и выбрал графа Дмитрия Борисовича Сумарокова за то, что тот, также закончил московский университет, но учился на химическом факультете. Он был на год старше графа Воронцова. А вот Володе приглянулся двадцатипятилетний князь Юрий Алексеевич Львов, выпускник московского артиллерийского училища, уже успевший послужить в армии, получить звание штабс-капитана и даже повоевать. Князь Львов недавно прибыл на лечение из Порт-Артура, где командовал батареей и получил сквозное ранение правого лёгкого, но это никак не отразилось на его здоровье.

Самое главное заключалось в том, что пятеро этих молодых людей и до двадцатого мая часто встречались и были дружны между собой, так как очень любили верховую езду. Ну, глядя на автомобили начала двадцатого века я её тоже сразу полюбил, хотя лошадей видел только на картинках. От нас одних не требовалось заводить ни с кем ментальных "знакомств". У нас для этого вполне хватало помощников, ведь в одной только Москве их насчитывалось триста двадцать семь душ и все уже приготовились к земляным работам в лесу за Вязьмой. По закону от одна тысяча восемьсот тридцать второго года клад, если он был обнаружен на государственной земле, подлежал сдаче в казну. Клады, обнаруженные на собственной земле принадлежали её владельцу. Тот лес, в котором лежало золото, вывезенное солдатами Наполеона, имел владельца. Им был купец Стародубов, Иван Афанасьевич и возраст у него был самый подходящий — двадцать один год. Одно было плохо, по настоянию матери он должен был сразу после Пасхи жениться, но мы этот брак быстро расстроили.

Иван Стародубов был не единственным человеком, "привязанным" к кладам. У нас имелись и другие законные владельцы кладов на астрономическую по тем временам сумму в шестьсот пятьдесят миллионов рублей золотом. И это только на территории европейской части Российской Империи. Мы нашли даже золотых коней Чингисхана, закопанных под Царицыном, не говоря уже о могиле этого древнего бандита с большой дороги, находящейся в Центральной Монголии. В ней нас ждали почти семьдесят тонн золота в виде слитков, золотых самородков, монет и ювелирных изделия. Всего же мы определили место нахождения трёх тысяч двухсот сорока кладов, которые должны были дать нам не менее девяноста миллиардов рублей золотом, но вместе с тем уже в первые же дни свыше тысячи дворян, промышленников и купцов должны были сделать свои пожертвования на общее дело, а попросту перевести все свои сбережения в те кредитные товарищества, которые с первых же дней после десантирования в прошлое возглавят наши банкиры.

Лидером нашей финансовой системы должно было стать Санкт-Петербургское общество взаимного кредита и с этим не возникло особых проблем. Разработкой нашей финансовой политики занимались профессионалы этого дела, а потому с первых же дней всё пошло, как по маслу, ведь разориться с такой прорвой золота, которая у нас имелась в земле, мы попросту не могли. Нацелена же она была в первую очередь на создание в России того времени самой современной и надёжной финансовой системы, которую должен будет возглавить наш главный финансист — Беркут. Он должен был стать князем Дмитрием Ивановичем Куракиным двадцати семи лет от роду, служивший в штабе Отдельного корпуса пограничной стражи при Министерстве финансов и имевший в нем большие связи, будучи майором в двадцать шесть лет. Именно его мы собирались "протолкнуть" в министры финансов, чтобы казнокрады не разграбили наши кредиты.

Практически одновременно с разработкой плана внедрения, мы занялись планированием множества первоочередных операций и это была очень тяжелая, кропотливая работа. Когда она была в самом разгаре, из России пришло страшное известие. В конце апреля две тысячи шестнадцатого года произошел взрыв реактора второго энергоблока Калининской АЭС. Хотя на этой атомной электростанции и были установлены реакторы ВВЭР-1000, считавшиеся безопасными, один из них всё же взорвался, выбросив в атмосферу огромное количество радиоактивных веществ. Мы узнали о том, что Калининская АЭС взорвётся ещё до отъезда в Белоруссию и даже предупредили кого нужно, но все были заняты зимней олимпиадой в Сочи и попросту отмахнулись от нас. Мы не могли рисковать и потому на этом остановились, так как этот взрыв унёс не так уж и много жизней.

Радиоактивное облако несколько дней сносило ветром на север и это дало возможность множеству людей покинуть Москву, но потом оно повернуло сначала прямо на юг, потом на юго-восток и огромная территория подверглась радиоактивному заражению, но не это было самое страшное. Из страны немедленно сбежали на Запад все те господа, которые её так усердно разворовывали. Все, включая президента, его аппарат, правительство и деятелей из Госдумы. Страна оказалась обезглавлена, а народ деморализован. В России начался хаос и что самое главное, не нашлось никого, кто смог бы организовать людей. Хотя это было подчас невыносимо тяжело, мы всё же вели наблюдения в доступном нам две тысяч двадцать восьмом году и узнали, что куда больше людей погибло в схватках за кусок хлеба и глоток чистой воды, а также от других техногенных катастроф, чем их умерло от радиации. Немало людей было убито также, когда они пытались спастись бегством, на сопредельных границах. На Западе же это всё было названо карой за грехи русского народа.

И вот ведь что удивительно, Белоруссия и Украина приняли миллионы беженцев, а западный мир только тех, кто столько лет разворовывал Россию. Огромное число русских людей уехало на Урал и в Сибирь и стало строить там новую Россию, причём довольно успешно, но её возрождению не было суждено свершиться из-за нашествия валаров. Мы давно уже были готовы именно к такому сценарию развития событий, а поскольку предупредили своих родных, близких и знакомых, что им нужно срочно уезжать на Северный Кавказ или на Урал и дальше, сцепив зубы готовились к десантированию. Единственное, что мы могли сделать, так это переписать всю историю заново и не допустить того, что произошло. Вообще-то, анализируя ситуацию с взрывом на Калининской АЭС, мы пришли к выводу, что её могли взорвать и специально, ведь этот взрыв послужил всем власть имущим поводом к тому, чтобы откочевать на Запад, поближе к банковским счетам и поселиться на роскошных вилах, купленных в десятках стран, и пусть эта чёртова Россия горит синим пламенем.

Тем более, что на Западе их приняли, как пострадавших от разгула стихии. В общем всё это выглядело очень странно. Особенно то, что большая часть ядерного арсенала и самого современного оружия была в считанные недели перевезена опять-таки на Запад. Взрыв Калининской АЭС, произошедший в России двадцать восьмого апреля, сорвал все маски с физиономий компрадоров и их западных покровителей. Поэтому, иногда, глядя на то, как валары обрушили огненный шквал на такие красивые и чистые города Западной Европы, я не вскрикивал от ужаса, а мрачным голосом просто проклинал их. Впрочем, произойди всё по другому сценарию, каким бы мощным не был Советский Союз ему тоже пришел бы конец. Единственные люди, способные предотвратить это, были мы, но нам нужно было не допустить куда большего их числа. И мы были к этому готовы и именно для этого намеревались отправиться в прошлое.

Поэтому если в Солигорске народ пребывал в смятении, то мы оставались спокойными хотя бы внутренне. Слава Богу, что в тот момент про нас, словно бы забыли, ну, а мы старались никому не напоминать о своём присутствии слишком уж настойчиво. Все, кто должен был вскоре отправиться в прошлое, уже месяца три, как собрались в Ново-Солигорске. Из-за рубежа вернулись наши "добытчики", занимавшиеся там кражей технологической документации. Всех специалистов, способных в ней разобраться, они уже переправили в Белоруссию. Да, это была весьма впечатляющая операция по краже умов и талантов, в том числе золотых рук. Свыше девяти тысяч учёных, инженеров и рабочих было завербовано нами за рубежом и все они работали в таких отраслях, которые в России попросту угасли. В своём подавляющем большинстве это были люди с русскими корнями.

Актёры и прочие деятели культуры и искусства нас не интересовали, их в России и так хватало с избытком. Не интересовали нас также политики и всякие историки. Зато разработчики компьютерной техники и всего остального, что могло нам пригодиться, интересовали нас в первую очередь. Наше предложение было более чем просто привлекательным. Ещё бы, пожилым людям и старикам предлагалось не просто прожить ещё одну жизнь, но ещё и возродить Россию, которую потеряли их отцы и деды, но не забыли. Отказалось всего лишь несколько человек и их даже не стали уничтожать, а потому кое-какие слухи всё же просочились по крайней мере в Интернет, но это не привело ни к каким неприятным последствиям. Три человека даже обратились с заявлениями в ФБР, но их просто сочли сумасшедшими.

Зато все остальные кто прямым рейсом, кто окольными путями приехали в Ново-Солигорск и влились в наш дружный коллектив. Как и все мы, они тоже занимались поиском тел для себя и не только этим. Хотя мы уже знали, что нам станет доступна память всех тех людей, в чьи тела мы вселимся, каждый из нас в первую очередь изучал окружающую обстановку, чтобы с ним не дай Бог чего-нибудь не случилось. Так я, например, от чердака и до подвала облазил свой трёхэтажный особняк на Пречистенке и весь участок, на котором он стоял от палисадника за чугунной оградой с воротами, до небольшого садика с качелями и большой конюшни с гаражом на три кареты. Если поначалу я воротил нос от автомобилей, то вскоре заинтересовался ими и решил в первые же дни обязательно купить новенький немецкий автомобиль "Мерседес-Симплекс". Это был как-никак пятиместный автомобиль с двигателем мощностью в тридцать три лошадиные силы, который можно разогнать до ста сорока семи километров в час, вот только не на русских дорогах. Единственное, что меня пугало, так это то, что у него не было бампера.

Кроме этого я внимательно изучил всю Москву того времени, а она была очень маленькой, не так уж и далеко выходила за пределы Садового кольца. Во всяком случае село Черёмушки, неподалёку от которого находилось даже не имение, а просто большой загородный дом с тремя конюшнями, считалось отдалённым. Точно так же я основательно изучил Санкт-Петербург, тогда столицу России, а также Берлин, Париж, Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, Каракас, Нью-Йорк и ещё несколько городов, в которых мне непременно придётся побывать. Не смотря на то, что мы должны были обрести память тех людей, в которые вселится наше сознание, все последнее пятнадцать месяцев мы внимательно изучали быт, нравы и обычаи того времени, обращая особое внимание на то, как нужно одеваться и даже не поленились ознакомиться с ценами на продукты и то, как организована торговля и многое другое. Нам нужно ведь было органично влиться в новый для себя мир.

Помимо этого мы также ещё и изучали языки тех стран, где нам предстояло работать. Две с лишним трети членов нашей команды должны были стать дворянами и потому помимо русского языка знали ещё французский, часто немецкий, греческий и ещё латынь, зато всем остальным пришлось напрячься, чтобы освоить немецкий, английский и испанский языки хотя бы на минимальном разговорном уровне, что не представило такой уж большой сложности. Очень многие из нас хорошо знали иностранные языки, а ментальные шлемы позволяли нам общаться, создавая разновеликие группы. Подготовка к десанту велась очень интенсивно, но никто не жаловался на усталость. В любом случае время отдохнуть у нас ещё будет. Транспортные средства в начале двадцатого века были тихоходными, так многие мы смогут отоспаться в дороге. Только не я и мои золотоискатели.

Мы уже свыклись с тем, что Россия, а вместе с ней и весь мир должны были вскоре погибнуть и, прекрасно понимая, что избежать этого можно только в том случае, если нам удастся добиться победы, не унывали. Нас всех без исключения радовали наши новые тела и мы даже стали хвастаться ими друг перед другом, хотя это и выглядело смешно, но ведь и нам хотелось время от времени повеселиться. Больше всего мы подшучивали над нашими дамами, которым предстояло стать мужчинами и рекомендовали им забыть прежде всего о месячных, а так же поскорее научиться писать стоя. Смеху было много, но никто из них не возмущался. Каких-то особо серьёзных опасений у меня на этот счёт не было. Всё-таки женщине, особенно русской, легче превратиться в мужчину, чем наоборот, мужчине стать настоящей женщиной, а не педиком.

Из нас всех только небольшая часть людей должна была немедленно выехать в Западную Европу, чтобы первым делом сварить там соколовит, изготовить ментальные шлемы и отправить их по уже определённым адресам. Всем остальным же предстояло собрать народ в учебных лагерях и срок не свыше одного года подготовиться к отъезду в Южную Америку. Это давало возможность пусть и не самым основательным образом, но всё же подготовить молодёжь. Военная подготовка никому не показалась лишней. Тем более, что специалистов у нас хватало. Ну, и плюс к тому за год можно довольно неплохо научиться говорить на одном, двух языках. Такими лагерями должны были стать дворянские имения, а их по всей европейской части России хватало. Одним из таких центров подготовки должна была стать и новая усадьба светлейшего князя Горчакова.

Вслед за нашими металлургами в Западную Европу и Соединённые Штаты должны были выехать "снабженцы", которым предстояло закупить в Германии, Франции, Англии и США огромное, по тем временам, количество станков, а также десятка два самых больших грузопассажирских кораблей самой новой постройки и несколько военных кораблей с большим радиусом действия. Нам также нужно было закупить самое современное на то время водолазное оборудование, чтобы "снять сливки", достать золото с самых доступных глубин. Мне с моими заместителями и ещё семидесяти парням также предстояло покинуть Россию в числе первых, но ненадолго, чтобы решить некоторые самые срочные проблемы.

Одной из самых главных задач мы с самого начала считали вовремя предупредить людей о надвигающихся на них природных катаклизмах вроде печально знаменитого землетрясения в Италии, случившемся в одна тысяча девятьсот восьмом году. Тогда были разрушены два города — Мессина и Реджо-Калабрия, а число погибших превысило сто тысяч человек. Если люди будут заблаговременно эвакуированы из опасной зоны, то это уже будет большой победой, а ведь таких катаклизмов за всю историю двадцатого века было немало. Поэтому мы считали своим долгом сделать все возможно, лишь бы люди были спасены, но первым делом собирались во что бы то ни стало не дать разгореться революции девятьсот пятого года, предотвратить восстание на броненосце "Потёмкин", а также еврейские погромы. На эти цели мы собирались истратить чуть ли не половину наполеоновского клада, причём хотели направить эти деньги на помощь беднейшим слоям населения и голодающим крестьянам.

В общем начать мы решили в первую очередь с благотворительности, а также с зачистки страны от революционных агитаторов и террористов. Никакой жалости мы к ним не испытывали и намеревались сразу же уничтожить самых одиозных типов. Такие деятели, как Борис Савинков, Камо, Сталин, а также идеологи революции и некоторые другие господа вроде Максима Горького, были для нас смертельно опасны, а потом и наша решение было единодушным — ликвидировать их как можно скорее без малейшего сожаления. Русские революционеры были далеко не единственными, кого мы собирались ликвидировать. Доподлинно зная, как готовились все эти революционные потрясения, в течение первого же года мы собирались уничтожить по всему миру несколько тысяч человек и это были не одни только революционеры и террористы, но и некоторые государственные деятели.

Мы прекрасно понимали, что тем самым не изменим общую картину мира и умонастроения сильных мира сего, бунтовщиков всех мастей, а также властей предержащих, но этот гнойник нужно было обязательно вскрыть. От рук террористов в одной только России ещё до начала Первой мировой войны погибло почти двадцать тысяч человек, а потому и мы решили не щадить их. Тем более, что нам были известны имена истинных вдохновителей революционного террора и это были вовсе не пресловутые жидомассоны. Как ни старалась группа наших аналитиков найти этот самый центр заговора против России, так и не смогла. Самыми главными вдохновителями и идеологами террористов оказались на самом деле буквально все правящие верхушки подавляющего большинства стран. Их алчность и ненависть к черни как раз и породили ответную реакцию в виде мирового революционного движения, а "Капитал" Карла Маркса из сугубо научного труда быстро превратился основу их идеологии, но с таким же успехом они могли использовать любую другую книгу. Хоть справочник по акушерству и гинекологии.

В общем была бы шея, а хомут найдётся. Уже только потому, что у множества господ глотки были шире шеи, Первой мировой войны было не избежать и как мы не старались, так и не смогли её предотвратить, ведь гонка вооружений уже началась и никто не собирался её останавливать. Тем более, когда больше половины мира представляла из себя колониальные владения европейских стран. Россия в этом ряду выглядела белой вороной, хотя и в этой стране также имелись свои собственные колонизаторы — дворяне, народившаяся уже буржуазия и купечество. Ну, а так как их просто некому было приструнить, так как во власти окопалось очень уж много казнокрадов и не смотря на борьбу с коррупцией, которая велась не в пример лучше, чем наше время, они наносили стране огромный вред. Им под стать были "молодые волки" капитализма, набиравшего в России силу.

Мы прекрасно понимали, что максимум, что мы сможем сделать, это, устроив "Ночь бесшумной стрельбы", понизить уровень общей опасности и потому заранее составили "расстрельные" списки и определились с тем, кого и где ликвидировать уже через две с половиной недели после нашего десантирования. Отстрел этот должен был стать разовым и вот почему — если не ликвидировать все враждебные элементы одновременно, то второго шанса они нам уже не дадут, так как мигом разбегутся во все стороны и так залягут на дно, что мы их потом уже не сможем найти. Увы, но в силу темпорального дифферента, равного пятнадцати годам в обе стороны, а в прошлом он будет действовать и вовсе только в одну, быстро найти этих господ мы уже точно не сможем.

Двух с половиной недель было вполне достаточно, чтобы изготовить надёжные глушители к револьверам и всего за одну ночь провести ликвидацию самых опасных врагов нашего дела по обе стороны баррикад и не в одной только России. У нас хватало опытных специалистов, чтобы провести зачистку чуть ли не во всём мире, но этого не требовалось и мы ограничились Россией, странами Западной Европы, а также Нью-Йорком в Северной Америке и тремя странами В Южной. Ни у кого из моих друзей это не вызвало не то что возмущения, а даже просто осуждения. Хотя нет, кое чем они всё же возмущались. Например тем, что число лиц, определённых к ликвидации, оказалось так невелико и что всех тех, кто сидел в это время по тюрьмам, мы не стали ликвидировать, чтобы не засветиться.

Ну, а чтобы по этому поводу в газетах не поднялся слишком уж большой шум, мы решили погасить его направленным информационным взрывом. Естественно это могло стать только одно единственное событие — извлечение из-под земли князем Горчаковым наполеоновского золота. Мы решили придать этому событию вид самого настоящего шоу, причём такого, что Россия после него будет ликовать не одну и не две недели. Великая сила халявы должна была нас выручить, но на этот раз мы намеревались использовать её во благо. Злом ведь халява становится только тогда, когда чего-то даётся слишком уж много и при этом тому, у кого и так всё есть. Ну, а когда речь идёт просто о благотворительности и помощи тем, кто в этом действительно остро нуждается, то это уже разумная и грамотная социальная политика, а также весьма сильная оплеуха власти и богачам.

К двадцатому маю по современному календарю, России одна тысяча девятьсот пятого года это было седьмое мая, мы были полностью готовы к тому, чтобы отправиться в одна тысяча девятьсот пятый год навсегда и тем самым начать новую эпоху в истории развития Человечества. Хотя это и звучит слишком уж громко, но так оно и было. Задерживаться в Белоруссии уже не имело смысла. Эта маленькая страна была переполнена беженцами из России и всё, что мы могли сделать, это попросту не дать им всем появиться на свет в той ипостаси, в которой они пребывали. Как это ни странно, но очень многие люди родились именно такими, какими мы их знали когда-то, но только внешне, так как судьбы у них были совершенно другие, да, и судьбы многих людей, таких, как тот же Александр Блок или Сергей Есенин, изменились самым радикальным образом.

Ровно в десять утра двадцатого мая мы все уселись поудобнее в своих креслах, надели на голову ментальные шлемы и практически одновременно перенеслись в прошлое и слились своим сознанием с телами выбранных каждым из нас людей. Князь Горчаков в это время не спал. Он полулежал на кровати с томиком с томиком новелл Мопассана. Его супруга Элен находилась в своей спальной, так как считала, что спать в одной кровати это моветон. Ну, я-то знал, почему она ввела это за правило и хотел устроить этой французской мамзели, между прочим красотке, по этому поводу форменный дебош. Не знаю, почувствовал что-либо Серж, но меня внезапно охватил сильный жар, а через несколько секунд я почувствовал некое томление и понял, что вселился в тело этого красавчика окончательно и бесповоротно. Назад хода не было, а это прямо означало, что будущее будет теперь таким, каким мы его сделаем действуя в настоящем агрессивно и решительно, без слюнтяйства и бесконечных сомнений в стиле Гамлета, принца датского с его вечными раздумьями — быть или не быть.