Глава 3 Горький кофе с мочой

Прошло сорок три дня, прежде чем Валент, одетый в наряд мерад-куара, сел перед телекамерой в типично редийское раскладное кресло, изготовленное из кожи и деревянных планок, в каких обычно сидят за дружеским столом в куар-дахтане — крестообразном шатре кочевников Куарата, или по обе стороны от входа в часы заката и начал рассказывать о своих злоключениях на Редии, обретении друзей и настоящего дома, а вместе с тем и о своей долгой дороге домой, но не на Землю. Эта планета ведь даже не была его родиной. Поэтому своим домом он давно уже считал бескрайние степи Куарата, а семьёй свой военный клан, сложившийся совершенно невероятным образом. О том, кто такой космос-полковник Карт и что он совершил в действительности помимо того, что завоевал двадцать семь чемпионских поясов в жестоких боях без правил, на Земле знало множество людей.

То, что пилот военного космофлота Земли, ставший на далёкой Редии за одиннадцать лет самым настоящим доисторическим воином-варваром, причём военным вождём отряда численностью в шестьсот двадцать семь воинов, в котором было поровну мужчин и женщин потому, что женщины ред-куаров сражались наравне с мужчинами, было разрекламировано так широко, что в назначенный день в девятнадцать часов по времени западного побережья Северной Америки у телевизоров собралось огромное количество. Людям мало того, что хотелось посмотреть на своего современника, превратившегося на какой-то дикой планете в самого настоящего варвара и потому ставшего непобедимым рукопашным бойцом, так ещё и хотелось услышать, что он скажет в отношении военного космофлота Земли, в котором, благодаря его показаниям, была проведена тотальная чистка.

В результате этой чистки его командный состав сменился полностью, ушло со своих постов более двух третей старших офицеров и была не просто уволена, а загремела в тюрьму добрая половина младшего комсостава и чуть ли не четверть рядовых космодесантников. С такими потерями в личном составе космофлот Земли ещё никогда не сталкивался, но как это ни странно, военные космолётчики и космодесантники оставшиеся в строю, заявили, что его боеготовность в результате резко повысилась. Дело даже дошло до того, что набор курсантов в лётные и космодесантные военно-космические академии был сокращён на тридцать процентов, а правила приёма резко ужесточились и космофлот ввёл обязательное глубокое изучение памяти и чтение мыслей абитуриентов с помощью ментосканера.

Свыше тридцати пяти миллионов человек находились в настоящий момент под следствием и вопрос был только в том, на какой срок они будут осуждены за тяжкие и особо тяжкие преступления. Зато весь остальной личный состав космофлота, а это почти сорок миллионов человек, ликовал и был готов поднять космос-полковника Карта на щит, но он за всё это время так ни разу и не увидел над головой синего неба. После того, как застрелился в своём кабинете глава военной контрразведки космофлота, его примеру последовало восемьдесят семь человек, занимавших самые ответственные посты, а вслед за этим застрелился ещё и сам президент планеты Земля, было немудрено, что чистка прошла так стремительно и коснулась буквально каждого, кто рассматривал свою должность, как бездонную кормушку.

Не удивительно, что уже через пять дней после начала Большой чистки Эгелан и Номрад коренным образом изменили свой статус, стали независимыми союзными планетами и на Земле снова заговорили о создании Звёздной Федерации дружественных миров. Имя виновника всех этих событий было на слуху у каждого человека, вот только за эти сорок три дня контрразведка раскрыла уже двести семнадцать заговоров с целью убийства космос-полковника Карта. К этому он отнёсся с философским спокойствием, сказав однажды:

— Человек смертен, а смерть от руки тайного врага для воина так же почётна, как и во время битвы. Мне здесь больше не жить, а на Редии этим ребятам придётся здорово попотеть, чтобы завалить меня.

Зато за это время он обрёл новых друзей и множество поклонников. Валент был бы погребён под бесчисленным количеством писем, доходи они до него, но их не спускали в подземное убежище, зато каждое, после тщательной проверки на сюрпризы, было прочитано и журналисты холдинга "Си Эн Эн" отвечали на них по просьбе кумира множества людей, а также злейшего врага едва ли не в несколько раз большего числа граждан планеты Земля. Однако, не смотря на это, если бы Валент Карт выставил свою кандидатуру на выборах, то мог бы их выиграть, но он об этом даже и не помышлял, как не ставил перед собой задачи стать Верховным правителем Редии. Он был также категорическим противником того, чтобы им стал кто-либо из мерад-куаров. Их он насмешливо называл ленивыми варварами, для которых на Редии нет "зверя" страшнее самой обыкновенной лопаты.

Находясь в подземном убежище, когда-то построенном на двухсотсорокаметровой глубине на случай термоядерной войны, Валент не скучал. Первые две недели он находился в отличной компании, которую, впрочем, уже тот же день покинули контрразведчики, которые ушли вместе с Терминатором, назначенным Генеральным прокурором временным главой контрразведки, потом министры и политики, зато остались все центурионы, а вместе с ними Реджинальд Персиваль и Слав Смокер. Правда, уже через две недели под землю спустилось уже двадцать семь контрразведчиков-волкодавов во главе с командиром, майором Джо Лейбовичем и тот прямо с порога поторопился огорошить космос-полковника Карта таким заявлением:

— Валент, хотя мне по прежнему хочется задушить тебя за редкостную тупость, вся моя команда отправится на Редию потому, что ты романтически настроенный, благодушный идиот и без нас тебе не навести в этом древнем курятнике порядка. Твои огненные пиявки никого из нас не пугают. — посмотрев на центурионов, число которых увеличилось втрое, он насмешливо спросил — Ну, а вы, толпа повёрнутых на мордобое кретинов, что скажете? Вы тоже летите со своим недорезанным сенсеем на эту планету или вас зря сюда пропустили? Учтите, если вы намерены прошвырнуться в этот дикий мир, посмотреть на него и вернуться обратно, то там я вас всех и перестреляю, как свору трусливых шакалов. — ответ он получил в столь резкой и нелицеприятной форме, что сразу же заулыбался — А вот это совсем другое дело. Что же, тогда давайте приступим к тренировкам.

Однако, Валент занимался не только тем, что стал повышать уровень боевой подготовки центурионов и тренировал команду Дракона Джо Лейбовича. Помимо этого он ещё и учил берл-Реджинальда Персиваля, как нужно затачивать кайлары, а также рассказывал всем своим многочисленным слушателям, что они означают для каждого ред-куара. Попутно он рассказывал уже одному только мистеру Персивалю, кто такие берл-кайлары — колдуны боя на мечах, у которых на лбу, над переносицей, не один, а четыре круглых шрама, расположенные один над другим и учил его безмолвно, не моргнув глазом, терпеть самую сильную боль. Реджинальд решил бросить на Земле всё и отправиться вместе с ним на Редию вместе со своим серебряным молоточком, чтобы стать там великим берл-кайларом, хотя всё то, что рассказывал ему Валент, попахивало бредом и отчасти серой.

А ещё мерад-куар по несколько часов в день работал со сценаристами, режиссёрами и художниками информационно-вещательного холдинга, готовясь к тому, чтобы от первого лица рассказать о своих то ли приключениях, то ли злоключениях на Редии и Земле. Он провёл в кресле ментосканера в общей сложности семьдесят восемь часов и благодаря этому вспомнил всё, что произошло с ним и даже то, о чём предпочёл бы больше никогда не вспоминать, так живо, что сейчас, когда сидел в складном кресле перед небольшим столиком, на котором стоял кожаный, прокопчённый дымом множества костров чайник с холодным зелёным чаем, словно бы вернулся в свою молодость. Напротив него сидело в студии несколько десятков слушателей, а позади них был виден на экране рыжий, кожаный куар-дахтан с распахнутыми настежь резными дверями, изготовленными из кости, рога и стали.

Отпив из кожаной пиалы пару глотков терпкого, душистого чая, жаль что это был земной, а не редийский зелёный чай, Валент улыбнулся. Ещё на одном экране он видел эфирную картинку и на ней как раз показывался двадцатисекундный рекламный ролик-заставка, предваряющий его, как объявлялось в нём, автобиографическую телевизионную повесть-мемуары от первого лица с картинами, извлечёнными ментосканером из его памяти. Вместе с ним шел ещё и двадцатисекундный отчёт и как только его изображение пошло в эфир, космос-полковник улыбнулся, отчего лицо у него покрылось из-за многочисленных шрамов неровными складками, и поприветствовал многочисленных, судя по цифрам на информационном табло, телезрителям:

— Добрый вечер, уважаемые дамы и господа. Вот и наступило время большого бла-бла-бла и тро-ло-ло, как любит говорить мой наставник Сарройтар Копчёное Ухо, то есть время честного и правдивого дахтан-норшада, разговора за жизнь. Хотя мне вроде бы не нужно представляться, я всё же это сделаю. Итак, меня зовут Валентин Николаевич Карташов. По национальности, хотя о ней на Земле почему-то давно уже не принято говорить, я русский, но родился на Номраде в марте месяце две тысячи триста пятьдесят седьмого года и первые шестнадцать лет своей жизни провёл на этой планете. Именно этим и объясняются некоторые не совсем понятные, на первый взгляд, факты всей моей дальнейшей биографии. Для того, чтобы понять это, нужно быть, как я, мои сёстры и наши родители номрадером. Или эгеладером, но уже в куда меньшей степени, так как Эгелану всё же повезло несколько больше, чем Номраду и номам. Думаю, что вы поймёте всё после того, как выслушаете историю моей жизни до конца, а сейчас, как обычно мы видим это в книгах, идёт:

Пролог

Номрад наша семья покинула через месяц после того, как мне исполнилось шестнадцать лет. Признаться честно, мне совершенно не хотелось уезжать из Лильерана, большого, шахтёрского города в котором я родился и вырос, ещё больше мне не хотелось покидать эту чудесную планету с невыразимо красивыми лиловыми восходами и бордовыми закатами. А ещё я страшно боялся полёта-прыжка длиной в сто двадцать семь световых лет и Земли, которую видел только в кинофильмах, но куда больше всё-таки людей, живущих на этой планете. Мне было очень горько расставаться с друзьями, большая часть которых были номами и номинами. Это вообще отдельный разговор. Номы, которых я считаю точно такими же людьми, хотя они отличаются от нас даже по своей физиологии и лишь внешне похожи на землян, удивительный народ. Добрые, радушные, очень доверчивые и на редкость жизнерадостные. Больше всего мне всегда нравилось смотреть в их удивительные золотисто-зелёные глаза с кошачьими зрачками, которые никогда не лгут и всегда излучают дружелюбие.

Это из-за них я так ненавижу некоторых землян, но только тех, которые до недавнего времени считались чуть ли не становым хребтом военного космофлота Земли. Да-да, я говорю о тех чернокожих землянах, а точнее о неграх, которые уже добрых два с половиной столетия рассматривали космофлот как свою наследственную вотчину и их в нём служило немало, свыше сорока процентов. Из школьного учебника истории мы все знаем, что когда-то негров угнетали и что четыреста с чем-то лет назад они даже были рабами. Потом их всячески третировали и это называлось расизмом, но вы не представляете себе, какие дикие выходки позволяли эти черномазые, злобные обезьяны в отношении номин, особенно совсем юных. Говорят, что этих животных, когда они напьются, приводит в невероятное возбуждение их алебастрово-белая кожа. И тем не менее этих скотов, которые насиловали юных номин, что уже противоестественно, всё же с какой-то просто кошмарной настойчивостью направляли на Номрад.

Вот мне очень хочется всё же услышать, знали вы, жители Земли, о том, что эти мордатые, жирные громилы творят на Номраде? Пока что я не получил на это ответа. Среди моих друзей-номов были три номины, которые стали жертвами изнасилования и ни один из тех ублюдков, кто это сделал, не понёс наказания. Космофлот откупился и ещё пригрозил семьям моих друзей такими карами, что им было лучше молчать. Как, впрочем, и нам, номрадерам. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему после того, как я в девяносто третьем году первым же своим ударом оскопил Криса Додсона, знаменитого Чёрного Геракла, красу и гордость космодесанта, больше ни одна черномазая обезьяна из зверинца космофлота так и не вышла против меня? Если бы правила боёв без правил разрешали убивать на арене, то я вырвал бы его сердце без малейшего сожаления, но сначала это животное испытало все те мучения, которые я ему причинил.

Наверное это моё признание вас покоробило и вы считаете меня чудовищем, диким варваром. Ваше право, возражать не стану, но всё же скажу, я вовсе не расист и у меня есть друзья как с совершенно чёрным цветом кожи, так и с более светлым, но это всё нормальные люди, такие же работяги, какими были мои родители и почти все они номрадеры. Более того, у меня было немало чернокожих учеников и никого из них я не третировал. Если, конечно, они не служили в контрразведке космофлота, которую по приказу его черномазого командующего сделали моим врагом, причём врагом очень опасным. Зачем я вам обо всём этом рассказываю? В первую очередь за тем, чтобы вы поняли самое главное, в истории моей жизни большую роль сыграли как раз именно негры, которые ещё совсем недавно служили в космофлоте. Позвольте сразу же сделать оговорку, таковы далеко не все темнокожие земляне. Нормальных мужчин и женщин среди них всё-таки больше и к ним я отношусь с большим уважением.

Но только не к тем мразям, которые либо служили в космофлоте, а точнее его разворовывали, либо и по сию пору сидят на шее у Правительства Земли, а по большому счёту на вашей собственной шее, ведь это вы платите налоги. Они же только плодятся, как навозные мухи, жрут, пьют, хулиганят и ни хрена не делают. А зачем? Им и так живётся неплохо. Вы же до сих пор считаете, что белые люди перед ними в чём-то провинились. И знаете что я вам скажу, земляне? А то, что уже очень скоро они станут вашей самой большой головной болью. Самую малую их часть, примерно семь процентов, которая приватизировала когда-то армию, а затем и военный космофлот Земли ждут самые страшные военные тюрьмы и каторги, откуда сейчас толпами вывозят невинно осуждённых чёрными военными трибуналами белых и желтолицых космолётчиков и космодесантников, а вместе с ними номрадеров и эгеладеров, но остальные-то триста с лишним миллионов ленивых, толстых обезьян останутся на свободе.

С Земли уже улетают на Номрад и Эгелан десятки тысяч людей, продавая на вашей планете всё. Мои родители и обе старшие сестры тоже собираются вернуться в Лильеран, к своим друзьям-номам. Они ведь за двадцать шесть лет так и не прижились на Земле, хотя и вернулись на ту территорию, которая когда-то называлась Россией. Почему, спросите вы? Да, всё из-за них, из-за негров, которые то и дело крадут у них скот, а полиция ничего не может с этим поделать сама и не разрешает моему отцу, нашим зятьям и моим племянникам пристрелить парочку, другую самых отъявленных негодяев. Хуже того, уважаемые, теперь, когда гражданские лица получили право покупать большие транспортные космические корабли, все нормальные мужики, у которых яйца отлиты из ружейной стали и об них можно сломать ногу, станут колонизировать планеты в далёком космосе потому, что во время этого дахтан-норшада я расскажу им о том, как совершать сверхдлинные прыжки через космос.

Вы, наверное, будете поражены, но для этого всего-то и нужно большое стартовое кольцо под кормой, а на своей носовой части космический корабль может нести их хоть десять штук. Для гиперпрыжка масса не играет особой роли. Ну, и что с вами, добропорядочными гражданами, сделают негры, когда их будет больше пятнадцати процентов? Кстати, сейчас этих обезьян всего три и четыре десятых процента, а это уже больше пятисот миллионов бездельников, но после того, как половина людей улетит от них с Земли, вас ждут крупные неприятности. Вот теперь и думайте сами, уважаемые земляне, что с ними делать? Лично я, думая об это, заранее наотрез отказался ввозить их на Редию в качестве рабов. У нас там просто не хватит надсмотрщиков, а ни в каком другом качестве они вообще никому не нужны. Слава Богам Дня, что это ваша, а не наша проблема.

Вы, наверное, уже возненавидели меня за то, что я, будучи точно таким же человеком, как и вы, называю вас землянами. Извините, но так оно и есть, я больше не землянин. Вот уже почти пятнадцать лет я редиец, то есть ред-куар, и моя настоящая родина это даже не Номрад, который я по-прежнему люблю, а Редия. Увы, но за исключением тех двух лет, что я учился в школе, Земля не сделала для меня ничего хорошего, зато причинила массу неприятностей, но я вовсе не считаю вашу планету ужасной и земляне мне очень нравятся. Просто мне пришлось пройти полный курс обучения в военно-космической академии, а это ещё тот гадюшник и я просто обязан хотя бы вкратце рассказать вам о том, какие нравы в ней царили в то время.

В школе мне на первых порах пришлось тяжко. В первую очередь потому, что по сравнению с другими землянами я был дохляком и тут всему виной то, что коэффициент силы тяжести на Номраде ноль восемьдесят семь. Это там я был сильнее своих сверстников, но только не на Земле. А ещё я совсем не умел драться, но и это полбеды, меня быстро научили этому делу. Главная причина всех моих бед заключалась в том, что у моих родителей было три тысячи гектаров земли и мясомолочная ферма на двенадцать тысяч коров и бычков, настоящее двадцатиэтажное чудо техники. Они ведь работали на Номраде шахтёрами, добывали джезказганит, из которого выплавляют рений, причём оба были маркшейдерами и потому на Землю вернулись миллионерами и занялись в свой родной город Чадан в Саянах. Там ещё за семь лет до возвращения они купили землю и к моменту нашего возвращения уже была построена новенькая ферма, на которой, увы, работало шестьдесят сельскохозяйственных роботов.

Отец был бы и рад взять на работу людей, но те, кто хотели и умели работать в нём, как в работодателе, не нуждались, а шесть сотен негров, живших в Чадане, не нуждались в работе. Поэтому я жил на ранчо, а в школу прилетал на своём спортивном флайере, привезённом с Номрада, за что меня сразу же возненавидели. В моём классе училось семеро негров и каждый имел машину, но флайер ведь намного круче. Думаю, что на своё пособие они смогли бы купить себе и флайеры, вот только получить права пилота это не то же самое, что сдать экзамены на водительские права. У меня они были уже в двенадцать лет и потому я ещё и подрабатывал после школы пилотом летающего такси, чтобы иметь столько карманных денег, сколько мне требуется. Вот за это чёрные одноклассники меня и ненавидели, а все остальные ребята поначалу просто считали слабаком.

Да, мне было трудно привыкать к земной гравитации и первое время я даже задыхался по ночам, но потом как-то втянулся и после того, как был пять раз избит неграми, но ни разу не пошел жаловаться и всякий раз, приходя в школу первым делом бросался на них неумело размахивая руками и ногами. Во время восьмой драки на негров вместе со мной дрались уже четыре русских парня и две девушки, тоже русские. Они потом мне так и сказали, что я прошел испытание чёрной помойкой. Через час мы все семеро были в полицейском участке, а ещё через полтора мировой судья оштрафовал каждого из нас на сто евро, что было очень неприятно для моих новых друзей, но я достал из бумажника банковскую карточку и сказал судье:

— На моём счёте двадцать восемь тысяч евро, спишите их все авансом, чтобы могли тренироваться на этих трусливых подонках каждый день. Когда деньги закончатся, я внесу ещё семьдесят тысяч.

В этот же день всех семерых моих врагов перевели в другую школу, а на следующий день я снова подрался, но уже один на один с Егором из-за того, что предложил одной девушке прокатиться со мной на флайере. Я же не знал, что это его девушка, но мы всё равно стали друзьями. Так что школа была единственным светлым пятном в моей земной жизни и космофлот не дал мне её закончить, как всем остальным моим одноклассникам. Всё из-за того, что я родился в марте месяце и потому, как только мне исполнилось восемнадцать, меня уже на следующий день загребли в космофлот. Я ведь был для чёрного космофлота номрадером, а стало быть злейшим врагом и, вообще, пушечным мясом, с которым не принято считаться.

Так, чисто для расширения вашего кругозора. Процент гибели номрадеров в космофлоте самый высокий хоть среди космолётчиков, хоть среди космодесантников. Так во всяком случае было. Есть и ещё одна статистика. Процент гибели среди чёрных в космофлоте во время войны самый низкий, он близок к нулю. Зато очень много чёрных офицеров гибнет на космических кораблях из-за самых разных аварий, приводящих к разгерметизации отсека. Летит себе космический корабль в межпланетном пространстве и, вдруг, бац и кусок борта улетает в космос, а вслед за ним отправляется в вечный полёт пять, шесть офицеров. Иногда даже космос-генералы погибали и потом их трупы с вылезшими через рот лёгкими, они же не могут погибать стиснув зубы, орут от страха, подогу разыскивали в космосе, чтобы с почётом похоронить на Арлингтонском кладбище.

Зато теперь ни одна смерть номрадера не осталась неотомщённой, чему лично я искренне рад. В космофлот Земля призвала меня со всеми воинскими почестями, а именно, вместо того, чтобы предоставить мне возможность самому явиться в полдень на призывной пункт и выбрать, где служить, в космодесанте или в лётном составе, за мной в десять утра было послано целое отделение военной полиции. Угадайте с трёх раз, какого цвета были рожи у этих мордоворотов? Да, так оно и было — чёрные и жутко злорадные. На меня надели наручники и на виду у всех друзей зашвырнули в камеру флайера, который тотчас полетел прямиком в Нью-Йорк. Флайер летел со сверхзвуковой скоростью, а я даже не сидел в противоперегрузочном кресле и потому меня из него вынесли. В общем я только чудом не умер.

После часового пребывания в раковине меня голого заставили пройти через заполненный множеством людей зал в огромное помещение, где я предстал перед толстой, мордастой тёткой. Эта особа была чуть-чуть светлее, чем жлобы из военной полиции, но ненависти ко всем белым в ней было раз в двадцать больше. Глядя на меня, как крокодил на кусок мяса, это животное прорычало:

— Имя, фамилия, дата рождения. — я вежливо представился чин по чину и она принялась тыкать толстыми, словно сардельки, пальцами, унизанными кольцами с драгоценными камнями, в клавиши, после чего протянула мне лист пластика — Идите вдоль зелёной линии, курсант Карт и никуда с неё не сворачивайте. Это ваша дорога в ад.

Взяв в руки карточку, я увидел на ней свою физиономию и надпись вверху курсант лётной военно-космической академии города Нью-Йорка Валент Карт и двенадцатизначный номе с буквой "N" на конце, что означало — номрадер. Доказывать этой жабе с рожей цвета чёрного кофе с тремя каплями молока, что я Валентин Карташов, а не Валент Карт, было бессмысленно и я, почесав свои гениталии, сказал:

— Капитан Джоан Роулинг, до встречи в космосе.

Негритоска зашипела, как змея, а я пошел в ад, который назывался Космическим Гарлемом. Через пару секунд она прорычала:

— Запомни, белый червяк, в ближайшие десять лет ты со всеми своими красными потрохами принадлежишь военному космофлоту Земли, а он принадлежит нам, людям с чёрной кожей.

Что правда, то правда, именно так дело и обстояло до некоторых пор и на Земле имелось очень много людей, которым это совершенно не нравилось. Семьдесят процентов курсантов в Нью-Йоркской лётке было тогда неграми, но никто, повторяю, ни одна чёрная обезьяна не обучалась пилотированию космических истребителей и всех остальных космических кораблей, совершающих гиперпрыжки. Их всех обучали пилотировать одни только флайеры, а это примерно то же самое, что и езда на велосипеде, но половина курсантов и этого не могла освоить. Зато они умели пить спиртное и жрать наркоту и только наша медицина не давала им подохнуть. На счёт того, что я шагаю прямиком в ад, негритоска в общем-то была права, но она не учла только одного, я был не таким уж и простым номрадером, а номрадером очень хорошо подготовленным к службе в космофлоте.

Целый день меня мурыжили в приёмной комиссии, хотя смысла в этом не было никакого. Космофлоту и без того достался уже полностью готовый пилот атмосферного крейсера, которого переучить на пилота космического корабля дальнего действия было два пальца обсосать. Просто эти уроды делали всё, чтобы я попал в казарму лётки после ужина, когда в ней соберутся все чёрные жеребцы. Поэтому, едва войдя в кубрик на тридцать человек, я сразу же заявил:

— Господа, я номрадер. Хуже того, я номрадер из шахтёрской семьи и потому умею изготовить мощную взрывчатку из чего угодно и если вы опустите меня, то этой же ночью я подорву себя и вас всех. Поверьте, взрыв будет очень мощным и никто из вас не выживет. Относительно же того, что вам непременно захочется меня убить, я скажу так, Валент Карт собственность космофлота на ближайшие десять лет и к тому же уже готовый пилот в отличие от вас, тупоголовых идиотов. Поэтому если вы меня убьёте, то вся лётка, курсант за курсантом сядет в кресло ментосканера, после чего вы сами знаете, что произойдёт. Рано утром, стоя у стены, все виновные в моей смерти посмотрят в глаза стреляющего взвода.

Как и говорил мне мой отец, это избавило меня от самого страшного, что могло со мной случиться. Зато всё остальное я получил по полной программе, то есть тычки, удары в спину и всё прочее. В ответ же ни одна из этих обезьян не получила от меня ни одного толкового совета и даже более того, помогая получше изучить секреты пилотирования флайеров всем остальным парням, я пару раз мимоходом, в присутствии этих обезьян сказал о таких вещах, о которых в общем-то говорить не следовало. Из-за этого семеро курсантов во время учебных полётов попали в катастрофы, а один даже погиб. Так что толковые советы бывают разными, а номрадеры, к вашему сведению, в отличие от номов страшно мстительный народ. Тут мы дадим фору даже ред-куарам с их обычаем кровной мести.

Больше всего в лётке меня поразило то, что часть курсантов закончила её в звании капитанов, а некоторые даже сумели купить себе майорские эполеты. Как офицерам им была грош цена, а как пилоты флайеров они были смертельно опасны для своих. Из тех двадцати трёх обезьян, которые учились в одной группе со мной, ни одна не стала пилотом атмосферного крейсера. Зато мы, семеро парней других рас, то есть двое белых, трое китайцев и двое индусов, вышли из её стен хотя и просто космос-лейтенантами, зато почти готовыми пилотами и нас отправили на лунную базу, чтобы мы прошли там стажировку. Признаться честно, там тоже всем заправляли негры.

В космофлоте от них нигде не было житья. Что такое негр в космофлоте? В первую очередь это вор. Что он ворует? Всё подряд, не брезгуя ничем. Лишь часть из украденного можно было чуть ли не открыто переправить на Землю и продать в виде дешевого сырья. Да, но на любом космическом корабле есть масса приборов, электронную начинку которых никому вроде бы не продашь. О, не тут-то было, негры продавали её нам, пилотам, и никуда не денешься, купишь, если хочешь жить. Вы думаете так они относились к одним только учебным кораблям? Не тут-то было, с боевых кораблей эти жадные скоты также воровали всё, что попадётся под руку. В первый же день, когда я снял пилотскую куртку и бейсболку, чтобы умыться, у меня украли звёздочки с погон. Хорошо, что салат на козырёк мне ещё не полагался, он стоил в пять раз дороже звёздочек.

Так вот, я их через полчаса выкупил у заместителя командира группы стажеров. Командир был белым, но пресмыкался перед своим чёрным заместителем. Ему оставалось отслужить всего полгода и провались он пропадом, этот чёрный космофлот. Тем не менее я всё же прошел эту проклятую стажировку, которую мы называли чистилищем, и меня отправили на марсианскую базу как раз через три недели после начала войны. По-моему это была договорная война, так как она продлилась, насколько мне это теперь известно, всего два с половиной года и в результате таоланцы так ни разу не добрались до главных планет Земли, а земляне до владений Таолана. Закончилась же она сразу после того, как десять бомбовозов вынырнули из подпространства в полутора миллионах километрах от Таолана и тот тут же выкинул белый флаг и запросил мира.

Правильно, если бы бомбовозы отбомбились по планете термоядерными бомбами, то Таолану тут же пришел бы конец. Обо всём этом я узнал только через одиннадцать лет, а тогда, в две тысячи триста восемьдесят первом году, прибыв на Марс, попал обстановку сумятицы и сплошной неразберихи. Потолкавшись три часа в штабе, я дал взятку, двести евро, какому-то полупьяному капитану в засаленном мундире, сел за компьютер, сам определил себя в Пятую эскадрилью прикрытия, оформил документы и поехал в Долину Аргир, окруженную со всех сторон горами Нереид и Харид. Это место на Марсе считалось самой жуткой дырой из-за окружающих долину гор. Черномазое офицерьё, окопавшееся на базе, опасалось залетать в горы на флайерах, а подниматься выше пяти километров над поверхностью флайерам было категорически запрещено. Так что в горах можно было спокойно устроить небольшой склад.

Там за мной закрепили истребитель "Торнадо", мощную боевую машину, которую мне одному, так как пилота-сменщика для меня, сосунка, не нашлось и я принялся приводить космолёт в порядок. К этому времени я уже усвоил главную космофлотскую мудрость, не хочешь платить чёрным, воруй у них всё, что только сможешь и хорошенько прячь. Краденое можно было всегда обменять на нужные тебе детали, приборы и узлы, а потому я тут же принялся взламывать тайные склады господ офицеров и вывозить всё на флайере в горы. База "Аргир" имела мрачноватый вид. Плоская, каменистая равнина, в центре которой был построен купол пятикилометрового диаметра, окруженный прямоугольными зубцами пятиэтажных ангаров, в которых стояли космические корабли разного типа. На расстоянии в четыре с половиной километра от базы стояли космические кольца гиперпространственного старта-финиша, причём большие, километрового диаметра, с которых отправляли даже транспортники.

Работал я не спеша и очень тщательно, а уходя не только запирал ангар на все мыслимые и немыслимые запоры, но ещё и минировал все подходы к своему кораблю, о чём сразу же всем заявил во всеуслышание и даже продемонстрировал, на что способны мои зажигательные мины. Убить не убьют, но хорошенько поджарят. У меня их сразу же стали покупать десятками, так что я даже немного поправил свои финансовые дела. Свой "Торнадо" я решил вывести из ангара не раньше, чем через четыре месяца, но так уж вышло, что через полторы недели меня вызвали в штаб.

Вот там-то мне и сказали, что я должен срочно доставить кольцо на Беттию, третью планету звезды Лаланд. Командир базы, оглядев меня с головы до ног, остался мною вполне доволен и брезгливо объяснил мне, что для такого сопляка, которому предстояло совершить первый самостоятельный прыжок это как раз то, что надо. Работы всего на пять часов. Нужно совершить прыжок с поверхности Марса до орбитального кольца, спуститься на поверхность в указанном квадрате и сбросить там кольцом, стандартную "Четвёрку". В качестве носителя использовался малый транспортный космический корабль типа "Скаут", посудина из разряда ни на что не годных. Пилоты презрительно называли её "Окорок" из-за корпуса, похожего на свиной окорок с торчащей из него стальной трубой с круглой пилотской рубкой на конце, хотя и большой, но из-за оборудования тесной и неудобной.

"Окорок" на котором я должен был совершить свой первый гиперпрыжок, уже висел в стартовом кольце, так что мне было приказано срочно заменить внезапно заболевшего пилота. Не видя подвоха, я взял бланк с полётным заданием, молча козырнул и вышел из кабинета командира базы, здоровенного чернокожего типа лет тридцати пяти, с презрительной физиономией и эполетами космос-полковника. Наверное он получил это звание сразу же по окончанию лётки. До обеда было ещё три часа, есть мне хотелось уже сейчас, а пожрать мне точно не дадут даже за свои собственные деньги. Поэтому я выругался и пошел на стоянку флайеров кружным путём и хоть в чём-то мне повезло. По пути мне попалось два торговых автомата и купил в них чипсы и банку кока-колы, хоть какая-то еда, но перед вылетом мне ещё полагалась чашка крепкого, чёрного кофе, которую, по традиции, подавал пилоту капитан-инженер кольца.

Вот тут я хочу сказать пару слов тому парню, который мне подложил свинью. Капитан Джемс Армстронг, ну ты и мудак. Твоё счастье, ублюдок, что ты находишься так далеко от Земли, а не то я тебе так набил бы морду, чтобы ты запомнил это до последнего дня своей жалкой, ничтожной жизни мелкого пакостника и конченого козла. Именно из-за этого смазливого ублюдка я и угодил чёрт знает куда. Точнее из-за его чашки кофе. Подонок, ты посягнул на самое святое, что только есть в космофлоте. Это то же самое, как приговорённому к смерти дать сигарету, набитую вместо табака вонючей паклей. В общем знай, мерзавец, я поручил двоим ребятам разобраться, почему ты так сделал и если выяснится, что ты участвовал в этой подставе добровольно, то тебе достанется по полной программе.

Ни о чём не подозревая, я долетел до семнадцатого кольца, пристыковался к переходному модулю и через минуту вылез из стальной трубы. В помещении командного пункта стартового комплекса уже устали материться из-за того, что "Окорок" вот уже час с лишним висит в стартовом кольце, а пилота до сих пор нет. Поэтому меня буквально схватили за шиворот, я ведь тогда всё ещё оставался дохляком, и зашвырнули в другую трубу, чтобы я забрался в кабину флайера, который должен был доставить меня на корабль. В нём сидел этот урод, капитан-инженер Армстронг. Через три минуты флайер пристыковался к пилотской кабине и мне уже не нужно было ползти по трубе. Достаточно было всего лишь скользнуть в неё и я уже сидел в пилотском кресле. Капитан сердитым голосом проворчал:

— Кретин, где тебя только черти носили. Ладно, сиди, я сейчас протестирую корабль, подам тебе кофе и через десять минут ты вылетишь из кольца, как сопля из ноздри моего папаши.

— Капитан, полегче с соплями, — огрызнулся я, — это посудина не моя, это раз, меня полчаса назад отловили в штабе, когда я пришел туда за бланками, и командир Сандерс пинком загнал меня в эту консервную банку. Так что я ни в чём не виноват.

Капитан заорал на меня ещё громче:

— А мне плевать на твои трудности, засранец! Из-за тебя я пропущу начало трансляции футбольного матча. Понял? — Через пятнадцать минут, видно у него что-то незаладилось, капитан Армстронг, никогда не забуду его гнусную рожу с тоненькими усиками, просунулся в пилотскую рубку и прорычал: — Бери свой кофе, но смотри, не начни хлебать раньше, чем я отстыкуюсь от этого корыта, стыковочный модуль понемногу травит воздух и тебе нужно подождать минуты три, пока атмосферное давление повысится.

Как раз это я уже и сам почувствовал. Снимать пластиковую крышку с чашки было небезопасно, она и так вздулась, так что кофе запросто мог оказаться на моей физиономии. Даже не попрощавшись ублюдочный капитан-инженер полетел вниз, а я стал дожидаться, когда атмосферное давление повысится и я смогу хотя бы выпить большую чашку кофе перед стартом. Между прочим, в стартовом флайере очень приятно пахло отличным кофе. Этот запах проник и в пилотскую кабину. Поставив чашку на специальную подставку, я поёрзал в кресле и протянул руки к пульту. Мне ведь тоже предстояло нажать на несколько кнопок и щёлкнуть полудюжиной переключателей, чтобы улететь с Марса на Беттию. Это была не первая моя чашка кофе перед стартом, да и сам старт, если посчитать их все, получался двадцать шестым, но впервые я стартовал находясь в кресле пилота один и рядом со мной не было инструктора.

Через три минуты, когда начальная фаза предстартовой процедуры была пройдена, я снял с чашки пластиковую крышку и сделал большой глоток кофе. Боже, как же мне сделалось дурно, когда мне в рот попала эта едкая, горькая жидкость, остро пахнущая мочой, в которую превратил мой кофе этот ублюдок. Меня сразу же скрутило пополам и стошнило. К счастью всего лишь глотком той мерзкой гадости, которую я проглотил, но что самое страшное, машинально отбросив от себя чашку, обе мои руки, коснувшись пульта, поменяли все сделанные ранее настройки и что самое страшное, согнувшись буквально пополам, я нажал головой на большую, круглую, даже ещё не загоревшуюся зелёным светом кнопку "Старт". По идее корабельный компьютер должен был тотчас прервать процедуру, но не тут-то было. Он только и сделал, что включил аварийную сирену и стал бубнить мне в уши картонным голосом:

— На борту корабля нештатная ситуация. Пилоту рекомендуется немедленно покинуть рубку. Повторяю, опасность, покиньте рубку.