"Большой бамбук" - читать интересную книгу автора (Дорси Тим)

Глава 1

Девятью месяцами ранее

Сидя в грязноватом номере дешевого мотеля на Небраска-авеню, Серж самозабвенно стучал по клавишам пишущей машинки.

Коулмен потягивал «будвайзер» и таращился в окно на проституток и бородатых чуваков, толкавших перед собой тележки, нагруженные старыми телефонными справочниками. Ничего другого здесь в принципе не увидишь — в этой части города мотели сдавали номера либо на пару-тройку часов, либо на пару-тройку месяцев. Сквозь тонкие стены то было слышно, как кто-то выясняет отношения, то доносился непонятного происхождения стук.

Коулмен швырнул в мусорницу пустую алюминиевую банку, однако та словно мячик выскочила назад, поскольку корзина была уже под самую завязку полна скомканных страниц, озаглавленных «Сцена первая».

Серж вырвал из машинки очередной лист, скомкал его и зашвырнул в угол.

Коулмен открыл очередную банку с пивом.

— Как продвигается сценарий?

Серж вставил в машинку чистую страницу.

— Великолепно. Почти закончен. Осталось лишь сочинить начальную зацепку.

И он вновь принялся молотить по клавишам. Коулмен отхлебнул пива.

— Послушай, а как вообще пишутся сценарии?

Серж вздохнул и прекратил печатать.

— Ну, обычно начинаешь с того, что просто даешь простор фантазии. Какое-то время спустя, если тебя ничего не отвлекает, ты переходишь в астральную фазу снов наяву, и тогда сцена, о которой пишешь, становится такой же реальной, как и этот стол.

Он хлопнул ладонью по столу.

Коулмен допил пиво и швырнул банку в угол.

— А мне с тобой можно?

— Спрашиваешь, — отозвался Серж, не переставая печатать. — Но для начала надо ослабить все болты воображения.

— Какие проблемы! — Коулмен выхватил из-за уха толстенный «косяк» и закурил. — О’кей. Я готов. — Он выпустил к потолку огромное облако дыма, а сам, вытянув шею, заглянул приятелю через плечо, стараясь разглядеть, что тот успел напечатать. — И куда мы с тобой улетим?

Лучи прожекторов прочесывают ночное небо. Оживленная городская улица в черно-белом свете. Мимо входа в популярный во всем Марокко бар проносятся автомобили эпохи сороковых годов. Неоновая вывеска «У Сержа». В объективе — интерьер заведения. Люди пьют, играют в карты, подпевают пианисту. Крупный план. Высокий щеголеватый мужчина в безукоризненном белом смокинге входит в бар откуда-то из заднего помещения. Он бесцеремонно расталкивает толпу и подходит к источнику музыки.

Коулмен, который сидит на крутящемся табурете, поднимает на него взгляд.

— Привет, Серж, ты только посмотри на меня. Оказывается, я умею играть на пианино.

Серж вставляет в рот незажженную сигарету, и она повисает у него на губе.

Коулмен замечает свои руки, лежащие на клавишах.

— А еще я теперь черный!

Неожиданно у входа в заведение слышится какой-то шум. В дверях возникают люди в эсэсовской форме. Серж впивается в них буравящим взглядом. Коулмен:

— В чем дело, босс?

— Что-то мне не нравятся эти наци.

— Почему так, босс?

— Если наступать на гусей, никогда не будет по-настоящему смешно.

— И что ты намерен делать, босс?

Серж смотрит на дверь и хватает себя за пах.

— Тоже мне, раса господ!

Нацисты выхватывают пистолеты и надвигаются на них. Серж и Коулмен пытаются спастись бегством, однако вскоре их загоняют в угол в дальней части зала.

Немецкий капитан:

— Пристрелите их!

Солдаты целятся в героев.

Коулмен:

— И что теперь, босс?

Серж:

— Черт, это все по моей вине. Я загнал нас с тобой в угол.

Смятый лист бумаги отскочил, словно мячик, от набитой с верхом корзины. Серж заправил в машинку новый.

— Это ты поторопился, — произнес Коулмен, глядя на зажатый в руке «косяк». — Я был точно уверен, что нам с тобой хана.

Серж пропустил реплику мимо ушей. В его голове звучал диалог будущего сценария. Он вновь с остервенением застучал по клавишам старой верной машинки — такой, например, вполне мог пользоваться Микки Спиллейн. На Сержа неожиданно накатили греющие душу воспоминания о Старой Флориде. Такое часто бывает: неожиданно на вас обрушивается нечто такое теплое, что ваша душа отогревается.

Коулмен открыл очередную банку с пивом.

— Слушай, помнится, ты что-то говорил про карьеру в кино.

Сержа явно прорвало. Он продолжал самозабвенно стучать по клавишам машинки.

— Я следую формуле прохиндея Сталлоне — главное, сделать себя героем убойного сценария, сняться в главной роли, после чего грести денежки лопатой, снимаясь в дерьмовых фильмах… Ну все, почти готово.

Коулмен подошел и снова заглянул Сержу через плечо.

— Да ведь ты по-прежнему на первой странице.

— Все дело в начальной зацепке. Как только я ее найду, остальное напишется само.

— И ты нашел ее, эту свою зацепку? Серж вырвал страницу и смял в комок. Коулмен вставил окурок «косяка» в мундштук.

— Может, тебе стоит сменить место действия?

— Пожалуй, ты прав.

Серж вставил в машинку новый лист.

— Подожди меня, — попросил Коулмен и сделал очередную затяжку.

Приземляется космический корабль. За кадром раздаются трубные звуки — звуковая дорожка к одному из фильмов Стэнли Кубрика. Под нарастающую громкость открывается люк.

Из космического корабля, уперев руки в бока, появляется Серж. Рядом с ним Коулмен со специальной системой подачи «будвайзера», приспособленной к разреженной атмосфере и малой силе притяжения.

Серж обводит взором горизонт. За кадром нарастают звуки оркестра. Барабанная дробь возвещает судьбоносный момент.

Коулмен отрывается от снабженного автоматическим клапаном шланга подачи пива, который присоединен к его шлему.

— Ну как, видишь ее, начальную зацепку?

— Нет, лишь все тот же старый монолит. Смятый лист в рапиде летит в соседний кратер. Коулмен хватается за шланг.

— Может, поищем ее в другом временном отрезке?

Дикий Запад сотрясается от цокота копыт. Отряд солдат перекрыл все пути к бегству.

Два беглеца распластались на краю скалы.

Серж:

— Кто все эти люди?

Коулмен поднимает голову и смотрит на воду, что поблескивает далеко внизу.

— Я не умею плавать.

Серж:

— Мне срочно требуется в уборную.

Он делает шаг с обрыва.

И оказывается в грязноватом номере дешевого мотеля.

Коулмен уселся у ножки кровати.

— Скажи, с какой стати мы торчим с тобой в этом гадючнике?

— Вдохновение! — крикнул ему Серж из-за угла. Раздался звук спускаемого бачка. — Я надеялся, вдруг произойдет что-то такое, что подскажет мне идею…

Он вышел из туалета, приблизился к окну и выглянул на улицу. Все та же Небраска-авеню. Какая-то машина врезалась в столб. Откуда-то из переулка раздались выстрелы. Проститутка, наряженная в униформу девицы из группы поддержки, пригрозила сутенеру ножом.

— Ну почему мне ничего не идет в голову?

Стук в дверь. Коулмен пошел посмотреть, кто там. За дверью стоял человек с полосками алюминиевой фольги в длинной бороде, рядом с ним — тележка. Человек поинтересовался, есть ли у них телефонный справочник. Коулмен вручил ему целых два, взяв их с тумбочки.

Серж вновь уселся за пишущую машинку.

— Кто это был?

Коулмен закрыл дверь.

— Понятия не имею.

— Что ему было нужно?

— Наши телефонные справочники.

— Еще один признак того, что близится конец света.

Коулмен сел на койку и поковырял пальцы на ногах.

— И когда это ты успел свихнуться на фильмах? Раньше за тобой такого не водилось.

— Скажешь тоже. Я всегда был помешан на кино.

— Я знаю, что говорю. Каждые два месяца ты даешь мне пинка под зад, и мы с тобой колесим по всему штату и совершенно меняем образ жизни. После чего тебе взбредает в голову что-то новое, и ты забываешь, чем занимался раньше.

— Например?

— Ты что, шутишь? — Коулмен принялся с остервенением чесать вторую ногу. — Сначала была программа исследования космоса, затем политика, после этого железные дороги, затем история какой-то флоридской фигни и снова космическая программа. Ты что, уже не помнишь? Забыл, когда грохнулся очередной шаттл? Ты тогда еще проревел целых две недели подряд.

Серж посмотрел на приятеля.

— Надеюсь, ты никому не проболтался?

— Нет, конечно. Я к тому, что не предполагал, что тебе опять взбредет в голову что-то новое. Мне казалось, ты по-прежнему пишешь свою книгу. Кстати, как там она поживает?

— Я ее закончил, — объявил Серж. — Все издательства ответили мне отказом. Мол, такая литература не пользуется спросом на рынке. Как будто они в этом разбираются!

— И как ты ее назвал?

— Куриная лапша для долбанутого покупателя книг про куриную лапшу.

Коулмен еще энергичнее поскреб ногу.

Серж скомкал очередной лист в плотный комок.

— Черт, ну когда же она отыщется, твоя начальная зацепка!

Громкий стук.

Серж огляделся по сторонам.

— Это еще что такое?

Коулмен указал в другой конец комнаты.

— Это тот тип в шкафу, которого ты связал и сунул в рот кляп. Кажется, он очухался.

И вновь стук — бум-бум-бум!

Серж открыл дверь стенного шкафа, огрел связанного человека по голове рукояткой пистолета, вновь закрыл дверцу и вернулся за пишущую машинку.

— Ну как он там? — поинтересовался Коулмен, на секунду забыв про ногу.

— Отдыхает. — Серж уставился в пространство. — Как всегда, ничего интересного.

Коулмен вновь указал на стенной шкаф.

— Серж, а как насчет вон того?

— Тсс!

— Но ведь даже не верится, что…

— Тише, я пытаюсь сосредоточиться!

Коулмен пожал плечами.

Прошло несколько минут. Серж встал из-за машинки и потряс головой.

— Не знаю, в чем проблема, но мне никак не удается найти чертову зацепку.

— Как насчет перепихнуться? — предложил Коулмен. — Оно всегда помогает.

— Нет, только не сейчас.

Очередной стук в дверь.

— Сколько можно? — взревел Серж и лично направился, чтобы проверить, кто это.

За дверью стояла потрясающая брюнетка в строгом деловом костюме. Высокие скулы, полные губы, высокого роста, настоящая супермодель. На самом же деле она дорогой адвокат, у которой сейчас обеденный перерыв.

— Серж, ты мне так и не позвонил.

Серж вернулся за пишущую машинку.

— Я в цейтноте. Мне нужно срочно закончить сценарий.

— Неужели нельзя сделать хотя бы крошечный перерывчик?

— Нельзя, пока не найду зацепку.

Адвокат подошла к нему сзади и провела руками вниз по груди. Серж продолжал таращиться на пишущую машинку. Ее руки достигли его живота и принялись расстегивать пуговицы.

— Благотворительный бал был целых две недели назад! Разве тебе не понравилось?

— Понравилось, — буркнул Серж, не сводя глаз с пишущей машинки.

Он не покривил душой. Адвокат была в его вкусе — иными словами, дама в самом соку. На вид ей можно было дать лет тридцать пять, что, однако, не соответствовало действительности, потому что на самом деле ей было сорок восемь. Правда, большинство мужиков все равно предпочли бы глупенькую двадцатилетнюю киску. Но только не Серж. Может, двадцатилетняя киска и привлекательнее, зато мозгов никаких. Стоит ей прощебетать первую глупость, и всякое желание как ветром сдует. Эрекция рухнет как карточный домик. Несколько таких случаев, и Серж начал устраивать тест на уровень умственного развития. Как он выяснил, надежнее всего срабатывал вопрос о том, кто баллотировался на пост вице-президента в паре с проигравшими выборы кандидатами. Не вопрос, а лакмусовая бумажка. Минимально допустимый уровень — Сарджент Шрайвер; Эдмунд Маски — это уже предел мечтаний.

Среди определенной категории женщин-профессионалок царило поразительное единодушие. Дурочки делились на два подвида. Обычно они встречались с Сержем потому, что он огромное количество времени проводил в музеях и выставочных залах. Он не только отпадно смотрелся в смокинге, но и дал бы сто очков вперед по части застольных бесед любому финалисту программы «Вы рискуете!». Нет, конечно, женщины догадывались, что он слегка не в себе. Но в этом и заключался главный секрет его привлекательности. Чтобы это понять, требовалось время, и немалое. За время коктейля Серж успевал произвести впечатление личности харизматической и незаурядной. Лишь гораздо позже становилось ясно, что крыша у него явно набекрень. Но к тому моменту дело уже доходило до секса, что оборачивалось своего рода плюсом. Как правило, дама оставалась довольна — такой секс ей даже не снился.

Адвокат, которая расстегивала на Серже рубашку, была третьей в его списке членов торговой палаты за несколько месяцев.

— Давай поиграем, — сказала она и потянулась к пряжке на ремне его брюк. — До двух я свободна.

Серж решительно отстранил ее руку.

— Даже если бы мне хотелось, ты сама знаешь, как оно бывает со мной, когда нужно сосредоточиться. В моей голове сейчас кружат двадцать реактивных лайнеров, ожидая, когда им дадут разрешение на посадку.

Адвокат видела Сержа буквально насквозь, знала все его слабые места.

— Я буду ждать тебя там, где ты скажешь, — прошептала она ему на ухо хрипловатым от страсти голосом. — У меня с собой в машине есть спальный мешок.

Дыхание Сержа участилось.

— В любом месте, где я скажу?

— М-м-м…

Она провела языком по его шее.

Серж встал и написал на клочке бумаги адрес.

— Завтра в полдень.

Дамочка сначала заметно поникла, но затем хитро улыбнулась и направилась к выходу.

— Только чур, не опаздывать.

— Ладно.

Серж уже переключился на пишущую машинку. Дамочка закрыла за собой дверь, но в следующее мгновение возобновился грохот в стенном шкафу.

Серж подпрыгнул на стуле и схватился за пистолет.

— Не номер в мотеле, а какой-то бардак!

— Но Серж, — обратился к нему Коулмен, указывая на стенной шкаф, — мне кажется, тебе стоит написать про то, как…

— Ты не мог бы помолчать? Я не могу делать десять дел одновременно!

Бум-бум-бум!

— Нет, ты только подумай, как было бы здорово…

— Только не сейчас. — Он открыл стенной шкаф. Хрясь! И снова закрыл.

Спустя шестнадцать часов. На другом конце Америки

Междугородный автобус пришел в город уже в темноте. Пустынная улица поблескивала и пахла недавним дождем.

Никакого автовокзала, лишь крытая остановка в квартале от центральной площади с обелиском, на котором высечены имена погибших во Второй мировой войне. Автобус номер 311 никто не ждал, но шофер все равно сделал остановку. Мимо проехал полицейский патруль. Машина была старая, с мигалкой наверху — таких сейчас уже почти не увидишь.

Марк свернул комом одежду и, положив импровизированную подушку себе под голову, попытался уснуть, прислонившись к окну. Пара минут — и автобус отъехал от тротуара, держа курс на запад. Марк на секунду приоткрыл глаза.

Форд сидел рядом с ним и бодрствовал.

Марк сел и потянулся.

— И надолго я вырубился?

— Часа на два.

На часах Марка было четыре утра. Автобус проехал мимо мужской парикмахерской и покатил дальше мимо вереницы ослепительных желтых фонарей.

— Где мы?

— В Канзасе, — ответил Форд. — Вамего.

Марк зевнул и пробежал пальцами по взлохмаченным волосам.

— Черт, когда наконец кончатся городки? Да уж.

На подъезде к Сент-Луису они катили по автостраде, но затем вновь начались проселки: Хиггинсвилль, Салина, Рассел, Хэйз. И так до бесконечности, всякие там бурги, вилли и джанкшены.

Двадцать часов назад они покинули Зейнсвилль, и вот теперь жизнь обоих уместилась в дорожную сумку. Все ненужное они запихнули в мешки для мусора и оставили на крыльце для Армии спасения. Забрали у хозяина квартиры залог и за девяносто девять баксов с носа купили билеты в один конец до Лос-Анджелеса.

Выехав за городскую черту, автобус вновь набрал скорость. Марк окончательно стряхнул с себя сон и достал бутерброд с тунцом, насквозь промокший в пластиковом пакете.

— Никогда больше не поеду автобусом.

— А по мне так и ничего, — возразил Форд. — Посмотришь то, чего больше никогда в жизни не увидишь. У меня даже возникли идеи.

— Ты сочинял?

Форд сделал какие-то заметки в блокноте.

— Ночью тихо, а гул мотора мне не мешает. Так что я накропал несколько страниц.

Блокнот покоился у него на коленях, поверх матерчатой сумки на молнии, в которой хранились запасные ручки, стянутые резинкой отпечатанные на машинке листы и испещренные мелким почерком тетради. Один из карманов был набит старыми чеками и салфетками — Форд пользовался ими, когда под рукой не оказывалось блокнота.

— Почему ты не взял с собой пишущую машинку? — спросил приятеля Марк.

— Тащить ее с собой — сплошной геморрой. Когда доберемся до места, куплю в ломбарде другую.

— А я бы хотел заняться живописью, — задумчиво произнес Марк, глядя в окно.

— Вот и займись, — ответил Форд и что-то черкнул в блокноте.

— Не знаю, с чего начать. И вообще, у меня все равно ничего не получится.

Восход в Колорадо. Закат в Юте. А между ними бесконечное безжизненное пространство, на фоне которого ваши собственные мысли заметно мельчают. Все как-то притихли, не только наши друзья, но и другие пассажиры. И тип в бандане, который сел позади них в Авроре и тотчас поинтересовался, не найдется ли у них «дури». И орущий мальчонка, который случайно замкнул себя в туалете, и водителю пришлось делать остановку. И осунувшийся мужчина, окутанный облаком кислого перегара.

Один час пятьдесят две минуты. У Форда затекла шея, однако вскоре надежда вернулась в виде долгожданного щита с золотым медведем. Вот она, Калифорния. Автобус с ветерком катил по пятнадцатой автостраде. Марк как завороженный смотрел в окно на проплывающую мимо пустыню Мохаве. Форд продолжал что-то строчить в блокноте.

— Везет тебе. У тебя есть мечта, — произнес Марк. — Эх, почему у меня ее нет?

— Знаешь, я как-то не строю иллюзий на сей счет. Шансы у меня почти нулевые.

— Это у тебя-то? Да ведь ты пашешь не переставая. Кому тогда должно везти, как не тебе.

— Я в любом случае попробую. Ведь нет ничего лучше, чем когда мечты сбываются. На втором месте — когда они не сбываются, но все равно продолжаешь мечтать.

— А мне всегда хотелось научиться играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, — признался Марк. — Вот только беда, к музыке у меня не лежит душа. Скажи, это важно?

Форд посмотрел в окно.

— Они все проделали этот путь.

— Кто они?

— Мечтатели. — Форд захлопнул блокнот и застегнул на сумке молнию. — Свободные земли — хватай сколько можешь, золотая лихорадка. А когда золото кончилось, они нашли нефть.

— Кому-то крупно повезло.

— И наконец, Голливуд. Целое поколение мечтало о том, что их заметят за столиком в какой-нибудь кафешке.

— А по мне все враки.

— Как сказать. Молодежь из крохотных провинциальных городков автобусом съезжалась сюда со всей Америки, имея при себе лишь потрепанный чемоданишко и никакого представления о том, что делать дальше. Вот и мы с тобой проделали тот же самый путь.

— Ты посмотри, какой вид!

— У меня такое чувство, будто я перенесся в сороковые.

— Я ожидал, что здесь будет больше многоэтажных зданий.

— Просто город сильно разросся вширь.

Автобус ехал через пригороды. Вернее сказать, полз — на каждом перекрестке если не светофор, то остановка для высадки пассажиров. Дорога постепенно пошла в гору.

— Смотри на тот холм! Узнаешь надпись? Голливуд! Наконец они подкатили к остановке на бульваре Кауэнга.

Вытащив из багажного отделения две сумки, водитель поставил их на тротуар, на две золотые звезды. Форд и Марк забросили их на плечи и зашагали по улице, читая имена у себя под ногами: Уил Роджерс, Энди Гриффит, Кэрол Бернетт… Рядом торговали путеводителями по городу, из магнитофона доносились звуки группы «Кинкс»… Джеймс Кэгни, Дин Мартин, Бетти Грейбл… мимо кинотеатра «Кодак», мимо другого, с отпечатками рук на асфальте.

— Пока шагаешь по бульвару Голливуд, можно увидеть всех звезд.

— Форд, не тот ли это самый «Китайский театр»?

— Надо щелкнуть на память, — ответил тот и, поставив сумку на землю, вытащил фотоаппарат.

— Ты только посмотри на отпечатки рук! — воскликнул Марк. — Кросби, Харлоу, Элизабет Тейлор.

— Смотри на меня. Я снимаю.

— Давайте я сниму вас вместе, — раздался рядом женский голос.

Друзья обернулись. Все было как в строчках песни группы «Бич бойз». Как снимок в туристической брошюре. Длинные, светлые, выгоревшие на солнце пряди. Бронзовый загар. Легкие веснушки. Улыбка как с рекламы зубной пасты. Обрезанные на шорты джинсы и футболка, завязанная на талии узлом.

— Спасибо. — Форд вручил блондинке фотоаппарат. — Там все настроено, нужно только нажать на кнопку.

— Вот на эту?

— Нет, на другую.

— Момент.

Встав на отпечатки ладоней Элизабет Тейлор, друзья положили друг другу руки на плечи.

— А теперь скажите — сыр!

— Сыр!

Форд убрал руку с плеча друга.

— Слушай, что она делает?

— По-моему, это называется попыткой скрыться с фотокамерой.