"Летний зной" - читать интересную книгу автора (Исьемини Виктор)

ГЛАВА 35 Сантлак

Когда ванетская кавалерия устремилась в атаку, Перк не успел не то, что отдать приказ - он даже не вывел свое войско из-за холмов. Обычно так не воевали, и сантлакские рыцари оказались попросту не готовы к столь стремительному развитию событий. Обычно - если, конечно, речь идет не о нападении из засады - армии выстраивались на поле, обменивались обидными выкриками, военачальники подолгу держали речи, вдохновляя воинов перед боем. Нынче имперцы атаковали стремительно и, как оказалось, совершенно неожиданно для противника.

Завидев неприятеля, во весь опор несущегося навстречу, Перк и несколько десятков всадников, оказавшихся в первых рядах - те, что были посмелей, да и поглупей прочих, пожалуй - с радостным ревом устремились в битву, навстречу латникам Алекиана. Многие из следовавших за "избранным королем" оказались не так охочи до драки, эти попытались развернуться и ускакать обратно, за холмы, однако навстречу беглецам двигалась масса сантлакской кавалерии, и многие в задних рядах пока что не поняли, что бой уже начался. Задние продолжали двигаться в походном порядке, причем кое-кому крики и топот подсказали верный вывод - и эти тоже рвались вперед, за королем, чей голос расслышали. Ревел Перк, словно разъяренный бык - луженая глотка входила в число непременных достоинств сантлакского короля, а уж Перка сими достоинствами Пресветлый наградил сполна.

В итоге колонна сантлакских конников смешалась даже раньше, чем передние бойцы обеих армий переломили копья. Первый удар приняли лишь несколько десятков сантлакцев, но это были сплошь здоровенные парни, отборные вояки. Хотя и не успев взять хороший разгон, они ударили крепко и свалили с лошадей попавшихся им противников, зато справа и слева ванетцы с тильцами прорвались к холмам, и там уж кто погонял коня вверх по склону, а кто зашел с фланга Перку и его соратникам. В итоге имперцы, хотя и неся потери, разрезали колонну неприятеля, отсекли головной отряд, и Перк оказался в окружении, вокруг него сантлакцы падали под ударами, сыплющимися со всех сторон, один за другим. Те, кто ехал в хвосте, услышали шум битвы, увидели на гребне холмов имперских воинов - и стали разворачиваться, чтобы бежать. Это был обычный способ ведения войны в Сантлаке. А имперцы, распаленные словами пророка Когера, рвались в бой, топтали выбитых из седел соратников и стремились сойтись с людьми Перка в рукопашной. Этот напор оказалось невозможно удержать, и вскоре сам "избранный король" понял, что если он не проложит себе путь к бегству, его вот-вот одолеют. Он уже шатался под ударами, которые сыпались справа и слева, а в перекошенных лицах ванетских воинов была отчаянная решимость - их одержимость была сильней всякой отваги, это было нечто запредельное, нечеловеческое. Перк понял: здесь и сейчас ему не победить.

Верзила развернул коня, свалив при этом двоих всадников, ванетского солдата и собственного оруженосца. Королевский жеребец был громадным и тяжелым, под стать наезднику - когда такая махина разворачивалась, все и вся вокруг валилось наземь от самого легкого касания. Не прекращая орать: "За мной! За королем!" - Перк Первый погнал коня прочь. Теперь уже никто из санталкцев не думал о сопротивлении, все стремились унести ноги с этого рокового поля. Кое-кому не повезло - их настигли и свалили ударами в спину, теперь имперцы, которые понесли страшные потери в первой сшибке, сравнивали счет.

Рыцарям Сантлака большей частью удалось спастись - уж им-то не впервой было удирать, местные умели это делать на славу! Не посчастливилось латникам да оруженосцам, под которыми были худые лошадки, этих настигали и убивали без пощады ванетцы, которые пришли в неистовство под влиянием слов Когера.

А Перк Первый спасся. Пока кипела схватка, он не рассуждал - это занятие ему никогда не давалось. В бою не до мыслей, зато во время бегства, когда верзила пришпоривал жеребца, уносясь от погони - тогда у него объявилась возможность пораскинуть мозгами, и король пришел в ярость. Он, только-только признанный лучшим из лучших на Большом Турнире - бежит! И от кого? От ванетской швали и тильских сопляков! Чем дальше громадный конь уносил Перка от места схватки, тем яростней кипела в груди ненависть и жажда отомстить. Потери? Плевать, за Перком весь Сантлак, сотни рыцарей! Собрать их, повести за Алекианом, нагнать имперцев и сквитаться! Это будет правильно, по-сантлакски, это будет благородно. Это будет воистину по-королевски!

Алекиан со своего пригорка с удовлетворением наблюдал, как кавалерия пошла в атаку под крики Когера. Даже гвардейцев, приставленных повсюду следовать за пророком и охранять святого отца - и тех захватил общий порыв, и они присоединились к атаке, хотя им было запрещено покидать доброго пастыря. Когер остался один посреди истоптанной копытами равнины. А император глядел, не улыбаясь. На его лице не отражались эмоции. Прискакал гвардеец:

- Ваше императорское величество, Метриен просит позволить ему сразиться!

- Не нужно, - бросил Алекиан. - Наши доблестные воины вполне способны обойтись без него. Враг бежит.

Коклос Полгнома оценил обстановку и тронул лошадку с места, он хотел убраться из свиты Алекиана чтобы исполнить собственный план - неожиданно выпал, как будто, удачный случай. Тут император, казалось, безучастный ко всему, обернулся:

- Коклос, ты куда? Тоже собираешься напасть на наших врагов? Этого не требуется, верный Коклос. Мы победили. По гилфинговой милости, по слову его - воинство самозванца рассеяно.

- Я вижу, - буркнул карлик, с неохотой натягивая поводья. - Я собирался пограбить мертвецов на поле боя. Разве не это первейшая обязанность верного вассала твоего величества?

Алекиан чуть раздвинул бледные губы, у него - теперешнего - это должно было сойти за улыбку.

- Оставь грабеж покойных тем, кто его заслужил, - бросил император. Затем обернулся к гвардейцу конвоя. - Поезжай к отцу Когеру, он там один, брошенный охраной. Нам желательно, чтобы сей муж находился под надежной защитой. Возьми с собой троих или четверых.

Коклос задумался. Сегодня он не успел, но что ж - зато была отличная репетиция. Карлик собственными глазами увидел, как безумие овладевает воинами, когда проповедует Когер. Если он проповедует смирение - все опускаются на колени. Если проповедует насилие - даже самые тишайшие скромники и трусы очертя голову рвутся в бой. Дар Гилфиногов, не так ли? Полгнома не верил в дары свыше, он был склонен усматривать здесь коммерцию: любой товар небес имеет цену! И Полгнома считал, что цена нынешней победы слишком велика. Нет, он вовсе не считал павших с той и другой стороны, не прикидывал количество бойцов в противоборствующих армиях и не планировал допустимый процент потерь. Он думал лишь об одной потере - о душе Алекиана.

Но сегодня Коклос увидел и кое-что, показавшееся добрым знаком, его безумный план вполне осуществим, если в следующей битве повторится то же, что случилось нынче. Сегодня карлик попросту не успел - все произошло чересчур быстро. Будь у него хоть полчаса, чтобы приготовиться...

Пока Коклос размышлял, схватка закончилась, уцелевшие сантлакцы сбежали. Затем и ванетские воины прекратили преследование, они уже вышли из экстатического состояния, в которое ввергла их проповеди Когера, и вид усеянного телами поля напомнил о реальности. Воины рассыпались по равнине, чтобы грабить павших.

Когера гвардейцы препроводили на холм под имперское знамя. Алекиан отдал распоряжение: выслать из обоза прислугу и лекарей, пусть отыскивают раненных, оказывают помощь Войса не могли найти, и Алекиану пришлось отдать распоряжения лично. Затем он пожелал помолиться - как обычно, вместе с вдохновенным отцом Когером.

Император не прервал молитву даже когда на холм принесли едва живого Войса - этот прагматичнейший воин оказался вовлечен в самое яростное пекло боя, получил с полдюжины серьезных ран, и множество мелких ушибов. Он еще дышал, но лекари сомневались в благополучном исходе. Недолго бедняга Войс наслаждался громким титулом, совсем скоротечной оказалась его удача.

Алекиан, искоса глянул в бледное лицо воина и, не прерывая молитвы, качнул подбородком - унесите.

Коклос прошептал:

- Каким бы скверным маршалом ни был Войс, такого равнодушия он не заслужил... Что же, я потерял не очень надежного, зато весьма ценного союзника? Гангмар бы взял эти превратности войны, теперь придется изменить планы... и действовать скорее, иначе будет поздно!

Он обращался к себе, потому что больше поговорить карлику было не с кем, союзников у него не осталось.

Раненных оказалось достаточно много, а убитых - и того больше. Стремительная атака имперцев стоила войску Алекиана двух сотен латников, и почти такое же количество людей Перка было убито во время погони.

Командирам отрядов, явившихся с докладами, пришлось ждать, его величество не был склонен прерывать молитву. Так что военачальникам пришлось самостоятельно раздать распоряжения: разбить лагерь, оказывать помощь раненным, копать могилы. У них был выбор: оставаться здесь либо продолжить марш на Вейвер. Выбрали более очевидное решение.

Только теперь Коклос смог удалиться из-под имперского знамени, но сейчас подходящий момент бы упущен, исполнение плана вновь пришлось отложить. Карлик отправился к обозу и завалился спать. Он резонно предположил, что нынче больше ничего интересного не произойдет.

Молился император не меньше двух часов. Затем ему доложили, что войско остановлено. Алекиан с минуту подумал... наконец изрек:

- Нам было желательно достичь скорей города Вейвер... однако день задержки ничего не решает. Велите людям, чтобы молились Гилфингу, благодарили за ниспосланную победу, как это сделал их император... И вино. Пусть сегодня из обоза выдадут вина.

Алекиан не настолько витал в облаках, чтобы забыть: большинству воинов молитва не заметит хмеля. Он выше их, он владыка, а они - всего лишь слабые люди, обремененные недостатками.

Сантлакских дворян из местных - тех, что присоединились к армии накануне - разослали по их владениям с приказом пригнать селян. Теперь, когда Перк Первый бежал, в верности волонтеров сомневаться не приходилось, эти всегда на стороне победителя. К тому же их замки заняты имперскими гарнизонами, это весьма весомый аргумент в пользу преданности императору. Наутро армия снялась с лагеря и выступила в прежнем направлении - на Вейвер. На месте ночлега остались местные крестьяне, они рыли могилы, многие бродили между остывших костров в поисках поживы, однако ничего не сумели сыскать - имперская армия состояла из таких парней, что не оставляют за собой ничего ценного.

До Вейвера оставался дневной переход, к вечеру Алекиан собирался быть на месте. Войса везли в фургоне, его и других раненных. Тряска не шла на пользу израненному рыцарю, а лекари не решались обратиться к императору, чтобы просить остановить армию либо определить увечного на постой. Войс слишком легко сделался маршалом, теперь точно так же легко его жизнью пренебрегали. Судьба переменчива...

Коклос по-прежнему сопровождал "братца", трясся позади и уныло бурчал себе под нос, что ему прискучила война. Алекиан не обращал внимания на нытье карлика, его взор был устремлен вперед и, казалось, он снова видел дали, недоступные глазам простого смертного.