"Три недели страха" - читать интересную книгу автора (Бокс Си Джей)

Пятница, 9 ноября Остается шестнадцать дней

Глава 8

Прошло три дня. О Луисе в газетах не было ничего. Я понятия не имел, жив он или мертв. Не было ни полицейских визитов, ни звонков от Гэрретта или Джона Морлендов. Казалось, той ночи просто не существовало. Но я ощущал не облегчение, а усиливающееся напряжение, предвидя их следующую атаку и думая, не будет ли она с настоящими пулями. В том, что она состоится, сомнений не было.

Хотя женщины лучше мужчин способны интуитивно догадываться о чувствах и мотивациях других людей, мужчины знают одно: когда они находятся на войне. Меня шокировало то, как гладко я соскользнул с берега и погрузился в стремительное течение.

В пятницу я отправился в офис доделать оставшуюся работу. Несмотря на ранний час, я был в бюро не один. Джим Дуган, шеф персонала мэра, шел по коридору, но задержался у моей открытой двери и заглянул внутрь.

Я приветственно махнул рукой.

— Позвольте мне выпить чашку кофе, — сказал он, двигаясь дальше.

Я улыбнулся. Дуган не мог даже махнуть в ответ, пока не выпьет кофе.

Джим Дуган был странным человеком — он в точности соответствовал своему имени. Краснолицый мясистый ирландец лет под шестьдесят, с коротко остриженными рыжими волосами, тронутыми сединой. Он был тупым орудием, в отличие от мэра — молодого, худощавого, красивого и настолько полного энергии, что от него, казалось, вот-вот посыплются искры и зажгут огонь в мусорной корзине. Но Дуган был необходим. Кто-то должен был отгонять лизоблюдов и заинтересованные группировки, которые требовали слишком много времени мэра. Кто-то должен был устранять препятствия и улаживать дела вдали от взглядов публики. Дугана можно было послать к человеку, который встречался с мэром и заявлял, что тот обещал ему что-то, с целью сказать ему: нет, мэр ничего не обещал — он только признал проблему. Мне всегда нравился Дуган. В нем не было ничего скользкого. Он напоминал мне людей из Монтаны, которые, одерживая над вами верх, обнимали вас за плечи и предлагали угостить пивом.

Очевидно, мэр имел ежемесячный завтрак с президентом нашего бюро Х. Р. Тэбом Джоунсом. Прежде чем появиться в бюро, Джоунс был менеджером предвыборной кампании мэра и его главным спонсором. Джоунс был высоким, шумливым, хитрым и, насколько я знал от долго здесь проработавших служащих, не настолько невыносимым, как предыдущие президенты. Он пришел из банка и не имел опыта в туриндустрии, что его не останавливало. На собраниях он вовсю бросался словечками из лексикона бизнеса, но часто использовал их неправильно. Он убеждал нас «совать конверт» и «думать за пределами ящика». Позади его письменного стола стояло множество книг с корешками, как я заметил, девственно чистыми.

Дуган наконец вернулся с чашкой кофе и вошел в мой кабинет, закрыв за собой дверь. Он никогда не делал этого раньше. От него сильно пахло лосьоном для бритья.

Дуган покачал головой и скривил губы, словно желая сказать мне что-то, что огорчало его.

— Брайен Истмен? — заговорил он. — Нехорошая идея.

С этими словами он вышел, прежде чем я успел спросить, как он так быстро узнал об этом и, что более важно, как узнал мэр.

Позднее, после совещания у руководства, в мой кабинет заглянула Линда.

— Что такого ты сделал, чтобы разозлить мэра?

По ее словам, Тэб Джоунс сказал ей, что мэр Хэлладей специально спрашивал обо мне.

— Он спросил, достаточно ли ты компетентен, нет ли у тебя дурных наклонностей. Тэб сказал, что он защищал тебя и наш отдел, но, по-моему, это вранье. Я думаю, он… — она аккуратно сымитировала голос Джоунса, — «выразил потрясение и озабоченность и заверил мэра, что разберется в этом». — Линда вернулась к своему обычному голосу. — По всей вероятности, твои дни сочтены. Что возвращает меня к первому вопросу: чем ты разозлил мэра?

Я похолодел, так как отчаянно нуждался в своей работе.

— Я ничего не сделал мэру. Но возможно, Джон Морленд что-то ему наговорил.

Интересно, рассказал ли Гэрретт отцу, что произошло в ночь с понедельника на вторник? Или же он солгал, что приходил к нам взглянуть на Энджелину, а какой-то маньяк набросился на него, оставив его друга умирать в пустом дворе? А может быть, внезапный интерес ко мне пробудила наша дружба с Коуди, осрамившимся копом, или с Брайеном, у которого были деловые отношения с Хэлладеем до того, как тот стал мэром? Не затронули ли расспросы Брайена чувствительные места? Или все же это был судья Морленд?

Я осознал, что Морленд — не мишень для атаки из пейнтбольного ружья. Завтрак с мэром сделал свое дело.

— Держи свой нос в чистоте, — сказала Линда. — Я не могу позволить потерять тебя теперь. Не уверена, что мы сможем найти замену, учитывая состояние нашего бюджета. А даже если бы смогли, это заняло бы месяцы, а у нас нет времени. Наступает сезон торговли и шоу-бизнеса.

— Я сделаю все, что от меня зависит, — ответил я. — Как делал всегда.

Она кивнула, но смотрела на меня взглядом заводчика скаковых лошадей, оценивающего многообещающего жеребенка, который только что охромел.

Мой полет в Берлин должен был состояться в воскресенье с прибытием в Тегель в понедельник в 7.05 утра. Аккуратно упакованный чемодан стоял наверху в нашей комнате, в портфеле лежали ноутбук, деловые записи, брошюры и упаковка из шести бутылок пива «Кур» для Мэлколма Харриса, который его любил. Я должен был вернуться в следующую субботу. Признаюсь, мысленно я уже был в пути.

Я попытался убедить Мелиссу взять Энджелину и поехать к матери в Сиэтл на время моего отсутствия, но она не пожелала и слышать об этом. Она все еще переживала из-за развода родителей и не любила нового мужа матери. Даже учитывая обстоятельства, Мелисса не желала являться к ней, как она выразилась, «со шляпой в руке».

Коуди оставался в нашем доме. Ночью он смотрел телевизор и спал на кушетке, а днем помогал по хозяйству. С этим он справлялся куда лучше меня — к тому же у него было время. Он перевесил пару покосившихся дверей, починил туалет так, что тот перестал протекать, и покрасил кухню. Мелисса сказала, что он отрывался от работы, только чтобы посмотреть по телевизору процесс Коутса и выкурить сигарету в шезлонге. Коуди говорил ей, что не помнит, о чем сказал Луису в ту ночь, но у него осталось чувство, что он «надрал ему задницу, как Грязный Гарри».[8] Он спросил, можно ли ему оставаться у нас, пока репортеры осаждают его дом, и мы согласились. Мелиссе нравились его помощь и компания, а меня грела мысль, что он при оружии и мускулах, в любой момент готовый к насилию на случай, если Гэрретт и его друзья появятся вновь.