"Пылающие бездны" - читать интересную книгу автора (Муханов Николай)

Глава пятая. Воскрешение из мертвых.

Колоссальный подземный анатомикум старого Нооме на Марсе. Легкие воздушные галлереи, уходящие в высь. Таких террас-галлерей, обрамляющих многогранник зала, всего двенадцать. Вверху, где природные своды сверкают гладко отполированными разноцветными породами камней и металлов, пределы зала далеко раздвинуты вширь. По углам многогранника, из-под самого купола, из обширных отдушин, ниспадают вниз с заглушенным звоном упругие водопады опаловой жидкости. Их перламутровые дуги, описав над галлереями параболическую линию и сверкнув в лучах невидимого источника света мягкими разноцветными радугами, погружаются в многогранный бассейн, обрамляющий площадь нижнего зала. Такие же водопады плавно ползут с галлерей всех этажей, создавая впечатление феерически-причудливых каскадов. Ширина окружающего бассейна могла бы поспорить с рекой. Дуги водопадов пробуравили себе в плотной жидкости глубокие своеобразные колодцы и вместо неизбежного при подобных условиях рева воды из недр медлительной влаги лишь глухо доносится музыкальное воркование.

Все галлереи заняты прозрачными призматическими витринами из материала, похожего на стекло, но упругого, ковкого и не ломкого. В витринах скелеты и фигуры ископаемых насельников планеты вплоть от ее младенческих лет и до позднейших времен. Здесь диковинные животные, звери и люди вымерших пород. Здесь же и представители здравствующей расы, просто трупы и трупы людей, находящихся в анабиотическом сне. Последние сохраняются в температуре абсолютного нуля, первые — частью набальзамированы, частью обтекаются безпрерывными струйками опаловой влаги. Все экземпляры, кроме человеческих, принадлежат прошлому планеты и давно вымерли.

В этом своеобразном музее — мягкий ласкающий полусвет, ароматная бодрящая прохлада, задумчиво-невинное рокотание опаловых водопадов.

В центре нижнего зала — несколько хрустальных столов; на них, под белыми покрывалами, выступают очертания человеческих фигур. Вокруг много сложных легких машин, аппаратов и приборов. Все из матово-желтого металла, с блестяще-белыми наиболее нежными частями.

У одного из столов, откинув покрывало, застыл в полусклоненной позе повелитель этого Мертвого царства — старый Нооме.

На лице ученого следы борьбы. Он пристально всматривается в остекляненные глаза Роне Оро-Бера, ощупывает обнаженную грудь, где когда-то билось сердце и задумчиво шевелит тонкими старческими губами:

«Нужно ли?.. Нужно ли?»..

Лейянита, неподвижная, как изваяние, застыла сзади старика. Ее поза — ожидание, выражение лица — страх, смешанный с надеждой.

— Дедушка!.. Дедушка! — с тихой мольбой шепчут ярко-пурпурные губы.

Но старик не слышит любимой внучки, он углублен в мысли, известные только ему одному:

«Нужно ли?.. Пусть будет так… Во имя единой науки!»..

Старик быстро оборачивается и хватается рукой за блестящий провод аппарата. Его взгляд падает на застывшую неподвижно Лейяниту.

— Звездочка, ты быть может оставишь меня одного?

— Дедушка! — вырывается просящий стон из груди девушки.

Старик решается.

— Пусть будет так! Помоги мне. Подержи этот прибор!

Лейянита уже около, — ее не нужно слишком долго просить. Один блестящий провод у ступни трупа, другой — у его затылка. В руках Нооме что-то острое и тонкое, соединенное с другим аппаратом. Ученый привычным движением погрузил острие в область сердца — короткое, судорожное сокращение мышц, — остекляненные глаза трупа закрылись. Нооме приложился ухом к груди и вонзил острие глубже. Новое сокращение мышц. Несколько раз энергично сжался эластичный шарик на конце зонда под рукой ученого. Грудь трупа высоко поднялась и глубокий протяжный вздох вырвался из мертвенно-бледных губ.

Рука Нооме над эластичным шариком работала все быстрее. Вздохи безвольного тела становились ровнее и спокойнее. Сделав последнее движение шариком, ученый быстро вырвал зонд из груди и прижег рану каким-то тупым орудием. Оживший дышал все ровнее, как человек в глубоком, спокойном сне. Мертвые щеки порозовели, посиневшие губы приняли живую окраску. Убедившись в правильности восстановленной работы сердца. Нооме крохотным шприцем сделал укол в кисть левой руки.

Можно было наблюдать глазом, как полно забился пульс, как стремительно зациркулировала кровь по набухшим венам.

Старый ученый стоял, слегка склонившись, над спящим человеком и с улыбкой любовался делом рук своих.

— Дедушка!..

Нооме оглянулся. Глаза девушки с мольбой и страхом тянулись к другому столу. Старик улыбнулся, погрозив шутливо внучке пальцем.

— Помни, Звездочка, еще только одного. Только одного!

Он решительно направился к другому столу, не выпуская из рук спасительного зонда.

Последовала операция со всеми подробностями предыдущей.

Когда красивое, молодое лицо Гени Оро-Моска заиграло румянцем, старик с торжествующей улыбкой обернулся к девушке. Та повела глазами по направлению к следующему столу.

Старик энергично затряс головой:

— Нет, нет, нет! Звездочка, я сделал то, чего не должен был делать. Не забывай, что это все же наши враги. Те трое — попадут вон туда! — старик мотнул головой по направлению стеклянных витрин. — Мертвые ожили, но им необходим сон. Советую тебе оставить их в покое. Ты знаешь, где меня найти.

Старик круто повернулся и легко засеменил к одному из водопадов, за опаловой массой которого и скрылся.

Лейянита стояла у второго стола и, затаив дыхание, смотрела в благородное, спокойное лицо спящего.