"Если бы Гитлер не напал на СССР…" - читать интересную книгу автора (Кремлёв Сергей)Глава 21. Операция «Воздушный лев» и конец Скапа-ФлоуЕсли повести взглядом по карте Великобритании вверх от Лондона — на север и чуть западнее, к Шотландии, то, добравшись до Эдинбурга, мы обнаружим, что город стоит на берегу узкого, глубоко вдающегося в сушу залива Ферт-оф-Форт. А пойдя ещё севернее, мы доберёмся до самой оконечности Шотландии. Далее следуют пролив Пентленд-Ферт и группа Оркнейских островов. Перед Первой мировой войной здесь, в Скапа-Флоу, была создана главная операционная военно-морская база английского флота метрополии — Хоум-флита. Место это удалено от чужих глаз и удобно расположено в тактическом отношении. Водный район Скапа-Флоу площадью 120 квадратных миль ограничен с севера островом Помона (Мейнленд), с юга — островами Баррей и Саут-Роналдсей, а с запада — островом Хой. При этом имеются выходы в Атлантический океан, в Северное море и в пролив Пентленд-Ферт, да и до запасных стоянок в Лох Ю и Форт-оф-Ферт тоже недалеко. Скапа-Флоу — это флотский рай… Там есть все: рассредоточенные стоянки для кораблей всех классов, морские и сухопутные аэродромы, судоремонтные мастерские и хранилища для всех видов снабжения — от торпед до кофе и сигарет. Добраться до Скапа-Флоу немцы стремились уже в ходе морской войны 1914–1918 годов, но дважды потерпели неудачу — уж очень сложной была эта задача. Достаточно сказать, что в проливе Пентленд-Ферт скорость подводного течения достигает 10 узлов (почти 19 километров в час), а скорость подводного хода лодки — примерно 7 узлов. То есть в узком проливе лодка попросту оказывалась во власти стихии и не управлялась. В подводном флоте кайзера Вильгельма II служили сильные моряки… Капитан-лейтенант Отто Хер-зиг вошел в историю как первый в мире командир подводной лодки, потопивший торпедой вражеский корабль — британский крейсер «Патфайндер». Легендарный Отто Веддинген на U-9 за один час потопил три броненосных крейсера, в том числе крейсер «Хоук». Лотар фон Арно де ла Пьер за один боевой поход потопил 54 судна. При этом за время войны из 350 имперских подлодок погибло 180, а из 13 тысяч подводников — 5354 человека. Немцы воевали смело и умело, однако Скапа-Флоу им оказался не под силу. И кригсмарине рейха добрались до святая святых Хоум-флита лишь осенью 1939 года, через полтора месяца после начала уже новой мировой войны. Тогда шеф подводников, «фюрер подводного флота» рейха и его фактический создатель адмирал Карл Дениц вызвал к себе удачливого тридцатилетнего командира U-47 Гюнтера Прина и предложил ему проникнуть в Скапа-Флоу… Дениц — сам старый подводник, разработчик тактики «волчьих стай», операцию против главной базы английского флота разработал лично. 1 октября 1939 года он познакомил с ее планом Прина, и началась подготовка к реализации смелой, но хорошо продуманной идеи. В итоге в ночь с 13 на 14 октября U-47 незаметно пробралась мимо брандеров, затопленных в проливе Кирк Саунд, внутрь акватории базы и торпедировала линкор «Ройял Оук» водоизмещением 31 200 тонн. Корабль был не новый, но все же это был действующий линкор, да к тому же находившийся, как считалось, в полнейшей безопасности. И вот он тонул, а через 23 минуты перевернулся и ушёл на мелководное дно вместе с 833 английскими моряками, среди которых был и командующий флотом Великобритании адмирал Бенгроув. Прин же ушёл восвояси незамеченным. На базе в Вильгельмсхафене его лодку при огромном стечении публики встречал сам Дениц со своим штабом. Он вручил всему экипажу Железные кресты 2-го класса. Командира на личном самолёте фюрера доставили в Берлин, где Гитлер торжественно наградил его Рыцарским крестом. А 17 октября 1939 года немцы начали серию воздушных налётов на Скапа-Флоу. Силами трех эскадрилий они добились ряда попаданий, но особых успехов достигнуто не было, хотя… Хотя 18 октября первый лорд адмиралтейства (а им тогда был сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль) заявил кабинету (тогда ещё кабинету Чем-берлена), что в данный момент не считает Скапа-Флоу пригодным для базирования флота метрополии… И Хоум-флит начал полугодичные скитания… Вначале был Лох Ю, где линкор «Нельсон» тяжело подорвался на мине. Затем базой стал Форт-оф-Ферт, где миной же был повреждён киль у нового крейсера «Белфаст»… Лишь 12 марта 1940 года флот метрополии вновь вернулся на свою главную базу. В Кирк-Саунде были расставлены три дополнительных брандера, вырос береговой гарнизон, мощной стала противовоздушная оборона: 120 зениток, аэростаты заграждения, множество прожекторов, радары, эскадрильи «харрикейнов» и «спитфайров»… Усилилась патрульная служба охраны водного района. С тех пор много быстрой воды утекло в проливе Пентленд-Фе’рт. И в ситуации на море изменилось тоже многое. Пала Франция, и во французском Ло-риане была построена грандиозная, с непробиваемыми бетонными укрытиями для германских лодок, новая германская береговая база. И на неё стала базироваться в числе прочих группа лодок «Прин». 8 марта 1941 года при смелой атаке конвоя командир U-47, корветтен-капитан (капитан 3 ранга) Прин погиб. А 27 мая 1941 года на могучем флагмане, линкоре «Бисмарк», погиб командующий надводным флотом адмирал Гюнтер Лютьенс… Прошли большие и малые сражения в Атлантике и на Средиземном море — успешные как для немцев и их союзников итальянцев, так и для англичан. Всё это стало прошлым, а ближайшее будущее готовило противоборствующим сторонам новую жестокую битву. «ВОЗДУШНЫЙ ЛЕВ» был задуман как совершенно новая комбинированная операция с использованием авиации, ракетной техники, подводного флота и надводных сил с упором на море на торпедные катера. Итальянцы выделяли для операции весь свой состав боевых подводных пловцов-диверсантов и техники. Армейские десанты тоже должны были стать комбинированными — высадка с моря и воздушные десанты германских и русских парашютистов. Адмирал Кузнецов не обещал большой боевой помощи советского надводного флота, но сюрприз немцам приготовил. Узнал об этом Редер от улыбающегося Исакова, прибывшего в очередной раз на уточнение ситуации. — Герр гросс-адмирал, я могу сообщить вам новость, для вас, очевидно, приятную… — Заранее рад, герр адмирал… — Вы слышали что-либо об «эльпидифорах»? — Признаюсь — нет. Исаков пояснил: — В старом русском флоте перед Первой мировой войной появился новый класс кораблей — пехотно-десантные и разгрузочные транспорты типа «эльпидифор»… Водоизмещение от 1100 до 1300 тонн, небольшое артиллерийское вооружение, обширные трюмы, возможность размещения грузов на палубе, ёмкость пехотного десанта от 500 до 1000 человек… Но главное — наши «эльпидифоры» за счёт размещения машины в корме и перемещения балласта могли обеспечить осадку на нос до нулевой и выходить прямо на берег… Им не требовались оборудованные причалы… — О, это интересно! У нас есть нечто подобное, но я не знал, что и у русских тоже есть такой давний опыт. — Есть… Мы неплохо высаживали десанты на турецкое побережье… Конечно, времена были совсем другие, но опыт есть опыт… Причем к опыту мы имеем и сами «эльпидифоры», а также их современное развитие… — И предоставляете их нам? — Да! Примерно — сотню единиц. — Данке! Это — действительно приятная новость, герр адмирал… Русские грузовые лихтеры «эльпидифоры» на Чёрном море в своё время были действительно удачной тактической новинкой, и когда во второй половине 41-го года Сталин понял, что наше участие в ударе по Англии вскоре встанет «на повестку дня», он начал наводить справки по организации морских десантов… В итоге Тевосян в дополнение ко всем своим хлопотам получил задание загрузить судостроителей срочным заказом на серию транспортных судов и на модернизацию уже имеющихся старых. В готовящейся операции они могли очень пригодиться… Особенно — при серьезном прикрытии с воздуха. Авиационная поддержка должна была стать такой, что из Важны были скрытность и неожиданность… И они обеспечивались тем, что переброску всех советских сил вторжения запланировали на время «день „Д“ минус пять суток»… В «Воздушном льве» от нас участвовали в основном летчики и десантники, так что сроки эти были вполне приемлемыми. А пока командиры советских эскадрилий и полков приезжали в штатском в рейх, во Францию и В нужный момент с обоих входов в Ла-Манш — со стороны Атлантического океана и Северного моря — самолеты должны были провести минные постановки, чтобы закрыть пролив с боков для английских морских подкреплений. Кроме того, в зону Ла-Манша скрытно подтягивались почти все германские и итальянские подводные лодки — на время операции океанские коммуникации можно было оставить в покое, потому что в случае успеха конвоям из Нового Света идти в Англию было уже незачем. А с воздуха на морские силы обороняющихся бриттов и их противовоздушную оборону должны были обрушиться сразу до трёх тысяч бомбардировщиков-ракетоносцев и торпедоносцев, пикировщиков-ракетоносцев и торпедоносцев, просто бомбардировщиков, пикировщиков, штурмовиков… «Дорнье», «Хейнкели», «Юнкерсы», «Мессершмитты», «Петляковы», «Ильюшины», «Ермолаевы», «Туполевы»… Вся эта лавина — пока лишь в штабных расчетах — блокировала любую попытку активности, а торпедные катера в содружестве с истребителями добивали то, что не попало в авиационные прицелы. Впрочем, всё было непросто! От берегов Северной Франции до меловых берегов Британии десантным судам надо было идти примерно тридцать километров даже в узком проливе Па-де-Кале. И целую сотню километров — через собственно Ла-Манш. А это — до пяти часов хода морем. За такой срок даже при подавляющем превосходстве можно было иметь много потерь. Поэтому в самом широком месте переправы — между Шербуром и Портлендом — первая волна десанта была приманкой. Она должна была вытащить англичан на середину Ла-Манша, обнажить их оборону, после чего эту оборону можно было громить. И тут в первой волне — по количеству плавсредств многочисленной — шли самые старые корабли, где при минимальных экипажах вовсе не было десантников вермахта. Всю мощь удара несла в себе вторая волна… За ней планировалась почти такой же мощи третья. Самое узкое место Ла-Манша (называемого и Английским каналом) — это недлинный пролив Па-де-Кале (Дуврский пролив). Хороший торпедный катер проскочит его за двадцать-тридцать минут. Но десантная баржа, даже если она называется быстроходной, — не катер. И тут на помощь наступающим пришло само море… Глубины в Па-де-Кале — 25–33 метра. Но в средней части пролива расположены банки Ридж (Ле-Кольбар), Риденс (Ле-Ридан) и другие — поменьше. Банки-отмели уменьшают глубину до полутора метров… И специально для обеспечения зенитной обороны десанта и контроля водного пространства были подготовлены плоскодонные артиллерийские платформы с минимальной осадкой. До банок их можно было доставить на буксирах за час, а там оставалось притопить их на мели, закрепить, и посреди Па-де-Кале мгновенно вырастала сеть морских артиллерийских фортов. Это тоже повышало шансы на успех для той массы десантных судов, на защиту которых от английского флота предполагалось бросить авиацию, торпедные катера и крупные боевые корабли, подводные лодки и минные поля. Суда должны были собираться в места посадки десанта за трое суток. И всего их должно было набраться до тысячи единиц. В те же сроки над всем пространством от Шербура до Остенде устанавливалась жесткая зона безопасности — воздушная разведка англичан тут была исключена. Направление же главного удара было ясно всем — Лондон. ЧАС «Ч» дня «Д» наступал в час ночи 22 июня 1942 года. За день до этого, поздним вечером 20 июня, советский посол генерал Игнатьев попросил о срочной встрече с Иденом. Английский министр иностранных дел принял его через час. Игнатьев был один — без переводчика, который ему требовался не более чем открытая дружеская улыбка в данный момент. Улыбаться сейчас было некому, а переводить — незачем, потому что советский посол знал язык страны пребывания лучше, чем многие из её граждан. — Господин министр, — сухо сообщил Игнатьев, — я имею честь вручить вам меморандум моего правительства и надеюсь получить ответ не позднее завтрашнего полдня. Иден пробежал короткий текст меморандума и вскинул глаза на посла: — Но, сэр, это же война! — Только в том случае, господин министр, если вы её пожелаете… Англия воюет не за свои интересы, а за интересы Америки… Янки один раз уже ввергли Европу в ужасы войны… Возможно, вам, сэр, известно, что я сам принимал в ней деятельное участие как военный представитель старой России у союзников… Тогда я был слеп и не видел подоплёки событий… — А теперь большевики вас просветили, граф? — не удержался от едкого укола Иден, которого охватили одновременно страх, волнение, горечь и злость. — Именно так, сэр… России не надо было ввязываться в ту войну, и всё было бы окончено на континенте очень быстро. Игнатьев невесело усмехнулся и прибавил: — Впрочем, тогда, возможно, вообще не было бы войны — если бы Англия не подстрекнула кайзера своими уверениями в нейтралитете. Достаточно было вашего предупреждения о том, что в случае вторжения Германии во Францию и в Бельгию Англия тоже выступит, и война сразу же стала бы проблематичной… — Но, сэр! — Да… А вот теперь Россия прямо предлагает вам отказаться от войны и занять подобающее вам место в новом мире… Значительное… Но — не ведущее! И лишь вам выбирать — немедленный достойный мир или ненужная народу Англии война. — Хорошо, господин посол, я сейчас же снесусь с Его Величеством, премьер-министром и кабинетом… 21 июня в полдень Иден холодно ответил заранее предвидимым отказом. Говорить более было не о чем, да и не к чему. И Игнатьев молча вручил Идену ноту с объявлением войны. До начала «Воздушного льва» оставались считаные часы. НА ТИХОМ же океане летние сражения шли уже вовсю… В конце 41-го года японцы взяли штурмом остров Уэйк и устроили там воздушную базу. После получения из России торпедоносцев — в основном это были Ер-2 — японцы смогли контролировать океанскую акваторию в радиусе примерно двух тысяч километров от Уэйка. К тому же остров был теперь надёжно прикрыт не только истребителями, но и сотней отличных советских зениток, которые Москва передала японцам в качестве дополнительного «бонуса» за Сахалин. К началу лета 1942 года на Тихом океане японцам надо было считаться лишь с янки — английские силы оказались серьезно подорванными. 5 апреля ударами с воздуха были потоплены два тяжёлых английских крейсера — «Корнуэл» и «Дорсетшир». Чуть позднее на дно в районе острова Цейлон ушёл авианосец «Гермес». Но зато американский тихоокеанский флот лишь увеличивался, и новый его командующий, адмирал Нимиц, искал встречи с эскадрами адмирала Ямамото. Японцы же планировали десант на остров Мидуэй, затерянный в океане, но важный в стратегическом отношении. От Уэйка до него было почти две тысячи километров — на пределе радиуса Ер-2, но все же в пределах этого радиуса. Для операции против Мидуэя Ямамото выделил 11 линкоров, 7 авианосцев, 12 крейсеров, 50 эсминцев и 15 подводных лодок… Это была мощная ударная сила, но она уступала силам Нимица по одному важному показателю — быстроходности. К тому же и Нимиц подтягивал к Мидуэю целых две эскадры, куда входили 3 авианосца, 8 крейсеров и 15 эсминцев. Гарнизон Мидуэя был усилен, и на острове базировались 67 бомбардировщиков, 37 летающих лодок и 27 истребителей. Однако быстроходности янки на море японцы были готовы противопоставить свою новую ударную быстроходность в воздухе — за счёт поставленных русскими торпедоносцев. 3 июня американская лодка-разведчик обнаружила японскую эскадру на походе, а 4 июня 108 самолетов, поднятых с японских авианосцев, совершили первый налет на Мидуэй — без особого успеха. Линкоры Ямамото все еще шли к цели экспедиции, и вскоре началось «заочное» сражение авианосцев — с американских «Хорнета», «Энтерпрайза» и «Йорктауна» и с японских «Kara», «Акаги», «Хи-риу» ушли торпедоносцы, взаимно атаковавшие морские носители противной стороны. «Kara» и «Акаги» получили по три попадания, горели «Сориу» и «Хириу» (5 июня он пойдет ко дну), но и «Йорктаун» еле удерживался на поверхности воды. Армада японских линкоров к центру событий по-прежнему не успевала. В сражении наступил критический момент, чаши весов колебались… Но сюда уже подходили полторы сотни японских Ер-2 с торпедами! На предельном потолке, практически неуязвимые, они атаковали крупные цели — «Хорнет», «Энтерпрайз» и полузатопленный «Йорктаун»… И вот уже все три авианосца вместе с тремя тяжёлыми американскими крейсерами и парой эсминцев скрываются под водой… Поднятые с авианосцев палубные самолеты, лишенные базы, частью добираются до Мидуэя, а частью следуют за тонущими своими носителями. Японские «Ермолаевы» ложатся на обратный курс, у них теперь одна задача — долететь до Уэй-ка. А эскадра Ямамото во главе с флагманом «Яма-то» неумолимо приближается к Мидуэю, сражение за который уже можно считать выигранным японцами. Успех Ямамото у Мидуэя стал азиатским прологом европейского успеха операции «Люфтлеве». А пиком первой фазы операции стал разгром Хоум-флита на его собственной базе в Скапа-Флоу… ПЕРЕДОВЫЕ эшелоны морского десанта и авиационных соединений в Па-де-Кале и Ла-Манше готовились к ночному броску через Канал, а с аэродромов в Северной Дании и Южной Норвегии в ночной воздух поднялись две бомбардировочные армады. Две волны массированного налета на Скапа-Флоу начали свое движение к цели. Самый длинный день в году не дал ночи времени на долгую власть. Солнце, не успев по-настоящему сесть, вновь вставало над горизонтом и ярко отблескивало на плоскостях машин, которых было так много, что казалось — над морскими волнами летят два огромных тысячеглазых дракона, то и дело испускающих из глаз лучи нестерпимого света. Обе армады уходили далеко в пространства над Норвежским морем, чтобы затем острым зигзагом повернуть к Оркнейским островам и зайти на них почти с чистого севера. Таким образом можно было надеяться на полную внезапность налета. Первая волна, «датская», состояла только из тяжелых ракетоносцев Пе-8, и их насчитывалось в этой волне ровно семьдесят. Выпуск ракетоносных «Петляковых» занял в последние месяцы мощности чуть ли не половины советских авиационных заводов. Пришлось поработать на этот заказ и немцам, потому что всю готовую наличность было решено бросить на Скапа-Флоу. А каждый самолёт нёс на подкрыльевых пилонах две тяжёлые авиационные ракеты малой дальности конструкции Брауна — Королёва. Во второй волне налёта, «норвежской», шла почти тысяча советских и германских бомбардировщиков и торпедоносцев. Все континентальные театры боевых действий от Дюнкерка до Багдада и Басры и от Туниса до Нарвика были давно ликвидированы, и поэтому стало возможно только на Скапа-Флоу бросить такую невиданную мощь. Одновременно с группами удара по Скапа-Флоу с датских аэродромов ушла отдельная группа удара по радарам ПВО, прикрывающим южную и центральную часть Англии. Обе армады — и «датская», и «норвежская» — шли почти параллельными курсами друг за другом… Совершив над открытым морем зигзаг обратно на юг, они должны были лечь на боевой курс. Самолеты закрывали собой небо и летели — одни в зону пуска ракет, другие дальше — прямо к базе, чтобы сбросить над ней свои торпеды и бомбы. Над всеми Оркнейскими островами голубело безоблачное небо, но далеко над морем сгущались две невидимые стальные тучи, несущие земле и водам огненные ливни. А за неделю до этого утра в Скапа-Флоу совещались адмиралы флота Его Величества. Сэр Джон Кронин Тови, 1-й барон Тови Лангтон-Мэтраверский, командовал Хоум-флитом со 2 декабря 1940 года, и его резиденция в Скапа-Флоу давно стала для него привычной, почти заменив дом. В январе 1941 года Тови провёл операцию «Берлин» против тяжелых крейсеров «Шарнхорст» и «Гнейзенау», а в мае организовал поиск, преследование, а затем и потопление линейного корабля «Бисмарк». Впрочем, и после этого забот и хлопот у адмирала хватало. Тревожные сведения последних недель заставляли сэра Джона быть начеку, но воздушная и корабельная разведка, включая патрули подлодок, не обнаруживали усиления морской активности немцев даже на дальних подходах к Скапа-Флоу. Не предвиделось и крупных действий против главной флотской базы германской авиации. Было похоже на то, что немцы все свои силы стягивали в район уже явно близкого их десанта на Английский Остров и не имели возможности отвлекаться на подавление той части Хоум-флит, которая находилась на якорных стоянках в огромной суровой бухте на Оркнейских островах. В воздухе тем не менее носилось нечто необъяснимо грозное. И Тови чувствовал, что возможен некий совершенно неожиданный подвох. 15 июня он собрал Морской совет. Сухощавые, обветренные коллеги с густыми адмиральскими нашивками собирались в зале совещаний без шуток и оживления, хотя все давно и хорошо друг друга знали. Не был весел и Тови, когда открыл совещание, сказав: — Господа! Надеюсь, все вы читали статью «Victory Through air Power», которую недавно опубликовал в «New York Herald Tribune» майор де Северски. Он пишет по поводу Перл-Харбора, что «присутствие кораблей в гавани есть приглашение вражеской авиации на атаку». Адмиралы зашевелились — цитата как будто прямо относилась к их случаю — в гавани Скапа-Флоу кораблей хватало. Реакция была общей, однако слово взял только вице-адмирал Эндрю Каннингхэм. В ноябре 1940 года Каннингхэм успешно атаковал, в том числе силами авиации, итальянский флот в его собственной базе в Таранто… Тогда итальянцы понесли серьёзные потери, были выведены из строя линкоры «Литторио», «Дуилио», «Граф де Кавур» и другие. В апреле 1942 года Каннингхэма направили в Вашингтон — представлять Англию в совещании начальников штабов. Но в начале июня он вернулся, поскольку события приобретали угрожающий характер, и сейчас сипловатым голосом заявил: — Сэр! В Вашингтоне я познакомился с майором де Северски. Это бывший русский мичман Северский, который был послан еще Лениным в Штаты и остался там. Северски — думающий офицер, и его статью о Перл-Харбор мы читали. Её название бьёт в точку: победа на море через воздушную мощь возможна. Но для такой победы необходима подобная мощь. Каннингхэм пожал плечами: — Вряд ли у Гитлера есть такие воздушные силы, которые смогут доставить нам здесь крупные неприятности, особенно в ситуации, когда немцы, судя по всему, готовят свой давно обещанный прыжок «Морского льва» и им понадобится вся их авиация там… — Каннингхэм махнул рукой в сторону юга. Недавно разменявший полвека контр-адмирал Фредерик Хью Джордж Далримпл-Гамильтон год назад командовал крейсером «Родни» и сыграл главную роль в потоплении «Бисмарка», а сейчас командовал 5-й эскадрой во флоте метрополии. Рядом с ним сидел вице-адмирал Уильям Фредерик Уэйк-Уокер. Он командовал крейсерской эскадрой и держал флаг на крейсере «Норфолк». Уэйк-Уокер тоже участвовал в операции против «Бисмарка», этой наиболее громкой победе Хоум-флита, и сейчас понимающе переглянулся с Гамильтоном. Более молодой Гамильтон кивнул головой и сказал: — Господа! Возьмем наши налеты на Брест, когда там базировались «Шарнхорст», «Гнейзенау» и «Принц Ойген»… Напомню вам, что мы тогда за десять месяцев провели на корабли и доки в Бресте 111 массированных налётов, в ходе которых было сделано 3999 самолёто-вылетов и сброшено до 4000 тысяч тонн бомб. Средняя бомбовая нагрузка на самолёт — одна тонна при удалении цели от района вылета около 250–300 километров. За один налёт в среднем сбрасывалось по 36 тонн бомб!.. Тови согласно закивал головой: — Да, это пример весьма значительного боевого напряжения… — Однако, — продолжал Гамильтон, — по данным разведки, нам не удалось вывести эти корабли из строя настолько, чтобы помешать им прорваться через Канал и попасть в условия большей безопасности, что дало им также возможность использовать ремонтные базы Балтики. — Но, Фредерик, — прервал Гамильтона Каннингхэм, — в Таранто мы за один воздушный налёт двумя волнами добились отличных результатов! «Кавур» затонул, «Джулио Чезаре» сел на грунт, «Литторио» тоже сел на грунт! А ведь в первой волне у нас была всего дюжина пикировщиков и торпедоносцев, а во второй волне — пять торпедоносцев и три бомбардировщика. — Сэр! — возразил Гамильтон. — Это была редкая удача. Во-первых, оборона Таранто была крайне слаба, особенно противовоздушная, корабли в базе были расположены скученно и представляли выгодные цели для атаки именно с воздуха. Во-вторых, в операции под вашим же руководством участвовал почти весь Средиземноморский флот! 5 линкоров, авианосец, 8 крейсеров, 22 эсминца — и все это для отвлечения внимания и маскировки истинных намерений… — Верно, — проворчал Каннингхэм. — И, надо признать, нам здорово помогла тогда разведка — как воздушная, так и агентурная. Мы точно знали, что и где в Таранто находится… — У нас же, господа, явное затишье, — вздохнул Тови. — Морские силы рейха от нас вдали, расстояния от немецких аэродромов до нас велики, лишней авиации, способной нам угрожать, у них нет, признаков воздушной разведки базы тоже нет, и служба радиоперехвата никаких подозрительных раций не засекала, — Тови вздохнул ещё раз. — Сэр, — почтительно вопросил Гамильтон, — но, судя по вашему тону, это затишье вас не очень-то радует? — Увы, Фредерик, я боюсь, как бы это не было затишьем перед бурей… — Но, сэр, откуда ей налететь? — О, если бы я знал… Ведь наци уже прилетали сюда! Последний раз люфтваффе проводили налёт на Скапа-Флоу, базируясь на Фленсбург. Это было в 1940 году, и расстояние до цели в один конец составило тогда 850 километров. Однако серьёзных результатов достичь тогда не удалось. И хотя на душе у адмирала Тови было по-прежнему неспокойно, что-либо срочное предпринимать нужды, не было. 21 июня в час пополудни Тови срочно вызвал к телефону первый морской лорд Дадли Паунд. — Джон, — глухо говоря в трубку, сообщил он, — русские объявили нам войну. — Как, сэр? Они что — уже ведут военные действия? — Нет! Вчера они предъявили нам невозможные требования, и Уинстон им, естественно, отказал. Тогда Игнатьев вручил Идену ноту об объявлении войны. — Началось! — вырвалось у Тови. Он тут же спохватился: — А как немцы? — Пока все тихо, но разведка сообщает, что у них, похоже, заканчиваются последние приготовления к прыжку. — Отобьёмся? — Думаю, да. Однако готовь часть сил к переброске поближе к Каналу. У вас, как я полагаю, особых проблем не будет. Будьте готовы! — Есть, сэр! На аэродромах в Дании и Норвегии механики уже готовили самолёты к вылету, подвешивали торпеды и бомбы, заправляли снарядами бортовые пушки и тяжёлыми патронными лентами пулемёты… Пилоты самолётов отдыхали перед последними инструктажами и проверками готовности к вылету. Пришёл час — и две стальные тучи, несущие в себе молнии и громы, взлетели в ночное небо. Первой в точку пуска ракет вышли Пе-8. До цели был добрый десяток километров, и, хотя английские радары и засекли ракетоносную армаду, дальнейшего в Скапа-Флоу никто предположить не мог. Ведь чужие самолёты ещё не вошли в зону ПВО. Командир 1-го тяжелобомбардировочного полка Авиации Дальнего Действия РККА Евгений Преображенский посмотрел на штурмана командирской машины. Тот кивнул: мол, пора! Командир перещелкнул рычажок рации и сообщил в эфир: — Всем «Рубинам»! Полная готовность к пуску! Начинаю отсчёт времени, через десять секунд пускаю первую ракету. Дальше действуем по расписанию. Преображенский прищурил глаза и начал отсчёт. Когда истекла десятая секунда, он приказал: — Штурман, пуск! Машину тряхнуло, под ней вспыхнул огромный, вытянутый по оси факел, мгновенно обогнал самолёт и быстро скрылся вдали. Разгонная пороховая ступень своё дело сделала, и теперь там, на оставшихся километрах пути, жидкостную беспилотную ракету вела и наводила на цель автоматика. Преображенский улыбнулся и вновь дал команду на пуск. А справа и слева от командирского Пе-8 небо прорезали огненные прочерки ракет, сброшенных с ведомых носителей первого эшелона. Преображенский ушел в пологое пикирование, освобождая пространство для пуска ракет второго эшелона. Через десять минут над огнём и чёрным дымом, затянувшими бухту Скапа-Флоу, появилась волна торпедоносцев и бомбардировщиков. Небо было так покрыто дымными облаками, что штурманы самолетов с трудом различали цели и сложно было понять — что из того, что попадало в прицелы, было уже поражено, а что надо было торпедировать и бомбить. Там и тут вода бешено закручивалась в водовороты, образованные тонувшими кораблями Хоум-флита. В разных местах бухты из-под воды торчали мачты затонувших эсминцев — словно вешки, обозначающие какой-то сумасшедший фарватер, ведомый только дьяволу… Над облаками гари возникали черные облачка разрывов зенитных снарядов, четко видимые, тянулись трассирующие очереди, и было непонятно — то ли они соединяют небо с землей, то ли летят с неба на землю, вслед за полутонными авиационными бомбами. Старший авиационный начальник второй волны налета, кавалер Рыцарского креста с мечами и дубовыми листьями Ганс-Ульрих Рудель в этот день за штурвалом не сидел. Теперь, когда он вывел свою «волну» на объект, он оказался как бы не у дел и лег на пол кабины, чтобы оценить точность работы подчиненных через смотровое отверстие. До этого Рудель никогда не имел возможности спокойно, со стороны, наблюдать, как падают бомбы, и это зрелище увлекло его. Цель была так далеко внизу, что он засомневался, поразят ли бомбы её… Бомбы становились всё меньше и меньше, и Рудель затаил дыхание, боясь потерять их из виду — чёрные пятна быстро превращались в маковые зернышки и, наконец, исчезли в белых клубах дыма на палубе корабля. Рядом с целью по воде расходились три больших круга, и Рудель понял, что это — промахи. С большой высоты их было видно лучше, чем попадания, от которых образовывались лишь небольшие дымки, почти незаметные на фоне дыма, плывущего над бухтой. Самолёт с Руделем заходил на новую цель, и он опять лег на пол. Сброс, уменьшающиеся пятна бомб, затем два дымка и два круга по воде. — Два попадания, — сообщил Рудель и встал с пола. Соединенный торпедный и бомбовый удар довершил разгром, начатый ракетным ударом. Рудель ещё раз посмотрел вниз. Там бушевал ад… Флагман Уэйк-Уокера «Норфолк» уходил под воду, высоко задрав к сумрачному небу корму. В отдалении горели тяжелые крейсера «Кент» и «Шропшир»… Немецкие и русские пилоты ложились на обратный курс. Хоум-флит Его Королевского Величества медленно уходил на дно бухты, где с 1918 года лежали останки германского флота, интернированного в Скапа-Флоу и затопленного самими командами германских кораблей в знак протеста против Версальского договора. А В ЭТО ВРЕМЯ над Ла-Маншем и западнее — уже над британской береговой зоной — ревели моторы тысяч германских «Юнкерсов», «Дорнье», «Хеншелей», «Мессершмиттов» и советских «илов», «яков», «мигов», «лаггов», «Сухих», «Петляковых» и «Туполевых»… Не удавшись в 1940 году как «Зеелеве», когда Британия Черчилля имела дело лишь с германским рейхом, операция «Люфтлеве» обрела в 1942 году прочные и мощные крылья русского и германского образца. И на этих крыльях война впервые со времен Вильгельма Завоевателя пришла на Британский остров через море на сушу — высадка на Остров проходила почти везде успешно. Преодолев при помощи авиации и флота морские оборонительные рубежи бриттов, Па-де-Кале и Ла-Манш, вермахт быстро вырвался на лондонское направление. Впрочем, сухопутное сопротивление англичан было уже в самом начале подорвано психологически… В новых листовках Четверного союза прямо говорилось, что его главная цель — мир с Англией, а не её завоевание, и что немцы и русские готовы к немедленному перемирию, если Черчилль уйдёт. На Лондон даже после 22 июня не упала ни одна бомба, зато он был как в снежную зиму засыпан листками бумаги с текстами тех речей «американских союзников», о которых Би-би-си не извещала англичан никогда… На дорожках Гайд-парка, на Трафальгарской площади, у резиденции премьера и в рабочих пригородах лежали и листовки с пятью короткими фразами: |
||
|