Г.Ананьев

КОТОВСКИЙ

«Молодая гвардия»

МОСКВА 1982

ЖЗЛ-623

1

Бессильный гнев душил Григория Котовского. Связав по рукам и ногам, холопы помещика Скоповского избили его и вот теперь куда-то везут по тряской дороге на телеге. Болит все тело, отекли туго перетянутые руки, но Котовский словно не чувствует этого, он вновь и вновь переживает позорную сцену избиения.

По распоряжению помещика Котовский переправил в Кишинев большую партию свиней и, выгодно продав их, вернулся в имение. Но вместо того чтобы немедленно отчитаться перед хозяином, пошел проведать больного батрака и отдать купленные для него лекарства. И надо же такому случиться, что и Скоповский пожаловал в барак. И не один, а с ключником и конюхами. Помещик считал, что батрак симулирует, поэтому решил его наказать. С бранью слуги Скоповского накинулись на больного батрака, начали бить, заставляя идти на работу.

- Прекратите! - не выдержав, крикнул Котовский и оттолкнул конюхов от больного.

Скоповского это вмешательство взбесило, и он приказал связать управляющего.

…В степи телега остановилась, Котовского сбросили на снег.

- Развяжите! - потребовал Котовский, понимая, что его хотят оставить на верную гибель.

- Барин не велел, - спокойно ответил приказчик. Февральский холод начал пробирать до самых костей, но, как ни напрягался Григорий Котовский, ему никак не удавалось даже хоть чуть-чуть ослабить веревки. Выход один - найти какое-нибудь дерево и тогда, поднявшись, перетереть веревку о шершавую кору. И Котовский покатился по снегу, проклиная Скоповского и его холуев.

«Дерево нужно. Дерево, - отчаянно повторял Котоз-скии. - Тогда спасусь!»

Григорий Котовский родился в июне 1381 года в небольшом молдавском селе Ганчешты в 35 верстах от Кишинева. Отец его Иван Николаевич Котовский, как записано в церковной метрической книге, - мещанин Каменец-Подольской губернии города Балты, мать - Акулина Романовна… Но Иван Николаевич не мещанин, а сын потомственного дворянина, храброго полковника, служившего под началом генерал-фельдмаршала Воронцова.

У него было много боевых наград, но это не помешало уволить его из армии с должности командира полка за сочувствие польскому освободительному восстанию 1863-1864 годов, особенно его левому крылу, так называемому «красному». Крыло это возглавляли Ярослав Домбровский, будущий герой Парижской коммуны, Зыгмунт Падлевский и Зыгмунт Сераковский.

После смерти опального его дети Петр и Иван, покинув не единожды заложенное имение в Подолии, перебрались в Балту и приписались к сословию мещан. Иван Николаевич нанялся к известному на всю Бессарабию предприимчивому князю Манук-Бею заведующим машинным отделением винокуренного завода и получал 50 рублей в месяц. Детей с рождением Григория стало четверо, вот и приходилось, что говорится, сводить концы с концами. Но все же дух гордой независимости, традиционной для рода Котовских, семья Ивана Николаевича не растеряла в борьбе с житейскими невзгодами. В духе семейных традиций воспитывал Иван Николаевич и Гришу.

Едва мальчику исполнилось два года, как утонул в княжеском пруду старший брат Николай. Потрясенная смертью любимого сына, Акулина Романовна заболела горячкой, у нее начались тяжелые преждевременные роды, но в Ганчештах не было ни врача, ни акушерки. Так и не поднялась Акулина Романовна с постели.

Сиротское детство Гриши как могла скрашивала крестная мать - Софья Михайловна Шаль, подруга Акулины Романовны.

Когда Гриша подрос, отец соорудил у дома голубятню. Турманы, дутыши и любимые сизари доверчиво садились на Гришины плечи, ворковали, клевали с руки зерно, а потом, подчиняясь лихому свисту, стремглав взлетали ввысь. А соседские мальчишки стояли с разинутыми ртами, и каждый из них много бы отдал, чтобы стать владельцем вот таких же красивых голубей.

Гриша знал, что почти все, у кого голуби (таков уж закон голубятников), пытались .заманить и турманов; и трубастых саксонских, и сизарей в свои голубятни - осадить и загнать, пусть потом выкупает. Но чаще всего выкупать приходилось им самим - голуби Котовских возвращались домой, увлекая за собой чужаков.

Птица платила верностью за ласку и заботу.

Иван Николаевич не запрещал сыну ходить в бараки к рабочим, прощал ему детские шалости, не журил и за драки между «заводскими» и «верхнеуличными», в которых Гриша почти всегда участвовал. Отец справедливо считал, что жизнь - лучший учитель.

И жизнь учила борьбе. Даже право купаться в манук-беевском пруду приходилось отвоевывать. Ганчешты делились иа две части - крестьянскую и заводскую. Крестьян называли «верхнеуличными», по расположению улицы, иа которой они жили. У них имелись хоть и убогие, но все же свои дома. А «заводские» ютились в бараках. Тайная вражда между ними и выливалась в частые драки.

Красивы стены княжеского замка из красного кирпича. Можно долго любоваться добротной кладкой, строгими бойницами и изящной формой сторожевых башен; но табунок ребят с Верхней улицы бежит, не замечая всей этой роскошной красоты, к пруду, где купаются дети заводских рабочих. И вот боевой клич проносится над прудом, сходится стенка на стенку, кряхтят упрямцы, тузят друг друга, трещат по швам рубашонки. Вот-вот дрогнут ряды «заводских», и в это время испуганный крик остановил всех - в пруду захлебывался Фиша Кройтер. Гриша Котовский не раздумывая кинулся в воду и вытащил на берег уже потерявшего сознание Фишку.

Забылись сразу распри, все кинулись помогать сверстнику. Откачали. И Фиша, благодарно и виновато улыбнувшись, сказал тихо:

- Спасибо.

В тот день они купались вместе: «заводские» и «верхнеуличные».

Гриша рос крепышом. И так получилось, что в любых играх, любых шалостях он оказывался первым. А сверстники стали воспринимать это как должное. Иной бы, может, и сам хотел стать первым, да побаивался силы и подчинялся.

Отец часто брал Гришу с собой на завод, чтобы тот видел, как трудно достается людям хлеб, а вечерами серьезно, как со взрослым, говорил о чести, о долге, о сострадании к обездоленным.

Отца и доброго наставника лишился Гриша, когда ему не исполнилось еще 12 лет.

Зима для винокуренных заводов - самая напряженная пора. И как раз в это время испортился один из паровых котлов. Иван Николаевич сам полез в еще горячий котел. Более часа пробыл там и вылез мокрый от пота. Поберечься бы ему, сменить насквозь промокшую одежду, а он остался в топочном отделении, где всегда сквозняки, чтобы самому убедиться в исправности котла. Это стоило ему жизни. Сильно простудившись, он проболел около года и умер от чахотки.

Ходатайствовать за младшего брата к Манук-Бею пошла Софья. И Манук-Бей устроил его в реальное училище.

И хотя хорошо сдал Гриша вступительные экзамены и учиться начал прилежно, его вскоре отчислили как «неподходящего». Предлог - плохое поведение.

Гриша вернулся в Ганчешты. Но Манук-Бей вновь сделал добрый жест - предложил Григорию протекцию в Кокорозенское сельскохозяйственное училище, и тот с благодарностью принял эту помощь. Не задумывался он тогда над тем, отчего Манук-Бей так благодушно заботлив, не понимал, что тот блюдет свой интерес. Справедливо считая, что по лозе и гроздь, помещик хотел подготовить себе честного, как и его отец, работника.

Кокорозенское сельскохозяйственное училище создано было в 1893 году губернским земством и содержалось на средства бессарабских помещиков и монастырей. В училище настойчиво внушалось будущим агрономам: живи и работай ради хозяина, ставь интересы хозяина превыше всего, и тогда хозяин тебя не обидит.

И система учебы была продумана так, чтобы выпускник училища мог бы с одинаковой сноровкой вырастить саженцы плодовых деревьев, заложить виноградник, готовить вино и сыр, консервировать фрукты и овощи; обязан уметь подковать лошадь, подоить корову, сложить печь, сделать оконную раму либо дверь, отремонтировать локомобиль, наладить сноповязалку.

Были в училище и такие, как Иван Саввич Лысенко - преподаватель русского языка и литературы, исключенный за неблагонадежность из Киевского университета. Иван Саввич дружил с украинским писателем-вольнодумцем И.С. Нечуй-Левицким. На уроках литературы Гриша, слушая учителя, начинал сомневаться в том, что нужно ли ожидать, как призывали их на уроках закона божьего, пока господь соизволит ниспослать то благодатное время, когда «милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются»?

Биться за него нужно как Спартак, Степан Разин, Пугачев…

А потом в Кокорозенском училище тайком от надзирателей прочитал он «Овода». Книга потрясла его.

А тут и листовки, запрещенные книги и брошюры. В те годы в Кишиневе еще не было крепкого марксистского ядра революционеров, больший политический вес имели тогда в Бессарабии народники и «экономисты», вот их листовки чаще всего и попадали в училище.

Не обходили вниманием училище и анархисты.

В одних листовках восхваляли террор, в других проповедовали лишь один метод борьбы - экспроприацию помещичьей собственности, третьи призывали бороться только за то, чтобы помещики и фабриканты раскошеливались посмелей да платили пощедрей…

Григорий Котовский увлеченно читал запрещенную литературу, горячо спорил на сходках, но и не отказывался петь в церковном хоре. Он защищал слабых, всячески им помогал, но вынужден был мириться с жестокими порядками в училище, с тем, что ребят заставляли работать не меньше, чем батраков, а кормили скудно. Только в те дни, когда готовились к встрече бессарабского губернатора фон Раабена, выдали всем ученикам новую форму, в столовой появились мясные блюда, творог и масло, но на второй же день после отъезда губернатора все вернулось «на круги своя». Форму отобрали. Кормить, как и прежде, стали одними клецками с брынзой и галушками с молоком.

Он старался и учиться и работать больше и лучше всех. Не случайно же управляющий училищем И.Г. Киркоров говорил, что Котовский все работы исполнял с любовью и усердием, служил примером для других товарищей. В свободное время Григорий успевал прочитывать все специальные книжки, интересовался и русскими классиками, книги ему разрешалось брать из собственной библиотеки Киркорова. Гриша Котовский в течение четырех лет считался одним из самых лучших учеников.

И лишь один раз отважился Григорий на открытый протест. Ребята тогда работали на сборе початков кукурузы. Физическая нагрузка большая, а питание - все те же клецки да галушки. Полуголодные подростки начали роптать, а однажды даже подняли шум у окна раздачи, требуя добавки. Когда же на шум прибежал надзиратель Комаровский, чтобы успокоить учащихся, Котовский первым потребовал справедливого к ним отношения.

Этот «бунт» усмирял урядник. Зачинщику грозило исключение. Но, к счастью, все закончилось предупредительным письмом опекуну Горскому - мужу сестры Софьи.

В последних классах Кокорозенского сельскохозяйственного училища Григорий Котовский усиленно изучал немецкий язык, рассчитывая по окончании училища, поработав немного в каком-либо из частных хозяйств и получив отличные характеристики, поехать в Германию и поступить при финансовой поддержке Манук-Бея на высшие сельскохозяйственные курсы. Не знал Котовский, что «бунт» учащихся не обошелся без последствий, полиция взяла его на заметку, а после одной из сходок, которая чуть не закончилась провалом (кто-то донес о ней надзирателю Комаровскому, ребята, однако, успели попрятать листовки), попал он в список поднадзорных полиции. Его не исключили из училища и не посадили в тюрьму лишь потому, что не нашли прямых улик.

Окончив училище, Григорий Котовский получил направление в имение Скоповского Валя-Карбуна на должность управляющего. Помещик принял его радушно, сразу же выдал деньги для покупки одежды, жилье выделил приличное во флигеле.

К своим обязанностям Котовский относился добросовестно, к зимовке скота все подготовил заблаговременно. И к весеннему севу загодя очистил зерно, отремонтировал плуги и сеялки, а недостающий инвентарь закупил в Бендерах и Тирасполе. Побывал он и в колонии Шабо. Виноделы приехали сюда еще при Екатерине II из французской Швейцарии и прижились на благодатной земле. Много перенял у колонистов Котовский и применил затем в имении Валя-Карбуна.

Все, казалось, шло хорошо. Но вот как-то гостили у Скоповского соседи-помещики, и в их присутствии хозяин Валя-Карбуна похвалил своего молодого управляющего но добавил при этом:

- Батракам потакает только. Щедр непомерно. Вот беда.

- А возможно, он руководствуется правилом: не гони коня кнутом, а гони его овсом, - предположил кто-то из помещиков.

- Батраки - тоже люди! - резко ответил Котовский. - Этим я руководствуюсь в обращении с ними.

- Вот как?! - с деланным недоумением воскликнул Скоповский.

Так произошла первая размолвка.

А тут еще молодая жена Скоповского. Она не любила и боялась надменного мужа, и, когда в имении появился молодой красивый управляющий, потянулась к нему. Узнав об этом, Скоповский устроил скандал, состоялось неприятное и тяжелое объяснение, после которого Котовский уехал из имения.

Новым хозяином Григория Котовского с мая 1901 года стал Якунин, владелец имения Максимовка. Хозяйство большое, хлопотное, но Котовский со свойственной ему энергией успевал делать все: вести финансовый учет, контролировать полевые работы, заботиться о фруктовом саде помещика, о винограднике и ферм? И еще он всякий раз проверял, как кормят батраков, из колодца ли, а не из пруда привозят им воду.

Недолго, однако, длилась спокойная жизнь Котовского в новом имении. Осенью, когда уже были окончены основные полевые работы, Григорий Котовский поехал на несколько дней в Одессу. Дома у него осталось около 200 рублей помещичьих денег. Когда он вернулся, обнаружил, что шкаф взломан, а деньги похищены. Котовский пошел к Якунину, чтобы сообщить о краже, но тот уже знал о ней со слов Осадчего - помощника управляющего. Тот ловко повернул дело так, будто деньги Котовский израсходовал, а вину решил свалить на другого. Потому имитировал воровство.

Оскорбленный Котовский взял расчет. Тем более что за несколько недель до скандала получил от Скоповского письмо с приглашением вернуться в его имение.

И вот вновь Валя-Карбуна. Но примирение было недолгим. Скоповский начал подозревать управляющего в том, что он распространяет крамольные листовки, и ждал случая расправиться с вольнодумцем управляющим в назидание другим.

15

Бригада продолжала ликвидацию остатков антоновских банд, раненого же Котовского спешно увезли в Тамбов. Рана оказалась серьезной, тамбовские врачи даже предполагали ампутировать руку, но Ольга Петровна, встретившая в Тамбове мужа и ни на минуту не отходившая от его постели, настояла, чтобы Григория Ивановича отправили на операцию в Москву. С ее мнением согласились. И она сама повезла раненого мужа в московский военный госпиталь.

Потянулись трудные дни лечения. За то, чтобы рука осталась целой, боролись и врачи, и сам Котовский. Рана еще не затянулась, а Григорий Иванович, вопреки запрету лечащего врача, начал тренировать руку по разработанной совместно с Ольгой Петровной системе. Ему нужна была крепкая рука. Од надеялся еще рубить врагов.

Дело постепенно шло на поправку. Григорий Иванович уже поднимал раненой рукой небольшую гирьку, хотя врачи еще не сняли с нее повязки. Из писем Григорий Иванович знал, что бригада получила новое задание и начала подготовку к погрузке в эшелоны, чтобы отправиться в распоряжение командующего войсками Украины и Крыма. Григорий Иванович считал, что он вполне уже может вернуться в строй, и всеми силами пытался доказать это врачам. Кроме зарядки и специальных упражнений для руки, Котовский очень много ходил, стараясь вовсе днем не ложиться в постель.

И вот наконец пришел день выписки. Григорий Иванович с Ольгой Петровной начали сборы, чтобы как можно скорее ехать к своим боевым товарищам, но чемоданы им пришлось на время распаковать - Котовского вызвали в Реввоенсовет к Троцкому.

Вернулся он расстроенный. Предреввоенсовета, оказывается, намеревался оставить его в Тамбове командовать дивизией. В беседе он дал понять, что в случае согласия Котовский быстро пойдет вверх по служебной лестнице. Григорий Иванович на это ответил, что готов ехать туда, куда пошлет партия, но считает, что на Украине, где хорошо знает обстановку и местность, принесет больше пользы. Разговор остался неоконченным, Троцкий мог своего решения не изменить, и это удручало Григория Ивановича.

Но что предпринять? Предреввоенсовета вправе расставлять военные кадры по своему усмотрению, а приказ для солдата - святая святых. Если он будет отдан, тогда уж не откажешься. Просто нельзя будет отказываться,

Котовскому, как он считал, повезло. Пока решался его вопрос о месте дальнейшей службы, в Москву из Харькова приехал М.В. Фрунзе, и Григорий Иванович сразу же обратился к нему за помощью. И, как вспоминала позднее Ольга Петровна, только благодаря настойчивости Михаила Васильевича Котовский вернулся на Украину.

Его бригада к тому времени расквартировалась в Таращанском и Богуславском уездах Киевской губернии. Ее ввели в состав 9-й Крымской кавалерийской дивизии имени СНК УССР, а командиром дивизии назначили Г.И. Котовского. Бригаду же вновь возглавил Н.Н. Криворучко.

Обстановка на Украине оставалась весьма сложной. Недобитые банды разных ориентации и наименований, но с единой антисоветской направленностью продолжали орудовать в глухих уездах. И чем более укреплялась Советская власть, тем коварней становились методы их борьбы, тем более жестоко расправлялись они с коммунистами и советским активом. Кулаки саботировали все мероприятия Советской власти на селе, вели активнейшую пропаганду словом и обрезом среди крестьян за отказ от выполнения поставок по продналогу. Со всеми этими контрреволюционерами, объединенными в банды или замаскированными под лояльных хуторян, и предстояло вести борьбу дивизии Котовского. Сам он был назначен начальником Таращанского уездного участка по борьбе с бандитизмом.

В приказах подчеркивалось, что при организации борьбы с бандами следует в каждом полку выделить особые летучие отряды, силою не менее полуэскадрона под командой надежных командиров, а летучим отрядам действовать смелыми атаками и преследовать врага до полного уничтожения. Предлагалось также вести непрерывную войсковую разведку, а в районах расположения войсковых частей иметь надлежащее охранение, а также поддерживать связь с органами местной Советской власти и ЧК и начать систематическую борьбу против маскировки бандитов, прикрывающих свои преступления идейно-националистическими лозунгами.

Страшная засуха, а за ней голод поразили центральные районы России. Зерно, собранное на богатейших полях Украины, не могло быть доставлено в голодающее Поволжье. Паровозы стояли на станциях с потушенными топками. Не было угля, не было дров. И Центральный Исполнительный Комитет Украины обратился ко всем гражданам Советской Украины с призывом напрячь все силы н обеспечить железнодорожный транспорт топливом. На этот приказ ЦИК Украины Котовский откликнулся со свойственной ему ответственностью и горячо взялся за организацию заготовки дров силами бойцов дивизии. Курсантов дивизионной школы он назначает десятниками, которым подчиняет по 18 бойцов, вооруженных тремя пилами и несколькими топорами. Ежедневный урок такой группы - три кубические сажени дров.

Вывозили дрова дивизионными обозами, а также подводами, мобилизованными у крестьян, предприятий и учреждений по решению местных советских органов. Причем Котовский требовал от командиров бригад, полков и эскадронов до минимума ограничить использование гужевого транспорта для нужд дивизии. Подводы для перевозки дивизионного груза могли быть выделены только с визой начдива и начштадива.

И ожили десятки паровозов, эшелоны с хлебом потянулись в голодающие города и села России, в Поволжье.

Специальные эскадроны громили кулацкие банды по всей Киевской губернии, охраняли народное зерно от поджогов и хищений.

На ногах все время были и дивизионные, бригадные, полковые разведки. Данные, которые они добывали, настораживали. Серьезную опасность представлял штаб недобитого Петлюры, который разместился в Ровно. Он, по сути дела, был организатором бандитизма на Украине, оттуда пробирались в села и города эмиссары контрреволюции для организации саботажа, формирования бандгрупи. Их конечная цель - поднять кулацкое восстание по всей Украине в тот момент, когда петлюровские войска начнут наступление.

И вот в ночь со 2 на 3 ноября банда Тютюнника численностью до двух тысяч человек перешла границу. Сминая по дороге небольшие отряды советских войск, расстреливая пленных, взрывая мосты, банда успешно начала продвижение на Коростень. В селах и городах Украины вновь полилась кровь.

Перед атаманом Тютюнником была поставлена определенная задача: пополняя свою «армию» за счет кулачества и загодя сформированных бандитских отрядов, захватить Киев и провозгласить Украину «независимой». В тютюнниковском обозе даже ехали министры будущего петлюровского правительства.

Тютюнниковская банда сформировалась с таким расчетом, чтобы передвигаться быстро. Ее не отягощали ни крупный обоз, ни тяжелое вооружение. Коней она имела резвых, ухоженных и выносливых. Кроме того, Тютюнник избегал встречных боев и, маневрируя, упорно приближался к Киеву.

Ликвидацию тютюнниковской банды поручили 9-й кавдивизии, выделив ее из состава 3-го конного корпуса. Руководство проведением операции возложено было на Котовского. И вот подняты по тревоге эскадроны, и красные конники несколькими колоннами двинулись по большакам и проселкам, раскисшим от долгих осенних дождей.

А, тут еще, словно испытывая бойцов на прочность, налетела снежная буря. Все вокруг замело снегом. Но котовцы нашли выход - быстро переоборудовали обоз и тачанки, поставив их на полозья. Это позволило даже ускорить темп движения. Но радость красных конников длилась совсем недолго: наступило резкое потепление, полил дождь, и вновь раскисли дороги. Пришлось спешно заменять полозья на колеса. Снова скорость движения намного убавилась.

А нужно успеть перехватить Тютюныика. И Котовский приказывает оставить в тылу все, что сдерживает темп движения, и шлет одну за другой мелкие разведгруппы, чтобы нащупать врага и навязать ему решительный бой.

Вот наконец обстановка прояснилась, маршрут банды определен, теперь можно диктовать ей свои тактические условия. Замысел Котовского был прост: силами 1-й бригады прикрыть направление Новгород - Волынск - Житомир, 3-й бригаде выйти в район Менжировки для нанесения главного удара, 2-й же бригадой идти по пятам банды, вынуждая ее двигаться точно на Межировку.

Не все шло по разработанному Котовским плану. Когда 3-я бригада, которую возглавил сам Григорий Иванович, вышла к Межировке, банда уже обошла ее и находилась в районе станции Тетерев. Тогда, дав небольшой отдых людям и коням, Котовский повел бригаду в район Тетерева. 2-я кавбригада тем временем настигла банду в селе Заньки, развернулась в конную атаку, но Тютюнник, оставив лишь заслон, стремительным броском оторвался от преследования. Однако ненадолго. Теперь разведка не упускала врага из виду и, как только он остановился на ночлег в Голубовичах, сразу же оповестила и 2-ю и 3-ю бригады.

Снова бой в районе села Олизаровка, жестокий, длившийся более двух часов. Но и на этот раз Тютюннику удалось увести от полного разгрома свою банду. После боя Тютюнник больше уже не помышлял о захвате Киева, а повел свои отряды глухими лесными дорогами на запад, чтобы вновь укрыться под крылышком панской Польши и королевской Румынии, зализать раны и снова напасть на Советскую Украину.

Котовский, получая данные разведки, разгадал хитрый маневр Тютюниика. Ведь и прежде только хитростью он смог выскользнуть из рук котовцев, под прикрытием белого флага. Пытался уйти небитым и на сей раз. Но теперь Котовский был намерен во что бы то ни стало полностью разгромить банду. Приказав 2-й кавбригаде продолжать преследование, но особенно не наседать, чтобы не торопить бандитов, он повел 3-ю бригаду на Волынщину, к Большим и Малым Минкам.

Снег по колено, мороз и ветер. Красноармейцы совершили поистине героический бросок, и хотя не успели выйти банде наперерез, но арьергардный бой все же навязали.

Тютюнник вновь пытается уйти от решающего боя. Оставив заслон, он главные силы спешно уводит по лесным дорогам к деревне Звездиль. Он надеется на то, что красные не станут атаковать его, имеющего значительный численный перевес, пока не подойдет подкрепление. А за это время отдохнут измученные кони, и вновь можно будет оторваться от преследования.

Но Тютюнник ошибался. Котовский принял рассчитанное на внезапность решение - 1-м полком обойти слева, 2-м - справа и, зажав в клещи, атаковать бандитские колонны, не дав им возможности перестроиться в боевой порядок и занять оборону. 2-ю бригаду он не стал ожидать. Один полк он повел сам, второй полк приказал возглавить комбригу Криворучко.

Успех операции теперь решала стремительность. Но едва красные конники начали обходный маневр, разделившись, как 1-й полк попал под пулеметный огонь оставленного Тютюнником заслона. Завязывать бой с заслоном? Терять драгоценное время? Нет, это не входило в тактический замысел Котовского, и он, оставив для уничтожения противника несколько тачанок и небольшую часть полка, поспешил сам в обход, чтобы закольцевать главные силы атамана Тютюнника.

Огонь пулеметов с тачанок, стремительная атака конников приводят к успеху - заслон сбит и бежит вдогонку за своим атаманом. Шесть пулеметов и много другого оружия осталось в руках красноармейцев.

Этот, хотя и скоротечный, бой задержал полк, и теперь нужно было спешить. Ведь если не удастся выйти Тютюннику наперерез, он вновь может выскользнуть.

Красноармейцы успели обойти Звездиль и опередить противника. Криворучко тоже успешно обошел банду с юго-востока. Теперь она была полностью окружена. Но расчет начдива на то, что противник не успеет принять боевые порядки и будет атакован в колоннах, не оправдался. Бандиты встретили котовцев сильным ружейно-пулеметным огнем. Они дрались с отчаянием обреченных, они надеялись еще на то, что удастся красных обескровить, а затем вырваться из окружения.

Реальней всех, видимо, оценил обстановку сам атаман Тютюнник. Как только котовцы спешились, чтобы не нести лишних потерь от пулеметного огня, и начали сжимать кольцо окружения, Тютюнник с небольшой группой преданных ему всадников проскочил на стыке полков и бежал. Это бегство сильно повлияло на ход боя. Бандиты, начавшие его с ожесточением, как только узнали, что атаман бросил их, стали сдаваться целыми подразделениями. Поход Тютюншша на Киев, длившийся семнадцать дней, окончился полным крахом.

Поздравить Г.И. Котовского с блестящей победой приехал в Тетерев М. В. Фрунзе. Командующий войсками Киевского военного округа И. Э. Якир издал специальный приказ. В нем не только отдавалось должное доблести бойцов 9-й кавдивизии и их командиру Г.И. Котовскому, который еще раз доказал свою необычную выдержку, настойчивость, беззаветную храбрость и непреклонность в достижении поставленной задачи, но и высоко оценивался тактический маневр, предпринятый Григорием Ивановичем для ликвидации банды. Главное внимание было уделено активной разведке, и ее данные позволяли точно устанавливать местонахождение банды, подтягивать все свои силы в нужный район к моменту атаки и рядом комбинированных ударов с непосредственным окружением уничтожать противника.

Командующий войсками Киевского военного округа И. Э. Якир от имени Реввоенсовета округа объявил благодарность Г.И. Котовскому и всему составу 3-й и 2-й бригад 9-й кавдивизии и приказал представить к наградам всех отличившихся в этой операции.

Приказ требовал, чтобы все войсковые начальники обратили внимание на характерный прием - уничтожение банды путем окружения на месте боя - и приняли его к неуклонному руководству и применению в будущем.

Бойцы и командиры дивизии принимали поздравления трудящихся, партийных и советских органов, котовцев охотно приглашали рабочие на митинги, крестьяне - на сходки. Сам Котовский тоже выступал перед рабочими и крестьянами, на партийном собрании Печерского района Киева, давал интервью представителям прессы.

Григорий Иванович за успешно проведенную операцию был награжден, по представлению М.В. Фрунзе, третьим орденом Красного Знамени. Награды получили десятки бойцов и командиров дивизии.

Полки вернулись в свои казармы. Наступили армейские будни, заполненные боевой и политической учебой, строевыми занятиями. Необходимо научить конников метанию гранат, писал в приказе Котовский, как показал опыт последнего боя, применение ручной гранаты приобретает все большее значение.

По совету Котовского совершенствуются препятствия для конной подготовки, усиливается физическая закалка самих конников. Все это, как справедливо считал начдив, поможет в предстоящих боях с врагами революции переносить трудности походов, вести успешный бой с противником.

21 декабря 1921 года произошло важное событие в жизни дивизии, в жизни 3-й кавбригады. Бывшую кавалерийскую бригаду Котовского за заслуги перед революцией выделили из состава 9-й кавалерийской дивизии как отдельное боевое соединение. Григорий Иванович Котовский становится с того момента и начдивом, и командиром Отдельной кавалерийской бригады. На фронтах гражданской войны вырос и окреп его военный талант, ярко проявились недюжинные способности блестящего тактика. Новое назначение, безусловно, основательно прибавило хлопот. Нужно было решить незамедлительно вдруг возникшие организационные вопросы, внести коррективы в снабжение бойцов обмундированием, продовольствием и фуражом, ибо помнил Котовский, в каком тяжелом положении оказалась его Отдельная бригада, когда была выведена из состава 45-й дивизии без надлежащего организационно-хозяйственного подкрепления.

Котовский успевал делать все, что требовало то лихорадочное время. Не упуская ни одного вопроса, связанного с жизнью дивизии и Отдельной кавбригады, охраны сахарных заводов, ссыпных пунктов, хлебных складов, он столь же оперативно и заинтересованно помогал местным органам власти проводить работу по сбору продналога, по заготовке топлива. 30 декабря 1921 года Григорий Иванович Котовский подписывает приказ, в котором требует от командиров, политработников и всех бойцов оказывать всяческую помощь уездным, волостным и губернским Советам в сборе продналога.

А через несколько месяцев он вновь пишет циркулярный приказ, в котором подчеркивает, что работа помощи голодающим на Украине не дает тех результатов, которые вызываются настоящим положением.

По выработанному твердому плану каждые 20 человек Украины должны прокормить одного голодающего, что должно составить 300 тысяч пудов хлеба. За январь, однако, выполнено только 12 процентов всего задания.

И это беспокоит Котовского. Он требует от партийной организации усилить напряжение в работе по оказанию помощи заготовительным органам.

Котовский предписывает обсудить циркуляр во всех частях и подразделениях и принять надлежащие меры по их выполнению. Работу по оказанию помощи голодающим он требовал рассматривать как важную партийную обязанность. От командиров и политработников Котовский требовал, чтобы они поддерживали тесный контакт с местными советскими и партийными органами, действовали бы согласованно и целеустремленно, использовали бы самым активнейшим образом печать для информации о ходе работы по оказанию помощи голодающим России, для агитации населения сделать все возможное, чтобы облегчить участь тысяч голодающих братьев по классу.

1 мая 1922 года - памятный день для бригады. Бойцы в тот день принимали присягу. А вскоре им пришлось подтвердить клятву Родине боевыми делами - 9-я кавалерийская дивизия и Отдельная кавбригада были направлены в Подолию для ликвидации крупной банды Левченко, которая насчитывала более 300 клинков, и других мелких бандгрупп, продолжавших терроризировать население подольских городов и особенно сел.

До осени эскадроны дивизии и Отдельной бригады очищали Подольскую губернию от бандитов, а осенью Котовский доложил по команде, что приказ выполнен, бандитизм в Подолии ликвидирован полностью.

На этом и 9-я кавдивизия, и прославленная бригада Котовского закончили боевые действия.

Бригада прошла с боями в годы гражданской войны тысячи километров, уничтожила несколько десятков тысяч вражеских солдат и офицеров, разгромила десятки банд. Народ и партия высоко оценили подвиг бригады Котовского - она была награждена Почетным революционным знаменем ВЦИК, двумя орденами Красного Знамени. Свыше 400 бойцов и командиров бригады получили орден Красного Знамени, а около 100 человек были удостоены этой награды дважды.

Блестящую оценку боевой деятельности бригады дал К. Е. Ворошилов: «В годы гражданской войны, в непрерывных боях с врагами рабочих и крестьян, бригада Котовского покрыла себя подлинной славой беззаветного героизма, отваги, железной большевистской организованности и дисциплины. Острые сабли и меткие пули котовцев без промаха разили врагов пролетарской революции».