"Муравьиное масло" - читать интересную книгу автора (Погодин Радий Петрович)

Радий Петрович Погодин Муравьиное масло МорозОгуречная техникаТортРябиновая веткаСуп с клецкамиМартМуравьиное масло

Суп с клецками

Жили они втроем: мама, Сережка и Пек. По-настоящему Пека звали Петром. Но как-то Сережка прочитал про Петра Первого, подозвал братишку к себе, повертел его, осмотрел со всех сторон. Братишка был коротенький, толстоногий, с надутыми, словно резиновыми, щеками. Серые глаза его смотрели удивленно и простодушно.

— Тоже мне Петр! — разочарованно сказал Сережка. — Просто Пек без номера…

Петя тоже оглядел себя, потрогал свой выпуклый живот и признал, что Пек даже лучше, — короче и красивее.

Отец братьев был военным. Он служил на далеких туманных островах. Один раз Сережка объяснил брату, что папина часть стоит на самой восточной точке советской страны. Пек долго вглядывался в ветреное, сизое небо за окном, потом подошел к маме и заявил:

— Папа, должно быть, очень утомился, ведь на точке совсем сесть некуда.

Мама засмеялась: «Пек ты мой, Пек!.. — тормошила она его. — Остров, где находится папа, большой, а пограничники живут там в хороших, теплых домах»… Так и закрепилось за Петей новое имя.

Утром мама отводила Пека в детский сад, а сама шла на работу.

Сережка уходил из дома последним, являлся первым. С порога бросал портфель на диван, туда же летели шапка, пальто и шарф. Накинув кое-как одеяло на свою не убранную с утра постель, Сережка садился обедать в одиночестве: ел холодные котлеты и запивал их компотом. Зато, когда приходила мама, все в комнате оживало, находило свое место. На Сережкиной кровати исчезали бугры и морщины, скатерть будто сама подравнивалась, пол начинал блестеть, на нём пропадали пятна, оставленные Сережкиными валенками. Мама умела готовить вкусные обеды. Когда она спрашивала сыновей, что сварить, они наперебой просили суп с клецками — любимое блюдо отца. У мамы суп обязательно получался прозрачным, ароматным, а наверху плавали такие важные кругляши жира, что братья брались за ложки с большой осторожностью, словно боясь потревожить их. Когда мама ставила этот суп на стол, глаза ее становились задумчивыми, а в уголках рта просыпалась тихая ласковая улыбка. Глядя на нее, Сережка и Пек тоже начинали улыбаться и думать о том дне, когда приедет отец.

Однажды Сережка, прибежав из школы, хотел, как всегда, бросить портфель на диван и остановился… На диване, укрытая двумя мохнатыми одеялами, лежала мама.

— Ты что, заболела? — оторопело спросил он.

Мама грустно кивнула.

— Доктор, Сережка, велел мне полежать несколько дней.

Сережка осторожно положил портфель на подлокотник, сунул шапку в карман и на цыпочках подошел к маме. Она была такая же, как всегда, красивая; только под глазами у нее будто провели жиденькими синими чернилами.

— Тебе что-нибудь надо? — пробормотал Сережка, помигал короткими ресницами, причем нос его сморщился, а верхняя губа нависла толстым треугольным козырьком.

Мама попросила убрать в комнате и сходить за Пеком в детский сад.

Сережка повесил пальто на вешалку в коридоре и принялся за свое непослушное одеяло. Оно упрямо морщилось, свешивалось одним концом до пола или задиралось так высоко, что под кроватью были видны и футбольный мячик, и коробка от конструктора, и фанерный ящик, в котором отец прислал чучело чайки хохотуньи, сушеного краба и кусок каменной березы, крепкой, как сталь.

Сережка разглаживал одеяло, садился на бугры, чтобы они утрамбовались. Вконец рассердившись, он стащил одеяло на пол и только тут догадался, что причиной всех бед были скрученные в клубок простыни. Сережа стряхнул их, разровнял… Стащил с ноги валенок, положил на пол вверх носком и, придерживая его рукой, начал спускать одеяло до носка. Отошел в сторону — полюбовался. Край у одеяла был волнистый, но с этим уже можно было мириться. Сережка убрал со стола, подмел и пошел за Пеком.

— Ты не очень дома шуми, — наставлял он по дороге братишку, — и не мусори — убирать за тобой некому.

Пек со всем соглашался, но, придя домой, прямо в галошах затопал к маминому изголовью. Сережка не стал его ругать, только вздохнул, вытащил из-под шкафа щетку и, сердито сопя, стер следы. Потом он разогревал обед, мыл тарелки, делал уроки, а когда ложился спать, посмотрел в темноте на свои усталые руки, и в горле у него что-то жалостливо защекотало. Мама закашлялась… Сережка насторожился, готовый бежать к маме по первому зову, потом незаметно уснул, так и не успев пожалеть себя.

Сережка терпеливо, старательно хозяйничал. Утром убирал в комнате, поил маму и Пека чаем; Пек сидел дома, чтобы маме было веселее. После школы Сережка бегал в магазин, в булочную. Но хуже всего обстояло дело с обедом, — брать его приходилось в столовой. Для этого соседка тетя Варя, работавшая с мамой на одном заводе, приспособила ребятам сетку-«авоську». Туда ставилась кастрюля, кастрюлька поменьше и, наконец, самая маленькая.

В столовую Сережка ходил вместе с Пеком. Они оба изрядно растерялись, когда первый раз попали в шумный, заставленный столами зал. Долго топтались у порога, но, наконец, Сережка решился, взял Пека за руку и направился в дверь, откуда раздавалось шипенье, бульканье и выскакивали официантки с дымящимися подносами.

— Вы куда? — загородила им дорогу широкая низенькая старушка с мокрой тряпкой и целой башней тарелок в руках. — Пошли, пошли!..

— Директорша, наверно. — Пек дернул Сережку за хлястик. — Пойдем домой.

Заметив у ребят «авоську», старушка смягчилась, повела их к одинокому столику у самой входной двери. Над столиком висел плакат — «Отпуск обедов на дом».

— Вот тут и сидите. — Старушка вытерла тряпкой без того чистую клеенку и пододвинула Сережке какую-то бумажку. — Да не выбирайте дорогих-то блюд, берите что посытней…. — наставительно сказала она, собирая с соседних столов пустые тарелки.

— Чего возьмем? — громким шепотом справился Пек.

Сережка раздумчиво пошевелил губами.

— Давай на первое солянку сборную…

— А почему сборную? — спросил Пек.

Сережка задумался и не очень уверенно объяснил:

— Наверно, ее изо всех котлов собирают понемножку…

— Эту давай…

— На второе ромштекс с гарниром… — напирая на «р», предложил Сережка.

Пек насупился, завел глаза под лоб, что означало у него высшую степень растерянности, и пробубнил:

— Эту не буду… У нас в садике щенка так зовут. Я с клецками хочу.

Сережка прочитал всю бумажку от начала до конца, заглянул даже на другую сторону.

Может, здесь это по-другому называется, по-научному…

Но спросить ребята не решились.

Мама не ела того, что они приносили из столовой, — у нее был плохой аппетит; и Сережка покупал ей молоко и яйца.

Раза два маму навещал доктор — пожилая женщина в халате, надетом на зеленую шерстяную кофту. Она шумно входила в комнату, хвалила ребят за порядок, а потом выгоняла их на кухню.

— Скоро мама поправится, — говорила она, выписывая лекарства. — Вы берегите ее, — и совала Сережке голубенькие рецепты с печатью.

Мама поправлялась, иногда садилась, читала книги.

Сережка уже не шикал на Пека, когда тот заводил свои реактивные самолеты и таскал по полу старый электрический утюг-ледокол.

Подошло воскресенье.

Когда Сережка проснулся, в комнате сверкало солнце. После пасмурных февральских дней было оно еще неокрепшим, нежарким, но очень веселым.

Пек в одних трусах стоял на коврике и, подражая старшему брату, выравнивал на своей постели одеяло.

Мама спала, повернувшись к стене. На стуле возле ее изголовья лежали бумаги и автоматическая ручка. Видно, она писала папе и поздно заснула. Сережка осторожно подошел к ней. Лицо мамы было спокойным. Солнце вспыхивало в ее пушистых волосах золотыми искорками. Тени под глазами исчезли, а на щеках появился румянец.

Сережке вдруг стало так хорошо, что он шлепнул себя руками по голым бокам и хитро подмигнул Пеку.

— Пек, знаешь что? — он прислушался к маминому дыханию и оттащил брата за шкаф. — Давай маме на завтрак суп сварим?

Глаза Пека зажглись надеждой.

— С клецками?

Сережка кивнул.

Ребята быстро оделись. Пек начал закатывать на рубашке рукава.

— Сережка, и себе по тарелочке, ладно?..

— Ладно, — сказал Сережка. — Я побегу за мясом, а ты начинай картошку чистить.

На кухне Пек достал из корзины пять больших картофелин, сел на табурет и взялся за нож.

— Добавь еще одну! — крикнул из дверей Сережка. — Пусть на каждого по две штуки будет. — Скоро он прибежал из магазина и выложил на стол перед Пеком порядочный кусок мяса.

— Во, с мозговой костью… Для навара.

Пек ткнул пальцем пористую кость.

— Крепкие мозги… Может, разварятся, а?

— Наверно, — согласился Сережка. — Продавец сказал, — специально для супа…

Ребята вымыли мясо под краном, положили в кастрюлю, нарезали туда картошку, морковку, лук и поставили на плиту.

Сережка несколько раз видел, как мама приготовляла тесто для клецок. Он вытащил кулек муки, отсыпал немного в миску, разбил туда яйцо, добавил соли.

— А какой водой разводить надо, сырой или кипяченой? — спросил Пек.

— Наверно, сырой… Все равно в супе сварится, закипит, — решил Сережка.

Они месили тесто до тех пор, пока можно было ворочать ложкой, а когда ложка начала гнуться, Пек предложил покатать тесто по столу.

— Крепче будет, — убеждал он.

Сережка вывалил тесто на стол, но стронуть его с места оказалось не так-то легко. Оно намертво прилипло к клеенке.

— Ну и пусть прилипло, — пробормотал Пек, — ты муки добавляй и на одном месте замесим.

Сережка поручил это дело брату, сам пошел пробовать мясо. Он долго тыкал в суп вилкой и, наконец, крикнул Пеку:

— Готово, пора загружать!

— Загружай, — уныло отозвался Пек, с трудом вытаскивая из теста свои толстые, коротенькие пальцы.

— Значит, не отлипает? — глубокомысленно спросил Сережка.

— Не отлипает, — подтвердил Пек.

— Ну и пусть, мы стол к плите придвинем.

Ребята с трудом придвинули стол к плите. Сережка окунул ложку в бульон, затем поддел ею немного теста.

— Ты по полной бери, — запротестовал Пек, — маме поправляться надо… И вообще толстые клецки вкуснее.

Бульон в кастрюле кипел, клецки кружились, словно гонялись одна за другой. Скоро Сережка пригасил газ, и они пошли накрывать на стол.

Мама уже проснулась. Она поцеловала обоих сыновей и подозрительно глянула на Пека. Локти у того были в муке.

— Это я об стену в кухне, — неумело соврал Пек, отряхиваясь.

Сережка переменил на мамином стуле салфетку, расставил тарелки и побежал за супом… Суп был густой и мутный… Разлив его по тарелкам, Сережка недовольно подвинулся к Пеку.

— Не мог уж замесить как следует… Все клецки разлезлись.

— А вот и не разлезлись! — проворчал Пек, вытаскивая из тарелки большой, в полкулака, комок теста.

Мама удивленно помешивала суп ложкой.

— Что, если она есть не будет? — прошептал Сережка, соскабливая ложкой прилипшую к зубам клецку.

Пек завел глаза под лоб; веки у него начали подозрительно пухнуть. А мама отхлебнула одну ложку, другую, с улыбкой посмотрела на ребят и сказала, что уже давно мечтала о таком супе.