"Последний шанс" - читать интересную книгу автора (Гришэм Джон)

Глава 1

Он явно лежал на больничной кровати, хотя уверенность в этом то укреплялась, то пропадала. Кровать была узкой и жесткой, а по бокам, словно бдительные часовые, преграждали путь металлические решетки. Гладкие белоснежные простыни. Как и положено стерильному белью. В комнате царила темнота, однако сквозь закрытые жалюзи слабо сочился солнечный свет.

Он снова закрыл глаза, преодолевая боль. Затем разлепил и с минуту держал веки открытыми, стараясь сориентироваться в этом неясном маленьком мирке. Он лежал на спине, приплюснутый к матрасу плотно подоткнутыми простынями. Слева болталась какая-то трубка — спускалась к его руке и исчезала за спинкой кровати. Вдалеке, в коридоре, послышался голос. И он совершил ошибку — шевельнулся, пытаясь удобнее положить голову. Но ничего не получилось. Голову и шею пронзили огненные стрелы боли, и он громко застонал.

— Рик, ты очнулся?

Голос показался знакомым, и вслед за ним возникло лицо.

— Арни? — хрипло прошептал он и сглотнул застрявший в горле ком.

— Это я, Рик. Слава Богу, ты очнулся.

Агент Арни в ответственные моменты всегда оказывался рядом.

— Где я, Арни?

— Ты в больнице, Рик.

— Это я понял, но с какой стати?

— Когда ты очнулся? — Арни нащупал выключатель, и над кроватью вспыхнул свет.

— Не знаю. Несколько минут назад.

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, словно мне раскроили череп.

— Ты недалек от истины. Но ничего, поправишься. Верь мне.

Верь, верь! Сколько раз он слышал это от Арни. Но правда заключалась в том, что до конца он никогда ему не верил, и не было убедительных оснований поверить теперь. Что знает Арни о травмах головы или других смертельных ушибах?

Рик закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Что произошло? — тихо спросил он.

Арни немного помедлил и провел ладонью по лысой макушке. Посмотрел на часы — 16:00. Следовательно, его клиента вырубили двадцать четыре часа назад. «Не так уж и давно», — грустно подумал он.

— Что последнее ты помнишь? — Арни оперся обоими локтями на ограждение кровати и наклонился над Риком.

Тот помолчал, затем с трудом выговорил:

— Как на меня налетел Баннистер.

Арни причмокнул.

— Нет, Рик. Это было два года назад в Далласе, когда ты играл за «Ковбоев». Твоя вторая контузия. — От этого воспоминания Рик застонал, но и Арни оно не доставило удовольствия. В тот раз его клиент присел на корточки на боковой линии и любовался девушкой из группы поддержки, когда игра переместилась в его сторону, и он, без шлема на голове, оказался под тонной налетевших на него тел. Через две недели его вышибли из далласской команды и нашли себе другого квотербека.[1] — В прошлом году ты играл в Сиэтле. А в этом — в Кливленде. За «Браунс», вспомнил?

Рик вспомнил и застонал еще громче.

— Какой сегодня день? — Он снова открыл глаза.

— Понедельник. Игра состоялась вчера. Ты что-нибудь припоминаешь? — «Лучше бы ничего», — захотелось добавить Арни. — Сейчас позову сестру. Все ждали, когда ты очнешься.

— Постой, поговори со мной. Что произошло?

— Ты отдал пас, и тут тебя подмяли. Парсел налетел сбоку и расшиб тебе голову. Ты не успел его заметить?

— А как я вообще оказался в игре?

Тот самый вопрос, который так бурно обсуждали все спортивные программы в Кливленде и на всем Среднем Западе. Как он оказался на поле? Почему его взяли в команду? Откуда, черт побери, он вообще появился?

— Поговорим об этом позднее, — предложил Арни, и Рик не стал спорить — чувствовал себя слишком слабым, чтобы возражать. Мозги шевелились с трудом и медленно выбирались из комы, стараясь вернуться к действительности. «Браунс». Стадион этой команды очень холодным воскресным днем. На трибунах рекордное число зрителей. Игра из серии плей-офф, нет, еще важнее — решающий матч за титул Американской футбольной конференции.

Поле замерзшее, жесткое, как бетон, и такое же холодное.

В палате появилась сестра, и Арни объявил:

— По-моему, он выкарабкался.

— Отлично, — ответила она без особого энтузиазма. — Пойду поищу доктора. — На этот раз энтузиазма в голосе было еще меньше.

Рик, не поворачивая головы, наблюдал, как сестра покинула палату.

Арни похрустывал костяшками пальцев, тоже готовый сбежать.

— Слушай, мне пора.

— Разумеется. Спасибо, Арни.

— Не за что. Понимаешь, это вовсе не просто, поэтому буду говорить без обиняков. Сегодня утром мне был звонок от «Браунс» — и вот какое дело: Уэкер объявил, что в тебе больше не нуждаются. — Это уже стало ежегодным ритуалом — избавление от него после завершения сезона. — Мне очень жаль, — продолжил Арни, но лишь затем, чтобы что-то сказать.

— Свяжись с другими командами, — как обычна, предложил Рик.

— Нет необходимости. Со мной уже связались.

— Замечательно.

— Я бы так не сказал. Предупредили, чтобы я их не беспокоил. Боюсь, парень, как бы не пришлось ставить точку.

С Риком все кончено — никаких сомнений. Но у Арни не хватало духу заявить об этом прямо. Может быть, завтра. Восемь команд за шесть лет. И только «Аргонавты» из Торонто решились подписать с ним контракт на второй сезон. Любая команда нуждалась в дублере для своего квотербека. И Рик великолепно подходил на эту роль. Проблемы начинались в тот момент, когда он выходил на поле.

— Пора, — объявил Арни, посмотрев на часы. — И вот что: сделай себе одолжение — не включай телевизор. Показывают черт знает что, особенно по И-эс-пи-эн.[2] — Он похлопал Рика по коленке и выскочил из палаты. В коридоре на складных стульях сидели, стараясь не клевать носом, два дородных охранника.

Арни остановился у поста медсестры и переговорил с врачом, который как раз шел мимо охранников, направляясь в палату Рика. Его общение с больным не отличалось теплотой. Он молча просмотрел медицинские показания и принялся за осмотр, проверяя неврологические реакции.

— Третья травма головы?

— Похоже, что так, — ответил Рик.

— Не собираетесь подыскать себе другую работу? — спросил врач.

— Нет.

«А следовало бы, — подумал доктор. — И не только потому, что тебя стукнули по черепушке. Допустить три перехвата мяча за одиннадцать минут — явный признак того, что футбол не твое призвание». В комнате бесшумно появились две сестры и помогли врачу с осмотром и с записями. Они не сказали пациенту ни слова, хотя обе были не замужем и перед ними лежал профессиональный спортсмен привлекательной наружности с крепко сбитой фигурой. В этот момент он так в них нуждался, но был им совершенно безразличен.

Оставшись один, Рик усердно принялся искать пульт дистанционного управления. В углу на стене висел большой телевизор. Рик намеревался включить И-эс-пи-эн и со всем покончить. Каждая минута доставляла ему боль — и не только из-за головы и шеи. В нижней части спины он ощущал нечто похожее на свежую ножевую рану. Левое плечо — хорошо хоть рука не рабочая — пульсировало от боли.

Арни сказал, что его подмяли? У Рика было ощущение, будто по нему прокатился цементовоз.

Вернулась сестра с подносом, на котором лежали таблетки.

— Где пульт дистанционного управления? — спросил ее Рик.

— М-м-м… Телевизор сломан.

— Это ведь Арни вытащил из розетки штепсель?

— Какой штепсель?

— От телевизора.

— Кто такой Арни? — Сестра извлекла на свет изрядных размеров иглу.

— Это еще что? — Рик сразу же забыл про Арни.

— Викодин. Поможет вам уснуть.

— Я устал спать.

— Таково предписание врача, и покончим на этом. Вам требуется отдых, много отдыха. — Сестра набрала викодин в капельницу и несколько мгновений смотрела на прозрачную жидкость.

— Вы, случайно, не болеете за «Браунс»? — поинтересовался Рик.

— Муж болеет.

— Он был вчера на игре?

— Да.

— Насколько все плохо?

— Вам лучше не знать.

Когда он проснулся, Арни снова был в палате — сидел на стуле рядом с кроватью и читал «Кливленд пост». Рик с трудом разобрал заголовок внизу первой страницы: «Болельщики осаждают больницу».

— Что там такое? — требовательно спросил он.

Арни отшвырнул газету и вскочил на ноги.

— Ты в порядке, малыш?

— В полном. Какой сегодня день?

— Вторник. Раннее утро. Как ты себя чувствуешь?

— Дай мне газету!

— Что ты хочешь знать?

— Что там творится, Арни?

— Что конкретно тебя интересует?

— Все.

— Ты смотрел телевизор?

— Нет. Ты же вытащил штепсель из розетки. Поговори со мной, Арни.

Агент похрустел костяшками пальцев, не спеша прогулялся к окну и, открыв жалюзи, посмотрел на улицу так, словно оттуда исходила опасность.

— Вчера сюда явились несколько хулиганов и закатили скандал. Копы с ними быстро разобрались — с дюжину или около того арестовали. Обычные буяны. Болельщики «Браунс».

— Сколько их было?

— В газете написано, человек двадцать. Напились и устроили бучу.

— А почему именно здесь? Мы с тобой вдвоем, Арни, агент и игрок. Дверь закрыта. Будь добр, просвети меня, в чем дело.

— Они узнали, что ты здесь. Сейчас на тебя многие точат зуб. Поступило не меньше сотни угроз расправиться с тобой. Люди расстроены. Угрожают даже мне. — Арни прислонился к стене, испытывая некоторое самодовольство от того, что достоин угроз. — Так ты по-прежнему ничего не помнишь? — спросил он.

— Нет.

— За одиннадцать минут до окончания матча «Браунс» набрали семнадцать очков и вели с сухим счетом. Хотя никто бы не решился сказать, что они надрали соперникам задницу. После трех четвертей «Мустанги» заработали в нападении восемьдесят один ярд и трижды, соображаешь, трижды пытались пробить филд-гол.[3] Ничего не всплывает?

— Нет.

— На позиции квотербека играл Бен Марун, поскольку Нэгл еще в первом периоде растянул подколенное сухожилие.

— Вот это припоминаю.

— За одиннадцать минут до окончания игры один из «Мустангов» устремился вперед. Его поддержали. Но волноваться не было причин. Защита «Браунс» способна остановить генерала Паттона со всеми его танками. Ты вступил в игру во время третьей попытки при заработанных двенадцати ярдах и отдал точный красивый пас Свини, который, как известно, играет за «Мустангов», и тот преспокойно преодолел все сорок футов до самой зачетной зоны. Помнишь?

Рик медленно закрыл глаза.

— Нет.

— И не напрягайся. Обе команды пробили по панту[4] Потом «Мустанги» замешкались. За шесть минут до окончания матча ты во время третьей попытки при восьми пройденных ярдах объявил пасовую комбинацию и навесил Брюсу, однако мяч взлетел слишком высоко и приземлился в руки игрока — не помню его фамилии, но точно в белой форме. И тот не растерялся — оказался в зачетной зоне. Счет стал семнадцать — четырнадцать. Народ заволновался — все восемьдесят с лишним тысяч человек. А ведь за несколько минут до этого они уже праздновали победу. Шутка ли — впервые борьба велась за Суперкубок и все такое! «Мустанги» произвели начальный удар. «Браунс» трижды устремлялись с мячом вперед, потому что Кули не сторонник пассивного поведения. Последовал пант «Браунсов». Или попытка такового. После отрыва мяч был потерян, и «Мустанги» перехватили его на отметке тридцать четыре ярда, что само по себе не страшно, поскольку в трех розыгрышах защита «Браунс» доказала, что способна остановить противника в пятнадцати ярдах от линии гола. Но тут сплоховала. Ты принял мяч и в течение четырех минут умудрялся удерживать его на линии своей защиты. За сорок секунд до окончания матча игра развивалась на середине поля. «Браунс» не решались отдать пас и еще больше боялись пробить по мячу. Не знаю, что за замысел возник в голове Кули, но ты заметил открывшегося на правом фланге Брюса и послал ему мяч. Мощно и точно в цель.

Рик, на мгновение забыв о своих травмах, попытался сесть.

— Все равно ничего не могу вспомнить.

— Точно в цель, но слишком сильно. Мяч отскочил у Брюса от груди, его тут же перехватил Гудсон и галопом устремился в землю обетованную. В итоге «Браунс» проиграли со счетом двадцать один — семнадцать, а ты в это время лежал на земле, чуть не разорванный пополам. Тебя положили на носилки, а в это время половина стадиона истошно выла, а другая половина радостно вопила. В жизни не приходилось слышать такого шума. Двое пьяных соскочили с трибуны и бросились к носилкам. Они бы убили тебя, если бы не вступилась охрана. Вспыхнула потасовка — журналисты только об этом и кричат.

Рик поник, закрыл глаза и тяжело дыша сгорбился на кровати. Вернулась головная боль, а вместе с ней — режущая боль в шее и по всему позвоночнику. Почему ему не дают обезболивающего?

— Мне очень жаль, парень. — Арни поднялся, подошел к окну, закрыл жалюзи, вернулся на место и подобрал газету. Его подопечный походил на покойника.

Врачи намеревались выписать Рика, но Арни категорически возражал — требовал, чтобы его оставили в больнице еще на несколько дней и обеспечили покой и защиту. За охрану платила команда «Браунс», и это не делало ее счастливее. Она же оплачивала лекарства, так что вскоре следовало ожидать серьезного недовольства.

Да и сам Арни был сыт по горло. Карьера Рика, если это можно назвать карьерой, подошла к концу. Арни брал с подопечных пять процентов от их доходов, а проценты от зарплаты Рика не покрывали расходов на возню с ним.

— Ты в сознании, Рик?

— Да, — ответил тот, не открывая глаз.

— Тогда слушай.

— Слушаю.

— Самая трудная часть моей работы — говорить игроку, что ему пора уходить из футбола. Ты играл всю жизнь, это все, что ты умеешь и о чем мечтал. Ни один спортсмен не чувствует готовности покинуть спорт. Но, Рик, приятель, твое время кончилось. Других возможностей нет.

— Мне двадцать восемь лет, — ответил Рик, открыв глаза. Очень грустные глаза. — Что ты мне предлагаешь?

— Многие ребята идут на тренерскую работу. Или занимаются недвижимостью. У тебя хватило ума получить диплом.

— В моем дипломе написано — преподаватель физкультуры. Это означает, что я имею право обучать волейболу шестиклашек и получать за это сорок тысяч в год. Я к такому не готов.

Арни поднялся и, словно в глубоком раздумье, подошел к изножью кровати.

— Может, тебе стоит отправиться домой, отдохнуть и обо всем поразмыслить?

— Домой? Где он, этот дом? Я жил в стольких местах.

— Домой в Айову, Рик. Тебя там по-прежнему любят. — «В Денвере тебя действительно любят», — подумал Арни, но благоразумно промолчал.

Мысль о том, чтобы появиться на улицах Давен порта, штат Айова, привела Рика в такой ужас, что он застонал. Город, надо думать, стыдился того, как сыграл его родимый сын. Ох! Он вспомнил о несчастных родителях и закрыл глаза.

Арни посмотрел на часы и вдруг осознал, что в палате нет ни цветов, ни открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления. Медсестры сообщили ему, что Рика не навещали ни друзья, ни родственники, ни товарищи по команде — ни один человек, хоть как-то связанный с футболистами из кливлендской команды «Браунс».

— Я побегу, парень. Завтра загляну.

Выходя, он небрежно бросил газету на кровать больному. Как только дверь за ним закрылась, Рик схватил ее, но тут же пожалел об этом. По оценкам полиции, человек пятьдесят устроили буйную демонстрацию у здания больницы. Когда появились телевизионщики и начали снимать, дело приняло безобразный оборот. Разбили окно, и несколько пьяных дебоширов ворвались в отделение «Скорой помощи», видимо, рассчитывая найти Рика Доккери. Восьмерых арестовали. Большая фотография в подвале на первой странице демонстрировала толпу перед тем, как полицейские схватили буянов. На снимке легко читались два плаката с жестокими призывами: «Немедленно отключить жизнеобеспечение!» и «Узаконить эвтаназию!»

Час от часу не легче. В газете «Пост» работал печально известный спортивный репортер Чарли Крей, грязный писака, набивший руку на горячих материалах. Он был достаточно хитер, чтобы его статьи казались достоверными, и пользовался популярностью, поскольку смаковал просчеты и слабые стороны профессиональных спортсменов, которые загребают миллионы, а сами между тем далеки от совершенства. Он был всезнайкой и не упускал случая ударить по больному месту. Его колонку — спортивные новости на первой полосе — венчал заголовок: «Не пора ли включить Доккери в список Величайших Козлов?»

Зная Крея, можно было не сомневаться, что он отвел Рику Доккери первое место в этом списке.

Материал был написан броско, со знанием дела. Автор для наглядности ссылался на примеры величайших провалов, проколов и ошибок в истории футбола. Упоминалось, как во время чемпионата мира восемьдесят шестого года Билл Бакнер отбил ногой лежащий на земле мяч, а в игре за XIII Суперкубок Джекки Смит не сумел принять пас.

Но те хотя бы провалили по одному розыгрышу.

А мистер Доккери, подчеркивал журналист, умудрился угробить целых три. Только вдумайтесь в это — три безобразных паса за одиннадцать минут.

Нет сомнений, что Рик Доккери достоин звания самого величайшего козла в истории профессионального спорта. Вердикт не подлежал обжалованию, и Крей готовился бросить вызов любому несогласному.

Рик запустил газетой в стену и попросил еще таблетку. В темноте за закрытой дверью он ждал, когда лекарство окажет свое магическое действие — усыпит, и лучше бы навсегда.

Он натянул на голову одеяло и заплакал.