"Цветущая долина" - читать интересную книгу автора (Армстронг Джульетта)

Глава 6

Смелые слова. Но ее мужественного настроя надолго не хватило. Собственно, он исчез, когда она подъезжала к дому.

Теперь, лишившись уверенности и надежной поддержки Сибил, она говорила себе, что сама идея выхватить Стивена из когтей Глории была просто детской глупостью.

Стивен был далеко не такой слабак, как бедный… Она чуть было не сказала «как бедный Эрик», но резко прервала ход своих мыслей. Что на нее нашло? Как она может быть так несправедлива к Эрику? Считать его слабаком, хотя сама она ничуть не лучше!

Даже если бы не было Глории, на их маленьком острове полно других привлекательных женщин. Женщин, к которым Стивен не подумал бы обращаться, как к ней, «малышка», с таким небрежным деловым видом, как будто он ее старший брат.

«Надо будет как можно скорее сказать Сибил, чтобы она забыла, о том, что я ей сегодня наговорила, — решила она. — Объяснить ей, что я просто бредила. И вообще, надо все эти глупости немедленно выбросить из головы».

Последнее принятое ею решение было нетрудно осуществить, поскольку Стивен снова ушел работать высоко в горы. Пенни узнала об этом, заглянув к Марсденам во время обеденного перерыва. Сибил не одобрила изменения ее позиций, но она была не такой человек, чтобы вмешиваться в чужие дела.

— Пенни, дорогая, это твое дело. Разумеется, можешь на меня положиться — я буду молчать как рыба.

К своему облегчению, Пенни не часто теперь видела Эрика. Она обещала ему, что оставит все как есть, во всяком случае в том, что касается их «дружбы», но на самом деле уже все для себя решила.

«Я все ему скажу, — думала она, — когда он получит приглашение приехать в Рио от Мануэля Лопеса. Он будет слишком возбужден своими вдохновляющими перспективами, чтобы принять мое решение близко к сердцу. А как только он окажется там, в другом мире, наверняка будет даже рад, что мы расстались».

Однако вскоре Пенни поняла, что Эрик был совсем не готов к мирной отставке.

Он зашел к ней домой накануне того дня, когда в лесничестве должны были показывать фильм, с ликующим видом размахивая куском красивой вощеной бумаги.

— Это приглашение на двоих. Мне прислал его Том Перес на благотворительный вечер завтра. Там будут все важные персоны из Порт-Леона. После ужина начнутся танцы — как раз под инструментальную музыку, как ты любишь, а потом будет лотерея с розыгрышем призов…

— Но я не могу пойти! — выпалила Пенни. — Я уже договорилась идти с родителями на фильм, который будут показывать в лесничестве, это организовали Пит со Стивеном.

Эрик вспыхнул от возмущения и разочарования:

— А почему мистер и миссис Дейл не могут пойти туда без тебя? Ты же не пропустишь по такой ничтожной причине потрясающий вечер в «Палас-отеле»?!

— Прости, Эрик, но я уже приняла приглашение, и я не могу теперь подвести Пита и Стивена только потому, что вдруг подвернулось что-то более интересное. — Какой лицемеркой она себя почувствовала, говоря эти слова!

— Ну, тогда спроси их, не будут ли они возражать. Они наверняка отнесутся к этому с пониманием.

— Естественно, они скажут, что не возражают. Однако от этого их отношение к моему поведению не изменится.

— В деревне всегда обращают внимание на такую ерунду! — Уже по-настоящему разозлившись, он начал ходить взад-вперед по комнате. — Слава Небесам, скоро я уже буду далеко отсюда. Буду жить среди людей, которые больше понимают в развлечениях, чем у нас тут. Я даже иногда удивляюсь, как я до сих пор еще не задохнулся в этой душной атмосфере!

— Тебе нравилось в Вэл-Флери, когда ты сюда приехал, — заметила она, чувствуя, как в ней тоже закипает возмущение. — Я помню, ты говорил, что здесь впервые почувствовал себя человеком, с которым считаются. Что там, где ты жил раньше, тобой пренебрегали…

— Ах, я все знаю, — торопливо перебил он. — Но я с тех пор очень изменился. Это естественно.

— Как бы то ни было, я все равно не могу теперь предупредить ни Пита, ни Стивена. Они вернутся только завтра, прямо к показу фильма.

— Ты, я смотрю, в курсе всех передвижений Стивена. Что вы все находите в этом забуревшем парне, ума не приложу. Даже Глория, у которой, казалось бы, должно быть больше здравого смысла, с ума по нему сходит, хотя, конечно, ни за что в этом не признается. Я вообще предполагаю, что они раньше были любовниками. И она до сих пор испытывает к нему такую, знаешь ли, преданную нежность.

Пенни изумленно подумала: «Да, Эрик, ты действительно изменился, ты говоришь теперь как опытный, всезнающий человек».

Он тем временем продолжал:

— Все равно, если бы Глории пришлось выбирать между роскошным приемом в «Палас-отеле» и просмотром любительского фильма, я думаю, чаша весов склонилась бы в мою пользу. Конечно, для нее любое развлечение в Порт-Леоне, всего лишь как кружка дешевого пива в забегаловке. Но все равно красиво одеться и пить шампанское приятно, где бы ты ни оказался.

— Тогда почему бы тебе не пригласить ее туда?

— Но, Пенни, ты же понимаешь, мне приятнее пойти туда с тобой, — сказал он, на минуту превращаясь в обычного, знакомого ей Эрика. — В тебе есть что-то такое — я сам не знаю что. Ты какая-то очень милая. И ты так заботишься о чувствах других людей, вот взять этих ребят из лесничества — ты и подумать не можешь, чтобы подвести их и не прийти в последнюю минуту. Ладно, возьму Глорию. Она согласится.

Пенни была рада, что они достигли мирного разрешения конфликта. В глубине души она была очень довольна, что ей не придется столкнуться с Глорией на показе фильма.

Но все вышло не так, как она и Эрик предполагали.

На следующий день в обеденное время позвонила Глория, очень веселая и дружелюбная, и, ласково щебеча, спросила, не может ли она вместе со всей семьей пойти на показ фильма в лесничество.

— Мод О'Брайен туда не приглашена, а я терпеть не могу ходить куда-нибудь одна. Так что если вы с папой и Пенни не возражаете против моего общества…

Естественно, миссис Дейл не могла ей отказать. И Роберту Дейлу, хотя он слегка удивился перемене в дочери, это было даже приятно. Только Пенни расстроилась, хотя и пыталась держаться любезно.

Наступил вечер.

Глория, само очарование, одетая в серебристо-белый костюм для коктейлей, зашла к ним, чтобы перекусить перед показом фильма. Сразу после ужина они выехали из дому и со стороны смотрелись как большая дружная семья. За рулем сидел Роберт, рядом с ним — его жена. На заднем сиденье разместились Пенни и Глория.

Хотя они приехали загодя, но знакомый, немножко неприбранный офис, чудесным образом преобразившийся в маленький кинотеатр, уже начинал заполняться зрителями. Пит и Стивен возились с проектором, стоя спиной к двери, и предоставили Айзеку, чисто выбритому и явно в своем лучшем костюме, собирать у прибывавших зрителей пригласительные билеты и провожать их на свои места с торжественностью церковного старосты.

Пенни, зная, что помимо этой обязанности на нем еще было приготовление всех закусок, осмелилась сказать ему дружеское слово и была вознаграждена — если не улыбкой, то хотя бы с достоинством отвешенным небольшим доклоном.

Но, увидев Глорию, вошедшую прямо за Пенни, он сделался натянут и чопорен. И когда она небрежно обронила, что не позаботилась принести свой билет, его выражение внезапно изменилось. Он свирепо взглянул на нее:

— Без билетов никого не пропускаем. Мистер Воэн так сказал. А то много людей придет, все места займут, негде сидеть будет.

— Какая чушь! Я его кузина, и ты это прекрасно знаешь, — запальчиво возразила Глория и вполголоса добавила совсем смутившейся младшей сестре: — И зачем вообще Стив и Пит держат у себя этого старого дурака? Его давно уже пора отправить на пенсию.

По пронизывающему взгляду, который Айзек бросил на Глорию, Пенни поняла, что он все слышал. Но скандал не успел разгореться — Стивен наконец установил проектор на место и повернулся лицом к двери. На секунду выражение удивления и неудовольствия появилось на его лице, но тут же оно уступило место приветственной улыбке. Он ровным голосом сказал Айзеку, что в третьем ряду еще есть свободные места и что он сам проведет туда тех, кто пришел с мистером Дейлом.

— Я же знала, что все устроится, — удовлетворенно заметила Глория, когда они рассаживались по местам. — Как глупо, что я забыла свое приглашение на комоде у миссис О'Брайен. Но голова у меня совершенно как решето.

Пенни, в душе уверенная, что Глория вообще не получала никакого приглашения, ничего на это не сказала. Она услышала, как ее отчим, сидевший рядом с Глорией, шепнул ей: «Боюсь, что Айзек всегда тебя недолюбливал, дорогая».

Она рассмеялась:

— Да уж. Он был чудовищно груб со мной еще с тех пор, как я была школьницей. Но из-за того, что по-своему он хорошо служит Стиву и Питу, они никак не хотят его выгонять. Но он стареет. Когда-нибудь он упадет замертво просто от своего дурного характера и зависти, тогда, возможно, они возьмут кого-нибудь более цивилизованного.

Это было характерное для нее гнусное, злобное выступление, подумала Пенни, и, видимо, такого же мнения был и ее отчим, потому что он отвернулся и завел разговор с женой.

Глория, однако, еще не закончила.

— Да, он ходит в церковь и все такое. Но ты сам знаешь, за распеванием псалмов может скрываться кое-что более зловещее! Я уверена, что тайком ото всех он все еще занимается вуду. Честно говоря, — продолжала она с нервным смешком, — я не удивилась бы, если бы он попытался наложить на меня какое-нибудь ужасное заклятие. Сделать мое восковое чучело и истыкать его иголками. Особенно после одной нашей не очень приятной встречи.

— А почему он именно к тебе проникся такой нелюбовью? — вдруг спросила Пенни.

Что-то в ее голосе заставило Глорию вздрогнуть, но уже в следующую минуту она небрежно сказала:

— Да он просто безумно ревнив, старый дурак. А мы со Стивеном, ты же знаешь, раньше были очень хорошими друзьями. Айзек никак не может с этим смириться. Ну, сумасшедший, что говорить.

В этот момент выключили свет и начался показ. Пит управлял проектором, а Стивен сопровождал фильм пояснениями.

Облегченно вздохнув от того, что дальше разговор с Глорией продолжать было невозможно, Пенни полностью переключила внимание на превосходные съемки и сопровождающий их рассказ.

Цветной фильм содержал в себе много аспектов, показывающих различные грани их работы, о которых даже ей мало что было известно. В фильме были показаны большие участки леса с ценными породами древесины, где долгое время велись варварские вырубки и никто не заботился о посадке новых растений; места, где небрежное обращение с огнем приводило к крупным лесным пожарам — а в результате к большим потерям прибыли для острова. Затем пошла более оптимистичная часть: на экране появлялись виды мест, где было положено начало восстановлению лесов на месте прежних зарослей; было показано, как проводились консультации с управлениями лесного хозяйства других островов по поводу того, какие породы деревьев лучше высаживать там, где так грубо были уничтожены природные богатства.

— Потому что те деревья, которые растут в наших лесах, имеют огромную ценность, — звучал глубокий голос Стивена. — Конечно, туризм может послужить большим подспорьем в деле процветания острова, но нам не следует уповать только на него, да у нас и нет в этом необходимости. Если будет увеличено финансирование и мы сможем пользоваться услугами квалифицированных работников, мы могли бы увеличить экспорт дерева мора и тика в несколько раз. Миру нужна древесина — и она у нас есть. Так что нужно перестать разбазаривать наше наследие и научиться относиться к нему бережно, и не только с точки зрения пользы, которую оно может принести, но и ради его красоты.

— Все умрут от скуки, если он будет продолжать в том же духе, — шепнула Глория Пенни.

Та ничего ей не ответила. Было совершенно очевидно, что ему удалось захватить внимание зрителей. Высказав свою точку зрения на предмет и проиллюстрировав это прекрасными съемками, Стивен перешел к рассказу о животных.

Если раньше зрители были заинтересованы — так как им дали пищу к размышлению, — то теперь они были просто зачарованы. Птицы самых невероятных ярких расцветок, какие очень редко можно было увидеть внизу, в долине, мелькали между цветущих кустов и деревьев. В фильме были показаны макаки во время брачного периода — мужские особи расчищали от листьев и мусора кусочек земли, где они готовились к показательным танцам, целью которых было привлечь внимание восхищенных самок. Колибри, с оперением ярким, как драгоценные камни, зависали над цветами, отягощенными медом.

Однако наибольший интерес, совершенно неожиданно, вызвали змеи, и кольца громадного боа-констриктора, мирно лежавшего посреди лесной тропинки, исторгли вскрики изумления и ужаса в зале.

— Вам приходится и таких существ защищать? — прозвучал недоверчивый голос Глории.

— Конечно, — сухо ответил Стивен. — Они очень ценные. Их любимая пища — крысы и другие паразиты, хотя они могут напасть и на зазевавшегося человека, если уж очень голодные. Но за все время, что я здесь живу, ни одного такого случая не было.

Пенни не заметила, как пролетело время и фильм подошел к концу. В зале зажегся свет. Стивен объявил перерыв, чтобы все перекусили.

Вскоре в зале появился Айзек с двумя своими молодыми родственниками, неся подносы с кофе и закуски. С ловкостью, которую Пенни нашла совершенно замечательной, он наливал кофе в чашечку каждому посетителю и подавал ему, всякий раз слегка наклоняя при этом голову. Он явно считал это выражением вежливости, и это очень тронуло Пенни.

Даже Глория заметила его попытки вести себя церемонно.

— Вероятно, Стивен сделал ему серьезное внушение за грубое поведение по отношению ко мне, — самодовольно произнесла она. — Давно уже пора перестать баловать старого дурня. Твердость всегда приносит свои плоды. Он, можно сказать, даже улыбнулся мне, когда подавал кофе. Кстати, для меня он выбрал чашку из лучшего сервиза Стивена.

Вскоре послышался приятный голос Пита, который просил всех занять свои прежние места.

— Сейчас будет еще один короткий фильм, который покажет вам то, о, чем вы наверняка много слышали, — наших знаменитых синих бабочек, которые размножаются только на очень больших высотах. А после этого Стивен с радостью ответит на все вопросы, которые вы захотите задать.

На экране появилось гигантское дерево, украшенное гирляндами лиан, по которым прыгали обезьянки. Затем показался Стивен, на плече у него висела камера. Следующие кадры заставили всех затаить дыхание от ужаса: Стивен, усевшись на сучок на самой верхушке огромного дерева, держал обеими руками кинокамеру.

— Чтобы снять бабочек, приходится забираться очень высоко, — заметил он. — Мы даже использовали телескопные линзы. Бабочки проводят большую часть жизни высоко в воздухе. Сейчас, минутку, вы их сами увидите..

И вот они уже были на экране — размером с небольших птичек, синие, как небо, порхающие грациозно, как балерины в сложном, изысканном танце.

Раздались аплодисменты. Глория, как с удивлением заметила Пенни, даже не шелохнулась.

«Она сейчас оживится, когда придет время задавать вопросы», — подумала Пенни. Но и тут Глория не произнесла ни слова. Она просто облокотилась на спинку неудобного стула, молча уставившись на Стивена, — и вдруг сложилась пополам, вскрикнула и рухнула на деревянный пол.

В рядах ближе к местам семьи Дейл начались движение и суета, Роберт попытался поднять Глорию на руки.

— Нужно вынести ее на свежий воздух! — воскликнул он. — Откройте, пожалуйста, двери!

— У дамы обморок, — раздался негромкий властный голос Стивена. — Пожалуйста, не паникуйте. — И он крикнул Питу: — Пойди принеси поскорее бренди!

Бренда и Пенни, выйдя вслед за Робертом туда, где была припаркована их семейная машина, услышали стоны Глории:

— У меня колики. Все внутри страшно болит.

— Не бойся, детка, — пытался утешить ее отец. — Мы тебя сейчас отвезем домой, и скоро приедет доктор. А пока Пит принесет тебе немного бренди.

Но фляжку с бренди принес Стивен. Он был бледен и сильно обеспокоен.

— Я съезжу за доктором Хендерсоном, если хотите, — сказал он Роберту.

— Да, хорошо бы, — решительно ответил тот. Он поднес фляжку к губам Глории.

— Мне плохо, меня тошнит, — простонала она. — Такая боль — я не могу терпеть. Мне нужен морфий, скорее.

— Привези доктора к нам в бунгало, — велел Стивену Роберт. — И, ради всего святого, побыстрее. Простите, что мы испортили вашу вечеринку, но дело серьезное.

— Я возьму с собой Пенни. Глории лучше лечь, она займет все заднее сиденье, — сказал Стивен, быстро взглянув на белое как полотно лицо Пенни.

— Нет. Я хочу, чтобы она ехала со мной на заднем сиденье, — захныкала Глория. — Она будет меня держать. Я боюсь быть одна.

Не успела Бренда пошевелиться, как Пенни уже была в машине.

Покачивая страдалицу на руках, Пенни ехала и думала о том, что, наверное, никогда не забудет этого возвращения домой звездной ночью. Глория, всегда так хорошо умевшая притворяться, на этот раз не шутила. Она пыталась положить голову на плечо сестры, потом со стоном передвинулась, скорчившись от боли. Она беспокойно металась, то выбрасывала вперед руку, то сгибалась пополам, но никак не могла найти облегчения страданиям.

Наконец они приехали домой, и Бренда с Пенни, не сговариваясь, показали Роберту, чтобы нес ее в ту комнату, которую она занимала, живя у них в доме.

Время до приезда доктора тянулось долго.

Наконец он прибыл и быстро пошел за Брендой в ту комнату, где на кровати лежала Глория, скорчившись от боли, пот ручьем струился по ее смертельно бледному, искаженному мукой лицу.

В гостиной Стивен тихо разговаривал с Робертом и Пенни.

— Я так боюсь, что-то неладное было с едой. Несвежая рыба в сандвичах или что-нибудь такое. Даже самые лучшие слуги могут допустить по невнимательности оплошность. А сегодня Айзеку помогали эти юнцы.

Страшная, невероятная мысль пронеслась в голове Пенни, но она придержала язык. А Стивен продолжал в отчаянии:

— Если это так, то могут пострадать и другие гости.

— Не надо расстраиваться, сынок. — Пенни еще никогда в жизни не слышала, чтобы ее отчим так по-доброму говорил со Стивеном. — Может быть, это вообще не пищевое отравление.

Бренда вышла из комнаты и пробежала на кухню.

— С Божьей помощью, все обойдется! — крикнула она им на ходу. — Я сейчас приготовлю рвотное.

Роберт пошел за ней, и Пенни, с измученным видом глядя на Стивена, тихо сказала:

— Айзек подал ей кофе в чашке из твоего лучшего сервиза.

Стивен подпрыгнул на месте:

— Пенни, ты же не хочешь сказать…

— Я вспоминаю, что говорил мне Айзек, когда я прошлый раз привозила тебе пакет с пленками. Он говорил о Глории и цитировал Библию. «Ты не будешь больше страдать от ведьмы, ибо она умрет».

— Хоть он и чокнутый, но я не могу поверить, что он мог сделать что-то подобное! — вскричал Стивен. — Он ее всегда ненавидел, но… — Тут его лицо просветлело. — Да он и не мог ничего такого задумать. Она же не была приглашена, и он знал об этом.

Пенни пожала плечами, а про себя подумала: «Если Айзек на самом деле занимается вуду, у него могут оказаться под рукой самые неожиданные вещи — например, какой-нибудь растительный яд».

В этот момент в гостиную вернулся Роберт.

— Стив, у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты так быстро привез доктора Хендерсона! Он говорит, это очень сильное пищевое отравление. Но мы ей дали рвотное, и оно помогло, яд не успел поразить жизненно важные органы. Он сейчас даст ей снотворного, и с ней все будет в порядке.

Пенни испытала огромное облегчение. У нее из головы сразу улетучились мысли о безобразном поведении Глории — и даже пропало всякое желание освободиться от ее беспокоящего присутствия. Вскоре вышел доктор.

— Будет жить. Она у вас здоровая, крепкая девушка. Полежит в кровати несколько дней. И будет как новенькая. — Он посмотрел на Стивена. — Поехали?

— Конечно. Я в вашем распоряжении.

— Ну и отлично. А у остальных не было подобных симптомов? Миссис Дейл говорит, что чувствует себя хорошо, так что есть надежда, что больше таких случаев не будет. А если будут, то немедленно давать сильное рвотное — это самый надежный способ. И сразу же послать за мной.

Как ни хотелось Дейлам сесть и подробно все обсудить, они, поняв, что совершенно измучены, отправились спать.

Глория все еще спала, когда на следующее утро Бренда выпроводила Пенни на работу в аптеку.

Нет никакого смысла болтаться в доме, настаивала Бренда, без конца размышляя и обсуждая, как такое могло случиться, терзая себя всякими неприятными мыслями. Все, что сейчас нужно Глории, — это покой и отдых и самая легкая диета, какая только возможна. А ей лучше заняться своей работой, они с Перл здесь сами справятся.

Приехав в аптеку, Пенни обнаружила, что новость о внезапном сильном приступе колик у Глории уже дошла и до продавцов, и до клиентов, возбуждая всеобщее сочувствие, но никакого особого ажиотажа. В тропиках пищевые несварения были не такой уж редкостью. Она уже поправлялась, за ней ухаживала заботливая и опытная мачеха, и больше тут нечего было обсуждать.

Миссис О'Брайен узнала о приступе Глории одной из первых. Сибил, сидевшая на заднем ряду с Джо, видела, как Глорию несли в машину Роберта Дейла, и по дороге домой заскочила к хозяйке салона, чтобы рассказать ей о том, что случилось. Теперь, отправив Сибил в аптеку в качестве своей посланницы, она просила передать свои сердечные сочувствия и обещала вскоре зайти навестить больную.

Однако Стивен, влетев в магазин в десять утра, был единственным, как показалось Пенни, кто выразил серьезную озабоченность происшедшим. Он немного успокоился, когда Пенни заверила его, что сейчас Глория спокойно спит, но все равно выглядел таким измученным и несчастным, что Пенни, понизив голос, сказала ему с упреком, что наверняка он всю ночь не сомкнул глаз.

— Точно. Пит тоже, — признался он. — Но я сейчас не могу об этом говорить. Тут слишком людно. А можно мне поговорить с тобой и Робертом наедине в его кабинете?

Роберт еще больше был поражен утомленным видом Стивена.

— Да не нужно так себя мучить. Через несколько дней она будет в полном порядке. — Он подошел к стенному шкафу и вынул из него пару бутылок и стакан. — Аптекари не настолько невежественны, чтобы не иметь права прописывать простые средства. Ром и имбирное пиво — прекрасные тонизирующие средства, ты сам, наверное, знаешь. Так что сядь, успокойся и выпей это.

И Пенни, всегда считавшая, что у них очень большой разрыв в возрасте со Стивеном, вдруг увидела его совершенно в другом свете. Может быть, из-за того, что отчим разговаривал с ним, как с юнцом — да для Роберта он и был таковым, — или из-за той громадной усталости, которая делала его неожиданно ранимым и уязвимым.

Он без пререканий выпил предложенное, и лицо его немного порозовело.

— Мы с Питом вчера долго не ложились, убирали все, мыли тарелки. — Он помолчал. — Ну, мы вымыли все чашки — кроме одной. Потому что она была уже до этого чисто вымыта и стояла, вся сияя чистотой, вместе со всем остальным сервизом.

— А что случилось с Айзеком и этими его помощниками? — удивился Роберт. — Как это они могли оставить все на вас?

— А они испарились, все трое. Пробрались через леса и холмы на дальний конец острова, я так думаю. — Стивен с минуту помолчал, размышляя, и спросил у Роберта: — Вы хотите, чтобы я заявил об этом в полицию? Объявить его в розыск за попытку убийства?

Роберт какое-то время смотрел на него, удивленный, пораженный, ничего не понимая.

— Нет, Стивен, не хочу. Мне нужно будет поговорить об этом с Глорией, наверное, но я почти уверен, что она со мной согласится. Айзек чокнутый, и он больше никогда здесь не появится, я уверен. Лучше всего замять это дело. — Он взглянул на Пенни. — Ты, наверное, сочтешь это странным решением, но я уверен, что Стивен меня поймет.

— Да, — подтвердил Стивен. — Конечно, если бы Глория… если бы она… умерла…

Он осекся, и Роберт кивнул:

— Тогда было бы другое дело. Но раз все в порядке, что ж, поздравим себя, что все обошлось. Скорее всего, ей спасло жизнь то, что так быстро приехал доктор Хендерсон. Еще час, и было бы уже поздно.

— Все благодаря хорошей машине и многолетнему опыту езды по нашим горным дорогам, — откликнулся Стивен. — Хотя пора нам снова завести в Вэл-Флери своего доктора.

Роберт улыбнулся:

— Когда наконец на наш остров придет долгожданное процветание, тогда, несомненно, все наши требования будут удовлетворены. Ты же не единственный, кому я сам прописываю лекарства, хотя они далеко не всегда такие приятные, как порция рома с имбирным пивом.

— Кстати, премного вам за нее благодарен, Роберт!

С этими словами Стивен ушел. Пенни посмотрела на отчима.

— Пап, я в некотором недоумении, — сказала она. — Но если ты ничего не хочешь объяснять, то…

— Дорогая моя, многие неприятности похожи скорее на раны, которым надо просто дать зажить, а потом забыть о них. — Он говорил нервно, что было на него не похоже. — Не знаю, известно тебе это или нет, но несколько лет назад произошел громкий скандал, в центре которого были Стивен и Глория. У нас на острове старомодные взгляды, и слово «доступная» относится в основном к бедным и необразованным женщинам. Так что, когда пошли слухи, об этом стали много говорить. Мне тогда было очень больно, и я был очень зол, и, хотя теперь я уже все забыл, мне, конечно, не хотелось бы, чтобы старый скандал получил продолжение. — Он помолчал. — Совершенно случайно Айзек узнал больше, чем ему следовало знать. Но он настолько предан Стивену, что, как только Глория уехала с острова, ни словом не выдал того, что знал, — ни одним намеком. Заметь, я не хочу сказать, что было что-то действительно серьезное. Но довольно нескромный поступок все-таки был.

Пенни подошла к нему и поцеловала.

— Спасибо, папа, — тихо сказала она и вернулась за прилавок.

Во время обеда позвонил Эрик. Он так умолял ее встретиться и срочно поговорить о чем-то личном, что она упросила отца ехать домой без нее.

Когда Эрик вошел в магазин, она сразу же поняла, что стряслось что-то ужасное. Его бодрый, жизнерадостный настрой испарился. На симпатичном лице застыло удрученное выражение, и, когда он заговорил с ней, его заикание снова стало заметным.

«Я не смогу этого вынести, после всех вчерашних переживаний, — в отчаянии подумала Пенни. — Сейчас он мне скажет, что Лопес его подвел, — я в глубине души всегда знала, что так и будет, — а я совершенно не хочу обо всем этом слушать».

Но заткнуть уши девушка не могла. Она будет слушать и выражать сочувствие. Она должна обращаться с ним мягко и тактично.

Эрик проехал немного по дороге, ведущей в горы, и быстро нашел место для парковки — небольшую зеленую лужайку, где несколько коз паслось под присмотром маленького пастушка.

Эрик выключил двигатель и тут же вытащил из кармана сложенную газету.

— Мне дал ее вчера вечером Том Перес. Он отметил нужный параграф синим.

Пенни понадобилось не больше двух секунд, чтобы прочитать новость, которая так потрясла Эрика: о том, что «знаменитый гитарист» Мануэль Лопес вскоре уезжает в гастрольное турне по Европе.

— Уезжает, не известив меня, после всех своих обещаний — а какие он мне подал надежды! — восклицал Эрик. — О, Пенни!

— Мне ужасно жаль, милый. — Она обняла его. — Но возможно, все просто откладывается на какое-то время. Может быть, этот тур продлится недолго, а если нет, то все равно рано или поздно он вернется в Рио. И ты сможешь с ним опять связаться — это ведь не так далеко, — и, возможно, он все еще захочет тебе помочь.

Он покачал головой:

— Перес сказал, что эти туры длятся много месяцев. Он тоже признает, что Лопес — очень импульсивная натура. Когда он приехал в отпуск и остановился в «Палас-отеле», Перес думал, что он проживет, как минимум, дней десять. А он вдруг взял да и улетел к себе.

— Он же сказал, что тебе нужно пойти к первоклассному учителю в Рио, чтобы развивать твой совершенно очевидный талант. Я полагаю, что, если бы ты написал отцу и рассказал об этом, он не отказался бы дать тебе взаймы приличную сумму. А ты мог бы выплачивать ее потом постепенно, когда начнешь сам зарабатывать.

Эрик издал короткий смешок:

— Ты не знаешь моего отца. Вот если бы я выиграл стипендию в университете, тогда он наверняка поддержал бы меня. Но он считает, что гитарист — это бездельник, который бряцает по струнам, а потом протягивает прохожим шляпу, чтобы собрать несколько монет.

— Не надо так легко сдаваться, Эрик. Очень многим приходилось преодолевать большие трудности, прежде чем к ним пришел успех.

Он пожал плечами:

— Я не вижу для себя никакой надежды. Слава богу, я хоть работу не бросил. Знаешь, Пенни, во всем этом мраке для меня единственный луч света — это ты. Как я жалел, что вчера тебя не было рядом со мной, а была эта глупая хихикающая девица из овощного отдела.

И вдруг внезапно, не замечая едущих по дороге машин, он схватил ее в объятия и поцеловал. Он так прижимал ее к себе, как будто не собирался отпускать всю жизнь.

Она высвободилась из его рук.

— Эрик, ты же видишь, сколько здесь машин!

— Ну и что? Какое мне дело? Все же знают, что ты моя невеста!

Если бы только она могла ему сейчас сказать: «Вот и нет. Я никому не принадлежу, только самой себе».

— Мне пора домой. Ты пообедаешь с нами? Кстати, ты ничего не спросил о Глории.

— О боже! Как это ужасно с моей стороны — после всего, что она для меня сделала! Я не буду с вами обедать, но, может быть, мне стоит заскочить на минутку и повидать ее? Если, конечно, к ней сейчас можно.

— Мама должна знать. В любом случае поехали домой.

— Как скажешь. — Он осторожно выехал на дорогу задним ходом, и уже через несколько минут они оказались возле бунгало Дейлов.

Однако Глории не было нигде видно. Утром она просыпалась, поела молока с овсяными хлопьями, но теперь снова крепко спала, и никто особенно не расстроился, когда Эрик ушел.

К вечеру, правда, Глория ожила и потребовала принести ей косметику и расческу.

Роберт, хотя и боялся предстоящего разговора с ней насчет Айзека, — он должен был выяснить, хочет она возбуждать против него уголовное дело или нет, — наконец принудил себя зайти к ней в комнату.

Разговор оказался очень коротким.

— Она нисколько не удивилась, что подозрения пали на Айзека, — рассказал Роберт жене и дочери, когда снова вернулся в гостиную. — И она очень хочет, чтобы его поймали и наказали. Но, так же как и я, боится скандала. Так что я могу сказать Стивену, чтобы он не сообщал о случившемся в полицию. Я думаю, его это порадует. Он и так уже достаточно пострадал из-за того, что это происшествие испортило их вечеринку.

— Не совсем так, дорогой. — Несмотря на крайнюю усталость, Бренда по-прежнему сохраняла свой обычный мягкий, спокойный тон. — Мы посмотрели два прекрасных фильма. Я давно уже не получала такого удовольствия и, как только увижу Стивена, непременно скажу ему об этом. Но вчера вечером, конечно, я не могла думать ни о чем, кроме Глории.

— Кстати, она хочет поговорить обо всем этом со Стивеном сама. — Роберт нахмурился. — Я ей сказал, что это совершенно необязательно, что это ее только утомит. Но ты же знаешь, какая она. Настаивает, чтобы я просил его приехать как можно скорее.

Он пошел к телефону, потом вернулся и объявил, что Стивен заедет на несколько минут повидать Глорию завтра днем, между тремя часами и половиной четвертого.

— Наверняка его обрадовало благоразумное поведение Глории, — заметила Бренда. — Я имею в виду то, что касается поисков и поимки старого Айзека.

Пенни ничего не сказала, но подумала, глядя на мать: «И естественно, она ожидает, что ты будешь у нее на побегушках, чтобы она сама как можно лучше выглядела к приезду Стивена».

На следующий день Пенни стояла у себя за прилавком, когда около четырех часов в магазин вошел Стивен. К ее удивлению, он только коротко кивнул ей и скрылся в кабинете Роберта — не сказав ей ни слова. Он появился оттуда уже через несколько секунд, подошел к прилавку, где продавалась косметика, чтобы купить крем для бритья, и покинул магазин, с тем же коротким кивком в ее сторону.

Гораздо глубже уязвленная этим, чем она захотела бы признаться даже себе, Пенни подумала, а не сказала ли ему Глория что-нибудь, что могло бы настроить его против нее. Но тут же отбросила эту идею. Трезвый ум Стивена не оставлял для этого никаких шансов. Даже если бы ему не было известно о патологической склонности ко лжи своей очаровательной кузины, он все равно не такой человек, чтобы верить всяким скандальным сплетням. Скорее всего, он просто был раздражен и злился на себя, что вовремя не заподозрил, к каким результатам может привести нескрываемая ненависть Айзека к Глории.

Когда Пенни пришла домой, мать попросила ее отнести Глории чай. Глория выглядела измученной, но была явно в приподнятом настроении. Она, очевидно, приложила тщательные усилия, чтобы хорошенько накраситься. Кожа ее была бледной, но чистой, щеки подкрашены розовыми румянами, а волосы убраны с простым изяществом, свойственным невинной юности.

Пенни, хотя и неохотно, вынуждена была признать, что, каких бы качеств ни была лишена Глория, умения максимально пользоваться достоинствами своей внешности ей было не занимать.

— Стивен был очень мил, — сказала Глория, улыбаясь какому-то приятному воспоминанию. — Он считает, что я держусь потрясающе, не делая никакого шума из наглой попытки убить меня. Но мы ведь, напомнила я ему, происходим из такой крепкой семьи, и он, и я — по одной линии наш род восходит к знаменитым своей храбростью конкистадорам. — Однако тут вспышка негодования появилась в ее темных глазах. — Конечно, ему нужно было выбрать другую профессию. Но с ним бесполезно спорить. Теперь я точно знаю. Хотя еще пять лет назад я бы в это не поверила.

«Когда вы были любовниками?» Осмелилась бы Пенни задать вслух этот вопрос, который внезапно возник у нее в голове?

Но в тот момент, когда эти слова уже готовы были сорваться с ее губ, Глория глубоко вздохнула и снова откинулась на подушки, и даже умелый макияж теперь не мог скрыть нездоровую бледность, которая разлилась по ее лицу.

— Я буду спать, Пенни, — пробормотала она. — Меня вдруг одолела страшная усталость. Забери чай и попроси мать, чтобы пришла и помогла мне раздеться. Теперь все, что мне нужно, — чтобы меня оставили в покое.

— Надеюсь, у нее не случится рецидива, — со страхом шепнула Пенни матери.

Бренда покачала головой:

— Просто она так старалась хорошо выглядеть к приходу Стива, что устала. Ей еще рано принимать посетителей, особенно таких, которые приводят ее в беспокойство. Однако, заметь, это не его вина. Он уж наверняка предпочел бы вообще к ней не заходить. Но, учитывая, что ее пытался отравить его собственный слуга, он вряд ли мог отказаться.

Следующей посетительницей Глории была миссис О'Брайен. Она пришла на другой день, одетая по последней моде и накрашенная, но в ее поведении была какая-то скованность.

— Не волнуйтесь так за здоровье Глории, миссис О'Брайен, — сказала Пенни, стараясь успокоить ее. — Она будет на ногах уже через два дня. Даже врач говорит, что к концу недели она будет как новенькая.

Видимо, миссис О'Брайен от этого сразу полегчало.

— Рада это слышать. Надеюсь, она вернется на работу задолго до наплыва посетителей под Рождество — и снова переедет жить ко мне домой, если вы с родителями ее отпустите. Я без нее скучаю. Так плохо жить одной в пустом доме.

Хотя Глория и была предупреждена о желании миссис О'Брайен навестить ее, она даже не сделала попытки приодеться по этому случаю. Почти вся ее одежда была дорогая и к тому же очень красивая. Но халатик, который она надела на этот раз, явно был не нов, к тому же его не мешало бы постирать.

Пенни выразила мимолетное удивление, что Глория принимает посетителя в таком затрапезном виде, но Глория тут же скривила губы.

— То, что на мне надето, вполне сойдет для Мод О'Брайен. Ты бы видела, как она сама одевается дома. И потом, я не хочу создавать у нее впечатления, будто купаюсь в деньгах.

Вспомнив слова Сибил насчет странной щедрости Глории к своей работодательнице, Пенни небрежно спросила:

— А какое дело миссис О'Брайен, есть у тебя деньги или нет?

На какое-то мгновение Глория смешалась. Но, быстро оправившись, заметила томным голосом:

— Она считает, что может недоплачивать людям, если у них есть еще какие-то частные средства. Не то чтобы я держала на нее обиду, но она немножко безрассудна в отношении денег.

В тот же день, спустя много времени после того, как ушла миссис О'Брайен, Сибил, заехавшая к ним поужинать, пролила еще больше света на это дело.

После ужина, сидя с Пенни в ее крошечной спальне, она рассказывала:

— Мало того что Глория оплатила все просроченные счета Мод, так на этом ее фантастическая щедрость не закончилась. Ты знаешь, в прошлом году мы покупали в салон кое-какое новое оборудование. И вот, я вполне уверена, что Глория взяла на себя ежемесячные выплаты за него. Человек из магазина электротоваров в Порт-Леоне, который приезжает получать чек на оплату, упомянул имя Глории. И я случайно услышала. Он сказал что-то о чеке — беспокоиться было не о чем, с чеком все было в порядке. Но это заставило меня задуматься, особенно после того, как Мод вся порозовела от смущения.

— А она тебе что-нибудь сказала? То есть, я имею в виду, миссис О'Брайен?

— Нет. Наверное, надеялась, что я не расслышала. Довольно резко мне заметила, что миссис Смит уже слишком давно сидит под сушкой, — а на самом деле она туда только что села.

— Ну, Глория может делать со своими деньгами все, что захочет. — Пенни старалась говорить так, как будто ей было все равно. — Просто мне не хочется, чтобы она по-прежнему притворялась перед папой, что она все еще на мели.

— Я знаю, что у тебя на уме, Пенни. Ты думаешь, что Глория твердо решила остаться в Вэл-Флери на неопределенное время ради Стивена.

— Ты это уже говорила. — Светло-карие глаза Пенни засверкали непролитыми слезами. — Но я не хочу вообще говорить о Стиве. Хотя по какой-то непонятной причине он вдруг ополчился на меня. Не то чтобы это было важно… Меня на самом деле больше всего беспокоит Эрик.

— Но, Пенни, дорогая, Эрик по сравнению со Стивеном…

— Он мой жених! — воскликнула Пенни, обрывая ее на полуслове. — И ему так не повезло с этим предательским Лопесом. Мне нужно держаться к нему поближе, во всяком случае сейчас.

Сибил взглянула на подругу с сочувствием, окрашенным недовольством.

— Ну, знаешь, дорогая моя! — только и сказала она. Но в этом коротком, банальном восклицании был заключен целый фейерверк смысла.