"Хакеры: Basic" - читать интересную книгу автора (Чубарьян Александр)

ГЛАВА 14 INVIA VIRTUTI NULLA EST VIА

Ставрополь, лето 2004 года.

Эту забаву много лет назад придумали ставропольские бахчевые — лидеры нескольких корейских и русских кланов, короли арбузно-луковой продукции, которая выращивалась на тысячах гектарах необъятных полей черноземья.

Бичи, работавшие на полях у сельскохозяйственных королей, не имели ни документов, ни вообще каких-либо прав. Они получали в сутки три «анакома» и пачку дешевых сигарет, и это был их единственный заработок. Рабы без будущего, среди них легко было найти добровольцев, готовых рискнуть своей жизнью ради того, чтобы что-то изменить.

Каждый сезон бахчевники устраивали турнир, который поначалу проходил в развалинах старой сторожевой башни на границе с Карачаево-Черкессией. На этот турнир бахчевые привозили по одному рабу из тех, кому нечего терять. Рабам раздавали ножи и запускали в башню.

Правила турнира предельно просты. Выйти из башни может только один, самый сильный, ловкий и хитрый. Тот, кто выходил, получал свободу и обеспеченную жизнь, а его бывший хозяин — несколько гектаров земли от своих конкурентов.

Первые турниры проходили еще в семидесятых, но с того времени много прошло и многое модернизировалось.

Теперь вместо сторожевой башни в условленное место приезжало несколько грузовиков, и бригада строителей за полдня возводила сооружение, спроектированное организатором турнира.

Это мог быть большой ангар с перегородками в виде лабиринта, или же классический вариант турнира: башня в несколько этажей с переходами, или же что-то, повторяющее какую-то известную постройку, как, например, в этот раз, когда устроитель построил пятиугольное здание, по форме напоминающее Пентагон.

В условленных местах лежало различное холодное оружие, кое-где медикаменты и стимуляторы. Повсюду стояли камеры слежения, а зрители, находясь неподалеку в шатрах, пили-ели и наблюдали за турниром на экранах громадных мониторов.

От старых традиций осталось только обязательное закалывание барашка. Баранья голова вручалась победителю турнира вместе с призом.

— И большой приз? — поинтересовался Лекс, откручивая колпачок с нагрудного амулета.

Они с Мусорщиком прилетели в Ставрополь рано утром. В аэропорту их встретил молчаливый провожатый на огромном «рейндж-ровере», они выехали за город и ехали неизвестно куда.

Ехали долго — сначала по федеральной трассе, обгоняя многочисленные фуры, потом по каким-то проселочным дорогам, потом и вовсе по местам, в которых, казалось, не ступала нога человека.

— Раньше победителю давали дом, машину и какую-то сумму на жизнь, — ответил Мусорщик. — Сейчас просто деньги выдают.

В этом году приз что-то около миллиона баков. Ну, и столько же хозяин раба получит. Плюс хозяин победителя получит право организовать следующий турнир, а для бахчевых это очень почетно считается. Авторитета добавляет.

Щепотка порошка, которую Лекс высыпал из амулета на ноготь большого пальца, заставила Мусорщика поморщиться. Лекс это заметил и про себя ухмыльнулся. Резкий вдох, другой… и вот уже дорога не кажется такой унылой, а путь — долгим.

Еды у них не было, но Мусорщик захватил с собой сумку с яблоками, и Лекс воспользовался этим, чтобы утолить первые позывы голода.

На коленях у Лекса лежала толстая папка с выкладками, графиками, отчетами и прочей экономически-юридической ерундой, называемой бизнес-планом. Лекс потратил несколько дней, наполняя эту папку бумажками, которые должны в итоге принести десять миллионов евро.

Когда время близилось к обеду, их машина свернула на дорогу, которая терялась в лесополосе неподалеку, и остановилась.

Дорогу преграждал трактор, возле которого возились двое угрюмых мужиков. Провожатый предъявил им какой-то жетон, трактор отогнали в сторону, и «рейнджровер» продолжил путь через просеку и дальше — по дороге мимо вспаханных полей.

Второй периметр выглядел серьезнее. Шипастая лента, несколько мотоциклистов. Один из них подошел к машине, осмотрел пассажиров и коротко кивнул.

Ленту убрали, они продолжили путь и через несколько минут подъехали к шатрам, стоявшим в чистом поле в окружении нескольких десятков внедорожников. Шатры соединялись между собой переходами, всюду прохаживались охранники с помповыми ружьями, некоторые были с собаками.

— Несколько лет назад победитель турнира сошел с ума, и вместо того, чтобы радоваться призу, решил отомстить бахчевникам и зрителям, — рассказал Мусорщик, вылезая из машины. — Сразу после турнира он раздобыл автомат и направился сюда. У него ничего не вышло, конечно же, но охрану с тех пор заметно усилили.

К ним подошел пузатый тип в смокинге и с бейджиком «Распорядитель».

— Добро пожаловать на турнир, — сказал он с некоторым пафосом, слегка опустив голову. — Позвольте мне рассказать вам, где у нас можно поесть и отдохнуть с дороги…

— Не надо, — махнул ему Мусорщик. — Мы в курсе.

Распорядитель скрылся.

— Ты что, тут не первый раз? — спросил Лекс.

Мусорщик не ответил. Вместо этого, посмотрев в свой КПК, сообщил:

— Представитель Эмира уже здесь. Думаю, вам лучше пообщаться до начала представления.

— Я готов, — пожал плечами Лекс и приподнял папку с документами. — Куда идти?

Кивнув, чтобы следовал за ним, Мусорщик шагнул в ближайший шатер.

Здесь было светло, прохладно и шумно. Деревянный пол, на котором повсюду были разбросаны пуфики и циновки. Народу было много, в основном, корейцев разного возраста. Одни сидели, разбившись на группы, и что-то обсуждали, вторые прохаживались между ними, здороваясь, перебрасываясь фразами. На Мусорщика и Лекса никто даже не обратил внимание.

У входа, прислонившись к одному из опорных столбов, здоровенный кореец в бейсболке «Лос-Анжелес Лейкерс» без зазрения совести с руки забивал косяк марихуаны. Неподалеку несколько парней — корейцев и славян — окружили ноутбук и, поочередно тыкая пальцами в экран, спорили о каких-то ставках и кэфах.

В стороне возле длинного стола двое официантов услужливо наливали каждому желающему напитки, которыми был уставлен стол — от пива и содовой до виски и самогона.

Лексу сразу же захотелось хлопнуть грамм сто вискаря, он даже шагнул в сторону стола, но Мусорщик остановил его.

— Потом, — сказал он. — Когда закончишь дела.

— Да я в порядке… — несколько раздраженно ответил Лекс.

— Если ты сделаешь до разговора хотя бы глоток спиртного, я сломаю тебе нос, — равнодушно предупредил его Мусорщик.

Он выглядел тщедушным сопляком на фоне Лекса, и здесь, вдали от столицы с охраной, его слова казались не более чем пустым звуком. Тем не менее, Лекс не решился его ослушаться. Быть может, по привычке.

Пора уже менять стереотипы, недовольно подумал Лекс, доставая сигару. Иначе этот хлюпик, которому посчастливилось получить место московского представителя Армады, окончательно поверит в то, что он всемогущ, и тогда от него совсем жизни не станет.

Пройдя до конца шатра, они перешли в следующий — здесь стояли пластмассовые столики, а контингент, за ними сидящий, отличался от бомжей только количеством золотых колец и цепей.

Золотом был обвешан буквально каждый, причем большинство расстегивало рубашки и закатывало рукава, чтобы продемонстрировать окружающим свое вульгарное богатство.

Несколько официантов в грязновато-мятой одежде разносили в одноразовых пластиковых тарелках дымящуюся баранину, хлеб и овощи.

Почуяв запах, Лекс сразу же почувствовал и аппетит, но Мусорщик, судя по всему, не собирался задерживаться и в этом шатре — осмотревшись, он уверенно шагнул дальше, и Лексу ничего не оставалось, как следовать за ним.

Третий шатер оказался самым большим и самым цивилизованным — столы здесь были покрыты скатертями, вдоль стен висели белые экраны для проекторов, а люди, восседавшие за столами, в большинстве своем были одеты в костюмы.

Над экранами был растянут плакат в стиле советского агитпрома, только вместо призывов перевыполнить план или бороться за дело коммунизма на нем было на латыни написано: «Invia virtu ti nulla est viа».

Резко бросался в глаза стол, который стоял отдельно — он был единственный не из пластика, а из дерева. Здоровенный резной стол, за которым сидело несколько стариков важного вида.

К столу постоянно кто-то подходил, чуть ли не очередь на прием образовалась.

— Это короли, — негромко произнес Мусорщик. — Им принадлежит Ставропольский край.

Рядом с королями стояли телохранители — свирепого вида взрослые дядьки, которые внимательно следили за тем, кто подходит к столу. Телохранители были, как один, в серых костюмах, из-под пиджаков выпячивалось оружие.

— А я думал, Ставропольский край принадлежит Российской Федерации, — саркастически заметил Лекс.

— Это в твоем мире. А здесь от их слова зависит всё. И «всё» — это не преувеличение.

— Ясно, — кивнул Лекс. — Местечковые баи рулят. А с кем мы будем вести переговоры?

— Представитель Эмира должен быть где-то здесь… — пробормотал Мусорщик, осматриваясь. — Дьявол и котэ… не может быть… Чен…

Мусорщик первый подошел к столу, за которым в одиночестве сидел человек, чью национальную принадлежность Лекс определил сразу — это был китаец. Худощавый, невысокий, с короткими волосами ежиком. Он пил минералку и возился с коммуникатором. Завидев Мусорщика и Лекса, он поднялся. Поздоровался с ними двумя руками, показывая тем самым уважение, пригласил присесть.

— Кажется, мы уже знакомы? — спросил он, пристально рассматривая Мусорщика.

— В августе девяносто шестого, в Париже, — напомнил Мусорщик.

— Да, верно, — китаец улыбнулся. — Как же все-таки тесен мир.

Лекс почувствовал себя лишним в этой беседе. Появилось сильное желание встать и сходить за вискарем, пока эти два напыщенных индюка будут предаваться воспоминаниям.

Но этого не произошло. Мусорщик не стал тянуть и сразу перешел к делу.

— Это Лекс, главный разработчик и хозяин игры, заинтересовавшей уважаемого… кхм… Эмира… и его друзей. А это Чен, он представляет интересы Эмира…

— Не совсем так, — улыбнулся китаец, и было в его улыбке что-то нехорошее. — Я представляю свои интересы, которые совпадают с интересами Эмира… и его друзей. В этом вопросе я уполномочен принимать решения от имени Эмира, но вы должны понимать, что я работаю не на Эмира, а с Эмиром.

— Конечно, — Мусорщик кивнул.

— Итак… — Чен повернулся к Лексу. — Мы готовы сделать инвестиции в ваш проект, для начала на сумму до десяти миллионов евро. Деньги чистые, переводом в любой европейский банк или же в оффшор — по желанию.

Сердце забилось заметно сильнее. Лекс положил на стол папку с графиками и бизнес-планами, открыл ее, достал несколько листков, протянул Чену.

— Что это? — недоуменно посмотрел на листки китаец.

— Это графики ожидаемых прибылей, — начал объяснять Лекс.

Чен засмеялся, покачал головой.

— Я плохо разбираюсь в экономике и финансах, — сказал он, не притрагиваясь к листкам. — Боюсь, меня, а в моем лице так же и Эмира, интересует нечто другое, а не ожидаемые прибыли.

Лекс растерянно покосился на Мусорщика, но тот сидел с невозмутимым видом, грыз свое яблоко.

— Тогда что же вас интересует? — озадаченно спросил Лекс, пряча бесполезные расчеты.

— Доступ к вашей базе данных, — ответил Чен.

Лекс растерялся окончательно. Он не понимал, что происходит, на мгновение ему даже подумалось, что все это — дурацкий розыгрыш Мусорщика.

— К какой базе данных?

— В твоей игре есть место, где все говорят… кажется, это называется чат… вы записываете разговоры, обрабатываете, создаете базу данных…

— Но мы не создаем никаких баз данных… — Лекс осекся, заметив, как внезапно напряглось лицо Мусорщика. — То есть я хотел сказать, что мы ведем разработки в этом направлении, но…

— Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан, русский сектор Китая… — перечислил Чен. — Эмир гарантирует, что геймеры этих регионов будут играть только в вашу игру. Это многомиллионная аудитория, и они принесут гораздо больше, чем наши инвестиции. Мы хотим знать все, о чем они будут говорить в… в чате. Простите, я плохо владею компьютерной терминологией, но надеюсь, что моя мысль понята верно.

— Да, конечно… — пробормотал Лекс. — Мне все понятно, я хочу лишь объяснить… видите ли, каждый день в игре общаются десятки тысяч людей, и практически каждый из них пишет в чат огромное количество флуда…

— Что такое флуд? — спросил Чен.

— Бессмысленная информация. Чтобы ее обработать и найти то, что нужно, надо делать внутриигровой поисковик, ставить фильтры, которые будут отсеивать…

— Стоп, стоп! — Чен поднял руку. — Я еще раз повторю, что плохо в этом разбираюсь, но хочу заметить главное: информация не может быть бессмысленной. Эти ваши фильтры, поисковики… десяти миллионов евро хватит, чтобы все это… м-м-м… упорядочить?

Под столом Мусорщик пнул Лекса ногой. Несильно, но ощутимо.

— Да, конечно, — кивнул Лекс. — Конечно, хватит.

— Тогда будем считать, что мы договорились, — сказал Чен. — Послезавтра Эмир пришлет к вам своих юристов, чтобы уладить формальности. Кстати, вы здесь впервые?

Лекс был несколько обескуражен как самими переговорами, так и их результатом. Нет, он, конечно, был всем доволен, но он впервые видел, чтобы судьба десяти миллионов евро решилась всего лишь несколькими фразами в каком-то затертом до дыр шатре где-то в заднице мира.

До начала турнира оставалось еще около двух часов, гости все прибывали, и вскоре в каждом шатре было шумно и многолюдно.

Оставив Мусорщика общаться с китайцем, Лекс нашел укромное местечко, где сделал пару добрых понюшек. Кокс разложил реальность по полочкам, организм по привычке потребовал спиртного и Лекс отправился в шатер, где видел горячительные напитки.

Потолкавшись в проходах, он добрался до стола со спиртным.

Официант наливал виски в пластиковый стакан, а Лекс думал, что, несмотря на видимую крутость, это место мало чем отличается от хлева. Без разницы, сколько здесь у людей денег. Они одеты, как скоты, ведут себя, как скоты, и даже мыслят категориями скота.

— Лед есть?

Официант на этот вопрос лишь развел руками. Ну, конечно, откуда здесь лед.

Лекс залпом выпил полстакана теплого вискаря и поморщился. Вкус у напитка был отвратительный, — скорее всего паленка.

Не удивительно, откуда в этой дыре взяться нормальному пойлу.

Лекс выбросил стакан в мешок для мусора и ткнул пальцем в бутыль коньяка.

— Вот этого налей.

Экраны в шатрах включились и стали транслировать фото участников турнира. Звука не было, точнее, играла музыка, а вся информация была текстовой. Лекс сначала читал имена и клички участников, их вес, возраст и прочие характеристики, но очень быстро ему это наскучило.

Еще понюшка, еще алкоголь… и понеслась! Он словно с цепи сорвался.

Когда начался турнир, он был, что называется, в говно. Развалившись на пуфике, мало что соображая, Лекс смотрел на экраны, развешанные по стенам шатров, и думал о том, что вполне готов высказать Мусорщику все, что о нем думает.

Где-то в нескольких километрах отсюда какие-то люди зачем-то бегали с ножами и арматурами по наспех построенному лабиринту, но качество транслируемого видео было настолько паршивым, что невозможно было понять, кто и куда бежит.

В голливудских фильмах с похожим сюжетом, вроде «Бегущего человека», например, профессиональные операторы и монтажеры делали красивую картинку для зрителя, здесь же все снималось статичными камерами и одним дублем, поэтому разница была более чем заметна.

Люди вокруг делали ставки, размахивали руками, что-то кричали, и их крики заглушали музыку. Лекс ничего не понимал, сил и разума хватало только на то, чтобы сделать очередной глоток из бутылки коньяка и вновь уронить голову на грудь.

Хотелось обратно в Москву. К телочкам, гидромассажной ванне, хорошему виски со льдом и нескончаемым запасам кокаина. Хотелось зайти в игру, и с помощью админ-панели снова почувствовать себя богом.

Я хозяин своей жизни, думал Лекс. Я, и никто другой. И ни одна дрянь, вроде тупого Мусора, не смеет мне указывать…

Когда толпа взорвалась неожиданно громким ревом, задремавший Лекс встрепенулся. Разлепил веки и первое, что увидел — это крупный план на экране проектора.

Человек, на спине и груди которого была нарисована большая цифра «4», с яростью взмахивал арматуриной, опуская ее на участника под номером «2».

Бедняга пытался защититься, подняв руки к голове, но после нескольких ударов его руки повисли безжизненными плетьми. Арматура опускалась на голову и на предплечья жертвы бесчисленное количество раз. Участник под номером «2» покидал игру под названием «Турнир башни» и одновременно покидал игру под названием «жизнь».

В тот момент, когда все уже было кончено, из-за угла выскочил участник под номером «7». Подкравшись со спины к Четвертому, он сделал несколько резких движений рукой и Четвертый, покачнувшись, рухнул на свою жертву.

Толпа взорвалась новыми криками, а Седьмой, повернувшись к камере, потряс здоровенным ножом и что-то крикнул в объектив, яростное и злое. На фоне двух тел, лежащих у него за спиной в луже крови, это выглядело жутковато.

Завороженный этим зрелищем, Лекс даже протрезвел и выпустил из рук бутылку с остатками коньяка.

А действо на экранах продолжалось. Пятый дрался с Первым и вроде бы побеждал, но откуда-то появился Третий и сначала убил Пятого, а затем добил Первого.

Потом Третий встретился с Седьмым и убил его, а после сошелся в финальной схватке с Шестым и победил его, едва уцелев.

Лекс заворожено смотрел на выходящего из Башни победителя — измазанного кровью, хромающего, с лицом, так не похожим на лица киношных победителей. В какой-то момент камера поймала его взгляд, и Лекс, увидев глаза, вздрогнул.

В глазах победителя отчетливо читалась стоимость жизни, ее истинная стоимость. И Лекс вдруг осознал, насколько ничтожны все его потуги и мечты по сравнению с этим обычным бомжом, который добился гораздо меньшего за гораздо большую цену.

Всего лишь одного мгновения хватило Лексу, чтобы понять: он такой же скот, как и все остальные в этом шатре, с наслаждением взиравшие, как им на потеху люди убивают друг друга.

Всего лишь одного взгляда на экран оказалось достаточно, чтобы Лекс почувствовал невероятное отвращение к выпивке и наркотикам, которые медленно, но верно уничтожали его единственную ценность, которой он обладал, — жизнь.

Всю дорогу обратно Лекс не проронил ни слова, а когда они вернулись в Москву и он вошел в офис, то первое, что сделал, это высыпал весь кокаин в унитаз. Без всякого сожаления.

А затем собрал самых способных сотрудников в конференц-зале и объявил, что с сегодняшнего дня приоритетным направлением для разработок является обслуживание чата и всего, что с ним связано.

Примерно через неделю после этого на счета компании поступил первый транш — два миллиона евро. Но к этому времени деньги для Лекса перестали быть мотивацией.

Потому что Лекс понял смысл жизни. И он точно был не в деньгах.

Через несколько дней на стартовой странице игры появился новый герб. На красном фоне сжатый кулак и обрамляющая его надпись: «Invia virtuti nulla est viа».

Для доблести нет непроходимых путей.