"Крутой вираж" - читать интересную книгу автора (Фоллетт Кен)

3

В субботу старомодная коляска, запряженная парой лошадей, поджидала Харальда Олафсена и Тика Даквитца на железнодорожной станции неподалеку от Кирстенслота, родной деревни Тика.

Харальд толком не понимал, почему Тик пригласил его на выходные в гости. Может, из-за антинацистского выступления Харальда. А может, родители Тика хотели познакомиться с сыном пастора, так озабоченным судьбой евреев.

Они проехали через деревушку и свернули с главной дороги. В конце длинной аллеи Харальд увидел почти сказочный замок с зубчатыми стенами и башнями.

Харальд не на шутку испугался. Он знал, что семейство Даквитц богато — отец Тика был банкиром, — но к такому готов не был.

Коляска остановилась у парадного входа, портал которого напоминал вход в собор. Харальд вошел, неся в руке чемоданчик. В выложенном мраморными плитами холле стояли старинная мебель и статуи, на стенах висели картины.

Тик провел его по широченной лестнице наверх.

— Это моя спальня, — сказал он, открыв дверь в одну из комнат.

Здесь картин не было, а были пестрые мелочи — как у любого восемнадцатилетнего парнишки: футбольный мяч, фотография Марлен Дитрих, кларнет, рекламный плакат спортивного автомобиля «ланча-априлия».

Харальд взял со стола снимок в рамке. Десятилетний Тик и девочка примерно того же возраста.

— Это что, твоя подружка?

— Это Карен, моя сестра. Мы близнецы.

— Да? — На снимке она казалась выше Тика. — Она красавица. Где учится?

— В училище при Датском королевском театре балета. — Тик открыл дверь во вторую спальню, поменьше. — Ты будешь спать здесь, если не возражаешь.

— Здорово!

— Пойдем поздороваемся с мамой.

Харальд пошел за Тиком по коридору второго этажа. Тик постучал в дверь.

— Мама, ты принимаешь посетителей мужского пола?

— Входи, Йозеф, — раздался голос.

Харальд вошел вслед за Тиком в будуар госпожи Даквитц. Мать Тика оказалась невысокой женщиной с такими же карими, как у Тика, глазами. Ей было лет сорок, но в ее черных волосах уже пробивалась седина.

Тик представил Харальда, тот с легким поклоном пожал ей руку. Госпожа Даквитц усадила их и принялась расспрашивать о школе. Держалась она очень мило, и разговаривать с ней было легко и приятно.

— А теперь идите приготовьтесь к ужину, — сказала она через некоторое время.

Мальчики вернулись в комнату Тика.

— Надеюсь, вы не надеваете к ужину чего-нибудь особенного? — встревоженно спросил Харальд.

— Школьный пиджак и галстук вполне подойдут.

Ничего другого у Харальда с собой и не было.

— А ты что наденешь? — спросил он Тика.

— Черный пиджак с серыми брюками. Может, хочешь сначала помыться?

— С удовольствием.

Он вымыл голову, а Тик в это время побрился. Когда Харальд вышел в комнату Тика причесаться у зеркала, туда вошла девушка.

— Привет! Ты, наверное, Харальд?

Это была девушка с фотографии. Зеленоглазая, с матово-белой кожей и медно-рыжими волосами в мелкий завиток. На ней было длинное темно-зеленое платье.

— Ну, так что? Ты Харальд?

— Да, — выговорил он через силу. Харальда до крайности смущали его босые ноги. — А ты — сестра Тика?

— Тика?

— Мы в школе так называем Йозефа.

— Меня зовут Карен, и прозвища у меня нет.

Из ванной вышел, завернувшись в полотенце, Тик.

— Ты, по-моему, вторгаешься в наше личное пространство, — сказал он сестре.

— Ну и что? Я хочу выпить коктейль, а их не подают, пока в гостиной нет хотя бы одного мужчины, — ответила она дерзко. — Ну, кареглазый карлик, как поживаешь?

— Хорошо. И буду еще лучше, когда сдам экзамены.

— А что ты будешь делать, если их провалишь?

— Пойду работать в банк. Отец, скорее всего, заставит меня пройти все с самого низа, и в начале я буду наполнять младшим клеркам чернильницы.

— Он не провалит экзаменов, — сказал Харальд Карен.

— Ты, наверное, такой же умный, как Йозеф?

— Ты что, гораздо умнее, — ответил за Харальда Тик.

— А в балетном училище интересно?

— Это нечто среднее между тюрьмой и казармой.

Харальд не сводил глаз с Карен. Он никак не мог решить, кто перед ним — девчонка-сорванец или богиня. Она препиралась с братом совсем по-детски. Но при этом двигалась с непередаваемой грацией.

— Рекомендую надеть ботинки, — сказал Тик Харальду.

Харальд ушел в свою комнату и там закончил туалет. Вернувшись, он увидел Тика в щегольском черном пиджаке с темным галстуком. Харальд в школьной форме чувствовал себя неуклюжим подростком.

Карен спустилась вниз первой, молодые люди шли следом. Они вошли в гостиную, где стояло несколько огромных диванов и рояль, а на ковре перед камином лежал пожилой пес. Молодая женщина в черном платье и белом фартуке спросила Харальда, что он будет пить.

— То же, что Йозеф, — ответил Харальд, который толком и не знал, что такое коктейль.

Он наклонился погладить рыжего сеттера, густая шерсть которого уже начала седеть. Тот приоткрыл один глаз и лениво вильнул хвостом.

— Это — Тор, — сказала Карен.

Тут вошел отец Харальда — высокий худой мужчина с рыжей с проседью шевелюрой и так похожий на Тора, что Харальд с трудом сдержал улыбку.

— Весьма рад с вами познакомиться, — сказал господин Даквитц. — Йозеф много о вас рассказывал. Как у вас дела в школе — после того выступления?

— Как ни странно, меня даже не наказали, — ответил Харальд. — Хейс только прочитал мне нотацию про то, насколько убедительнее прозвучали бы мои слова, если бы я вел себя сдержаннее.

— И сам подал пример, не став на вас сердиться.

У Харальда тоже был вопрос к отцу Тика.

— Скажите, господин Даквитц, а вас не беспокоит то, как поведут себя по отношению к вам нацисты? Известно ведь, как притесняют евреев в Германии и Польше.

— Да, меня это беспокоит. Но Дания — это не Германия, и немцы видят в нас прежде всего датчан, а уж потом евреев.

— До поры до времени… — добавил со вздохом Тик.

— И мы ведь не простые лавочники, — сказала Карен. — Что они могут сделать с семейством, которому принадлежит крупнейший банк Дании?

Это показалось Харальду глупостью.

— Давно пора понять, что нацисты могут делать все, что им заблагорассудится, — грустно усмехнулся он.

— Да неужели? — холодно ответила Карен, и он понял, что обидел ее.

Тут к ним присоединилась госпожа Даквитц, и разговор зашел о последней постановке Датского королевского балета — о «Сильфидах».

— Мне очень нравится эта музыка, — сказал Харальд, слышавший ее по радио.

— А балет вы видели? — спросила госпожа Даквитц.

— Нет. Честно говоря, я вообще никогда не был в театре.

— Карен обязательно должна вас сводить.

— Мама, я безумно занята, — возразила Карен. — Я разучиваю главную партию.

Горничная объявила, что ужин готов. Они сели за длинный стол в столовой. Несмотря на то что продукты отпускались по карточкам, еды было много, и госпожа Даквитц объяснила, что большая часть приготовлена из того, что дает поместье.

За ужином Карен с Харальдом не разговаривали. Даже когда он обращался к ней, она, отвечая, глядела на других. Харальд пребывал в смятении. Такая очаровательная девушка, а он умудрился настроить ее против себя.

После ужина господин Даквитц сел в гостиной за рояль. Госпожа Даквитц встала рядом.

— Бетховен? — спросил он, и она кивнула.

Он сыграл вступление, и она запела по-немецки. На Харальда ее пение произвело такое впечатление, что в конце он даже зааплодировал.

— Мама, спой еще что-нибудь, — попросил Тик.

— Хорошо. Но только с условием: ты нам сыграешь.

Взяв кларнет, Тик исполнил колыбельную Моцарта. Господин Даквитц сыграл вальс из «Сильфид», и Карен, сбросив туфли, показала танец, который она разучивала. Затем все обернулись к Харальду.

Он понял: хозяева ждут, чтобы он что-нибудь сыграл.

— Я не силен в классической музыке, — признался он.

— Чушь! — сказал Тик. — Ты же сам рассказывал, что играешь на пианино в отцовской церкви.

Харальд сел за инструмент. Но лютеранских псалмов для еврейской семьи исполнять было нельзя, и он заиграл буги-вуги Пайн-Топа. Через несколько мгновений, забывшись, он воскликнул по-английски: «Буги-вуги, танцуют все!» — совсем как Пайн-Топ.

Когда Харальд закончил, на лице у господина Даквитца застыло такое выражение, будто ему подсунули тухлятину. Даже у Тика вид был смущенный.

— Должна признаться, что такого в этой зале не играли никогда, — сказала госпожа Даквитц.

Харальд понял, что допустил ошибку. Семейство Даквитц было культурным, но это еще не означало широты взглядов.

— Прошу прощения, — сказал он. — По-видимому, мой выбор был неправильным.

— Да уж, — сухо заметил господин Даквитц.

Карен, сидевшая на диване, бросила взгляд на Харальда. И, к его удивлению и радости, весело ему подмигнула.

В воскресенье Харальд проснулся с мыслями о Карен. Он надеялся ее увидеть, но к завтраку она не вышла. А потом Тик с Харальдом пошли прогуляться по поместью.

В конце аллеи стоял разрушенный монастырь. Кельи теперь использовались как кладовки для садового инвентаря.

Они вошли в заброшенную церковь, превращенную в сарай. Черно-белый кот, испугавшись их появления, выпрыгнул в зияющий проем окна. Харальд приподнял брезент, под которым оказался сверкающий «роллс-ройс».

— Машина твоего отца? — спросил он.

— Да. Стоит, дожидается, когда снова разрешат торговлю бензином.

В дальнем углу Харальд увидел аэроплан без крыльев.

— Что это? — воодушевился он.

— Это «Хорнет мот», их делает английская компания «Хэвиленд». Папа давно его купил. Когда он был новый, мы на нем катались.

Харальд потрогал почти двухметровый пропеллер, залюбовавшись его математически выверенными линиями. Аэроплан накренился набок — шасси были погнуты. Потом Харальд заметил и серебристые крылья, которые крепились к фюзеляжу петлями, — сейчас они были откинуты назад.

Он заглянул в кабину. Там были два сиденья и деревянная приборная доска со множеством циферблатов. Посередине торчала вилкообразная рукоятка, пользоваться которой можно было с обоих сидений.

— А ты сам когда-нибудь летал? — спросил Тика Харальд.

— Нет. А вот Карен даже уроки брала. Ну, пошли.

Выйдя из монастыря, они пошли по тропинке через лес. К замку Кирстенслот примыкала большая ферма.

— Ее сдали в аренду семейству Нильсен еще до моего рождения, — сказал Тик.

На дороге, ведшей к дому фермера, им попался трактор. Юноша в комбинезоне возился с мотором.

Тик пожал ему руку:

— Привет, Фредерик! Что-то не так?

— Да вот, мотор заглох прямо посреди дороги.

— В том, что касается моторов, мой друг Харальд настоящий кудесник.

— Если не лень, пусть посмотрит.

Харальд заглянул под капот трактора.

— А что происходит, когда вы его заводите?

— Сейчас покажу. — Фредерик потянул за ручку. Мотор взвыл, но не завелся. — Похоже, нужен новый топливный насос. С запчастями беда — нигде раздобыть не можем.

Харальд только хмыкнул. Он слышал запах солярки — это означало, что насос работает, но горючее не доходит до цилиндров. Приглядевшись, он понял, что оно вытекает из-под выпускного клапана. Харальд покачал гайку, и клапан отошел.

— Вот в чем дело. Резьба сточилась, поэтому горючее вытекает. У вас кусочка проволоки не найдется?

Фредерик порылся в карманах:

— Есть только веревка.

— На время сойдет. — Харальд поставил клапан на место и крепко привязал его к патрубку топливного фильтра. — Теперь заводите.

Фредерик потянул за ручку, и мотор заработал.

— При случае замените веревку на проволоку, — сказал Харальд. — И никаких запчастей не понадобится.

— Вот уж спасибо так спасибо, — сказал Фредерик и уехал.

— Поразительно! — восхитился Тик.

Харальд пожал плечами. Сколько он себя помнил, он всегда умел починить любой механизм.

Они вернулись в замок. Во дворе Харальд, к своему удивлению, увидел Пола Кирке, двоюродного брата их с Тиком одноклассника Мадса и друга брата Харальда, Арне Олафсена. На Поле были шорты, рядом стоял прислоненный к стене велосипед. Харальд несколько раз встречался с Полом и сейчас остановился с ним поболтать, а Тик пошел в дом.

— Ты здесь работаешь? — спросил Харальда Пол.

— В гости приехал.

— Что собираешься летом делать?

— Пока не знаю. В прошлом году нанимался на строительство немецкой базы на Санде.

— И что это за база? — заинтересовался Пол.

— По-моему, какая-то радиостанция. Перед тем как устанавливать оборудование, они всех датчан уволили.

Харальд только собрался спросить, что привело Пола в Кир-стенслот, как ответ стал ясен сам собой. Из-за угла вышла Карен с велосипедом. В защитного цвета шортах она выглядела обворожительно.

— Доброе утро, Харальд, — сказала она, подошла к Полу и поцеловала его. — Привет!

Харальд расстроился. Он так рассчитывал провести с Карен час за обедом. А она, оказывается, отправляется на велосипедную прогулку с Полом, и у них наверняка роман.

Пол взял Карен за обе руки:

— Ты готова?

— Да. По коням!

Они сели на велосипеды и укатили по залитой солнцем аллее.

Гермия Маунт думала, что ее уволят.

В аэропорту Каструп арестовали двух датчан, работавших на МИ-6, и теперь их наверняка допрашивали. Для «Ночных стражей» это был тяжелый удар.

Гермия проработала на британские госслужбы десять лет и знала, как все происходит. Ее начальнику, Герберту Вуди, надо будет найти в отделе козла отпущения, и Гермия была самой подходящей кандидатурой.

— М-да, плохие новости, — сказал Вуди Гермии, стоявшей перед его столом.

— Когда оперативника допрашивают, это всегда опасно, — ответила Гермия. — Однако, по-моему, в данном случае риск минимальный.

— Возможно, придется провести расследование.

У нее упало сердце.

— Те двое, которых арестовали, никаких секретов не знают, так что выдать никого не смогут. Кто-то из «Ночных стражей» передавал им бумаги, и они прятали их.

— А кто передавал бумаги?

— Маттиас Херц, лейтенант датской армии. Он залег на дно. А больше никого механики и не знали.

— Но как на них вышла датская полиция?

— Думаю, ошибку допустила шведская сторона.

Вуди воодушевился. Швеция, будучи нейтральной страной, не входила в сферу его ответственности. Он с радостью переложит вину на другой отдел.

— Садитесь, мисс Маунт.

— Благодарю, — ответила Гермия. — Шведский посредник передал подпольную прессу в агентство Рейтер в Стокгольме. Возможно, это-то и привлекло внимание немцев. Вы же всегда строго придерживались правила: агенты должны избегать побочной деятельности, такой, например, как пропаганда.

Это была прямая лесть: она никогда не слышала от Вуди ничего подобного.

— Да-да, — важно кивнул Вуди.

— Я могу составить докладную записку, в которой упомяну об установленном вами правиле и процитирую письмо, в котором я напоминала о нем шведской стороне.

— Дельная мысль.

— Нам понадобится новый канал связи с Данией.

Вуди представления не имел, как это организовать.

— Да, серьезная проблема, — заволновался он.

— К счастью, у нас имеется резервный план с использованием парома, курсирующего между Эльсинором и шведским Гельсинборгом. Я могу написать в докладной записке, что вы уполномочили меня задействовать его.

— Отлично.

— А… расследование? — спросила она, замявшись.

— Знаете, я не думаю, что в нем возникнет необходимость. Ваша записка послужит ответом на все вопросы.

Значит, ее все-таки не уволят.

— Очень хорошо, сэр.

— А чем займутся оставшиеся «Ночные стражи»?

— Я попрошу их искать любые подтверждения того, что немцы разработали систему слежения за самолетами.

— Не делайте этого! Если враг узнает, чем мы интересуемся, он решит, что у нас такая система есть!

— Сэр, а если она уже есть у немцев?

— Нет. Уверяю вас.

— Человек с Даунинг-стрит, приходивший сюда на прошлой неделе, придерживается иного мнения.

— Строго конфиденциально сообщаю вам, что комиссия МИ-6 совсем недавно рассматривала вопрос о радарах и пришла к выводу, что у неприятеля они появятся не раньше чем через полтора года.

— Что ж, это меня успокаивает, — солгала Гермия. — Сэр, полагаю, вы принимали участие в работе комиссии?

— По правде говоря, я ее возглавлял.

— Благодарю за сообщение. Оно меня очень успокоило. Я займусь докладной запиской.

Гермия вернулась к себе в кабинет. Ей удалось не вылететь с работы, но зато стало окончательно ясно, что Вуди не позволит ей выяснять, есть ли у немцев в Дании радар.

Разумеется, она может заняться этим и без разрешения Буди. Но как сформулировать задание «Ночным стражам»? Что им искать и где? Ей нужна дополнительная информация, чтобы ввести в курс дела Пола Кирке. Но Буди ей этой информации не даст.

Она села за стол, сняла телефонную трубку:

— Будьте добры, соедините меня с Даунинг-стрит, десять.

С Дигби Хором они встретились на Трафальгарской площади. Пожав друг другу руки, они пошли в сторону Сохо.

Дигби повел Гермию во французский ресторанчик. За соседними столиками никого не было, и они могли не бояться, что их подслушают. Сделав заказ, она сразу приступила к делу:

— Я хочу, чтобы мои агенты в Дании выяснили, есть ли у немцев радар.

— Проблема гораздо сложнее, — сказал Дигби. — Радар у них, вне всякого сомнения, есть. Как и у нас. Но их радар во много раз эффективнее. Нам совершенно необходимо выяснить почему.

— Так что же именно искать моим людям?

— В этом-то и трудность, — вздохнул он. — Мы понятия не имеем, как выглядит это устройство.

— Насколько я поняла, оно испускает радиоволны. И сигнал должен передаваться на большое расстояние.

— Километров на восемьдесят, как минимум, иначе прибор бесполезен.

— А услышать его можно?

Он удивленно приподнял брови:

— Да, на радиоприемнике. Дельный вопрос. Удивляюсь, как это никому другому в голову не пришло.

— Эти сигналы можно как-то отличить?

Он кивнул:

— Это должна быть серия очень коротких импульсов.

— А вы сумеете собрать нужный радиоприемник?

— Полагаю, да, — сказал он задумчиво.

— Он должен помещаться в чемодан. И работать от аккумулятора, чтобы его можно было включить где угодно.

Принесли ужин. Гермия заказала фрикасе с морепродуктами. Все было свежее, с отличными приправами, и Гермия с аппетитом накинулась на еду.

Время от времени она ловила на себе взгляд Дигби, который смотрел на нее с восторгом и чуть ли не со страстью. Это ее встревожило. Если он в нее влюбится, осложнений не избежать.

Она нарочно начала думать об Арне. Впервые заговорив с ним в баре норвежского отеля для горнолыжников, она сразу поняла, что нашла того, кого ей так не хватало в жизни.

Мысли об Арне помогли ей держать дистанцию с Дигби. Они поужинали и вышли из ресторана. Давно стемнело, но светила полная луна. Они пошли через Сент-Джеймсский парк, и, как только луна скрылась за тучей, Дигби поцеловал ее.

Гермия не могла не восхититься уверенной быстротой его движений. Она не успела увернуться — его губы приникли к ее. Она понимала, что должна с негодованием отвергнуть его посягательства. Но, к собственному ужасу, почувствовала, что не в силах. Она вдруг вспомнила, каково это — оказаться в объятиях мужчины, и, поддавшись желанию, приоткрыла рот.

Они жадно целовались, но минуту спустя его рука скользнула к ее груди, и чары рассеялись.

— Все, хватит, — сказала Гермия твердо.

Девятого апреля 1940 года, в день, когда Гитлер вторгся в Данию, в море находилось около двухсот датских судов. И весь день Би-би-си передавала на датском языке призыв к датским морякам не возвращаться на оккупированную родину, а держать курс на порты союзников. Многие моряки на призыв откликнулись.

Теплым летним вечером Гермия прибыла в рыбацкий городок Стокби и прямо с вокзала отправилась в порт. Там она узнала, что датский капитан, с которым она познакомилась в предыдущий приезд, утром выходит в море. Гермия объяснила, что ей нужно оказаться как можно ближе к побережью Дании, чтобы попытаться поймать немецкую радиопередачу. Капитан не стал выяснять подробности и согласился взять ее с собой.

На следующее утро Гермия и четверо членов экипажа поднялись на борт. Когда судно оказалось километрах в ста от датского побережья — ближе подойти было нельзя, — Гермия вынесла приемник на палубу.

Первый раз пройдя шкалу, она не услышала ничего, что походило бы на сигнал радара. Она повторила все снова, на этот раз медленнее. Следующие два часа она искала на всех частотах.

Наконец ей показалось, что она услышала музыкальную ноту. Она вернулась назад. Сначала были только помехи, но потом на волне 2,4 метра снова раздался звук — до четвертой октавы, — похожий на гул мотора. Она сделала запись в блокноте, который Дигби предусмотрительно положил в чемодан.

Теперь надо было определить направление. В приемнике имелась шкала на триста шестьдесят градусов со стрелкой, указывающей на источник сигнала. Зная направление движения судна и направление стрелки, можно вычислить, откуда поступает сигнал.

Гермия еще раз поймала сигнал. Выяснив новые координаты корабля, она отметила на крупномасштабной карте две точки и провела от них линии к предполагаемому источнику сигнала. Они пересеклись в районе острова Санде.

— Бог ты мой! — воскликнула она. — Оттуда родом мой жених!

Теперь оставалось послать на Санде Пола Кирке или кого-нибудь из его соратников. По возвращении в Блечли она тут же пошлет шифровку датским подпольщикам.