"Приключения ведьмы" - читать интересную книгу автора (Ефиминюк Марина)

Глава 12

В Фатию мы вернулись вечером следующего дня. Наша ссора с Арвилем достигла своего апогея, мы старались не разговаривать, не смотреть друг на друга и, по возможности, не замечать присутствия друг друга.

Я въехала на постоялый двор в омерзительном настроении. Ваня открыл ворота, Сергий и Пантелей, облокотившись на поручни веранды, радостно улыбались мне.

–Аська, – заорал гном, – как Бертлау?

–Крестьянский рай, – буркнула я себе под нос, спешиваясь.

Ваня покосился на меня, вероятно, моментально оценив все синяки и царапины.

–Ты еще носа Фатиа не видел! – не вдаваясь в подробности, поделилась я.

–Вы в этом крестьянском раю лопатами подрались? – хмыкнул Ваня, забирая у меня коня.

–Угу.

Я поднялась на веранду, на ходу пожимая протянутую гномом руку.

–Аська, ты как-то говорила, что в Поварском Училище училась, – начал он.

–Четыре месяца, – хохотнул Сергей, развалившийся на лежаке, жалобно заскрипевшем под его весом, – дольше не продержалась.

–Какая разница, – махнул рукой Пантелей, – будешь поваром нашей мужской коммуны «Мужики и Ко».

–А кто Ко? – заинтересовалась я.

–Ты, – ткнул в меня пальцем гном.

Я бросила на пол пыльную дорожную котомку и очень осторожно присела на стул, стараясь не задеть ноющую спину.

–С чего бы?

–Гарий и Мария в Бертлау с утра уехали, – объяснил поднявшийся на веранду Ваня, – мы сегодня весь день голодные ходим.

–Что они забыли в Бертлау? – удивилась я.

–Гарий, оказывается на восьмушку человечишка, – махнул рукой Сергий, – так его сестра посадская ведьма Питии.

–Да что ты? – кашлянула я, чувствуя, как покрываюсь румянцем.

–Ага, – кивнул Сергий, – она в Бертлау поехала по настоянию Совета Магов, а там какие-то идиоты фонтан разбили, ее камнем прихлопнуло.

–Действительно? – я заерзала на стуле, становясь совершенно, бесподобно пунцовой.

–Ась, а ты чего покраснела? – заметил гном.

–Да, так.

Я поспешно встала, подхватила котомку и скрылась в доме, подальше от друзей и их расспросов.

А когда пришла ночь, измученная бессонницей я ходила по комнате от двери – до окна, от окна – до двери. Десять шагов в одну сторону, десять в другую, легкий поворот на пятках, уже гаснущая керосиновая горелка, отражение моего бледного осунувшегося лица в стекле и снова выкрашенная в белый цвет дверь.

Мне казалось, что я задыхаюсь, тело покрыла испарина, что-то внутри мучило меня, что-то внутри звало куда-то. Я открыла окно, подставляя горящее лицо потоку ночной свежести.

Что-то странное происходило со мной, звуки ушли, их не стало. Резкий порыв ветра взлохматил кудри. «Я скоро приду!» – услышала я тихий, сладкий шепот где-то далеко, в другом мире. Шепот только для меня... Наваждение прошло; я отшатнулась и ударилась спиной о дужку кровати.

–Чтоб тебя! – едва не заплакала я. – Я тебя все равно вылечу! – пробормотала я, роясь в сумке, где с незапамятных времен лежал бутылек с обезболивающей настойкой.

Босая, в исподней рубахе я вышла в темноту коридора и осторожно постучалась в Ванину спальню.

–Аська? – Ваня сонно сощурился и широко зевнул. – Что тебе?

–Вань, потри спинку настойкой, – я посмотрела на Петушкова жалобным взглядом и протянула бутылек.

–Зачем мне тереть спину? У меня все нормально со спиной, – Ваня недоуменно рассматривал темную жидкость в склянке.

–Да, не себе, а мне!

Петушков посторонился, впуская меня, я неслышно скользнула в его покои. В комнате у приятеля царил художественный беспорядок, отличающий истинных нерях. На столе между кусками съежившейся от времени и жары копченой колбаски лежали некогда дорогие бритвенные принадлежности, на спинке стула испускали смердящие фимиамы не стираные с неделю портянки, стол усеян хлебными крошками, залит воском, и только новенький плащ висел на плечиках, как островок аккуратности в море бардака.

–У тебя здесь что, не убираются? – протянула я, наступив в нечто липкое и сколькое, при близком рассмотрении оказавшееся полусгнившей половинкой помидора. – У тебя здесь припасы на голодную зиму? – поморщилась я.

–Оголяй спину и молчи! – буркнул Ваня сурово.

Я села на краешек кровати и задрала рубаху. Ваня охнул:

–Ты, Аська, поди, спину граблями чесала?

–А ты как думал? – фыркнула я. – В Бертлау все так делают. Хочешь, завтра и тебе почешу?

Так сладко я не спала даже в детстве, на утро меня разбудил доносящийся с кухни шум. «Бац!» – по ушам ударил грохот падающих кастрюль, я поморщилась и накрыла голову подушкой. «Ба-ба-бац!» – по полу покатилась какая-то железяка.

–Ну, держитесь повара-любители! – прошипела я, вскакивая с кровати.

На кухне меня ждал сюрприз. Ей-богу, такое даже во сне не привидится! От изумления я застыла с отвисшей челюстью.

Ванятка в белом с мелкими цветочками переднике, в высоком поварском колпаке готовил завтрак. Моего присутствия он не замечал, потому как громко и фальшиво пел, дирижируя себе маленькой деревянной лопаткой.

–Фа-арш невозможно провернуть наза-ад, мясо из котлет не восстано-овишь...

Некогда чистая хозяйская кухонька превратилась в запущенный хлев. Вокруг валялась яичная скорлупа; мука пылью летала в воздухе; обклеенную светлыми обоями стену украшало большое масляная клякса, формой напоминающее косматое чудовище; на белом потолке над самым очагом сиротливо чернело пятно побольше. В порыве кулинарного вдохновения Петушков не замечал ни запаха гари, ни хаоса царящего на кухне и что-то яростно выскребал из сковородки.

–Вань, – позвала я, – а что ты делаешь?

Тот с радостной улыбкой посмотрел на меня, лицо его оказалось перепачкано мукой:

–О, Асенька! Я вот решил нам завтрак приготовить.

–Да? – я с опаской посмотрела в тазик, в котором высились какие-то черные кругляшки совершенно не съедобные на вид. – Это что?

–Блинчики! А еще я приготовил картофельный салат! – Ваня гордо улыбнулся. – Иди умывайся, уже все встали.

Сергий и Пантелей с самым хмурым видом сидели за столом на веранде, с тоской посматривая на тенистый сад и, очевидно, просчитывая варианты бегства.

–Доброе утро, – поприветствовала я их.

Приятели кивнули. В торжественном молчании мы ожидали, когда Ванятка начнет нас травить.

–Аська, – подал голос гном, – если вдруг что, – он запнулся, – у меня в правом сапоге в голенище зашиты пять золотых, ты тогда на них меня похорони.

Я сглотнула и кивнула. В этот момент появился Ваня, он аккуратно поставил на стол огромное блюдо с горелыми лепешками и чашу с салатом. Я почувствовала легкую тошноту.

–Приятного аппетита всем! – радушно пожелал он, усаживаясь рядом со мной. – Ну, что же вы? Угощайтесь!

Мы с Сергием тревожно переглянулись.

–Тебе положить, Асенька? – спросил тот.

–Нет, нет, большое спасибо, – выдавила я, – мне что-то не хочется кушать.

–Да, ладно, не стесняйся! – заявил Ваня и кинул мне в тарелку пару блинов.

Почти каменные кругляшки, состоящие из муки, воды и соли, жалобно тренькнули о края глиняной тарелки.

–Ну, пробуй же! – выжидательно улыбнулся Ваня.

Я жалобно посмотрела на друзей, в напрасной надежде на спасение.

–Давай, Аська, давай, – подбодрил меня гном с паскудной улыбкой, – Твой меч я себе заберу, не беспокойся, такое оружие не пропадет!

Я закрыла глаза и попыталась откусить горелый край блинчика, тесто оказалось зажаренным намертво, а во рту поселился устойчивый привкус горечи.

–Очень вкусно, – вымученно улыбнулась я. – Мальчики, а что же вы не едите?

–А мы вот салатику! – нашелся Пантелей, хватая ложку и пытаясь положить себе немного липкой массы.

Салат, больше похожий на клейстер, отлипать от ложки не собирался. Пан сначала постучал ею по краю тарелки, бесполезно. Потом с силой махнул. Масса отскочила, описала ровную дугу в воздухе и осталась висеть на кухонном окне. За столом воцарилось оглушительное молчание.

–Ничего, – сверкнула я зубами, – на салатик на кухне новые обои поклеим.

У Вани вытянулось лицо.

–Я еще приготовил пудинг, – процедил он сквозь зубы, – сейчас принесу.

Он встал и прошел на кухню.

–Пан! – набросилась я на гнома. – Ну, как ты мог? Ваня теперь обиделся!

Тот развел руками.

–Ну, ты же видела, что я честно хотел отравиться этой бурдой, но она же хуже липучки! Ты вот тоже что-то не очень свои блины ешь!

–Но ведь ем!

В этот момент вернулся Ваня. Мы втроем сразу же состроили жизнерадостный вид и цветущий вид.

–Судя по тому, что все замолчали, вы обсуждали меня, – фыркнул он.

Адепт небрежно поставил на стол кастрюльку с пудингом. Я опасливо посмотрела внутрь. Бежевая желеобразная масса одуряюще вкусно пахла съедобным. Я положила себе немного и начала быстро есть. Пудинг пах ванилью и таял во рту.

Парни настороженно смотрели на меня.

–Ну, как?

–Потрясающе!

Приятели радостно заулыбались и шустренько начали накладывать кушанье. Ваня, переполненный гордостью за собственный кулинарный изыск, одобрительно кивал.

–Ванятка, слушай, вкуснее всего здесь изюм! Мне нравится, как он хрустит! – чавкая, поведал гном.

–Изюм? – адепт непонимающе уставился на него. – Здесь нет изюма!

Я застыла, не донеся ложку до рта, и обвела окружающих испуганным взглядом. Адепт поднялся и начал перемешивать пудинг большим половником.

–Я не добавлял изюм, – уже отчаянно бормотал он.

В это время Сергий поднял ложку, на ней болтался длинный дождевой червяк, сокращающий свое длинное тонкое тело в надежде избежать погибели. Я почувствовала настойчивую тошноту.

–Что это?

–Батюшки, – всплеснул руками Ваня, – я опарышей набрал в баночку и червячков для рыбалки в огороде накапал, а они в пудинг переползли.

Я вскочила и опрометью бросилась в уборную. Пропади пропадом эти ваши кулинарные опыты!

Завтрак превратился для меня в кошмар наяву. Синюшная, я отлеживалась до середины дня и в тайне мечтала умереть, чтобы закончить свои мучения. Перед мысленным взором неуклонно вставал свисающий с двух сторон ложки длинный червяк. Со стоном я переворачивалась с боку на бок, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту. В момент очередного приступа в комнату заглянул Ванятка, его виноватый вид и опущенный в пол взгляд вызвали во мне лишь глухое раздражение.

–Чего тебе надо? – рявкнула я.

–Ась, может, пойдем со мной на рыбалку? Глядишь, на свежем воздухе полегчает, – предложил он.

Надо сказать, что к рыбалке Петушков подготовился основательно. Самым непостижимым образом нашел две длинные гибкие удочки, достал из сарая старое ведро для будущего улова и крохотный колченогий стульчик для долгого ожидания клева. Я с омерзением посмотрела на банку с червями на столе и с трудом выдавила из себя:

–Признайся, Ваня, ты этих червей выловил из пудинга?

–Аська, – обиделся приятель, – ну, хватит уже.

С относительным комфортом мы расположились на берегу, среди кустов, надеясь, что нас никто не найдет. Долго делили удочки, а потом стали ждать, наблюдая за дрейфом разноцветных поплавков. Вокруг жужжали мухи и пчелы, от реки шел подозрительный аромат плесени, а со дна рядом с берегом поднимались водоросли.

–Вань, – позвала я шепотом, боясь нарушить торжественность обстановки, – может, в другое место пойдем? Здесь, похоже, вода зацвела, вон, весь затон в ряске.

–Тихо ты! – цыкнул он. – Всю рыбу распугаешь!

–Можно подумать они тебя слышат! – фыркнула я, подперла удочку заранее воткнутой в землю крестовиной, и улеглась на песок, силясь рассмотреть среди густых кустов затерявшуюся в них голосящую птаху. – Ты, вообще, зачем меня позвал с собой? Коллективно помолчать?

–Аська, рыбалка – это целая философия, состояние души. Понимаешь?

–Нет, не понимаю, – зевнула я. – Я сейчас засну. И, вообще, с каких пор ты увлекся этим состояние души?

Ваня, отчего-то смутился, надолго замолчал, я же с интересом разглядывала его худое вытянутое лицо и красные торчащие уши.

–Я, честно сказать, на рыбалке-то впервые, – признался он и предупреждающе посмотрел на меня, пресекая насмешки.

Я кивнула, взяла в руки свою удочку и уставилась на поплавок, который равномерно опускался и поднимался в воде.

–Вань, глянь-ка, это значит, клюет? – позвала я Петушкова.

Тот повернул голову и вдруг заголосил страшным голосом, да, так что я испугалась и вцепилась в удочку мертвой хваткой:

–Вехрова, клюет, клюет! Тащи скорее!

–Как тащить? – заорала я в ответ, еще крепче сжимая деревянное тело удочки. – Я же не знаю! – я вскочила на ноги, тело вмиг покрылось испариной, а колени затряслись от волнения.

–Я тоже не знаю!

Чтобы Вы делали на моем месте? Вот и я стала пятиться назад, утопая босыми ступнями в белом речном песке. Удочка сопротивлялась, леска натянулась, а поплавок окончательно утонул.

–Аська, она уходит! – вопил над ухом Ваня. Он скакал вокруг меня, размахивая руками, лишь наводя панику. – Тяни!

–Я тяну! – визжала я, чувствуя, как удочка выскальзывает из рук, и рыбина затягивает меня в воду. Ваня не выдержал напряжения и присоединился, схватив меня за рубаху и потянув на себя, но только поскользнулся и сделал мне самую быструю и точную подсечку, какую видывал свет.

–... – оглашая окрестности трехэтажным матом, я, не выпуская из рук удила, въехала на пузе в воду.

–Вехрова, удочку не утопи! – где-то вдалеке услышала я вопль Петушкова. – Я ее у соседа взял!

Утягиваемая рыбой, отплевываясь и судорожно набирая воздух, я плыла к середине реки, оставляя за собой длинные пенистый след. На мои волосы налипли водоросли, в открытый рот попадала вода. Я сдалась и отпустила удочку, вынырнула, а потом на максимальной скорости поплыла к берегу, где меня ждал расстроенный Петушков.

Я с трудом вылезла на песок и рухнула на спину, начисто забыв про прошлые раны. «Господи, – подумала я, – в следующий раз не воспринимай мои молитвы буквально! Не надо меня больше топить!»

–Аська, – я открыла глаза и уткнулась взглядом в лицо Ванятки, он сидел на коленях и с тревогой искал во мне признаки жизни, – ты как?

Он поднялся, я увидела синее небо.

–Что же с удочкой делать? – услышала я его. – Что ж я хозяину скажу?

–То и скажешь, – прохрипела я. – Не полезу же я, в самом деле, твою дурацкую удочку доставать? – я глупо хихикнула.

–Но ведь потопила ее ты, – вдруг отозвался приятель.

–Что?! – я одним рывком встала на ноги, готовая наброситься на Ваню с кулаками. – Что ты сказал?

Петушков шарахнулся в сторону подальше от меня.

–Ася! – я резко обернулась, в воде по пояс сидела Мари, демонстрируя зеленую рыбью чешую там, где женщины носят исподнее белье.

–Это что русалка? – услышала я над ухом ошарашенный Ванин шепот.

–Нет, птица Феникс! – рыкнула я.

–Это твое? – Мари протянула удочку. Я быстро забежала по пояс в воду и забрала ее. Русалка улыбнулась, блеснув белыми клыками, и дотронулась до моей руки своей холодной, как лед. – Симпатичный приятель, – кивнула она в сторону Петушкова.

–Забирай с потрохами, – усмехнулась я. – Спасибо за удочку.

Весь обратный путь Ваня приставал с расспросами, откуда я знаю нечисть, и что мы там так долго обсуждали в воде, пока он, нежный и милый мальчик, силился расслышать с берега хотя бы слово.

–Ваня, – сквозь зубы процедила я, стараясь справиться с гневом, – не спрашивай у меня ничего, я тебя прибить готова!

На пороге нас встретил Сергий, при виде меня у несчастного вытянулось лицо. Он изумленно вытащил из моих мокрых спутанных волос колючую водоросль и почти утвердительно кивнул:

–Рыбки вы не наловили.

Я натужно улыбнулась, готовая разнести в щепки и двор, и Сергия с ним в придачу.

–Но почему ты такая мокрая? Купалась? – с угрозой спросил он.

–Топилась, – снова улыбнулась я, глядя в его маленькие глазки, теряющиеся на фоне пухлых румяных щек.

–Как топилась? – глазки увеличились. – Тебе нельзя топиться, я обещал Марфе, что привезу тебя домой живой и здоровой!

–Вот и доставишь домой мой живой и здоровый труп! – сладко проворковала я, похлопав Сергия по плечу, и зло, оттолкнув, прошла в дом.

«Внутри у тебя черная сила, ведьма, она хочет тебя покорить!» – сбивчивые предсказания Лейлы не выходили из головы. Что значит – «хочет покорить»? Фатиа сказал, что я просто носительница Бабочки. Носительница, а не хозяйка. Отчего моя мамаша, если верить рассказу гнома, все время убегала из Бертлау и носилась, аки бешеная фурия, по Словении? Что ее звало за собой? Чего она искала?

Дурная голова ногам покоя не дает, сказано аккурат про меня. Я решила, во чтобы то ни стало, найти ответы на вопросы, пусть правда мне и не понравится; а для начала надо познакомиться с проснувшейся во мне силой. Любой даже не слишком сильный маг может провести ритуал, а магов, надо сказать, возле меня целых два, один другого краше. Оставалась малость – уломать их провести полночи на кладбище.

На Фатию опустился вечер, в затопленном темнотой саду заливались соловьи, в соседнем доме полным ходом шло веселье, пьяные и радостные крики долетали до нашего двора, заставляя нас, мучившихся от безделья, завистливо коситься в сторону соседей. Чтобы задобрить приятелей и склонить их к проведению ритуала на проклятье пришлось козырнуть кулинарными навыками и наварить манной каши, единственного освоенного мной блюда. От ощущения сытости и приятной лености Сергий осоловел, широко зевал и довольно поглаживал уже обозначившееся брюшко, со временем обещающее стать огромным пузом. Ваня энергично доскребывал остатки каши со стенок кастрюли и сладко облизывал ложку, по-кошачьи жмурясь. Я решила, что самое время для разговора и наведения мостов.

–Ребят, я в Бертлау цыганку встретила.

–И чего? – Ваня бросил в мою сторону безразличный взгляд.

Я откашлялась, кажется, начало неплохое.

–Она мне гадала.

–Аська, – фыркнул Сергий, прикрывая глаза и откинувшись на спинку стула так, что тот заскрипел, – ты же знаешь, цыганки магией не обладают, вечно чушь наговорят, люди и верят. Но ты-то! – он покосился на меня из-под полуопущенных век.

–Она сказала, что на мне родовое проклятье лежит, – настырно продолжала я, – переданное от матери при рождении.

–И чего? – Сергий понял, что подремать я ему все равно не дам, тяжело вздохнул и облокотился на стол.

–Ну, понимаешь, где бы я ни появилась, обязательно что-нибудь случится, то Дом Властителя сгорит, то фонтан взорвется – я не собиралась рассказывать друзьям о Бабочке, слишком много тайн вокруг нее, я боялась доверять кому-либо.

–Ага, – Ваня обличительно ткнул в мою сторону перемазанной кашей ложкой, – все же к фонтану ты приложила свои худенькие ручки!

Парни переглянулись и весело расхохотались.

–Дураки, – обиделась я, – я только рядом стояла.

–Ась, – Сергий вытер выступившие на глаза слезы, – вспомни, ты всегда была неловкая. Только если раньше ты била склянки с вонючими настойками Марфы, да вечно ломала ее старинны часы, то теперь переключилась на данийские реликвии!

–Все порушишь и успокоишься, – выдавил из себя Ваня.

Веранда снова сотряслась от гомерического хохота так, что задрожали стекла в окнах дома. Сергий смеялся, раскачиваясь на стуле, а Петушков упал на стол и, рыдая от нехватки воздуха, барабанил ложкой по столешнице. Я загрустила, Марфины напольные часы с кукушкой, действительно, я ломала не раз. Часы, доставшиеся ей от пра-прабабки, орали каждый час, оглашая своим «ку-ку» всю улицу. Очевидно, механизм в них давно испортился, поэтому кукушка замолкала только тогда, когда я с силой ударяла по деревянному ящику часов кулаком. Однажды у них рухнула одна стенка; на мое счастье Марфы в этот момент в лавке не было, Сергий помог мне приладить ее обратно. В последствии тонкие хрупкие стенки стали выпадать с завидной регулярностью, повергая меня в неописуемый ужас перед Марфиным гневом.

–Ну, хватит! – насупилась я.

–От нас-то ты чего хочешь? – хохотнул Сергий.

–Ритуал на проклятье, сегодня вечером, пока полнолуние, – быстро ответила я.

Ребята сразу замолчали и уставились на меня, как на полоумную.

–Я пас! – Сергий, вмиг посерьезнев, встал из-за стола. – Вехрова, ритуал этот до конца не изучен, ведьмы с ума сходят от вида своего проклятья!

Он скрылся в доме, и уже оттуда заорал:

–Петушков и ты не смей!

Я вопросительно посмотрела на сидящего с задумчивым лицом Ивана, тот неопределенно кивнул и уставился в пустую кастрюлю:

–Вымойся и надень новую исподнюю рубаху, проведу ритуал.

От радости я подскочила, громко чмокнула Петушкова в худую щеку и поспешила приготовиться к колдовству.

Ритуал снятия родовых проклятий был сложен и долог; проводился в ночь при полной луне на кладбище. Я стала готовиться, вымылась, надела новую рубаху и долго расчесывала непослушные волосы, переломав три гребня. Ветер, залетающий из открытого окна, раздувал занавески, лампа горела неровно, едва не гасла, танцующие тени скользили по стенам, напоминая сказочный чудовищ.

Внезапно, мной овладела странная истома, как будто внутри все загорелось, я посмотрела на свое призрачное отражение в зеркале, кожа блестела, глаза расширились. Я тяжело вздохнула, в ушах зазвенело, и снова я услышала едва различимый нежный бархатный шепот: «Я здесь, я иду к тебе! Ты ждешь меня?» Внутри защемило от сладкой, нежной любви к этому далекому странному голосу.

–Аська! – я вздрогнула, наваждение, как рукой сняло. Я посмотрела на открытое окно на свисающие со струн занавески. – Аська, давай быстрее! – еще раз прикрикнул из-за двери Петушков.

За порогом нас ждала теплая лунная ночь.

–Ась, – начал плаксиво Ваня, – до кладбища добираться минут сорок, может, проведем отпевание прямо в саду?

–Петушков! – рявкнула я. – Мы не хоронить меня собираемся, а как раз, наоборот, к жизни возвращать!

Данийское кладбище – зрелище не для слабонервных. Защищенное глухой каменной стеной с почерневшими от времени деревянными воротами, оно производило впечатление проклятого заброшенного места. Высокие могильные холмики вместо гробовых досок украшены статуями, абсолютно идентичными умершим жителям. Казалось, что вокруг застыли мужчины, женщины и дети и, глядя на нас с укором, требовали от незваных гостей скорее убраться восвояси. Здесь не стояли рядом с могилками скамейки, не росли цветы, только ровные ряды холмиков каждая с каменной фигурой. Меня передернуло, а от страха по спине побежали мурашки.

–Вань, – прошептала я дрожащим голосом, – а, может, правда, поедем меня в хозяйском саду отпевать?

–Мы уже приехали, – процедил сквозь зубы он, боязливо озираясь вокруг.

Я на всякий случай схватила Петушкова за руку и задрожала, как осенний лист.

–Вань, тебе страшно? – прошептала я, наводя на саму себя еще больше страха.

–Вехрова, это просто кладбище! – стараясь, чтобы голос звучал тверже, проговорил приятель. – К тому же мы с тобой маги!

–Нет, Ванечка, маг ты, а я так, не получилась! У меня такое чувство, что я пришла на праздник, на который меня никто не звал.

–Я бы на твоем месте испугался, если бы меня пригласили на этот праздник, – буркнул Петушков.

Заговорившись, я не заметила ступеньку, споткнулась и, отпустив ваняткину руку, всем телом навалилась на холодную мраморную статую, с ужасом глядя в обезображенное лицо с закрашенными черным глазницами и мелкими клыками в каменном рту.

–Мама дорогая! – взвизгнула я. – Вань, они их в виде уродцев делают!

–Аська, тише! – прикрикнул на меня Петушков. – Кладбищенского сторожа разбудишь.

–У них есть сторож?

–Да, страшная баба-яга, прилетит в ступе и поднимет тебя в воздух за ноги! – разозлился трясущийся приятель. – Конечно, есть, – он откашлялся, – наверное, есть.

После долгих поисков мы смогли найти между могилами небольшую площадку.

–Здесь, – кивнул Иван.

Я сняла плащ и осталась в одной рубахе, по ногам задуло ледяным ветром. «...и дух могильный...» – вдруг всплыли строчки из книжки «Приключений». «Чтоб тебя!» – плюнула я от злости, вроде глупая смешная книженция, а все равно жутко делается, как вспомнишь описанный в ней ритуал снятия родового проклятья.

Ваня в это время достал из сумки черные и белые свечи, ритуальный нож, вино и хлеб. Потом встал на колени, налил в кубок вино, положил хлеб и что-то долго шептал над ними. Через какое-то время он нарисовал на земле шестиконечную звезду, внутри нее круг. По контуру поставил белые свечи, на каждой вершине звезды шесть черных свечей. Рядом развел маленький костер из принесенных с собой веток.

–Так, Аська, свое проклятье увидишь сама, только громко не визжи, – деловито объяснял Ваня, освоившийся в жутковатой обстановке кладбища. – Ни разу не делал, может, и не получится ничего. Это, – он одел мне на шею камень болотного цвета на длинном кожаном шнурке, – сильный талисман от потусторонних сил, если что защитит. Вставай в круг, – я разулась и осторожно ступила в середину звезды, ступни моментально оледенели. – И главное, Вехрова, ни в коем случае, не при каких обстоятельствах не выходи из круга.

Я неуверенно кивнула, глядя в его серьезное лицо с горящими от нетерпения глазами, а потом зажмурилась. Мне было страшно открыть глаза, страшно вздохнуть, страшно пошевелиться. Варить зелья с Марфой в знакомой крохотной каморке одно, а колдовать на проклятье совсем другое. Что я увижу там? Кем окажется Бабочка? Выдержу ли я нашу с ней встречу?

Ваня, между тем, взял тонкую веточку, поднес ее к огню, а потом стал по очереди зажигать свечи, сначала черные, потом белые. По его лицу пробежали тонкие голубые искорки магии, глаза потеряли цвет, и зрачки превратились в белые невидимые кругляшки. Меня затрясло еще сильнее, открыв глаза, я уже не могла закрыть их обратно. Ваня что-то долго шептал, стоя на коленях, опустив голову до земли, потом резко вскинулся, поднял светящееся лицо к небу и закричал:

–Пусть ведьма увидит, что ее гложет!

Поднялся жуткий ветер, подол моей широкой сорочки взметнулся вверх, волосы облепили лицо. Я задыхалась, ноги не держали меня, пыль попадала в глаза, я закашлялась и упала в середину звезды.

Казалось, я лежала целую вечность, но когда услышала тихое мелодичное пение, то подняла голову и посмотрела в звездное небо. От круглой голубой луны на бешеной скорости ко мне приближался ярко-желтый луч. Еще секунда и мне в грудь копьем вонзилась странная сила, ломающая ребра, прожигающая легкие, дробящая позвоночник. Я закричала от боли, тело выгнулось дугой, по лицу потекли слезы. Я пыталась вздохнуть, но не могла, в ужасе я схватилась за горло, открывала рот, как рыба, выброшенная на сушу. Кровь застучала в висках, сердце затихало: тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук... и я вздохнула. Все закончилось.

Я подняла голову, Вани не было. Вокруг высились могильные холмики, и стояла странная оглушающая тишина.

–Ваня ты где? – на глаза навернулись слезы.

–Я здесь, Ася, не бойся, – раздался тихий, словно Ваня находился за толстой стеной, голос.

–Где? Я не вижу тебя! – закричала я, вскакивая на ноги.

–Прямо перед тобой! – я дернулась. – Не смей выходить из круга! – скомандовал он.

Я застыла на месте и только тут увидела едва различимые в темноте тени. Они мелькали, передвигались, а потом в неровном свете пламени свечей передо мной встали духи, ожившие могильные фигуры. Застывшие в болезненной гримасе лица, с белой мраморной кожей и неземным свечением, смотрели на меня черным глазами лужицами. Один подошел совсем близко к кругу, молодой даниец с зияющей кровавой раной на животе. Стоящая сзади него девушка с рассеченной ярко-красным рубцом от веревки шеей положила руку ему на плечо. Я хотела закричать, но раздался Ванин голос:

–Ася, что ты видишь? Ты так побледнела!

–Ваня, – прошептала я, – они повсюду.

–Кто?

–Духи убитых и самоубийц. Это кладбище, где хоронили погибший на войне.

Ваня где-то охнул.

В этот момент за спинами застывших фигур мелькнула тень. У меня похолодело внутри. Тень легко и бесшумно приближалась, превращаясь в оформленную хрупкую девушку. Я с ужасом увидела кудрявые волосы до лопаток. У меня отвисла челюсть – перед моими расширенными от страха глазами стояла я сама. На бледном лице горели черные без белков очи, а тонкие ярко-красные губы растянулись в злой улыбке.

–Ты хотела меня видеть? – произнес призрак голосом похожим на эхо. – Ты думаешь, ты сильнее меня? Ты сможешь повелевать мной? Никто не смог, и ты не сможешь!

–Уйди! – беззвучно прошептала я.

–Я не могу, ты моя! Скажи, – она стала приближаться, – ты его слышишь? Сладкий голос Южного ветра, зовущий голос Южного ветра?

–Уйди!

–Ты все равно пойдешь за ним, за мной!

–Нет, – я отшатнулась и едва не вышла за пределы круга. Фигуры сразу ожили и начали протягивать ко мне руки.

–Ты моя!

Она стала подходить, шаг, еще шаг, тихая поступь, так похожая на мою собственную, улыбка уже почти ласковая. Шаг, и она внутри круга. Я закрыла глаза, лишь бы не видеть собственного лица со страшными черными глазами. В этот момент на шее ярко загорелся камень-амулет, образовывая вокруг меня кокон, похожий на боевой энергетический щит, а потом я стала падать в бездну. Я летела целую вечность, не ощущая земли.

–Вехрова, ты как? – Ваня потряс меня за плечо.

Я словно очнулась от глубокого обморока, в голове стоял звон, ноги казались ватными, руки тряслись. Петушков помог мне подняться.

–Я нормально, – кивнула я, пытаясь справиться с подступающей к горлу тошнотой.

–Что ты видела?

–Не знаю, Ванечка, не знаю, – прошептала я, кутаясь в накинутый им на мои плечи плащ. Ваня быстро собрал свечи, потушил костер и затоптал звезду.

–Пойдем отсюда быстрее! – он помог мне подняться.

Всю ночь во сне передо мной стояла хрупкая фигурка кудрявой девушки с черными глазами. Я хотела знать какая она. Она само зло.

Безделье – страшная вещь. Пока Советники решали дипломатические вопросы с Арвилем Фатиа, а сопровождающие их адепты прочесывали ремесленные лавочки города в поисках сувениров, мы сходили с ума от скуки, кидаясь из крайности в крайность. Все, чтобы мы ни делали, заканчивалось катастрофой. После того, как из Ненэлии к Советнику Леониду прислали смету на восстановление храма, он пришпилил к нашей двери свиток с тридцатью правилами нахождения в Данийи Солнечной, и первым пунктом в ней значилось: «Пьянство запрещается и зело наказывается». Ванины кулинарные опыты закончились полным провалом и порчей хозяйской кухни, а наша с ним рыбалка превратилась в комедию ошибок.

Мы старались не выходить из дома, дабы не навлечь на свои головы гнев Советника за очередную нелицеприятную историю. Оставалось только сидеть на веранде за бесконечными разговорами о будущем. Друзьям я так и не решилась сказать, что остаюсь в Фатии. Более того, после всех злоключений Властитель не выпустил бы меня из страны, даже разнеси я в щепки его собственный Дом.

К началу последней недели пребывания делегации в Фатии погода испортилась, шел непрекращающийся ни на минуту дождь. Серое небо нависало над землей серыми тучами, мелкие капли, подхватываемые ветром, били в окна, и этот постоянный барабанный звук убаюкивал. Закутавшись в плед, я сидела на веранде, лениво перелистывала страницы «Приключения ведьмы», удивляясь, как главная героиня пытается вызвать свой волшебный меч:

Под окнами раздались тихие, крадущиеся шаги. Я оторвалась от книги и посмотрела в открытую дверь, но кроме мокнувшего и киснувшего под дождем двора ничего не увидела. Раздалось нервное ржание коней, я подкралась на цыпочках к окну. Пантелей выводил из конюшен своего жеребца, гном казался серьезным и чрезвычайно напряженным; мне это жуть как не понравилось.

Когда он выехал за ворота, я натянула сапоги и кинулась к конюшне, намереваясь разузнать, куда так торопится Пан. Нагнать гнома мне удалось только тогда, когда он въезжал в лес. Стараясь остаться незамеченной, я последовала за ним. Гном, не замечая слежки, спешился, привязал коня и углубился в густую чащу. Не долго думая, я слезла с лошадки, и наспех привязав ее, поспешила за приятелем. Я точно знала, что иду за Патлеем след в след, но отчего-то больше не видела его черного непромокаемого плаща, пока не поняла, что заблудилась.

Я растеряно оглядывалась вокруг, не различая ничего кроме высоких мокрых стволов берез, увенчанных зеленой шапкой из листьев. Порыв ветра рванул кроны, сверху посыпались холодные капли. Я съежилась и всхлипнула. Что же делать? Я попыталась найти, где север и юг по мху на деревьях, но в Фатии даже он оказался против меня и покрывал стволы равномерным слоем со всех сторон. В панике я заорала во всю глотку, надеясь, что кто-нибудь меня услышит, но на мой призыв, зашумев, отозвались лишь деревья.

От безнадежности я уселась на валежину, мне стало по-настоящему страшно, я почувствовала себя, как когда-то давно в детстве. Это была такая игра, некий протест постоянно пьяному отцу, не уделяющему внимания маленькой дочери: я вставала рано утром, собирала узелок с едой, и уходила в «великое путешествие по Словении», добиралась до реки или какой-нибудь лесной лощины, съедала все припасы, а потом садилась на видное место и ждала, когда меня найдут, потому как сама добраться обратно до дома не могла. Меня действительно находили, но ближе к ночи, а потом зареванную и испуганную передавали в руки переполошившегося отца. Он меня долго ругал, обещал бросить пить, я обещала никуда не убегать, а через неделю все возвращалось на круги своя: брага, побег, слезы. Так продолжалось лет до двенадцати, пока я не подросла и не стала понимать, что больше мои побеги никого не пугают.

Сейчас я сидела на трухлявой, мокрой валежине и отчаянно боялась, что приятели не найдут меня. День клонился к вечеру, а никто не спешил на помощь и не проявлял благородного желания вытащить меня из лесной чащи. Когда стало окончательно темнеть, я поняла, что мне придется выбираться самой. Как ни странно, до дороги я добралась довольно быстро и уже через час окончательно вымокшая и перепачканная с ног до головы стояла перед постоялым двором.

Веранда, освещенная керосиновой лампой, выглядела островком спокойствия и уюта в холодной обступающей со всех сторон темноте. Сергий и Иван пили чай и о чем-то смеялись. Я засеменила по двору к веранде, чувствуя глухую ярость от их цветущего вида. Оставляя мокрые следы, я прошлепала по ступеням.

–Аська, ты, где была? – флегматично поинтересовался Сергий с набитым ртом, даже не повернув головы в мою сторону.

–Где я была? – прошипела я, готовая вцепиться в его кудрявые лохмы. – Где Я была?

–Ты чего? – Ваня на секунду перестал жевать и уставился в мою сторону.

–Я, между прочим, в лесу заблудилась! – прошипела я, уперев руки в бока.

–А чего ты там делала? – Сергий отхватил кусок пирога и, чавкая, стал его разжевывать.

Я непроизвольно сглотнула слюну, злясь пуще прежнего:

–Гуляла! А вы даже не подумали: где там наша Асенька запропастилась? Почему ее целый день дома нет? Я полдня по лесу бродила! – взвизгнула я. – А еще я голодная, как волк!

Я выхватила из рук изумленного Сергия пирожок, и, хлопнув дверью, скрылась в доме.

–Что это с ней? – услышала я удивленный голос Вани.

–Замуж пора, – хмыкнул Сергий.

Я чувствовала себя разбитой и усталой, стертые мокрыми сапогами ноги горели огнем. Я с трудом разделась и, буквально, упала на кровать. Глаза сами закрылись, и я даже не поняла, как провалилась в глубокий спокойный сон.

«Дзинь», – удар по стеклу. Я с трудом разлепила тяжелые веки, голову рассекла резкая боль. «Дзинь».

–Меня нет, – истошно заорала я, надеясь, что не перебужу весь дом. – Я умерла!

«Дзинь-дзинь-дзинь» – кто-то постучал в окно.

«Кто это может быть? Петушков? – сонно рассуждала я про себя, – Нет, он бы стучал в дверь. Сергий? Этот, вообще, спит. Гном? Гном бы ввалился в спальню без стука и улегся на кровать в грязных сапогах».

–Вехрова! – услышала я знакомый голос.

«Фатиа! Ну, конечно, кому еще не спится по ночам?»

Я открыла окно и уставилась в темноту, совершенно не замечая собеседника:

–Фатиа, что у тебя за манера стучаться по ночам в окна приличных девушек?

–Вехрова, – очевидно, он ухмыльнулся, – ты действительно страдаешь куриной слепотой? Я с другой стороны стою.

–Серьезно? – я широко зевнула и без особого интереса посмотрела в противоположную сторону, только сейчас заметив его худощавую фигуру.

–Я тебя хотел пригласить...

–Никаких прогулок под дождем, – перебила я его. – Я сегодня заблудилась в лесу, потеряла свою лошадь и устала, как собака.

–А чего ты в лесу делала?

–Цветочки собирала! – рявкнула я на весь сад.

–Тише ты! – цыкнул Фатиа. – Сегодня свадьба русалок, я предлагаю посмотреть на это чудо.

«Ух, ты!» – мое сердце подскочило от радости и предвкушения. О свадьбах русалок ходили легенды, редкие люди, видевшие эту мистерию магии и любви, рассказывали о ней сбивчиво и несуразно из-за невозможности описать простыми понятными словами чувства, пережитые ими во время священного обряда. Было ли мне интересно? Несомненно.

–Я сейчас, – нарочито лениво отозвалась я, а сама быстро спрыгнула с кровати, и, громко стуча голыми пятками по полу, начала носиться по комнате в поисках одежды. Ровно через минуту я стояла на пороге террасы. Если Фатиа и удивился скорости, с какой я собралась, то вида не показал, лишь покачал головой, глядя на то, как я в пятый раз пытаюсь торопливо застегнуть жилет, путаясь в петлях. Во дворе меня ждала потерянная мной лошадь.

–Кто ее нашел? – удивилась я, гладя по шее обиженное на меня животное.

–Гном привел во Властительские конюшни, – Арвиль помог мне забраться в седло.

–Гном? – насторожилась я. – В смысле Пантелей?

–На сколько мне известно, в городе сейчас только один гном, двадцать магов, один из них первой ступени и одна эмигрантка, она же принцесса полукровка, – хмыкнул Властитель.

Мы выехали за ворота. Дождь закончился, но продолжал задувать холодный, заблудившийся в мокрых кронах деревьев ветер. Сверху сыпал град капель, одна попала мне за шиворот, и я встряхнулась, как кошка.

«Значит, гном знает, что я следила за ним. Последнее время Пантелей практически не появлялся на постоялом дворе, приходил поздно ночью и уходил ранним утром, становясь с каждым днем все более замкнутым и хмурым. Все происходящее слишком странно».

–Вехрова! – громкий окрик Властителя вывел меня из раздумий. – Ты слышишь, что я тебе говорю?

–Извини, – я повернула к нему голову.

–Я говорю, что Священная Лунная Ночь – это единственный день в году, когда русалки могут обвенчаться, им даруются ноги, – раздраженно повторил он. – Поняла?

–Да, – кивнула я. – А ты уверен, что именно сегодня Священная Лунная Ночь, по-моему, сегодня Священная Облачная Ночь, – я посмотрела в темное небо.

–Не беспокойся, луну тебе обеспечат.

–Слушай, чего ты злишься? – не выдержала я.

–Я устал, – буркнул Арвиль. – Я, между прочим, целый день с вашим Советником налоги обсуждал!

–Зачем тогда на свадьбу поехал и меня еще из кровати вытащил, – я неприлично широко зевнула, едва успев прикрыть рукой рот.

–Обещал, – признался он. – На свадьбу должны придти двое влюбленных, они повторяют все действия новобрачных, тогда след русалки останется на земле.

–Арвиль, а тебе не кажется, что следы будут не четкими? – усмехнулась я. – Мы не влюблены, более того, мы даже не друзья.

Фатиа насупился:

–Я тебя считал своим другом.

–С каких это пор? – я бросила на него несвойственный мне высокомерный взгляд. – Наверное, с тех пор, как наговорил мне всех тех ужасных вещей в пещере, или отправил работать на апельсиновую плантацию? Может, тебе стоило позвать на свадьбу Леона Ненэлию, или же какую-нибудь молоденькую горожанку? Выбор огромен, все тебя просто обожают!

Властитель метнул на меня взгляд полный подозрения:

–Ты никому не говорила, что по утрам я прогуливаюсь по пляжу? С недавних пор за мной каждый день из-за кустов следит толпа хихикающих девиц.

–Никогда, – я с трудом сдержала смех, – ты же знаешь, мне можно доверять секреты.

Мы въехали на полянку перед озером и не узнали ее. Все вокруг светилось крохотными огоньками, они свисали гирляндами с веток деревьев; обвивали, словно дикий плющ, их толстые стволы; вспыхивали и таяли в кустарнике; мерцали в венчиках кувшинок. Вода озера изнутри светилась теплым голубоватым светом, а над поляной на лоскуте черного звездного неба сверкала полная луна, а вокруг витал слабый, еле различимый аромат жасмина.

–Ни черта себе, – прошептала я.

Мы спешились, привязали коней, и подошли к озеру.

–Зила! – позвал Арвиль.

Из воды появилась женская голова с зелеными волосами, украшенными жемчугом и мелкими ракушками.

–Арвиль, – обрадовалась она и сверкнула двумя длинными клыками, – ты вовремя. Идите к причалу.

Мы обогнули озеро. Причалом оказалась площадка прямо на воде, застеленная белоснежными цветами, над ней в воздухе нависал полог из изумрудных листьев, его поддерживали колонны из переплетенных веток папоротника, самым невообразимым образом стоящие на ковре из цветов. Пахло неизвестной магией, это не был привычный жасмин, даже не розовый запах, а что-то незнакомое, едва уловимое, сладкое и терпкое. В это время где-то совсем близко раздалось тихое пение, нежный тонкий голос исполнял странную грустную мелодию. «Вот она, песня русалок, которой они зазывают в свои омуты молодых парней». Из-за кустов появились зеленоволосые девушки, они с легкостью везли за собой огромный лист кувшинки, на котором сидела новобрачная. Вся кожа Мари светилась золотом, в длинных волосах запутались сверкающие красные огоньки. С другой стороны выезжал суженый русалки, голову его венчала корона из листьев, вместо ног огромный черный рыбий хвост.

Я почувствовала, как под действием момента, Арвиль взял мою руку в свою, едва заметно дрожащую от волнения. Он любовался прекрасной молодой русалкой, в его глазах отражались тысячи светящихся, усеявших поляну огней.

–Эльсий, я твоя, – над озером эхом разнесся страстный шепот Мари. Глядя в глаза, они приближались друг к другу. Русалки – подруги отплыли и образовали вокруг новобрачных плотное кольцо.

–Как огни, освещающие ваш путь, – запели они хором, – как луна, освещающая ваш путь, светите вы навсегда, идите вы по земле.

В этот момент вокруг Марии и Эльсия тонким кольцом по воде заиграли тысячи огоньков, они струились разноцветной лентой и двигались все быстрее и быстрее, поднимаясь и образуя вокруг влюбленных полупрозрачную стену, по которой водопадом скатывались мелкие блики. В следующий момент из сверкающего цилиндра вверх к небу поднялся желтый столб света. Не было слышно ни птиц, ни лесных зверюшек, даже комаров, только тонкое, звучное пение русалок, проникающее в самое сердце, отдающее эхом во всем теле.

Магия появилась из воздуха, из дыхания влюбленных, из сотен огоньков, она пахнула сладким дурманящим ароматом. Ни разу в своей жизни я не чувствовала такого колдовства. Оно казалось мягким и обволакивающим, но стоило ему почувствовать во мне ведьму, как сила ринулась в меня, заполняя без остатка, уже текла по жилам. Так словно ты тонешь, и кажется, что уже все – ты умер, но к своему собственному изумлению продолжаешь дышать.

У меня подогнулись, как от удара, колени, на лбу выступила испарина, в голове застучали тысячи маленьких молоточков. От напряжения я закусила до крови губу, чувствуя, как незнакомая магия пытается на сотни кусочков разорвать мое часто бьющееся сердце. В глазах потемнело, от глубокого обморока меня удерживала лишь рука Властителя, крепко сжимающая мою холодную ладонь.

Мне чудилось, будто пытка длилась целую вечность, сердце сжималось от боли, в глазах стояли слезы, каждый вздох, как последний.

–Арвиль, – зашептала я, – мне плохо, эта магия меня убивает!

Но Фатиа, поглощенный любовной игрой русалок, не слышал. Тонкая полупрозрачная стена растворилась, Мари и Эльсий встали на ноги и, легкой поступью по водной глади, подошли к нам. От их шагов на голубой поверхности озера расходились круги. Невидимая рука, сжимающая сердце, отпустила, я шумно вздохнула, готовая расплакаться от страха.

–Повторяй за ними!

–Я ухожу! – прошептала я, но ноги меня не слушали, они словно вросли в цветочный ковер. Я хотела уйти, мечтала уйти, рвалась уйти, но ОНА злорадно улыбалась глубоко внутри меня, щурила черные глаза и стояла на месте.

В руках у новобрачной появился тонкий стеклянный нож, меня передернуло. Я ошибаюсь, или они сейчас порежут друг другу руки, поклянутся в вечной любви, а нам с Фатиа придется повторить сие действие? Внутренний голос завопил, что пора сматывать удочки и дать деру. Не знаю, как уж такой обряд называется у русалок, венчание или бракосочетание, но вот у ведьм это называется однозначно – Моэрто! И на нем большими буквами написано – ЗАПРЕЩЕНО!

Мари, и точно, рассекла острым лезвием ладонь Эльсия, а затем и Арвилю.

«Нет, ребята, не надо! Что за изуверство над честными бездарными ведьмами?»

Кровь у Властителя закапала на рукав белой рубахи, пропитывая ее, растекаясь огромным ярко-красным пятном, капала на цветы. Я почувствовала тошноту.

«Господи, не пора ли мне рухнуть в обморок? Может, тогда они отстанут от меня? Ну, что я сделала им всем плохого? Дорогие друзья, отпустите меня, пожалуйста, к Сергию и Ванечке!»

Нож взял Эльсий, он разрезал руку Мари и выжидательно посмотрел на меня.

Я отрицательно замотала головой.

«Нашли дуру! Да, вы хотя бы представляете, что меня ждет?»

Рука неожиданно сама дернулась вперед, еще мгновение, по ладони прошелся жар. «Оказывается, совсем и не больно».

–Мы скрепляем узы брака, дружбы и любви, и мрака. Сейчас!

Эльсий и Мари прислонили порезанные ладони.

Все-таки Моэрто – узы на крови, весьма неприятная клятва для ведьмы, когда она добровольно и без принуждения соглашается на всю свою жизнь стать охранником любимого. «Фатиа, – орал внутренний голос, – я тебя не люблю, более того, я никого кроме себя не люблю! А эгоистичные бездарные ведьмы, не колдуют Моэрто!»

Пока я вела внутренние диалоги и сильно нервничала из-за сложившейся ситуации, Властитель бесцеремонно схватил меня за руку. С резкой щемящей болью звездочки оторвались от моего пальца, и, образовав вокруг запястья Властителя кольцо, отпечатались на его коже, а потом вернулись ко мне. Фатиа затряс рукой, с отвращением и ужасом разглядывая семь выжженных шестиконечных звездочек, кажется, догадавшись, что такой рисунок ему не вывести.

–Я дарю тебе свое сердце вместе с этим амулетом! – произнесла между тем Мари, снимая с груди розовую ракушку на тонкой нитке.

–Я дарю тебе свое сердце вместе с этим амулетом! – Эльсий снял с груди точно такую же ракушку, только черную.

Я посмотрела на Фатиа, он снял с шеи маленький плоский золотой кругляшок на цепочке, такой же, какой я тогда видела у Анука, только этот был идеально гладкий.

У меня с самого раннего детства на шее на простом кожаном шнурке висел речной камушек. Откуда он у меня появился, я уже и не помнила, только считала его своим оберегом. До последней минуты дарить я его не собиралась, но, смирившись с судьбой, неохотно отдала камень Арвилю, в ответ, ощутив, как по разгоряченной коже скользнула тонкая цепочка, а холодный кулон удобно разместился в ямочке на груди, словно ему там и место.

–Береги его, Ася, – проникновенно глядя мне в глаза сквозь стеклышки очков, молвил он, – у тебя теперь вся моя душа.

«Вся твоя душа у меня не только на шее, но и в голове, руках, ногах и даже в животе!» – со злостью подумала я. – Господи, ну, отчего ты не наделил меня умом и здравым рассудком? Глядишь, спала бы сейчас в своей коморке в Гильдии Магов".

Мы молча возвращались назад, незнакомая будоражащая магия почти ушла, от нее остался едва различимый след, как от запаха духов дамы, прошедшей рядом с тобой. Я пыталась оценить ущерб, нанесенный мне Моэрто, кажется, ничего нового не произошло со мной, только отчего внутри стояло странное чувство неловкости и смущения. Я покосилась на Властителя, тот уставился на дорогу и в разговоры вступать не собирался. Дико зачесалась лопатка, я поскребла спину, не помогало. Арвиль выпрямился в седле, повел плечом, спина у меня чесаться перестала.

Вдруг на меня накатила волна усталости, я даже зевнула одновременно с Арвилем.

Одновременно с Арвилем?!

МОЭРТО!

–Ты чего так на меня смотришь? – вдруг спросил он.

От неожиданности я моргнула.

–Фатиа, а что тебя смущает? – нагло спросила я.

–Меня смущает? – у Властителя отвисла челюсть. Он сконфузился еще сильнее, – с чего ты так решила?

–Ты знаешь, что такое Моэрто? – спокойно спросила я, стараясь сдержать порыв подъехать к нему и со всей силы ткнуть кулаком в его заживший властительский нос.

–Это, кажется, клятва на крови, – отмахнулся он, ощущая внутри раздражение. "Из-за того, что он очень устал, а я пристаю к нему с идиотскими вопросами"...

–Это узы на крови, – поправила я. – Ты когда-нибудь видел, как проходит обряд?

–Вехрова, – взвился он, – что ты от меня хочешь?

Я задохнулась. «Ага, вот и неприятный момент: он злится, я задыхаюсь».

–Хорошая новость, – лучезарно улыбнулась я, – ты только что видел Моэрто, более того, принимал в нем участие.

–Не понял? – Арвиль уставился на меня, как на ожившую выпь. «А ведь действительно не понял». Его недоверие легко ощущалось.

–Фатиа, я теперь чувствую все то, что чувствуешь ты, – накатила волна горячего раздражения. «Это мое раздражение, или его раздражение?» БОЖЕ, Я СХОЖУ С УМА!

–Как понять ты чувствуешь? – кротко спросил он, я задохнулась. «Опять злится, гад!»

–Фатиа, не злись, пожалуйста, я задыхаюсь, – сквозь зубы пробурчала я. – Если ты не заметил, дорогой мой Властитель, то я все-таки ведьма, пусть и не самая талантливая. Кровь у меня ужасно колдовская. Я теперь и твою радость, и твое горе, и твою боль буду чувствовать!

–Скажи, что еще читаешь мои мысли.

–Про мысли не знаю, еще не пробовала, – пожала я плечами, пытаясь понять нравится мне такая ситуация или нет.

–Ты это давно планировала?

–Не поняла? – я уставилась на Арвиля, искренне сдерживающего ярость. «Нет, – решила я, – ситуация мне совсем не нравится».

–Зачем тебе нужен был обряд? – вдруг, после долгого молчания, заговорил он. – С какой целью, ты украла мои ощущения?!

–Чего? – я задохнулась и от его, и от собственного гнева. – Ты соображаешь, что говоришь? Кто стучал ко мне в окно: «пойдем на свадьбу посмотрим», – передразнила я, – а потом «повторяй за ними». Я, между прочим, говорила, что не хочу повторять! И ощущения свои оставь для страстных девочек-поклонниц!

–Ты лживая обманщица!

–Ты придурок! Кто тебя Властителем сподобился сделать? Тебя надо закрыть в подвалах, подальше от цивилизованного общества! – выпалила я, и пустила лошадь в галоп.

Знать всю подноготную Властителя весело только первые пять минут! Надо срочно придумать какой-нибудь амулет, чтобы как-то заглушить это! Я больше не хочу Моэрто!

Утром я проснулась около шести. Просто открыла глаза и уставилась в потолок, словно, и не провела полночи в лесу. Я никогда не вставала так рано; даже если рядом со мной бить в барабаны и деревенский колокол, я буду спать. «Это не моя привычка, – догадалась я, – это его привычка! Вчера он назвал меня обманщицей, заманившей его в сети Моэрто; кто еще из нас наглый лжец! А как красиво пел: пойдем на свадьбу русалок смотреть, следы по земле топтать! Натоптали, надо сказать! Да, мы просто всю дорогу развезли до глины!» – я перевернулась на другой бок, обняла покрепче подушку, стараясь не замечать ноющей боли в ладони.

Нехотя я поднесла руку к лицу, тонкий, едва заметный порез, больше похожий на царапину, не болел. «Это его порез болит! – я злорадно улыбнулась. – Мучайся, на здоровье!»

Я попыталась снова заснуть, но ладонь горела огнем. Не выдержав, я вскочила с кровати, едва не наступив в ночной горшок.

Пойду спасать Властителя от «страшной раны».

Я вытащила из-под кровати коробку со снадобьями, и тут почувствовала запах жасмина, настолько резкий, что загудела голова. Он выплывал из-под кровати, заполнял комнату, пропитывал одежду. Сердце ухнуло в пятки, Фурбулентуса на месте не оказалось. Трясущимися руками я выгребала из-под кровати шляпные коробки и старую обувь, пытаясь найти меч. Фурбулентуса не было, его украли! Я сидела на полу, с трудом сдерживая слезы, пытаясь сглотнуть горький комок, вставший поперек горла.

Его взяли с помощью заговоренной тряпки, оттого вокруг так пахнет магией. Но кто мог сделать такой сильный заговор, ведь меч признает единственного хозяина? Да, кто угодно, – я всхлипнула, – в Фатии сейчас цветник из сильных магов. Значит, здесь может быть и тот, кто организовал похищение. Только зачем ему мой меч?

Фатиа! В конце концов, он Властитель и просто обязан помочь!

Я схватила бутыль с настоем и выскочила в коридор, уже у ворот осознав, что стою на земле босая и в одной исподней рубахе.

–Ты куда в таком виде собралась? – услышала я голос Сергия, в окне показалась его башка со всклокоченными волосами и опухшим ото сна лицом.

–Я лунатю! – я гордо повернулась и прошествовала в дом, соображая, как бы улизнуть незамеченной.

Незамеченной получилось улизнуть из дома через окно в спальне, а на улицу через дыру в заборе в самом дальнем углу сада. Запыхавшаяся я с трудом преодолела кордон из сонного стража, и, перепугав своим грозным видом всех слуг в Доме, ввалилась в спальню Властителя. Тот с перекошенным от боли лицом, одетый в одни длинные оранжевые панталоны, мерил шагами комнату.

Заметив меня, он остановился и застонал:

–Уходи!

–Я пришла тебя лечить, – я продемонстрировала бутылек и отвернула пробку, по комнате разнесся привычный гнилостный запах. Фатиа закашлялся и спрятал руку за спиной:

–Ты хочешь меня намазать этим? – он с омерзением уставился на склянку.

Я принюхалась, все же надо надоумить Марфу, добавлять ароматические отдушки в зелья, а то клиенты по углам разбегаются!

–У тебя есть альтернатива, – я начала приближаться к нему, Властитель пятился к стене, – ты можешь дальше мучиться, и не давать мне спать. А можешь обмазаться бальзамом с ног до головы и спать долго и счастливо, до самой смерти.

«Искренне надеюсь, что смерть придет раньше сна», – договорила я про себя.

Властитель без слов подставил ладонь, я обработала воспалившийся порез и ловко перевязала рану.

–Лучше?

Арвиль неуверенно кивнул.

–У меня Фурбулентус украли, – заявила я, глядя прямо в его глаза, словно он что-то мог про это знать, но тщательно скрывал сей факт от меня.

–Но как, – удивился Арвиль, – это же невозможно!

–Все возможно, когда в Фатию приехала делегация с лучшими магами Словении. Это сделали те, кто организовал похищение Анука, других предположений у меня просто нет.

–Ты что-то знаешь о них?

Я покачала головой.

–У меня одни догадки, и я не могу назвать ни одного конкретного имени, но точно знаю, что один из них приближен к тебе, а другой, как теперь выяснилось, маг. Зачем им мой меч?

–Фурбулентус сильнейшее оружие в руках его хозяина, кто-то испугался, что ты можешь им воспользоваться, это сделали, чтобы обезвредить, даже не тебя, а Бабочку.

–Бабочка, опять Бабочка! Видела я твою Бабочку! Скажи, для чего понадобилось пробуждать ее во мне? Она зло! Зачем?

Фатиа замялся.

–И? – насторожилась я.

–Я догадываюсь, – последовал уклончивый ответ.

–О чем ты догадываешься? Ты не считаешь, что я тоже должна об этом догадываться?

Властитель молчал, я поняла: больше он не скажет ни слова.

–Не знаю, как ты, а я спал всего час, руку дергало, – он плотоядно улыбнулся. – Так что сейчас собираюсь обратно в постель. И коль мы теперь единое целое, ты можешь присоединиться ко мне.

Я вскочила.

–Да иди ты к лешему!

Домой я возвращалась дворами, опасаясь поисков Сергия. Приятель совсем рехнулся со своей маниакальной идеей привезти меня к Марфе в лучшем виде. Если бы он узнал, что везти уже никого не надо, то, наверное, похитил бы меня и все равно переправил в Стольный град.

Чтобы усыпить его бдительность, я решила нарвать цветочков и сказать, что провела все это время в лесу. Я воровато огляделась, выискивая прохожих, но никого не приметив, перегнулась через низкий заборчик и оборвала все цветы в ближайшем палисаднике. Букет получился знатный, пышный и яркий, не хватало лишь ленточки с надписью «с наилучшими пожеланиями».

Сергий, разодетый в дорогой щегольской кафтан, дожидался меня на веранде, неотрывно следя за стрелками часов.

–Ты где была? – накинулся он меня, когда я, выставив вперед букет, поднялась по ступеням.

–В лесу гуляла, – улыбнулась я, небрежно кидая цветы на стол. Одинокая бордовая роза свалилась на пол. Приятель уставился на нее во все глаза, а потом злобно прищурился:

–Где роз наворовала?

–Каких роз? – тоненько хихикнула я, заталкивая цветок подальше под стол носком сапога.

–За идиота меня держишь? – Сергий медленно поднялся со стула. – Ты ходила обворовывать чужие палисадники!

–Каюсь, – я низко опустила голову, удивляясь глупости приятеля.

Мы молча сидели за столом. Пострелов прихлебывал чай, заедая пирожками, и изредка обиженно поглядывал в мою сторону.

–Сергий, дружочек, – начала я, тот подавился; дружочком я его и в страшных снах не называла, – скажи мне, пожалуйста, что ты знаешь об узах на крови.

Маг насторожился и даже забыл отхлебнуть чая из поднесенной к губам кружки:

–Опять в историю влипла?

–Что ты? – театрально всплеснула я руками. – Вот гуляла по лесу, цветочки рвала, – мы одновременно уставились на краснеющую в вазе розу, – думала, – добавила я, помолчав.

–Узы на крови, или заговор Моэрто, когда два человека прислоняют порезанные ритуальным ножом ладони и произносят какие-либо клятвы. Этот ритуал был придуман освийскими ведьмами и проводился, когда они хотели взять кого-то под свою защиту, потому что начинали остро чувствовать все, что происходит с их подопечным. Потом ритуал стал популярен у молодых влюбленных людей, но проводится он только в присутствии мага, чтобы заговор был сильнее, – начал он голосом лектора, я едва не зевнула. И как его ученики не засыпают на уроках?

–А их можно порвать? – осторожно поинтересовалась я.

–Теоретически да, но практически они проходят только со смертью одного из участников церемонии, чем сильнее узы, тем сложнее их разорвать.

«Ага, – обрадовался внутренний голос, – должна умереть либо я, либо Властитель. Второе предпочтительнее. Может яд испробовать?»

–Сколько лет каторги грозит за смерть Властителя? – брякнула я.

–Чего? – вытаращился Сергий.

Я опомнилась:

–Я говорю, какая градация у ножей?

–В зависимости от того, каким ножом делался надрез, самый сильный из горного хрусталя. Почему, не знаю.

Я почувствовала, как кольнуло в желудке, значит, это был не стеклянный кинжал.

–Но ведь и эти узы можно снять? Так ведь?

–Очень сложно, когда кровь смешивается, часть магии ведьмы переходит к подопечному, поэтому они сильно ощущают его. Хотя, конечно, это можно притупить разными талисманами, но все равно не полностью. А что?

–Да, нет, ничего...

Я сосредоточилась и поняла, что Фатиа спит. Хорошо ему, обмазался бальзамчиком и дрыхнет, а я ломай голову, как исправить ситуацию.

–Вообще такие вещи делают только очень близкие люди, и то крайне редко, ритуал настолько интимен и болезнен, а любовь такая недолговечная...

Продолжал Сергий со знанием дела. Так и хотелось заорать: «Ох, не подливай масла в огонь!»

–Слушай, а какие могут быть талисманы?

–Ну, не знаю разные, – приятелю уже надоела такая на его взгляд бессодержательная беседа.

–А самый сильный?

–Слушай, а зачем тебе? – не выдержал он.

–За надом.

–Ну, зуб дракона. Только это сейчас такая редкость. Его надо обмазать кровью девственницы, ее, вообще, в век наших нравов найти нереально.

–Здорово.

Мое сердце запело от радости. Зуб дракона и кровь девственницы, что может быть проще? Я вырву все зубы у Али и выкачаю ведро крови у себя. Моэрто пришел тебе конец!

Я вскочила.

–Ну, я пошла!

–Куда? – Сергий схватил меня за рукав. – Никуда не отпущу одну.

После долгих и усердных переговоров я поклялась, что вернусь через пару часов живая и здоровая, и мы совершим совместную прогулку по земле фатийской.

До полей я бежала, забыв от радости, что можно, в общем-то, взять и лошадь.

Как там Али говорил? Кричи погромче, я услышу, потому что всегда рядом?

Я встала посреди пшеницы, оглянулась, не идет ли кто-нибудь, удостоверилась, что одна одинешенька в чистом поле и заголосила страшным голосом.

–Али! Али, выходи, выползай толстый ящер! Али!

Ответа не последовало. Да, где ж его носит? Я открыла рот, набрала воздуху, повернулась на 90 градусов и нос к носу столкнулась со страшной драконьей мордой. От неожиданности я отскочила.

–Ты что меня пугаешь?

–А что ты орешь как резаная?

–Ты сам сказал погромче позови, вот я и позвала тебя.

–Я сказал погромче, а не ори, как будто тебя убивают. Что у тебя случилось?

–Мне нужен твой зуб!

От такого заявления вертикальные зрачки дракона стали круглыми.

–Нет, ты точно рехнулась! На тебя так местный воздух, что ли, действует?

–При чем здесь воздух? – прошипела я. – Мне нужен твой зуб это дело жизни и смерти!

–Чьей смерти? – насторожился Али.

–Моей, моей! Я сделала огромную глупость, я наколдовала Моэрто с Фатией.

–Ты что сделала? – внезапно дракон чихнул дымом, еще раз, а потом захохотал. Он повалился на спину, дрыгался, катался, примяв всю пшеницу на поле.

–Прекрати! – заорала я. – Давай свой зуб, это приказ! Я не хочу все время знать, что делает и думает этот прохвост, я даже знаю, что сейчас он голодный, мне это не нравится! Я свои-то чувства не понимаю, а еще тут вам и его пожалуйте!

–А кто был инициатором, данного недоразумения, – выдавил дракон, отсмеявшись.

–Недоразумения?! Катастрофы! Посмотри: я похожа на сумасшедшую ведьму?

–Да.

–Что, да? Он все подстроил, затащил меня на эту дурацкую свадьбу, вручил свой кулон, а теперь еще все время сидит у меня в голове, да, так рехнуться можно!

–Он отдал тебе свой Пантакли?

–Что? Ты про этот кругляшок?

–Да, это очень сильный амулет, он дается с рождения и хранится всю жизнь.

У меня отвисла челюсть.

–Так, – прорычала я, – немедленно давай свой зуб, и я верну безделушку Фатиа!

Дракон с силой сжал челюсти.

–Солько серес мой тлуп.

Промычал он, не открывая пасти. Я усмехнулась:

–Ну, если ты настаиваешь.

Видимо моя ухмылка его испугала, потому что он живенько открыл пасть. Зубов было много, все длинные, острые и росли в два ряда. Я схватилась пальцами за клык.

–Эй, – просопел дракон, – поальсе не можесь, не хосу хоить щейбатым!

–Тебе это не грозит!

Секунда, сейчас магия начнет струиться от пальцев, к десне. Стоп! Я застыла. А хочу ли я это прекращать? А кто сказал, что мне не нравится чувствовать Властителя Долины Фатии? Да, ни каждой ведьме такой шанс выпадает!

Я вытащила руку из пасти дракона.

–Все?

–Живи, не нужны мне твои зубы.

–Что? – удивился дракон.

–Живи, я сказала, – рявкнула я, повернулась и побрела к городу.

–Аська, ты сумасшедшая, ты знаешь? – рыкнул мне в спину Али.

–Теперь знаю!

Возвращалась я в еще более дурном настроении. Несколько раз поворачивала назад к дракону, но потом, передумав, шла дальше.

«Нет, я точно чокнутая! Да, об этом можно даже не спорить!»

В городе меня ждала еще более «радостная» новость: в Фатию с визитом приехала очередная делегация. И первая, кого я увидела, это была моя давняя знакомая Прасковья!

Все, если до того момента я полагала, что Данийя – это «клуб для избранных», то теперь знала точно – это просто проходной двор!