"Умри со мной" - читать интересную книгу автора (Форбс Элена)

3

Последний раз Тарталья видел Фиону обнаженной, лежащей рядом с ним в его постели. Было это около месяца назад, и с тех пор он едва перекинулся с ней словом.

Сегодня на Фионе строго сидел серый костюмчик, белая блузка была застегнута наглухо, до самого ворота, роскошные рыжие волосы гладко забраны назад в тугой узел, словно Фиона изо всех сил старалась спрятать малейший намек на женственность или мягкость.

— Признаков сексуального насилия не имеется, — обычным своим категоричным тоном объявила она. — Более того, Джемма Крамер вообще была девственницей.

На Тарталью она смотрела, как смотрят на малознакомых (и малоприятных) людей, и ему пришлось напомнить себе, какие чувства бурлили между ними всего лишь несколько недель назад. Фиона почти полчаса продержала их с Донован в коридоре. Он не сомневался, что проделан этот фокус намеренно, и почувствовал еще большую неловкость, вконец разнервничавшись, оттого что ему суждено встретиться с Фионой в официальной обстановке; ситуация, безусловно, усугублялась присутствием Донован. Но теперь Тарталья порадовался, что Донован, его защита, сидит рядом: в ее присутствии вероятность личного разговора сводилась на нет.

— Как я поняла, — начала Донован, — вы обнаружили в крови Крамер следы ГГБ.

— Верно. А также алкоголя. В желудке — небольшое количество красного вина. Выпито и то и другое незадолго до гибели.

— Гидроксибутиратом вот так задарма никого не угощают, — заметил Тарталья. — Вы уверены, что девушка не подверглась насилию в какой-либо форме?

Блейк пронзительно взглянула на него:

— Как я уже сказала, инспектор, я не обнаружила признаков никаких форм сексуального насилия.

Официальное обращение «инспектор» Тарталья воспринял как пощечину. А казалось бы, с какой стати ей на него сердиться? Это было выше его понимания. Им обоим было хорошо, а если честно — просто замечательно, в тот короткий период, пока длилась их связь. Оборвалась она круто и враз, когда Тарталья случайно услышал от кого-то, что у Фионы есть постоянный любовник, некий Мюррей, — факт, о котором она ни разу не потрудилась упомянуть. Тарталье помнился их последний, короткий и раздраженный, разговор по телефону. Она опять ни слова не обронила про Мюррея, как будто факт его существования ничего для нее не значил, и предложила встречаться по-прежнему. Он накричал на нее, велел оставить его в покое, больше не звонить ему. Злой на себя не меньше, чем на нее, он хлопнул трубку, не выслушав ответа. Наконец-то до него дошло, почему Фиона встречалась с ним только изредка и нерегулярно, причем исключительно в его квартире, и почему ее мобильник поздним вечером и по выходным неизменно бывал отключен.

— Полагаю, нет способа определить, был ли наркотик подмешан к вину или принят отдельно от алкоголя?

Блейк, поерзав на стуле, отвернулась к окну:

— Мне понятен ход ваших мыслей, но тут я не могу вам помочь. Не исключено, что наркотик и был подмешан к вину, но способов определить это пока не придумали. Люди принимают ГГБ и для удовольствия.

— Девочке было едва четырнадцать лет, — покачал головой Тарталья. — Церковь — довольно странное место для того, кто хочет поймать кайф от наркотика.

Произнося эти слова, он ненароком уткнулся взглядом в кольцо с крупным бриллиантом-солитером на безымянном пальце Блейк. Это что же, обручальное кольцо? Словно почувствовав его взгляд, Фиона сняла руки со стола и сложила их на коленях, подальше от глаз.

— Девушка в состоянии была понимать, что происходит? — поинтересовалась Донован.

Блейк скупо улыбнулась ей:

— Как человек, хлебнувший лишку.

— То есть рассудок ее был затуманен?

— После достаточной дозы гидроксибутирата проявляется наркотический эффект — безмятежность, чувственность и легкая эйфория. Все тревоги растворяются, их сменяют эмоциональная теплота, приподнятое настроение и приятная сонливость.

— Вы имеете в виду, что у нее отключились все тормоза. — Донован оглянулась на Тарталью — мысли их явно текли в одном направлении.

— И исчез страх, — согласно кивнул он.

— Этот наркотик обостряет тактильные ощущения, повышает страстность и у мужчин, и у женщин и сексуальное наслаждение, — продолжала Блейк, игнорируя напрашивающиеся из подобных фактов выводы.

— Вот потому-то я и возвращаюсь все время к сексуальному мотиву. — Тарталья легонько постукивал пальцами по краю стола. — Представьте себе, как все происходило. Джемма находится с мужчиной гораздо старше ее. Она встретилась с ним у церкви, — совершенно очевидно, о встрече они договорились заранее. Они целуются, так что понятно: он ей знаком, затем они вместе входят в церковь. Церковь пуста, там в такое время ни души не бывает. Думаю, им это было прекрасно известно, на это они и рассчитывали. Я уверен, ситуация была тщательно подготовлена. Они поднимаются наверх в галерею и там садятся или ложатся на пол. Зажигают свечи, жгут ладан и пьют вино — и все это им нужно было принести с собой. После чего девушка падает с высоты и разбивается насмерть, а мужчина исчезает.

— К чему эти рассуждения, инспектор? — с каменным выражением лица осведомилась Блейк.

Она, по его мнению, по-прежнему упускала очевидное. Патологоанатомы воспринимают все так буквально, чересчур беспристрастно. Анализируют только голые факты, никогда не стараясь истолковать их, не говоря уж о том, чтобы пустить в ход воображение.

— Послушайте, речь идет о четырнадцатилетней девочке, — напирал он, не отпуская ее взгляда. — Девственнице, согласно вашим же словам. И все было спланировано заранее, не случилось по нечаянности. Зачем же пускаться на такие хлопоты, если на уме нет некоей особой цели? Девочка только шла у него на поводу, она — невинная жертва. А теперь она мертва, и в крови у нее обнаружен гидроксибутират. Никто не убедит меня, будто неизвестный мужчина не преследовал сексуальных целей.

Блейк медленно покачала головой:

— Все это лишь беспочвенные предположения. Никаких материальных свидетельств сексуальных действий нет.

Отчаявшись добиться понимания, Тарталья, шумно выдохнув, с такой силой откинулся на спинку стула, что тот громко крякнул.

— А вы искали следы борьбы? Царапины, синяки, ссадины? Под ногтями проверяли?

— Разумеется! — оскорбилась Блейк. — Я сама проводила аутопсию, но не обнаружила ничего подозрительного. Все детали изложены в моем отчете, вы его получите утром. — И, откашлявшись, она скрестила руки, как бы показывая — разговору конец.

На миг Фиона представилась Марку иной: белая кожа, полные груди, затуманенные, с поволокой глаза, разметавшиеся по подушке волосы… Но все это уже в прошлом, и он разозлился на себя, что позволил мыслям уплыть в сомнительную сторону:

— Хорошо, вернемся к ГГБ. — Усилием воли Тарталья заставил себя вернуться в настоящее. — О каком количестве вещества идет речь?

— Не особо большом, примерно около двух граммов. Но даже незначительная доза алкоголя усиливает его седативный эффект. Джемма, вероятнее всего, пребывала в счастливом и расслабленном состоянии, однако ее должно было сильно клонить в сон.

— Как быстро действует наркотик? — поинтересовалась Донован.

— Зависит от дозы и его чистоты. Но на девочку габаритов Джеммы, да еще на пустой желудок, я полагаю, подействовал весьма быстро. Тем более в сочетании с алкоголем. Скажем, максимум минут через десять-пятнадцать.

— Могло у нее возникнуть желание прыгнуть с балкона? Ну знаете, как бывает после приема галлюциногенной наркоты.

Блейк отрицательно покачала головой:

— ГГБ не вызывает галлюцинаций.

— А сумела бы она в таком состоянии самостоятельно перелезть через перила?

— Напомните мне, какой они высоты?

— Около четырех футов, — подсказал Тарталья. — И очень массивные.

Блейк призадумалась, водя пальцем по губам:

— Думаю, это маловероятно. Рост девушки едва превышал пять футов, к тому же, если бы она встала, у нее закружилась бы голова и ее бы стошнило — таков эффект комбинированного воздействия наркотика и алкоголя. И вряд ли ей удалось бы скоординировать свои движения, чтобы перебраться через такие высокие перила даже с чьей-то помощью, а уж тем более без.

Мысленно Тарталья снова вернулся в церковь, на темную галерею высоко над нефом. Там произошло что-то весьма странное. Какой смысл давать девушке наркотик, если отсутствует сексуальный мотив? Во всей этой истории вообще не проглядывалось никакого смысла. Единственный непреложный факт: смерть Джеммы не была случайной.

Тарталья поднялся, Донован последовала его примеру. Забирая куртку, он зацепил глазом фотографии в рамках, стоявшие на бюро. На одной — широкоплечий мужчина с очень загорелым лицом и густыми, светлыми, как у скандинава, волосами, в солнечных очках и с лыжным снаряжением. Он широко улыбался, позируя на фоне заснеженного склона. На снимке рядом — тот же мужчина. Но тут лицо у него бледнее, он в дурацком парике и адвокатской мантии. Чертов Мюррей, подумал Тарталья. Каким же дураком выставила меня Фиона!

Оглянувшись, Тарталья встретился с ней взглядом и понял: она заметила его интерес к фотографиям. Нацепив улыбку, он перегнулся к ней через стол:

— Есть ли еще какие-то детали, которые, по вашему мнению, мне требуется знать, доктор Блейк? Что-то важное, что я, возможно, упустил? О чем забыл спросить? Важна каждая, самая мельчайшая деталь. В ней-то, как говорится, и скрывается дьявол.

Фиона покраснела, на лице ее отразилось волнение. Удивленный, но и довольный тем, что добился хоть какой-то реакции, Тарталья вдруг спохватился, что в комнате находится и Донован, и выругал себя: черт его дернул отпускать такие намеки.

— Я понимаю, к чему вы клоните, — спокойно проговорила Блейк. — Мой отчет полон, однако существует обстоятельство, к которому я должна привлечь ваше внимание, особенно в свете приведенных вами подробностей происшествия. Важно это или нет, судить не берусь. У девушки была срезана прядь волос.

— На месте преступления нашли клочок волос, — вставила Донован. — Но, по словам следователя, их вырвали с корнем.

— Нет, тут другое, — покачала головой Блейк. — Не могу точно сказать, когда их срезали, но, вполне вероятно, совсем недавно и очень острым лезвием, размер среза около двух дюймов.

— А откуда именно? — уточнил Тарталья.

— Сзади, у шеи. Срез мы заметили совершенно случайно, когда переворачивали тело.

На улице Тарталья повернулся к Донован:

— Я сейчас прямиком в Барнс, быстренько ознакомлю с результатами команду. А ты езжай к родителям Джеммы. Мужчину того девочка явно знала, мы должны его разыскать.

И прежде чем Донован успела ответить, Тарталья повернулся и зашагал к своему мотоциклу, припаркованному дальше по дороге.

Искря от раздиравшего ее любопытства, Донован отперла машину и уселась за руль. Марк Тарталья и доктор Фиона Блейк! Донован задыхалась от изумления. Надо же, какой сюрприз! Тарталья никогда не раскрывал своих карт, но она все равно исхитрялась вызнать правду, когда он с кем-то встречался. Но чтобы он увлекся Блейк! Вот уж в жизни бы не подумала! Блейк, конечно, ничего себе, смазливая, нехотя призналась себе Донован. Но она из тех противных задавак, которые вечно мнят себя выше других только потому, что у них имеется куча всяких там дипломов. Мужчины такие непредсказуемые! У них нет ни крупицы здравого смысла, вечно западают на любую смазливую мордаху, а на внутреннее содержание девушки им плевать.

Донован вынула из бардачка справочник и отыскала адрес родителей Джеммы. Чтобы добраться до Стрэтема, ей потребуется не больше получаса, рассудила она. Повернув ключ зажигания, Сэм подождала, пока включится обогреватель. Мысли ее опять уплыли к Тарталье и Блейк. Роман их, видимо, недавний. Она почти уверена в этом: ведь они с Тартальей проводят много времени вместе и порой разговаривают по душам… И как бы ей ни была неприятна Блейк, винить ее за то, что та запала на Тарталью, Донован никак не могла. Мужик он чертовски привлекательный. Прямо нечестно, что природа создает таких роскошных, романтически задумчивых брюнетов с необыкновенно красиво очерченными губами! Иногда он выглядит таким серьезным, таким сосредоточенным. Но когда вдруг улыбнется, все лицо у него озаряется. Единственное утешение — сам он, похоже, не осознает производимого на женщин эффекта. И, слава богу, ведать не ведает о ее мыслях. В первые дни их знакомства Сэм изо всех сил старалась не обнаружить своих чувств, а теперь, когда они узнали друг друга лучше, перестала на него облизываться. Они — друзья. Добрые друзья. Донован не хотела рисковать такими отношениями ради романчика, который, как она отлично понимала, долго не продлится. Да и вообще, человек Тарталья сложный, слишком независимый, чересчур целеустремленный, с ним она чувствовала бы себя неуютно. Вдобавок, какой женщине в здравом уме охота заводить роман с детективом из убойного отдела, которого могут дернуть на службу в любой час дня и ночи? Едва возникает новое дело, ему приходится трудиться сутки напролет, включая выходные. Такого ни одна разумная женщина долго не вытерпит.

Но что все-таки произошло между Тартальей и Блейк? Определенно они из-за чего-то поссорились. Атмосферу в комнате ножом можно было резать. Поначалу Донован решила, что между ними встали профессиональные недоразумения, с патологоанатомами и в лучшие моменты чертовски трудно ладить — очень они грубые люди. Но потом, когда они уже уходили, напряженность обострилась и стало ясно: тут нечто другое, личное. Наклонившись к Блейк, Тарталья бросил несколько фраз. Хотя точные слова Сэм вспомнить не могла, звучали они вполне безобидно, но лицо у Блейк моментально переменилось, будто ей закатили хлесткую пощечину.

Прокручивая мысленно разговор, стараясь припомнить, что же, собственно, сказал Тарталья, Донован сунула в плеер диск группы «Мэрун 5» «Песни о Джейн», выбрав ту, что ей нравилась больше всего — «Она будет любима», и с головой окунулась в ритм и слова песни. Конечно, Тарталья может доверять ей. Она никому ни словечка не проронит, если его это тревожит. Но провалиться ей на этом месте, если она позволит ему думать, будто ее можно обвести вокруг пальца, и станет притворяться, что ничего не произошло. После того, чему она стала свидетельницей? Да ни за что!