"Умри со мной" - читать интересную книгу автора (Форбс Элена)

9

В понедельник, в 6 часов 30 минут утра, Тарталья сидел за столом Кларка в его большом удобном кресле, обитом потертым бархатом, изо всех сил стараясь вникнуть в строчки лежащего перед ним документа. Рядышком стояла полупустая чашка остывшего кофе. Предыдущие сутки Марк почти не спал, и не заснуть сейчас было настоящим испытанием. Вопреки всем надеждам Тартальи, Корниш по-прежнему упирался, не желая выделять группе Марка людей для просмотра отчетов коронеров в разных лондонских районах. И неясно было, чем объясняется отказ: сомнениями Корниша в интуиции Тартальи или опасениями, что тот окажется прав. Тарталья предполагал, что и тем и другим. Ребята из команды Тартальи последние два дня потратили на скрупулезное изучение отчетов, страница за страницей, трудясь без роздыха и без роздыха же ноя, мол, все это пустая трата времени. Однако им все-таки удалось раскопать два самоубийства, вроде бы подпадавшие под схему. Отчеты эти из протоколов изъяли, и как только Тарталья прочитал документы, он немедленно отправил Донован и Дикенсон беседовать с семьями погибших девушек.

Лаура Бенедетти, пятнадцати лет, восемь месяцев назад упала с высоты и расшиблась насмерть в ричмондской церкви, тело ее обнаружила местная жительница, пришедшая поменять цветы. Жила Лаура в Ислингтоне, в нескольких милях от церкви, совсем рядом с домом сестры Тартальи, Николетты. Как выяснила Донован, Лаура была единственным ребенком супружеской четы с Сардинии, оба работали днями и ночами. Мать убиралась в домах в этом же квартале, но на улицах пошикарнее, а отец служил старшим официантом в ресторане дорогого отеля, жили они в муниципальной квартире. Тарталья хорошенько рассмотрел фотографию Лауры. Ему сразу бросилось в глаза ее сходство с Николеттой, когда той было пятнадцать: тот же правильный овал лица, ласковые карие глаза и длинные темные волосы, правда, в лице Лауры проглядывала мечтательность, совершенно Николетте чуждая. Донован сообщила, что отец Лауры намеревался сразу после трагедии вернуться на Сардинию, но мать отказалась и до сих пор отказывается. Она не в силах покинуть страну, где погибла ее дочь. Маленькую спальню Лауры она превратила в святилище и чуть ли не каждый день наведывается на могилу дочки. На Донован все это произвело необычайно сильное впечатление, Тарталья заметил, что в глазах ее после беседы с семьей Бенедетти блестели слезы.

Вторая девушка, Элинор Бест, Элли, как все ее звали, погибла при сходных обстоятельствах через четыре месяца после Лауры, в церкви в Чизике. На ее труп наткнулся бродяга, укрывавшийся в церкви от грозы. Жила Элли в нескольких милях от церкви, в зажиточном жилом квартале Уондсуорт, у нее были младшие брат и сестра. Отец ее был юрист, мать — журналистка. Иными словами, эта семья отличалась от Джемминой и Лауриной как небо от земли. Элли исполнилось всего шестнадцать. Хорошенькая — рыжевато-каштановые волосы, россыпь веснушек и задорный вздернутый носик. Девушка была подающей надежды скрипачкой. За несколько недель до гибели ее пригласили играть в Лондонском молодежном симфоническом оркестре, а это высокая честь. Родители Элли недавно расстались, Донован и Дикенсон пока что удалось встретиться только с ее матерью — та жила с детьми в Уондсуорте и во всем случившемся явно винила отца девочки.

Но самым поразительным оказался тот факт, что обе эти девушки также оставили коротенькие предсмертные записки и текст их почти полностью совпадал с запиской Джеммы Крамер. Сомневаться не приходилось: писались обе тоже под диктовку Тома. Свидетелей гибели Лауры и Элли не нашлось, а так как подозрений никаких не возникло, то и дальнейшее расследование посчитали излишним. Местные коронеры надлежащим образом записали в отчеты вердикт — самоубийство. Смерти эти случились в разных районах, и не было ни малейшего шанса, что кому-то бросятся в глаза сходные черты.

Поначалу родители обеих девочек наотрез отказывались верить, что у их дочерей нашлись причины покончить с собой. Однако местные детективы, покопавшись, выяснили, что и Лауру, и Элли жестоко травили в школе — так же, как Джемму. Как и она, обе девочки не вписались в среду сверстников. Лауру, щуплую, необщительную и чересчур ранимую, дразнили из-за ее плохого английского, а Элли страдала от избыточного веса, и ей недоставало уверенности в себе. В учебе она отставала и заметных успехов добилась только в музыке. В отчете коронера нашлась запись о том, что терапевт девочки даже прописал Элли антидепрессанты. Хотя визит полиции через несколько месяцев после гибели дочерей наверняка больно ударил по семьям, Тарталья утешался соображением, что родители девочек, очевидно, довольны, что расследование их смерти возобновилось.

Элли Бест кремировали, а Лауру Бенедетти похоронили на небольшом кладбище в Северном Лондоне. Эксгумация ее тела была произведена нынешней ночью около трех часов. При ней присутствовали Тарталья и Фини, эксперт из ГОМП Алекс Джеймс, а также доктор Блейк и раздражительный, средних лет представитель коронерской службы, страдающий жесточайшим насморком, — этого заботили только тяготы ночного бдения. Впрочем, и остальные, признаться, не жаждали торчать посреди ночи на кладбище у открытой могилы под монотонный перестук дождя, дожидаясь, пока гробовщики сделают свою работу. Зато покров темноты сводил к минимуму вероятность, что какой-нибудь любопытный углядит, чем они тут занимаются. Меньше всего им требовалось внимание местных жителей, а уж тем более — прессы. Останки Лауры были перевезены в морг для проведения аутопсии, и Тарталья собирался заехать туда через два-три часа узнать, удалось ли доктору Блейк обнаружить что-то интересное.

Марк поднялся из-за стола, намереваясь наведаться на кухню и сварить себе свежего кофе, но тут зазвонил его мобильник. Отвечая на звонок, он ненароком поймал свое отражение в небольшом круглом зеркале на стене — Кларк пользовался им, изредка бреясь тут по утрам. Н-да, ну и видок у него! Препаршивый. Щеки заросли щетиной, а под глазами залегли глубокие черные круги. Пытаясь привести в порядок волосы, Тарталья наскоро пригладил их пальцами. В ухе у него гудел приглушенный голос суперинтенданта Корниша:

— Эксгумация произведена?

— Да, и сейчас проводится вскрытие. — Тарталья плечом прижал трубку к уху и отодвинул сумку с барахлом Кларка, за которой Салли-Энн пообещала скоро заехать. Он плотно притворил дверь, отгораживаясь от шума, доносящегося из общей комнаты, и постарался сосредоточиться на словах Корниша.

— Когда ждете результатов? — спрашивал тот.

— Все делается в срочном порядке, так что надеемся получить в ближайшие двадцать четыре часа. Через несколько минут я ухожу на встречу с патологоанатомом.

Патологоанатом. Как сухо ему удалось произнести это слово! Ни единым звуком не выдать, что он чувствует на самом деле. Взглянув снова в зеркало, Тарталья поскреб густую черную щетину на подбородке. Утреннее совещание уже совсем скоро, у него не хватит времени заскочить домой, принять душ, побриться и переодеться перед встречей с Фионой. В одну из многочисленных выставленных в холл коробок он засунул электробритву Кларка. Правда, вид у нее просто смертоубийственный, да и вообще он предпочитает бриться с водой. Хорош гусь! — усмехнулся он собственному тщеславию. Чего это он так пыжится ради того, чтобы произвести хорошее впечатление на Фиону? Пусть принимает его таким, каков он есть. Отвернувшись, Тарталья плюхнулся в кресло, вскинув ноги на стол.

— Надеюсь, пресса ничего не пронюхала? — что-то шумно жуя, осведомился Корниш.

На заднем плане слышалось звяканье фарфора и женский голос. Корниш, скорее всего, дома, завтракает. А на завтрак у него — ему ли Корниша не знать! — уж точно мюсли. А еще тосты из цельнозернового хлеба, намазанные низкокалорийным маслом, и чай «Эрл Грей» особого сорта. Кларк рассказывал, что мюсли и чай Корниш всегда прихватывает с собой, даже когда ездит на конференции. Суперинтендант во всем — человек привычки, воображение не его конек.

— Пока что, насколько мне известно, нет. — Тарталья злился на Корниша: сам позвонил и сам же отвлекается от беседы!

— А кольца нашли? — Рот у Корниша по-прежнему был набит едой, и «кольца» выговорились как «вольца».

Больше всего на свете Тарталья ненавидел разговаривать с людьми, которые при этом жуют, а уж тем более, когда сам он всю ночь не спал и не успел позавтракать. Стараясь не давать воли раздражению, он ответил:

— Мать Лауры вроде как припоминает, что у дочки на пальце было кольцо, но полной уверенности у нее нет. Если и на самом деле было, то куда делось, никому не ведомо.

Корниш недовольно заворчал:

— Жаль.

— А вот Элли Бест кольцо носила. Когда девочка погибла, мать сохранила его. Оно идентично кольцу Джеммы: простое, гладкое, восемнадцать каратов золота. И та же торговая марка. Похоже, Том купил сразу целую пригоршню. Сейчас стараемся выйти на производителя.

— А что там с компьютерами жертв?

— Их тоже исследуют в срочном порядке. Но конкретного срока назвать эксперты не могут.

В обеих семьях компьютерами после смерти девочек начали пользоваться. Теперь они были изъяты и отправлены на экспертизу. Но даже если и удастся восстановить сообщения, это вряд ли поможет выйти на убийцу. Эксперты из Ньюлендс-парка долгое время колдовали над Джемминым ноутбуком, однако выследить Тома все равно оказалось невозможно.

— А ты уверен, что схеме соответствуют только эти две смерти? — осведомился Корниш, шумно отхлебывая чай.

— Как я докладывал вам вчера вечером, есть еще одна смерть, в обстоятельствах которой мы сейчас разбираемся. В схему она не совсем вписывается. Мэрион Спир, только что исполнилось тридцать, жила одна. Упала с верхнего этажа закрытой многоуровневой парковки. Случилось это почти два года назад, как раз на границе того временного срока, который мы проверяем. По поводу гибели проводилось расследование, так как ни свидетелей, ни предсмертной записки не нашлось. Но за отсутствием улик, доказывающих, что это не самоубийство, коронер вынес открытый вердикт, а это означает, как вы помните, что истинные обстоятельства смерти не установлены.

— А зачем тогда вы возитесь с этим делом?

— Из-за места смерти Спир. Парковка располагается совсем близко от церкви Святого Себастьяна. Чуть дальше по дороге.

Корниш бурно раскашлялся. Крошка ему, что ли, не в то горло попала? Тарталья услышал скрип отодвигаемого стула и следом шум воды. Раздражаясь все сильнее, пока Корниш отплевывался и прочищал горло, Тарталья поднялся и принялся мерить шагами маленький кабинет.

— Ну а кольцо? — наконец выговорил Корниш, отдуваясь.

— Проверяем, что при ней нашлось. Если кольцо не упомянуто в отчете, думаю, нет оснований брать ордер на эксгумацию.

— Значит, ты считаешь, что у нас имеются как минимум три жертвы неизвестного пока убийцы?

— Да, мне так кажется. Сначала Лаура, следом — Элли, последняя — Джемма.

— Только эти трое?

— Насчет этих троих сомневаться не приходится. — Вполне вероятно, что ребята кого-то упустили, хотя отчеты коронеров прочесали насколько могли тщательно, учитывая ограниченные сроки и малое количество рук и глаз. На язык Тарталье так и просилась поговорка про иголку в стоге сена. — Желаете, чтобы я расширил зону поисков, приказал искать и за пределами Лондона? — Еще не договорив, Тарталья знал, какой последует ответ.

Корниш гулко отхлебнул чаю и снова раскашлялся.

— Нет, это совсем уж выстрел наугад, — сказал он, отдышавшись. — А у нас людей не хватает. К тому же я не желаю рисковать: вдруг опять случится утечка и на нас раньше времени накинется пресса? Перезвони мне после встречи с патологоанатомом.

Прижав платок к носу, чтобы заглушить гнилостный запах разложения, Тарталья смотрел на скукоженные, зеленовато-черные останки Лауры Бенедетти, лежавшие перед ним на секционном столе. Восемь месяцев, проведенных под землей на лондонском кладбище, лишили девушку даже отдаленного сходства с человеком. Тарталья почувствовал болезненный укол в сердце при воспоминании о том, как Лаура улыбается на фотографии.

Кольцо, сохраненное матерью Элли Бест, исключало всякие сомнения. Однако Тарталье требовалось от Фионы Блейк хоть сколько-нибудь веское подтверждение того, что и Лаура также была жертвой серийного убийцы. Блейк не торопилась делать заключение. Не успел он войти в комнату, как она выскочила в коридор, чтобы ответить на звонок по сотовому телефону. Судя по доносившимся переливам кокетливого смеха, звонок был личный, и Тарталья пари мог держать — звонит мужчина.

Он уже намеревался пойти и поторопить ее, но тут двойные двери раскрылись, Фиона вошла энергичным, бодрым шагом, как если бы отлучалась исключительно по делам; туфли ее поскрипывали по линолеуму, белый халат на ходу ластился к бедрам.

— По токсическим веществам результаты мы должны получить завтра, — деловито сообщила Фиона, подойдя к Тарталье совсем близко. Руки она держала в карманах халата. — Но информация вряд ли будет исчерпывающей, сами понимаете.

Учитывая степень разложения тела Лауры, ни на что иное Тарталья и не рассчитывал.

— То есть вы хотите сказать, что в ее смерти нет ничего подозрительного? — ровно проговорил он, на минутку отнимая ото рта платок и стараясь не вдыхать воздух. Желудок крутило со страшной силой, и он надеялся, что разговор не затянется.

— Девушка скончалась вследствие удара о твердую поверхность, как и написано в отчете коронера. С этим все верно. Однако есть еще кое-что, — добавила Фиона, поймав его взгляд. — Мне очень помог тот факт, что я осматривала Джемму Крамер. И уже знала, что следует искать.

Когда она, надев новую пару перчаток, шагнула мимо него к столу, на Марка мимолетно пахнуло легким ароматом ее духов, и он поймал себя на том, до чего ж ему охота — просто нестерпимо! — протянуть руку и коснуться ее волос, погладить мягкую шею.

Обеими руками Фиона осторожно повернула голову жертвы набок и обернулась к нему:

— Взгляните. Вот тут, у основания черепа. — И Фиона указала пальцем.

Плотнее прижав платок ко рту и носу, Тарталья придвинулся и посмотрел на почерневшие останки плоти, безуспешно пытаясь разглядеть, на что именно указывает Фиона. Вглядевшись попристальнее, Тарталья все-таки увидел тонкую ровную линию, темневшую на еще более темном фоне кожи.

— Срезана прядь волос? — возбужденно ахнул он.

— Именно, — с удовлетворенной улыбкой подтвердила Фиона, словно только что преподнесла ему необыкновенный, чудесный подарок. — Срез не так-то просто заметить из-за степени разложения тела и цвета волос жертвы. Но видите, вот тут? — Проводя пальцем над нужным местом, она опять встретилась с Марком взглядом. Внезапно его кольнуло любопытство: с кем же это она разговаривала по телефону? — Вот он, срез. — Фиона смотрела ему прямо в глаза. — Срезали волосы одним махом, резко, очень острым лезвием. В точности как у Джеммы Крамер.