Книга VI

Глава 1

Некоторые достойные удивления [события]. выбранные из рассказов о Публии Африканском Старшем

(1) То, что записано в греческой истории об Олимпиаде, жене царя Филиппа, матери Александра, рассказывали также и о матери Публия Сципиона, который первым получил прозвище Африканского. {1} (2) Ведь и Гай Оппий, {2} и Юлий Гигин {3} и другие, писавшие о жизни и подвигах [Сципиона] Африканского, передают, что его мать долго считалась бесплодной; Публий Сципион, за которым она была замужем, даже отчаялся иметь детей. (3) Затем в спальне, на ложе женщины, когда она, лежа в отсутствие мужа одна, заснула, рядом с ней вдруг увидели огромного змея, который ускользнул от заметивших [его], и они не смогли его поймать, так как были испуганы и кричали. {4} Об этом [происшествии] Публий Сципион сам сообщил гаруспикам, {5} а те, совершив жертвоприношение, ответили, что у него родятся дети, (4) и через несколько дней после того как на ложе заметили змея, женщина стала испытывать признаки и ощущения, свойственные беременности; на десятый месяц после того она родила, и сын [ее] и есть тот самый Публий Африканский, который победил Ганнибала и карфагенян в Африке во время Второй Пунической войны. (5) Но и он считается мужем божественной доблести гораздо больше по причине военных подвигов, чем этого чуда.

{1 Почетное прозвище Африканский заслужили два представителя рода Сципионов: Публий Корнелий Сципион Африканский Старший (235—183 гг. до н. э.), победитель Ганнибала во Второй Пунической войне (см. комм. к Noct. Att., IV, 18, 1), и усыновленный сыном Сципиона Старшего Публий Корнелий Сципион Эмилиан Африканский Младший (185—129 гг. до н. э.), который разрушил Карфаген во время Третьей Пунической войны (см. комм. к Noct. Att., II, 13, 3).}

{2 Fr. 2 Peter. Гай Оппий — один из соратников Юлия Цезаря, известен также как корреспондент Цицерона. Автор ряда биографических сочинений: «О жизни Сципиона Африканского Старшего» (De vita Prioris Africani), а также биографий Кассия и, возможно, Цезаря. От его литературных трудов сохранились лишь незначительные фрагменты.}

{3 Fr. 4 Peter. Юлий Гигин — см. комм. к Noct. Att., I, 14, 1. Здесь Геллий, видимо, ссылается на его сочинение «О жизни и делах знаменитых мужей» (De vita rebusque illustrium virorum).}

{4 Легенда о змее, под видом которого божество сочеталось с матерью героя, была достаточно популярна. Помимо Александра Великого (см., напр.: Gell. Noct. Att., XIII, 4, 1; Plut. Alex., 2-3) и Сципиона, подобные истории рассказывали также и о Цезаре и Августе (Suet. Aug., 94).}

{5 Гаруспики — см. комм. к Noct. Att., IV, 5, 2.}

(6) Стоит также рассказать и то, что засвидетельствовали вышеназванные [писатели]: будто этот Сципион Африканский имел обыкновение на исходе ночи, прежде чем рассветет, приходить на Капитолий, приказывал открыть святилище Юпитера и там надолго оставался в одиночестве, словно бы советуясь с Юпитером о государственных делах. Служители этого храма неоднократно удивлялись тому, что, когда он в это время один входил на Капитолий, собаки, всегда свирепо накидывавшиеся на чужих, не лаяли и не бросались [на него]. {6}

{6 О собаках, содержавшихся на Капитолии, см. также: Cic. Pro Sex. Rose, XX, 56.}

(7) Эти россказни толпы о Сципионе, казалось, подкреплялись и подтверждались его словами и деяниями, по большей части достойными изумления. {7} (8) Вот один такой случай: однажды в Испании он осаждал и штурмовал город, расположенный в [труднодоступном] месте, крепкий стенами и сильный защитниками, а также богатый съестными припасами, и не было никакой надежды овладеть им; и вот в один из дней, сидя в лагере, он вершил суд, а город с того места был виден совсем близко. {8} (9) Тогда один из воинов, которые стояли в суде возле него, спросил согласно обычаю, в какой день и в какое место приказывает он явиться в суд, (10) и Сципион, протянув руку к самому акрополю осаждаемого города, сказал: "Послезавтра явитесь вон на то место". (11) Так и свершилось: на третий день, когда он и приказал явиться в суд, город был взят, и в тот же день, на его акрополе, он и разобрал дело.

{7 См. также: Polyb., Χ, 2—4; Liv., XXVI, 19, 2; оба автора высказывают предположение, что апелляция Сципиона к пророческим сновидениям и божественным знамениям представляла собой не более чем эффектный психологический прием, позволявший манипулировать мнением толпы.}

{8 Аналогичный рассказ приводят Валерий Максим (III, 7, 1) и Плутарх (Apopht. Scip., 3), но, согласно Плутарху, Сципион указал на храм Афродиты, а по словам Валерия Максима, просто на какое-то «здание, располагавшееся внутри вражеских стен». Осаждаемый город, названный у Плутарха Βαθει̃α, а у Валерия Максима — Badia, скорее всего следует отождествить с расположенным в Тарраконской Испании городом бастулов Барией (Вагеа; совр. Вера).}

Глава 2

О постыдной ошибке Цезеллия Виндекса, с которой мы столкнулись в его сочинении "О древних текстах"

(1) Позорную ошибку мы обнаружили в прославленных "Комментариях к древним текстам" Цезеллия Виндекса, {9} человека, право же, во многих случаях вполне добросовестного.

{9 Луций Цезеллий Виндекс — см. комм. к Noct. Att., II, 16, 5. Геллий неоднократно упоминает о нападках, которыми подвергался Цезеллий Виндекс со стороны других грамматиков, см., напр.: Noct. Att., XI, 15; XVIII, 11.}

(2) Ошибка эта ускользнула от многих, хотя Цезеллия неоднократно пытались даже донимать клеветническими нападками. (3) Однако Цезеллий написал, что Квинт Энний {10} в тринадцатой книге "Анналов" употребил слово cor (сердце) как слово мужского рода. {11}

{10 Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.}

{11 Ср.: Non. P. 287, I. 8. Слово cor в действительности среднего рода.}

(4) Вот слова Цезеллия: "В мужском роде, как и многие другие [слова], употребил Энний [слово соr]. Ведь в тринадцатой книге "Анналов" он сказал "quem cor"". {12} (5) Далее он приписал две строки из Энния:

{12 quem — местоимение мужского рода.}

Hannibal audaci cum pectore de lt;megt; {13} hortatur,

{13 В рукописях пропущено; восстанавливается из повторной цитаты в § 9.}

ne bellum faciam, quem credidit esse meum cor?

(Ганнибал, отважный духом, убеждает меня

не вести войну, что же за сердце у меня, по его мнению?) {14}

{14 Ann., V. 381-382 Vahlen.}

(6) Сказал это Антиох, царь Азии. {15} Он изумляется и волнуется потому, что хотя он горит желанием вести войну с римским народом, карфагенянин Ганнибал отговаривает его. {16}

{15 Антиох III Великий — см. комм. к Noct. Att., IV, 18, 3.}

{16 В преддверии столкновения с Римом Антиох принял у себя бежавшего из Карфагена Ганнибала, надеясь использовать его военный опыт в борьбе с римлянами. Однако их планы разошлись: Антиох намеревался как можно быстрее начать войну на территории Балканской Греции, Ганнибал же советовал ему не торопиться, надеясь создать единый антиримский фронт из всех эллинистических государств. Антиох, принимая широкомасштабные планы Ганнибала за малодушие и пренебрежение к его, Антиоха, войску, в 192 г. до н. э. с незначительными силами высадился в Греции, где потерпел сокрушительные поражения, после чего вынужден был отказаться от имперских притязаний.}

(7) Ведь Цезеллий эти строки понимает так, как если бы Антиох сказал следующее: "Ганнибал уговаривает меня, чтобы я не вел войну; так что же за сердце он предполагает во мне, действуя таким образом, и сколь глупым считает он меня, желая внушить мне это?"

(8, 9) Именно так рассуждает Цезеллий, но у Энния совсем другое. Ведь к этому высказыванию Энния имеют отношение три, а не две строки, но Цезеллий не принял во внимание третью строчку:

Hannibal audaci cum {17} pectore de me hortatur,

{17 Рукописное чтение — dum (пока, в то время как). Мы при переводе следуем Маршаллу, восстанавливающего cum (когда); Марат в парижском издании, напротив, вслед за Гертцем, восстанавливает dum в § 5. Тогда перевод будет: «В то время как Ганнибал, отважный сердцем, убеждает меня не вести войну».}

ne bellum faciam, quem credidit esse meum cor,

suasorem summum et studiosum robore belli.

(Ганнибал, отважный духом, убеждает меня

Не вести войну, тот, который, как верило мое сердце,

Является самым ревностным зачинщиком

и преданным силе войны.)

(10) Смысл и порядок этих строк, по моему мнению, таков: тот самый, отважнейший и храбрейший Ганнибал, который, как я поверил - ведь именно это означает "сердце мое поверило", таким же образом он мог сказать и "который, как я, глупый человек, поверил" - будет величайшим побудителем к ведению войны, он разубеждает меня и отговаривает вести войну. (11) Цезеллий же, быть может, слишком легкомысленно (ρ̉αθυμότερον) увлекшись этим соединением слов, счел, что [здесь] говорится quem cor и quem прочитал с острым ударением, как будто [это слово] относится к сердцу, а не к Ганнибалу. {18} (12) Но не ускользает от меня, если кто окажется настолько неоснователен в суждениях, будто [утверждение] Цезеллия о том, что cor мужского рода, можно защитить так, чтобы третья строка оказывалась читаемой самостоятельно и отдельно, как если бы Антиох, нарушив и прервав слова, воскликнул: "Suasorem summum!" ("Самый ревностный зачинщик!") Но отвечать тем, кто скажет это, ниже [нашего] достоинства.

{18 Цезеллий сделал quem предикативом к cor, в то время как в полной фразе, с третьим стихом, quem представляет собой дополнение при credidit, а cor — подлежащее. Он также не обратил внимание на невозможную для мужского рода форму винительного падежа, идентичную именительному.}

Глава 3

Что Туллий Тирон, вольноотпущенник Цицерона, порицал в речи Марка Катона, произнесенной в Сенате в защиту родосцев, и что мы можем на это ответить

(1) Родосское государство прославлено и выгодным местоположением самого острова, и великолепием построек, и искусными мореходами, и морскими победами. {19} (2) Государство это, хотя и было другом и союзником римского народа, находилось в дружбе и с македонским царем Персеем, {20} сыном Филиппа, с которым римский народ вел войну, и родосцы, неоднократно отправляя в Рим посольства, изо всех сил стремились прекратить вражду между ними. (3) Когда же заключить этот мир не удалось, многие родосцы на своих собраниях стали обращаться к народу с речами о том, что, если мир не будет заключен, они станут поддерживать царя против римского народа. (4) Но никакого официального постановления по этому вопросу принято не было. (5) А когда Персей был побежден и захвачен, родосцы очень испугались из-за того, что неоднократно происходило и говорилось на народных собраниях, и отправили в Рим послов умолять простить безрассудство некоторых их граждан и подтвердить верность и всеобщее благоразумие. {21}

{19 Родос — большой плодородный остров у юго-западного побережья Малой Азии, заселенный с середины II тыс. до н. э. дорийцами; основой процветания Родосского государства была посредническая торговля, прежде всего между Азией и Египтом.}

{20 Персей — царь Македонии в 179—168 г. до н. э. Попытался возродить македонскую гегемонию и воспрепятствовать римской экспансии на Восток. Третья Македонская война (171 — 168 г. до н. э.), начатая римлянами против Персея, закончилась полным поражением Македонии.}

{21 Несмотря на то что родосцы не оказали Персею военной помощи, римляне так и не простили им открытого проявления симпатий к македонскому царю и попыток мирного посредничества. Большая часть материковых владений Родоса была у него отнята, а родосская торговля понесла огромный ущерб из-за объявления свободным портом острова Делоса: весь торговый оборот Восточного Средиземноморья шел теперь через Делос.}

(6) После того как послы прибыли в Рим и были допущены в сенат и, смиренно изложив свое дело, вышли из курии, {22} начался обмен мнениями. (7) В то время как часть сенаторов жаловалась на родосцев, утверждая, что они были недоброжелательно настроены [по отношению к римскому народу], и полагала, что им следует объявить войну, в этот момент поднимается Марк Катон {23} и приступает к защите и ограждению лучших и вернейших союзников, к разграблению и захвату богатств которых стремилось немало высокородных мужей, и произносит знаменитую речь, которая, как говорят, была издана и отдельно под названием "В защиту родосцев" и опубликована в пятой книге "Начал".

{22 Курия — зд.: место заседания сената.}

{23 Марк Порций Катон — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17.}

(8) Туллий же Тирон, {24} вольноотпущенник Цицерона, был, в свою очередь, человеком, бесспорно, тонкого ума и вполне сведущим в вопросах древней литературы, и Цицерон принимал его услуги помощника и почти товарища в литературных занятиях, поскольку с юных лет он был обучен как свободный человек. (9) Но он, конечно, оказался более дерзок, чем можно стерпеть или извинить. (10) Ведь он чрезмерно смело и с большим жаром написал Квинту Аксию, {25} другу своего патрона, письмо, в котором он подверг, как ему самому казалось, тонкому и подробному разбору эту самую речь "В защиту родосцев". (11) Нам хотелось бы коснуться только некоторых его упреков из этого письма: разумеется, мы будем порицать Тирона с большей снисходительностью, чем он Катона.

{24 Туллий Тирон — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 1.}

{25 Квинт Аксий — сенатор, близкий друг Цицерона и Марка Варрона. Его имя часто упоминается в письмах Цицерона к Аттику за 61 — 46 гг.; кроме того, существовал сборник писем Цицерона к Аксию по меньшей мере из двух книг (Ноний цитирует вторую (Р. 509, 1. 20)). Варрон вывел его в качестве одного из персонажей в своем сочинении «О сельском хозяйстве» (III, 21). Возможно, его также следует отождествить с упоминаемым Плутархом Аксием, на которого был очень похож сын Марка Красса, что порождало множество сплетен (Plut. Cic, XXV).}

(12) Прежде всего он осудил то, что Катон, по его собственным словам, выразился "неискусно и грубо (α̉ναγώγως)" в весьма высокомерном, резком и полном упреков вступлении, когда стал утверждать, что он-де опасается, как бы сенаторы, потеряв голову от радости и веселья по поводу военных успехов, не оказались, будучи не вполне благоразумны, не способными к правильному рассуждению и принятию решений. (13) "Ведь сначала, - говорит Тирон, - защитники должны расположить и привлечь к себе судей, а чувства их, настороженные и замершие в ожидании дела, ублажить учтивыми и почтительными высказываниями, а не раздражать оскорбительными и надменными угрозами". {26} (14) Далее он привел само вступление, звучавшее так: "Я знаю, что у многих людей в счастливых и удачных обстоятельствах поднимается дух, а также возрастают и усиливаются гордость и высокомерие. {27} Что сегодня меня особенно заботит, так это то, как бы при столь успешном ходе событий не ознаменовалось бы решение чем-либо дурным, что могло бы умалить наши удачи, и как бы эта радость не сделалась чрезмерной. Несчастья воспитывают и учат, что нужно делать, успехи же, как правило, вопреки ожиданиям отвлекают от правильного решения и соображения. Поэтому я настаиваю и советую отложить это дело на несколько дней, пока от столь великого ликования мы не вернемся обратно к здравому рассуждению". {28}

{26 Fr. 6 Fun.}

{27 Эту фразу Геллий приводит также в Noct. Att., XIII, 25, 14.}

{28 Fr. 163 Malc.}

(15) "Сказанное Катоном дальше, - говорит Тирон, - является признанием [вины], а не оправданием; оно не содержит ни снятия вины, ни ее перенесения, а только [указывает] на ее общность со многими другими [случаями в жизни], что, разумеется, нисколько не способствует оправданию. А также, - утверждает он, - сверх того [Катон] открыто заявляет, что родосцы, обвиняемые в том, что они более благоволили и содействовали царю, чем римскому народу, делали это ради собственной выгоды, чтобы римляне, победив царя Персея, не укрепились в гордыне, надменности и невоздержанности поведения". (16) Он приводит и слова самого Катона так, как они даны ниже: "Я также полагаю, что родосцы не хотели, чтобы мы вели войну так решительно, как мы ее вели, и чтобы царь Персей был побежден. Но не только родосцы не желали этого, но многие народы и племена, как я думаю, этого не хотели, и, пожалуй, были среди них такие, кто не хотел, чтобы это свершилось, не только ради нашего унижения; ведь они боялись, как бы мы, если не будет никого, кого бы мы опасались, не стали делать все, что нам захочется, и они, подпав под нашу власть, не оказались бы порабощены. Я полагаю, что они придерживались такого образа мыслей ради собственной свободы. Однако родосцы никогда не оказывали Персею помощи официально. Подумайте, насколько более осторожно мы ведем себя в частных делах, между собой. Ведь всякий из нас, если ему покажется, что совершается что-то против его выгоды, прилагает все силы, чтобы этого не произошло; однако они испытали это на своем опыте". {29}

{29 Fr. 164 Malc.}

(17) Что касается порицаемого вступления, то Тирону следовало бы знать, что Катон защищал родосцев как сенатор, как консуляр {30} и цензор, {31} предлагающий то, что он считал наилучшим для государства, а не как адвокат, выступающий в защиту обвиняемых. (18) Ведь одни вступления полезны защищающему подсудимых перед лицом судей и ищущему отовсюду милосердия и сострадания для них, а другие, когда сенат совещается о делах государства, - человеку влиятельному, если он, взволнованный несправедливыми изречениями некоторых [сенаторов], негодуя и скорбя, с достоинством и свободно выступает в защиту общественных интересов и за спасение союзников. (19) Конечно, в риторических предписаниях правильно и полезно указывается, что судей, ведущих расследование чужой жизни и дела, никак их не касающегося, в котором для них не может быть ни опасности, ни выгоды, а только исполнение служебного долга, следует умилостивлять и мягко и постепенно склонять к благоприятному мнению и спасению подсудимого. (20) Но когда дело касается общих для всех достоинства, чести и выгоды и нужно либо принять решение, что делать, либо задержать то, что уже начало свершаться, тогда тот, кто занят тем, чтобы в первых словах так же точно подготовить слушателей к доброжелательности и благосклонности, попусту тратит время на ненужные слова. (21) Ведь уже давно сами общие заботы и опасности, угрожающие государству, {32} приводят к принятию советов, и скорее сами они настоятельно требуют благосклонности советчика к себе. (22) Тем не менее, когда Тирон утверждает, будто Катон признавал, что родосцы не желали, чтобы ход военных действий был таким, каким он был, и римский народ одержал победу над царем Персеем, говоря, что не только родосцы, но и многие другие народы не хотели этого, и что все это [по мнению Тирона] не имеет никакого значения для снятия или умаления вины, то уже с самого начала он бесстыдно лжет. (23) Он приводит слова Катона, однако перетолковывает их другими выражениями. (24) Ведь Катон не утверждает прямо, что родосцы не желали победы римского народа, но он сказал, что, по его мнению, они этого не хотели, что, без сомнения, было выражением его собственного мнения, а не признанием вины родосцев. (25) В этом деле, по крайней мере по моему мнению, он не только невиновен, но заслуживает похвалы и восхищения, поскольку, высказав прямо и чистосердечно то, что он чувствовал, и что, как [на первый взгляд] казалось, было против родосцев, и, снискав благодаря искренности доверие, то самое, что представлялось обращенным против [родосцев], он направил и перевернул так, чтобы выглядело очевидно справедливым, что они стали еще более любезны и дороги римскому народу, поскольку, хотя они хотели помочь царю и [это] им было выгодно, они, однако, ничего не сделали для оказания ему содействия.

{30 Консуляр — см. комм. к Noct. Att., I, 2, 1.}

{31 Цензор — см. комм. к Noct. Att., III, 4, 1.}

{32 Рукописное чтение — «pericula ipsa rerum communia» (сами общие опасности, угрожающие делам). Мы при переводе следуем изданию Маршалла, принимающего конъектуру «pericula ipsa rei publicae communia».}

(26) Затем [Тирон] приводит следующие слова из этой же речи: "Неужели мы внезапно оставим столь значительные обоюдные благодеяния и столь великую дружбу? А то, что, как мы утверждаем, хотели сделать они, мы поспешим сделать первые?" {33} (27) "Такая энтимема, {34} - говорит Тирон, - никуда не годна и порочна. Ведь можно было ответить: "Конечно, поспешим; ведь если мы не поспешим, то будем застигнуты врасплох и окажемся в ловушке, которой прежде не остереглись"". (28) "Справедливо, - продолжает он, - Луцилий {35} ставит в вину поэту Еврипиду [ту сцену], когда царь Полифонт говорит, что он убил своего брата {36} потому, что тот еще раньше сам замыслил его убить, а Меропа, жена брата, высмеивает его такими словами:

{33 Fr. 165 Malc.}

{34 Энтимема — см. комм. к Noct. Att., I, 4, 2.}

{35 Гай Луцилий — см. комм. к Noct. Att., I, 3, 19.}

{36 V. 1169 Marx. Согласно мифологической традиции, легендарный представитель рода Гераклидов Кресфонт, захватив вместе со своими братьями Теменом и Аристодемом Пелопоннесе, получил власть над Мессенией. Однако царствование его было недолгим: Полифонт, также принадлежавший к роду Гераклидов, убил Кресфонта и двоих его сыновей, а его супругу Меропу насильно взял в жены. Третьего своего сына, Эпита, Меропа отправила на воспитание к своему отцу. Когда Эпит вырос, он тайно вернулся, убил Полифонта и вернул себе отцовский престол (Apollod., II, 8, 4-5; Hygin. Fab., 137, 184; Paus., IV, 3, 3). Еврипид в трагедии «Кресфонт» для углубления драматического конфликта делает Кресфонта и Полифонта родными братьями.}

Ведь если, как ты говоришь, мой супруг намеревался

убить тебя,

Нужно было, чтобы и ты ждал, пока не миновало время". {37}

{37 Fr. 451 Nauck.}

(29) "А ведь это совершенная глупость, - говорит он, - с определенным намерением и целью желать что-то сделать, и не делать того, что хочется". (30) Очевидно, Тирон не обратил внимание на то, что во всех обстоятельствах, требующих осторожности, причина не одна и та же, и заботы, деяния и обязанности, будь то спешка или отсрочка, или даже мщение и опасение, не похожи на гладиаторский бой. (31) Ведь гладиатору, готовому сражаться, предоставлен такой выбор: или он убьет [противника], если опередит [его], или погибнет, если замешкается. (32) Но жизнь людей не ограничена столь суровой и неумолимой необходимостью, чтобы должно было первым наносить обиду, потому что, не сделав этого, можно пострадать самому. (33) Ведь это так далеко от мягкосердечия римского народа, который часто оставляет без отмщения уже совершившиеся против него несправедливости.

(34) Далее он говорит, что Катон использовал в этой речи не совсем честные и излишне дерзкие доказательства, не [подобающие] такому человеку, каким он вообще был, но коварные и мошеннические, подобные ухищрениям греческих софистов. (35) "Ведь, - говорит Тирон, - хотя он и обвинял родосцев в том, что они хотели вести войну с римским народом, он считал, что их не стоит наказывать, так как они этого не сделали, хотя и очень хотели", и утверждает, что он представляет [здесь тот род доказательства], который диалектики называют эпагогэ (ε̉παγωγή), {38} вещь весьма коварную и софистическую, изобретенную не для истины, но в большей степени для уловок, поскольку попытался лживыми примерами установить и доказать, что несправедливо наказывать того, кто имел желание совершить злодеяние, если он еще не сделал то, что хотел. (36) Слова Марка Катона из этой речи таковы: "Тот, кто наиболее сурово выступает против них, говорит так: "Они хотели стать [нашими] врагами". Но кто же, кто из вас признал бы справедливым в том, что касается себя самого, понести наказание за то, что он уличен в желании дурно поступить? Я думаю, никто; ведь я бы в отношении себя [этого] не хотел". {39} (37) И далее, немного ниже, он говорит: "Так что теперь? Разве есть, в конце концов, настолько суровый закон, который гласил бы: "Если кто пожелает сделать то, пусть штрафом будет половина имущества семьи, уменьшенная на одну тысячу; {40} если кто захочет иметь более пятисот югеров {41} земли, то наказание будет таким-то; если кто захочет иметь большее число скота, то он будет осужден так-то"? Но ведь все мы хотим иметь больше, и остаемся безнаказанными". {42} (38) Далее он говорит так: "Ведь если несправедливо, чтобы кто-то пользовался почетом за то, что он говорил, что хочет совершить благодеяние, но ничего не сделал, следует ли причинять вред родосцам не потому, что они поступили дурно, но потому, что, как говорят, они хотели так поступить?" {43} (39) Туллий Тирон заявляет, что этими доказательствами Марк Катон убеждает и настаивает на том, что родосцев следует оставить без наказания, поскольку хотя они и хотели стать врагами римского народа, но вовсе этого не сделали. (40) Тирон говорит, что все же нельзя пренебрегать тем, что желание иметь более пятисот югеров, что было запрещено плебисцитом Столона, {44} и желание вести несправедливую и нечестивую войну с римским народом - [вещи] не одинаковые и совсем не схожие, и нельзя также не признать, что основания для награды и для наказания различны. (41) "Ведь обещанных благодеяний, - говорит он, - следует ждать, и не прежде вознаграждать [за них], чем они будут оказаны, надвигающихся же обид надлежит скорее опасаться, чем ожидать.

{38 Т. е. индукцией — логической операцией, представляющей собой умозаключение от частного суждения к общему; ей соответствует риторическая фигура. См. Arist. Rhet., I, 2, 135b, а также: Martin J. Antike Rhetorik. Technik und Methode. Munchen, 1974. S. 120.}

{39 Fr. 166 Malc.}

{40 Ср.: Front., I, 22. P. 95 Van der Haul.}

{41 Югер — мера земельной площади, равная 2 519 кв. м.}

{42 Fr. 167 Malc.}

{43 Fr. 168 Malc.}

{44 Плебисцит Столона — один из трех законопроектов, принятых в 367 г. народными трибунами Гаем Лицинием Столоном и Луцием Секстием Латераном, устанавливавший предельную норму оккупации государственной земли в 500 югеров (около 125 га). Историчность законов Лициния и Секстия у многих исследователей вызывает серьезные сомнения. (См. также комм. к Noct. Att., V, 4, 3.)}

(42) Ибо верх глупости, - говорит он, - не противиться задуманным преступлениям, но пребывать в спокойствии и выжидать, чтобы тогда, наконец, отомстить, когда [все] уже совершено и закончено, а то, что сделано, уже нельзя исправить".

(43, 44) Эти [упреки] Тирона Катону не совсем слабы и лишены оснований, но ведь Катон не преподносит эту индукцию прямолинейной, единичной, беззащитной, {45} но подкрепляет ее многими способами и доказательствами, и, поскольку заботился он скорее о [Римском] государстве, а не о родосцах, то не посчитал для себя постыдным любое слово или действие, чтобы всей силой речи добиваться сохранения союзников. (45) Ведь сначала он довольно ловко нашел то, что оказалось запрещенным не в силу естественного права или права народов, {46} но по праву законов, принятых для устранения какого-либо случая или обстоятельства, как, [например] о количестве скота или об определенной мере земли. (46) В этих делах делать то, что запрещено, не позволено, по крайней мере, в соответствии с законами, однако хотеть это сделать, если будет позволено, не постыдно. (47) И такие вещи он постепенно сопоставил и смешал с тем, что и делать, и желать само по себе постыдно; затем, чтобы не стала очевидной неправильность сопоставления, он защищает его многочисленными способами, дорожа при этом не тонкими и обстоятельными рассуждениями о желании недозволенных вещей, о каких размышляют на досуге философы, но изо всей силы стремясь, чтобы дело родосцев, сохранить дружбу с которыми было государству на пользу, оказалось признано правым или, по крайней мере, заслуживающим прощения. То он говорит, что родосцы не начали войну и не хотели начинать, а то заявляет, что одни только поступки следует оценивать и выносить на суд, а пустые и тщетные желания не подлежат ни законам, ни наказанию; а иногда, словно признавая, что они виновны, просит простить [их] и утверждает, что прощение полезно для общества, и если не прощать, то страх приводит к переменам в государстве; в случае же прощения, напротив, величие римского народа остается незыблемым.

{45 Тирон относит к Катону скрытый упрек в неоправданной, поспешной индукции (напр., «1, 2, 3 — простые числа; следовательно, все числа натурального ряда суть простые»).}

{46 В смысле юридическом право народов (jus gentium) — международное право, не распространявшееся на римских граждан, к которым применялось гражданское право (jus civile). В то же время на основе философской рефлексии развилось представление о jus gentium как о естественном праве, основанном на узах между людьми (societas generis humani), созданных самими богами (Cic. De off., III, 23; III, 69); при таком понимании в понятие jus gentium входит и гражданское право. Геллий, как кажется, апеллирует и к тому, и к другому пониманию.}

(48) Также и обвинение в заносчивости, которое тогда, помимо прочего, выдвигалось в сенате против родосцев, [его] удивительный, почти божественный ответ отразил и уничтожил. (49) Мы приводим слова самого Катона, так как Тирон их опустил: (50) "Говорят, что родосцы горды, обвиняя их [тем самым] в том, что мне менее всего хотелось бы услышать о себе и своих детях. Пусть они в самом деле горды. Что нам до этого? Неужели вы сердитесь, если кто-либо оказывается более горд, чем мы?" {47} (51) Решительно нельзя ничего сказать более веского и основательного, чем этот упрек, обращенный против людей в высшей степени гордых, которые в себе гордость любят, а в других порицают.

{47 Fr. 169 Malc.}

(52) Кроме того, следует обратить внимание, что на протяжении всей этой речи Катона были привлечены все силы и средства риторических дисциплин, но не так, как это делается в служащих для забавы турнирах или подобных сражениях, устраиваемых для увеселения. Да, говорю я, речь построена не очень отчетливо, не слишком изящно и ритмично, но, словно в битве с неясным исходом, когда ряды расстроены, сражение ведется во многих местах с переменным успехом, так и Катон в этом деле, когда пресловутая гордость родосцев возбуждала ненависть и зависть многих, использовал без разбора все способы защиты и поддержки: то он рекомендует [родосцев] как оказавших величайшие услуги; то оправдывает, как если бы они были невиновны, и упрекает в стремлении к их богатству; то молит о прощении, будто бы имела место провинность; то утверждает, что они необходимы государству; напоминает то о милосердии, то о мягкосердечии предков, то о пользе государства. (53) Все это, пожалуй, могло быть сказано и более последовательно, и более ритмично, но сказать с большей силой и живостью, как мне кажется, было невозможно. (54) Поэтому Туллий Тирон несправедлив, так как из всех средств столь богатой речи, взаимозависимых и связанных между собой, он выбрал для осуждения нечто отдельное и незначительное: будто бы недостойно Марка Катона было счесть преступные намерения, не приведенные в исполнение, не заслуживающими наказания.

(55) Удобнее и правильнее оценит и рассудит эти мои слова, которыми мы ответили Туллию Тирону, тот, кто саму речь Катона целиком возьмет в руки и постарается разыскать и прочесть письмо Тирона к Аксию. Ведь таким образом он сможет более верно и беспристрастно или исправить меня, или одобрить.

Глава 4

Какого рода рабов, по словам знатока гражданского права Целия Сабина, обычно выставляли на продажу в войлочных шапках (pilleati) и по какой причине; а также каких рабов продавали по обычаю предков в венке, и что означает [само это выражение] "в венке" (sub corona)

(1) Целий Сабин, {48} [человек] весьма сведущий в вопросах права, оставил сообщение о том, что рабов, за личность которых продавец ничем не может поручиться, продают обыкновенно одетыми в войлочные шапки (pilleati). {49} (2) Основание этого [обычая], по его словам, в том, что такие рабы при продаже должны быть отмечены, чтобы покупатели не могли ошибиться и быть обманутыми и чтобы не нужно было ожидать [оглашения] условия продажи, но уже с одного взгляда становилось понятно, какого рода эти рабы. (3) "Также как в старину, - говорит он, - рабов, захваченных по праву войны, продавали с возложенными [на голову] венками и потому говорили, что их продают "в венке" (sub corona). Ведь как этот венок служил обозначением того, что на продажу выставлены пленные, так и надетая шапка указывала, что продаются рабы такого сорта, за личность которых продавец ничем не ручался покупателю". {50}

{48 Целий Мазурий Сабин — см. комм. к Noct. Att., III, 16, 23. Подробнее см.: Schultz Fr. Geschichte der romischen Rechtswissenschaft. Weimar, 1961. S. 186 ff.}

{49 Pilleus — войлочная круглая шапка. На древность этого головного убора указывает тот факт, что его носили различные священнослужители: жрецы (Isid. Etym., XIX, 30, 5), понтифики (Fest. P. 355; Serv. Ad Verg. Aen., II, 683), фламины (Plut. Numa, VII, 11; Gell. Noct. Att., X, 15; Serv. Ad Verg. Aen., VIII, 664; X, 270). Кроме того, pilleus был символом свободы: его надевали рабы, отпускаемые на волю (Liv., XXIV, 16; Val. Max., V, 2, 4; Cod. Just., VII, 2, 10). Почему pilleus стал также отличительным знаком рабов, имевших какой-то изъян, неизвестно.}

{50 Fr. 2 Huschke.}

(4) Однако относительно того, почему обычно говорят, что пленных продают "в венке", существует и другое мнение: будто бы воины, охранявшие выставленных на продажу пленных, брали их в круговое оцепление, называемое "венком" (corona). (5) Но Марк Катон в книге под названием "О военном деле" подтверждает, что верно скорее то, что я сказал выше.

Вот слова Катона: "Чтобы народ шел скорее по собственной воле, возложив венок, возносить молитву за счастливо законченную войну, чем после поражения отправляться увенчанным на продажу". {51}

{51 Fr. 2 Jordan.}

Глава 5

Достойный упоминания рассказ об актере Поле

(1) Был в Греции прославленный актер, превосходивший других мимикой, звучностью голоса и красотой; (2) звали его, как говорят, Пол; {52} трагедии знаменитых поэтов он представлял умело и изящно. (3) Этот Пол потерял горячо любимого сына. (4) Поскольку казалось, что он достаточно погоревал над своей утратой, он вернулся к занятию искусством. (5) В это время, представляя в Афинах "Электру" Софокла, он должен был нести урну, в которой якобы помещался прах Ореста. (6) Сцена пьесы была задумана так, чтобы Электра, неся мнимые останки брата, скорбела и плакала, считая его погибшим. {53} (7) И вот Пол, облаченный в траурные одежды Электры, принес урну с прахом из могилы сына и, обняв [ее], словно [урну] Ореста, наполнил все не притворством и подражанием, но скорбью и подлинными рыданиями и вздохами. (8) Таким образом, когда казалось, что играется пьеса, было представлено настоящее горе.

{52 Пол (V в. до н. э.) — афинский актер, прославившийся как исполнитель ролей в пьесах Софокла; особо отмечалась его великолепная игра в роли Эдипа.}

{53 Soph. Electr., 1126—1170. В греческом театре все роли, в том числе и женские, исполняли мужчины.}

Глава 6

О том, что Аристотель написал о природном недостатке некоторых чувств

(1) Некоторые животные лишены того или иного из тех пяти чувств, которыми природа наделила живые существа, а именно: зрение, слух, вкус, осязание и обоняние, называемые по-гречески αι̉σθήσεις, {54} и рождаются либо от природы слепыми, либо без обоняния, либо глухими. (2) Однако Аристотель говорит, что ни одно животное не рождается лишенным вкуса или осязания. {55}

{54 Греческое слово αι̉σθήσεις обозначает всю вообще сферу чувственно-воспринимаемого.}

{55 Ср.: Non. Р. 187.}

(3) Вот слова из его книги под названием "О памяти": "Осязание и вкус имеют все, за исключением разве лишь какого-нибудь недоразвитого животного". {56}

{56 Геллий ошибается, на самом деле цитата взята из другого произведения Аристотеля: «О сне» (De somn., 2).}

Глава 7

Следует ли [слово] affatim (вдоволь) произносить с острым ударением на первом слоге, как admodum (достаточно); а также некоторые довольно тщательные изыскания в отношении ударений в других словах

(1) Поэт Анниан, {57} наряду с красотами словесного дарования, был необыкновенно сведущ в литературных древностях и изысканиях, и изъяснялся с какой-то удивительной и утонченной приятностью. (2) Он произносил affatim (вдоволь) как admodum (достаточно), с ударением на первом, а не на втором слоге, и полагал, что именно так говорили древние. (3) Ведь так, по его словам, читал следующие строки из "Шкатулки" Плавта, {58} как он слышал, грамматик Проб: {59}

{57 Анниан Фалиск — один из так называемых «новых поэтов» (poeti novelli), творивших в эпоху Антонинов (II—III в. н. э.), ориентировавшихся в своем творчестве на поэтов-неотериков I в. до н. э. Анниан, упоминаемый Геллием (Noct. Att., IX, 10; XX, 8) и Авсонием (Cent. Nupt., 145 Sch. 215р), был, по-видимому, достаточно значительным поэтом, но от его сочинений «Фалискские стихи» и «Фесценнины» до нас почти ничего не дошло.}

{58 Рассуждая о правилах постановки ударения, Геллий обращается преимущественно к стихотворному материалу, но метрическое ударение далеко не всегда совпадает с принятым в обыденной прозаической речи.}

{59 Марк Валерий Проб — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 18.}

Potine tu homo facinus facere strenum? - aliorum

affatim est,

Qui faciant; sane ego me nolo fortem perhiberi virum.

(- Эй ты, малый! Можешь смелый совершить поступок?

- Нет, и других на это хватит (affatim),

не хочу я храбрым слыть). {60}

{60 Plaut. Cist., 231. Пер. А. В. Артюшкова.}

(4) Он также говорил, что причина такой [постановки] ударения в том, что affatim (вдоволь) представляет собой не две [отдельные] части одного выражения, но обе части слились в одно слово, {61} подобно тому как в exadversum (напротив) следует, как он полагал, делать ударение на втором слоге, потому что это уже одна, а не две части речи; {62} и утверждал, что приведенные ниже стихи Теренция следует читать следующим образом:

{61 Ударение в affatim может падать на второй слог только в том случае, если рассматривать префикс «ad» как самостоятельный предлог, т. е. в неслитной форме — ad fatim.}

{62 Exadversum представляет собой слияние наречия adversum (против) и предлога «ех». Однако в самом слове adversum второй слог долог по положению, и ударение может переместиться только в случае его сокращения, что предполагает редукцию произношения группы согласных «rs» до одного звука.}

In quo haec discebat ludo, exadversum loco

Tostrina erat quaedam.

(Напротив (exadversum) школы, где она училась,

Была цирюльня). {63}

{63 Теr. Phorm., 88. Пер. А. В. Артюшкова.}

(5) Проб прибавлял также, что приставка "ad" весьма часто оказывается под ударением в том случае, когда она обозначает ε̉πίτασις (напряжение), которое мы называем intentio (напряжение), как, например, произносятся adfarbe (искусно), admodum (вдоволь), approbe (превосходно).

(6) В остальном, по крайней мере, Анниан [рассуждает] вполне здраво. Но если, по его мнению, эта частица оказывается под острым ударением всегда, когда обозначает усиление, то, кажется, [случается] это не постоянно; ведь когда мы говорим adpotus (пьяный), adprimus (лучший), adprime (особенно, весьма), то во всех этих словах выражается усиление, однако частицу "ad" грамотно произносить без острого ударения. (8) Однако я не отрицаю, что adprobus, означающее "очень хороший" (valde probus) следует произносить с ударением на первом слоге. (9) Цецилий {64} в комедии под названием "Триумф" так использует это словечко:

{64 Цецилий Стаций — см. комм. к Noct. Att., II, 23, 5.}

Hierocles hospes est mi adulescens adprobus.

(Превосходный (adprobus) юноша Гиерокл мне гость). {65}

{65 V. 228 Ribbeck.}

(10) Так не в том ли причина того, что в тех словах, которые мы произносим без ударения [на первом слоге], следует [вторым] слог долгий по природе, который часто не позволяет делать ударение на первом слоге в словах из более чем двух слогов? (11) Adprimus же в значении "самый первый, самый лучший" использует Луций Ливий {66} в "Одиссее" в следующей строке:

{66 Ливий Андроник — см. комм. к Noct. Att., III, 16, 11.}

Ibidemque vir summus adprimus Patroclus.

(И тут же муж величайший наипервейший (adprimus)

Патрокл). {67}

{67 Fr. 10 Morel.}

(12) Тот же Ливии в "Одиссее" употребляет praemodum вместо admodum - он говорит "сверх меры милосердные" (parcentes praemodum), {68} - что означает "сверх меры" и говорится вместо praeter modum (чрезмерно); в этом [слове] ударным должен быть, конечно, первый слог. {69}

{68 Fr. 28 Morel.}

{69 В слове modum второй слог краток.}

Глава 8

Невероятная история, рассказываемая о влюбленном дельфине и мальчике, [его] возлюбленном

(1) Не только старинные, но и современные рассказы подтверждают, что дельфины преданны в любви. (2) Ведь и в правление Цезаря lt;Августаgt; {70} в Путеоланском море, {71} как писал Апион, {72} и несколькими веками раньше, по словам

{70 Дополняет Гертц.}

{71 Имеется в виду Путеоланский залив. Путеолы — приморский город в Кампании, между Неаполем и Кумами.}

{72 Апион — см. комм. к Noct. Att., V, 14. Геллию должен был быть известен подобный рассказ о дружбе дельфина с мальчиком в изложении Плиния Старшего (Nat. Hist., IX, 25, 28) и Плиния Младшего (IX, 38), хотя он и не упоминает этих авторов. Местом действия у обоих является судоходная лагуна близ небольшого африканского города Гиппон.}

Теофраста, {73} близ Навпакта {74} были отмечены и засвидетельствованы [проявления] страстной любви дельфинов. (3) Они не испытывали любовного влечения к себе подобным, но влюблялись удивительным и вполне человеческим образом в благородного вида мальчиков, увиденных случайно в лодке или на мелководье близ берега.

{73 Теофраст — см. комм. к Noct. Att., I, 3, 10.}

{74 Навпакт — значительный портовый город Балканской Греции, расположенный на северной стороне Коринфского залива.}

(4) Ниже я привел слова ученого мужа Апиона из пятой книги [его сочинения] "О египтянах", где он сообщает о привычках, играх, прогулках и состязаниях в плавании влюбленного дельфина и не отвергавшего его мальчика, и утверждает, что все это видел и он сам, и многие другие. (5) "Я сам видел близ Дикеархии {75} дельфина, охваченного страстью lt;к мальчикуgt;, {76} - звали его Гиакинф. Он вилял хвостом на его голос и, окрыленный любовью, подобрав плавники, щадя, чтобы не поранить нежную кожу возлюбленного, проносил его, сидящего верхом как на коне, [на расстояние] до двухсот стадиев. {77} Рим и вся Италия собирались толпой посмотреть на рыбу, влекомую поводьями Афродиты". {78} (6) К этому он добавляет не менее достойное удивления сообщение: "Затем этот самый δελφινερώμενος (любимый дельфином) мальчик заболел и умер. (7) А тот влюбленный [дельфин], после того как неоднократно подплывал к обычному [месту] на берегу, а мальчика, который обыкновенно встречал его на ближайшем мелководье, нигде не было, зачах от тоски и умер; он был найден лежащим на берегу знавшими об этом деле [людьми] и похоронен в могиле своего мальчика".

{75 Дикеархия — древнее название Путеол.}

{76 Издательское дополнение.}

{77 Греко-римский стадий — 176,6 м.; таким образом, расстояние получается свыше 35 км.}

{78 Fr. 6 Jacoby.}

Глава 9

О том, что peposci (я попросил), memordi (я укусил), pepugi (я уколол), spepondi (я пообещал), cecum (я побежал ) в древности произносили не так, как было принято впоследствии, а через "о" или "и" в первом слоге, и о том, что так стали говорить в подражание греческому правилу [образования перфекта]: кроме того отмечается, что весьма образованные, знатного происхождения люди произносили [форму первого лица единственного числа перфекта] от глагола descendo не как descendi, но как descendidi

(1) Как кажется, правильно говорить poposci, momordi, pupugi, cucurri, и сегодня весьма часто люди просвещенные произносят эти слова именно так. {79} (2) Но Квинт Энний {80} в "Сатирах" написал memorderit через "е", а не momorderit: {81}

{79 Начало главы воспроизводит Ноний, приводящий все три примера из Атты, Лаберия и Энния (Р. 204).}

{80 Квит Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.}

{81 Для индоевропейского перфекта норму представляет удвоение через «-е», как в древнегреческом языке, но это правило не абсолютно. Поэтому, возможно, momordit представляет собой более древнюю форму, чем memordit.}

"Meum, - inquit, - non est, ас si me canis memorderit".

("Не моя - говорит он, - собака, если она меня укусила

(memorderit) "). {82}

{82 V. 63Vahlen.}

(3) Также Лаберий {83} в "Галлах":

{83 Лаберий — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 12.}

De integro patrimonio meo centum milia

Nummum memordi.

(Я проел (memordi) сто тысяч сестерциев

из всего моего наследства). {84}

{84 V. 49 Ribbeck.}

(4) Тот же Лаберий в "Красильщике":

Itaque leni prima percoctus simul sub dentes mulieris

Veni, bis, ter memordit.

(И так вот, обоженный нежным жаром, попал я в зубы

к женщине,

и та укусила (memordit) дважды, трижды). {85}

{85 V. 27 Ribbeck.}

(5) Также и Публий Нигидий {86} во второй книге [своего сочинения] "О животных": "Как если тебя укусила (memordit) змея, выбирается курица {87} и прикладывается [к ране]". {88}

{86 Публий Нигидий Фигул — см. комм. к Noct. Att., II, 22, 31.}

{87 Стоящее в рукописи gallina diligitur (курица весьма ценится) или gallina deligitur (курица выбирается) не дает удовлетворительного смысла. Разрешить это затруднение пытается Ноний (Р. 448), который утверждает, что diligit может иметь значение dividit (разделять, разрубать), приводя в качестве примера строчку из «Куркулиона» Плавта (Cur., 424), однако рукопись дает в этом месте чтение discissit (разодрал), а не diligit. О курином мясе как средстве против змеиного укуса говорит также Плиний Старший (Nat. Hist., XXIX, 61, 78).}

{88 Fr. 112 Swoboda.}

(6) Также и Плавт {89} в "Кладе":

{89 Тит Макций Плавт — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 3.}

Ut admemordit hominem.

(Как обобрал (admemordit) он человека). {90}

{90 Fr. 2 Lindsay.}

(7) Но тот же Плавт в "Тройняшках" говорит не praememordisse lt;и не praemomordissegt;, {91} но "praemorsisse": {92}

{91 Дополняет Мюллер.}

{92 В сложных глаголах удвоение обычно исчезает.}

Nisi fugissem medium, credo, praemorsisset.

(Наполовину б он сожрал (praemorsisse) меня, уверен,

когда б не убежал я). {93}

{93 Fr. V. 117 Lindsay.}

(8) Также и Атта {94} в "Своднице":

{94 Тит Квинкций Атта (? — 77 г. до н. э.) — римский комедиограф, писал тогаты — пьесы, действие которых происходило в Риме или другом италийском городе, а герои были одеты в национальную римскую одежду — тогу. Сохранилось около двадцати пяти стихов и названия одиннадцати комедий.}

Ursum se memordisse autumat.

(Он говорит, что укусил (memordisse) медведь его). {95}

{95 V. 6 Ribbeck.}

(9) Также peposci, а не poposci написал Валерий Анциат {96} в сорок пятой книге "Анналов": "Наконец, народный трибун Лициний назначил ему время [для разбирательства дела] о государственной измене и попросил (peposcit) претора Марка Марция [указать] день для комиций". {97} (10) Равным образом Атта в "Aedilicia" говорит:

{96 Валерий Анциат — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 10. Идентифицировать упомянутые в данном отрывке лица не представляется возможным, так как имена слишком распространены.}

{97 Fr. 60 Peter.}

Sed si pepugero, metuet.

(Но если я ужалю (pepugero), испугается). {98}

{98 V. 2 Ribbeck.}

(11) Проб отметил, что Элий Туберон {99} в книге, посвященной Гаю Оппию, {100} также употребил [форму] occecurit и привел следующие его слова: "Si generalis species occecurrerit. (Если б представился общий вид)". {101} (12) Тот же Проб заметил, что Валерий Анциат в двенадцатой книге "Истории" написал speponderant и привел его слова: "Тиберий Гракх, бывший квестором у Гая Манцина в Испании, и прочие, которые обещали (speponderant) мир". {102}

{99 Квинт Элий Туберон — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 7.}

{100 Гай Оппий — см. комм. к Noct. Att., VI, 1, 2.}

{101 Fr. 2 Huschke.}

{102 Fr. 57 Peter.}

(13) Правило же подобного произношения, как кажется, может быть следующим: поскольку греки в том виде прошедшего времени, который они называют παρακείμενον (перфект), обращают вторую букву глагола в "е", как в γράφω - γέγραφα (писать), ποιω̃ - πεποίηκα (делать), λαλω̃ - λελάληκα (болтать), κρατω̃ - κεκράτηκα (побеждать), λούω - λέλουκα (мыть), (14) следовательно, так происходит и с mordeo - memordi (кусать), posco - peposci (просить), tendo - tetendi (тянуть), tango - tetigi (касаться), curro - cecum (бежать), tollo - tetuli (поднимать), spondeo - spepondi (клятвенно обещать). (15) Так, Марк Туллий {103} и Гай Цезарь {104} говорили mordeo - memordi, pungo - pepugi, spondeo - spepondi.

{103 Fr. 14 Orelli.}

{104 II. Р. 158 Di.}

(16) Кроме того, я обнаружил, что по этому же правилу [плюсквамперфект] от scindo (разрывать) произносился не как sciderat, а как sciciderat. Луций Акций {105} в первой книге "Сотадических стихов" {106} говорит sciciderat. Вот его слова:

{105 Луций Акций — см. комм. к Noct. Att., II, 6, 23.}

{106 Сотад — греческий поэт, живший в первой половине III в. до н. э. в Александрии, писавший непристойные стихи на ионийском диалекте. Sotadici (sc. versus) — стихи во вкусе Сотада.}

Non ergo aquila ita, uti praedicant, sciciderat pectus?

(Так неужели орел, как утверждают, грудь разодрал

(sciciderat)?) {107}

{107 Fr. 19 Morel.}

(17) Также Энний lt;в "Меланиппе": {108}

{108 V. 298 Vahlen.}

Cum saxum scicident...

(Когда он камень расколол...)gt;

***

Валерий Анциат в семьдесят пятой книге "Истории" написал следующее: "Затем, после совершения погребения, он взошел на форум (descendidit)". {109} Лаберий в "Катулярии" (Саtularius) сказал так:

{109 Fr. 62 Peter.}

Ego mirabar, quomodo mammae mihi...

(Я удивлялась, как же груди у меня...) {110}

{110 V. 19 Ribbeck.}

***

Глава 10

О том, что lt;какgt; ususcapio (приобретение в собственность в порядке давности и при наличии определенных условий) произносится в именительном падеже слитно, так и pignoriscapio (взятие в залог) в этой же форме произносилось слитно

(1) Как ususcapio говорится в одно слово, причем "а" произносится долго, {111} так и pignoriscapio произносится слитно и долго. (2) [Вот] слова Варрона {112} из первой [книги] "Вопросов в письмах": "Pignoriscapio стало отдельным словом из-за солдатского жалованья, которое воин должен был получать от эрарного трибуна". {113} (3) Отсюда достаточно ясно, что это capio должно произноситься так же, как captio (обман) [в сочетании] как с usus, так и с pignus. {114}

{111 В действительности, «а» в capio кратко. Геллия, скорее всего, ввело в заблуждение произношение этого слова с ярко выраженным силовым ударением. Силовое ударение окончательно утвердилось в латинском языке в V в. н. э., но в народной речи оно появилось уже в I в. н. э.}

{112 Рукописное чтение, которому следует Мараш, — Catonis (Катона). Маршалл принимает конъектуру Липсиуса — Varronis.}

{113 Fr. 224 Fun.}

{114 Обычная форма usucapio. Ususcapio, видимо, по аналогии с pignoriscapio.}

Глава 11

О том, что и levitas и nequitia [на самом деле] не имеют того значения, в котором они употребляются в обыденной речи

(1) Я слышу, как сегодня levitas обычно употребляется в значении "изменчивость, непостоянство", a nequitia - в значении "хитрость, ловкость". (2) Но те из древних, кто говорил правильно и чисто, называли leves тех, кого мы сегодня обычно называем ничтожными (viles) или недостойными какого бы то ни было уважения (nullo honore digni), употребляя соответственно levitas вместо vilitas (ничтожество), a nequam (негодный, беспутный) *** {115} человека бездельного и бесполезного, который у греков называется обычно ά̉σωτος (беспутный) или α̉κόλαστος (распущенный).

{115 В тексте лакуна. Впрочем, Мараш отрицает наличие порчи текста.}

(3) Тот, кто [пожелает] найти примеры [такого употребления] этих слов, пусть не ищет их в совсем древних книгах, а обратится к "Второй филиппике против Марка Антония" {116} у Марка Туллия [Цицерона]. (4) Ведь когда он вознамерился указать на низменный образ жизни и поведение Марка Антония, на то, что он скрывается в трактире, что он пьянствует с утра до вечера, что он ходит, скрыв лицо, чтобы его не узнали; так вот, желая сказать про него эти и другие [вещи] подобного рода, он говорит: "Но обратите внимание на его низость (levitas)!"; так, словно указанные позорные [поступки] человека емко выражаются этим порицанием. (5) И затем, возводя на Антония какие-то другие язвительные и позорные поношения, в конце он добавил следующее: "О негодный (nequam) человек! Ибо что еще можно сказать".

{116 Филиппиками изначально назывались речи, произнесенные в IV в. до н. э. Демосфеном против македонского царя Филиппа II. Так же называл Цицерон и свои речи, направленные против Марка Антония, из которых до нас полностью дошли четырнадцать и отдельные фрагменты из еще двух. Марк Антоний, сторонник Цезаря, бывший во время гражданской войны его полководцем, после убийства Цезаря попытался стать его преемником. Он завладел его личным архивом, получил доступ к государственной казне; к этому периоду его деятельности (44—43 гг. до н. э.) и относятся филиппики Цицерона, который в итоге, 7 декабря 43 г. до н. э., пал жертвой проскрипций, организованных триумвиратом Марка Антония, Октавиана и Марка Эмилия Лепида. О Марке Антонии см. также комм. к Noct. Att., III, 9, 4.}

(6) Но мне хочется привести более полно слова Марка Туллия из этого отрывка: "Но обратите внимание на его низость (levitatem)! Прибывши приблизительно в десятом часу в Красные Скалы, {117} он укрылся в какой-то корчме и, прячась там, пропьянствовал до вечера. Быстро подъехав к Риму на тележке, он явился к себе домой, закрыв лицо. Привратник спрашивает: "Ты кто?" - "Письмоносец от Марка". Его тут же привели к той, ради кого он приехал, и он передал ей письмо. {118} Когда она, плача, читала письмо (ибо содержание этого любовного послания было таково: у него-де впредь ничего не будет с актрисой, он-де отказался от любви к той и перенес всю свою любовь на эту женщину); когда она разрыдалась, этот сострадательный человек не выдержал, открыл лицо и бросился ей на шею. О негодный человек (hominem nequam)! Ибо что еще можно сказать? Ничего более подходящего сказать не могу. Итак, именно для того, чтобы она неожиданно увидела тебя, Катамита, {119} когда ты вдруг откроешь себе лицо, ты и перепугал ночью Рим, и на много дней навел страх на Италию?" {120}

{117 Красные Скалы — город в Этрурии, располагавшийся к северу от Рима на Фламиниевой дороге.}

{118 Имеется в виду Фульвия, жена Марка Антония, вдова Публия Клодия и Гая Куриона.}

{119 Катамит — латинское искажение имени Ганимед.}

{120 Cic. Phil., II, XXXI, 77.}

(7) Таким же образом и Квадригарий Клавдий {121} в первой книге "Анналов" называет nequitia чрезмерно роскошный и расточительный образ жизни в следующих словах: "Они убеждают [сделать это] некоего луканского юношу, который происходил из исключительно знатного рода, но издержал огромные деньги из-за роскоши (luxus) и беспутства (nequitia)". {122} (8) Марк Варрон в сочинении "О латинском языке" говорит: "Как из non (не) и volo (желать) - nolo (не желать), так и из nе (не) и quicquam (хоть что-нибудь) после выпадения среднего слога получается nequam (ни на что не годный)". {123}

{121 Клавдий Квадригарий — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 9.}

{122 Fr. 15 Peter. Возможно, это фраза из передаваемого Ливием рассказа о знатных, но беспринципных юношах из Лукании, которые высекли друг друга розгами, обвинив в этом римского консула и заставив тем самым свою общину возобновить войну с Римом (VIII, 27, 6).}

{123 Varr. De ling. Lat., Χ, 81. Nequam — застывшее наречное словосочетание со значением «никак, ни к чему»; в функции определения к существительному оно было осмыслено как прилагательное «никчемный, негодный»; имеет превосходную степень: nequissimus, а, um.}

(9) Публий Африканский [в речи] "В защиту себя и против Тиберия Азелла" {124} [говорит] народу о денежном штрафе: "Все зло, постыдные поступки, гнусности, совершаемые людьми, происходят из-за двух вещей: злонамеренности (malitia) или беспутства (nequitia). Защищаешь ли ты злонамеренность или беспутство, или и то, и другое сразу? Если ты желаешь защищать беспутство, то изволь; если ты на одну блудницу истратил денег больше, чем [оценивается] в податном списке по твоему заявлению все имущество сабинского имения, если это так: кто поручится за твою невиновность тысячью сестерциев? Если ты промотал и издержал более трети отцовских денег на позорные дела, если это так: кто [за тебя] поручится тысячью сестерциев? Ты не хочешь защищать беспутство. Так, давай, защити, по крайней мере, злонамеренность. Если ты торжественными словами сознательно, зная свое положение, дал клятву, то кто [за тебя] поручится тысячью сестерциев?" {125}

{124 Тиберий Клавдий Азелл — см. комм. к Noct. Att., II, 20, 6. См. об этом процессе: Gell. Noct. Att., III, 5; IV, 17, 1. Фрагменты речи Сципиона Геллий приводит также в Noct. Att., II, 20.}

{125 Fr. 19 Malc.}

Глава 12

О туниках с длинными рукавами; и о том, как Публий Африканский упрекнул Сулъпиция за их lt;ношениеgt; {126}

{126 Добавляют издатели.}

(1) В Риме и во всем Лации {127} считалось неприличным для мужчины носить туники длиной на кисть и даже на палец ниже локтя. (2) Наши [предки] называли эти туники греческим словом chirodytae {128} и полагали, что одним женщинам приличествует длинная и широкая одежда до локтей, скрывающая от глаз голени. (3) Римские же мужчины надевали сначала одну тогу без туники; затем они стали носить подвязанные короткие туники, оставляющие открытыми плечи, которые греки называли έξωμίδες. {129} (4) Одетый таким старинным манером Публий Африканский, отец Павла, человек, исполненный всяческих добродетелей и доблести, среди всех прочих порицаний в адрес Публия Сульпиция Гала, человека [весьма] изнеженного, упрекнул его также в том, что он носит туники, полностью закрывающие руки.

{127 Лаций — см. комм. к Noct. Att., IV, 4, 1.}

{128 В рукописях здесь и далее: chiroditae, chyrodytae. Исправлено Марксом. Греческое название — χειροδώτες. Латинское прилагательное, определяющее подобную тунику, — manicleata или manicata.}

{129 Ноний, подобно Геллию, напоминает о традиционном виде туники: «Туника — одежда без рукавов» (Р. 860).}

(5) Вот слова Сципиона: "Ведь если кто ежедневно, напомаженный, украшает себя перед зеркалом, если его брови подбриты, если он прогуливается с выщипанной бородой и обезволошенными бедрами, если, будучи совсем юношей, он возлежал на пирах вблизи любовника, в тунике с длинными рукавами, если он любитель не только вина, но и мужчин, разве усомнится кто-либо в том, что он совершил же самое, что обычно делают кинеды?" {130} (6) Вергилий также осуждает подобные туники как позорные [для мужчин] и приличествующие [лишь] женщинам:

{130 Fr. 17 Malc. Кинед — см. комм. к Noct. Att., III, 5, 2.}

"С лентами митры у вас, - говорит он, - с рукавами

туники ваши". {131}

{131 Verg. Aen., IX, 616. Пер. С. В. Шервинского.}

(7) И Квинт Энний, как кажется, не без порицания говорил об "облаченном в тунику юношестве" карфагенян. {132}

{132 Ann., 325 Vahlen. В данной главе Геллий, как кажется, смешивает реалии различных эпох. Упомянутые в первом параграфе туники с длинным рукавом появляются во второй четверти II в. до н. э. и сразу становятся объектом нападок как неотъемлемая часть образа изнеженного развращенного богача. Однако у Вергилия и Энния речь идет, по-видимому, о рукавах, как таковых, присущих тунике в силу особенностей кроя, вне зависимости от их длины. У обоих авторов речь идет об эпической старине, когда нормой еще было или отсутствие туник, или примитивные драпирующие туники, как та, в которую, по словам Геллия, был облачен Сципион. (Подробнее см.: Кнабе Г. С. Древний Рим — история и повседневность. М., 1986. С. 87-93,101.)}

Глава 13

Кого Марк Катон назвал бы classicus (относящийся к первому классу римских граждан), а кого infra classem (находящийся ниже класса)

(1) Classici назывались не все те, кто входил в состав пяти классов, но только люди первого класса, [имущество которых] было оценено в сто двадцать пять тысяч или больше. {133}

{133 Согласно традиции, шестой римский царь Сервий Туллий (VI в. до н. э.) разделил римских граждан на пять классов. В первый вошли лица с доходом более 100 000 сестерциев (Liv., I, 43; Dion. Hal. Ant. Rom, IV, 16; Polyb., VI, 23, 15) или, согласно другим авторам, 120 000 (Plin. Nat. Hist., XXXIII, 43; Fest. P. 100, 1. 22). Многое в этой традиции, конечно, недостоверно и принадлежит более поздним эпохам, например, денежный ценз (во времена Сервия Туллия ценз должен был быть земельным); сообщение же Катона показывает, что изначально, по всей видимости, все граждане делились только на два разряда; «classici» и «infra classem».}

(2) Infra classem же называли [представителей] второго и всех прочих классов, [имущество которых] оценивалось в меньшую, чем я указал, сумму. (3) Я упомянул об этом так кратко, поскольку в той речи Марка Катона, где он рекомендовал закон Вокония, {134} неоднократно ставится вопрос, что такое classicus, а что infra classem. {135}

{134 Закон Вокония (lex Voconia) — закон о наследовании, предложенный в 169 г. до н. э. народным трибуном Воконием Саксой, запретил гражданам, имущество которых оценивалось более чем в 100 000 ассов, оставлять завещание в пользу женщин.}

{135 Fr. 160 Malc.}

Глава 14

О трех родах речи и о трех философах, которые были посланы афинянами в римский сенат

(1) Как в стихах, так и в прозе возможны три рода речи, которые греки именуют χαρακτη̃ρες, и называют их [соответственно] α̉δρός (обильный), ι̉σχνός (сухой), μέσος (средний).

(2) Мы также тот стиль, который упомянут первым, называем uber (изобильный), второй - gracilis (простой), третий - mediocris (средний). (3) Изобильному свойственны достоинство и величавость, простому - изящество и ясность, умеренный является промежуточным, будучи причастен и тому и другому стилю. {136} (4) У каждого из этих достоинств речи имеется равное число родственных ему пороков, которые благодаря обманчивому сходству выдают себя за вид и свойство первых. (5) Так, по большей части, надутые и напыщенные [речи] обманчиво принимаются за изобильные, неотделанные и сухие - за простые, неясные и двусмысленные - за умеренные. (6) Истинными же и подобающими примерами этих стилей, по словам Варрона, в латинском языке являются: образцом изобильности - Пакувий, {137} простоты - Луцилий, {138} умеренности - Теренций. {139} (7) Но сами эти три рода речи были представлены уже у древних, начиная с Гомера, - все три у трех [героев]: возвышенный и изобильный у Улисса, ясный и сдержанный у Менелая, смешанный и умеренный у Нестора. {140}

{136 § 3 цитируется в глоссе к Марциалу (151, 10 Lutz).}

{137 Пакувий — см. комм. к Noct. Att., 1, 24, 1.}

{138 Луцилий — см. комм. к Noct. Att., I, 3,19.}

{139 Fr. 322 Fun. Публий Теренций Афр — см. комм. к Noct. Att., IV, 9, 11. У Фронтона Луцилий также является представителем простого стиля, Пакувию же приписывается mediocritas (131, 14 Van der Hout).}

{140 Ср.: Quint., XII, 10, 64; Cic. Brut., 50.}

(8) То же самое тройное различие было замечено [в речах] трех философов, которых афиняне послали в Рим к сенату lt;римскогоgt; народа {141} добиваться уменьшения штрафа, наложенного на них за опустошение Оропа. {142} Штраф составлял почти пятьсот талантов. {143} (9) Философы эти были - Карнеад из Академии, {144} стоик Диоген {145} и перипатетик Критолай. {146} В сенате они воспользовались помощью переводчика, сенатора Гая Ацилия, {147} но еще раньше каждый по отдельности, ради похвальбы принялись рассуждать перед большим собранием народа. (10) Как говорят Рутилий {148} и Полибий, {149} было удивительно тогда [наблюдать], что у каждого из трех философов собственный характер красноречия: "Горячо и быстро говорил Карнеад, искусно и утонченно - Критолай, скромно и рассудительно - Диоген". {150}

{141 В рукописях — ad senatum populi (к сенату народа). У Макробия, цитирующего эту главу (Sat., I, 5, 14), указанные слова опущены. На этом основании их убирает из текста Гертц и вслед за ним Мараш.}

{142 В 155 г. до н. э. афиняне захватили беотийский город Ороп, изгнав из него жителей, за что были приговорены к штрафу римским арбитражным судом. См. также: Noct. Att., III, 13, 5.}

{143 Ср.: Macr., I, 5, 14. Аттический талант составлял 26, 2 кг; в денежном эквиваленте — 60 мин или 6000 драхм.}

{144 Карнеад из Кирены (214/3 — 129/8 гг. до н. э.) — схоларх Новой Академии в Афинах, главный представитель академического скептицизма, принципиальный противник стоиков, главным своим оппонентом он считал уже умершего к этому времени Хрисиппа. Карнеад ничего не писал, ограничиваясь устными изречениями; при этом он обладал несомненным ораторским талантом, о чем, собственно, и говорит Геллий. См. также: Plut. Cato Major, 22.}

{145 Диоген из Селевкии-на-Тигре (240 — ок. 150 гт. до н. э.) — стоик, ученик Хрисиппа.}

{146 Критолай из Фаселиды (II в до н. э.) — представитель поздней перипатетической школы. Его основная деятельность, как кажется, была направлена на защиту аристотелевской философии от влияния Стой и платоников.}

{147 Гай Ацилий Глабрион (середина II в. до н. э.) — представитель римского плебейского рода Ацилиев, автор недошедшей до нас истории Рима на греческом языке, которую цитирует Цицерон (De off., III, 113); Ливии был знаком с латинским переводом его сочинения (XXV, 39,12; XXXV, 14, 5).}

{148 Rut. Fr. 3 Peter. Публий Рутилий Руф (151(?) — после 77 г. до н. э.) — военный трибун под началом Сципиона при осаде Нуманции в 134 г. до н. э., легат консула Квинта Цецилия Метелла во время Югуртинской войны (115 — 105); в 105 г. занимал должность консула. Принадлежа к партии оптиматов, в 92 г. по несправедливому обвинению в вымогательстве был приговорен к изгнанию из Рима с конфискацией имущества. В изгнании написал автобиографию и историю Рима на греческом языке, от которой сохранилось шесть отрывков.}

{149 Polib., XXXIII, 2. Полибий (ок. 200-120 гг. до н. э.) — древнегреческий историк, уроженец ахейского города Мегалополиса. После битвы при Пидне (168 г. до н. э.) был отправлен в качестве заложника в Рим, где прожил шестнадцать лет. Ему принадлежит «Всеобщая история» в сорока книгах, из которых полностью сохранились первые пять, а прочие дошли во фрагментированном виде. В своем сочинении Полибий, искренне восхищавшийся величием Римского государства, обосновывает неизбежность покорения Римом всего мира и излагает собственную теорию цикличности исторического развития.}

{150 Данная цитата приводится также в глоссе к Mart., 151, 10 Lutz.}

(11) Всякий стиль, как мы уже говорили, делается еще более замечательным, когда украшается правильно и скромно, [но] теряет подлинность, когда его подделывают и прикрашивают.

Глава 15

О том, сколь сурово по древним обычаям карали воров; а также, что писал Муций Сцевола о том, как следует держать переданное на хранение или ссуду

(1) Лабеон {151} во второй книге сочинения "О двенадцати таблицах" писал, что у древних были жестокие и суровые постановления о кражах {152} и что, по его словам, Брут неоднократно утверждал, будто тот, кто одолжил вьючное животное и повел его или не в ту сторону, куда намечал, или на более дальнее расстояние, осуждался как за кражу. {153} (2) Также и Квинт Сцевола {154} в шестнадцатой книге сочинения под названием "О гражданском праве" поместил следующее [сообщение]: "Если кто, получив [что-либо] на хранение, воспользовался [этим] или, получив [что-либо] во временное пользование, употребил для иного дела, чем [то, для которого] получил, то он обвинялся в воровстве". {155}

{151 Антистий Лабеон — см. комм. к Noct. Att., 1, 12, 1.}

{152 Fr. 23 Hushcke.}

{153 Fr. 6 Hushcke.}

{154 Квинт Муций Сцевола — см. комм. к Noct. Att., III, 2, 12.}

{155 Fr. 2 Hushcke. Ср.: Gajus. Inst., III, 195.}

Глава 16

Избранные места из сатиры Марка Варрона о заморских видах яств под названием "О кушаньях"; и в дополнение стихи Еврипида, где он обличил неумеренное обжорство изнеженных людей

(1) Марк Варрон в сатире под названием "О кушаньях" (Περὶ ε̉δεσμάτων) стихами, сложенными весьма мило и изящно, описывает утонченную роскошь обеденных яств.

(2) Ведь множество [кушаний] того сорта, что кутилы разыскивают на море и на суше, он упомянул в стихах, [написанных] сенарием. {156}

{156 Fr. 403 Bucheler. Сенарий — шестистопный стих (преим. ямбический). Марк Теренций Варрон — см. комм. к Noct. Att., I, 16, 3.}

(3) А сами эти стихи располагающий досугом может прочесть в книге, которую я уже упомянул; виды же и названия кушаний и места [их происхождения], отличающие их от всех прочих, которые сумело выискать беспредельное обжорство и которые Варрон, осуждая, описал, насколько я помню, таковы: {157} (5) павлин с Самоса, {158} фригийский рябчик (phrygia attagena), {159} персидские журавли, {160} козленок из Амбракии, {161} халкедонский молодой тунец (pelamys Halcedonia), {162} тартесская мурена, {163} песинунтские ослята (aselli Pessinuntii), {164} устрицы из Тарента, {165} морской гребешок ***, {166} родосская стерлядь, {167} киликийские скаты, фасосские орехи, египетский финик, иберийский желудь. {168}

{157 Ср. сохранившийся в «Апологии» Апулея фрагмент из утраченного сочинения Энния «Лакомые кушанья», где перечисляются изысканные блюда из рыб и морских животных (Apol., 39).}

{158 Павлин, согласно Горацию (Sat., II, 2, 24—30) считался изысканным, роскошным кушаньем; в Италии блюда из павлинов появляются с конца II в. до н. э. Упоминание о происхождении павлина с острова Самоса в данном случае, видимо, не означает его особой гастрономической ценности: на Самосе находился знаменитый храм Геры (Юноны), священной птицей которой считался павлин.}

{159 Attagena — рябчик или турач; согласно Плинию, лучшие птицы происходили из Ионии (Nat. Hist., Χ, 133).}

{160 Журавль как дичь издревле был известен в Египте и Греции; в Италии журавлей, согласно Варрону, специально разводили большими стаями (De re rust., III, 2, 14).}

{161 Амбракия — город в южном Эпире. В соответствии с законом Лициния употребление мяса козленка в пищу было ограничено как чрезмерная роскошь (Noct. Att., II, 24, 9).}

{162 Пеламидой называли тунца до годовалого возраста. Халкедон — город в Вифинии, на берегу пролива Босфор.}

{163 Тартесс — финикийский торговый город в юго-западной Испании; прилагательное tartessius (тартесский) могло использоваться как синоним более общего понятия «испанский». Согласно Плинию, наиболее изысканным кушаньем считалась мурена, выловленная в Сицилийском проливе (Nat. Hist., IX, 169).}

{164 Asellus именовались как осленок, так и хек, рыба, весьма ценившаяся гурманами. В перечне деликатесов уместнее, конечно, последнее, однако Песинунт — город в центре Малой Азии, и рыба происходить оттуда никак не может. Так что речь, видимо, идет все же о мясе ослят, которое в Риме ели издавна.}

{165 Тарент (совр. Таранто) — приморский город на юге Италии.}

{166 Прилагательное не сохранилось; в поздних манускриптах XV в. появляется определение chius (хиосский); Гертц предлагает дополнение siculus; Бюхелер — lesbius (лесбосский). У Энния: «Mytilenae est pectin» — [морской] гребешок из Митилены (город на острове Лесбос) (Apul. Apol., 39).}

{167 Гастрономическую ценность родосской стерляди подтверждает Плиний (Nat. Hist, IX, 169).}

{168 Сладкий желудь каменного дуба (quercus ilex) употребляется в Испании в пищу с древнейших времен до наших дней.}

(6) Мы сочли бы эту неумеренность в еде и питье и [привычку] разыскивать повсюду изысканные кушанья еще более достойной порицания, если бы вспомнили стихи Еврипида, {169} которые весьма мудро использовал философ Хрисипп, {170} [говоря], что деликатесы {171} отыскивают не для жизненно необходимых потребностей, а ради невоздержанности души, с презрением отвергающей обычное и легко доступное, ради неумеренной разнузданности пресыщения. {172}

{169 Еврипид — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 17.}

{170 Хрисипп — см. комм. к Noct. Att., I, 2, 10.}

{171 В тексте лакуна. Перевод по смыслу.}

{172 Fr. 706 Arnim.}

(7) Я счел нужным привести и стихи Еврипида:

Что нужно смертным, кроме только двух вещей -

Плода Цереры и водного питья,

Которые существуют и были созданы, чтобы питать нас?

Насыщения ими нам недостаточно и от изнеженности

Мы стремимся к ухищрениям других яств. {173}

{173 Fr. 892 Nauck.}

Глава 17

Разговор с грамматиком, исполненным чванства и невежества, о значении слова obnoxius; а также о происхождении этого слова

(1) Я спросил в Риме одного грамматика, обладавшего отличной репутацией преподавателя, клянусь Геркулесом, не ради того, чтобы проверить или испытать [его], но скорее из желания узнать, что означает obnoxius (покорный, подвластный) и каково происхождение и значение этого слова. {174} (2) А тот глядит на меня, насмехаясь над незначительностью и нелепостью вопроса: "Воистину ты спрашиваешь об очень темном деле, требующем, без сомнения, многочисленных ночных изысканий! Кто же до такой степени несведущ в латинском языке, чтобы не знать, что obnoxius называется тот, кому может последовать какая-либо невыгода и вред от того, в отношении которого его называют obnoxius, поскольку он держит кого-либо признающим какой-либо проступок (nоха), то есть свою вину? Не лучше ли тебе - сказал он, - оставить эти пустяки и обратиться к тому, что достойно исследования и изучения?"

{174 Слово obnoxius довольно многозначно; основные его значения: «покорный, подвластный, зависимый, подверженный».}

(4) Но тогда я, будучи раздражен, решил, что следует вести беседу уже косвенным образом, как с человеком глупым, и сказал: "О ученейший муж, если мне будет нужно изучить и узнать [что-нибудь] другое, более отдаленное и сложное, то, когда возникнет у меня необходимость, тогда я спрошу у тебя и узнаю; но ведь поскольку я часто произносил [слово] obnoxius и не знал, что же я говорю, я и узнал сейчас у тебя, что не только один я, как тебе показалось, но, оказывается, и Плавт, первый в красноречии и изысканности латинской речи, не знал, что такое obnoxius, ведь в его "Стихе" была такая строка:

Погиб я без вины (non obnoxie), совсем, вконец (plane), {175}

{175 Plaut. Stich., 497. Пер. А. В. Артюшкова.}

что довольно плохо согласуется с предложенным мне тобой значением [этого слова]; ведь Плавт как бы противопоставил между собой plane и obnoxie, {176} что весьма далеко от твоего предположения".

{176 На самом деле, смысл слова obnoxie (заслуженно, поделом) совершенно не противоположен plane (1. открыто; 2. вполне, совершенно).}

(5) А этот грамматик довольно нелепым образом, как будто obnoxius и obnoxie различаются не изменением формы [одного и того же] слова, но по существу и смыслу, говорит: "Я разъяснил, что такое obnoxius, а не что такое obnoxie". (6) Тогда я, изумляясь невежеству [этого] надменного человека, говорю: "Оставим, если хочешь то, что Плавт употребил obnoxie, раз ты считаешь, что это слишком отдаленный [пример], оставим также без внимания и то, что Саллюстий {177} пишет в "Каталине": (8) "Даже угрожал ей кинжалом, если она не будет ему покорной (ni sibi obnoxia foret)", {178} но укажи мне, [какое значение] является необыкновенным (novius), {179} а какое - часто употребляемым. Ведь у Вергилия есть следующие известные строки:

{177 Гай Саллюстий Крисп — см. комм. к Noct. Att., I, 15, 3.}

{178 Sail. Cat., XXIII, 3.}

{179 Novius — эмендация Гертца вместо nobis (нам). Об употреблении сравнительных степеней от novus см.: Noct. Att., Χ, 21, 2 и соответствующий комментарий.}

Так, в это время у звезд не бывает блистание тусклым,

И восходящей луне не нужно (non obnoxia) братнина света, {180}

{180 Verg. Georg., I, 395. Пер. С. В. Шервинского. Дословно: «Луна восходит, не будучи обязанной лучам брата (т. е. солнца)».}

тогда как ты говоришь "признающий свою вину". (9) Также и в другом месте Вергилий употребляет это слово в отличном от [предложенного] тобой смысла, а именно в таких строчках:

просторы нам видеть отрадно,

Что не знавали (non obnoxia) мотыг, никаких забот человека. {181}

{181 Verg. Georg., II, 438. Пер. С. В. Шервинского. Дословно: «не обязано ни мотыгам людей, ни какой-либо заботе».}

Ведь забота обычно идет полям на пользу, а не вредит, как ты сказал об obnoxius. (10) А каким же образом может быть согласовано с твоим [пониманием этого слова] то, что Квинт Энний {182} пишет в нижеприведенных строчках из "Феникса":

{182 Квинт Энний — см. комм. к Noct. Att., I, 22, 16.}

Но мужу истинной доблести пристало жить храбро,

И смело невредимым стоять лицом к лицу против врага.

Ведь эта свобода у того, кто несет в себе отважный

чистый дух,

А прочие покорные дела (res obnoxiosae) скрываются

во мраке, в ночи. {183}

{183 V. 300 Vahlen.}

(11) А он, зевая и походя на человека, находящегося в бреду, сказал мне: "Сейчас у меня нет времени. Как-нибудь на досуге приходи ко мне снова и расскажи, в каком смысле употребляли это слово и Вергилий, и Саллюстий, и Плавт, и Энний".

(12) Сказав это, мошенник удалился; [на случай же], если кто захочет изучить не только происхождение этого слова, но также многообразие его значений, я прибавил стихи из "Ослов", чтобы обратить внимание и на этот плавтовский [пассаж]:

Величайшие богатства, радостями полные,

Господам дадим мы сразу, старшему и младшему,

Так что на всю жизнь за эти все благодеяния

Будут к нам привязаны (sint obnoxii). {184}

{184 Plaut. Asin., 282. Пер. А. В. Артюшкова.}

(13) Что же касается определения [слова], данного этим грамматиком, то он, как кажется, отметил только один [вариант] употребления столь многозначного слова, вполне согласующийся с тем значением, в котором [его] употребил Цецилий {185} в "Хрисии" в следующих стихах:

{185 Цецилий Стаций — см. комм. к Noct. Att., II, 23, 5.}

Хотя я иду сюда, ведомый твоей наградой,

Не думай, что я из-за этого обязан тебе (obnoxius);

Ты услышишь дурное [о себе], если злословишь обо мне. {186}

{186 V. 21 Ribbeck.}

Глава 18

О святости клятвы, почитаемой и охраняемой у римлян, и здесь же о десяти [римских] пленниках, которых Ганнибал отправил послами в Рим, взяв с них клятву

(1) Клятву у римлян держали и хранили свято и нерушимо. Это проявляется во многих обычаях и законах, и то, что мы намерены рассказать, может стать весомым подтверждением этой традиции. (2) lt;Послеgt; Каннской битвы {187} полководец карфагенян Ганнибал отправил, выбрав из числа наших пленных, десять человек в Рим, поручив им предложить договор, чтобы, если римскому народу будет угодно, совершить обмен пленными и выдать по полтора фунта серебром за тех, кого противники захватили в большем числе. (3) Прежде чем они отправились, он заставил их поклясться в том, что они вернутся обратно, если римляне не станут совершать обмен пленными.

{187 Каннская битва (216 г. до н. э.) — крупнейшее поражение римского войска в период Второй Пунической войны.}

(4) Итак, десять пленников приходят в Рим. (5) Они делают доклад о поручении Ганнибала в сенате. (6) Сенат не дал согласия на обмен. (7) Родители, родственники и свойственники пленников, обняв их, начали говорить, что они уже по праву вернулись на родину, причем их репутация не затронута и незапятнанна, и умолять, чтобы они не вздумали вернуться к врагам. (8) Тогда восемь из них ответили, что право postliminium {188} к ним неприложимо, так как они связаны клятвой и, в соответствии с ней, тотчас отправились к Ганнибалу. (9) Остальные двое остались в Риме, объявив себя свободными от клятвы, так как, уже выйдя из лагеря врагов, они по задуманному плану вернулись туда, будто бы случайно, и, выполнив таким образом клятву, снова двинулись в путь, уже свободные от нее. {189} (10) Эта их мошенническая уловка была признана до такой степени позорной, что они стали предметом всеобщего презрения и порицания, и затем цензоры подвергли их всяческому бесчестью, штрафу и позору, поскольку они не сделали того, что поклялись исполнить.

{188 Postliminium — право, по которому попавший в плен римский гражданин по возвращении на родину обретал прежний юридический статус. Название postliminium сами древние объясняли как сложение слов post (после, за) и limen (порог, граница) (Cic. Top., VIII, 36; Just. Inst., I, 12, 5).}

{189 Рассказ об этой уловке сохранился также у Цицерона, правда, по его словам, клятву нарушил только один человек (De off., I, 13, 40), и у Валерия Максима (II, 9, 8).}

(11) Корнелий Непот {190} в пятой книге "Примеров" подробно описал, как в сенате было решено привести тех, кто не пожелал вернуться, к Ганнибалу под стражей, но это решение было отвергнуто большим числом тех, кому оно не понравилось; однако не вернувшиеся к Ганнибалу вызывали такое отвращение и неприязнь, что жизнь стала им в тягость и они покончили с собой. {191}

{190 Корнелий Непот (ок. 100 — после 32 г. до н. э.) — римский историк. Самым известным его произведением было обширное сочинение «О знаменитых людях» (De viris illustribus), в котором он собрал биографии выдающихся личностей, распределив их по группам: цари, полководцы, поэты и т. д. До нас дошла только книга «О выдающихся полководцах иноземных народов». От упоминаемых Гелием «Примеров», представлявших собой сборник рассказов, дающих примеры добродетели и порока, дошли лишь отдельные фрагменты, как и от другого произведения Непота — «Хроники», кратко излагавшего события всеобщей истории до современных автору событий.}

{191 Fr. 12 Malc.}

Глава 19

Взятый из анналов рассказ о народном трибуне Тиберий Гракхе, отце Гракхов, и здесь же трибунские декреты, приведенные дословно

(1) Прекрасный, благородный и мужественный поступок Тиберия Гракха {192} был включен в "Примеры" [Корнелия Непота]. {193} (2) Поступок этот таков: народный трибун Гай Минуций Авгурин {194} присудил Луция Сципиона Азиатского, {195} брата Публия Сципиона Африканского, к денежному штрафу и требовал на этом основании поручительства [за него]. {196} (3) Сципион Африканский от имени брата обратился к коллегии трибунов {197} и стал просить защитить консуляра и триумфатора от произвола [их] товарища. (4) Восемь трибунов, рассмотрев дело, издали постановление. {198}

{192 Речь идет об отце знаменитых римских реформаторов Тиберия и Гая Гракха Тиберий Семпроний Гракхе.}

{193 Хотя автор здесь не назван, есть все основания полагать, что в данном случае имеется в виду тот же самый труд Непота, что и в предыдущей главе. Таким образом, Геллий прибегает к одному из своих любимых приемов: две главы связываются общностью источника.}

{194 Гай Минуций Авгурин — народный трибун 187 г. до н. э. В других источниках его имя не упоминается.}

{195 Луций Сципион Азиатский — см. комм. к Noct. Att., IV, 18, 3.}

{196 Наиболее подробный рассказ о процессе над Луцием Гракхом сохранился у Тита Ливия (XXXVIII, 52—60), но упоминания об этом событии вообще довольно многочисленны: Plut. Cato, 15; Cic. De prov. cons., VIII, 18; Val. Max., IV, 2, 3; Dio Cass., fr. 62M.}

{197 Народные трибуны — римская магистратура, возникшая в период борьбы патрициев и плебеев как узкосословная, направленная на защиту интересов плебса. Приобретя со временем общегосударственный характер, трибунат стал своеобразным контрольным органом демократии. Коллегия трибунов состояла из десяти человек. Важнейшим правом народного трибуна было право вето (или право интерцессии) — право протеста против распоряжений других магистратов и решений сената. Право вето принадлежало не коллегии в целом, а каждому отдельному трибуну, чем и воспользовался в данном случае Тиберий Гракх, опротестовав решение своих коллег.}

{198 Nep., fr. 13 Malc.}

(5) Текст этого декрета, приведенный мной [ниже], выписан из хроникальных документов: "Так как Публий Сципион Африканский попросил для своего брата, чтобы мы защитили его от насилия со стороны нашего коллеги, поскольку народный трибун, вопреки законам и обычаю предков, силой собрав людей, без совершения ауспиций {199} вынес в отношении него решение и беспримерным образом присудил его к штрафу и вынуждает выставить поручителей, а если не выставит, приказывает отвести его в темницу; и так как наш товарищ, напротив, просил нас не препятствовать ему, чтобы он имел возможность воспользоваться своей властью, наше общее решение по этому делу таково: если Луций Корнелий Сципион Азиатский выставит в соответствии с требованием [нашего] товарища поручителей, мы воспрепятствуем товарищу посадить его в тюрьму; если же он не представит поручителей, то, для того чтобы наш коллега смог воспользоваться своей властью, мы не будем применять право вето".

{199 Ауспиции — гадание по полету птиц, обязательно проводив шееся перед всеми важными события.}

(6) После этого постановления, когда трибун Авгурин приказал схватить и поместить в тюрьму Луция Сципиона, так как он не представил поручителей, в это время Тиберий Семпроний Гракх, отец Тиберия и Гая Гракхов, бывший из-за многочисленных разногласий по государственным вопросам злейшим врагом Публия Сципиона Африканского, поклялся публично, что он не помирился со Сципионом Африканским и зачитал с дощечки постановление.

(7) Вот его слова: "Поскольку Луций Корнелий Сципион Азиатский, будучи триумфатором, отправил в тюрьму [многих] вражеских вождей, представляется несовместимым с достоинством государства вести полководца римского народа в то место, куда им самим были помещены предводители врагов; итак, я защищаю Луция Корнелия Сципиона Азиатского от насилия со стороны коллеги".

(8) Однако Валерий Анциат, {200} вопреки вышеприведенной записи декретов и авторитетным авторам древних анналов, утверждал, что эта интерцессия в пользу Сципиона Азиатского была сделана после смерти [Сципиона] Африканского и что Сципион был не присужден к штрафу, но признан виновным в расхищении государственных денег из имущества Антиоха, и поскольку он не представил поручителей, его уже отправили в тюрьму и, таким образом, благодаря интерцессии Гракха он был освобожден. {201}

{200 Валерий Анциат — см. комм. к Noct. Att., I, 7, 10.}

{201 Fr. 45 Peter. Традиции, передаваемой Анциатом, следовал, по всей видимости, Тит Ливии; впрочем, его изложение довольно сбивчиво, полно повторов и несоответствий. В XXXVIII, 52 он относит интерцессию Тиберия Гракха к процессу, возбужденному против самого Публия Сципиона, после которого он, хотя и не был осужден, удалился в свое поместье в Литерн, где и жил до самой смерти. В XXXVIII, 54 Ливии говорит, что Луций Сципион был обвинен уже после смерти Публия, но в XXXVIII, 57 он утверждает, что помолвка дочери Публия Сципиона и Тиберия Гракха, сына народного трибуна Гракха, состоялась именно в тот день, когда Тиберий Гракх заступился за Луция Сципиона, которого вели в темницу, т. е. еще при жизни Публия. Впрочем, сам Ливии отмечает, что информация об этих событиях весьма противоречива.}

Глава 20

О том, что Вергилий, из-за того что ноланцы не позволили ему [провести] воду, вычеркнул из [одной] своей строки Nola и поставил оrа; и тут же некоторые другие [замечания] о приятных сочетаниях звуков

(1) Я нашел в одном комментарии сообщение о том, что следующие строки первоначально читались и были изданы [самим] Вергилием следующим образом: {202}

{202 Ср.: Ps.-Serv. Ad Verg. Aen., VII, 740.}

Talem dives arat Capua et vicina Vesevo

Nola jugo...

(Пашет такие поля богатая Капуя, Нола

Возле Везувия...);

так как после того как Вергилий попросил жителей Нолы {203} провести воду в ближайшую деревню, а ноланцы не сделали благодеяния, о котором он просил, разгневанный поэт убрал название их города из своего стихотворения и заменил "Nola" на "оrа" и, таким образом, осталось следующее:

{203 Нола — город в Южной Кампании.}

Talem dives arat Capua et vicina Vesevo

Ora jugo...

(Пашет такие поля богатая Капуя, берег

Возле Везувия...) {204}

{204 Verg. Georg., II, 224-225. Пер. С. В. Шервинского.}

(2) Правда это или вымысел - меня не заботит; но нет никакого сомнения в том, что ога (морской берег) лучше и приятнее для слуха, чем Nola. (3) Ведь последний гласный в первой строке и тот же самый, [стоящий] первым в следующей, протяжно звучат вместе в благозвучном и приятном зиянии. {205} (4) У известных поэтов встречаются столь многочисленные [примеры] такого рода благозвучия, что становится ясно, что они созданы сознательно, а не случайно; но раньше всех прочих множество [образцов можно найти] у Гомера. (5) Ведь в одном месте он создает как раз такие зияния звука из многочисленных протяжных гласных:

{205 Зияние (hiatus) — встреча гласных на стыке слов, явление довольно редкое в римской поэзии. Как правило, зияние устраняется тем, что конечный гласный первого слова не произносится; этот пропуск гласной называется элизией (elisio — выдавливание).}

η̉ δ'ε̉τέρη θερει προρέει ει̉κυι̃α χαλάζτι

η̉ χιόνι ψυχρη̃ η̉ ε̉ξ ύ̉δατος κρυστάλλω).

(Но источник другой и средь лета студеный катится

Хладный, как град, как снег, как в кристалл

превращенная влага); {206}

{206 Ноm. Il., XXII, 151-152. Пер. Н. И. Гнедича.}

а также в другом месте:

λα̃αν ά̉νω ώ̉θεσκε ποτὶ λόφον.

(Камень двигал он вверх). {207}

{207 Ноm. Od., XI, 596.}

(6) Также и Катулл, самый изысканный из поэтов, [использует подобного рода зияние] в следующих строках:

Minister vetuli puer Falerni,

Inger mi calices amanores,

Ut lex Postumiae jubet magistrae,

Ebria acina ebriosioris.

(Мальчик, распорядись Фалерном старым,

Наливай мне вино покрепче в чашу,

Так Постумия, правя пир, велела,

Пьяных гроздьев сама пьяней налившись). {208}

{208 Cat., XXVII, 1. Пер. С. В. Шервинского.}

Хотя он мог сказать ebrio (ebrius - пьяный), поскольку общепринято было употреблять acinum (виноградная ягода) в среднем роде, однако из любви к сладости этого гомерического зияния, он использовал [слово] ebria для гармонии со следующим звуком "а". Те же, кто считают, что Катулл сказал ebriosa или ebrioso - ведь иногда встречается и такое написание, - надо думать, имели дело с книгами, сделанными на основе испорченных экземпляров. {209}

{209 В случае чтения ebriosa или ebrioso имела бы место элизия, а не зияние.}

Глава 21

Почему выражения quoad vivet (пока будет жив) и quoad morieiur (пока не умрет) обозначают один и тот же [отрезок] времени, хотя они составлены из двух противоположных [по значению слов]

(1) [Когда говорят] quoad vivet (пока будет жив) и равным образом говорят quoad morietur (пока не умрет), кажется, что речь идет о двух противоположных вещах; но оба выражения указывают на один и тот же срок. (2) Также, когда говорят "quoad senatus habebitur" (пока будет идти заседание сената) и "quoad senatus dimittetur" (пока сенат не будет распущен), [слова] "заседать" и "распускаться" как будто бы противоположны [по смыслу], но оба высказывания означают одно и то же. (3) Ведь когда два момента времени так противопоставлены друг другу и так взаимосвязаны, что конец одного смешивается с началом другого, то не имеет значения, обозначается ли сам смежный момент через окончание предшествующего или через начало последующего.

Глава 22

О том, что цензоры обычно забирали коней у толстых тучных всадников; и [рассмотрение] вопроса о том, осуществлялось ли это как бесчестье или же без ущерба для чести всадников

(1) У излишне толстого и плотного человека цензоры обыкновенно отбирали коня, поскольку полагали, что он, конечно, при столь большом весе не вполне пригоден для несения всаднической службы. (2) Это не было наказанием, как полагают некоторые, но освобождение от службы [не влекло за собой] бесчестья. (3) Однако Катон в речи под названием "О совершенном жертвоприношении" {210} представляет это дело с настолько более серьезными обвинениями, что может скорее показаться, что оно влекло за собой бесчестье. {211} (4) Если же принять это [предположение], то, конечно, придется признать, что не кажется совершенно невиновным и непричастным тот, чье тело столь неподобающим образом заплыло.

{210 Полное название речи — «Против Луция Ветурия о жертвоприношении, совершенном, когда у него отняли коня». Марк Порций Катон — см. комм. к Noct. Att., I, 12, 17.}

{211 Fr. 78 Malc.}