"Прозрачные Драконы" - читать интересную книгу автора (Макмуллен Шон)

ГЛАВА 2 БИТВА ДРАКОНОВ

Уоллес разглядывал свое жалкое имущество: три медных монетки, кусок протухшей колбасы, корка черного хлеба и треснувший кувшинчик с дождевой водой. Он прятался от непогоды под телегой. Раньше ему бы не пришло в голову даже проехаться на ней, не то что сидеть под ней. Но теперь ему пришлось признать: она отлично защищала от ливня и была чище, чем ступеньки у дверей.

В тот день казнили двадцать городских бардов из опасения, что это может быть он. Других же, кто пришел, бросили в подземелье до окончания расследования. Уоллес находился в весьма приподнятом настроении. Несмотря на холод, страх, черствый хлеб и дешевую колбасу, он был жив и свободен. Кроме того, его лира наконец-то высохла. Уоллес понял, как настроить инструмент, и теперь мог сыграть пару моряцких джиг, которым научили его нищие.

Он знал: нужно бежать из Палиона. Но он не знал, куда. Требовалось лишь добраться до границы империи, но Уоллес не очень разбирался в географии. Ближайшая граница находилась в пяти милях отсюда. Западные горы были ближе, но они казались дикими и неприступными. С другой стороны, хотя дикие и неприступные горы не являлись любимой местностью Уоллеса, перспектива лишиться головы за цареубийство нравилась бывшему магистру музыки еще меньше.

Жизнь продолжалась, и нужны были деньги. Для этого требовалось найти работу. Хорошо зная, как произвести хорошее впечатление, Уоллес сознавал, что необходимо привести себя в порядок перед встречей с потенциальным нанимателем. Но тогда он мог стать похожим на Мильвариоса, а это означало: не сносить ему головы. С другой стороны, сейчас в городе осталось так мало бардов и менестрелей, что почти каждый был способен заработать деньги игрой. Уоллес сумел бы соединить свои шесть тонов в разные композиции и придумать танцевальные мелодии. Так представлялась ему работа уличного музыканта.

Уоллес дрожал от холода и обхватил себя руками как можно плотнее. Недостаток телеги состоял в том, что ее колеса со спицами никак не укрывали от ветра. Он вылез из своего укрытия, медленно выпрямился, потянулся и отправился к ближайшей таверне. Когда Уоллес вошел, отовсюду, как обычно, раздались приветственные возгласы:

— Эй, храбрец с лирой!

— Позовите стражников, здесь магистр музыки!

Уоллес сел на пол неподалеку от огня, взял лиру и начал наигрывать мелодии. Многих потянуло выпить. Хозяин таверны приносил ему кружку пива почти каждый час; постоянные клиенты кидали медные монеты и иногда даже серебро. Внезапно кто-то запел по-диомедански:

Судя по акценту, поющий был родом из Скалтикара и исполнял песню в три такта — так, как играл ее Уоллес. Уоллеса раздражало, что кто-то хочет превзойти его, однако начинать спор и, следовательно, обратить на себя внимание было не лучшим выходом. Бывший магистр музыки продолжал играть. Исполнив еще семь куплетов, певец остановился. Посетители таверны не скупились на плату. Уоллес забрал себе ровно половину.

— Эй, а ты знаешь «Красотки Диомеды»? — закричал певец, пододвигая к Уоллесу не меньше дюжины кружек пива.

— Э-э, нет, не знаю, — ответил он.

Рядом раздался смех.

— Он имеет в виду «Прыжок Мелиссен», — подсказал кто-то.

Уоллес знал только начало джиги, но певец заглушал своим голосом его игру. К концу песни Уоллес добавил еще один такт. Певец купил ему пива:

— Меня зовут Эндри, я только что переплыл пролив на «Буйной пташке».

— Я Уоллес, просто иногда играю здесь.

— В море был?

— Да, недавно с борта корабля, направлявшегося в Лейсер. Бури потопили мое последнее судно, но мы находились недалеко от побережья, вот так я попал сюда. Жив, но денег мало.

— Ну, если ты жив, давай-ка что-нибудь сыграем.

Эндри вынул маленькую флейту из-за пояса и начал играть джигу. Уоллес не знал этой мелодии, но понимал, что надо делать. Подыгрывать было несложно. Уоллес остался доволен собой. Он чувствовал: все идет как надо. Он выглядел заправским уличным музыкантом.

В течение трех часов Эндри и Уоллеса выкинули из пяти таверн. Во второй Эндри ухитрился украсть кувшин, но в нем оказалось лечебное чесночное вино «Крем Матери Антвурцель». Эндри почти полностью выпил его по пути к третьей таверне. Перед тем как войти, Уоллес сделал последний глоток. Трактирщик не упустил случая пошутить насчет запаха изо рта у Эндри, и охранники с дубинками вытолкали их вон.

Этим вечером дела шли плохо. Эндри потерял два украденных покрывала, продал третье за две пинты сэнди и одолжил два серебряных нобля Уоллесу, который, в свою очередь, дал их проститутке. Она же вылезла из окна комнаты и исчезла в ночи быстрее, чем Уоллес и его друг успели что-либо сообразить. Со временем их единственным желанием стала хоть какая-то крыша над головой, где можно было бы зарыться в кучу старых тряпок. Эндри учил Уоллеса своей любимой песне об Альберине, когда они бродяжничали, поддерживая друг друга:

Черная тень, внезапно возникшая из темноты, сбила Эндри с ног. Ее колено оказалось на животе Эндри, а нечеловечески сильные холодные руки сжали мертвой хваткой. В воздухе разнесся запах крови, гниения, плесени и резкий запах пота. Но все, что могли слышать жители соседних домов — это отзвуки последнего куплета какой-то песенки, исполняемой на альберинском диалекте. Уоллес прижался к стене, оцепенев от страха.

Вдруг Эндри вырвался. Тень отшатнулась от него.

— Эй! Я не могу есть это! — прошипел женский голос по-диомедански, но с абсолютно незнакомым акцентом.

— Почему же? — спросил кто-то поблизости молодым голосом безо всякого акцента.

— Грязный, скользкий, волосатый, вонючий!

— Я тоже такой, — с надеждой произнес Уоллес.

— Уступаю его тебе, — заявил жуткий призрак своему спутнику.

— Может быть, поешь, если я вытру ему шею? — предложил второй.

— Нет! Он пахнет дерьмом фермера, наевшегося чеснока, и… как называется это, которое вымачивают в вине, а потом готовят?

— Маринад, — ляпнул Уоллес, прежде чем успел подумать.

— Он замаринован!

— Что за чушь, — прохрипел Эндри.

— Ты, заткнись! — крикнул призрак, хватая его за грудки.

— А как насчет того, что пожирнее? — поинтересовался второй.

Женщина-призрак повернулась к Уоллесу, уперев руки в бока. Ее глаза и клыки мерцали голубоватым светом. Но вдруг она покачала головой:

— Э! Если это его дружок, он такой же грязный!

— Ты отпустишь их обоих? — воскликнул юноша, очевидно, удивленный.

— Ну, пить его кровь… противно.

Она отвернулась от Уоллеса и снова взглянула на Эндри.

— Ну так, э-э, уважаемый… уважаемая… можно нам, э-э, идти? — спросил Уоллес, не зная, что говорить. — Кажется, вас не мучает жажда.

Мерцающие глаза перевели взгляд на него. Уоллес прикрыл руками горло, но женщина снова покачала головой: — Аппетит пропал после такого запаха!

К тому времени как Эндри отдышался и смог сесть, призрак и его спутник беззвучно растворились в темноте плохо освещенных улиц. У Уоллеса было ощущение, похожее на то, когда над твоей головой пролетает арбалетный болт, срезав несколько волосков.

— Эндри, ты… живой? — прошептал Уоллес, подползая к нему.

— Ну да, наверно.

— Что это было?

— А какие есть предположения?

Цепляясь на стену, они поднялись, прошли, шатаясь, несколько сотен ярдов и оказались на аллее. Она закончилась тупиком. Они снова прошли немного, затем Эндри повернулся, сделал пару шагов назад и упал на колени.

— Это парусина, — объявил он. — Гнилая парусина.

— Корабля-то нет, — ответил Уоллес.

— Я имею в виду, спать-то хорошо.

— А если дождь?

— Взгляни на небо. Звезды.

Уоллес посмотрел наверх, потерял равновесие и упал. Тогда он решил немного отдохнуть, а потом подползти к парусине. Вместо этого к нему подполз Эндри:

— Проснись, простудишься.

— Отвали, — пробормотал Уоллес.

Эндри попытался затащить друга на кучу парусины, но Уоллес оказался слишком тяжелым. Тогда Эндри взял лиру и пополз обратно.

— Эй, у меня твоя лира, — позвал он. — Давай сюда.

— Присмотри за ней, — ответил Уоллес, не просыпаясь до конца.

Сыграв несколько нот, Эндри начал было песню «Город Альберин», но потом решил не делать этого: последний раз, когда он исполнял ее, появились некие существа, пившие кровь. Эндри потрогал ребра, и снова уселся на парусину.

— Знаешь, Уоллес, тебе как моряку цена две пинты, — произнес он.

— Присмотри за моей лирой, — ответил Уоллес.

— Слушай. У тебя есть дом?

— Присмотри за моей лирой, — снова пробормотал Уоллес.

— Я имею в виду, мы могли бы пойти к тебе домой и поспать под крышей.

— Присмотри за моей лирой, — пробурчал Уоллес, не желая об этом говорить.

— Знаешь, Уоллес, ты хреновый бард, ты можешь сыграть лишь пару мелодий на своей штуковине.

«Девяносто серебряных монет за один урок игры на сладкоголосой лире, и вот так, значит», — подумал он, но ответил:

— Присмотри за моей лирой.

Внезапно где-то рядом раздался крик, послышался топот убегающего человека. Кто бы это ни был, он приближался.

— Женщина, — пренебрежительно сказал Эндри.

— Присмотри за моей лирой, — сказал Уоллес, засыпая.

Кто-то промчался мимо их аллеи, затем вернулся и забежал на нее, споткнувшись об Уоллеса, Эндри и кучу парусины. Эндри ощутил едва уловимый запах ароматного мыла и услышал неровное, сбившееся дыхание женщины, силы которой были на исходе.

Увы, ее преследователи почти настигли ее. Они видели, как женщина свернула в аллею. Ее шансы ускользнуть таяли на глазах. Она перелезла через Уоллеса, протиснулась мимо Эндри, и обнаружила, что оказалась в тупике. Женщина замерла в нерешительности. Но она не собиралась сдаваться без боя, и прошептала заклинание огня, сложив руки. Но она ошиблась. Ее магия подействовала лишь на кучу парусины.

Эндри вскочил, главным образом, из-за того, что парусина вокруг него заполыхала пламенем. Огонь осветил пятерых крепких мужчин, окруживших женщину и прижавших ее к земле. Уоллес встал на колени. Эндри услышал треск разрываемой одежды и увидел мелькнувшие бледные ноги и яркий блеск ножей.

— Эй, что за рыцари тут собрались? — громко спросил Эндри по-диомедански. На него никто не обратил внимания.

Он махнул Уоллесу лирой. На этот раз пятеро удивленно посмотрели на них. Их жертва тоже. Повисла тишина.

— Присмотри за моей лирой, — дрожащим голосом произнес Уоллес за спиной у Эндри.

— Знаете, все это не очень-то хорошо, — продолжал Эндри. — Если вы обидите женщину, будете иметь дело с нами.

— Заберите их, — прогремело из конца аллеи. Откуда-то выскочили две огромных тени.

Недолго раздумывая, Эндри выхватил из-под кучи горящей парусины топор и завертел им в воздухе. К несчастью, рукоять оказалась под воздействием заклинания женщины: именно она загорелась первой, а оттуда пламя перекинулось на парусину. Топор пролетел мимо главаря, но воткнулся в его сообщника, при этом рукоять отвалилась. Эндри ударил по голове ближайшего мужчину, затем ударил другого лирой, сломав ее о голову противника.

— Ну, давай, давай же! — орал Эндри. — Что, уже в штаны наделали, мать вашу!

Волосы, борода и одежда мужчины, схватившего женщину, теперь горели, и он упал на землю с пронзительным криком. Другой попытался наброситься на Эндри. На самом деле, он просто хотел скрыться и спасти свою жизнь, но Эндри этого не знал. Он треснул бандита сломанной лирой, затем вскочил на кучу шевелящихся тел и со всей силы ударил по тому, кто, как он надеялся, не был Уоллесом. И тут же получил в ответ. Левый глаз Эндри расплылся, в голове зашумело. Через несколько минут он очутился на земле и увидел, что Уоллес, крепко уцепившись за руку главаря и доставая нож, поднимается в воздух. Эндри попробовал пустить в ход ноги, но попал лишь в чье-то колено. В этот момент Уоллес и его соперник свалились на Эндри.

Внезапно все кончилось. Никто больше не нападал на Эндри, но его придавило чье-то тело. Эндри с усилием высвободился. Бандит скатился вниз. Рука Уоллеса по-прежнему сжимала рукоятку ножа, торчавшего из груди соперника.

Эндри встал. Женщина уже тоже была на ногах. Она была очень слаба, и прислонилась к стене, ища опоры. Кругом была разбросана ее порванная одежда. Парусина все еще горела. Один из бандитов тоже, но он не двигался.

Рядом с Эндри лежал еще один, его голова была расколота случайным попаданием топора. На лице мертвеца застыла ухмылка. Один из тех, кто остался в живых, был без сознания и стонал. Эндри ударил его по голове.

— Присмотри за моей лирой, — пробормотал Уоллес.

— Он мертв, — сказал Эндри. — Наверно, ты попал в сердце.

Они повернулись к женщине и к костру из человеческих тел.

— Горит, — произнес Эндри.

— Это я подожгла, — прохрипела женщина.

— Было бы очень неплохо сейчас убраться отсюда, — проговорил Эндри, собирая остатки лиры и передавая их Уоллесу.

— Моя лира сломана, — сказал Уоллес. Женщина потеряла сознание.

Эндри ломился в дверь Дома Отдохновения мадам Джилли до тех пор, пока не вылетела дверная скоба, и дверь не распахнулась. За ней стояли три женщины. Их одежда казалась дорогой, хотя ее и было немного. А еще они держали в руках миниатюрные арбалеты, и каждый был направлен в грудь Эндри. Оружие казалось игрушечным, но Эндри знал: альберинские куртизанки прячут такие в складках своих юбок, и стрелы наверняка отравлены. Через минуту кто-то, кого скрывал сумрак комнаты, заметил ношу Эндри — на плече он держал потерявшую сознание женщину.

Услышав слова «Впустить их», куртизанки опустили оружие и отступили в сторону. Эндри вошел, придерживая спасенную женщину. За ним следовал Уоллес с лезвием топора, обгоревшими обломками рукояти, окровавленным кинжалом, четырьмя кошельками и с разбитой лирой. Его левый рукав потемнел от крови.

— Мы тут вроде как спасли эту проститутку от бандитов, — объяснил Эндри.

— Ужасных бандитов, — уточнил Уоллес.

— Они вроде хотели воспользоваться ее услугами бесплатно, но мы помешали, — продолжал Эндри.

— Я заколол одного, — подтвердил Уоллес. — Его же ножом.

— Это сути не меняет, — заявила мадам Джилли.

— Ну это же не вина Уоллеса, — сказал Эндри. Уоллес был не из тех, кто охотно согласится с мнением других. Он поднял вверх обуглившиеся остатки топора:

— Ну, допустим, это и не вина Эндри.

Эндри положил женщину, до сих пор находящуюся без сознания, на кушетку:

— Там еще трое. Ну, по крайней мене, я насчитал столько.

— Эндри бил их по голове, — объяснял Уоллес. — Он бил их очень сильно, и они были просто не в состоянии быстро встать.

— Ну а женщина подожгла еще одного, — добавил Эндри.

— Но мы не знали, была ли она виновата, — согласился Уоллес.

Мадам Джилли стояла, скрестив на груди руки. Она выглядела спокойной, но мозг ее напряженно работал, сопоставляя факты. Ей нужны были подробности и разъяснения.

— Она подожгла кого-то?

— Да, — подтвердил Эндри.

— Только посвященная одиннадцатого уровня, обладающая огромной силой, может заставить воспламениться человека, — сказала мадам Джилли, посмотрев на женщину. — Вы уверены, что это проститутка?

— Ну да, потому что я… он… ну, Уоллес, скажи.

— Она… бродила одна ночью.

— Ах да, другие женщины не гуляют ночью в одиночестве. Может быть, ее сопровождающих убили, — заметила мадам Джилли, будучи в замешательстве, но стараясь не показать этого.

— Почему вы принесли ее сюда? — спросила она, вытаскивая что-то из кошелька женщины.

— Мы увидели ваш знак и подумали… ну… проститутки помогают же друг другу.

— Это жрица Ордена Метрологов! — воскликнула мадам Джилли, разглядывая какую-то печать.

— Да? — удивленно спросил Эндри.

— Это ученый орден, занимающийся измерениями, — объяснил Уоллес. — У них есть министерство по делам шлюх, сирот и инвалидов в тех городах, где построены их храмы.

Мадам Джилли посмотрела пристально на Эндри:

— Она никакая не проститутка, она из Метрологов. Почему ты спас ее?

— Ну потому что, — начал Эндри. — Ну когда эти ублюдки повалили ее на землю, чтобы овладеть ею… это было ужасно.

— Да, — согласился Уоллес. — Путь грязных мужиков, а она кричала таким тонким голосом. Такой голос мог принадлежать только образованной женщине. Мы, как отзывчивые люди, естественно, должны были помочь. Вот так все и началось.

— Минутку. Ты спас ее, думая, что эта женщина — шлюха, от пяти Стражей Трона, поскольку решил, что это будет благородно?

— Что? — засмеялся Эндри. — Стражи Трона? О нет, это были просто крепкие малые.

Мадам Джилли взяла двумя пальцами витиеватый кинжал у Уоллеса:

— Герб на нем свидетельствует о принадлежности хозяина к числу Стражей Императорского Трона. Только Стражи Трона могут носить такой. Наказание для всех прочих, использующих герб Стражей Трона на своем оружии — смерть.

— Я убил Стража Императорского Трона? — едва слышно произнес Уоллес, выронив все, что держал в руках, и упал в обморок. Его грузное тело обмякло.

— Несчастный, — посочувствовала мадам Джилли. — Такой храбрый, только что так красиво говорил. Да, Эндри?

— Да.

— Иди с Эллизен, она поможет. Розелль, Мелье, помогите мне с Уоллесом и жрицей.

Эллизен не позволила Эндри лечь спать до тех пор, пока он не снял свою одежду, не принял ванну и не вымыл волосы в растворе колючего кустарника, чтобы убить вшей. Она была выше его, шире в плечах и, очевидно, не привыкла выслушивать всякую чепуху. Эллизен напомнила Эндри его мать. И внезапно он понял, что ему очень легко с ней. Вскоре Эллизен уже терла Эндри спину жесткой щеткой и песчаным мылом, и между ними шел оживленный разговор о потасовках в тавернах, которым они были свидетелями.

Эндри наслаждался запахом свежего постельного белья в кровати — о, он так давно не спал в кровати. Он лежал, прислушиваясь к шуму в соседней комнате, и не заметил, как наступило утро. Его одежда была аккуратно сложена на комоде около стены. Она больше не воняла и, казалось, изменила цвет. Некоторое время Эндри озадаченно разглядывал ее. Потом он понял, что одежду выстирали. Эндри быстро оделся и натянул свои сапоги, которые были начищены до блеска. Все казалось непривычным. Эндри заметил зеркало. Его установили так, что смотреться можно было только лежа в кровати.

— Никакой пользы, — пробормотал озадаченный певец, сняв его со стены, повертев в руках и поставив его на пол. Тот, кто отразился в зеркале, выглядел более прилично, чем ожидал Эндри. «Ну если я действительно так хорошо выгляжу, почему у меня нет девушки?» — с сомнением подумал он.

— Может быть, ты одно из тех волшебных зеркал, которые показывают то, что хочется видеть? — спросил Эндри у зеркала. Оно не ответило.

Он открыл дверь и увидел Эллизен, свернувшеюся под одеялом у стены. Ее арбалет лежал рядом. Не зная точно, для чего она здесь — чтобы не выпускать его или не впускать других, Эндри походил немного по комнате, чтобы ее разбудить. Эллизен встала, потянулась и повела его к мадам Джилли, которая завтракала с Уоллесом в комнате, казавшейся слишком маленькой для гостиной и слишком большой для будуара. Уоллес выглядел очень довольным собой.

— Предположительно, отряд наемных убийц и пятеро иноземных магов убили двух Стражей Императорского Трона прошлой ночью, — сообщила мадам Джилли.

— Это о нас? — спросил Эндри.

— О нет, — засмеялась мадам Джилли. — Нет, это не могли быть вы. Идите сюда, вы, беспокойная компания. Я уже давно жду вас.

Эндри завтракал по большей части молча. В гостиной было уже мало людей: девушки, которые работали ночью, сейчас отсыпались. У соседней скамьи стояла служанка, сворачивая салфетки, а мадам Джилли пила чай и читала свитки из тростниковой бумаги.

— Я никогда не убивал, — признался Эндри, прожевывая кусок копченой свинины.

— Конечно, убивал, — сказал Уоллес. — Прошлой ночью. Как и я.

— Нет, я имею в виду, до этого никогда не убивал. Несколько раз треснул по голове — и все. Но никогда не убивал.

— Но ты и не убил никого.

— О, и правда.

— Замечательно бросил топор, — заметил Уоллес, мимолетно взглянув на мадам Джилли. — Я бы метнул свой нож, но, кажется, ты овладел ситуацией.

— Чистая случайность, — сказал Эндри, пожав плечами. — Мне надо было сделать это, чтобы спасти свою жизнь.

— Ну это спасло и жизнь женщины из Метрологов.

— Ты убил, Уоллес. Как ощущения? Виноват же. Каково это — знать, что ты вот сидишь тут и ешь свой завтрак, а он больше не будет завтракать. Никогда.

— Не знаю. Да, ощущения ужасные. До прошлой ночи я никогда не убивал.

— Правда? — спросила мадам Джилли.

Внезапно Уоллес вспомнил, как он хвастался, лежа у нее в постели минувшей ночью.

— Ну если ты неплохой боец, как я, то иногда можно и проявить милосердие.

— Значит, ты впервые вонзил нож человеку в правое сердце и перерезал поперечную артерию? — спросил Эндри.

— А ты знаешь, что такое поперечная артерия? — задал вопрос Уоллес, внезапно меняя тему разговора.

— Конечно. Она большая и соединяет наши два сердца. Это часть обменной системы.

— Откуда ты знаешь?

— Когда-то я похищал трупы с кладбищ для Гильдии Медикаров… ну… в свободное время. Они разрезали их, чтобы студенты увидели внутренности своими глазами. Я бродил поблизости, и затем помогал прибраться за двадцать медных монет. Понимаешь, я никогда не думал о мертвецах, как о некогда живых людях, но прошлой ночью были живы пятеро, а теперь двое из них мертвы. Ушли в Мрачные Земли.

— Тебе знакомо чувство вины, о котором ты говорил? — спросил шепотом Уоллес.

— Что? — спросил Эндри.

— Что мне с этим теперь делать?

Эндри закрыл рукой лицо, не зная, как ответить, и пожал плечами. В течение нескольких минут они ели молча.

— Я впервые спал в публичном доме, — сказал Эндри.

— Доме Отдохновения, — поправила Эллизен, которая стояла у двери, скрестив руки.

— Мужчины приходят сюда не спать, — вежливо заметил Уоллес.

— Я, должно быть, слышал их. Казалось, что они беспрестанно возят кровать по комнате.

Служанка захихикала. Мадам Джилли прикрыла рот руками, и даже Эллизен улыбнулась.

— Это была комната мадам Джилли, — с презрительной усмешкой пояснил Уоллес, внутренне гордый, что этот шум были его рук делом. Хотя сравнение с «возить кровать по комнате» ему не понравилось. — А что ты делал?

— Пытался заснуть!

— В смысле, ты был один? — спросил Уоллес, лукаво взглянув на Эллизен.

— Ну да.

— Наверное, первый раз мужчина спал в кровати без женщины здесь.

— Да, никто бы не стал здесь обслуживать себя сам. Лицо мадам Джилли приобрело пурпурный цвет, хотя она и пыталась это скрыть. Служанка утирала слезы на глазах, а Эллизен рассматривала что-то внимательно на потолке.

— Ну так что теперь? — спросил Уоллес.

— Найдем таверну, выпьем по пинте, — ответил Эндри.

— Эндри, нас разыскивают. Мы убили двух важных стражников императора.

— Да, и спасли ту женщину.

— Эндри, другие Стражи остались в живых. Что бы там ни говорилось в том свитке, они начнут искать парня в одежде моряка с топором столяра, говорящего по-диомедански с сильным альберинским акцентом.

— Ну да, и его толстого друга с лирой.

— Мы должны покинуть Палион. Немедленно! — заключил Уоллес.

Когда Эндри и Уоллес собрались, в их внешности произошли некоторые изменения. Эндри побрил щеки и убрал назад волосы. Теперь его голова стала похожа на нечто взлохмаченное и перетянутое ремешком. Уоллес приклеил часть бороды Эндри себе над верхней губой, и еще на подбородке небольшую родинку. Остатки лиры он сжег.

Мадам Джилли выкинула нож Стража Трона в реку. Вскоре она вернулась в Дом Отдохновения, откуда незваные гости уже собирались уходить.

Эндри и Уоллес хотели прежде взглянуть на женщину, которую спасли. На вид ей было около тридцати лет, она казалась хрупкой и изнуренной.

— Господа, позвольте еще раз вас поблагодарить, — сказала Терикель по-диомедански, но со странным, незнакомым акцентом.

— Ладно, не бери в голову, — ответил Эндри.

— Но если ты знаешь дешевый и безопасный способ исчезнуть из города, мы будем очень признательны, — добавил Уоллес.

— Зачем вам? — спросила она прямо.

— Нас здесь не очень-то хотят видеть, — пояснил Уоллес.

— Ну, вернее, нас хочет видеть каждый стражник города, — сказал Эндри. — Вот это-то и проблема.

Наступило короткое молчание. Эндри чесал голову.

— Почему вы помогли мне? — задала вопрос Терикель, как будто считала, что от незнакомцев помощи не дождешься.

— Ну тебе вроде бы нужна была помощь, — сказал Эндри.

— И все? Просто потому, что мне требовалась помощь? — Да.

— А еще почему?

— Да не было других причин. Вот ты, жрица Метрологов, помогаешь больным и покалеченным, проституткам. Они тебя спрашивают, почему ты занялась этим?

Жрица нахмурилась, размышляя. Только сейчас Эндри заметил, что на ней одежда из общего гардероба девочек мадам Джилли. Однако ее лицо не было лицом проститутки. Она больше была похожа на ястреба, у которого болит голова, чем на женщину, работающую по ночам на улицах.

— Я тоже должна покинуть Палион, — заявила она. — Но сначала мне нужно увидеть некоторых людей и кое-что уладить. Понимаете, я торговый агент.

— Мадам Джилли сказала, ты жрица, — выпалил Эндри.

— Каждый стражник и наемник в городе ищет жрицу, — заметила она. — Для меня лучше быть торговым агентом.

— Ну ладно, ты — торговый агент, — согласился Эндри.

— Очень хорошо. Теперь послушайте-ка внимательно. Противники моего нанимателя хотят сорвать очень важное дело, которым я занималась. Понятно?

— Ага, — хором ответили Уоллес и Эндри.

— Если вы желаете покинуть город, то можете присоединиться ко мне в качестве охранников. Что скажете?

— Он согласен! — крикнул Уоллес, исподлобья взглянув на Эндри. — Мы согласны!

Каменной кладке Центрас предстояло первой пройти испытания.

Астеншаль изучил ее со всех сторон и удостоверился, что все шестнадцать магов находятся на своих местах и готовы к ритуалу. Его собственный мегалит находился в центре, в круглой впадине.

«Это как-то неправильно, — думал Астеншаль, спускаясь в воронку из расплавленного песка. — Все шестнадцать внешних мегалитов гордо возвышаются над местностью, и лишь мой камень спрятан в воронке».

Вскоре Астеншаль залез на свой мегалит и сел, не желая тратить время на пустые разговоры и театральные паузы. Ведь это всего-навсего проверка.

— Высокоученые коллеги, произнесите ваши заклинания, — призвал Астеншаль, и шестнадцать магов, сложив ладони, зашептали могущественные, хотя и не проверенные как следует магические формулы.

— Разделяй! — крикнул Астеншаль. Шестнадцать магов разделили мерцающие, пульсирующие клубки неукротимой эфирной энергии на две части и подняли их до уровня подлокотников мегалитов.

— Бросай! — и вверх взвились тридцать два спиралевидных огненных столба голубого цвета: по два от каждого мага, что сидели с разведенными руками вдоль края каменной кладки. Теперь настала очередь Астеншаля произнести завершающее заклинание. Он превратил пульсирующий шар в два сгустка энергии, а затем стремительно направил пару огненных столбов в небо.

От Астеншаля осталась лишь треть, которую впоследствии и похоронили. Остальное разлетелось на кусочки. На расстоянии в четверть мили не было ни одного человека или животного, на кого бы ни попала хоть малая часть.

— Этот центральный мегалит, — сказал Лафонтен, который вместе с Тальбераном осматривал камень спустя некоторое время. — Наверно, он был такой же высоты, как и крайний мегалит, иначе бы возник резонанс. А мы все знаем, к чему это может привести, — добавил он, разводя руками.

— Сейчас знаем, — ответил Тальберан. — Зачем было строить в форме воронки?

— Да это не было частью первоначального замысла! Что-то очень горячее взорвалось здесь тысяч пять лет назад, и остался кратер с расплавленным стеклом. Чтобы воссоздать прежнюю конструкцию кладки, мы должны сложить каменное основание и поднять центральный мегалит на уровень крайних.

— Чем меньше времени, тем больше случается задержек, — вздохнул Тальберан.

— Лучше задержка, чем катастрофа, — сказал Лафонтен, отбрасывая носком сапога ухо.

Терикель, Уоллес и Эндри появились на многолюдных улицах Палиона ранним утром. Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что старейшину — она выглядела как жена богатого мужа — сопровождают домой два наемных телохранителя. Терикель пошла прямо на рыночную улицу, где вместо прилавков было множество магазинов. Эндри за всю свою жизнь никогда не был в магазине и очень нервничал, поскольку думал, что продавцы подозрительно на него смотрят. Терикель выбрала длинное, доходящее до лодыжек теплое одеяние темно-серого цвета. Пока она торговалась, Эндри и Уоллес прогуливались по улице от одного сложенного из камня магазина к другому.

— Эта мадам Джилли, никогда не подумаешь про нее такого! — произнес Уоллес, вспоминая прошедшую ночь.

— Ей бы захотелось, чтобы ты рассказал мне в подробностях? — спросил Эндри, чувствуя неловкость.

— Она нежная, очаровательная и не знает усталости! Ну, конечно, не вначале, потому что я…

— Я не хочу это слушать, Уоллес! — прошипел Эндри, прижав палец к губам. Затем он резко повернулся к двери ближайшего магазина. Уоллес пошел за ним.

Друзья очутились в музыкальной лавке. Эндри положил на плечо бамбуковую флейту.

— У тебя уже есть флейта, — заметил Уоллес.

— Ну да, — согласился Эндри, сыграв несколько нот. — Но эта для тебя.

— Для меня? Но я же не умею играть. Это… — Уоллес поймал себя на мысли, что чуть было не сказал «для низшего класса». — Ах да, с более низким звучанием, чем я люблю…

— О нет, она способна на многое, — возразил Эндри, наигрывая какую-то мелодию на нижних октавах.

— Мне спеть?

— Уоллес, ты поешь ужасно, особенно когда выпьешь. Окажи милость, научись играть на флейте.

У Уоллеса от гнева и потрясения пропал дар речи. Бывший магистр музыки мог выслушивать критику только от покойного императора. А покойный император не различал высоты звука, соответственно и замечаний не делал.

Подошел продавец, улыбаясь и потирая руки:

— О, это замечательный инструмент, господин, но играете ли вы на лире? У нас сейчас особые скидки, продаем за четверть цены.

— Ну, вообще-то мне нужна лира, — признался Уоллес.

Эндри внимательно смотрел на улицу сквозь стеклянное окошко в двери. Он заметил, что снаружи за магазином наблюдают. Двое стояли неподалеку, изображая случайных прохожих. Он повернул и увидел Уоллеса, играющего на лире.

— О нет, это инструмент для барда, а ты не бард, — отчетливо произнес Эндри, подмигивая и показывая взглядом на улицу.

Продавец потер макушку. Люди, делающие вид, что они просто проходили мимо и что их совсем не интересует музыкальный магазин, обменялись парой фраз друг с другом. Терикель вошла в магазин, закутавшись в свою новую одежду.

— Очень хорошо, парень, — сказала она по-диомедански без малейшего акцента. — Я хочу приобрести инструмент в качестве подарка мужу. Это должно быть то, чему легко научиться.

— На лире можно научить играть всего за несколько дней, — со знанием дела заявил Уоллес.

Эндри поймал на себе взгляд продавца, который постукивал большим пальцем по макушке. Бросив взгляд на наблюдателей на улице, Эндри заметил, что они оживились и подают какие-то таинственные сигналы. Он повернулся к продавцу. Тот чесал голову мизинцем. Быстрый взгляд через дверь — и Эндри понял, что остальные тоже что-то показывают.

— У нас сейчас большая распродажа лир, — рассказывал продавец Терикель.

— Великолепно, а какую цену вы просите? — спросила она, взяв инструмент, протянутый Уоллесом. — Я хочу что-то на память о Палионе. Я прибыла с Диомеды, и потому попросила своих охранников подобрать простой инструмент. Знаете, я совсем не разбираюсь в музыке.

— И я буду торговаться по поводу цены этой второсортной вещицы, — заявил Уоллес.

Продавец рассердился и начал спорить с Уоллесом. Эндри отвел Терикель в сторону.

— Госпожа, за магазином наблюдают, — прошептал он. Терикель посмотрела на улицу. Наблюдатели прятаться не умели, скрыть своего возбуждения тоже не могли.

— Ну вот они и нашли меня, — прошептала она в ответ.

— Они? Кто?

— Люди, которые должны были найти меня.

Где-то неподалеку раздался свист, и кто-то ударил в гонг.

— Хотя, вероятно, меня нашли не те.

Эндри подошел к двери и выглянул на улицу. Приближалась группа стражников. Он посмотрел в другую сторону. Подходил отряд в не меньше двух дюжин воинов в доспехах. Стоявшие напротив магазина шпионы отчаянно подавали знаки обоим, тревожно поглядывая друг на друга. Других людей на улице не было: местные жители как-то узнали о приближении стражников и спрятались в безопасных местах. Эндри подошел к продавцу, схватил его за тунику и ударил кулаком в лицо. Ошеломленный мужчина упал на пол.

— Что ты делаешь? Что ты там себе надумал? — закричал Уоллес в ужасе. — Я его за три серебряных…

— Быстро уходи через заднюю дверь.

— Задней двери нет! — раздался голос Терикель из глубины магазина. — Окна тоже.

С улицы донесся шум. Свист стрел и топот бегущих ног смешивался с криками боли и боевыми выкриками. Случайные зеваки, попавшие в перестрелку между городской стражей, ищущей Уоллеса, и подразделением Стражей Трона, преследующих Терикель, шли, шатаясь, или падали.

Терикель, Уоллес и Эндри замерли от удивления, наблюдая за битвой на улице. Численность стражников в несколько раз превосходила численность Стражей Трона, но последние являлись элитным воинским отрядом. Началась рукопашная. Стражники сражались у магазина, затем Стражи Трона оттеснили их и стали окружать. Затем они снова переместились к магазину. Видимо, командир Стражей Трона решил, что противники захватили Терикель в магазине и собирались в разгаре битвы убить старейшину из Метрологов.

Эндри снял со стены трехструнный ребек.

— Эндри, это же кража! — воскликнула Терикель.

— Да, ну и что? — ответил Эндри. — Может, я забираю его как плату за все это беспокойство!

Эндри взял еще несколько запасных струн, вышел на улицу и стал внимательно наблюдать за битвой, которая теперь переместилась на несколько ярдов к северу.

— Э-э, думаю, нам бы лучше отправиться в путь, — сказал он, маня к себе остальных.

Терикель и Уоллес присоединились к нему, и они быстро пошли прочь. Оставалось несколько шагов до перекрестка, когда из музыкального магазина выскочил продавец, размахивая руками и вопя:

— Он там, остановите его, он купил лиру!

Стражи Трона посмотрели на них и заметили Терикель, Уоллеса и Эндри.

— За нами, старейшина! — закричал Уоллес.

Стражи Трона развернулись и девять из них метнули топоры. Один всадил лезвие в череп продавца, но Терикель, Уоллесу и Эндри удалось избежать смерти. Городская стража вновь начала нападать на Стражей Трона, решив, что те отступают. Стражи Трона обратились в бегство. Терикель, Уоллес и Эндри исчезли за углом.

— Можно узнать, что все это значило? — спросил Уоллес, когда они расположились в таверне в миле от музыкального магазина, приходя в себя и переводя дыхание.

— За магазином наблюдали! — ответил Эндри.

— Они наблюдали за мной, — объяснила Терикель.

— Но продавец кричал про лиру, — возразил Эндри.

— Только потому, что ты спас меня, — сказала Терикель. — Трое выживших Стражей Трона наверняка сообщили, что у одного из моих спасителей была лира, сломанная во время борьбы. Когда Уоллес спросил о лире, продавец, скорее всего, дал сигнал кому-то, находящемуся снаружи.

— Но я видел там два отряда, сражающиеся друг против друга.

— Я чувствую себя польщенной. Они сражались за право убить меня.

Эндри повернулся к Уоллесу:

— Убери эту чертову лиру с глаз моих! — прошипел он.

— Чем займемся сейчас? — поинтересовался Уоллес, пряча лиру в рваное покрывало.

— Ну, продавец мертв, уличные шпионы тоже, — подытожила Терикель. — А стражники видели нас только на расстоянии. Если немного изменить внешность и почистить одежду, никто нас не узнает. У меня есть белые повязки на голову, как у паломников, для каждого из вас. Выдавая себя за паломников, мы сможем бродить по городу как странники и посещать странные места, не выглядя странно.

— Какие места? — спросил Эндри с любопытством.

— И насколько странные? — подозрительно осведомился Уоллес.

После обеда они посетили храмы, гробницы, памятники и другие места, где за последнюю пару тысяч лет по той или иной причине умирали святые.

— Твой акцент, он звучит как альберинско-скалтикарский, — говорила Терикель Эндри во время прогулки.

— Ну да.

— Ты давно тут?

— Со вчерашнего дня.

— Ах, да… — начала Терикель, но замолчала.

— Простите, госпожа?

— Да вчера прибыл корабль «Буйная пташка».

— Да, я приплыл на нем. Помощник плотника, вот кто я. За исключением того, что самого плотника не было.

— А ты не слишком молод для помощника плотника?

— О нет, мне уже девятнадцать. Я учился.

Терикель мало что видела из своей каюты на борту «Буйной пташки», и что бы ни случилось, она находилась в безопасности. Если ее что и беспокоило, то только волны. Однажды старейшина из Метрологов наблюдала за огромной волной, накрывшей величественную вершину Сидрагона. В течение тридцати двух дней она ела шесть раз в день в каюте капитана, и во время разговоров о холоде, трудностях и попытках удержать корабль на плаву и продолжать путь на север, хотя сносило на запад, Терикель вспоминала, как моряки жаловались на «того молодого ублюдка», помощника плотника. Он присоединился к команде перед отплытием из Альберина и почти постоянно подвергался наказаниям за различные проступки, начиная с драк и пьяных песен во время ночной вахты и заканчивая раздражающим поведением в целом.

— Ты получил двадцать пять ударов кнутом за то, что выпил ром из фляги капитана и наполнил ее жидкостью, ставшей причиной расстройства его желудка, и еще двадцать пять ударов за стычки с командой и попытку бежать с Мальдеринских островов.

— Я… вы… Как?.. я… — пробормотал, запинаясь, ошеломленный Эндри.

— Ударить офицера считаются тяжелым проступком, так что, должно быть, тебя очень ценили, раз ограничились поркой.

— Но… но как?

— В порту сейчас около пяти дюжин моряков с «Буйной пташки», и они рассказывали о путешествии, Эндри, — продолжила Терикель. — Когда-то это был единственный корабль из Скалтикара, о котором любая новость, приходящая с юга, тут же разлеталась по городу. Мельчайшие подробности не оставались без внимания. Пьяные моряки, говорившие со скалтикарским акцентом, охотно обсуждали их.

— О… ах, да.

— Не подумайте ничего плохого, Эндри и Уоллес. Я слушаю, запоминаю и собираю информацию, которую другие люди пропускают мимо ушей. Никогда, никогда не лгите мне. Если я пока не знаю правды, то все равно скоро ее выясню. Тогда буду очень разочарована.

Уоллес и Эндри одновременно вспомнили о едва стоявшей на ногах жрице, заставившей воспламениться Стража Трона. Обоим подумалось, что эти воспоминания не из самых приятных.

Уоллес от них был вообще в ужасе, поэтому он не стал возражать:

— Хорошо.

— Тогда кто ты?

— Я в бегах.

— Какое преступление ты совершил?

— Никакого.

— Это не ответ.

— Убийство.

— Черт! — воскликнул Эндри.

— Видишь, как все просто? — сказала Терикель. Очевидно, ее не волновали заверения Уоллеса, что он не совершал преступления. — Я так часто спрашиваю, когда уже знаю ответ. Ты спас меня из очень неприятной ситуации, вполне вероятно, от смерти, но все это могло быть спланировано.

— Спланировано? — воскликнули хором Уоллес и Эндри.

— Конечно. Послушайте-ка. Меня преследовали, избили, сорвали одежду. Неожиданно появляетесь вы двое и швыряетесь оружием, сражаясь с воинами элитного отряда. Я доверяюсь вам, рассказываю все секреты, даже то, что агония последнего императора не могла быть моих рук делом. Если вы искренни, я не зря вверила вам свою жизнь, и моя благодарность не знает границ. Если вы обманываете меня, вас ждет неминуемое воздаяние.

Эндри и Уоллес отошли в сторонку, когда Терикель остановилась взглянуть на статую Барбаруна, бога урагана. Все вокруг было усыпано жертвоприношениями из-за торейских бурь, которые с недавнего времени еще больше усилились и участились.

— А что такое «воздаяние»? — прошептал Эндри Уоллесу.

— Это то, о чем ты думаешь очень, очень осторожно, — ответил Уоллес.

— Например, о Мариэль Стокер, как она раздевается и принимает ванну?

— Ну не совсем, подумай о том, что свалилось на тебя прошлой ночью и почти разорвало горло, чтобы напиться крови.

— Ой, не хочется это вспоминать.

— Ага! Теперь ты понимаешь, что имела в виду жрица, говоря «неминуемое воздаяние».

Терикель присоединилась к ним, и они продолжили путь.

— Госпожа, вы же почитаете Барбаруна, да? — поинтересовался Эндри, шагая рядом с ней.

— У Барбаруна и у меня общие интересы, — ответила Терикель. — Стена Драконов была построена, чтобы подорвать его власть, а мое предназначение… — Она бросила взгляд исподлобья на Эндри. — Мое предназначение — узнать подробности.

Рано вечером Терикель вернулась в заведение мадам Джилли, поговорила с ней пару минут и что-то обсудила с одной из проституток. Они вместе отправились в спальню и вскоре вернулись. На девушке была одежда Терикель, а сама Терикель оделась как торговец. Ее верхняя одежда раздулась, а грудь была перевязана, и люди легко могли бы предположить, что перед ними мужчина с широкими плечами и грудью.

— Это Мелье, — провозгласила Терикель, указывая на девушку, отныне замаскированную под нее. — Мелье, это Эндри и Уоллес. Они будут тебя сопровождать. Мелье — диомеданка, прибывшая на юг Палиона в поисках удачи. За то, чтобы она поплыла на борту «Буйной пташки», выдавая себя за меня, я дала ей маленький кошелек с золотыми монетами, а также предоставила бесплатный проезд домой на Диомеду. Вы отправитесь вместе с ней на «Буйной пташке». Диомеда находится вне Сарголанской империи, так что вы будете в полной безопасности. А теперь, господа, мне пора. Это наша последняя встреча.

Терикель ушла просто, безо всяких формальностей, лишь поклонившись и прикрыв за собой дверь. Мелье поднялась наверх, а Эндри и Уоллес сидели и наигрывали мелодии на своих инструментах, пока ждали ее.

— Странная женщина, эта старейшина, — тихо сказал Эндри. Можно было подумать, что она вышла только чтобы купить кувшин на рынке, а не исчезла навсегда.

— Наверно, ей не терпелось поскорей уйти от тебя, — ответил Уоллес. — Представь себе, справить нужду в ром капитана.

— Да нет! Его фляжка была пуста.

— Конечно, ты же вначале выпил его ром!

— Ублюдок выкинул мою флейту за борт, пришлось украсть другую у боцмана. Ну так где эта Мелье?

— Собирается, наверно.

— Уже пятнадцать минут? Когда я плавал вверх по реке на баржах, у меня было лишь одеяло и нательная одежда.

— Неудивительно, что люди обходили тебя стороной.

— Что ты хочешь эти сказать?

В этот момент к ним подошла мадам Джилли, размахивая рукой. Она указала наверх.

— Уоллес, пожалуйста, дай Мелье необходимые советы, чтобы ей хорошо перенести путешествие, — приказала она.

— Но, но я даже не умею плавать! — воскликнул Уоллес.

— Тогда посоветуй, что взять с собой. Эллизен, иди вместе с ними.

Мадам Джилли смотрела, как они поднимались по лестнице, затем поманила Эндри к себе.

Эндри еще никогда не был в публичном доме до своего прибытия в Палион, если не считать той ночи в Альберине, когда его вышвырнули из дверей одного такого заведения. Теперь он находился в личных покоях женщины, которая заправляла публичным домом. Эндри поставил сумку в углу. Ему не терпелось узнать, что же будет, и от этого сладко засосало под ложечкой. Но одновременно он и боялся поставить себя в глупое положение.

В воздухе витал легкий запах лаванды. В комнате стояла большая кровать, на которой лежало яркое одеяло и пара розовых подушек в форме женской груди. Было несколько сундуков, стол с зеркалом, еще один стол с набором для письма и регистрационные книги. «Она живет здесь», — подумал Эндри и внезапно почти перестал бояться. Мадам Джилли открыла один из сундуков и стала в нем рыться.

— Наверно, тебе интересно, почему я привела тебя сюда, — сказала она, выпрямившись и вытащив маленький кошелек.

— Да, — ответил взволнованно Эндри.

— А как ты думаешь?

— Прошу прощения, госпожа, но это слишком неприлично.

— Ну этого можно было ожидать, но то, чего ты хочешь, я тебе не дам. Ты получишь лишь кошелек, который у меня в руках.

Эндри протянул руку, и она положила кошелек на ладонь. Несколько минут Эндри просто разглядывал неожиданный подарок.

— Это что-то волшебное?

— Отчасти да. В нем есть иголка, моток черных ниток, кусок мыла, зубной порошок, губка и пилка для ногтей. Смотри, пользуйся каждым предметом в течение всей следующей недели и тогда заметишь, что девушки начнут воспринимать тебя серьезно. Пользуйся месяц — и познаешь любовь. Пользуйся до тех пор, пока не решишь вернуться назад из Диомеды в Скалтикар и… ну, не забудь зайти ко мне как-нибудь в гости.

— Вы говорите, мне надо умываться, чистить зубы, латать одежду и ухаживать за ногтями? — спросил с сомнением Эндри.

— Можешь попробовать еще причесываться, но ты выглядишь хорошо и с всклокоченными волосами, — произнесла мадам Джилли, открывая дверь.

Эндри поспешил к выходу, но, проходя одну из комнат, решил проверить себя. Он положил кошелек на стол в холле.

— Огромное спасибо, госпожа, но не надо, — сказал он. Мадам Джилли взглянула на него с удивлением.

— Я это и имела в виду, когда пригласила зайти, если окажешься здесь снова, — заявила она.

— Почему? — спросил Эндри почти шепотом.

— О Эндри, чтобы узнать, как ты поведешь себя, дурачок.

— Ну я бы выглядел как сейчас: помытым и причесанным. Мадам Джилли снова улыбнулась, наклонив голову набок.

— Ты бы мог мне понравиться, — призналась она кокетливо.

— Прошу прощения, госпожа, но вам понравился Уоллес, когда он был грязным. Если со мной что-то не так, то ванна и расческа не помогут.

— А ты завидуешь! — засмеялась мадам Джилли, и в ее глазах загорелся лукавый огонек.

— Не завидую, госпожа, просто немного обидно. Уоллес проводит ночь с женщиной, а я всего лишь получаю набор для шитья. Это как в альберинских тавернах. Официантки приносят тебе пиво бесплатно за хорошо исполненную песню, а затем сидят на чужих коленях. Можете объяснить мне, почему так?

Вопрос был очень неожиданным, и мадам Джилли, очевидно, оказалась захваченной врасплох. Она поднесла к губам палец, пытаясь придумать подходящий ответ.

— Думаю, некоторые мужчины сначала производят хорошее впечатление, — начала она.

— Ну да, а некоторые — плохое, — несчастным голосом добавил Эндри.

Над ними хлопнула дверь, и Уоллес, Эллизен и Мелье стали спускаться по лестнице. Эллизен несла пять сумок Мелье. Они остановились перед мадам Джилли, и Эллизен передала Эндри свою ношу.

— Моя дорогая мадам Джилли, боюсь, нам пора покинуть ваш очаровательный дом и вас, обворожительная леди, — заявил Уоллес, разводя руки и кланяясь.

Мадам Джилли отступила назад. На ее лице не было и тени улыбки. Уоллес тут же опустил руки и отвесил небольшой, формальный поклон. Она подняла свои юбки так, что стало видно всю ее ножку. Четыре пары глаз пристально следили за мадам Джилли, вынимающей кинжал из ножен, закрепленных на бедре.

— Как-то раз он уже отрезал язык мужчине, хвастающемуся тем, что произошло между нами ночью, — произнесла она, демонстрируя свое небольшое оружие.

Уоллес побелел, Мелье выглядела озадаченной, Эллизен слегка ухмыльнулась. Эндри с трудом оторвал свой взгляд от голой ноги мадам Джилли — и увидел, как она направила свой кинжал на него.

— Господин, мне очень жаль, что я была слишком застенчива и не предложила вам места в своей постели прошлой ночью, — тихо сказала она, глядя прямо на Эндри. — Пожалуйста, поймите: самое важное для меня — чтобы вы помнили обо мне. Если господину суждено когда-либо вернуться в Палион, мое сердце не будет знать покоя, если он выберет не мою постель для отдыха.

Рука Эндри дрожала, принимая кинжал. Затем мадам Джилли обвила его шею и поцеловала в губы. После нескольких слов на прощание Эллизен открыла дверь. Уоллес так рассердился, что споткнулся на ступеньках и вывалился головой вперед на улицу. Мелье шла за ним с по-прежнему озадаченным выражением лица. Эндри шел с краю, на палке через плечо висели сумки.

Мадам Джилли и Эллизен стояли вместе, наблюдая за троицей, спускающейся вниз.

— Я думаю, что понимаю сейчас Эндри, — сказала мадам Джилли.

— Да, мадам? — спросила Эллизен.

— Эндри вырос грубым, но одновременно он скромный, храбрый, добродушный и очень, очень сообразительный. Его проблема в том, что он не находит места среди своего же класса, и люди не знают, как с ним быть.

— Правда, мадам, — согласилась Эллизен, которая чувствовала что-то подобное.

— Но Эндри не является своим и среди знати, хотя он лучше, чем многие из них. Я обидела его, Эллизен, но попыталась сгладить свою вину.

— Он вас, несомненно, глубоко уважает, мадам.

— Нет, презирает.

— Презирает — это слишком сильное слово.

— Ты думаешь, я достаточно унизила Уоллеса?

— О да, мадам.

— Хорошо.

Внезапно поняв, что Эндри может стать серьезным соперником в борьбе за благосклонность Мелье, Уоллес причесался, пригладил одежду и заговорил на самом изысканном сарголанском. Очень скоро он осознал: таким образом можно исключить из разговора не только Эндри, но и Мелье. Тогда Уоллес перешел на правильный диомеданский.

— Конечно, агенты императора, например, я, должны быть мастерами маскировки, — начал он, когда троица ушла с улицы, на которой находилось заведение мадам Джилли.

— А в чем состоит ваша миссия? — спросила девушка, широко раскрыв глаза. В душе Мелье боролись восхищение и подозрение, и эта борьба отразилась у нее на лице.

— Ну конечно, защита старейшины Терикель.

— Но разве не Стражи Трона последнего императора преследовали ее?

— Вовсе нет, то были простые наемные убийцы, одетые как Стражи Трона. Можно сказать, их было почти не отличить от настоящих.

— А вы, господин Эндри, — произнесла девушка, поворачиваясь к Эндри, который нес четыре ее сумки на палке через плечо и одну на спине. — Мне очень неудобно, что такой благородный человек, как вы, вынужден нести мой багаж.

«И вполовину не так неудобно, как мне», — подумал Эндри, но вслух сказал:

— К вашим услугам, госпожа.

— Расскажите вашу историю, Эндри. Мадам Джилли обмолвилась, что вы — лорд, как и господин Уоллес.

— Я обычный парень, — ответил Эндри, всматриваясь в дорогу впереди.

— Но вы же не могли дать другого ответа, правда? Думаю, я потрачу много времени в путешествии, пытаясь выяснить, кто же вы на самом деле. Кажется, сегодня погода гораздо лучше, чем вчера. Она благоприятствует нашему плаванию.

— Хорошая погода меняется на плохую гораздо быстрее, нежели наоборот, — возразил Эндри. — Как и люди.

Если бы Эндри был полюбезнее с Мелье, Уоллес бы неминуемо проиграл ему. Однако Мелье восприняла его немногословность как обычное поведение знатного человека и поверила в невозможность каких-либо отношений с ним. Вскоре Уоллес снова смог перевести разговор на себя и стал развлекать ее рассказами о многочисленных скандалах во дворце.

— Конечно, никто не мог находиться рядом с виконтом Коссереном и принцессой Сентерри, когда они возлегли на супружеское ложе, но я перекинулся парой слов с леди Кормендель, четвертая дочь которой, как известно, оказывала услуги дворцу взамен на высочайшие милости.

— О нет! — выдохнула Мелье, никогда не слышавшая ни о леди Кормендель, ни о ее дочери.

— О да, и она развлекала виконта Коссерена ночью и на следующее утро! Она сказала, что он был грубоватым и неловким, и вообще не понимал, как удовлетворить женщину. Она даже добавила: «Вероятно, все победы, которыми Коссерен так гордился, он одержал над овцами».

Оба разразились безудержным смехом, хватаясь друг за друга, чтобы не упасть.

— И беспородными овцами, к тому же, — выдавил Уоллес через несколько минут, наконец-то закончив историю, которая при всей своей вульгарности содержала, как это ни удивительно, частицу правды.

Эндри ждал их до тех пор, пока они не успокоились и снова не пошли за ним.

— Какое же умение… ммм… требуется, чтобы усладить утонченную даму, господин Уоллес? — наигранно невинно спросила Мелье, хотя даже Эндри понял, что кроется за этим вопросом.

— О, сложно объяснить, — ответил Уоллес с величавой торжественностью, которую не смог бы изобразить ни один уличный попрошайка. — Незаметные жесты, взгляды, поклоны, любезности — все эти изысканности, каковые лучше показывать, а не марать словами.

— Мне бы так хотелось узнать что-нибудь об утонченной вежливости, прежде чем я вернусь на Диомеду.

— Ну тогда после путешествия вы можете смело говорить, что у вас была есть связь с придворным.

«Я бы никогда не смог стать великим соблазнителем, моя честь воспротивилась бы этому, — подумал Эндри, устало передвигая ноги и таща сумки. — Я только что подумал о том… что же я подумал? Я — благородный? Эндри Теннонер из Баржардса? Четырнадцатый из семнадцати детей? В мадам Джилли, по крайней мере, есть изысканность. Изысканность? Я только что подумал об изысканности? Когда я помыл волосы, наверно, что-то произошло с моими мозгами. Или, может быть, это случилось из-за выведения вшей. Но как Мелье оказалась втянута Уоллесом в эти глупые шутки? Если женщина хоть немного умна, она будет вести себя хоть немного по-умному!»

Эндри был все еще погружен в свои мысли, когда они подошли к «Буйной пташке». Поднимаясь на борт, Мелье положила руку на локоть Уоллеса. За ними плелся Эндри с сумками. Их встретил капитан, который долго и тщательно рассматривал бумаги Мелье.

Уоллес представил ее как Терикель, немного смутившись — ведь он знал, кто она на самом деле. Капитан наклонился к ее уху, и что-то прошептал ей. Она дала ему пощечину. «Интересное путешествие намечается», — подумал Уоллес, передавая сумки Мелье матросу, стоявшему около пассажирского люка и пытавшемуся сдержать смех. Никто не обратил на Эндри внимания до отплытия, которое произошло вечером.

— Разрази меня гром, если это не молодой Теннонер! — воскликнул старый моряк — знакомый Эндри, внезапно увидевший его.

— Собственной персоной, — просто ответил Эндри.

— Но на борту для тебя нет места. Мы сегодня наняли плотника и помощника плотника.

— Но на сей раз я пассажир, — сказал Эндри. — Я нахожусь на службе у этой диомеданской госпожи, у которой есть билет на дорогу в родной город. Я наемный охранник.

— Ты наемный охранник? — засмеялся старый моряк.

— Я обладаю особыми навыками, помогающими мне в работе. Отличная погода для плавания, да?

— Ну да, вот только сколько это продлится?

В этот момент появился Уоллес, взял одну из сумок Мелье, затем исчез вместе с ней в пассажирском люке. Эндри заметил, как капитан бросил на них сердитый взгляд. Он потер лицо и позвал старого моряка. Они разговорились, начали шутить и смеяться. У Уоллеса намечается интересное путешествие, решил Эндри. Возможно, сначала в еду подсыплют дозу слабительного, и у него начнется легкое недомогание, во время которого капитан будет расписывать Мелье прелести положения его фаворитки. С другой стороны, когда начнется сильная качка за пределами гавани, вероятно, Уоллесу уже не понадобится что-то дополнительное, чтобы плохо себя чувствовать. Возможно, и Мелье не покажется хорошей компанией.

«Почему я такой ужасный растяпа, и постоянно отталкиваю людей? — удивлялся Эндри. — Кто я? Дворянин, оставшийся сиротой или покинутый родителями, и выросший в Баржардсе?» Без сомнения, он был похож на своего отца, высокого, костлявого и упрямого. Наверняка бы кто-то заметил, если бы они с матерью не были похожи. И ведь Эндри унаследовал ее способность запоминать все до мельчайших подробностей и быстро учиться. Когда он был у мадам Джилли… его украденный ребек! Теперь Эндри вспомнил, что он забыл его в Доме Отдохновения мадам Джилли, в ее спальне.

Первой мыслью Эндри было спрыгнуть на пирс и мчаться обратно, швартовы уже были отданы, и небольшое судно стояло в ожидании сигнала, чтобы начать буксировку «Буйной пташки» в открытое море. «Нет, это хорошая причина для визита в следующий раз с невинным видом», — решил Эндри, но неожиданно для себя ударил кулаком по перилам корабля: — «К черту невинность, я хочу сейчас обратно в комнату мадам Джилли и делать с ней то, что делает Уоллес с Мелье в ее каюте!»

День почти закончился, но погода была прохладной, как обычно при торейских бурях. «Когда я снова увижу мадам Джилли…», — подумал Эндри — и больше уже ни о чем не думал.

Лафонтен и Тальберан неторопливо прогуливались вокруг каменной кладки Центрас, которую все не только покинули, но и оставили без охраны. За ней устанавливали три дополнительных каменных кольца.

— Я все-таки не уверен в необходимости дополнительных колец, — признался Тальберан. — Да и как можно назвать те штуки каменными кольцами, если даже мегалиты — лишь деревянные стулья с высокими спинками?

— Ну, сиденья-то каменные, выполненные специально в форме ягодиц. И находятся они на каменных плитах.

— Это не одно и то же. Древние…

— Древние построили маленькую конструкцию, и она должна была работать. Мы же воздвигаем самый огромный механизм, который только могут соорудить смертные.

— А что с центральным мегалитом?

— Я думаю, мы знаем, что пошло не так, сейчас все проясняется. Любая эфирная энергия должна проходить через центральный мегалит, и необходимо, чтобы он сочетался с остальными шестнадцатью и дополнял их. Наш мегалит оказался слишком низко из-за кратера, вот и рвануло!

Лафонтен поднял руки к небу, возмущенный: — Это «рвануло», как ты изволил выразиться, стоило нам доверия каждого мага в лагере. Сейчас никто по своему желанию не станет в этом участвовать.

— Нам нужно постараться держать проблему в секрете.

— В секрете? — Лафонтен засмеялся. — Как? На каждого в радиусе четырех сотен ярдов попали клочки Астеншаля.

— Ну, мы все-таки можем создать хоть какую-то завесу секретности. Сергаль находится у каменной кладки Логьяр. Он достаточно могущественен и опытен, чтобы заменить Астеншаля. Я сегодня вечером отбываю и вызову его сюда. Тем временем ты должен начать строительство каменной плиты в центре кратера, чтобы потом установить центральный мегалит на одном уровне с остальными.

— Весьма неприятным путем мы выяснили правду насчет этого кратера.

— Зато мы раскрыли древнюю тайну.

Эндри обнаружил, что стоит в полумраке, а напротив него — очень стройная незнакомка. На первый взгляд она казалась полностью обнаженной, но если вглядеться, становилась заметна облегающая белая одежда, оставляющая открытыми только руки, ступни и голову. За спиной девушки тихо плескалась неторопливая темная река, а у берега покачивалась самая прекрасная лодка, которую Эндри когда-либо приходилось видеть. Весла были такими длинными и тонкими, что походили на лапки паука. Девушка держала раскрытой огромную книгу.

— Что-то мне не по себе, — сказал Эндри.

— Ты знаешь, кто я? — спросила девушка.

— Ты перевозчица, но имени твоего я не знаю.

— А почему я здесь?

— Думаю, потому, что я мертв.

— Теоретически да… но есть одна проблема.

— Ты не такая, какой я тебя себе представлял. Ты должна быть старухой в лохмотьях, с палкой и на черной лодке.

— Перевозчицы все разные. Я вообще-то работаю на другой мир. Было слишком много смертей, когда горела Торея, так что работы до сих пор хоть отбавляй.

Девушка заглянула в книгу и нахмурилась. Эндри заметил, что ее уши круглые, как и зрачки глаз.

— Что теперь? — спросил Эндри.

— Мне нужно отвезти тебя в загробный мир, но… здесь записана смерть, а имени не указано.

— О! Моя жизнь подошла к концу?

— Хм? Подожди-ка, я проверю графу «Выдержки» и поищу твое имя. О боже, как тут много всего. Статьи об обучении, моряках, пятидесяти ударах хлыстом, назначение Пьяным Скандалистом Баржсайда в 3140 году, мелкая кража, храбрец, знает три языка, сообразительный… Тебе надо вручить приз за абсолютно неправильное использование своих талантов.

— Все так плохо? — спросил Эндри.

— Скорее печально, чем плохо. У тебя монета есть?

— Монета?

— Монета. Плата на перевоз через реку в загробный мир, — заявила перевозчица, кивая в темноту вдали.

Эндри пошарил в карманах. Кажется, у него вообще не было денег. Девушка снова посмотрела в книгу.

— Нет монеты, — признался Эндри.

— Понятно, — ответила перевозчица, не отрываясь от книги. — Ты музыкант. Сыграешь?

— Я бы с удовольствием, но мой ребек у мадам Джилли.

— Как-то странно все это. Уоллес тонет, потому что не умеет плавать, но сейчас он еще жив, а ты точно мертв. Очень, очень запутанно.

— Что случилось? «Буйная пташка» затонула?

— Нет. Капитан приревновал Мелье к Уоллесу. Он ударил тебя по голове и выбросил за борт, думая, что ты их охранник. Теперь он выкинул Уоллеса тоже… ну-ка, я думаю, мы можем помочь друг другу.

— Я? Помочь Смерти?

— Я перевозчица, не Смерть. Ты спасаешь Уоллеса, я достаю твой ребек. Что скажешь?

— Согласен.

Внезапно Эндри очутился в холодной воде в бухте Палиона. Возле него барахтался булькающий клубок рук и ног, бывший, по-видимому, Уоллесом.

Терикель в одиночестве отправилась на площадь на склоне холма, выходившую на гавань Палиона. Одну половину площади обнесли каменной стеной, на другой находились дома с видом на море — их сдавали, и они приносили неплохой доход. Уже давно наступил вечер, когда старейшина преодолела пятьдесят ярдов и прислонилась к стене, вглядываясь вдаль, но не забывая и по сторонам поглядывать. На ней была одежда странствующего торговца. Это означало, что она являлась мужчиной, сильным, но вовсе не богатым — и потому не брезгующим воровством.

Прошло не более минуты, как с другой стороны площади появились двое. Они остановились, что-то обсуждая между собой, затем посмотрели на нее. Наконец один сделал шаг по направлению к Терикель, а другой исчез между двумя домами. Терикель слышала, как шаги приближаются, затем они затихли. Старейшина почувствовала запах плесени и гниения. Некоторое время они стояли рядом, опираясь локтями на старый мрамор перил. Терикель обернулась, и заметила, что человек одет во все черное.

— Веландер? — окликнула Терикель.

— Да, высокоученая старейшина, — услышала она ответ, произнесенный тихим, вкрадчивым, но не лишенным угрозы голосом. — Не подходи слишком близко, я очень опасна.

Говорили на мертвом языке мертвого материка, но Терикель знала его.

— Я думала, что никогда не увижу тебя снова, — сказала она.

— К моей радости, это не так, высокоученая старейшина.

Мы слишком долго находились далеко друг от друга.

— Мы были не в очень хороших отношениях, когда виделись последний раз.

— Да. Мы ненавидели друг друга. Я предала тебя, высокоученая старейшина, я пыталась уничтожить тебя. Этого нельзя простить.

Терикель выпрямилась, скрестила на груди руки, опустила их, потерла подбородок и взмахнула рукой в воздухе, словно готовясь сказать нечто, что прозвучало бы как прощение и ободрение одновременно. Однако она не смогла найти нужных слов даже для себя, не говоря уже о Веландер. Старейшина плотнее сжала на груди руки и уставилась вниз, на мраморные плиты. Она переминалась с ноги на ногу. Обеим было неловко.

— Вероятно, ты чувствовала себя такой оскорбленной, преданной, когда я… — начала Терикель.

— Да, но это не оправдание для того, что я сделала. Мне нет прощения.

— Тебя наказала сама Судьба, — возразила Старейшина. — Зачем мне еще наказывать тебя? Я хочу снова быть твоим другом.

Послышался звук, похожий на сдавленное рыдание.

— Твоим другом? Посмотри на меня. Я мертвец, который может передвигаться. Я охочусь за живыми, и я всегда голодна.

Глаза Веландер засветились, а кончик языка облизал губы. Терикель с трудом справилась с желанием попятиться. Она почувствовала резкий и неприятный запах в воздухе — запах свернувшейся крови. Возникло ощущение, что она в опасности — как если бы над ней навис огромный тяжелый ящик, удерживаемый тоненькой полусгнившей веревкой.

— Веландер, мне бы многое хотелось исправить в отношениях между нами.

Терикель сделала шаг вперед и протянула руки, но Веландер отступила к стене, оставаясь вне досягаемости.

— Не прикасайся, прошу тебя! — воскликнула она. — Это было бы похоже на объятия овцы и волка. Очень плохая идея.

Терикель поняла ее. Кроме запаха свернувшейся крови и плесени, витавшего в воздухе, она ощутила резкий запах пота. Пота до смерти перепуганных людей. «Все они сейчас мертвы, это точно», — осознала Терикель. Ее старая подруга стала демоном.

— С тобой приехал Ларон? — спросила Терикель.

— Да, мы увидим его попозже, сейчас он занимается некоторыми проблемами во дворце, — ответила Веландер, кивая в сторону императорского дворца.

— Я слышала, он теперь как ты.

— Ты имеешь в виду, мертв и опасен?

— А… ну да.

— Это так, но он уже чувствует себя лучше. Почему ты здесь? Я могу тебе помочь?

— Официально я не здесь, у меня билет на тот корабль, «Буйная пташка».

— Но он уже ушел с пристани и находится в открытом море.

— Да. Он направляется к восточному побережью Акремы и дальше к северным королевствам. Мои враги знают это, а то, что думают мои друзья, вряд ли имеет сейчас значение.

— Однако ты здесь, высокоученая старейшина.

— Да. Я должна ехать в горы Кейпфанга. Мне там надо кое-что решить со Стеной Драконов.

Веландер следила за удаляющейся «Буйной пташкой». Корабль можно было заметить по ярким огням, которые постепенно исчезали. Погода стояла ясная, дул легкий ровный бриз.

— Стена Драконов — это не то, что кажется, — начала Веландер.

Внезапно на «Буйной пташке» вспыхнул огонь, длинные языки пламени начали лизать палубу и взбираться по палубам и такелажу. Длинные извилистые тени виднелись в свете горящего корабля, они напоминали большую плоскую голову на шее, которая то показывались на поверхности воды, то погружались снова в темноту.

— Эндри! — воскликнула в ужасе Терикель, схватившись за голову. — Мелье! Уоллес!

— Это та приманка, которую ты оставила на борту? — спросила Веландер, не отводя глаз.

— Приманка, но они мои друзья! — закричала Терикель.

Горящее масло, изрыгаемое морскими драконами, заливало все, сковывало движения и утягивало вниз. «Буйная пташка» быстро стала огромным плавучим факелом. Огненные змеи продолжали неистовую пляску на телах моряков, выпавших за борт.

— Морские драконы еще никогда так себя не вели, — сказала Терикель.

— Я надеюсь, кто-нибудь сообщит куда следует, — проговорила Веландер.

— Это глубоководные создания, и их не видно с побережья. Естественно, они под контролем.

— Кто-то пытается убить тебя, — заключила Веландер.

— Я заметила, — сказала Терикель, качая головой.

— И что дальше? — спросила Веландер. — Твои преследователи должны быть уверены, что ты мертва.

«Одна часть меня уже мертва, — подумала Терикель. — Я же считала, что оказываю услугу своим друзьям».

— Мне нужно где-то остановиться в безопасном месте. И затем необходимо добраться до гор Кейпфанга в целости и сохранности. Передвигаться по воздуху невозможно. Я слишком слаба после путешествия и… других переживаний.

— Я могу помочь, — сказала Веландер, указывая на одну из улиц, ведущих в сторону от площади. — Пошли, хватит уже на это смотреть.

Они пересекли сумрачную площадь, уже не казавшуюся столь пустынной. Из окон высовывались люди. Они выходили из домов, спускались к нижней стене и смотрели. Внезапно яркая вспышка осветила здания. Терикель услышала, как некоторые из зевак вскрикнули.

— Иногда у меня появляется ощущение, что в мире для меня не осталось больше теплоты, — прошептала она.

— Мне жаль твоих друзей, — сказала Веландер. — Я знаю, что происходит сейчас в твоей душе.

— Тогда тебе должно быть знакомо невыносимое ощущение вины, Вел. Отчасти я рада их смерти. Мне никогда, никогда не удастся объяснить, что я не хотела такой судьбы для них.

Промокшие и грязные, Эндри и Уоллес прижались к илистому берегу под пирсом, наблюдая за пылающим кораблем и чудовищами, напавшими на него.

— Вот черт! — воскликнул Эндри.

— Только черта нам еще и не хватало, — прохрипел Уоллес.

— Там была госпожа Мелье! — закричал Эндри, указывая на горящий в отдалении корабль и разбушевавшихся морских змеев.

— Там мы чуть не погибли! — сказал Уоллес.

— Они думали, что госпожа Терикель находилась на борту, — ответил Эндри.

— Кто они? — грозно спросил Уоллес.

— Тот, кто это сделал, — ответил Эндри.

Внезапно они заметили яркую вспышку огненно-красного цвета с редкими желтыми вкраплениями: «Буйная пташка» взорвалась.

— О, черт, — прошептал Уоллес.

Огонь начал перекидываться на пирующих морских драконов. Хоть они и могли сами извергать пламя, их шкура была уязвимой к огню. Драконы исчезли с пронзительными воплями и больше не появлялись.

— Что произошло? — выдохнул трясущийся Уоллес.

— На борту было масло для ламп, — ответил Эндри. — Очень ценное, допустимо хранение лишь глубоко в трюме. Его можно было перевозить лишь на таком большом корабле, как наш. В Диомеде за него бы выручили целое состояние.

— Ты имеешь в виду, что «Буйная пташка» была просто обречена на взрыв с таким грузом?

Это не приходило Эндри в голову.

— Старейшина, — произнес он тихо. — Она велела Мелье одеться как она, прежде чем взойти на борт.

— Ах да, Мелье.

— А ее враги стали бы искать судно в первом же порту. И обнаружили бы, что старейшины там нет… но сейчас никто не знает о ее мнимой смерти. Могла ли она подготовить такое?

— Ты имеешь в виду, сфальсифицировать свою гибель? — сказал Уоллес, не веря своим ушам.

— Ну да.

— Стерва-убийца!

— Ага.

— Как думаешь, кто-нибудь выжил? — спросил Уоллес, вспомнив о Мелье и чувствуя себя немного виноватым за то, что он все еще жив, а она погибла.

— Только ты, — ответил Эндри, не отрывая взгляда от столбов дыма и языков пламени в центре бухты. — То немногое, что у меня было, осталось в сумке на «Буйной пташке».

— Твоя лира лежала в моей сумке.

— Ну и? Она тоже сгорела вместе с «Буйной пташкой».

— Да не совсем. Я забыл свою сумку, она у мадам Джилли.

Уоллес еще раз взглянул на бухту, где в свете горящего масла можно было видеть предсмертную агонию объятого пламенем морского дракона, всплывшего на поверхность. Он вдруг представил, как умирала Мелье, и понадеялся, что ее смерть была быстрой.

— Можешь распоряжаться моей жизнью на свое усмотрение, — вздохнул он.

— Тогда следуй за мной, — ответил Эндри и упал замертво.

Мадам Джилли лежала полностью одетая на своей кровати, положив руку на лицо, когда в дверь постучали. Три раза. Негромко. Она не стала обращать внимания. Вскоре стук повторился.

— Я сказала, я хочу побыть одна! — закричала она, не убирая руку с глаз.

— Боюсь, мне придется настоять на своем, — произнес кто-то мягким контральто.

Мадам Джилли тут же села, ужасно рассердившись.

— Как ты осмеливаешься входить в мою комнату? — прошипела она, пристально рассматривая стоящую перед ней девушку. — Никому не дозволено входить…

Ее голос задрожал. Она находилась в своей спальне, но ее заволакивал полумрак, и можно было различить чернильно-черную реку. Неподалеку кто-то сидел в узкой лодке.

— Только не это, — прошептала мадам Джилли.

— Так говорят многие, когда видят меня, — сказала девушка, потянувшись к сумке Эндри и доставая оттуда его ребек и смычок.

— Откуда ты здесь? Я лежала на своей кровати, дверь была закрыта.

— Кровати — опасные места. В них умирает людей больше, чем где-либо еще. Ты-то не мертва, а вот Эндри — да Мне нужно твое разрешение, чтобы принести ему его ребек.

— Мое разрешение?

— Он оставил его у тебя, поэтому я должна спросить. Ну так что?

Мадам Джилли выскользнула из кровати, но когда она оглянулась, то увидела, что ее тело продолжало лежать.

— Я не могу задерживаться слишком долго, — сказала девушка. — Если, конечно, ты не хочешь, чтобы к тебе пришел кто-нибудь другой.

— Смерть?

Девушка засмеялась:

— О, Смерти не существует, она лишь антропоморфное существо, придуманное теоретиками постмодернистской магии и философами-метафизиками. Есть я и такие как я.

— Что все это значит?

— Смерть — процесс, а не существо.

— Я все еще не понимаю.

— Послушай, можно я возьму ребек Эндри для него? Настоящий, материальный ребек останется в сумке, а у него-то будут проблемы во время перевозки через реку, если он не сыграет для меня.

— Если Эндри нужно, возьми, — сказала мадам Джилли, потом воскликнула: — Подожди!

— Я не принимаю условий, — предупредила девушка. — Так можно я возьму, или нет?

— Пожалуйста, послушай. Я хотела изменить Эндри, я хотела дать ему что-нибудь, что будет напоминать обо мне. О, я ведь соблазняла его обещанием провести с ним ночь… ну, наверно, идея оказалась и не очень удачной, но я действовала из лучших побуждений. Теперь он мертв. Как бы мне хотелось обходиться с ним… ну… лучше.

— Так часто бывает, — заметила девушка.

Мадам Джилли увидела, как на ее спальню медленно опускается тень, а берег реки становится все мрачнее.

— Ты скоро можешь умереть, — произнесла перевозчица. — Останешься со мной подольше — и не вернешься.

— У меня есть время, чтобы послушать, как Эндри играет?

Эндри прогуливался в одиночестве по берегу реки, когда вернулась перевозчица с его ребеком и смычком.

— Что бы вам хотелось услышать, госпожа? — спросил он, принимая принесенное девушкой.

— О, я не знаю, что играют в вашем мире, — сказала она, слегка взмахнув рукой. — Наверно, что-нибудь морское. Я своего рода моряк, как бы там ни было.

Эндри сыграл джигу, потом еще один отрывок оттуда, затем рил и наконец исполнил песню «Парень, работающий на барже». Перевозчица сидела и слушала. Очевидно, ей нравилось. Позади стали собираться неясные, призрачные создания. «Здесь не надо удивляться привидениям», — подумал Эндри. Он перестал играть, когда девушка подняла руку.

— Очень хорошо, Эндри, — сказала она. — Я довольна, можешь садиться в лодку.

— Нет, подожди! — закричало одно из созданий позади. Пара привидений с невероятно красивыми, совершенными телами выступила вперед, и перевозчица представила их как Удачу и Случай:

— Нам бы хотелось, чтобы ты сыграл «Галоп на пальцах и пятках».

— О да, конечно, — отозвался Эндри.

— Тебе не обязательно, Эндри, — сказала девушка. — Их сила здесь на тебя не подействует.

— Может быть, но мне бы хотелось сыграть.

Из тени вышла Судьба, поклонилась перевозчице и протянула руку. К тому времени Эндри сыграл несколько отрывков, в которых упоминались дюжины богов, полубогов и потерянных душ, танцующих на берегу реки. Он заметил, что один из слушателей стоял в отдалении и не принимал участия в происходящем. Наконец перевозчица попросила остановиться.

— Как ты умер, Эндри? — спросила Удача. — Я тебе благоволила.

— Воля Судьбы, — ответил Случай.

— Слепой Случай, — возразила Судьба.

— Я не слепой, — обиделся Случай.

— Все то время, которое ты провел в тавернах с пьяными картежниками, ты был пьян до слепоты в глазах, сказала бы я, — настаивала на своем Судьба. — В любом случае, люди никогда не говорят, что Судьба слепа и проводит столько времени в тавернах, сколько ты. Они проклинают меня, а молятся тебе.

— Если ты посчитаешь таверны, то поймешь, что Случай и я построили больше храмов для нас, чем все другие боги, — заговорила Удача, толкая Эндри локтем под ребро.

— Так кто убил Эндри? — спросила перевозчица.

Боги переглянулись.

— Это был не Случай, это точно, — сказал Случай.

— Это была не Судьба, я навещала тогда Рок, — подхватила Судьба.

— Ну а я ему благоволила, — заявила Удача, кладя руку Эндри на плечо. — Ты мне нравишься, Эндри.

— Он на самом деле умер? — спросил Случай у перевозчицы.

— Судьбой ему было предначертано жить, — сказала Судьба.

— Держу пари, произошло одно из тех случайных совпадений, которые повсюду оставляет Вероятность, — заявил Случай.

— И это законно здесь? — спросила перевозчица.

— Существовала Вероятность, что его слишком сильно ударили по голове, — подтвердила Вероятность. — Тогда бы он вряд ли пришел в себя в холодной воде, и в любом случае бы утонул.

— Так это была ты? — спросила перевозчица.

— Нет, у него оказалась крепкая голова, она повидала и выдержала многое. Просто Случайно…

— Нет! — закричал Случай. — Я устал слышать, как мое имя употребляют всуе.

Перевозчица встала и кивнула Эндри пройти с ней. Они подошли к лодке и остановились, наблюдая за спором остальных.

— Так случается время от времени, — сказала перевозчица. — Пусть твоя душа что-нибудь сыграет, тогда они начнут слушать, иначе с ними случится сердечный приступ. Я люблю моряков, поэтому и прошу самых лучших перебрать разок струны, а не платить деньги.

— Я не понимаю, — сказал Эндри.

— Совместные действия Судьбы, Случая и других богов часто приводят к гибели людей. Они начинают раздражаться, если такое случается. Разделение власти, понимаешь. Прибавь тот факт, что Удача благоволит тебе, поэтому все выглядит очень двусмысленно.

— Я все еще не понимаю, — сказал Эндри.

— Просто смотри, — ответила перевозчица, доставая регистрационную книгу, перо и баночку чернил со дна своей длинной полупустой лодки. — Господа, Эндри сыграл эту мелодию для меня. Сейчас мне нужна лишь подпись возле его имени, тогда я могу перевезти его…

— Я не буду ничего подписывать! — взвизгнул Случай.

— Вероятность того, что я позволю вовлечь себя в его смерть, невероятно низка, — заявила Вероятность.

— Его смерть не была предопределена Судьбой, я к этому не причастна, — сказала Судьба.

— Я благоволила ему, хватить на меня смотреть! — решительно сказала Удача.

— Я просто перевожу их, — заявила перевозчица. — Мне нельзя ставить свою подпись в регистрационной книге.

Жизнь Эндри повисла на волоске, когда девушка и несколько могущественных богов обдумывали сложившуюся ситуацию. Случай прокашлялся. Остальные повернулись к нему.

— Может выйти Случайно, что холодная вода замедлила процессы жизнедеятельности в его организме, поэтому ему не понадобилось обычное количество воздуха.

— Есть небольшая Вероятность, что волны, созданные морскими драконами и взрывом «Буйной пташки» вынесли его на илистый берег под пирс, — признала Вероятность.

— Да и Судьбой ему было уготовано жить гораздо дольше, — согласилась Судьба.

Удача исчезла без предупреждения. Судьба поклонилась Эндри и растворилась в полумраке. Вероятность попрощалась и пропала. Эндри увидел, как кто-то, прежде наблюдавший молча, сделал несколько шагов вперед, зашел в лодку перевозчицы и сел. Случай подбросил в воздух монету, поймал ее, хлопнул по тыльной стороне ладони, посмотрел, что вышло, пожал плечами и поклонился незнакомке.

— Ваша поперечная артерия может случайно разорваться, мадам, — предупредил он.

— Мадам, это очень плохая идея, — сказала перевозчица, приближаясь к лодке.

Незнакомец покачал головой в капюшоне. Случай записал что-то в большой книге, закрыл ее и положил на стол, которого минуту назад еще не было. Эндри сощурился. Стол исчез. Он встал на ноги и пошел к Случаю.

— Я мертв? — спросил он.

Случай бросил на него ничего не выражающий взгляд.

— Так уж произошло, — ответил бог. — Ты хочешь пожить еще?

— О да, мне кое-что пришло в голову за время моего пребывания в Палионе. Это… ну… как будто я покинул Альберин и понял, что я тогда просто губил все свои таланты, понимаешь?

— Но ты действительно покинул Альберин. — Я хочу выяснить, кем я должен быть… вроде как… и стать этим человеком. Лучше узнать себя… ну… изучать что-то, учиться.

Бог кивнул, но выражение его лица не изменилось.

— Я отправляю тебя обратно, Эндри, в основном, из-за того, что ты появился здесь из-за прикосновения Перемены. Наверно, она жестковато с тобой обошлась, но знаешь, иногда так трудно привлечь внимание людей. Я предупреждаю: если пренебрежешь подарком Перемены — окажешься в большой беде.

— Ну почему же, господин?

— Никогда не знаешь, чего ждать от ее следующего дара. А сейчас иди и живи — о, и играй превосходно!