"Пробный камень" - читать интересную книгу автора (Власов Александр Ефимович)

Полномочный представитель

На третий день вся лучшая земля у болота была вскопана. Лук, огуречная и капустная рассада уже кончились. Новые грядки засеяли оставшимися еще семенами редиса и салата, хотя сначала думали отвести их под морковь. Но воспротивился Борис. Морковь раньше конца августа прибыли не даст, а редиска и салат через три недели будут готовы. Ребята занимались поливкой. С каждым днем эта работа требовала все больше и больше усилий, потому что солнце жарило беспощадно, да и резвый ветерок усиленно сушил грядки. Ведер на всех не хватало. Одни носили теплую болотную воду, а другие пока отдыхали.

За полчаса до обеда на Стрелянке показалась лодка. Ромка в тот день не размахивал накладной — пришибленно сидел на корме. Борис подумал: «Опять вытворил что-то и попался!.. Ну уж теперь никакой сом тебе не поможет!»

— Что там у вас? — крикнул он.

Ромка притворно зевнул.

— Ничего!

Сеня Сивцев сильным гребком заставил лодку до половины въехать на песок и успокоил Бориса:

— Нормально.

— Это только по-вашему нормально! — Ромка уничтожающе посмотрел на Сеню и Бориса. — Сдал на семьдесят шесть, а выписал на шестьдесят один — и это нормально у вас называется?.. Самоеды вы! Сами себя едите! — Он протянул накладную Борису. — На! Радуйся! В графе «итого» значилась цифра 61. Борис вздохнул не без сожаления и спросил зачем-то:

— А было, выходит, семьдесят шесть?

— Было да сплыло!

— Не мухлевал бы прошлый раз!

— Что с вами разговаривать!

Ромка отвернулся и пошел к кухне.

За обедом Борис объявил, что с них списан еще шестьдесят один рубль, а Лида Юрьева добавила, что они уменьшили свой долг на три процента. Задачи на проценты надоели еще в школе. На уроках ребята небрежно оперировали любыми цифрами — миллионами, миллиардами — и ни одна задача не возбуждала у них особого интереса. Зато теперь каждая цифра заставляла задуматься.

Три процента — много это или мало? Вроде бы не так уж и мало! Заметно, как-никак! Но с другой стороны — это всего лишь крохотная часть от четырех с лишним тысяч. Неутешительный выходил расчет. Такой неутешительный, что Борис хоть и продолжал есть, но не чувствовал никакого вкуса.

Заметив, как он помрачнел, Зоя постаралась развеять невеселые мысли.

— Ребятушки! Так считать нельзя! Вот пойдут огурцы — мы их пудами возить будем!.. А капуста!.. Я читала: по пятнадцать килограммов кочаны бывают!

— Лодка! — сказал Колька.

Зое послышалось, что он произнес «ловко».

— Не веришь?.. А я верю! Все у нас, ребятушки, будет хорошо.

— Лодка! — повторил Колька, глядя не на Зою, а на Стрелянку.

Все посмотрели туда же. К острову приближалась еще одна лодка.

На веслах сидел мальчишка — длинноволосый, в модной майке. Греб он умело, экономно. На корме виднелся туго набитый рюкзак, и весил он, вероятно, немало, потому что нос лодки был приподнят.

Ребята знали всех школьных мальчишек, а это был совсем незнакомый паренек. Не оглядываясь, он уверенно вел лодку к острову, а когда она уткнулась носом в песок, встал и повернулся без тени смущения или робости к столпившимся на берегу ребятам.

— Что тебе нужно? — не слишком любезно спросил Борис.

— Салюта не нужно по случаю моего прибытия, — пошутил мальчишка и ловко выпрыгнул из лодки.

— Ты здесь хохмы свои не разводи! — Ромка задиристым петухом подскочил к нему. — А то такой салют устроим — не поздоровится!

— Говори, что надо, или отчаливай! — потребовал Борис. — Нам с тобой болтать некогда!

— Койка нужна, — ответил гость. — Найдется для меня место в вашей гостинице?

Это требование показалось мальчишкам совсем уж наглым. И если раньше у них не было никакой причины недружелюбно встречать незнакомого паренька, то теперь она появилась. А девчонкам он понравился: спокойный, независимый, вежливо-ироничный. И джинсы на нем — загляденье!

Придя в себя после наглого требования мальчишки, Ромка еще ближе подскочил к нему.

— Тебе какую койку? Больничную?.. Сейчас схлопочешь!

— Рома! — Зоя потянула его сзади за ремень. — Дай сказать человеку. Он объяснит все!

— Постараюсь! — Паренек улыбнулся ей, вытащил из кармана джинсов сложенную вчетверо бумажку и обратился к Борису: — Если не ошибаюсь, Кравцов — это ты… А я заодно исполнил обязанность почтальона… Тебе телеграмма — получи!

Борис недоверчиво взял бумажку и развернул ее. Удивленно пробежав записку глазами, он прочитал вслух:

— «Малый Светлячок. Борису Кравцову. Ваши экспедиторы при сдаче овощей допустили сегодня ошибку. Проверкой установлено, что редиски, лука и салата сдано на пятнадцать рублей больше, чем указано в накладной номер два. Прошу внести в нее соответствующую поправку. Директор колхозной столовой Павлов».

— Поняли? Нет? — воскликнул Ромка. — Я же говорил: не надо!

— Нет, надо! — Борис пошарил у себя по карманам. — У кого ручка есть или карандаш?

Раньше других подал ему шариковую ручку сам почтальон. Была она удивительно красива — вся отливала перламутром, а на верхнем конце виднелась миниатюрная головка Нефертити. Борис размашисто написал на оборотной стороне телеграммы: «Директору колхозной столовой товарищу Павлову. Это не ошибка. Это исправление ошибки, допущенной в накладной номер один. Кравцов».

— Годится?

Возражений не было, только Ромка презрительно плюнул в воду. Борис хотел вернуть записку с ответом и перламутровую ручку пареньку, но тот взял только ручку.

— Мои почтальонские функции кончились. Возвращаться не собираюсь… Как у вас все-таки насчет свободной койки?

Снова он озадачил всех ребят, и только Колька начал кое о чем догадываться.

— Хочешь, — предложил он, — назову твою фамилию?

Паренек заинтересовался, подумал и спросил:

— Есть у тебя какое-нибудь перо?

Колька показал ему половинку старого карандаша.

— Ставлю свою ручку, — объявил паренек, — против твоего огрызка! Не отгадаешь!

— Спорить захочешь — обратись к Ваське Бурке, — сказал Колька. — А я и так попробую… Ты — Мекоба.

Пришла очередь удивляться пареньку.

— Тебе бы частным детективом работать! — Прощаясь с перламутровой ручкой, он повертел ее перед своими глазами. — Дед привез из Японии… Бери за догадливость!

— Оставь себе, — отказался Колька. — Дедовы подарки хранить надо.

— Тогда… давай лапу! — Паренек широко раскрыл ладонь и, крепко пожимая Колькину руку, представился: — Олег… И ты прав — Мекоба!

Ребята ничего не понимали. Пришлось Кольке напомнить о посылке из селекционной станции, о письме, в котором доктор сельскохозяйственных наук Мекоба обещал прислать своего полномочного представителя. Уже тогда Кольку насторожило это обещание. Была в нем шутливая нотка, намек на забавный сюрприз. Этим сюрпризом и был Олег. Но Колька предполагал, что он — сын доктора Мекобы, а Олег оказался его внуком.

Отношение к Олегу резко изменилось. Ромка поторопился извиниться за свою грубость.

— Мы тут, понимаешь, даже своих на остров не пускаем, — сказал он сконфуженно. — А чужих и подавно!.. Я ж не знал…

— Бывает, — миролюбиво ответил Олег. — Бери-ка мой рюкзачок — вот и помиримся.

— Фефёла! — Ромка указал Сене Сивцеву на рюкзак. — Помоги полномочному представителю!

— А-а! — удивился Олег. — Виноват! Не учел вашу внутреннюю субординацию!

Сопровождая его к палаткам, ребята терялись в догадках: надолго ли он приехал, будет ли им обузой или сможет помочь чем-нибудь. А Борис хоть и сам стеснялся своих мыслей, но все-таки не мог не думать, что гостя придется ставить на довольствие, а это — лишний расход продуктов. Жадным он никогда не был. Если бы Олег приехал к нему домой — да живи он хоть целый год, Борис кормил бы его по пять раз в день, и самым вкусным! Подумав так, Борис усмехнулся над самим собой: легко быть гостеприимным за счет родителей.

Олег словно разгадал тайные опасения Бориса.

— Говорят, у вас полная самоокупаемость?.. Имейте в виду: мне выданы командировочные, так что ваш баланс я не нарушу.

Такое совпадение мыслей обрадовало Бориса.

— Потом разберемся, — сказал он. — У меня есть бухгалтер. С ней подсчитаете…

Свободная койка была в той палатке, где жил Борис. Туда и привели Олега. Сеня опустил на койку рюкзак, и она жалобно пискнула под его тяжестью.

— Продукты? — спросил Борис.

— Будущие, — непонятно ответил Олег и, не задерживаясь в палатке, попросил показать ему, как он небрежно выразился, огородик.

Олег был не старше остальных, но в первые минуты знакомства к нему относились почти как к взрослому, имевшему право проверить работу ребят. Борис повел его через рощу к грядкам. Мальчишки и девчонки толпой пошли сзади. Наступал тот момент, когда все должно было проясниться: знает ли этот полномочный представитель, как выращивают овощи, или он обычный городской мальчишка, которому знатный дед разрешил съездить к ним ради развлечения.

Олег остановился на опушке и, взглянув на ряды грядок, параллельными полосами уходивших к болоту, сказал:

— Дед был бы доволен!.. А я оговорился: это не огородик — побольше!.. Но знаете что?.. Ваши красивые грядки — невыгодная штука!

Он повернулся к стоявшим сзади ребятам, и по его разгоревшимся глазам они почувствовали в нем искреннюю заинтересованность.

— Насыпные грядки не нужны… Проверено опытом!

Даже доброжелательная критика не приносит особой радости. Борис насупился, а Шурка Гай прицепился к последнему слову Олега.

— Опыт — критерий истины! — хвастанул он своими знаниями. — Но опыт опыту рознь… Многовековая практика выращивания овощей создала именно такую форму — грядки. И не будем опровергать общепризнанное на основании частных экспериментов!

Олег тряхнул головой, будто в уши ему попала вода.

— Дед в таких случаях говорит: открыл рот — подари мысль, а нет ее — помолчи.

— Что же нужно вместо грядок? — спросил Борис.

— Не надо их насыпать. Вскопали — и довольно… Высокая грядка быстро сохнет. — Олег шагнул вперед, пощупал землю под листьями редиски и безошибочно определил: — Сегодня поливали… Но завтра снова придется. — Он наклонился к другой грядке. — А эту только попрыскали, она и сейчас воды просит!

— Как так? — возмутился Борис. — Мы же перед самым обедом поливали!

— Посмотри сам.

Борис, а за ним и многие другие подошли к этой грядке. Убедиться было нетрудно: редиску только окропили водой сверху, земля под листьями осталась почти сухой.

— Чья грядка? — нахмурился Борис. — Кто поливал?

Никто не торопился признаваться, но Борис сам вспомнил. Он распределял ребят по грядкам и ошибиться не мог. Назревал неприятный разговор, и Олег дипломатично заговорил совсем о другом.

Знал этот городской мальчишка не меньше сельских семиклассников. Его советы были полезными. А главное, говорил он совсем не так, как посторонний человек, случайно заглянувший на остров.

— Я привез полный рюкзак египетского лука. Сортик — чудо: многолетний и многоярусный! Мы под него целое поле отведем без грядок. Он перья дает от снега до снега, а луковицы — в три этажа!.. Его посадил — и никаких забот на несколько лет!

— Вы бы раньше его прислали, — с сожалением произнес Борис. — А теперь и земли хорошей нету. Песок да пни остались.

Олег лукаво прищурился.

— Эти пни, даю слово, — раскорчуем!.. Есть один секретик — скоро узнаете, а сейчас и не просите! Обещал вашему директору молчать!..

Они уже собирались вернуться к палаткам, но Борис вспомнил про неполитую грядку.

— Гай! — позвал он. — Тебе не хочется взяться за ведра?

— Мне? — недоуменно спросил Шурка.

— Тебе, — подтвердил Борис. — Твоя грядка сухой осталась.

— Моя? — переспросил Шурка, еще более удивляясь, но, встретив недобрые взгляды мальчишек и девчонок, горестно всплеснул руками. — Наверно, я дважды полил одну грядку вместо второй!.. Спасибо, что ты заметил!

— Не языком, а ведрами иди позвякай, — сказал Колька.

— Иду! Мог бы и не напоминать! Конечно же, иду! — воскликнул Шурка и засеменил к болоту…

Приезд Олега нарушил распорядок. Пропало даром все послеобеденное время. Так, по крайней мере, считал Борис. Он планировал в тот день выкопать хотя бы два-три пня. Вместо этого ребята затеяли оживленную болтовню с Олегом, а девчонки просто засыпали его вопросами: где он учится, и почему разбирается в овощеводстве, и есть ли у него отец и мама, и что он любит больше всего. С раздражением подметил Борис, что и Зоя Бекетова крутится вокруг Олега и тоже расспрашивает его.

Олег отвечал в шутливом тоне, что по овощам его «натаскал» дед, а живет он с ним потому, что его родители превратились в белых медведей и обитают на полярной станции. Сам Олег не собирается стать медведем или доктором сельскохозяйственных наук. Не знает, кем будет. В этом году он перешел в восьмой класс и зубрит «инглиш» — дед «пихнул» его в английскую школу.

— А люблю больше всего, — улыбнулся Олег, — костер и телевизор. Они хороши и каждый сам по себе, а вместе я их еще никогда не видел.

— Намек? — спросил Борис. — Это можно… Все равно день испорчен!

— Ты как мой дед! — рассмеялся Олег. — Он ни выходных, ни отпусков не признает и меня к тому же приучает. Ни одних каникул спокойных не дал!

Сравнение с дедом не понравилось Борису, потому, наверно, он и сказал:

— Только с дровами у нас туго…

Сказал — и обрадовался мелькнувшей мысли.

— Валежник весь подобрали, а деревья рубить не хочется… Вот если пару пеньков выдернуть?

Это была хитрость: хотел Борис все-таки выполнить свой план — выкорчевать несколько пней. К тому же дров на острове действительно не хватало, и Кате приходилось долго бродить по роще, чтобы собрать охапку сухих сучьев для кухни.

— Так как, выдернем? — спросил Борис у мальчишек. — Покажем Олегу костер и телевизор сразу?

— Давайте, мальчики! — воскликнула Лида Юрьева. — Сегодня в девятнадцать тридцать претемнохуфик начинается!

— Чего, чего? — не понял Олег.

— Претемнохуфик! — повторила Лида привычное для всех в классе словечко.

Олег так и не понял, а Васька Буркин похлопал рукой по своим потрепанным брюкам.

— Ставлю их против твоих джинсов, что не расшифруешь.

— Принято! — зажегся Олег, надеясь на свою смекалку. — Буду думать! Срок — когда загорится костер.

Посмеиваясь, ребята отправились добывать дрова. Возле рощи ни под один пень не удалось подкопаться — лопата сразу же утыкалась в толстые и крепкие корни. Даже терпеливый Сеня Сивцев, повозившись у одного из таких пней, перешел к другому, потом к третьему. Наконец, забрав лопату и топор, он спустился к Стрелянке и позвал ребят. Пеньки здесь были поменьше и не так цепко держались за землю.

Выдернув три пня, мальчишки с гиканьем потащили их к палаткам. Когда Сеня принялся разжигать костер, а Лида налаживала маленький телевизор, закапризничавший после перевозки, Васька Буркин подсел к Олегу.

— Срок подходит.

— Вижу! — вздохнул Олег. — Джинсы не жалко. Обидно: думал, что отгадаю!

— Сдаешься? — торопил его Васька.

— Сдаюсь.

— Премьера телевизионного многосерийного художественного фильма! — нараспев произнес Васька. — Пошли в палатку переодеваться!

Вдоволь посмеяться над проигравшим пари Олегом помешал приближающийся рокот мотора.

И хотя по реке могли плыть посторонние люди, не собиравшиеся высаживаться на остров, ребятам всегда думалось, что плывут обязательно к ним.

— Опять гости! — невесело сказал Борис.

— Издалека, — добавил Колька.

В Светлячках моторов на лодках ни у кого не было, а эта шла ходко, оставляя сзади над водой чуть приметную синеву выхлопов. На корме сидел плотный мужчина. Низкое солнце освещало его сбоку, и долго никто не мог его узнать.

Лодка сделала поворот и с выключенным мотором пошла к острову. Солнце теперь светило в лицо мужчине, и Ромка узнал его.

— Да это же секретарь райкома!

Как по команде, вскочили мальчишки и девчонки и побежали к берегу. К Дементию Ильичу все чувствовали симпатию. Побежал и Борис, но он радости не испытывал. «Сам приехал — важное что-то! — подумал он. — Вдруг выселит нас отсюда!..» Борис оглянулся на уже обжитые палатки и, подбегая к берегу, решил: «Не выйдет, товарищ секретарь!»

У Дементия Ильича память на лица, события и цифры была удивительная. Не безликую толпу увидел он на берегу, а сразу же различил отдельных ребят, знакомых по встрече в правлении колхоза, и вспомнил, кто и как вел себя на том заседании.

— Ужинали? — попросту спросил он.

— Сейчас будем! — откликнулась Катя. — Для вас и кусочек жареного сома остался!.. Ромка поймал.

— Ромка? — Дементий Ильич поискал и, к удивлению ребят, нашел Ромку. — Завидую тебе! Давно не рыбачил. — Потом он посмотрел на Олега. — Новенький?.. Плыл я сюда и боялся: вдруг, думаю, их там поубавилось!.. Честно скажу: опасался, что не все на эту робинзонаду способны!.. А у вас даже пополнение!

Ел Дементий Ильич с неподдельным аппетитом.

— С утра говею… То не хотелось, то некогда… А как по реке прокатился да подышал вечерним ветерком… Неужели, думаю, не поспею к ужину?.. Хорошо на лодке! Но не на моторной — трещит очень. Я бы на веслах, но ведь вам мотор нужен. — Дементий Ильич поймал вопросительный взгляд Бориса и опередил его: — Подписывать ничего не надо — подарок от райкома партии. — Он не дал ребятам опомниться и снова удивил их: — Вы там от соли отказались. Привез я немного — найдете в лодке.

Неправду сказал Дементий Ильич. Не соль была в картонной коробке, а пять килограммов недорогих конфет. Помнил он, что ребята вычеркнули сладости из накладной, потому и привез конфеты, но прямо не сказал: пусть будет им сюрпризом.

— А я думал, вы нас выселять хотите! — признался Борис.

— Сами не убегите! — пошутил Дементий Ильич и уточнил: — Я не про нынешнее лето… Через год не убегите. К тому времени здесь училище будет, а вы восьмой класс закончите. Пойдете в наше ПТУ?

Никто не спешил сказать «да» или «нет». Шурка Гай начал было:

— Конечно, ПТУ — самая прогрессивная форма… — но на него сердито зашикали, и он замолчал.

— Мы с дедом часто спорим, — сказал Олег. — Я говорю, скоро и высшее образование обязательно будет, а он считает, что уже сейчас — перепроизводство людей с дипломами… В науку, говорит, пускать можно только злейших эксплуататоров.

— Что-то новенькое! — улыбнулся Дементий Ильич.

— Вернее, самоэксплуататоров, — поправился Олег. — Которые из себя все выжать готовы… Дед всех людей на нормальных и ненормальных делит. Для нормальных норма — восемь рабочих часов, а ненормальные сколько ни работают, все им мало.

— Ну а сам он какой? — поинтересовался Дементий Ильич.

— Сверхненормальный! «Живу, — говорит, — в условиях сладкой каторги и тебе, — это он про меня, — и тебе, — говорит, — того желаю…» Но я, наверное, нормальный все-таки. Не тянет меня эта каторга, хотя она и сладкой деду кажется.

Всех заинтересовал рассказ Олега. Слушая его, Дементий Ильич пытался отгадать, кто же этот дед. Память опять выручила: еще тогда, на заседании правления, узнал Дементий Ильич, что семена присланы с селекционной станции. Сейчас он связал те семена с появлением на острове незнакомого паренька и догадался, что дед Олега — селекционер. Ученый, пожалуй, вправе так говорить о своей работе!

Похожие мысли бывали и у Дементия Ильича. Проработав в иной день часов восемнадцать и устав до того, что и дома долго не удавалось заснуть от переутомления, он с сомнением спрашивал себя: так ли надо жить и распоряжаться своим временем? Но приходил новый день — все повторялось, и даже радовало, что сегодня удалось поработать дольше, чем вчера, и сделать больше вчерашнего. Чем не сладкая каторга?

А ребята думали по-другому.

— Выходит, — хохотнул Ромка, — лучше всего рядовому колхознику и рабочему! Только почему-то всегда с захлебом говорят: был простым рабочим, а стал директором завода! Неувязочка получается….

Дементий Ильич не торопился вмешиваться. Он еще не сумел строго сформулировать ни сам вопрос, возникший в разговоре, ни тем более ответ на него.

— Есть такой мультик, — сказала Зоя Бекетова. — В нем птицы и звери спорят: чей нос лучше? Мы тоже, по-моему, об этом говорим… А нос каждому свой нужен. Я бы, наверно, на месте Бориса извелась совсем… И про то думай, и про это, а еще деньги отдавать надо!

Борис хоть и нахмурился, но ему были приятны эти слова, а Дементий Ильич снова подумал: не рано ли разрешили ребятам такой эксперимент?

— Вот что, друзья! — заговорил он. — Очень прошу вас не превращать лето в сладкую каторгу, по выражению известного вам деда! Сколько вы уже здесь?.. Дня три-четыре, а телевизор, вижу, еще и не включали ни разу.

— Когда его включать? — отозвался Борис. — Вот и сегодня полдня потеряли… Придется завтра наверстывать.

— Скажу тебе по секрету! — Дементий Ильич внимательно вгляделся в суровое лицо Бориса и подумал, что этот парень и сам не поспит лишний часок, и других загоняет. — Мы сделали в райкоме прикидку. Получилось, что вы в долгу перед колхозом не останетесь… И вот тебе мой наказ как руководителю: работать пять часов, не больше!.. Не забывай, что у вас каникулы. Провести их надо с пользой, но и весело!.. Что касается нашего разговора, то лучше Зои не скажешь. «Чей нос лучше?» — это вообще не вопрос. Для наглядности давайте попробуем спросить, кому лучше: мне или рядовому колхознику? Как ответить на такой вопрос, с какой меркой подойти?

— Зарплата больше, — сказал Ромка.

— На машине ездите, — добавил кто-то.

— Квартира большая!

— Приказать любому можете! — высказался Борис. — Даже Киру!

Ничего больше ребята придумать не могли.

— Все? — спросил Дементий Ильич. — Подытожим… Неточный вопрос «кому лучше?» распался на вполне конкретные вопросики: кто больше зарабатывает, у кого лучше квартира… Вот и посмотрим… Зарплата у меня выше, чем у большинства колхозников. Но передовые трактористы и комбайнеры зарабатывают больше меня. Кому лучше?.. Нас трое. Квартира — сорок два метра. А этажом ниже в такой же квартире живут два персональных пенсионера. У них метраж на человека больше. Кому лучше?.. На машине меня возят. А знаете, сколько в районе собственных машин? Недавно новый список рассматривали — еще несколько сотен колхозников собираются обзавестись своим транспортом… Что там еще осталось? Могу приказать?

— Исполнять легче! — сказал Олег. — Это и доказывать не надо!

Ваша работенка не лучше дедовой — тоже ненормальная. Вы и сейчас сидите с нами, а сами как на работе!

— Нет! — улыбнулся Дементий Ильич. — С вами все-таки отдохнул. Дымком подышал, поужинал вкусно… И карету свою дождался!

Он кивнул на противоположный берег, заметив раньше других приближающуюся черную «Волгу».

— Что ни говори, а преимущество!

Машина остановилась напротив острова и несколько раз мигнула фарами. Нехотя поднялся Дементий Ильич из-за стола.

— Надо ехать… Кто меня перевезет?

— Я! — тотчас вызвался Ромка. — Больше никто с моторкой не справится! Им еще учиться надо.

— Могу и я, — предложил Олег. — Умел когда-то.

— Ты когда-то, а я сейчас умею!

— Я перевезу! — решительно вмешался Борис. — На веслах.

— Выбираю весла! — сказал Дементий Ильич.

Этот выбор был не случайным. Хотел Дементий Ильич ослабить внутреннюю напряженность, которая возникла у Бориса еще тогда, на заседании правления, и, как видно, не уменьшилась до сих пор. Пока они плыли на лодке, Дементий Ильич постарался доказать Борису, что, собрав весь урожай, ребята не должны остаться в долгу. Цифры звучали убедительно, но они относились к будущему, а на сегодня в распоряжении Бориса находились другие цифры. Реальные, ощутимые, они значили для него больше, чем любые теоретические подсчеты. И он не то чтобы не верил Дементию Ильичу — верил, но озабоченность и напряженность не уменьшались. Легко подсчитывать и подводить благоприятные итоги, но разве все учтешь заранее?

— Про соль не забудь, — прощаясь с Борисом, напомнил Дементий Ильич. — И про мой наказ — работать не больше пяти часов!

Борис не возражал, хотя и не собирался последовать этому наказу. «Сколько надо, столько и будем!» — подумал он.

О том же самом говорили между собой Зоя и Олег. Они вдвоем остались у догоравшего костра. Зою с первого дня беспокоило, что работали ребята от восхода солнца до заката. О себе она не думала, и никто другой пока не жаловался, но так не могло продолжаться долго. Пройдет первая неделя — подъем, вызванный переездом и новой необычной обстановкой, кончится. Начнет накапливаться недовольство, возникнут ссоры, и кто знает, к чему они приведут.

Зоя сначала посоветовалась с Колькой. Тот не возражал против сокращения рабочего дня, но считал, что это надо сделать после того, как будут высажены все семена. У них оставались семена моркови, а с приездом Олега добавился и лук. Для него тоже нужна возделанная земля, и, значит, возможность сократить рабочее время отодвигалась еще дальше.

Потому Зоя и задержала Олега у костра. Она подметила, что Борис относится к нему с уважением. Может быть, с его помощью удастся повлиять на Бориса?..

Возвращаясь с того берега, Борис снова был неприятно удивлен, заметив вместе Зою и Олега. Глядя на два силуэта, неярко высвеченные затухающим костром, он с неоправданной резкостью прикрикнул на ребят, забравшихся в подаренную лодку:

— Мотор не сломайте!.. А если соль рассыпете, сами покупать будете!

Борис причалил рядом с моторной лодкой. Она была крепкой, надежной, но не новой. Белела свежей краской только кормовая доска, к которой крепился мотор. Его недавно — вчера или даже сегодня — навесили на лодку.

— Давайте сюда соль! — потребовал Борис.

Ромка вытащил из-под сиденья картонную коробку.

— Цела! И за мотор не бойся — я с ним на ты! Вот с бензином как?.. Бак почти полный, а потом?.. Где доставать будем?

— Я тебе не заправочная станция! — раздраженно сказал Борис, сам не понимая, откуда взялось это раздражение.

Забрав коробку, он пошел к кухне. Проходя мимо костра, он даже не взглянул на Зою и Олега, будто там их и не было, и позвал Катю.

— Теперь до конца хватит, если соль мелкая. — Борис приоткрыл крышку. — Да это же не соль!

Он запустил руку в коробку и вытащил пригоршню конфет в обертках.

— Конфеты! — засмеялась Катя. — Ребята-а-а!.. Кто чаю с конфетами хочет?

— Выдашь по одной! — предупредил ее Борис.

— Это же подарок! — возмутилась Катя. — Ты прямо как Кир!

— До Кира еще далеко! — хохотнул подбежавший Ромка. — Он Полукир пока!

Борис повторил твердо:

— По одной!

Но тут он заметил, что Зоя уже не сидит у костра, а идет к нему, и неожиданно раздобрился:

— Ладно, выдай по две.