"В краю лесов и озер" - читать интересную книгу автора (Устинов Григорий Андреевич)

ХАТКИ НА ОЗЕРЕ

Интересный зверек ондатра. Весом всего на килограмм, а когда густую темно-рыжую шерсть распушит, то с большого кота покажется. Хвост у нее длиной сантиметров двадцать пять, широкий, ребристый, как сабля, с чешуйчатой кожей. Сидит ондатра где-нибудь на лабзе, пыжится, усатой мордочкой поводит, а рядом хвостище словно змея. Думаешь другой раз: для чего такому милому зверьку безобразный, противный хвост?

Но без хвоста, оказывается, не ныряла и не плавала бы она так проворно.

Ондатра — грызун. Питается тростниками, осокой и другими водными растениями и их корневищами. Сколько пищи-то надо?

Но жить этот ценный пушной зверек может не в каждом водоеме. Зимой он обитает в береговых норах или в искусно сооруженных хатках из водной растительности, высотой более метра. На поверхность совсем не выходит. Скрытно живет, с опаской. Из своего жилья сразу под лед уходит, где и добывает пищу. А если водоем мелкий, зимой промерзает до дна, то и ондатре конец. Такое озеро или болото кладбищем ей становится... Хоть и много корма, да с голода помрет! Потом так: если у озера берега низкие, болотистые или с песчано-галечным грунтом, который осыпается и заплывает, то и норы не сделаешь. А если на водоеме нет лабз — плавучих камышовых остатков, высоких кочек и других опор для устройства хаток, то и их не построишь. Затонут хатки...

Обо всем этом хорошо знал рыбак Егор Болонин. Приехал он на Южный Урал с Балхаша, где не только рыбу ловил, но промышлял и зверьков.

Каждый раз, когда Болонин выезжал на озеро Песчаное выбирать сети, вспоминал Балхаш, ондатру. Ему казалось, что вот сейчас появятся зверьки и начнут, фыркая усатой мордочкой, волочить за собой по воде пучок тростника для хатки. Но на озере Песчаном ондатры не было.

«Пустой водоем, только для карасей и пригоден, — думал Егор. — Берега низкие, песчаные — норы не сделаешь. На озере только большие заросли тростников, рогоза и камыша. Лабз нет, кочек тоже — хатки не построишь...»

— Нет, видно, навсегда распрощался я с ондатрой, — с грустью сказал вслух рыбак, прогоняя лодку по тростниковым редникам[1].

Вечером, когда собрались на стане, Болонин завел разговор об ондатре.

— Водится на Урале ондатра, кто знает? — спросил он.

— Ондатра? — удивился его напарник, пожилой рыбак Лука Максимыч. — Полно, особенно в восточных и северных районах.

— Я читал как-то в газете, что ондатра у нас в заготовке пушнины третье место занимает. Только кроту да красной лисице уступает. Каждый год десятки тысяч ее добывают, — сказал другой рыбак — молодой паренек Кирилл.

— Что, по ондатре соскучился, что ли? — спросил Лука Максимыч.

— Да, соскучился, Максимыч. Не плохо бы развести ее здесь, да, кроме карасей, и пушнину сдавать, — ответил Болонин.

— Ну ее к монаху, — возразил старик. — Она рыбу жрет и сети рвет.

— Здорово живем! — горячо заговорил Болонин. — Балхаш какое озеро? Море! Так там и ондатры полно и рыбы не счесть. Но рыбу она не ест и за ней не гоняется. А что сети рвет, так близко к ее жилью не ставь. Каждый зверушка жить хочет. Вот и она дырку проделает, из ловушки вырываясь.

— А часто дырки-то бывали? — со смехом спросил Кирилл.

— Редко. Мы к тростникам с сетями не лезли. Вот наше Песчаное для жизни ондатры не пригодно. Но... если бы зверьки появились здесь, я бы помог им устроиться! — заявил Болонин.

— Не горюй, скоро и сюда ондатра перекочует. В соседних-то озерах она есть. Везде эта нечисть расходится, — безразлично сказал Лука Максимыч.

...Наступила весенняя пора. Лед на Песчаном озере растаял. Караси увидели солнце, зачуяли свежую воду, поднялись со дна, в поисках корма стали бродить по водоему. Начался промысел рыбы.

Болонин сложил в лодку сети и поехал вдоль старых желтых тростников.

Кругом кипела жизнь... На разные голоса кричали утки и лысухи. Чибис, кувыркаясь в воздухе, с шумом налетал на ворону, что-то долбившую у воды. В поле гудели тракторы.

Вдруг внимание Егора привлекли толстые корни тростника. «Чем же они выворочены со дна? Льдом? Не может быть», — подумал он и подъехал ближе. Старая «закваска» охотника-ондатролова сохранилась у него. Он привык видеть на водоеме следы, которых не замечали другие. Болонин наклонился и схватился за корни.

— Ондатра! — обрадованно вскрикнул Егор. На корнях была явная погрызь зверька.

— Значит, появились и здесь, милые... Где же вы? — оглядывал заросли Егор. Но тростники тихо покачивали пушистыми метелками и не выдавали тайны.

«Потом поищу», — решил он и, проехав до мыса, начал раскидывать сети.

Управившись с сетями, Болонин возвратился к зарослям и бесшумно поплыл вдоль кромки. Еще одна куча корневищ... От нее расходились волны. Темно-рыжая усатая головка показалась рядом с ней. Ондатра!

«Но почему она такая темная? Ведь на Балхаше рыжая», — удивился Болонин и тут же вспомнил семинар ондатроловов и слова охотоведа о том, что чем севернее живет зверек, тем мех его темнее. В Карелии, например, мех ондатры почти черный...

— Ах ты, любезная; где-нибудь близко и подружка есть? А где жить-то будете? Ладно, помогу я вам, переселенцам, — радостно сказал старый ондатролов и быстро погнал лодку к стану.

Весь день рыбак работал топором и лопатой. Ему помогал Кирилл. На ближнем выпасе для скота они выкорчевывали березовые пни с корнями и переносили их к лодкам. К корягам привязали камни. Положив их в лодки по пять штук, выехали к месту, где встретились зверьки. Болонин тщательно подбирал такие участки, где кормов было много и глубина не менее полутора метров. Тогда любая суровая зима не проморозит тут воду до дна и не будет голодной для зверьков.

— Давай сюда одну, Кирилл, — сказал Болонин, помогая парню.

Пробираясь вдоль берега метрах в ста друг от друга, они установили в зарослях коряги— опоры для будущих хаток. На обратном пути разговорились.

— А найдут их зверьки? — спросил Кирилл, думая об опорах.

— Найдут! Ондатра очень любопытна. Везде пролезет, все посмотрит... Надо и в твоем участке их понаставить. Разведем зверьков, окажем природе помощь, и она в долгу не останется. Вот осенью мы заканчиваем ловлю карасей и уезжаем до весны. А можно будет почти до конца февраля ондатру промышлять.

— Да, это хорошая работа, завлекательная, — соглашался Кирилл.

— Но коряги — это еще не все. Здесь для ондатры очень мал выбор хороших кормов. Вот нет, например, кувшинки и кубышки. Ты знаешь их?

— Это с широкими листьями-то? — спросил парень.

— Да. У кувшинки листья шире, корешок их круглый, цветы белые. Ее еще лилией называют. А у кубышки листья меньше, корешок трехгранный, цветы желтые. Их корневища самые питательные для зверьков. Они толще и мучнистее тростниковых. Эти растения обычно приживаются за поясом тростников, заходят в большую глубину. Если развести здесь, то для ондатры Песчаное станет первейшим водоемом.

— А как их разводить? — поинтересовался любознательный Кирилл.

— Совсем просто. В мае у них на корневищах образуются ростки новых листьев. Надо их выкорчевать в соседних озерах и посадить здесь. А потом они размножатся.

— Как, семенами?

— Да. Плод у кувшинки к осени созревает и лопается, а семена, окруженные воздушным слоем, всплывают и разносятся по водоему ветром, волной. Потом они опускаются на дно, и весной следующего года прорастают на новом участке.

А у кубышки семена липкие и плавают на воде комочками. Они пристают к лапкам водоплавающих птиц и растаскиваются ими по озеру. Потом отрываются, тоже опускаются на дно, а весной прорастают.

— Значит, потом и утки нам помогут? — обрадовался Кирилл. — Интересно все это... Я буду помогать вам, Егор Федорович. Разведем ондатру и новые растения...

Через несколько дней заботливые рыбаки заготовили на соседнем озере корневища кувшинок и кубышек с ростками свежих листьев. Они посадили их за тростниками, опустив на дно с грузиками из камней.

Десять дней ушло на установку новых коряг — опор для хаток. А спустя неделю зверьки уже начали устраивать на них хатки. Укрывшись где-нибудь в сторонке, Болонин и Кирилл часто наблюдали за работой трудолюбивых зверьков. Ондатры то плавали, держа в зубах стебли и листья тростника, то ныряли и доставали со дна мох. Потом они деловито укладывали свою ношу на корягу, умывались передними лапками и снова опускались в воду.

Весной поселилось на озере четыре семьи. Одна участке Кирилла и три у Болонина. Все конусные хатки имели высоту около метра. Издали они походили на маленькую копешку болотного сена. И Кирилл называл их «индейскими вигвамами».

В конце мая у самок появилось первое потомство. Молодняк рос быстро. Молодых ондатр можно было встретить на хатках, на кормовых «столиках» — наносах тростника на воде.

— А сколько за лето детенышей выкармливает одна семья? — поинтересовался как-то Кирилл.

— На Балхаше, например, до шестнадцати штук, — ответил Болонин. — А здесь на Урале, говорят, ондатры котятся от двух до трех раз, но за лето молодняка бывает не меньше, чем на Балхаше. За каждый окот самка приносит детенышей больше, чем на юге.

Осенью началось расселение ондатр. Молодежь уходила из родных гнезд и строилась самостоятельно. К ледоставу на Песчаном красовалось двадцати шесть хаток!

...Прошел год. На озере выросли уже целые поселения «индейских вигвамов». Хатки появлялись ва всех крупных зарослях водоема.

Поздно осенью рыболовы закончили добычу карася, убрали сети. К Болонину пришел Кирилл. Старый ондатролов подвел его к большому ящику и сказал:

— Не думал, что мне еще придется ондатру промышлять. Но все снаряжение с Балхаша привез. Вот и пришло время. С первого ноября и начнем с тобой промысел. Сегодня я покажу тебе, как ловить зверьков и обрабатывать шкурки.