Сэндс Линси Высокий, тёмный и голодный

Глава 1

— Цыпленок особенно хорош.

Бастьен с удовольствием наблюдал, как Кейт Си Ливер набрала полную ложку заказанного ею «Poulet au Citron» («курица в лимоне» — франц.) и поднесла к губам его брата Люцерна. И еще больше был рад, когда братец открыл рот, чтобы взять кусочек, пробормотал что-то в знак благодарности, а затем пожевал и проглотил.

За всю свою жизнь Бастьен ни разу не видел, чтобы Люцерн не просто притворялся, что ест, а наслаждался этим. К тому моменту, как Бастьен родился, его брат — уже в возрасте двух с лишним сотен лет — устал даже от самой утонченной пищи. Обычно вкус еды приедался после ста или около того лет, независимо от изысканности блюд. И сейчас, встретив свое четырехсотое день рождение, Бастьен сам пришел к заключению, что употребление пищи не более, чем неприятная необходимость, то, что он иногда вынужден делать на заседаниях Совета директоров или вечеринках, чтобы не допустить разоблачения своей истинной природы.

— Он действительно хорош, — оценил Люцерн. — Все кажется необычным и сильно отличается от того, как было в наши дни.

— Нет, — не согласился Бастьен. — Скорее всего, все имеет такой же вкус, как и всегда. Просто любовь воздействовала на твои вкусовые рецепторы и пробудила желание к пище.

Люцерн пожал плечами. Он не чувствовал себя таким уж расстроенным из-за того, как Бастьен, дразня его, сделал ударение на слове «любовь», поскольку был полностью уверен в своих глубоких и прочных чувствах к женщине, которая сидела рядом с ним.

— Возможно. Все кажется интересным и волнующим сейчас. Я осознаю, что смотрю на вещи иначе и вижу их такими, какими видит их Кейт, а не оценивая критическим взглядом, как поступал веками. Любовь все меняет.

Бастьен ничего не ответил, а просто поднял свой бокал вина. Но как только он сделал глоток, то почувствовал странную грусть. Будет ли и ему суждено испытать подобное? Должно быть, он завидует. Но Бастьен к этому еще не готов. У него не было времени ни для любви, ни даже для одиночества в своей жизни; у него слишком много обязанностей. Бастьен всегда был ответственным. Когда умер его отец, именно младший из Аржено взял на себя весь груз семейного бизнеса. Это было особенностью его характера. Основную часть жизни Бастьена составляли заботы о каждой возникающей проблеме: будь то в бизнесе или в семье. Если складывалась сложная ситуация, то именно он был тем человеком, которого все искали для ее разрешения. И так было даже до смерти отца. Бастьен часто управлял бизнесом и принимал решения вместо него на протяжении нескольких сотен лет с тех пор, как у Жан-Клода появилась проблема с выпивкой, из-за которой он и погиб, сгорев: один из немногих путей, которые приводили представителей их вида к смерти.

— Итак, Бастьен…

Его глаза сузились из-за тона Кейт. Он знал ее достаточно долго, чтобы узнать голос «мы-собираемся-сообщить-о-чем-то-неприятном-но-это-нужно-сделать». Бастьен часто слышал его, но всегда тактично перенаправлял просьбы Люцерну. Было необычно, что сейчас чего-то ждали именно от него.

— Мы пригласили тебя на ленч не просто так.

Бастьен поднял брови. Он подозревал об этом, когда Люцерн позвонил и пригласил его встретиться здесь в La Bonne Soupe («Вкусный суп» — франц.) за ужином. Его брат знал, что он больше не употребляет пищу. В таком случае, предположил Бастьен, это внезапное приглашение должно быть связано с приближающейся свадьбой пары, но он не был уверен в том, что же такого особенного понадобилось его брату.

Свадьба ровно через две недели. Здесь, в Нью-Йорке, — в городе, который казался самым разумным выбором для церемонии, так как Кейт, а теперь и Люцерн, здесь жили и работали. Самый старший сын Аржено вынужден был перебраться в Манхэттен шестью месяцами раньше, чтобы находиться рядом со своей невестой, которая являлась также и его редактором. Он посчитал это хорошей идеей, поскольку именно тогда Кейт готовилась к своему перевоплощению. Помимо физических изменений, становление одним из их вида означало изучение целого ряда привычек и навыков, поэтому Люцерн перебрался в Нью-Йорк, чтобы помочь ей со всем этим, а также со свадебными приготовлениями. К счастью, будучи успешным писателем, он без особых затруднений, с легкостью, позволил себе сделать такой шаг.

Бастьен вынужден был признать, что Нью-Йорк представлялся самым лучшим местом для проведения церемонии и банкета. В то время как ни одна из их семей не жила здесь, Аржено обосновались в Торонто, а Ливеры, семья Кейт — в Мичигане, все ее друзья и сотрудники находились в Нью-Йорке, там, где Кейт, а сейчас и Люцерн, жили и работали. Теперь им было проще заниматься всеми необходимыми приготовлениями к свадьбе.

Люк изначально настаивал на том, чтобы занять пентхаус, располагающийся над нью-йоркскими офисами «Аржено Энтерпрайзис», и оставаться там до самой свадьбы, но, перевезя вещи в квартиру, он в первый же вечер отправился повидать Кейт и просто остался у нее. К тому моменту, как Бастьен улетел из Торонто — сватовством его мать активно занималалсь именно там — чтобы управлять офисами Манхэттена, Люцерн уже перенес большую часть вещей в крошечную квартиру Кейт, и Бастьен имел в своем распоряжении целый пентхаус. Как обычно. Он был рад такому повороту событий, но его не прельщала мысль принимать гостей и семью, что само по себе предполагала свадьба. Однако он утешал себя, что это продлится всего лишь неделю; затем он снова обретет покой, находясь подальше от безрассудных идей матери.

Бастьен покачал головой при мысли о последних выходках Маргарет. Она всегда участвовала в жизни своих детей, стремясь к тому, чтобы помочь им стать счастливыми, но ее последний поступок шокировал даже его. Бастьен был единственным из ее сыновей, который не имел пары, мамочка решительно настроилась пристроить его так же, как братьев и сестру. Мать можно было понять, но ее методы были просто безумными. Его сестра Лиссианна и Грэг, ее муж-психолог, настолько хорошо ладили друг с другом, что Маргарет решила найти женщину-психолога для Бастьена в надежде, что он влюбится в нее. Шустрая мамаша договорилась о встрече с каждым врачом-психологом женского пола в Торонто, выискивая исключительно одиноких, а затем выбрала тех, кто больше всего понравился ей и мог бы понравиться ему. Потом она заявила, что является вампиром, и вложила в их головы мысль, что они обязательно должны поговорить с ее сыном об этих ее «иллюзиях». Бастьен потратил недели, бегая по всему Торонто от психолога к психологу, очищая их память и подстраховываясь, чтобы мамочкина выходка не причинила никакого ущерба. Затем он сбежал в Нью-Йорк, надеясь больше не попасться в сети ее сумасбродных затей.

Да, его матери было нечем занять себя. Он надеялся, что недавно объявленная беременность Лиссианны отвлечет ее. Бастьену не нравилась идея, что нужно будет осесть и разделить с кем-то свою жизнь так, как сделали его братья и сестра, и он не затаивал дыхание в ожидании, когда же это случится. Он так долго был один, что начал задаваться вопросом, будет ли когда-нибудь по-другому. Возможно, Жозефина была его единственной возможностью познать счастье.

Не желая ворошить воспоминания о женщине, которую когда-то любил и потерял, Бастьен скользнул взглядом по Люцерну и Кейт:

— Итак, что же это за услуга?

Пара обменялась взглядами, затем Люцерн сказал:

— Тебе следовало бы заказать чего-нибудь, братишка. За мой счет.

Бастьен был неприятно удивлен такой вводящей в заблуждение тактикой. Так же как и он сам, его брат ненавидел о чем-нибудь просить.

— Это, должно быть, большая услуга, если ты хочешь потратить деньги на ленч, — поддразнил он.

— Ты считаешь меня совсем уж скрягой.

— Да так и есть. Или было, — заявил Бастьен. — Хотя, кажется, ты изменился в лучшую сторону с тех пор, как Кейт вошла в твою жизнь. Она умудрилась сделать так, что ты перестал скупиться на расходы. Хотя было время, когда ты не рассматривал возможность жить в таком дорогом городе, как Нью-Йорк.

Люк пожал плечами.

— Да, сейчас здесь она, — просто сказал он.

— Вообще-то, услуга нужна мне, — сообщила Кейт.

— О! — Бастьен обратил на нее все свое внимание. Ему нравилась его будущая невестка. Она идеально подходила Люку. Его брат счастливчик, что нашел ее.

— Да. Моя лучшая подруга Терри, вообще-то, она еще и моя кузина. В общем, она и то, и другое: и кузина, и лучшая подруга, но…

— Это та, которая будет подружкой невесты? — перебил нетерпеливо Бастьен.

— Да, — Кейт улыбнулась ему, по-видимому довольная, что он не забыл имя. Но это не должно было ее удивлять. Бастьен прекрасно запоминал детали. Кроме того, женщина была подружкой невесты, а он шафером. По существу, они будут приклеены друг к другу на протяжении всей приближающейся свадьбы. Конечно же, он помнит!

— И что насчет нее? — спросил Бастьен, в то время как Кейт продолжала молча улыбаться. Когда она заколебалась, он продолжил: — Она прибывает в то же время, что и все остальные, или на день-два раньше?

— Вообще-то, она приезжает на две недели раньше, — призналась Кейт. — У нее намечался отпуск, и она взяла его весь, чтобы прилететь сюда и помочь со свадьбой.

— Это хорошо, — пробормотал Люцерн, а затем признал: — Лишняя помощь никогда не помешает. Бастьен, ты не поверишь, насколько сложны свадьбы. Сначала должна быть назначена дата, зарезервирован зал, выбраны и отосланы приглашения. Затем нужно определиться с кейтерингом,[1] блюдами, какое вино подавать, какие заказать цветы и в каких количествах. Решить, какая музыка будет играть в церкви, будет ли у тебя группа или ди-джей на приеме, и что будет звучать. Должны быть выбраны и согласованы цвета, а также украшения, цветы, смокинги, платья и так далее. — Он покачал головой. — Интересно, пары выживают после такого и доживают ли до свадьбы, живя вместе? Послушай совета: если когда-нибудь найдешь свою половинку, оставь все эти свадебные глупости и просто улетай в Вегас.

— Оставь все эти свадебные глупости и улетай в Вегас? — повторила Кейт в недоумении.

— Ой, Кейт, дорогая, ты же знаешь, я не имел в виду… — Люк начал оправдываться.

— При подготовке к свадьбе постоянно нужно что-то переделывать, но, конечно, самое худшее уже позади? — перебил Бастьен, пытаясь таким образом спасти своего брата от гнева, появившегося на лице его невесты.

Избежавший объяснений Люцерн с радостью ухватился за смену темы:

— В общем-то, да. Большая часть уже сделана, однако всегда найдется что-то еще. На прошлой неделе, например, это были цветы из туалетной бумаги. Кто знает, что будет на следующей.

— Цветы из туалетной бумаги? — удивленно спросил Бастьен.

— Цветы из бумажных салфеток, — с раздражением поправила Кейт. — Мы делаем их из салфеток для лица.

— Да, — согласился Люцерн, затем повернулся, чтобы объяснить Бастьену: — Она заставила меня складывать и связывать все эти кроваво-красные салфетки, потом сворачивать их в цветочки, которые обычно крепят на машины. Я говорил, что нужно попросить еще кого-нибудь помочь с этим или просто купить их, но она настояла на своем. Мол, это семейная традиция делать цветочки самим, а их покупка даже не обсуждается. Так вот, я целыми часами только и делал, что связывал да складывал эту туалетную бумагу.

— Салфетки для лица, — поправила Кейт.

— Некоторые цветочки все же сделаны из туалетной бумаги, — сообщил ей Люцерн.

— Что?! — она в ужасе посмотрела на него.

— В общем, салфетки закончились, а ты настояла, на том, что нужно больше цветов, так как машин очень много, ну и я начал использовать туалетную бумагу. Я не думаю, что есть какая-то разница. Бумага есть бумага, верно? К тому же, тебя не было, я не мог спросить. Ты работала допоздна, как обычно. — Он повернулся к Бастьену и объяснил: — Она много работает в последнее время. Пытается сделать всю работу Криса.

Бастьен приподнял бровь, но Кейт скорчила гримаску:

— Я не делаю работу Криса. Крис редактирует тексты своих писателей, а я своего. Просто он сегодня улетает в Калифорнию на конференцию, и я буду принимать решения в экстренных ситуациях, пока он отсутствует. Поэтому просто пытаюсь откорректировать как можно больше, чтобы в дальнейшем не отстать, если возникнут непредвиденные обстоятельства. Ты же понимаешь, о чем я?

Бастьен утвердительно кивнул, а затем вернулся к первоначальной теме их разговора:

— Значит, твоя подруга приезжает на две недели раньше. Должно быть, она прибывает скоро. Где она остановится?

— Ах, — поежилась Кейт, затем глубоко вдохнула и сказала: — Это и есть услуга, о которой я хотела попросить. Понимаешь, я думала, что она останется у меня. Но моя квартира очень маленькая. Крохотная однушка — самое лучшее, что я могу себе позволить в Манхэттене на свою зарплату. А вместе с Люцерном там и так очень тесно. Я хотела разместить Терри в отеле. Люк даже предложил заплатить за него, но я знаю, что она откажется и предпочтет оплатить сама. И это при всех тех расходах, которые она уже понесла как подружка невесты. Я не хочу обременять ее больше, чем это необходимо. Она действительно не может себе это позволить, но никогда об этом не скажет.

— Гордость? — догадался Бастьен.

— Да. И большая. У нее была только мама, и Терри заботилась о себе сама с девятнадцати лет, когда тетя Мэгги умерла. Она упрямая, и для нее настоящая проблема просить о помощи или принимать ее от других.

Бастьен кивнул. Он знал, что такое гордость. Сам был таким. Временами, возможно, даже слишком.

— Ты хочешь, чтоб я разместил ее в пентхаусе.

— Да, если ты не возражаешь, — призналась Кейт, с надеждой глядя на него.

Бастьен снисходительно улыбнулся. Невеста его брата просила так, как будто это являлось огромной проблемой. Но проблемы не было вовсе. В пентхаусе располагалось пять огромных спален. К тому же, много времени он там не проводит и, возможно, даже не увидит девушку. Он оставит Терри в умелых руках экономки; кузина Кейт не будет его даже беспокоить.

— Да без проблем, Кейт. Она может занять одну из комнат пентхауса. Когда она приезжает? Следует предположить, что на этой неделе, учитывая то, что она прибывает на две недели раньше.

— Да. — Кейт еще раз обменялась взглядом с Люцерном перед тем, как добавила: — Вообще-то, она прилетает сегодня.

— Сегодня? — Бастьен даже не потрудился скрыть свое удивление.

— Я знаю. Это слишком короткий срок. Но я бы попросила пораньше, если бы знала сама. Сначала планировалось, что она приедет, как и все, за день до свадьбы. Но Терри решила удивить меня и взяла отпуск. Я узнала об этом всего лишь час назад. Ей, очевидно, пришло в голову, что лучше убедиться, что я дома, и ей не придется сидеть у порога несколько часов. Вот она и позвонила мне из самолета.

— Да… Хорошо, что она так сделала, — прокомментировал Бастьен, затем заметил, что пара еще раз обменялась взглядами, и прищурился. Было очевидно, что пребывание подружки невесты в его квартире — не единственная просьба. Его внезапно осенило: — Я полагаю, ее нужно забрать из аэропорта?

— В общем, она собиралась взять такси, но ты же знаешь, как это дорого, а она действительно…

— …не может себе этого позволить, и слишком горда, чтобы сказать об этом, и ты знаешь, что она не возьмет деньги, если ты предложишь, поэтому ты сказала, что у тебя есть знакомый, который может ее забрать.

Кэти прищурилась:

— Ты читаешь мои мысли?

— Нет, — заверил он ее. — Просто угадал.

— О! — Она расслабилась. — Ты это верно подметил. Тебя ведь не слишком затруднит съездить в аэропорт?

Взгляд Бастьена скользнул к брату, и Кейт добавила:

— Конечно же, Люцерн может поехать с тобой. Он хотел сам это сделать, но не знает ни шоссе, ни аэропортов так хорошо, как ты. Я бы и сама поехала, но я по уши в работе сейчас, я…

— Мы с Люком заберем ее, — сказал Бастьен, улыбаясь в ответ на оправдания Кейт. Люцерну не нужно было знать дороги, он мог спокойно взять одну из машин компании с водителем. Правда заключалась в том, что Люцерн все еще был немного замкнутым. Он во многом изменился, но все еще неловко чувствовал себя в обществе, и Бастьен подозревал, что Кейт боится, что он встретит ее кузину и лучшую подругу простым мычанием типа «следуй за мной», а все остальное время будет молчать. Бастьен же, наоборот, постоянно имел дела с людьми и был более общительным. У него также — к счастью для Кейт — неплохо прошел день в офисе, и теперь не возникнет никаких проблем с перерывом.

— Замечательно, — сухо сказал Люцерн. — Кэти, любовь моя, тебе не приходило в голову, что ты посылаешь двух мужчин, которые и понятия не имеют, как выглядит твоя кузина и лучшая подруга? Как мы узнаем ее?

— Вы можете сделать табличку с именем! — осенило Кейт. — И между нами говоря, я уверена, что вы разыщите ее и привезете в целости и сохранности.

Бастьен посмотрел на сомневающееся выражение лица своего брата. В словах Кейт было определенное предупреждение: «Привезите ее невредимой, иначе…»

— Черт, я должна бежать. У нас сегодня совещание. Поэтому я и не смогла вырваться с работы, чтобы забрать ее, — поднимаясь, объяснила Кейт. Она наклонилась, чтобы поцеловать Люцерна, затем начала выпрямляться, но потом еще раз нагнулась и оставила поцелуй на его губах, сказав: — Я люблю тебя, Люк.

— Я тоже тебя люблю, Кейт, — ответил Люцерн. Его язык быстро скользнул по ее нижней губке, и через мгновение двое влюбленных снова начали целоваться.

Бастьен вздохнул и обратил свое внимание на других присутствующих. Он по опыту знал, что последует еще несколько вздохов и поцелуев прежде, чем Кейт уйдет. Пара выглядела жалко. Он только надеялся, что этот медовый месяц, которым они наслаждались, скоро закончится. Однако он боялся, что все не так уж предсказуемо. Прошло около года с тех пор, как его брат Этьен и Рэйчел поженились и два года со свадьбы Грэга и Лиссианны; и до сих пор ни одна из пар не вышла из этого любовного периода воркующих голубков. Казалось, вся его чертова семья слишком уж медленно приходит в сознание. Они все выглядели одинаково жалко. Он был единственным членом семьи, за исключением матери, кто не тратил огромное количество времени, выставляя себя напоказ на людях, в уединении, да вообще, где бы не находился. К тому же, ни у него, ни у Маргарет никого для этого не было.

Бастьен проигнорировал чувство зависти, которое начало снедать его, когда он услышал легкий вздох Кейт, последовавший за слабым стоном. В следующую секунду он удивленно, резко обернулся, когда Кейт внезапно заговорила деловым тоном.

— Это может помочь, — Кейт выпрямилась и достала снимок из кошелька. — Это относительно недавняя фотография. Терри прислала ее по электронке в прошлом месяце. А сейчас я должна идти. Будьте вежливы с ней.

Она положила фото на стол между ними, затем повернулась и начала прокладывать себе путь к выходу, огибая столы в маленьком, заполненном людьми ресторанчике.

— Бог мой! Она восхитительна! — вздохнул Люцерн, наблюдая, как Кейт остановилась и отошла в сторону, чтобы пропустить человека, заходящего в маленькое помещение.

Бастьен закатил глаза, не упуская из виду то, что его брат пристально смотрел исключительно на свою невесту. Внезапно осознав, что его собственный взгляд следовал за взглядом Люцерна, он покачал головой и обратил свое внимание на снимок, лежащий на столе. Это была фотография женщины около тридцати. У нее были полные губы, изогнутые в озорной улыбке, и большие веселые глаза.

— Красавица, — прокомментировал Бастьен, замечая, что кузина Кейт была ее полной противоположностью. Она была брюнеткой, в то время как Кейт — блондинкой, с соблазнительно пышными формами, что наводило его на мысли о спелом фрукте, в противоположность стройной фигуре Кейт. Она была потрясающа по-своему.

— Ты правда так думаешь? — незаинтересованно спросил Люцерн. Его взгляд все еще следовал за будущей женой.

— Если ты перестанешь пялиться на Кейт, то сам сможешь посмотреть, — сказал Бастьен.

Люцерн обратил на него внимание, затем взглянул на фотографию и пожал плечами:

— Она ничего. Хотя не такая красивая, как Кэти.

— Да по-твоему, нет никого красивее Кэти, — фыркнул Бастьен.

— Ты прав, — согласился Люцерн, поднимая бокал виски, чтобы сделать глоток, и добавил: — Кейт — совершенство. Ей и в подметки никто не годится.

— Прости, брат. Но, выражаясь по-современному, ну ты и влип, — Бастьен довольно покачал головой. Ему нравилась Кейт, но она была не идеальна. Проклятье. Возможно, близко к этому, но уж точно не совсем. — Итак, когда же эта особа Терри прилетает?

Люцерн взглянул на свои часы, пожимая плечами:

— Да примерно через час.

— Что? — крикнул Бастьен.

— Что что? — переспросил Люцерн.

— Ты, должно быть, шутишь. Она не может прилететь через час.

— Да как раз-таки может.

Бастьен непонимающе посмотрел на него, затем спросил:

— Какой аэропорт?

— Джона Кеннеди.[2]

— Бог мой!

— Что? — поинтересовался Люцерн. Он с интересом наблюдал, как Бастьен начал выискивать взглядом официантку, осматривая крохотный ресторанчик. И, конечно же, она исчезла именно в тот момент, когда была больше всего нужна. Возможно, ушла на кухню.

— Черт возьми, ты должен был раньше сказать, — проворчал Бастьен. — Дьявол. Почему Кейт не упомянула об этом? Она же знает, что нужен час, чтобы только добраться до аэропорта. Где, черт подери, носит эту официантку?

— Она, наверное, не понимала, что уже так поздно, — Люцерн оправдывал Кейт. — К тому же, Кейт немного рассеяна сейчас.

— Ну да. Значит, это будет ее вина, если мы опоздаем.

— Мы успеем, — отвлекаясь, сказал Люцерн, в то время как официантка вышла из кухни. Жестом подзывая ее, он добавил: — В любом случае, Терри должна будет забрать свой багаж и пройти таможню.

Бастьен покачал головой. Он редко беспокоился о чем-либо, но пара сотен лет в деловом мире сделали из него щепетильного человека.

— Она, может, и должна пройти таможню, но нам нужно достать машину и добраться туда. Остается только надеяться, что пробок не будет.

Оставив Люцерна оплачивать счет, Бастьен достал мобильный и позвонил своему водителю. По ночам он водил сам или просто брал такси, но днем ездил только с шофером, чтобы не иметь проблем с парковкой, а также не находиться на солнце дольше, чем это необходимо. Он просто выходил из машины и направлялся куда нужно. Не то, чтобы он совсем не мог пребывать под солнечными лучами, просто это означало потребление большего количества крови, что иной раз могло быть затруднительным.

Получив заверения, что машина отправилась в путь, Бастьен закрыл телефон и убрал его назад в карман, а затем начал размышлять, как бы лучше справиться с этой ситуацией. Когда было необходимо, он пользовался лимузином, но его постоянный водитель находился в отпуске, и Бастьен не хотел провести длинную часовую поездку в аэропорт рядом с подменяющим того шофером, понимая, что тот может слышать каждое слово. Поэтому им нужно вернуться в офис и пересесть в его автомобиль, а также сложить немного пластиковых пакетов с кровью в маленький холодильник и взять с собой, на всякий случай, решил Бастьен. Во всех его машинах были специально вставлены окна, предотвращающие проникновение ультрафиолетовых лучей, которые могут нанести им ущерб. Но стоит машине сломаться, или если спустит шина, то они должны будут исправить поломку или пройти какое-то расстояние под солнцем, что может быть неприятным и даже опасным.

Все это может занять время и, конечно, увеличить шансы, что они не доберутся до Терри вовремя, но если им будет сопутствовать удача и пробок не будет…

— Движение медленное, — сказал Люцерн некоторое время спустя.

— Естественно. Закон Мёрфи,[3] верно? — усмехнулся Бастьен.

— Дотянись до моего портфеля на заднем сиденье, — Люцерн хмыкнул. — Ты должен сделать табличку.

— А мы разве не узнаем Терри по фотографии? — Люцерн достал портфель и положил его себе на колени.

— Возможно. Но я не хочу полагаться только на фото. Если мы упустим ее, Кейт убьет нас обоих.

Люк хмыкнул еще раз.

Он никогда не был слишком общительным. Бастьен предполагал, что именно по этой причине Кейт хотела, чтобы кто-то еще поехал встречать ее кузину. Казалось, что Люцерн разговаривает, только когда рядом его невеста. А также это было единственным временем, когда он улыбался. Она затрагивала в нем то, что никто другой не мог; но все затухало, стоило ей оказаться вне поля зрения. Когда Кейт не было поблизости, из Люцерна трудно было вытащить больше, чем пару слов. Хмыканье — вот все, чем являлись его ответы.

— Что ты хочешь на ней написать?

Бастьен посмотрел на брата. Люцерн сказал больше двух слов в одном предложении! А потом вытащил большой блокнот и ручку из портфеля и собрался писать.

— Просто напиши ее имя.

— Верно, — Люцерн написал имя «Терри» на листе, затем остановился.

— А какая у нее фамилия?

— Ты меня спрашиваешь? Она же кузина твоей невесты, не моей.

— Да, — согласился Люцерн, задумчиво сжав губы. — А Кейт не упоминала фамилию во время ленча?

— Нет. Я что-то не припомню, — Бастьен посмотрел на него. — А ты действительно не знаешь?

— Не могу вспомнить.

— Кейт должна была упоминать ее пару раз за последние несколько месяцев.

— Да.

Люк молчал некоторое время, затем наклонил голову, чтобы снова что-то написать на листе.

Успокоившись мыслью, что его брат вспомнил фамилию будущей родственницы, Бастьен переключил все свое внимание на дорогу, а затем взглянул на часы.

— Если самолет не прилетит раньше времени, а таможня займет около двадцати минут, мы должны добраться туда до того момента, как она отчается и прыгнет в такси. Куда она отправится, если не найдет никого?

— Наверное, в офис Кейт.

— Да. Это потрясет Кейт. Давай убедимся, что самолет не прилетел раньше времени.

Он и не прилетел.

— На два часа задерживается, — Люцерн хмыкнул, как только они направилилсь к терминалу. — Все сделали, чтобы приехать сюда вовремя, а теперь должны проторчать здесь целых два часа.

В ответ на отвращение в голосе своего брата Бастьен едва заметно улыбнулся. Они приехали в аэропорт и узнали, что по техническим причинам самолет кузины Кейт сделал незапланированную остановку в Детройте, и оставался там, пока что-то не отремонтировали. И прилетит на два часа позже. Новости обеспокоили Бастьена, но только до того момента, как он подошел к столу для получения информации и узнал, что проблема была с одной из ванных комнат самолета. Не то, чтобы служащий сказал ему об этом, Бастьен просто прочитал его мысли.

Авиакомпания явно не хотела афишировать это: таинственные «технические проблемы» звучали куда лучше, чем признание факта, что один из туалетов странно работает.

Ведь их репутацию не улучшит лозунг «Полет в дерьмовом небе».

Нужно было убить два часа до прилета Терри. Бастьен и Люцерн направились в бар, самый ближайший к терминалу.

Они возвращались в зону прибытия, чтобы встретить Терри, надеясь, что она не слишком задержится на таможне. Оба уже устали от ожидания и хотели быстрее убраться из аэропорта, подальше от его гула, путешественников, встречающих родственников и друзей.

— А вот и они, — заявил Люцерн.

Первые уставшие пассажиры начали появляться за отгороженной площадкой.

— Где твоя табличка?

— Ах да, — Люцерн вытащил лист бумаги из кармана.

Когда он развернул его достаточно хорошо, чтобы Бастьен смог прочитать написанное, тот сразу же вырвал лист из рук брата.

— Терри. Кузина Кейт и лучшая подруга? — не веря своим глазам прочитал Бастьен.

— Я не мог вспомнить фамилию, — сказал Люцерн, пожимая плечами. — Она узнает, для кого это. Поторопись и подними табличку. Идет толпа, а девушка может быть одной из них.

Бастьен посмотрел в сторону путешественников, идущих в группах по три-четыре человека. Казалось, что через таможню они еще не проходили.

— В аэропорту должны работать с удвоенной скоростью, чтобы выдать весь багаж быстро. Да и на таможне должно быть больше работников.

— Хмм… — все, что сказал Люцерн.

Бастьен поднял табличку над головой, чтобы ее было лучше видно.

— Они, возможно, поторопятся, чтобы не создавать очереди.

Мужчины замолчали. Несколько десятков людей уже прибыли, были встречены счастливыми родственниками и друзьями и покинули зону прибытия. Бастьен предположил, что около пятидесяти человек уже пришли и ушли, прежде чем увидел женщину, шедшую прямиком к ним. Он бы и не узнал ее, если бы она не направлялась к ним с усталой улыбкой приветствия на лице.

Незаметно для себя, его руки расслабились, и он посмотрел вниз.

У женщины была такая же соблазнительная фигура с аппетитными формами, как на фотографии, но ее прическа изменилась. На фото она была с хвостом, а сейчас ее каштановые волосы струились по плечам мягкими волнами. Она также была одета в джинсы, с интересом заметил Бастьен. Плотные белые джинсы, белая футболка с надписью «Университет Лидса»[4] и белые кроссовки составляли все ее обмундирование. Она явно предпочла красоте комфорт.

— Люцерн! — Терри с сияющей улыбкой посмотрела на Бастьена, остановившись прямо перед ним и, после некоторого колебания, дружественно сжала его в объятиях. — Кейт столько о тебе рассказывала! Как я рада встретить человека, который сделал ее такой счастливой.

Бастьен удивленно уставился на макушку женщины, его руки автоматически сжались, чтобы обнять ее. Люцерн с интересом за ними наблюдал. Увидев усмешку на лице брата, Бастьен откашлялся; кузина Кейт убрала руки и отстранилась.

— Терри, как я полагаю?

Она рассмеялась в ответ на его чопорный тон.

— Да, конечно. — Затем она остановилась и повернулась, чтобы как следует его рассмотреть и призналась с улыбкой: — А Кейт была права. Ты, должно быть, действительно самый красивый мужчина в Нью-Йорке. Она сказала, что именно так я тебя узнаю.

Бастьен улыбнулся в ответ, он был рад комплименту. Они так и стояли, пока Люцерн не устал от того, что его игнорируют, и не заявил:

— Должно быть, это я. Я Люцерн, самый красивый мужчина в Нью-Йорке. Тот, с кем ты только что обнималась, — мой брат.

Терри испуганно взглянула на него. Возможно, на дюйм[5] ниже, чем человек, которого она сжала в объятиях, он смотрел на нее с интересом. Терри удивилась. И как же она не заметила этого парня? А ведь он был практически близнецом человека, которого назвали Бастьеном, но не его точной копией. У них были похожие носы, но его нижняя губа не была такой полной, как у Бастьена, у которого также была более четкая линия подбородка. Их глаза тоже чем-то отличались. У обоих они были серебристо-голубые, однако у Бастьена цвет был более глубоким, а глаза излучали какие-то неопределенные эмоции, что так сильно ее притягивало.

Вообще-то, Терри почувствовала облегчение, что человек, которому она бросилась на шею, не был Люцерном. Решив не размышлять об этом, она шагнула, чтобы обнять жениха Кейт.

— Извини, Люцерн. Я просто увидела табличку и подумала… — она не договорила, быстро сжала его в объятиях и отступила. — Вы двое, должно быть, долго меня ждали. Извините.

— Ты бы ничего не смогла с этим поделать, — заметил Бастьен. — Поэтому не за что извиняться. Могу я взять это?

Терри освободилась от багажа: Бастьен взялся за ручку ее чемодана, а Люцерн снял сумку с плеча. Затем они вышли из здания. Через некоторое время девушка уже сидела на переднем сидении Мерседеса, ехавшего по шоссе.

— Ты, наверное, устала.

Терри улыбнулась человеку, сидевшему рядом с ней. Бастьену. Ей нравилось его имя. Нравился его внешний вид. Она обычно не обращала внимания на деловых людей, но у него была потрясающая фигура и, без сомнения, костюм от дизайнера. Она посмотрела через плечо на жениха Кейт, который молча сидел на заднем сидении. У него на коленях лежал блокнот, в котором он что-то писал. Терри сразу же заметила, что он был одет в брюки и свитер. Люцерн был писателем. Деловой костюм ему точно не нужен.

— На самом деле, я немного вздремнула в самолете, — ответила она, усаживаясь обратно на свое место. Казалось очевидным, что Люцерн не собирался разговаривать.

Кейт предупреждала о том, что ее жених несколько необщителен, поэтому и попросила его брата составить ему компанию в аэропорт. Но Кейт не упоминала, как потрясающе этот брат выглядит. Терри решила, что обязательно поговорит с Кейт об упущении столь важных деталей. Так она смогла бы морально подготовиться. А в данный момент чувствовала, как будто ее ударили в живот: бабочки махали крылышками.

— Я больше голодна, чем устала. Я немного поспала в самолете, но, учитывая задержки, прошло много времени с тех пор, как в самолете давали еду.

— Мы позаботимся об этом, как только доберемся до пентхауса, — сказал Бастьен, его взгляд встретился с ее, затем он сосредоточился на потоке машин. — Моя экономка — прекрасный повар, я думаю, она будет рада доказать это.

— Полагаю, ты много не ешь, — сказала она.

— Почему ты так думаешь?

Терри подняла брови в ответ на его резкий тон, затем просто пожала плечами:

— Если бы ты много ел, часто устраивал вечеринки, твоя экономка не радовалась бы возможности приготовить для кого-то.

— Ну да, конечно, — его хмурый взгляд сменился кривой улыбкой.

— Я там дождусь Кейт? — спросила Терри. Ей стало любопытно, почему на лице Бастьена появилось удивление. Когда он взглянул в зеркало заднего вида, Терри повернулась, чтобы посмотреть на другого пассажира, но Люцерн, по-видимому, даже не слушал; он все еще усиленно что-то писал в блокноте. Она повернулась и обратила внимание на угрюмый вид Бастьена. Затем он посмотрел на нее и вздохнул:

— Разве Кейт не сказала тебе?

— Сказала что?

— То, что ты останешься в пентхаусе. Ее квартира слишком маленькая для вас троих.

— Троих? — удивленно спросила Кейт.

— Тебя, Кейт и Люцерна.

— Ах, да, конечно, — она как-то и не подумала, что Люцерн может перебраться к невесте. Но если двое были так влюблены друг в друга, как рассказывала Кейт, то Терри этого и следовало ожидать. Он вряд ли захотел бы остаться в Торонто, в то время как любимая женщина была здесь, в Нью-Йорке. И, к счастью, его работа позволяла переехать куда угодно. Конечно же, он остался с Кейт. Без сомнения, они бы предпочли что-то получше крохотной квартиры, но Терри знала свою кузину достаточно хорошо, чтобы с уверенностью сказать, что Кейт останется в своей однушке и будет содержать себя сама до самой свадьбы. А это подразумевает, что Терри остановится у будущего деверя[6] Кейт.

Она почувствовала себя неловко при мысли о том, что он должен разместить ее у себя на целых две недели. Ей не нравилось причинять неудобства.

— Может, мне стоит снять комнату в отеле. Я не хочу беспокоить тебя.

— В этом нет необходимости, — твердо заверил ее Бастьен Аржено. — В пентхаусе целых пять спален и экономка, как я уже упоминал. А я очень занят в данный момент, так что ты не будешь часто меня видеть. Можешь приходить и уходить, когда тебе захочется. Добро пожаловать в мой дом!