"Возвращение короля" - читать интересную книгу автора (Толкиен Джон Рональд Руэл)

Глава третья. РОКОВАЯ ГОРА


Сэм подложил рваный орчий плащ под голову Фродо и укрылся с ним вместе серым эльфийским плащом. Когда он расправлял плащ, его мысли невольно полетели в прекрасный Лориэн к эльфам, на душе стало легче, и он подумал, что сотканный волшебными руками серебристый покров, наверное, сам волшебный и сумеет защитить путников даже в этом жутком крае.

Шум и крики постепенно стихали, по-видимому, полки орков прошли в Карх Ангрен. В суматохе о двоих дезертирах никто не вспомнил.

Сэм едва приложился к фляге, но хозяина напоил, как следует, и даже уговорил съесть целый лембас, когда Фродо чуточку пришел в себя. Воистину бесценным оказался эльфийский хлеб! Потом оба снова растянулись на земле. Они были настолько измучены, что даже не чувствовали страха, но крепко заснуть им не удалось. Спали они урывками, просыпались то от холода, то от боли, так как после страшной гонки на них живого места не осталось.

Утром мрак сменился серыми сумерками, в высоком поднебесье еще дул ветер с запада, обрывая кромку тяжелой мглы, а внизу на угрюмом плато воздух был стылый, мертвый и душный одновременно. Сэм выглянул из ямы. Вокруг было плоское серо-бурое поле. На ближайшей дороге никакого движения заметно не было, но Сэм боялся зорких глаз стражей Железной Пасти, которая была в четверти мили от них. На юго-востоке горизонт закрывала огромная тень Огненной Горы. Над ее вершиной клубился дым, часть его ветер сносил на восток, а часть скатывалась по западным склонам и расползалась над плато. С северо-востока хмурыми привидениями темнели серые предгорья Эред Литтох, за ними словно висели над дымами и туманами еще более темные зубчатые вершины.

Сэм пытался хоть примерно определить расстояние и выбрать дорогу.

— Не меньше пятидесяти миль, — ворчал он, глядя на грозную Гору. — Это, если учесть, в каком состоянии мой бедный хозяин, неделя ходу.

Он мрачно покачал головой, в которую полезли черные мысли. Его храброе сердце никогда надолго не теряло надежды, и до сих пор он всегда загадывал вперед, думая об обратной дороге. Сейчас он ясно осознал горькую правду: съестных припасов едва хватит, чтобы дойти до цели. Потом, когда Дело будет сделано, они оба погибнут, голодные, бесприютные и одинокие в страшной пустыне, откуда нет возврата.

«Вот, значит, что было мне предназначено с самого начала, — подумал он. — До конца помогать господину Фродо, а потом умереть вместе с ним. Ну что ж, дело есть дело, придется все выполнить. Только очень хочется еще разок увидеть родной дом, Старика, Рози Норкинс и ее братьев, Приречье, семейство Календулсов, всех соседей… Никак не могу поверить, чтобы Гэндальф отправил господина Фродо в такой поход, если бы не было надежды на возвращение. Хоть маленькая надежда, а должна быть. Все это дело приняло плохой оборот, когда Гэндальф провалился в Мории. Ах, как обидно. Он бы обязательно что-нибудь придумал!»

Теперь, когда надежда окончательно угасла, или, во всяком случае, так казалось Сэму, в его душе родилось новое мужество. Его простодушное хоббичье лицо стало суровым, почти угрюмым. В нем появилось ожесточенное упорство и твердость, будто из мягкотелого хоббита он превратился в сурового воина, которого не согнет ни отчаяние, ни усталость в бесконечном пути через пустыню.

Как-то по-новому оглядел он окружающую равнину, чтобы определить, куда направить следующие шаги. Еще немного рассвело, и Сэм, к великому удивлению, обнаружил, что плато вовсе не ровное, каким казалось издали, а все в ухабах, ямах, рытвинах, грудах мусора и битого камня. Будто это место было когда-то мягким, а великаны забавлялись на нем, швыряя и круша камни. Потом все застыло… По такому рельефу можно было смело передвигаться от ямы к яме, без риска быть обнаруженным. Правда, на это требовалось много времени и сил. Усталым путникам, у которых почти не осталось еды, это будет очень трудно.

Раздумывая таким образом, Сэм повернулся к Фродо. Его будить не пришлось, он лежал с открытыми глазами, устремив их в хмурое небо.

— Прошу прощения, хозяин,— сказал Сэм.— Я тут немного осмотрелся и обдумал положение. На дорогах пока тихо, надо бы этим воспользоваться и двинуться вперед. Сможете?

— Смогу, — ответил Фродо. — Должен.

И они стали пробираться от ямы к яме, где ползком, где перебежками, прячась за камнями, стараясь не терять основное направление — вдоль северной горной цепи. Параллельно их пути шла восточная дорога; куда она вела, видно не было, ибо ее продолжение терялось в тени предгорий, на ней было пусто, мордорские армии уже почти все собрались, и, кроме того, Властелин Мрака даже внутри своего государства по укоренившейся привычке предпочитал передвигать войска по ночам, опасаясь светлых ветров, которые раздирали и развеивали дымовые прикрытия. Саурона также беспокоили слухи о наглых шпионах, проникших в Мордор.

Протащившись так по пересеченной местности несколько трудных миль, хоббиты остановились. Фродо совсем обессилел. Сэм понял, что таким способом, где ползком, где спотыкаясь, с редкими перебежками, то и дело отклоняясь в стороны, они недалеко уйдут. Он объявил привал и, подумав, принял решение.

— Пока светло, давайте выйдем к дороге, господин Фродо,— сказал он.— Еще раз попытаем счастья. Удача подвела нас в последнем приключении, но все-таки мы живы. Несколько миль еще пройдем, тогда можно будет отдыхать долго.

Рисковали они, конечно, больше, чем даже Сэм предполагал, но Фродо, которого пригибала к земле Роковая ноша и измучила внутренняя борьба, безнадежно соглашался на все. Они еще попетляли между камней, потом вылезли на насыпь и пошли прямо по твердой страшной дороге, ведущей в Черную Башню. Счастье, по-видимому, не собиралось их сразу покидать, потому что шли они так до вечера, не встретив живой души, а ночью их укрыла Тьма. Весь этот жуткий край словно затих перед бурей. Западные полководцы в это время уже миновали Перепутье и поджигали мертвящие дурман-цветы на страшных луговинах Имлад Моргул.

Отчаянный поход продолжался. Кольцо удалялось на юг, Королевские знамена двигались к северу.

С каждым днем, с каждой милей усиливались страдания хоббитов. Силы у них таяли, местность становилась все более зловещей. Днем они врагов не встречали, а ночью, беспокойно засыпая в очередной яме подальше от дороги, иногда слышали крики и топот множества ног или стук копыт спешно перегоняемой конницы. Страшнее всего были даже не дорожные опасности, а само место, к которому они приближались. Страшна была мощь Врага, погруженного в свои мысли, затаившегося во мраке в бессонной ночи за темной завесой, скрывшей его трон. Чем ближе к Барад-Дуру они подходили, тем более черным казался им окутавший его мрак, как стена последней ночи на краю света.

Наконец, наступил самый страшный вечер. В час, когда армия Западных Полководцев дошла до края живой земли и вступила на мертвую пустошь, два путника пережили самое безнадежное отчаяние. Прошло четверо суток с тех пор, как они удрали от орков, и с каждым днем они будто все глубже входили в кошмарный сон. На четвертый день Фродо уже не откликался на зов Сэма, шел согнувшись и спотыкаясь, не видя перед собой дороги. Сэм понимал, что из всех мук Фродо выпала горшая: тяжесть Кольца росла с каждым шагом, становилась невыносимой для тела и рассудка. Верный слуга с тревогой замечал, как часто Фродо поднимает левую руку, словно защищается от удара или пытается заслониться от ищущего Всевидящего Глаза. Иногда правая рука Фродо сама по себе тянулась к Кольцу, но в последний момент медленно останавливалась, подчиняясь приказу воли, и бессильно падала.

Когда наступила ночь, Фродо сел на камень, уткнул голову в колени, а руки свесил к земле и замер, только пальцы у него слегка подрагивали.

Сэм не спал и смотрел на него, пока мрак не сгустился в сплошную черноту, разделив их. У него уже не было слов утешения, он сидел, погруженный в собственные невеселые мысли. Он тоже устал и трепетал от страха, но был не так изнурен, как Фродо. Спасибо лембасам; если бы не они, оба хоббита давно уже погибли бы. Лембасы не насыщали досыта, и Сэм много раз с тоской вспоминал разную еду и мечтал об обычном хлебе и мясе, но в них была чудесная живительная сила, которая только возрастала, если другой еды не было. Эта сила как бы вливалась в тело и помогала выдерживать жестокое напряжение за пределами выносливости смертных.

Сейчас надо было принимать новое решение. Идти дальше по этой дороге было нельзя, потому что она вела на восток, в самое сердце Тьмы, а Огненная Гора теперь высилась правее, на юге от них, отделенная широким дымящимся простором засыпанной пеплом неровной местности.

— Воды бы… пить! — прошептал Сэм.

Он отказывал себе в каждом глотке, во рту у него пересохло, язык распух от жажды. Воды оставалось меньше половины фляги, впереди был еще один день пути. Пока их спасало то, что они шли по дороге орков, возле которой, правда, на значительном расстоянии друг от друга, попадались резервуары с запасами воды для армии. В одном из них два дня назад Сэм наполнил флягу. Орки воду замутили, была она затхлая, но на крайний случай годилась. Теперь и этого не будет.

Совсем утомившись от мрачных мыслей, Сэм задремал, так ничего не придумав на завтра. Спал он беспокойно, сон в разгоряченном мозгу мешался с явью. Он видел какие-то огоньки, словно жадные глаза, крадущиеся во тьме тени, слышал голоса; то ему казалось, что рядом дикие звери, то будто кто-то кричал в мучениях, но когда хоббит просыпался, никого не было, его окружала темень, пустота и тишина. Только один раз, вскочив и вглядевшись во тьму, он был почти уверен, что увидел пару бледных глаз, которые тут же погасли.

Кошмарная ночь тянулась невыносимо долго, вместо рассвета наступил полумрак, ибо над Роковой Горой всегда висели лохмотья Тени, края того мрака, которым окутывался Саурон в Черном Замке. Фродо сполз с камня и лежал на спине совершенно неподвижно. Сэму очень не хотелось его будить, но он заставил себя это сделать, потому что понимал, что это необходимо. Он теперь был за старшего и должен был заставить волю Фродо сделать еще одно усилие. Он наклонился над хозяином, нежно погладил его лоб и зашептал:

— Господин Фродо, пора вставать! Идти пора!

Фродо вскинулся, как будто его разбудил звонок, и сразу повернулся к югу. Но увидев Гору и безжизненную пустыню перед ней, сел и съежился.

— Не могу, Сэмми,— пожаловался он.— Не могу, слишком тяжело, я его сегодня не сдвину.

Сэм знал, что словами тут не поможешь, и чувствовал, что сейчас ляпнет, как всегда, лишнее и сделает хуже, но хозяина было так жалко, что он не выдержал:

— Дайте, я его немножко понесу, хозяин! Вы же знаете, что я все сделаю, пока силы есть.

Глаза Фродо испуганно и зло сверкнули.

— Не подходи! Не прикасайся ко мне! — закричал он. — Это мое! Прочь руки! — он даже схватился за меч, но вдруг глаза его стали грустными, а голос — ласковым.— Нет, нет, что ты, Сэм, я не сержусь,— сказал он тихо.— Постарайся понять. Это моя ноша, другому нельзя ее брать на себя. Уже поздно. Ты мне этим не поможешь, дружок. Я теперь в его власти, почти в его власти, и никому его не отдам, а если будешь отбирать, могу обезуметь.

Сэм покачал головой.

— Понимаю,— ответил он.— Но тогда можно избавиться от другого груза. Давайте выбросим все лишнее, и пойдем прямо к цели,— он показал на Гору.— Зачем тащить туда то, что больше не понадобится?

Фродо снова взглянул на Гору.

— Ты прав,— сказал он.— Нам теперь почти ничего не понадобится. А если туда дойдем, то и совсем ничего.

Фродо схватил орчий щит и отбросил подальше, а вслед за ним полетел шлем. Потом он снял плащ, расстегнул тяжелый пояс и дал ему упасть на землю вместе с мечом. Плащ Фродо порвал на полосы и разбросал их в разные стороны.

— Не буду больше орком! — воскликнул он.— И пойду дальше без оружия, теперь оно мне ни к чему. Убьют, так убьют.

Сэм тут же последовал его примеру, сбросил орчье вооружение и вынул из мешка свои вещи, Они ему показались сейчас такими родными, что он никак не мог выпустить их из рук, особенно посуду. Наверное, потому что долго и с великими трудами нес. Слезы выступили у него на глазах от мысли, что надо выбросить котелок.

— Помните рагу из кроликов, хозяин? — спросил он.— И склон на теплой горе, где мы встретили капитана Фарамира в тот день, когда я увидел олифана?

— Увы, Сэм,— ответил Фродо,— я сейчас ничего не помню. Вернее, знаю, что все это было, но глазами памяти не вижу ничего. Я все потерял: вкус еды, свежесть воды, шум ветра, образы деревьев, травы и цветов, свет звезд и месяца. Я сейчас одинок и наг, один во мраке, Сэм, передо мной огненный круг, и ничто нас больше не разделяет. Это я вижу сейчас наяву, открытыми глазами, все остальное — во мгле.

Сэм взял его руки и поцеловал.

— Значит, надо еще быстрее идти,— сказал он прерывающимся голосом.— Чем скорее освободимся от Него, тем скорее отдохнете, хозяин.

Это были единственные слова утешения, которые смог найти верный слуга.

«Болтовня тут не поможет»,— подумал он и вдруг стал собирать разбросанные вещи, приговаривая про себя: «Нет, нельзя это все просто так бросать на открытом месте. Вонючка-то нашел кольчугу, не хватало, что бы он еще меч нашел; он и с голыми лапами достаточно опасен. И мои кастрюльки ему трогать нечего!»

Сэм все подтащил к одной из глубоких трещин, которых тут было немало, и швырнул вниз. Похоронным звоном отдался в его ушах лязг драгоценных кастрюль, исчезающих в черной бездне.

Потом Сэм вернулся к Фродо, отрезал кусок эльфийской веревки и опоясал им своего хозяина поверх серебристого плаща. Остальную веревку он старательно свернул и спрятал назад в мешок. Кроме веревки, он оставил себе только последние раскрошенные лембасы, флягу и Жало у пояса, а в глубоком кармане за пазухой — флакон Галадриэли и маленькую шкатулочку, которую она ему подарила.


Наконец, они смогли двинуться в путь и, повернувшись лицом к Горе, пошли по бездорожью, борясь с усталостью, движимые слабеющей волей, ни о чем больше думая, ни от кого не прячась. Да и трудно было бы обнаружить их в этом мрачном полутемном краю. Из всех прислужников Саурона только Назгулы могли бы осведомить его об опасности в лице двух маленьких, измученных, но не сломленных существ, упрямо пробирающихся в самое сердце его укрепленных владений. Но Назгулы на своих черных крыльях летали далеко отсюда. Они несли другую службу: следили за передвижением западных армий к воротам Мордора, ибо в ту сторону сейчас была направлена мысль Черного Властелина.

В тот день Сэму показалось, что Фродо ожил, и он очень удивился, потому что снял с него только малую часть ноши. Шли они гораздо быстрее, чем Сэм предполагал. Путь был трудный и неровный, но Гора явно приближалась. Наконец, мутный свет дня стал сменяться ночной тьмой, и Фродо снова ссутулился, начал спотыкаться и пошатываться, будто в последнем рывке потерял остаток сил.

Когда хоббиты остановились на отдых, он опустился на землю, произнес только: «Пить», — и умолк. Сэм дал ему глотнуть воды, но сам пить не стал, и когда Мордорская ночь сомкнулась над ними, мучительно думал о воде: все реки, ручьи и потоки, которые он видел в жизни, сверкающие на солнце и осененные ветвями ив, журчали и плескались в его воображении. Он чувствовал ступнями холодный ил пруда в Приречье, где в детстве бултыхался с Томом, Нибом и Дролом Норкинсами и их сестренкой Рози. «Как это было давно и как далеко! — вздохнул он.— Если даже есть отсюда обратная дорога, она все равно ведет через Гору».

Он никак не мог заснуть и мысленно разговаривал сам с собой.

«Надо все же признать, что нам пока везло сверх ожидания,— уверенно начал он.— Началось, в общем, совсем неплохо. Полдороги, наверное, уже позади. Еще денек, и все кончится». Тут последовала пауза.

«Не будь дурнем, Сэм Гэмджи,— возразил он себе через минуту.— Еще день такого перехода господин Фродо не выдержит, может быть, даже с места не сможет сдвинуться. И ты недалеко уйдешь, если будешь ему уступать свою порцию воды и хлеба».

«Я-то еще ничего, я дойду».

«Куда?»

«До Горы, конечно».

«А дальше что, Сэм Гэмджи? Что ты сделаешь, если даже дойдешь? У него ведь сил ни на что не хватит.

С отчаянием Сэм понял, что на этот вопрос нет ответа. Он понятия не имел, что надо делать. Фродо не распространялся о своем задании, и Сэм лишь смутно соображал, что Кольцо надо каким-то образом бросить в огонь. «Роковые Расселины,— это название вдруг выплыло у него в памяти.— Хозяин, наверное, знает, где они, а я-то нет!»

«Ну вот,— продолжал он,— все зря. И господин Фродо так говорил. Ты дурак, что еще продолжаешь мучиться и надеешься на чудо. Если бы не твое упрямство, давно бы лежал в какой-нибудь норе и спал. Все равно умрешь, а то и хуже что-нибудь случится. Можно и здесь лечь и не вставать. Все равно ты на Гору не заберешься».

«Заберусь на самую верхушку, даже если от меня останутся одни кости,— ответил он себе снова,— и господина Фродо туда донесу, пусть у меня потом хребет треснет и сердце лопнет. И кончай спорить».

В это мгновение земля под хоббитом задрожала, он услышал и почувствовал глухой дальний гул в ее глубине. Под тучами блеснуло и погасло багровое пламя. Огненная Гора тоже спала неспокойно.

Начался самый последний этап Похода к Ородруину. Он оказался таким трудным, что Сэм не мог понять, какое чудо заставляет его выносить такие мучения. Усталый до того, что у него все болело, он неимоверно страдал от жажды и не смог даже протолкнуть сухарь в пересохшее горло. Было темно. Гора дымилась; кроме того, по-видимому, собиралась гроза, вдали на юго-востоке на черном небе полыхали молнии. Воздух был густо насыщен ядовитыми испарениями, было трудно дышать, голова кружилась, хоббиты спотыкались и часто падали. Но несмотря ни на что, брели все дальше, не сдаваясь.

Гора медленно приближалась, и наконец, подняв тяжелые головы, они увидели ее прямо перед собой — громадная, она заслонила им полмира: немыслимая груда пепла, обгоревших камней и шлака, из которой торчал острый конус вершины, упирался в тучи и прятался в них. Они все-таки добрались, доползли до самого ее подножия прежде, чем кончился сумрачный день и наступила ночь.

Фродо, задыхаясь, упал на землю. Сэм опустился рядом с ним. К удивлению своему, Сэм обнаружил, что, несмотря на усталость, ему стало как-то легче, и в голове прояснилось. Он больше не спорил мысленно сам с собой. Он знал все доводы отчаяния и не хотел их слушать. Сейчас только смерть могла сломить его волю. Он стряхнул сон, понимая, что должен остаться на страже, ибо знал, что сейчас все опасности и страхи сходятся в одной точке, завтра — роковой день; последнее отчаянное усилие — и конец.

Скорей бы он пришел!

Ночь казалась бесконечной, словно время остановилось. Медленно падали мертвые минуты, складываясь в неживые часы. Сэм уже стал думать, что наступила новая эпоха мрака и никакого дня больше не будет. Он наощупь отыскал руку Фродо. Она была холодная и дрожала. Фродо трясло, как в лихорадке.

— Жаль, что я одеяло выбросил,— проворчал Сэм и лег возле Фродо, обняв его и пытаясь согреть своим телом. Наконец его все-таки сморил сон, и мутный рассвет последнего дня пути застал обоих хоббитов спавшими рядышком. Утихший было вчера ветер снова поднялся, сменил направление и дул теперь не с запада, а с севера; скрытое плотными тучами солнце с трудом прорвалось и тронуло путников слабым лучом.


— Теперь вперед! Последний рывок! — сказал Сэм, поднимаясь с земли, и стал будить Фродо.

Фродо застонал, попытался напрячь волю и встать. Приподнялся — и упал на колени. Потом с трудом поднял взгляд на черные склоны Роковой Горы, вздымавшейся перед ним, и пополз вперед на четвереньках.

У Сэма сердце защемило, но ни одна слеза не выступила в сухих покрасневших глазах. «Я сказал, что понесу его, даже если у меня хребет треснет,— прошептал он.— Так и сделаю».

— Мне нельзя взять вашу ношу, но вас-то вместе с ней понести можно! — воскликнул он и присел рядом с Фродо.— Садитесь мне на закорки, хозяин, Сэм вас повезет, куда скажете. Послужу лошадкой. Поднимайтесь, хозяин, миленький!

Фродо молча прижался к спине Сэма, обнял его худыми руками за шею, а ногами — за бока. Сэм, пошатываясь, встал и с удивлением обнаружил, что ему не тяжело. Он боялся, что у него едва хватит сил поднять хозяина без Кольца, а уж тяжесть проклятого Сокровища придется делить на двоих. Оказалось не так. То ли Фродо был изнурен долгими трудами, ослаб от раны, паучьего яда, тревог и бездомной жизни, то ли Сэм сам в эту минуту чудом стал сильнее, но сейчас хозяин показался ему легким, как хоббитенок. Он глубоко вздохнул и начал подъем.

К Горе они подошли с северо-запада. Ее серый склон в этом месте был довольно пологим, хотя и неровным.

Фродо молчал, а Сэма гнала вперед одна мысль: поскорее подняться повыше, пока силы есть и воля не сломалась. Шел он, срезая крутизну, иногда спотыкаясь о камни; где было совсем круто, помогал себе руками, обивая колени; наконец, уже не шел, а почти полз, как улитка с раковиной на спине. Когда силы и воля иссякли, а мышцы отказались повиноваться, Сэм остановился и осторожно опустил хозяина на склон.

Фродо открыл глаза и глубоко вздохнул. Здесь, на высоте, дышать стало легче, ибо зловонные пары плавали по низу, собираясь у самой земли.

— Спасибо, Сэм,— хрипло шепнул он.— Еще далеко?

— Не знаю,— ответил Сэм,— потому что понятия не имею, куда мы идем.


Он посмотрел вниз, потом вверх, и удивился, как высоко они сумели забраться.

Грозный Ородруин снизу казался гораздо круче и выше, чем был на самом деле. Сейчас Сэм обнаружил, что Гора даже ниже того перевала в цепи Эфел Дуат, который они преодолели. Подножие Горы расходилось широкими и длинными отрогами неправильной формы, высотой примерно в три тысячи локтей, над которыми всего лишь на половину этой высоты поднимался темный конус, похожий на гигантскую печную трубу с развороченными краями кратера на вершине. Сэм уже прошел больше, чем полпути до конуса. Плато Горгорот, окутанное мглой и дымами, укрытое Тенью, было почти скрыто от глаз. Глянув вверх, Сэм чуть не вскрикнул от радости, только не смог издать ни звука пересохшим горлом. Он ясно увидел вьющуюся между выступами и провалами склона тропу! Она шла откуда-то сбоку, змейкой опоясывала Гору, доходила до основания вершинного конуса с восточной стороны и исчезала.

Прямо над ними тропа спускалась, и в этом месте Сэм ее не видел, ибо вид ему заслонял большой камень, но догадывался, что если еще немножко приналечь, то можно будет на нее выйти. Вот и снова есть надежда одолеть Гору. «Будто нам кто-то нарочно показывает путь»,— подумал он.

Но тропу здесь, конечно, прокладывали не для Сэма. Хоббит не ведал о том, что смотрит на дорогу Саурона, соединяющую Барад-Дур с Огненными Подвалами Шаммат Наур. Дорога выходила из Больших Западных Ворот Черного Замка прямо на железный мост, перекинутый через глубокую пропасть, затем около гона вилась по плато между двумя дымящимися трещинами, поднималась по наклонной дамбе на один из восточных отрогов Огненной Горы, по нему зигзагами доходила до северного бока вершинного конуса, но к огнедышащему кратеру не шла, а ныряла в темное отверстие, обращенное к востоку, прямо к окну Башни, из которого смотрел страшный глаз Саурона. Буйствующие подземные печи Огненной Горы часто засыпали тропу пеплом, разбивали и заваливали камнями, но бесчисленные отряды рабочих орков ее тут же снова расчищали и выправляли.

Сэм глотнул воздуха. Значит, тропа есть. Еще неизвестно, как до нее добраться. Сначала надо дать отдых ногам и спине. Он прилег рядом с Фродо. Оба молчали. Постепенно вокруг становилось светлее. Вдруг Сэм, непонятно почему, почувствовал, что надо спешить. Будто кто-то крикнул ему в ухо: «Скорей, скорей, а то поздно будет!» Он собрал все свои силы и встал. Фродо, наверное, тоже услышал зов, потому что поднялся на четвереньки и прошептал:

— Я поползу, Сэм.

Шаг за шагом, как два серых муравья на темном склоне, они, наконец, добрались до дороги. Дорога была широкая, засыпанная щебнем вперемешку с пеплом, крепко утоптанная. Фродо вступил на нее и медленно обратил лицо к востоку, будто кто-то насильно повернул его голову в ту сторону.

Между ними и вражеским замком в воздухе плавали густые тени, но то ли они сами беспокойно раздвинулись, то ли порыв ветра из других стран на мгновение разорвал их, и Фродо увидел черные очертания башен, темнее самой Тьмы, с Железной Короной на высоком центральном шпиле. Мгновение было очень кратким, но хоббит успел заметить красную молнию, сверкнувшую из верхнего окна, которая полетела на север. Это был всепроникающий пламенный взгляд страшного Глаза.

Мгла и туман сомкнулись, видение исчезло. Глаз не увидел хоббитов. Он смотрел на север, где у ворот Страны Мрака стояли войска Западных Полководцев. Туда сейчас были направлены мысли Саурона, готовящегося нанести противнику смертельный удар. Но Фродо, пораженный тем, что увидел, упал на землю. Его рука потянулась к цепочке у шеи.

Сэм нагнулся над хозяином. Фродо слабо, почти неслышно зашептал:

— Сэм, помоги. Помоги Сэм, придержи руку. Я… не могу…

Сэм обеими руками обхватил руки хозяина, сложил их ладонь к ладони, прижался к ним щекой. И вдруг подумал: «Нас заметили! Все пропало или сейчас пропадет. Теперь нам конец, Сэм Гэмджи!»

Он быстро взвалил Фродо себе на спину, продолжая держать его за руки, так что ноги Фродо свисали почти до земли, и стал, пыхтя, подниматься в гору по дороге. Это оказалось не так легко, как он думал. На их счастье, последний выброс, который они наблюдали с перевала Кирит Унгол, был направлен в другую сторону, и лавовые потоки текли по юго-западному склону, так что дорога почти не пострадала. Она лишь сползла в отдельных местах, и кое-где ее пересекали трещины.

Некоторое время тропа шла вверх и на восток, потом сворачивала под острым углом на запад. В этом месте она прорезала большой растрескавшийся камень, в Незапамятные времена извергнутый Горой.

Тяжело дыша, согнувшись под своей ношей, Сэм проходил поворот и тут краем глаза уловил какое-то движение, будто с большого камня скатился маленький.

В следующий момент на него навалилась новая тяжесть, сшибла с ног, и Сэм упал лицом вниз, обдирая о камни руки, которыми продолжал сжимать ладони Фродо.

Только теперь он понял, что произошло, потому что над его ухом раздался знакомый ненавистный голос:

— З-злой х-х-хоббит, з-з-злой,— услышал он.— Обманул нас-с! Обманул Смеагола, голм-голм! Туда нельз-зя! Нель-з-зя губить С-с-сокровищ-щ-ще. Отдай С-с-смеаголу, отдай, оно наш-ше!

Сэм стремительно вскочил и выхватил меч. Но воспользоваться им не смог. Голлум и Фродо тесно сплелись руками и ногами. Голлум шарил лапой по плечам и груди Фродо, пытаясь схватиться за цепочку с Кольцом. Покушение на Сокровище! Ничто другое сейчас не смогло бы разбудить в хоббите волю и вызвать к действию остаток сил. Он дрался с яростью, которая удивила и поразила не только Сэма, но и Голлума. Кроме того, Голлум сам изменился. Случись эта драка пару недель назад, она приняла бы совсем другой оборот, а сейчас блуждание по диким тропам без еды и питья, в вечном страхе превратило несчастную тварь в мешок из кожи и костей. Глаза Голлума алчно и дико блестели, но в его лапах не было прежней силы. В конце концов Фродо стряхнул его с себя, и, весь дрожа, встал.

— Прочь! Прочь! — крикнул он прерывающимся голосом и, приложив руку к груди, сжал Кольцо в ладони через одежду.— Прочь, подлая гадина, уходи с моей дороги! Кончилось твое время. Ты уже не сможешь ни предать меня, ни убить!

И вдруг снова, как под стеной Эмин Муйл, Сэм увидел двух противников совсем другими. Один, побитый, съежился на земле, словно тень живого существа, жалкая в своей алчности и бессильной злости; другой — на сей раз не знающий пощады, выпрямился над ним, прижимая к груди огненный круг. Из пламени круга шел властный голос:

— Уходи и больше не мешай мне. Если ты посмеешь ко мне прикоснуться, будешь сброшен в Роковое Пламя.

Жалкая тварь отступила, припадая к земле и моргая глазами, выражавшими одновременно ужас и ненасытное вожделение.

Видение исчезло.

Сэм снова увидел Фродо, который стоял, тяжело дыша и прижимая руки к груди, и на коленях у его ног — Голлума, опирающегося о землю широко расставленными ладонями.

— Берегитесь! — закричал Сэм.— Он прыгнет! Скорей, господин Фродо! — Он сделал шаг вперед, подняв меч.— Идите вперед, я с ним расправлюсь. Идите же!

Фродо посмотрел на него словно издалека:

— Да, надо идти. Прощай, Сэм. Это конец. На Роковой Горе исполнится Рок. Прощай!

Он повернулся и медленно, но прямо пошел по дороге вверх.


— Наконец я с тобой разделаюсь! — крикнул Сэм и замахнулся обнаженным мечом. Но Голлум не прыгнул. Он распластался на земле и расплакался.

— Не убивай нас-с-с! — хныкал он.— Не рань нас-с гадким ж-желез-з-зом! Поз-зволь нам ещ-щ-щё пож-жить, совсем немнож-ж-ко! Мы погибли, да, мы погибли! Ес-с-сли наш-ша Прелес-сть пропадет, мы пропадем, да, мы умрем, рас-с-с-сыплемся в пыль!..— длинными костлявыми пальцами он царапал пепел на дороге и шипел.— Пыль!.. Рас-сыплемс-с-ся!..

У Сэма руки задрожали. Хоббит кипел от гнева, вспоминая все обиды, причиненные Голлумом. Справедливость требовала убить предателя и убийцу, сто раз заслужившего смерть. И рассудок говорил ему, что он должен это сделать. Но в глубине души, на самом ее дне, было что-то, что его удерживало. Не мог он ударить лежавшего в пыли, униженного и заблудшего. Он сам какое-то время, пусть очень недолго, нес Кольцо и смутно понимал мучения измельчавшей души и исстрадавшегося тела Голлума, опутанного злыми чарами так, что не было ему ни покоя, ни жизни на земле.

Словами Сэм выразить своих чувств не умел, но меч опустил, говоря:

— Лихо с тобой, Вонючка, катись отсюда! Чтоб я тебя больше не видел! Не верю я тебе, тебя пнешь, а ты врешь, так что убирайся, а то в самом деле поглажу «гадким железом»!

Голлум отполз на четвереньках на несколько шагов, потом оглянулся и, заметив, что Сэм все-таки собирается дать ему пинка на прощанье, удрал по тропе вниз. Сэм тут же про него забыл и вспомнил про Фродо. Посмотрел вверх на дорогу, но там уже никого не было. Верный слуга что было сил помчался догонять хозяина.

Если бы он оглянулся, то, наверное, заметил бы, как Голлум осторожно возвращается, перебегая от камня к камню с безумным блеском в глазах, и крадучись, темной тенью продолжает взбираться за ними в Гору.


Дорога круто шла вверх, затем сворачивала опять на восток прямо к черному входу в Шаммат Наур. Далекое солнце, поднимаясь к зениту, пробивалось сквозь дымы и пар, как зловещий красноватый диск. Вокруг Ородруина лежал мертвый край, окутанный Тенью, в молчании ожидавший страшного удара.

Сэм подошел к зиявшему входу в пещеру и заглянул в нее. Внутри было темно и жарко. Глухие подземные раскаты сотрясали стены.

— Господин Фродо! Хозяин! — закричал Сэм. Ему никто не ответил.

Он еще минуту постоял у входа, сердце бешено колотилось от страха; потом он набрался храбрости и ринулся внутрь. За ним скользнула темная тень.

Сначала он вообще ничего не видел. Попробовал было достать флакон Галадриэли, но он только чуть посветлел в его дрожащих пальцах, а Тьму не рассеял. Сэм находился в самом сердце владений Саурона, в кузнице его древнего могущества, которое покоряло все Средиземье. Любые другие силы здесь слабели. Со страхом хоббит сделал несколько неуверенных шагов в темноту, как вдруг снизу под высокий черный свод с треском взвилась красная молния. В ее свете Сэм понял, что находится в длинной пещере или туннеле в Горе. Пол и стены перед ним с двух сторон прорезали глубокие расселины, из которых время от времени выбивался сноп багровых искр, затем все снова тонуло в темноте. Из глубины все время доносился глухой рокот и стук, будто там работали гигантские машины.

Еще раз вырвался свет из расселины, и Сэм увидел на самом ее краю маленький черный силуэт Фродо, застывший в неподвижном напряжении.

— Господин Фродо! — крикнул Сэм.

Фродо вздрогнул. Когда он отозвался, его голос показался Сэму властным и жестким, как никогда. Слова звучали четко и ясно, перекрывая грохот, треск и гул Ородруина.

— Я пришел,— сказал Фродо.— Но не исполню того, ради чего шел. Этого я не совершу. Кольцо — мое!

И вдруг надел Кольцо на палец и исчез.

Сэм раскрыл рот и глотнул воздуха, но крикнуть не успел, ибо события развернулись молниеносно и неожиданно. Получив сильный удар в спину, он был сбит с ног и отброшен на каменный пол. Мимо него метнулась тень, он ударился головой о камень, и в глазах у него потемнело. Несколько мгновений он ничего не видел.


В ту секунду, когда, стоя в сердце Страны Мрака, Фродо надел на палец Кольцо, заявив на него права владения, далеко в Барад-Дуре заколебалась земля и вся крепость задрожала от подножия до зловещей Железной Короны. Саурон почувствовал, где главный противник. Глаз пробил тьму и проник за роковые двери. В мгновенном озарении Черный Властелин осознал непоправимость своей ошибки и понял планы своих врагов. Его гнев запылал всеуничтожающим огнем, но страх поднялся черной дымовой тучей и мешал дышать. Властелин знал, что это — последняя опасность в его судьбе, которая повисла на тонкой ниточке.

Разум, управляющий темными силами, в эту минуту отрешился от всех военных замыслов и планов, вся хитросплетенная сеть страха, измен и подлостей расползлась в дым; Мордор заколебался, рабы задрожали от страха, военачальники, сбитые с толку, растерялись, потому что Властелин перестал думать за них. Мысль, воля и власть, которая все сдерживала или двигала, покинула войска, полетела к Роковым Расселинам. По ее зову Призраки Кольца, Назгулы, с раздирающими небо криками, с шумом крыльев, обгоняя ветер, в последнем отчаянном порыве устремились на юг, к Огненной Горе.

Сэм поднялся на ноги, оглушенный; кровь из разбитой головы заливала ему глаза. Почти наощупь он шагнул вперед и увидел странную и страшную картину. На самом краю Багровой Бездны Голлум, как одержимый, боролся с невидимым противником. Он качался то вправо, то влево, то вперед, то назад, иногда оказывался так близко к краю, что только шаг отделял его от гибели, иногда отползал от него, падал на землю, снова вставал, опять падал. И все время шипел, хотя не произносил ни одного внятного слова.

Подземный огонь гневно всплескивался, багровые языки пламени наполняли пещеру светом и жаром. Вдруг Сэм увидел, как Голлум подносит длинные руки со скрюченными пальцами к губам. Обнажились кривые клыки — и вдруг защелкнулись. Раздался крик. Кричал Фродо, и Сэм снова увидел его, стоящего на коленях на краю расселины. Рядом Голлум плясал дикий танец, держа в поднятой руке Кольцо с окровавленным пальцем Фродо в нем. Кольцо пламенело живым огнем.

— Мое С-сокровищ-ще! Прелес-сть м-моя! — выкрикивал Голлум.— Мое!! С-сокровищ-ще!

И с этими криками, вперив взгляд в свою добычу, он сделал в нелепом танце лишний шаг, потерял равновесие, мгновение качался над пропастью, потом с пронзительным визгом рухнул вниз. Еще раз донеслось «Мое!!»… и низкой твари пришел конец.

Раздался страшный грохот; пламя, вырвавшееся из бездны, лизало свод пещеры. Гул превратился в гром. Гора затряслась, Сэм подбежал к Фродо, схватил его за руку и вытащил наружу.

Здесь, на темном пороге Шаммат Наур, высоко над плато Горгорот, хоббита охватил такой страх от развернувшегося перед ним необычайного зрелища, что он остолбенел.

Всего одно мгновение он видел огромную тучу, которая заворачивалась вокруг невидимого центра, втягивая туда башни и крепости, мощные горные укрепления, сами огромные, как горы; стены и тюрьмы с голыми слепыми стенами; распахнутые настежь железные ворота и мосты. И тут же все сгинуло. Башни рухнули, горные крепости провалились в бездны, стены и мосты рассыпались в прах; огромные столбы, клубы и спирали дыма и пара поднялись в воздух и поднимались все выше и выше, растекаясь на высоте огромной волной, пока эта волна не вздыбилась лохматой гривой и обрушилась на землю, покатившись по равнине. Тогда глухой гул, перешедший в страшный грохот, потряс воздух. Все вокруг тряслось, земля вздымалась и лопалась. Ородруин шатался, как подрубленный под корень. Из его растрескавшейся вершины вырывалось пламя. Небо рассекали молнии. Из остатков тучи, как бичи, хлестали черные ливневые струи. И в самое сердце бури с отчаянным криком, перекрывающим гром и грохот, раздирая крыльями тучи, словно черные молнии в пламени, ринулись Назгулы, разбиваясь о каменные смерчи, рассыпаясь в пепел в ошалевшем небе.

— Вот и конец, Сэм Гэмджи,— услышал он голос рядом.

Фродо, побледневший и измученный, снова стал самим собой. Взгляд его был спокоен, дикое напряжение воли, безумие и страх исчезли. Он освободился от своей ноши. Рядом с Сэмом был его любимый хозяин, как в давние покойные дни в милом Хоббитшире.

— Хозяин! — выдохнул Сэм, падая перед ним на колени.

Мир вокруг него рушился, а его в эту минуту охватила огромная чистейшая радость. Дело сделано, Фродо жив и свободен, как прежде. Тут Сэм увидел искалеченную и окровавленную руку.

— Ой, бедная ваша рука! — воскликнул он, — а мне даже перевязать вас нечем! Лучше бы я свою руку этому гаду отдал по самое плечо! Чтоб он пропал; да и пропал ведь, больше мы его не увидим.

— Не увидим,— сказал Фродо.— Помнишь, как говорил Гэндальф: «Он еще доиграет свою роль, прежде чем все кончится»? Если бы не он, Сэм, я бы не смог уничтожить Кольцо. Мы с таким трудом дошли до цели, и все бы оказалось зря! Простим ему. Теперь наше дело сделано, все кончено. Я рад, что ты со мной, Сэм. Мы вместе в последний час, когда все рушится.