"Укрощенное сердце" - читать интересную книгу автора (Бекнел Рексанна)

Глава 17

Жизнь в замке текла своим чередом, и тот вечер ничем не отличался от других. В часовне прозвонили колокола — их мелодичный перезвон далеко разнесся по долине, созывая пастухов и их покрытых густой шерстью подопечных домой. Дневные рабочие — ткачи и прачки, каменщики и плотники — парами и небольшими группами брели через мост и дальше по утоптанной дороге в деревню. Во дворе замка Гэвин и еще несколько маленьких мальчиков загоняли жеребят в стойла. Потом мальчики вошли в зал, чтобы выдвинуть столы и расставить скамейки к ужину, Кухонные рабочие торопились завершить приготовление еды, чтобы тоже отдохнуть.

Потом, когда на землю опустились вечерние сумерки, звякнул кухонный колокол, и обитатели замка стали собираться к вечерней трапезе. День закончился, настало время хорошо поесть, выпить и расслабиться. Время песен и развлечений.

Но Ронуэн не имела права отдыхать. С приближением вечера она чувствовала все нарастающее беспокойство, и теперь была напряжена как струна. Уже давно перевалило за полдень, а колокола не звонили. Наверное, звонарь позабыл о своих обязанностях. Да и солнце застыло в небе. В тревоге она кусала ногти.

Этой ночью она должна бежать. Откладывать нельзя. Для начала ей необходимо удостовериться, что боковые ворота не заперты — за исключением балки, которую она сможет поднять сама. Если же ворота закрыты на замок, она окажется в ловушке.

Ронуэн внимательно следила за всеми, кто входит в кухню и выходит. Одновременно она ждала Джаспера.

Быть может, после их стычки он покинул замок?

После их ужасной встречи на лестнице Ронуэн была слишком расстроена и смущена, чтобы понять одну простую истину: его местонахождение может определить успех или неудачу ее плана. Тогда ее попеременно одолевали то сожаление, то решимость, то печаль, то смирение. К тому времени как она сумела взять себя в руки и осознала, как важно знать местонахождение Джаспера, было уже слишком поздно. Конечно, она могла расспросить людей, но не знала, стоит ли это делать. Челядь ее не слишком жаловала. И хотя Джослин и Изольда не обвиняли ее в похищении, прислуга в основном косо смотрела на нее. Кроме того, все знали об интересе, проявленном к ней Джаспером.

Нет, она не станет привлекать к себе внимание, спрашивая о Джаспере.

Поэтому она сидела у окна в комнате Джослин и, вытянув шею, следила за передвижениями людей во внутреннем дворе. Скорее бы наступила темнота. Тогда она сможет бежать.

Когда в комнату проскользнула Гвендолин, у Ронуэн тоскливо сжалось сердце. Это чувство вины, поняла она, разглаживая лежавшую на коленях вышивку.

— Ты разве не пойдешь ужинать с нами? — спросила малышка.

Она открыла комод и, порывшись в нем, достала расческу.

— Мама говорит, что хорошие юные леди никогда не появляются в обществе со спутанными волосами. Ты мне поможешь? — спросила она и протянула расческу Ронуэн. — А потом мы вместе пойдем ужинать.

Ронуэн вообще не хотела спускаться вниз, поскольку не была уверена, что сможет сохранять невозмутимость. Ей придется делать вид, будто все нормально. Но ее отсутствие может вызвать ненужные вопросы и привлечь внимание. К тому же попросту невозможно проигнорировать просьбу ребенка.

— Конечно, милая. Забирайся ко мне на колени, и мы расчешем твои очаровательные кудряшки.

Улыбнувшись и продемонстрировав очень милые ямочки на щеках, Гвен так и сделала. Тепло детского тела дарило Ронуэн успокоение. Медленно расчесывая спутанные волосики Гвен, она с удовольствием вдыхала ее запахи. Мыло, собаки, мята. Как чудесно пахнут маленькие дети.

Неожиданно Ронуэн почувствовала, что ей не хватает Дэвита и Кордулы. Правда, ее брат и сестра уже почти взрослые. Через несколько часов ей будет не хватать и детей Джослин. Гвен и ее доверчивой невинности, Гэвина и его безрассудной храбрости и Изольды, желавшей передать своего обожаемого дядю Ронуэн.

Повинуясь импульсу, она поцеловала макушку Гвен. Девочка сразу повернулась и обняла ее.

— Я так рада, что ты пришла к нам жить. Гэвин говорит, что когда-нибудь ты уйдешь и вернешься в лес. Но я думаю, ты должна остаться.

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Потому что… потому что ты так и не рассказала мне конец сказки, ну той, о валлийской принцессе и несчастном драконе.

Малышка вспомнила об истории, которую Ронуэн рассказывала ей, когда вместе с Джаспером укладывала ее спать. Казалось, с тех пор минуло много месяцев, хотя прошло не больше двух недель.

— Разве дракон был несчастным? — спросила она, продолжая расчесывать шелковистые кудряшки.

— Нуда. Он был очень несчастным. Это я точно знаю. И только принцесса могла подарить ему счастье. Правильно?

— Да, милая.

В волшебных сказках принцесса могла сделать дракона счастливым и позволить ему снова стать человеком. Но реальная жизнь была более обыденной и более сложной. Ронуэн отложила расческу и завязала волосы девочки красивой лентой.

— Нам надо поторопиться, иначе ужин остынет.

Ронуэн спустилась в зал, ведя за руку маленькую девочку, не ведавшую о проблемах, которые тревожили взрослых. Зал был освещен пламенем из большого очага. Полдюжины факелов и небольших фонарей придавали помещению особенный уют.

Девушка окинула взглядом зал. Как и весь замок, он еще не был достроен. Незавершенная фреска украшала одну стену, свежая штукатурка и краска ежедневно расширяли свои границы. Она никогда не увидит эту фреску законченной, вдруг поняла Ронуэн. Ей не придется полюбоваться на встречу святого Эйдана и святого Франциска на цветочном лугу, потому что она находится в этом зале в последний раз. Она никогда не вернется в Роузклифф, даже если Рису когда-нибудь удастся воплотить в жизнь свои мечты и захватить замок. Ей было бы слишком тяжело снова оказаться здесь. Очень уж много воспоминаний связано с Роузклиффом. Хороших. Ужасных. Разных.

— Пойдем, Ронуэн, ты можешь сесть рядом со мной, — сказала Гвен и потянула ее к столу, где уже сидели Изольда и Гэвин.

Джослин о чем-то разговаривала со служанками у очага. Джаспера нигде не было видно.

Это хорошо.

Это ужасно.

Ронуэн нахмурилась и потерла висок — у нее разболелась голова. Неожиданно она подумала, что Изольда вполне могла рассказать матери обо всем, что произошло сегодня между Ронуэн и Джаспером.

Девушка села и покосилась на Джослин. Ей очень хотелось верить, что Изольда промолчала. Но когда Джослин закончила свои дела и, направляясь к столу, взглянула на Ронуэн, то стало ясно, что ей все известно. И теперь Ронуэн не оставят в покое.

Ну почему эта женщина не видит очевидного: несмотря на то что ее союз с англичанином вполне удачен, никакого союза между Ронуэн и Джаспером быть не может.

Когда Джослин подошла к столу, Ронуэн постаралась придать себе максимум спокойствия и решимости, но, к ее удивлению, подруга только кивнула и спросила:

— Тебе дать подливу? Пастернак сегодня удался. Это коронное блюдо Одо.

Все было действительно очень вкусно, но у Ронуэн напрочь пропал аппетит. В животе все сжалось, скрутилось в тугой узел, и девушка ничего не могла проглотить. Оставалось лишь размазывать еду по тарелке. Целый час, который они провели за столом, женщины говорили о рецептах, специях и других столь же милых женскому сердцу вещах. В следующий базарный день в Роузклиффе ожидали торговца тканями из Честера. А у беременной жены мясника такой большой живот, что, по-видимому, будут близнецы.

Минуты тянулись бесконечно, и беспокойство Ронуэн усиливалось. А потом Гэвин спросил:

— Джаспер скоро вернется с берега?

При звуке этого имени Ронуэн вздрогнула и выронила ложку, после чего опрокинула свой кубок с вином. Вина в нем было не много. Джослин быстро поставила его и, глядя на расплывающееся по скатерти пятно, сказала:

— Вы двое успеете перепачкать все скатерти, прежде чем наконец договоритесь.

Ронуэн вскочила, сверх всякой меры разозлившись на вроде бы невинное замечание подруги.

— Господи, ну почему ты не можешь просто оставить все как есть!

Женщина подняла глаза.

— Пятно от вина нельзя оставлять. Его необходимо убрать сразу, иначе оно никогда не отстирается.

— Я говорю не о пятне! — выкрикнула Ронуэн, изо всех сил сжимая кулаки. — И ты это отлично знаешь.

Выражение лица Джослин было безмятежным и добрым. Дети казались встревоженными. Гвендолин осторожно притронулась к руке Ронуэн.

— Все в порядке, не беспокойся, — пролепетала она. — Мама никогда не сердится, если извинишься. — Она прижалась к Ронуэн, и тепло ее маленького тельца стало одновременно целительным бальзамом и изощренной пыткой. — Просто извинись. И все будет хорошо.

— Извини, — спустя мгновение пробормотала Ронуэн, вовсе не имея в виду пролитое вино.

И Джослин это поняла.

— Мне очень жаль, — сказала она чуть громче. — Думаю, мне лучше уйти. Ты позволишь?

— Конечно, — ответила Джослин, но Ронуэн…

Ронуэн больше не могла выносить эту пытку. Ей было тяжело находиться среди людей, которые простили ей страшные преступления, а она продолжала хранить от них секреты. Как могла она помогать кому бы то ни было, желавшему причинить вред обитателям Роузклиффа?

Она высвободилась из объятий Гвен и, коротко кивнув, удалилась. Но, поднимаясь по ступенькам, она чувствовала, как сжимается от боли сердце. Она не может даже попрощаться, объяснить им свой поспешный побег, поблагодарить за бесконечную доброту.

Лестница закончилась, и Ронуэн неуверенно остановилась, не в силах решить, куда идти и что делать. Было темно. Следовало поспешить. Но она не могла сдвинуться с места.

Возможно, она должна оставить записку для Джослин.

Отыскав в комнате управляющего пергамент, перо и чернила, она написала письмо. Буквы у нее получились не слишком аккуратными, к тому же не было песка, чтобы их присыпать. И все же письмо было читаемым, и, она надеялась, передавало всю глубину ее чувств.

«Я ухожу искать свою судьбу. Прими мою глубокую благодарность за твою доброту, Джослин. Я ничего не сделала, чтобы ее заслужить. Я не могу предать тебя и твою семью, но не могу так же предать Риса и мой народ. Поэтому мне лучше исчезнуть из Роузклиффа и Каррег-Ду, оказавшись подальше от местных конфликтов. Прошу тебя, передай мои наилучшие пожелания Изольде, Гвендолин, Гэвину…»

Ронуэн перечитала записку и, не в силах сопротивляться, еще раз обмакнула перо в чернила.

«…и Джасперу», — добавила она. Затем она поставила свою подпись и оставила пергамент на столе в комнате управляющего. Утром его кто-нибудь обнаружит.

Она вышла во двор, стараясь не думать о реакции Джослин и Джаспера — на ее побег. Она должна защитить себя. Это все, что она может сделать. Но для этого надо исчезнуть из Роузклиффа раньше, чем Рис нападет на замок.

Вокруг нее в темноте сгущались тени. У одной из лестниц, ведущих на стену, стояла тележка с кирпичами. Над головой Ронуэн болталась люлька каменщика. Пустая и легкая, она раскачивалась на ветру. Самые обычные предметы ночью почему-то выглядели угрожающими. Даже зловещими. Это были инструменты, которые заставляли камни Уэльса расти, превращаясь в толстые стены и грозные башни Роузклиффа, все как предсказывала старая песня. Неужели полдень станет темным, а зима жаркой?

Она замедлила шаг и огляделась по сторонам. Ей стало холодно. Вполне возможно, все это действительно произойдет, ведь мир движется к концу. К тому же Ронуэн была исполнена грусти, и чувствовала, что весь ее мир рушится. Наверное, от такой всеобъемлющей катастрофы все равно не убежишь, но она намерена попробовать.

В другом конце двора зашевелился стражник — его силуэт на стене был отчетливо виден на фоне западного неба. Нужно еще немного подождать. Но она не могла. Нервы девушки были так напряжены, что она боялась сойти с ума. Поэтому, стараясь держаться в тени, она направилась к кухне и темному проходу за ней, который вел к свободе.

— …если он меня попросит.

— Ах, Герт, конечно, попросит, — ответил первой говорившей женский голос.

Ронуэн остановилась рядом с кухней и прижала к груди дрожащую руку. Это всего лишь две служанки. Они заканчивают свои дневные дела в кухне.

— Ты же знаешь, каковы мужчины, — продолжила женщина по имени Герт. — То, что их интересует в женщине, у всех одинаковое — во всяком случае, они в это верят. Но я терпеливая девушка…

Беглянке не хотелось слушать продолжение разговора. Действительно, для большинства мужчин все женщины одинаковы. И Джаспер — лучший тому пример. Говорят, он не пропускает ни одной юбки. Хотя к ней отнесся иначе. Она была его пленницей, и он имел полное право сделать с ней все, что захочет. Тем не менее он заставил ее почувствовать, что она единственная женщина, которая для него что-то значит.

Девушка тряхнула головой. Да, он обладал таким талантом, и, несомненно, это одна из причин его невероятного успеха у женщин. Он умел дать понять каждой женщине, что она особенная, не такая, как все.

Интересно, скольким женщинам он предлагал замужество?

Ронуэн замерла. Она стояла рядом с кухней, за штабелем бочек, как раз у узкого прохода, скрывавшего боковые ворота. Он предложил ей руку и сердце, и внезапно она отчетливо поняла, что раньше он не делал предложение ни одной женщине. Если бы сделал — давно уже был бы женат. Ни одна женщина в Роузклиффе или Каррег-Ду не отказалась бы от такой блестящей партии. Дур среди них не было. Только она заслужила титул самой большой дуры среди местных женщин.

Она прижалась лбом к одной из пустых бочек. Деревянные планки были шершавыми и прохладными. Неужели она совершает ошибку? Может быть, ей все же стоило выйти замуж?

Ну а как быть с Рисом и его планом напасть на замок? Как быть с его дьявольским союзом с Саймоном Ламонтом? Нет, она не может бросить Риса на произвол судьбы. Но возможно, она сумеет отговорить его. Вздохнув, Ронуэн сразу отбросила эту мысль. Когда дело касалось присутствия англичан в Уэльсе, особенно в Роузклиффе, или любого из братьев Фицхью, Рис не прислушивался к доводам рассудка. У нее не было возможности получить Джаспера или унять Риса. А значит, и выбора у нее не было. Она могла только предоставить их своей судьбе и попытаться построить новую жизнь для себя в другом месте, подальше от них обоих.

Решившись, девушка собралась двигаться дальше и снова замерла, услышав голос Джаспера.

— Здесь что-нибудь осталось, чтобы накормить голодного мужчину?

Ронуэн затаила дыхание и прижалась к бочкам. Он нашел ее!

Но хотя его фигура, высокая и такая знакомая, виднелась совсем рядом, он, судя по всему, ее не видел, поскольку обращался не к ней, а к служанкам в кухне.

— Ох, сэр Джаспер, вы нас испугали!

— У нас тут есть многое для вас. Все, что пожелаете.

Мужчина вошел в кухню, но Ронуэн не двинулась с места. Она боялась даже дышать. Он не заметил ее!

Несомненно, он был слишком заинтригован откровенным предложением, прозвучавшим в голосе женщины по имени Герт. Все, что пожелаете! Интересно, он уже спал с ней?

— Немного сыра и хлеба вполне достаточно.

— И все? Я с удовольствием принесу вам мяса из зала, милорд.

— Нет, спасибо.

Джаспер замолчал, а Ронуэн нахмурилась. Почему он не пошел на ужин в зал или не отправил служанку за едой? Потому что не хотел встретить ее, Ронуэн? Неужели ему так ненавистна ее компания? Или он боится?

Неожиданно Ронуэн охватило желание, такое сильное, что стало трудно дышать. Еще раз, один только раз подойти к нему, прижаться, ощутить его близость. Пусть он знает, что значит для нее больше, чем любой другой мужчина. И тогда у нее останутся воспоминания, которые будут согревать ее всю оставшуюся жизнь.

Беглянка прижала руки к животу, потрясенная дерзостью собственных мыслей. Неужели она осмелится на такое?

Хотя более важным вопросом был другой: сможет ли она уйти, если не сделает этого?

Кто-то положил нож на деревянный стол, подвинул скамейку.

— Вы хотите остаться здесь в одиночестве, милорд?

Это снова была Герт, желавшая во что бы то ни стало соблазнить красивого господина.

— У меня есть еще дела.

И Ронуэн услышала позвякивание ключей. Конечно! Именно он должен закрыть на замок боковые ворота. А может быть, уже закрыл? Она медленно обошла бочки. Ей необходимо знать, возможен ли побег.

Он был вполне возможен. Пройдя на ощупь по темному проходу, она обнаружила дверь, закрытую только тяжелой балкой, — замок отсутствовал. Она все еще могла уйти.

И должна сделать это немедленно.

Но Джаспер так близко…

Ее руки уже лежали на балке, которую оставалось только поднять. И все же Ронуэн медлила. Оглянувшись, она всмотрелась в темноту. Ни зги не видно. Но перед ее мысленным взором стоял Джаспер, сильный, красивый, мужественный. Он уложит ее в постель, если она придет? Вероятно, да. Во всяком случае, ей хотелось в это верить. Он должен это сделать.

Она негромко чертыхнулась.

Но неужели она не может надеяться даже на капельку счастья? Даже если ей предстоит провести в его объятиях лишь несколько коротких мгновений, она по крайней мере сможет унести воспоминания о них с собой. Другой возможности насладиться любовью у нее уже не будет.

Ронуэн медленно пошла обратно по проходу. Обогнув угол кухни, она заметила двух вышедших оттуда женщин. Это знак, решила она. Значит, так угодно судьбе.

Женщины ушли. Джаспер, стоя в дверном проеме, пожелал им спокойной ночи и вернулся к еде. Ронуэн могла убежать и навеки выбросить его из головы или хотя бы попытаться забыть. Или она могла пойти к нему на этот раз по собственной воле.

А если он отвергнет ее? В конце концов, она отказалась от его весьма почетного предложения руки и сердца. Поэтому теперь у него есть основания отвернуться от нее.

Ронуэн остановилась у кухонной двери. Если это произойдет, она сделает то, что когда-то он сделал с ней. Использует все возможности, все свое воображение, чтобы воспламенить его страсть.

Иными словами, соблазнит.