"Глаза войны" - читать интересную книгу автора (Миронов Вячеслав Николаевич)

Ступников

Я сел на край кровати. Сначала было желание проанализировать ту информацию, что получил сегодня. Этот гусь из прокуратуры не просто так прыгал на нас. Тема получит свое развитие. Получит. Но чуть позже. Он наберется сил. И сам, или из-за угла, руками «верхних» руководителей, но устроит нам пакость. Не было сил. Устало, не торопясь, снял ботинки. Эх, просушить бы их! Начни их выкручивать, как белье после стирки, и польется вода. А носки, казалось, истлели на ногах, хотя надел их вчера чистыми. Надо постирать. А как же солдаты? Они же в портянках? Портянки, оно понятно, перемотал сухим концом, но и их один черт надо стирать.

Мысли путались. На кой мне сдались эти портянки? А раньше как воевали? В годы Великой Отечественной? Я и спал и не спал. Забытье, дрема. Как еще это обозвать? Сумасшествие.

Отчего-то я постоянно провожу аналогии, параллели с Великой Отечественной войной. Пытаюсь сравнивать, что именно и как происходило тогда и сейчас — здесь!

Мы толком-то правду и про Отечественную войну не знаем. Только те, кто там был, могут нам рассказать. И, наверное, поэтому я постоянно веду немой диалог с соседом по даче, фронтовиком. Вспоминаю его нехитрые истории. В память солдата врезается не то, что он участвовал в каком-то громадном сражении. А то, как именно это было, что происходило вокруг него самого.

И снова мне вспомнилось, как мои предшественники — сотрудники СмерШа отправили его в СССР из Норвегии, воспротивились особисты женитьбе солдата на беременной аборигенке.

И попал дед в далеком уже 1945 году в Мурманскую область. Нес службу по охране ЛЭП[7]. Вдвоем они несли службу. Участок ответственности — 20 км. День-ночь, бредешь по просеке, смотришь, чтобы никто не подключился к ЛЭП, не спилил опору, или еще какую пакость не устроил. Скучно. Однообразно. Готовили по очереди из завезенных продуктов. Каша «кирзовая», да овощи сушенные. Летом грибы были, а зимой? Зверя война распугала, не взять зверя. Несколько раз зайцы в петли попадались. Вот тогда и был праздник живота.

И начали солдаты осматривать окрестности. Может нора звериная попадется, или еще чего полезное сыщется.

И нашлось! Кто ищет, тот всегда найдет! Найдет и перепрячет! Нашли они со своим напарником немецкий ДОТ[8]. В скалу был спрятан. Просто так его не возьмешь. Справа и слева проходы между сопок — спереди ровная площадка. Все простреливается из пулеметов. Сзади и сверху — скала. С воздуха надо очень постараться, чтобы разбомбить это укрепление. И замаскировано инженерное сооружение тоже было будь здоров! Не сразу и поймешь, что там что-то есть.

Но заметили его наши солдаты и пошли. Шли аккуратно на снегоступах, под снегом могли быть и мины. Подошли. Дверь прикрыта, но не закрыта. Было видно, что покидали немцы в спешке свое логово. Вещи раскиданы, оружия-патронов много. Бежали, чтобы не попасть в «мешок» советских войск. Не пошли русские этой дорогой, а немцы их ждали, надолго могли задержать войска, но так и не пригодилась им эта длительная огневая точка.

Вещи мало интересовали наших героев. Главное — кухня. На плите стояла полная кастрюля каши с мясом, но за давностью лет высохла она, и плесень, что поселилась на ней, тоже высохла.

Зато консервов было множество. Был сделан погреб с ледником, а там — мясо! И ничего не сделалось этому мясу! Стали искать друзья спиртное. И нашли. Маленькая каморка и дверь закрыта на ключ. Если закрыто — значит там что-то ценное! Разломали дверь. А там — бочонок рома для офицеров и двухсотлитровая бочка со шнапсом. Не водка, не спирт, а немецкий шнапс. Сгодится!

И начали они перетаскивать все это добро-богатство на самодельных волокушах в свою землянку. Забили ее доверху. Четыре дня таскали. Пять километров туда, пять — назад. Плюс Север, мороз за минус тридцать давит, нехватка кислорода.

Шнапс таскали в чайниках и кастрюлях. Всю посуду у немцев взяли. А потом уже прикатили пустую бочку и перелили. Немного отлили и спрятали в снегу неподалеку, туда же зарыли бочонок с ромом.

Своим друзьям — соседям по участкам слева-справа, отлили спирта, отсыпали консервов, оттащили, складировали под «пограничной» опорой передач.

Слух о богатстве, которым располагал мой дед-сосед разнесся мгновенно по опорам ЛЭП. И потянулись ходоки вереницей. На каждый пост дед наливал чайник шнапсу, а за продуктами посылал в ДОТ.

Но командование тоже услышало про богатство. И солдаты пьяные стали попадаться, да еще и просить, чтобы им каши «дробь 16» подвезли. Приехали. Тот шнапс, что в бочке оставался, быстро конфисковали, продукты в землянке не тронули, но все добро, что немцы в ДОТе бросили, прибрали и вывезли. А дед с напарником еще долго не спеша потягивали трофейный ром, а когда закончился — перешли на остатки шнапса.

Дед рассказывал эту историю и закрывал глаза, вновь переживая те времена. Ром, по его словам, был восхитительный. Рассказывал, что однажды даже ездил в те места в семидесятых годах. Но так и не нашел ни своей землянки, ни ДОТа, многое изменилось и ЛЭП там больше на деревянных столбах не стоит.

Эх, мне бы сейчас в такую же земляночку с бочонком рома, годовым запасом консервов. Ни тебе чеченцев, ни бандитов, ни их пособников. Только природа. И спать можно пока не посинеешь.

А потом… Потом как будто свет в голове выключили. И я уснул.

Разбудил меня громкий рык Калины. Он за что-то отчитывал дневального. Судя по высказываниям и междометиям, получалось, что провинность была пустяшная, только вот ревел Андрей Калинченко как белый медведь в жаркую погоду.

Убил бы гада!

Он распахнул дверь и заорал с порога:

— Саша, вставай!

— Иди на хрен! Я только лег! — буркнул я, натягивая одеяло.

— Меня чеченский прокурор допрашивал! — он сдернул с меня одеяло.

— Пошли его туда, куда я тебя послал! Уйди, сволочь! — я уже понял, что поспать не дадут. Сел на край кровати, протер глаза, растер лицо.

— Я пойду умоюсь, а потом тебя послушаю.

— У тебя выпить есть? — Калина обшаривал глазами комнату-кабинет в поисках спиртного.

— Ты только для этого меня разбудил? — я начинал злиться. — Тебе здесь что — винная лавка?

— Нет, просто чекисты пьют меньше, чем простые военные. У вас должна быть чистая голова…

— Руки должны быть чистыми! — ответил я. — Чтобы заразу не подцепить. А голова должна быть холодная…

— Ага, а ноги должны быть теплыми, — парировал Андрей.

— Сердце должно быть горячим. Про остальные органы человека «Железный Феликс» ничего нет говорил, — ответил я, умываясь водой из графина.

— Так у тебя есть выпить? — настаивал Калина.

— Выпить есть! — жестко ответил я. — Но если ты мне расскажешь, что разбудил меня из-за какой-то фигни — не получишь ни капли. На твоих глазах выпью стопку, запью кофе и уберу бутылку. Понял?

— Ну, ты и садист! — уважительно отозвался разведчик. — Я бы так не смог. А ты знаешь, что питие в одиночку — это первый признак алкоголизма?

— Ну-ну. А безалкогольное пиво — первый шаг к резиновой женщине. Ты это знаешь?

— Пиво безалкогольное не пью. Это извращение. — Андрей скорчил гримасу.

— Рассказывай, а я подумаю, сэкономить мне спирт или нет. — Я причесал волосы и усы, потом закурил.

— Вызывали меня к начальнику штаба, а там этот старлей. — Андрей показал, какого росточка этот прокурорский работник.

Оно и понятно, что при его медвежьей комплекции чеченский следователь смотрелся пигмеем.

— Ну, этот и спрашивает у меня, мол, а кто руководил операцией?

— И кто руководил? — спросил я.

— Как кто? — удивился Андрей. — Конечно же ФСБ!

— Сдал, значит, нас. Понятно. Минус одна стопка. Давай дальше. — Я понимал уже, куда клонит этот чеченский следователь.

— Но-но! Ты так не говори. Ишь ты! «Минус одна стопка!» Я так тебе больше ничего не скажу!

— А я тебе ничего не налью. Алкоголик-тунеядец. Мало того, еще и «стучит» в прокуратуру!

— Так там были и русские прокурорские. Они с Ханкалы приехали с предписанием или постановлением. Короче, с бумагой приехали. Ни командир, ни начштаба ничего сделать не могли.

— Тоже понятно. Перевели «стрелки» на нас.

— Так затея-то ваша!

— А ты что — испугался?

— Нет. Как было дело, так я и говорил. За спиной у этого чеченца сидел прокурорский, но наш — русский, он корчил рожи, когда я что-то не то нес.

— Значит и в прокуратуре есть нормальные люди. Это хорошо. Дальше. Конкретно, что спрашивал?

— А ты наливай!

— Успеется, Андрюха, успеется! Алкоголь туманит разум, ты чего-нибудь забудешь, или нафантазируешь! И должен же я определить, сколько именно ты заслужил.

— Спрашивал, кто именно командовал группами захвата. Достал фотографии и показал мне их. Там в основном Каргатов и ты. Это те, что менты наснимали. Ну, я… — он замолчал.

— Ну, и ты… — подсказывал я.

— В горле пересохло, — прохрипел Калина, и выразительно потер горло, — смочить надо.

— Потом.

— Не могу говорить. Пойду поищу «смазку». Бывай, садист! — он приподнялся, чтобы выйти.

Я сидел и молча смотрел на него. Спиртного он вот так, с бухты-барахты, сейчас нигде не найдет, поэтому выдержим паузу. И он тоже знает, что вернется сюда же.

— Ну, я пошел? — спросил Андрей.

— Андрей, пока я ничего нового не услышал. Я же сказал, что все у тебя будет, только расскажи. А то возьму бутылку, и пойду к начальнику штаба, он мне все без фантазий расскажет. Годится?

— Вас что в ваших школах, всех так учили? Это же изуверство! — голос у него стал нормальным

— Учили, учили. Учили психологии, анализу, умению прогнозировать.

— Да? — голос скептический. — И что, по-твоему, я ему сказал?

— Ты сказал, что было темно, и ты не разглядел, кто именно командовал группами. И еще, ты врубил такого «дурака», что только, пожалуй, слюну не пускал. Сказал, что у тебя после контузий плохо с памятью на лица, и вообще, страдаешь «куриной слепотой». А также заявил, что справка о контузиях и ранениях есть в твоем личном деле. Так?

— Так, — он задумчиво потер небритый подбородок. — Только вот про «куриную слепоту» я не додумался. А ты откуда знаешь, что я там говорил?

— У тебя это на лице написано.

— Ну, контрразведка, ты и даешь! — он уважительно посмотрел на меня и покачал головой.

— А ты как думал! Не лаптем щи хлебаем! Давай дальше.

— А дальше этот все расспрашивал, как мы заходили в дом.

— Ну, а ты?

— Все как по закону. Окружили дом. Постучались в дверь, попросили вынести документы, мол, нет ли у них оружия. Естественно, через дверь представились. А они стали в нас стрелять. Ну, мы в ответ и открыли огонь, — глаза у Калины при этом были честные, поза искренняя, ну, а лицо честное-честное, прямо как у пионера.

— Если бы я тебя не знал, и не знал, как все было на самом деле, то поверил бы, — я усмехнулся.

— Он еще спрашивал, не кидали ли мы гранаты в окна, двери домов.

— И что ты сказал?

— Я ответил, что не кидали. И что они сами себя взрывали. И двери окна вынесены взрывом. Вот так.

— И что он еще сказал?

— А потом он понес какой-то бред, что мы не имели право их задерживать. Что они не бандиты, а участники незаконного вооруженного формирования.

— И что?

— Тут второй прокурорский включился. Они сыпали цитатами из уголовного кодекса.

— На тему?

— Этот, который «не наш», говорит, что здесь нет бандитов. Второй ему отвечает, что это вопрос спорный и законодателями толком не освещен, что все это можно трактовать по-разному. В чем тут «фишка», я не «просек».

— Эта «фишка», Андрей, заключается в том, что если участник НВФ…

— Чего-чего?

— Незаконного вооруженного формирования добровольно сдает оружие, согласно уголовному кодексу, и нет на нем крови, то он не преследуется по закону. А вот ежели бандит сдает оружие, то это всего лишь смягчающее обстоятельство. Не более того. Врубился?

— Врубился теперь. Этот тянет на то, что все они — участники как его?…

— НВФ.

— Вот. НВФ. И поэтому они сейчас пишут, что они хотели сдать оружие добровольно, или уже сдали, а мы их, значит — того. Заперли в камеры. Это хотел сказать?

— Это.

— У-у-у! — Он протяжно завыл. — Слушай, а ведь какая сука-то! И если он это докажет, то выпускаем и кланяемся в ножки, мол, виноватые мы! Так?

— Нет, Андрей, не так. Все они уже прошли процедуру «очистки»! То есть применяли к себе процедуру амнистии. А амнистию к человеку можно лишь один раз применять…

— Это как с приватизацией квартиры. Только один раз в жизни, — разведчик понятливо кивнул головой.

— Вроде этого. И вот они уже состояли в НВФ, то сейчас снова такую же штуку не провернуть. Кишка тонка! Плюс сами они давали показания, что готовили нападение на Чечен Аул. Так что, извините, этот номер здесь не прокатывает. Участие в банде, где все роли распределены, долгий устойчивый замысел. Они желали наступления последствий — нападения на село. Накапливание оружие, сбор данных, втягивали в банду новых участников.

— Слушай, — в глазах у него появилась зеленая тоска, когда я начал рассуждать по поводу бандитизма, — а может мы их того… «При попытке к бегству», а? Всех. Массовый побег, тут часовые и рядом стоящие военнослужащие открыли огонь. И все. А?

— Нельзя, мужик, нельзя. Чего-нибудь еще спрашивали?

— Он снова фото достал и спрашивает, мол, кого я тут знаю.

— Те же самые?

— Те же самые, — подтвердил он, — ну, я снова «на тормоз» встал. Не знаю, не ведаю. Плохая память.

— Он записывал? Ты что-нибудь подписывал?

— Нет. Ничего не записывал, ничего я не подписывал. Это что-нибудь значит?

— Если бы ты сообщил что-нибудь ценное, то, думаю, он бы записал. Составил протокол допроса свидетеля, а потом бы и подписал.

— Меня научили, что писать я должен лишь рапорт на отпуск. Ну, и еще. От свидетеля до подследственного — один шаг.

— Это правильно! — я потянулся.

— Выпьем? — в голосе его надежда.

— Выпьем. Может, что еще вспомнишь.

Я достал бутылку спирта. Налил половину большой армейской алюминиевой кружки. Столько же добавил воды. Сверху положил ладонь. Началась реакция. Когда спирт смешивается с водой выделяется тепло, жидкость становится мутной, при этом нежелательно, чтобы был доступ воздуха. Некоторые добавляют кусочек сахара-рафинада. С одной стороны как катализатор, с другой — как абсорбент. Вообще полное смешивание происходит лишь спустя сутки, но кто же будет ждать, когда оно тут все смешается! Это уже из области пыток. Смотреть сутки как спирт смешивается! Пытка для русских мужиков!

Ладонь почувствовала, что снизу греет.

— Ну, как? — в голосе Андрея такая надежда.

— Нормально. Греет! Сейчас минута и все.

— Откуда спирт-то? — Калина жадными глазами смотрел на кружку, казалось, что реакция происходит благодаря его испепеляющему взгляду.

— Я связистов обслуживаю. Пришел к мужикам попрощаться, сказал, что в Чечню еду, вот они и презентовали немного спирта. И не технического, а ректификат — высочайшей очистки. Медицинский. Где они его уперли — не знаю.

— У медиков и уперли. Где еще такой спирт найдешь! — казалось, что Калины вот-вот закапает слюна, как у голодной собаки, когда она смотрит на мясника, разделывающего мясо. И взгляд был голодный и в то же время умиротворенный.

Мы выпили. Я понимал, что сейчас начнется напряженный рабочий день, а, может, он опять растянется на трое суток, поэтому лишь пригубил, поддержать компанию.

— Есть у меня друг, тоже связист, но военный. Прапорщик Омельченко Женя. Сейчас в Улан-Удэ служит. В первую кампанию воевал. Под конец войны загнали его, а он был начальником радиостанции, в горы. Там перепад высот бешенный, вот он на бугорке и стоял. Этим работал, как…! — Андрей щелкнул пальцами, вспоминая название.

— Может ретранслятором? — подсказал я.

— Да, ретранслятором. Принимал сигнал от тех войск, что внизу и ретранслировал его дальше. Духи быстро смекнули, что к чему, и начали стрелять, чтобы войска без связи оставить. Женя и экипаж закопали все три машины по «уши» в землю, лишь мачту оставили, как могли замаскировали. Один хрен пару раз духи удачно из минометов попали. Женя и бойцы ремонтировали, никто им не привозил новых антенных мачт. Обычный дурдом. Потом пару раз духи вылазки делали, Женя отбился, затем подступы заминировали. Когда в третий раз духи кишки двух своих людей развесили на деревьях — отстали. Изредка обстреливали. Наши связистам помогали только тем, что «горючку» для дизеля подбрасывали, да пожрать что-нибудь, ну, боеприпасов, естественно. Потом, в августе девяносто шестого, войска из гор ушли. Но начальство сказало: «Стоять»! А через три дня и связь с командирами пропала, но мужики продолжали стоять. Приказ есть приказ. Деваться некуда. И так мужики до октября просидели в горах. Войска уже ушли, а про них просто забыли. Кинули. Выгребайтесь сами. У них уже и горючка почти вся кончилась. Еда тоже кончилась, питались тем, что в лесу находили. От формы уже одно воспоминание осталось. И плюнул Женя на все это дело, внимательно обшарил радио эфир, послушал, что в мире творится. И узнал он, что, оказывается, подписан уже какой-то там Хасавьюртовский мир, и русских войск в Чечне-то уже нет. Все. Финиш. Придут рано или поздно сюда духи и спросят за те мины, на которых их товарищей порвали. Круто?

— Круче только вареные яйца, — я кивнул.

Я уже много слышал подобных историй с «киданием» военных своим командованием.

— Они поехали на Моздок. Коль войска вывели из Чечни, то прорываться на Ханкалу или Северный просто не имеет никакого смысла. Абсолютно. Духи просто очумевали, когда мимо них ЗиЛ-131 проносился. Они и в голову взять не могли, что русские военные катаются, думали, что трофей. Когда уже ближе к границе дело пошло, то пару раз отстреливались. Никого не зацепило. Приехали на авиабазу в Моздоке. Пошли в штаб. Их никто слушать не хочет. Посылают кто куда. «Футбол» армейский: «Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знамо что!» Одним словом: «Приходите вчера». Им даже пожрать не дали в столовой, мол, вы не стоите у нас на довольствии. Наши на фоне их чистенькой формы выглядели как бичи. Закусило Женю и его солдат. Они на поле. На поле «под парами» самолет-транспортник. Они в комнату отдыха летчиков, мол, кто куда летит? Оказалось, что какой-то московский чин — генерал собирается в Москву через час вылетать. Они пилотов уговаривают, возьмите с собой. Те уперлись. Идите, пусть включат в полетный лист. Да кто же их в полетный лист включит-то? Этих непонятных бичей? Жене-то терять нечего, обратно в Чечню их уже никто не отправит. Занимают они круговую оборону в комнате пилотов. Шум-гам. Комендантские прибежали. Бой грозится нешуточный завязаться. Пилоты в заложниках. Маты сплошные в адрес друг друга летят. Тут генерал «нарисовался». Тот, которому лететь. Особисты понабежали. Войска, что на базе дислоцировались там же. Взятие Дворца Дудаева, не меньше. Если бы не пилоты, так, наверное, авиацию в воздух подняли и раздолбили бы домик к чертовой матери. А мужикам-то всего-то и надо было — добраться домой. Генерал московский сначала голосом попытался взять. «Равняйся, смирно, на гауптвахту шагом ма-а-арш!» Ага, возьмешь их. Объяснили, что они просто хотят с генералом долететь до Москвы. Все. И больше ничего им не надо в этой жизни. Генерал быстро просек ситуацию и согласился их подбросить до Москвы. Лететь до аэродрома Жуковский полтора часа. За это время Омельченко с бойцами поведали генералу историю своей войны. Тот сочувственно кивал головой и обещал, что непременно окажет им всемерную помощь и поддержку. По прибытии самолета генерал сел в служебную «Волгу» и укатил, наказав ждать. А через пятнадцать минут подъехало две машины, груженные солдатами комендантской службы. Видимо, у них были учения по отработке действий при захвате самолета. Машины встали спереди и сзади, один черт мужики не умели управлять самолетом, и улететь никуда не могли. Пилоты как-то умудрились выбраться из своей кабины и очутились на летном поле, а наши остались внутри самолета. Через «матюгальник» было предложено выбросить оружие и выйти с поднятыми руками. Женя с бойцами продержались четыре часа, пока не зашел переговорщик; ему все рассказали, и пока какой-то чин не приехал из Управления связи, Женя держался. Потом они сдали оружие. Им скрутили руки и кинули на гауптвахту, где продержали три недели. Допрашивали вместе и порознь. Хотели «пришить» терроризм. Прикинь, а! Мужики были на войне, воевали с террористами, а тут за то, что их бросили, хотели еще посадить лет на десять. Уроды! Пидары гнойные! — Андрей сплюнул на пол.

— Ты не особо-то харкайся у меня, — предупредил я.

— Извини.

— Что дальше?

— А дальше все-таки тот генерал, с которым они летели в самолете, заступился за них. Иначе засадили бы их как тигров в клетку. Оружие отобрали, вместо него дали расписки, выдали ВПД[9], посадили на поезд, и поехали они к себе в Улан-Удэ. Забыли им дать сухпай, но мужики были рады, что вырвались из этого дурдома. Сердобольные соседи по вагону их кормили. По приезде в Улан-Удэ их встречал вооруженный конвой. Москвичи не забыли отбить шифротелеграмму о том, что Омельченко пытался устроить военный переворот в Москве. После Хасавьюрта, сам знаешь, по стране многие офицеры и прапорщики стрелялись. И вот московские «друзья» преподнесли дело так, что у Омельченко и его подчиненных «башню сорвало», хотели угнать самолет, что-то вроде военного мятежа поднять, ну и прочая хрень.

— Тогда почему их москвичи отпустили? — я усмехнулся.

— Вот такой же вопрос задали и в Улан-Удэ. Две недели промурыжили мужиков. Там и особисты старались, и прокуратура «руки выкручивала». Ничего себе — раскрыть попытку военного мятежа. За это медали дают! Но ничего не вышло. Спасибо тому генералу, с которым Женя летел, снова вмешался, отпустили мужиков. Вот так и повоевали. — Калина нервно закурил.

— Что сейчас с твоим другом?

— Ничего. Началась вторая война, его снова отправили в командировку сюда. Отпахал полгода — сейчас дома. Обещают в конце года очередную командировку на полгода. Кто зашел на эту «орбиту», то с нее уже не сходит. Кто по штабам сидит, девок за титьки щупает, а кто сюда.

— Становись штабным, и тоже будешь с девочками дружить, — посоветовал я.

— Я в штабе рехнусь от тоски. Там интриги. К командиру заходи — надевай штаны ширинкой назад. Тому не так улыбнулся, с опальным поздоровался. Здесь проще. Сопка ваша — сопка наша, и «мочи» их, козлов!

— Ну, ты тут немного погорячился насчет «гасилова». Прокуратура тебе вон мошонку «щекочет», а ты задницей гвозди из стула выдергиваешь. Ведь, если возжелают, в теории, конечно, то приложат максимум усилий нас с тобой посадить, — я провоцировал его, чтобы служба медом не казалась.

— А что я не по закону сделал? — Андрей поддался на мою провокацию и взвился.

— Закон, что дышло — куда повернул, то и вышло. Вопросов много, и в законодательстве зияют огромные дыры, не то, что прорехи, а просто громадные ворота, через них можно на «КАМАЗе» кататься туда-сюда. Поэтому, извини, мне надо обдумать то, что случилось, наметить противоходы, контрмеры.

— Ну, я хоть спирт-то допью? — выражение лица у него было обиженное, конфеткой поманили и обманули.

— Валяй! — я махнул рукой и начал делать себе кофе. Мозги надо прочистить.

Дело принимало хреновый оборот. Очень даже хреновый. Прокуроры из чеченцев будут ставить палки в колеса. Будут тормозить всяческими проверками проведение зачистки Старых Атагов. Желание у них одно, явное такое желание, лежащее на поверхности, торчащее.

Задолбать нас всевозможными проверками, допросами и прочими неотложными следственными действиями. И все это будет по закону. И по закону будет то, что бандиты будут преспокойненько в пяти километрах устанавливать свои бандитские порядки. И не моги их трогать! М-да, ситуация, мать ее так!

Калина налил еще разведенного спирта. Я накрыл стакан рукой. Мне хватит.

Сейчас надо потрясти свою агентуру, чего они там нарыли?

После получаса беседы ни о чем с разведчиком, я отправился и вызвал по способу срочной связи своего агента. Того самого заместителя начальника местной милиции — Магомеда Асаева, он же «Махмуд».

С одной стороны мы его вытащили из всей этой заварухи. За пособничество бандитам мог прямиком угодить на нары. С другой, им как пить дать уже известно, что чеченская прокуратура «мутит» вокруг нас. И что он будет делать, как себя будет вести — одному богу известно. Может струсить и выложить то, что знает, а может «включить дурака», мол, ничего не знаю, но ежели чего там разнюхаю — незамедлительно проинформирую наши доблестные многоуважаемые органы госбезопасности в вашем многоуважаемом лице. «Делим член на многочлен!» М-да, ситуёвина!

Посмотрим, чего он сообщит, а в зависимости от результата и будем дальше разрабатывать наши стратегические планы, как грамотно прихлопнуть «Шейха» и его кровавую компанию.

Будет смешно, если «Махмуд» не «снимет» знак о вызове на встречу. Скажет, что забыл. Тогда придется вызывать всех этих милиционеров и, для прояснения обстановки с задержанными, проводить опрос, много времени потеряем впустую.

Я решил выждать еще пару часов. Просмотрел свои записи, чтобы не уснуть, вот ведь, Калина — гад, не дал выспаться, и я, чтобы оставаться в форме, глушил кофе с добавлением чистого спирта.

Вышел, проверил. Знак был снят — подтверждение встречи. Ну, все, пора идти.

Будить Каргатова, не будить? Пусть спит Серега! Я махнул рукой, дослал патрон в патронник. Пистолет положил в боковой карман бушлата.

Дом тот же. Обошел его изнутри. Тот же самый хлам, на том же месте. Никого нет. Свежих следов на пыли нет, грязь застывшая нетронута. Будем ждать. Закурил, посмотрел на часы. Двадцать минут ожидания. Не уснуть бы. Придет источник информации. И что? Опер дрыхнет сном младенца. Стоит ли с таким работать?

Я помотал головой, разгоняя сон. Растер лицо и уши. Отдельно помассировал губы, щеки. Это чтобы легче было улыбаться. Опер должен владеть своим лицом, голосом. И легко улыбаться. Суметь расположить к себе собеседника. Улыбка — первый шаг. Улыбка обезоруживает человека. Улыбка — первый признак того, что человек добрый и желает тебе добра. Только она должна быть искренней. От всей души, а не «американская» — нарисованная. Не дежурная. И глаза тоже должны улыбаться. Улыбка на лице без улыбающихся глаз — это оскал, гримаса агрессии.

Относись к людям так, как хочешь, чтобы к тебе относились.

Потом быстро в голове прогнал, какие вопросы меня интересуют. Послышались шаги. По тропинке грузно, весь обвешанный оружием, шагал мой источник информации. Мой агент с оперативным псевдонимом «Махмуд». Сегодня он пришел пешком. И лицо у него было тоже серое, уставшее. Шел нервно, озирался. Где же твоя прежняя уверенность? Где твоя вальяжность, барственность. Слаб в коленках-то мужик оказался. «Поплыл». Дожать? Посмотрим. Если будет кочевряжиться, то «прессану». Послушаем тебя для начала.

— Здорово, мужик! — я протянул руку.

— День добрый! Если он добрый, конечно! — лицо усталое у агента.

— Жив, здоров, на свободе. Чего тебе еще надо? — я улыбнулся, потом, перехватывая инициативу, продолжил: — Когда сюда шел, ничего подозрительного не заметил? Может, какая помощь нужна?

Источник обязан видеть в тебе человека, который не только «качает» информацию, но и заботится о тебе, о твоей безопасности.

— Нет, все тихо. Я проверялся, — тот был совершенно искренен.

— Это хорошо. Сколько времени есть в распоряжении?

— Минут двадцать-полчаса, — «Махмуд» посмотрел на свои наручные часы.

— Что говорят в деревне про ночной рейд? Про задержанных. И вообще, что говорят, какие слухи бродят?

— А! — он устало махнул рукой. — Все в шоке. За одну ночь взяли почти всю милицию. Взяли сочувствующих. Но, теперь связались с прокуратурой, с правозащитниками, те пообещали, что вытащат всех из тюрьмы. Правда, и денег немало попросили за помощь. Говорят, чтобы подкупить следователей, контрразведку, охрану.

— Много просят? — мне стало интересно.

— По сто тысяч рублей за каждого.

— Ого! — я присвистнул. — Не кисло. А харя не треснет? И где у крестьянина такие деньги? Я сам такие суммы только в кино и видел. Но у нас большой город — большие возможности. Можно, на худой конец, и кредит в банке взять. А здесь?

— У кого есть — те уже передали. Многие связались с Хизиром, мол, они тебе помогали, ты им теперь помоги.

— А он что?

— Хизир обещает помочь. Не знаю, поможет или нет. Про вас много говорят.

— Про нас это кого? Поконкретнее, пожалуйста, — я подался вперед, сон прошел.

— Да про тебя и Каргатова. Говорят, что пока вас здесь не было, то все спокойно было. А началось с того, что Каргатов опознал Ислама Исмаилова, того, что с «фильтра» бежал. Говорят, что записали вас вдвоем в кровники, — он кинул пытливый взгляд на меня, проверяя мою реакцию.

— Ничего, пробьемся! — я усмехнулся. — Одним кровником больше, одним меньше.

— Это не ерунда, — продолжил агент. — Из-за вас к Хизиру примкнул Зелимхан Садаев. Он двоюродный брат Артура Хамзатова, того, что помог Исмаилову бежать.

— Ну, и что?

— Он не один пришел, а свою группу привел.

— Это уже интересно. С этого места поподробнее.

— Зелимхан привел 15 человек. Все обстреляны, воюют с первой войны. Из них трое арабов-наемников. Фанатики. Ваххабиты настоящие, по крови такие. Воевали в Палестине, в Афганистане.

— Серьезные ребята. Что еще известно?

— Да больше ничего. Зелимхан рвется в бой, говорит, что урусы, русские, — поправился «Махмуд», — не ждут нападения. И надо ударить их именно сейчас. Одна из целей — ваш отдел.

— Что известно про этого Зелимхана?

— Из уважаемого тейпа.

У чеченцев принято говорить о человеке, начиная с его тейпа. Есть хороший тейп, а есть худой. Хорошие, в их понятии, это те, кто богаты, и их предки воевали против русских. А при Советской власти занимали неслабые посты. Дудаев был из горного тейпа, и после прихода к власти его тейп тоже пришел к власти. Не знаю, хороший это был родовой клан или не очень, но его сильно зауважали. Басаев из тейпа торговцев. Тоже, говорят, очень даже уважаемый клан. При Советской власти сильно погрели руки. А после печально знаменитого похода Басаева на Буденновск, тейп приобрел и всемирную известность. Послушаем дальше, что еще расскажет агент.

— Ну, а также, — продолжил Асаев, — он примыкает со своими людьми то к одним, то к другим. От боя не прячется, но ищет, где есть деньги.

— Как полагаешь, он пришел именно сейчас к Хизиру из-за денег или из-за кровной мести? — мне становился интересен этот Зелимхан Садаев.

— Думаю, что из-за того и другого. Сейчас Хизир набирает силу, на него уже обращают внимание, конечно, до Басаева ему далеко, но тем не менее он владеет частью архива Дудаева и Масхадова. А это уже само по себе капитал. Тем архивом можно шантажировать и получать деньги из стран Запада. Они поддерживали Дудаева, снабжали его деньгами, консультировали. Точно так же, как и Масхадова. Если опубликовать, то большой скандал может разразиться, что на руку Москве. Плюс он ищет радиоактивные источники.

— Что еще известно о банде, что привел с собой Садаев?

— Как в любой банде, там нет постоянного состава. Это не в армии, что призвали, поставили в строй, вот ты и воюешь. Нет. Когда военные сильно наступают, прижимают, банда рассыпается, и все уходят на отдых. Кто в Россию, кто за границу, кто здесь по родственникам разбредается. Потом они собираются, либо вступают в другие банды. Точно так же и у Зелимхана. Знаю только то, что у него заместителем Очерхаджиев Аслан. Он раньше командовал группой под названием «Джихад». Потом она распалась. Он и привел с собой Руслана Коровина.

— Русский?

— Нет. Он наполовину русский. Отец — чеченец, мать — русская. Потом родители развелись, мать снова вышла замуж, но уже за русского, тогда и произошла смена фамилии. Но лет с двенадцати Руслан у отца воспитывался.

— Откуда такие подробности?

— Мы с ним из одного тейпа, а все, что происходит в тейпе с одним — знают все, — он пожал плечами, мол, это же очевидно.

— Чем знаменит Очерхаджиев?

— А ты не знаешь?

— Слушай, любой бандит, собравший вокруг себя группу из единомышленников в количестве пяти человек, мнит себя минимум Наполеоном.

— По слухам, именно его группа взорвала рынок в 2000 году в Пятигорске и Невинномыске.

— Ни хрена себе! — я снова присвистнул. — Серьезная публика. И они с Садаевым? В Старых Атагах?

— Да. Они большие мастера в закладке фугасов и их подрыве. Специализируются на радиофугасах. Извини, мне надо идти, — агент посмотрел на часы.

— Сможешь узнать, когда планируется нападение?

— Тем, кого из милиции не арестовали — не доверяют, говорят, что именно кто-то из них навел на боевиков. Угроз прямых нет. Так, просто косятся. Но мне теперь обратной дороги нет, — он вздохнул. — Для них я чужой, и для вас я тоже — чужой.

— Если был бы чужой, не стал бы я с тобой беседовать сейчас, — я встал с короба, на котором сидел, протянул руку. — Спасибо. Ты очень помог. Береги себя, аккуратнее.

— Вы тоже, — впервые за встречу он улыбнулся. — За вами сейчас охота.

— Разберемся, — я махнул рукой. — Часто охотник становится дичью, а дичь — охотником.

— Я могу рассчитывать на вашу помощь? Если… Если понадобится… Если понадобится уехать отсюда, — он сглотнул слюну, было видно волновался.

— Есть повод? Никто тебя не расшифрует. Здесь можешь быть спокоен.

— Иса Гадуев ходит, все высматривает. Я говорил: про него говорят, что был исполнителем — карал отступников. На меня странно посматривает. Почему его не арестовали? У него-то руки испачканы по самую шею кровью.

— Умный он, — я вздохнул, хотя смех разбирал, — прямых улик против него нет. В связях с Хачукаевым и его бандой не уличен. Ты и сам про него толком ничего не знаешь. Но не переживай, мы наблюдаем за Гадуевым. А чтобы мне можно было оправдать тебя перед своим руководством, надо аргументировать, мол, ты нам оказал неоценимую помощь, и надо тебя представлять минимум к «Герою России», но лучше, снабдив новыми документами, эвакуировать. Понимаешь? Твоя жизнь находится в твоих руках, глазах, ушах.

— Понимаю, — он понуро кивнул. — Я сделаю. Я пошел — время.

Еще раз пожал мне руку и вышел.

Я понаблюдал на ним. Шел он устало. Опустив голову. Раскаяние за то, что со мной встретился? Страх за свою жизнь? Может все вместе. Он сейчас реально понимает, что лишь мы можем предоставить ему убежище. Вывезти его, эвакуировать, снабдить новыми документами.

Иса Гадуев. Я снова чуть не расхохотался во весь голос. Это агент Каргатова «Демон». Ай да «Демон», ай да сукин сын! Правильная тактика, лучшая оборона — наступление. Он ходит и делает вид, что выясняет, кто сдал ФСБ своих соратников по оружию. Можно подозревать каждого, кто не в тюрьме, а его, благодаря репутации исполнителя смертных приговоров, — все опасаются. Ай да «Демон»!

Я подождал еще минут двадцать, затем пошел. Коль в наши края прибыло подкрепление в лице маститых подрывников, то здесь надо принимать контрмеры. Но это уже не моя прерогатива. Есть начальник — пусть договаривается с командованием, и на Ханкале пусть думают. Если «просохатим» информацию, то люди погибнут. От этих мыслей стало немного не по себе.

Прямиком направился к своему шефу Мячикову. Он сидел в кабинете, курил, читал бумаги, рядом дымилась обычная солдатская кружка. По запаху понял, что обычный кофе с водкой. Лицо у шефа было как у всех — серое, землистое. Оторвался от бумаг, растер красные от усталости глаза.

— Здорово, заместитель! Проходи. Говори, — пожали друг другу руки. — Кофе будешь?

— Буду!

Он налил кофе. От водки я отказался.

— Наш «Шейх» подкреплением обзавелся. — Я выдержал паузу. Кто знает, может, начальник уже в курсе.

— Местные жители после наших арестов «дернули» к нему, чтобы не попасть на нары? — Не знает, это хорошо.

— Может, кто и дернул, не знаю. Но такой Зелимхан Садаев тебе ни о чем не говорит?

— Слышал. Была ориентировка.

Петрович порылся в бумагах, заваливших весь стол. Потом устало махнул рукой. Оно и понятно, ежедневно поступали сводки, ориентировки с очень расплывчатым описанием. Только Каргатов с его фотографической памятью и образным мышлением мог представить себе портрет преступника. Мы же с Мячиковым не способны на подобное.

— Ничего особенного, — начальник открыл свою толстую тетрадь, полистал, туда он вкратце заносил все ориентировки, из которых выписывал основные «подвиги» преступников.

— Не ищи. Специалист по подрывам, любитель фугасов с радиовзрывателями. С ним еще около 15 бандитов. Два «вовчика»[10]. За плечами арабов Афган, Палестина. Плюс еще пара интересных кадров — Очерхаджиев и Коровин. Прямо как у Булгакова в «Мастере и Маргарите» — Кот Бегемот и Коровин с глумливой рожей.

— Ага. А Шейх у них за Воланда, — усмехнулся Петрович. — На-ка, почитай. Прямо как в воду глядел. — начальник передал мне ориентировку.

Я начал читать.

— Ну и как тебе этот «Кот Бегемот»? — Мячиков прихлебнул кофе.

— Хорошие ребята с одним большим недостатком — живут долго.

— Что-нибудь еще известно?

— Они готовят акцию возмездия тут у нас. Садаев предлагает напасть на нашу деревеньку. Мол, расслабились после зачистки. Нас с Каргатовым записали в кровники. Плюс есть подтверждение, что у Хачукаева имеется часть архива Дудаева и Масхадова.

— Слушай, мужик, — Мячиков внимательно смотрел на меня, — давай-ка я вас отправлю с Серегой куда-нибудь в другое место, а?

— За что? Петрович! Что мы тебе хренового сделали? — Я поперхнулся горячим кофе. — Плохо работаем? Не понял. Поясни.

— Тут многим вы на хвост наступили. Стали кровниками у милиционеров, стали кровниками у бандитов. Вон, ради ваших жизней, народ притащился откуда-то. Поеду завтра на Ханкалу и попрошу, чтобы вас перевели, где потише.

— Значит, слушай меня, Петрович. Стойте там и слушайте сюда, как говорят в Одессе. Я — русский офицер и прятаться на своей земле от бандитов… Да пошел ты, Петрович, на хрен! — я обиделся и «завелся». — И Серега такого же мнения! С командованием надо поговорить, чтобы они контрмеры приняли и подготовились к нападению. А не нас с Серегой эвакуировать. Никуда не поеду! Надо будет — до Директора дойду, вот тогда тебя куда-нибудь отправят. Ну, а чуть раньше, мы с Каргатовым тебя оправим. На три русские буквы, понял?

— Ты особо-то на меня не ори, я здесь начальником работаю, — предупредил Мячиков, ему не понравился мой монолог.

— Ну вот и работай, — уже более спокойно добавил я, — информируй командование, информируй Ханкалу, что у бандитов подкрепление, и если они «добро» на зачистку не дадут, через месяц бандиты нас зачистят. Силенок наберут — и зачистят. Людей положим из-за соплежуйства. Вот и весь расклад. Так что работай, начальник, работай.

— Ну, ты и тип, подполковник, — Мячиков шутливо покачал головой. Я, значит, думаю, как бы позаботиться о вас, а ты меня на три русские могучие буквы. Хорош гусь!

Мы обсудили, как составить информацию командованию и копию в Ставку — на Ханкалу.

Зачем письменно? Чтобы прикрыть свой зад. Если командование не примет мер, кто их знает, то совесть наша будет чиста, да, и перед прокурорами, коль они так заинтересовались нашими особами, также мы будем чисты. В этом деле лучше перебдеть, чем недоглядеть.

Раздался голос Каргатова в коридоре:

— Дежурный! Где подполковники Мячиков и Ступников?

— Заходи, Серега, в кабинет к шефу! Он тут всех кофе угощает! — заорал я.

— Ты еще всю часть позови, — заворчал Мячиков, но кофе сделал.

Я вкратце обрисовал ситуацию Сергею. Он, поглаживая усы, прихлебывая кофе, внимательно слушал.

— Ты своего «Демона» потряси, может, что еще нового узнаешь, — порекомендовал Мячиков.

— Потрясу, — кивнул Серега.

— Вопросы, господа хорошие, есть? — Мячиков выпроваживал нас из кабинета.

— Когда работать начнем? — я посмотрел на него в упор. — Сейчас прокуратура нас трясти будет, и что дальше?

— А информация по Старым Атагам у вас путная есть? Ну, приеду я сейчас на Ханкалу. Буду требовать «добро» на зачистку. Мне зададут такой же вопрос. И что? В каких домах базируются боевики? Где сидит Хачукаев? И этот… — он заглянул в бумажку, — Садаев с его дикой ордой? Где хранится архив Дудаева, Масхадова? Где у них огневые позиции? И еще много «где». Ну, и что мне им сказать? Что Ступникова с Каргатовым записали в кровники, и поэтому они требуют зачистки, так что ли? Я же тебе предлагал перевестись в другое место. Ты сам рвал «тельник» на груди и кричал, что будешь здесь до последнего. Вот, кстати, Каргатов, тебе тоже предлагаю с целью сохранения жизни тебя эвакуировать. Здесь, в Чечне, но там, где поспокойнее. Согласен?

— «Таити, Таити. Видали мы ваше Таити! Нас и здесь неплохо кормят!» — ответил Серега. — Лучше тогда сразу домой — в Красноярск. Пока я здесь с террористами борюсь, дома американские шпионы во все щели лезут.

— Ничего, приедешь, будем на чем показатели делать, — парировал Мячиков. — Значит так. Если не будет толковой информации по Старым Атагам — я вас эвакуирую к чертям собачим. С одной стороны я прикроюсь тем, что спас работников от гибели. С другой — у меня нет работников, чтобы провести агентурную разведку по Атагам. Пусть «чистят» вслепую. Я в стороне по объективным причинам. Ну, а вы потом будете жить-служить, зная, что вы не опера, а фуфло картонное.

— Ну ты и гад, Петрович, — я уважительно посмотрел на него.

— Я не гад, я — начальник. А это две разные вещи, — снова парировал Мячиков. — Все, молодые люди, работать, как завещал Ленин.

Мы с Серегой встали и пошли на выход. Вслед начальник, чтобы нас добить, крикнул:

— А то эвакуирую!

Каргатов

После совещания у начальника мы пошли в мой кабинет. Ступников взял стул, убрал с него томик Шекспира. Повертел его в руках.

— Ну, сейчас нам Мячиков устроит полное собрание сочинений «Шекспир и племянники», — он со вздохом положил книгу на стол.

— Думаешь? — я закурил.

— Уверен. Он нашими задницами прикрылся, причем капитально. Все продумано до мелочей. Мы предотвратили нападение на Чечен Аул, за это стали кровниками. Работа выполнена важная, нужная. Но для спасения наших жизней нас эвакуируют. Старые Атаги чистят вслепую, а то и вообще не будут, с учетом позиций прокуратуры. Драма как раз в шекспировском духе. Мысли есть?

— Есть. Надо моего «Демона» тряхнуть.

— Ну так и тряси. Мой «Махмуд» вон, что выложил. Только боится за свою жизнь. Твоего черта боится. Слушай, а, может, он и на самом деле «ликвидатором» работает? — Саша тоже закурил. — Что думаешь?

— Объективно мы имеем следующее. — Я начал рисовать причинно-следственные связи. — Первое. «Демон» — старый агент органов безопасности. С одной стороны — это замечательно. С другой, коль он работал по террору, а не ловил черную кошку в темной комнате, где ее нет, то он знает способы, методы работы контрразведки. Может устраивать свою игру на противоходах. Это плохо. Также мы знаем, что он принимал участие в ликвидации боевиков. Или даже не боевиков, а чеченцев, проживающих не только в Чечне, но и на Большой Земле. Так?

— Так. — Саша кивнул головой.

— Идем дальше. Он утверждает, и это находит свое подтверждение, что он — кровник Хачукаева. Так. Также известно, что воевал на стороне боевиков в первую кампанию. Это тоже не есть хорошо. Крови он не боится. Коней сильных у него не осталось. Убивал как своих, так и чужих. Это все понятно. Мы ему нужны лишь, чтобы добраться до Хачукаева. Самостоятельно, или чужими, то есть нашими руками. Это тоже все понятно. С другой стороны, он не предпринимает активных мер. Не занимается активным поиском информации. Это что? Страх «засветиться». Нормальное, логичное объяснение. Но, нарисовав психологический портрет выше, — я ткнул в пересечение стрелок, — можно узреть, что он прекрасно владеет техникой конспирации. Крови на нем — выше головы. Авторитетен у боевиков. Они сами его опасаются. Может производить «опрос в темную». Может, месть Хачукаеву лишь легенда, а преследует он совершенно иные цели и задачи. Он силен, может спокойно сколотить банду, возглавить ее, и на фига ему нужна эта ментовка, где он не на первых ролях? Может, все дело в том, что он хочет устранить Хачукаева с наименьшими потерями, и возглавить данный бандитский коллектив? — я откинулся на стуле и пустил струю дыма в потолок.

— Ну ты и загнул! — Ступников уважительно посмотрел на меня.

— Саша, я могу «загибать» все, что угодно, но это лишь умозрительное заключение. Не более того. Толку от него — ноль. Просто сам для себя наметил, что и как нужно прощупать у этого черта, когда пойду с ним на встречу.

— В принципе, складно и логично получается. — Саша внимательно изучил ту схему, что я нарисовал, потом посмотрел на томик Шекспира: — Шекспир отдыхает. Не служил он в контрразведке, не познал дна человеческой логики и хитрости.

— Ты не прав. Все, что происходило тогда, происходит сейчас. За несколько тысяч лет человеческая психика, логика не претерпели заметных изменений. И то, что я тебе нарисовал, вытекает лишь из постулатов логики. Люди-то, общество мало изменились. И побудительные мотивы, что толкают людей, тоже мало изменились. Человек — существо социальное, а чтобы выжить в социуме он обязан играть по его правилам, иначе общество его отвергнет и посадит в тюрьму, либо в сумасшедший дом. Вот «Демон» и пытается нас использовать в своих интересах, а мы его в своих.

— Знаешь, мне плевать, что он собирается нас использовать, но, полагаю, что ежели наши интересы совпадают, то надо достичь конечной цели — ликвидация Хачукаева с его бандой, а потом этот «Демон» пусть катится к чертям собачим со всеми своими целями и задачами. Согласен? — Ступников в упор рассматривал меня.

— Согласен, Саша, согласен. — Я думал как выстраивать беседу с агентом.

— Когда пойдешь?

— Думаю, что сейчас ему меточку оставлю, что вызываю по способу срочной связи, а там уже видно будет, придет, или не придет. «Снимет» он метку или нет. Поглядим.

— Вместе попремся? Я тебя не будил, дал поспать.

— Я не такой жалостливый, Саша. Так что на подстраховке постоишь.

— Ладно, чего для друга не сделаешь, но имей ввиду, что ты такой же бессердечный гад, что и Мячиков!

— Значит, скоро буду начальником, если уже мыслю как он.

Я сходил и поставил знак-отметку, что вызываю своего агента на связь. Через два часа она была снята — сигнал понят и агент готов встретиться. Еще через полчаса Ступников устроился в засаде в доме. При этом он клялся и божился, что на чердак его не загонишь. В прошлый раз сильно намерзся. Поэтому полезет в подвал, но если там тоже будет холодно, то бросает всю контрразведку и идет греться.

Я понимал, что все это шутка. Ворчание. Просто начальник его здорово «зацепил». И Сашке было обидно.

Через двадцать минут я пошел на встречу.

Сашу удалось хорошо пройти, следов его не видно, видно с тыльной стороны зашел. Когда агент пойдет, то будут видны следы лишь одного человека, источник не будет волноваться, что здесь засада. Не надо волноваться.

Я вошел, осмотрелся. Все также как и раньше. Тот же хлам. Вот на этом ящике я сидел, и сейчас сел. Достал сигарету, закурил.

— Ну ты и гад все-таки, Каргатов, — раздался голос из угла, как раз за дверным проемом.

— А что делать, Саша. Ты страхуешь, поэтому и не можешь курить. Нюхай мой дым, — я издевался над ним. — Кстати, ты выбрал хорошую позицию. Если начнется пальба, то ты можешь его спокойно срезать. Только по ногам бей.

— Срезать можно очередью из автомата, а из моей «пукалки»\, под грозным названием ПМ — лишь пугать. ПМ, наверное, — это «пукалка модернизированная». Так что «режь» его сам из своего автомата, — у Сашки не прошло ворчливое настроение.

— Да ладно, Саня, тебе ворчать, — миролюбиво сказал я.

— Я тебя как молодого пожалел, не стал с собой брать. Не стал будить. А ты?… Никакого уважения ни к опыту, ни к званию, к должности. Нигилист, — продолжал шипеть Ступников из подполья.

— Кстати, ты — молодец, что с тыла в дом зашел. Следов не видно на дорожке.

— Знаю, что твой агент — битый волк, на мякине такого не проведешь.

— Тихо! Идет.

На тропинке, ведущей к дому, показался мой агент. Походка усталая, плечи опущены, лишь исподлобья глаза обшаривают все вокруг. Он внимательно осматривал дорожку. Следы считывал.

— Добрый день, Иса! — я встал и протянул руку.

— Добрый.

Огляделся по сторонам. Глаза шарили, высматривая угрозу. Успокоился, подобрал ящик и уселся на него.

— Как дела, как здоровье? — начал я.

— Ладно, считайте, что психологический контакт уже установлен, — проворчал он.

— Ну, коль установлен, давайте сразу и перейдем к проблемам. К нашим баранам. Например, к Старым Атагам. Конкретнее к вашему кровнику — Хачукаеву. Годится?

— Годится. — Он кивнул головой.

Еще раз огляделся. Посмотрел под ноги.

— Хачукаев получил подкрепление. Но это так — расхожее мясо.

— Поясни.

— Садаев Зелимхан, его заместитель Очерхаджиев, и еще пара-тройка активных боевиков крупными делами никогда не занимались. Устроить засаду, подорвать транспорт, взорвать здание — это на все, что они способны. Правда, и специалисты в этом деле они хорошие. Но амбиции растут, прут вверх, они и почувствовали, что Хизир что-то большое замышляет, вот и примкнули к нему. Ну, а поводом послужило, то, что вы «зачистили» деревню, и в «трюм» попали его родственники по тейпу. Ну и вас со Ступниковым объявил своими кровниками. Ничего хорошего в этом нет. Они вас могут уничтожить. Фугас или радиомина. Они это любят и умеют. Хизир же, чтобы избавиться от них, — они же мало управляемые, как же — отдельная банда, — постарается натравить их на Чечен Аул. С одной стороны — акция возмездия. С другой, а вдруг удастся освободить пленных. Ну, и перед арабами не стыдно. Не сидит он на месте, а убивает неверных. И не где-нибудь, а в их логове. Так что те ему еще долларов отвалят. Все довольны.

— Когда планируется нападение? Откуда?

— Думаю, что пойдут они завтра-послезавтра. Сегодня в деревне был незнакомый человек. Часа три покрутился и исчез. Пришел, ушел. Куда? Не знаю.

— А ты бы откуда пошел? С учетом не только своего опыта, но и повадок Садаева?

— Садаев, думаю, пойдет по дороге. Внаглую.

— Отчего такая уверенность?

— Он привык работать в лоб. Наскок, удар, отход. Плюс, так как он любит и умеет закладывать фугасы, то он при отходе подпустит военных поближе и взорвет их. Все, что будет двигаться за ним, будет уничтожено. У него и сил мало, чтобы массировано пройти. Просочиться вряд ли будет. Он сам рвется в бой, чтобы стать заместителем Хизира, а тот ему своих людей не даст. Разве добровольцев. Но таких немного будет.

— Почему?

— Садаев не тот человек, чтобы за ним люди шли. У него большие потери были. И это все знают. Плюс у Хизира много из Старых и Новых Атагов. А там совсем другой тейп.

— Еще сможешь что-нибудь узнать по поводу нападения?

— Попробую, но вряд ли.

— Что в деревне, в милиции говорят по поводу зачистки?

— Каждый подозревает друг друга. Чеченцы из прокуратуры будут освобождать своих. Деньги уже из Москвы поступили в Грозный. Их там сейчас делят. Думаю, что скоро все выйдут на свободу.

— Вряд ли, — я усмехнулся.

— И не такое бывало на этой войне. Ничему я уже давно не удивляюсь.

— Тебя не подозревают?

— Нет. Боятся. Я понимаю, что не я один у вас агентом работаю. Делаю вид, что вычисляю. Они меня уважают и через это боятся. — Лицо его приобрело самодовольный оттенок.

— Особо не усердствуй. А то прибьют соратники по оружию. Боевики посчитают, что ты — агент наш. Или менты, чтоб ты их не преследовал.

— Боевики и так считают всех ментов, кто на свободе остался, они предателями. Так что доверия особого у них к нам нет.

— Что известно по Атагам? Где позиции духов? Где Хачукаев остановился?

— Позиции я хоть нанесу на карту. А вот с Хачукаевым — проблема. Каждую ночь он в новом доме. Правда, выходит он где-то заполночь, идет к своей даме сердца, часа через три возвращается. Спит до десяти утра.

— Что за дама? Где живет?

— Сначала была одна, а вот сейчас — другая. Телохранитель проболтался своему другу, а тот мне уже. Сначала была девчонка лет пятнадцати.

— А как же родители?

— А что родители? Против Хачукаева не попрешь. Они — крестьяне. Боятся. А может, и в жены возьмет. Зять — большой человек. Он подарки богатые сделал. Сейчас из-за войны люди копейке рады, а тут такое богатство. Да и не знает об этом деревня. Все тихо.

— А сейчас что за зазноба?

— Лет двадцати. Одно время была в городе. В Грозном проституткой была. Но об этом мало кто знает, а потом подалась в родные края. Живет одна. Родители пропали во время первой войны. Приехала к бабушке, да в прошлом году похоронила. Живет одна. Вот тот к ней и заныривает. Но меняет он их. То к одной, то к другой. И за деревней у него логово есть, там тоже он сутками пропадает. Умный, хитрый. Голыми руками, на арапа — не возьмешь. Ему привезли спутниковый телефон.

— У него разве не было?

— Был, но сломался. Новый притащили. Общается со всем миром. Правозащитники к нему интерес проявляют. Прочат чуть ли не в наследники Дудаева.

— Ну, конечно. У него часть его архива. Где он его хранит?

— Где-то за деревней. Я же говорю, что нашел он там логово.

— А где боевики остальные живут? Можешь показать?

— Могу, но не всех.

Я достал карту Старых Атагов. На ней была уже нанесена обстановка по информации, что дали пленные милиционеры.

Агент долго смотрел на карту. Потом вздохнул.

— Кое что верное у вас. Но после зачистки они изменили свои позиции.

И он начал править. Получалось, что окопы на окраине села они покинули. А подготовили укрепсооружения в домах, так удобнее бить по флангам наступающих войск.

— А вот здесь заложены фугасы. Они управляются вот из этого дома, — он делал пометки на карте.

— Хорошо. Это все?

— То, что я знаю. А все это или нет — не в курсе. Только Хачукаев знает. Вы долго еще будете на месте топтаться?

— Думаю, что нет. Прокурорские душу мотают, видимо на Ханкале чего-то ждут.

— Дождутся, что Хизир либо уйдет, либо устроит вам всем тут радиоактивное заражение.

— А как же мирные люди?

— Прикроется Кораном. Для убийства неверных надо себя принести в жертву, или еще что-нибудь в таком роде.

— А когда Хачукаева ликвидируют или посадят в тюрьму, чем заниматься будешь?

— В Россию уеду. Тут мне делать нечего. Ну и плюс, получится так, что кто-то из чеченцев проанализирует все, и меня кровником объявят. Буду нефть добывать. Хоть в Татарстане, хоть в Башкортостане, можно и в Тюмень махнуть. Специалисты везде востребованы.

— А как же здесь?

— Здесь? Здесь, пока не уберут коммерцию из войны, до тех пор она и будет продолжаться. А я не хочу воевать. Надоело. В этой войне, да и в других, виноваты все. Вот и пусть они разбираются между собой, а я издалека посмотрю. Близких родственников у меня нет.

— А тейп?

— Тейп? Тейп молчал, когда убили моих родителей, хотя они были не последние люди в нем. Вот пусть потом и сами расхлебываются. Бараны! Ждут, когда кто-нибудь придет и за них все сделает. Сами жмутся по углам, да копейки зарабатывают, либо перегоняя нефть, либо на установке фугасов против вас. А почему вас интересует, что я буду делать после Хизира?

— Просто ты неординарный человек. Интересно, что будешь делать, когда достигнешь своей цели, — польстил я ему. — Может, в начальники куда пойдешь. Я же не знаю.

— Хотел бы стать начальником — давно стал бы. Мне свобода нужна. Независим я. И сидеть в кабинете с девяти до шести? Нет. Не мое. В поле — один, или с парой-тройкой своих единомышленников, где нет начальников, и все равны. Это для меня. Неужели думаешь, что я не мог сколотить здесь банду, «качать» с арабов деньги? Элементарно. Только вот тогда я буду зависим от них. А я этого не хочу. Я защищал свою родину от вас с оружием в руках. Хорошо защищал, — он пытливо посмотрел на меня.

Хотелось его порвать на куски, разорвать очередью из автомата. Но я сдержался.

— Не хочешь меня убить за такие слова? — он продолжал смотреть на меня.

— Хочу, — признался я.

— Хороший ответ. Честный. А почему ты со мной общаешься?

— Потому что на данном этапе наши цели совпадают. Ты используешь нас, ну а мы — тебя. Цель одна — ликвидация банды Хачукаева — «Шейха». Плюс, в розыске ты не числишься.

— А потом? Потом, когда Хачукаева не будет, что со мной будешь делать? Арестуешь?

— Нет, не буду арестовывать. Ты помог, за что тебя арестовывать?

— Для численности, для галочки.

— Такое ощущение, как будто ты не работал с контрразведкой.

— Работал. Поэтому и доверяю. Не доверял бы — не стал бы работать и тем более так откровенно разговаривать. И еще мне нравится, что у тебя и твоего напарника появился кровник, а вы не бежите отсюда, поджав хвост, а просто работаете. Или не понимаете, что любой прохожий может вас убить?

— Понимаем, но это наша работа. — Я спокойно смотрел на него. — Ждем, когда ты сможешь нам что-нибудь рассказать про Садаева и о подготавливаемом нападении, ну, а также и о Хачукаеве. Нужны точные сведения о том, где он скрывается. Может, удастся его вывезти, может, как Дудаева ликвидировать, когда тот по телефону будет болтать со своими далекими спонсорами.

— Не удастся. Он сделал длинный «вынос» трубки. И даже если прилетит ракета, то разобьет очередной спутниковый телефон, не более того, — он покачал головой.

— Так когда?

— Послезавтра. У Садаева есть привычка. Он сначала направляет одного разведчика, потом — другого. Чтобы не опираться на одного человека. Перепроверить информацию. Человек всегда субъективен, а два мнения никогда полностью не совпадут.

— Как думаешь, сам он не пойдет на разведку? Чтобы лично осмотреть?

— Вряд ли. Зелимхан, как и Хизир, не ходит в бой. Только в случае необходимости. Не царское это дело. Нажать на кнопку радио взрывателя — это могут. Но не более того.

— Понятно. Как думаешь, разведчики просто приходят в деревню или к кому-то конкретно? Коль здесь тейп, то, может, по-родственному могут и помочь. Тем более что и оружия осталось здесь немало.

— Конечно, к кому-то приходят! — «Демон» кивнул. — Сразу сказать не смогу, но попытаюсь, есть у меня пара догадок.

— Сам знаешь, что с догадками мы не работаем. Факты. Кто, где, когда, время, кто еще знает. Только факты. И еще. — Я затянулся, на пару секунд задержал дым в легких. — Мы тебя очень ценим. Если нужна будет эвакуация — мы ее устроим по всем правилам.

— Я знаю, — он выглядел очень усталым.

Мы все устали. Смертельно устали.

— Я не думаю, что понадобится эвакуация. Мне нечего стыдится. Я лишь исполняю кровную месть. Несколько изощренным способом, но я не стыжусь этого. В драке надо использовать любое оружие, которое у тебя под рукой. Не надо бежать домой за пулеметом, подбери камень и размозжи голову врагу! — он резко поднял руку, будто в ней был камень, и так же резко опустил вниз. Взмах и удар были очень резкими. Думаю, что если бы это действительно была драка, то голова треснула бы как арбуз.

— Мне нравится с вами работать! — он смотрел в глаза.

— Почему?

— Вы такой же зверь, что и я. Вы знаете, чего желаете. Не юлите, называете вещи своими именами. Ваша цель — ликвидировать банду Хачукаева, с минимальными потерями со стороны мирного населения и военных. Я тоже этого хочу. Дуболомы могли бы просто разбомбить деревню. Хачукаев бы ушел, а вместе с ним те, кто выжил. Мне нравится ваш подход. До завтра! В это же время. У меня есть мысль. — Он резко встал, казалось, что усталость его прошла. — До свиданья.

Мы попрощались, он резко вышел из дома, и не оглядываясь пошел к калитке.

Я молча стоял и курил.

В углу раздалось кряхтение. Ступников с матами вылезал из подпола.

— Ну, Серега, и нашел же ты себе агента. Правду говорят наши психологи, что каждый опер подбирает себе агента по своему образу и подобию. Ну и зверюга!

— В таком случае, Саша, получается, что и «Махмуд» похож на тебя, — пошутил я.

— Когда он рукой тут замахал, я подумал, что пора стрелять его. Обошлось. Ну, ты с ним поаккуратнее. Завтра на встречу хоть отделение автоматчиков бери, чтобы тебя охранять.

— Разберемся, Саша. Что думаешь?

— Я думаю, что мне надо напиться горячего кофе. Можно стопку водки. В подвале конечно теплее. Нежели на чердаке, но все равно приятного мало. А вообще, думаю, что в течение пары дней будет бой. Людей можем потерять. Хачукаев — хитрая сука. Голыми руками его не возьмешь. Если б было время, можно было и в «медовую ловушку» с ним поиграть. Женщин он любит, подсунули б ему какую-нибудь старую подружку, выманили зверя из берлоги, и взяли тепленьким. Эх, и почему нет времени! И отчего мне раньше эта мысль в голову не пришла! Ведь наверняка у него целый батальон любовниц.

— Ладно, психоаналитик с сексуальным уклоном, пошли к Мячикову, доложим, что узнали. Немного, но и на безрыбье и рак рыба. Сейчас бы еще пропустить бандитов в деревню. Хотелось бы им навязать бой, да, как узнаешь, как они пойдут!

— Эх, черт. Мало информации. Они же могут просочиться! — Ступников хлопнул себя по ляжке.

— Не пойдут. «Демон» же сказал, что попрутся по дороге, они спецы по взрывчатке, но не по захвату населенных пунктов. Вот если у них тут у сообщника припрятан фугас. Так, для «сэбэ», чтобы в хозяйстве пригодилось, вот тогда хреново, — я покачал головой. — Не дай бог!

— М-да, не приведи Господь! — Саша перекрестился и покачал головой-Пошли к Петровичу, пусть командование усиливается. Одтин черт засиделись без работы..

— Пошли.

Мы добрались до Мячикова и доложились ему. А потом мы вместе с ним поехали к командованию и вкратце все пересказали.

Сказать, что командиры тут же забегали — не было этого. Все устали от ожидания. Войска должны воевать, а не топтаться на месте. Это топтание на месте выматывает.

А часа в два ночи начался бой… Бандиты пришли по дороге из Старых Атагов.

Военные выставили секреты, и когда духи подошли к болк-посту и открыли огонь, то боец по кличке «Мышонок» из пулемета открыл огонь им в спину. Из пятнадцати нападавших восемь погибли сразу, остальные были ранены.

По дороге в Старые Атаги было снято три фугаса. Два — радиоуправляемые, один на «растяжке», дублированный взрывателем нажимного действия.

Медики оказали помощь раненым.

А потом началась работа с задержанными.

Не знаю, как, но через три часа появились представители прокуратуры. Им все объяснили, но все допросы проводились уже в их присутствии. А поутру всех задержанных отвезли на Ханкалу.

Мы со Ступниковым и с особистами — Молодцовым и Гаушкиным — поехали с ними и участвовали в допросах. Информации было много.

Бандиты, выторговывая жизнь, говорили и говорили, перекладывая вину на других, на умерших.

Садаева не было ни среди убитых, ни среди раненых. Как рассказали захваченные преступники, Садаев остался управлять фугасами, чтобы при отходе своей группы взрывами отсечь военных.

Говоря простым языком — Садаев предал своих бойцов. Не взорвал он фугасы, а бежал.

В первую очередь нас интересовала информация по Старым Атагам. Но рядовые бойцы мало что могли рассказать, кроме трех адресов, где скрывались бандиты, а также возможного схрона с оружием. Зато очень много было информации о прошлых «делах» захваченных. Это уже для прокуратуры, и для наших коллег, что работали в Грозном.

С видом победителей мы прибыли к нашему Петровичу и вручили ему ряд материалов, добытых в результате допросов.

Мячиков во время чтения несколько раз вставал, не сдерживая эмоций, радостно хлопал себя по ноге.

— Браво! Браво! Ну, Каргатов, ну, Ступников! Ну, Молодцов, ну, Гаушкин! Ну, молодцы!

Конечно, может, он говорил, сначала «Ступников», а потом «Каргатов». Но это уже не важно.

Мы и сами знали, что молодцы. Наша информация спасла многие жизни, позволила ликвидировать банду. И получить много информации!

Некоторые выдержки из наших записей Мячиков читал вслух.[11]

1979 г.р., проживающего по адресу: г. Грозный улица Верхоянская д.,3 кв.38, задержанного… за проведение диверсионно-террористических актов в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных сил, получена информация:

В 1999 году он прошел специальную подготовку в лагере полевого командира НВФ Ахмадова Рамзана, находившегося в окрестностях н.п. Урус-Мартан. Его командиром являлся Эмир Абдурохман, позывной по радиосети «Бухари». Документально установлено, что Очерхаджиев А.И. принимал активное участие в боестолкновениях с Федеральными силами в период с начала 1999 г. по январь 2000 г.

Очерхаджиев А.И. участвовал в боях в районе станции Червленая — Узловая, Шелковского района. Руководил боями — Ахмадов Рамзан.

В ходе беседы Очархаджиев дал новые признательные показания, о том, что именно он являлся командиром диверсионно-разведывательной группой под условным наименованием «Джихад». Он рассказал о структуре своей группы. В состав группы входил задержанный с ним Коровин Руслан.

Коровин Р.М. под руководством полевого командира Абду-Джафара в 2000 г. принимал активное участие в боевых действиях против Федеральных сил в горах Сержень-Юртовского района. Там же он прошел специальную подготовку по подрыву и стрелковому делу. После разгрома Коровин Р.М. вошел в разведывательно-диверсионную группу под руководством Дибиева Асламбека Селимовича, 09.03.1972 г.р., уроженца и жителя Урус-Мартана.

В нее входили Алихан — заместитель Дибиева, Арби и Рустам по кличке «Клякса» — жители н.п. Урус-Мартан. Все они, кроме Коровина и Рустама, были убиты у поста ФСБ ЧР в перестрелке с военнослужащими Федеральными сил в декабре 2000 года.

В январе 2001 года по указанию Ахмадова Ризвана, он же Ахмадов Дабу, позывной «Хамза», Коровин был рекомендован вместе с Берсановым Анзором кличка «Сайфутдин» и Рустамом позывной «Саяф» в разведывательно-диверсионную группу под командованием Очархаджиева. В группу входил Мурат кличка «Мурик» — житель селения Гойты, Урус-Мартановского района.

Мурат принимал активное участие в боевых действиях против Федеральных сил в районе н.п. Дуба-Юрт Шалинского района.

хх-хх-года из РУБОП СК получена информация о том, что следственно арестованная Курибеда Наталья Ивановна 1977 года рождения, жительница г. Невиномыск, Ставропольского края, в своих показаниях говорит о причастности Коровина С.М. к террористическим актам совершенным 06 октября 2000 года в городах Пятигорск и Невиномыск. В своих показаниях Курибеда Н.И. указывает на то, что взрывные устройства ей передал Коровин С.М., проживавший в то время у своих дальних родственников в г. Невиномыск.

Из допроса Коровина:

«В ноябре 1999 года я вступил в незаконное вооруженное формирование под командованием полевого командира Абу-Джафара и воевал против вооруженных сил России. Вступить в данную группу мне предложили мои знакомые «ваххобисты»: Сейфула и Сейфутдин. В мои обязанности входило: в лагере и во время войны, охрана позиций на посту, дежурство и уборке по столовой.

Наш лагерь в 1999 году располагался между селами Автуры и Сержень-Юрт, рядом с рекой, название которой я не знаю. В нашем лагере было примерно 70–90 человек, точное количество сказать не могу. Мы находились на данных позициях с ноября 1999 по март 2000 года. В лагере я проходил обучение по стрелковому делу, обращению с оружием и теорию взрывной техники, топографию я не изучал.

В марте 2000 года наш лагерь разделен на две группы. Оставив позиции, одна группа, в составе которой был и я, ушла в село Шатой, руководил группой Абу-Харис. Вторая группа под руководством Абу-Джафара ушла в селение Дарго. Обе группы были вооружены гранатометами, пулеметами и автоматическим оружием. В группе Абу-Джафара было 2 гранатомета и пулемета на 20–30 человек этой группы. Наша группа в количестве 25–30 человек была вооружена автоматическим оружием, гранатометами РПГ-22 от 3 до 5 штук. Обе группы подчинялись полевому командиру Хаттабу. Связь в группах между собой поддерживалась при помощи переносных раций «Юсу», однако после ухода групп, связь между собой они не поддерживали. Больших радиостанций, переносимых на плечах, в нашей группе не было. Как командир группы выходил на связь с Хаттабом, позывной которого был «Таджь», я не знаю.

В селе Шатой мы проживали в частном секторе, какого-либо обучения не было, что-то ждали. Кроме нашей группы в это время в селе находилось очень много боевиков, не менее 1000 человек. Находились мы в селе Шатой около двух-трех недель. Ближе к концу февраля 2000 года все боевики вместе с Хаттабом и Басаевым вышли из села Шатой в горы и шли до селения Зоны в течение 2 недель. При передвижении по горам, разведка во главе с Хаттабом, наткнулись на разведку Псковского десанта. Завязался бой, в течение нескольких часов было уничтожено около 90 Псковских десантников.

В конце февраля, начале марта 2000 года вся группа во главе с Хаттабом и Басаевым пришла в селение Тавзана. Сутки отдыхали, питались, проживали в домах на окраине селения. По истечению этих суток наша группа во главе с Хаттабом ушла в лагеря, расположенные в горах. Пройдя сутки, группа в количестве 150 человек, где был, и я отделилась и пошла в селение Сержень-Юрт, с какой целью не знаю. Руководителя этой группы я не знаю.

В начале марта, 7–10 числа 2000 года, мы пришли в селение Сержень-Юрт и расквартировались на окраине села, в домах жителей. В это время в селении находились Федеральные войска, боевая техника. Мы никаких действий против них не предпринимали, а отдыхали, лечились, искали проводников и карты местности. Получив указание от командира добираться, домой с целью отдыха, и находиться там до получения приказа, переоделись и сбрили бороды. Я и Магомед, переоделись в гражданскую одежду, оставив оружие в отряде, пошли в село Шали, где у него проживают дальние родственники. С помощью денег, у меня было 100 долларов США и 300–400 рублей, в селении Сержень-Юрт, мы наняли такси и на нем приехали к родственникам Магомеда. Имен родственников я не знаю. У них мы пробыли около 10 дней. Получив в комендатуре документы: я получил временную справку N9 на имя Возниева Руслана Мумадиевича. На какую фамилию получил документы Магомед, я не помню. Мы поехали в Урус-Мартан. Там Магомед остался у своих родителей, а я поехал на рейсовом микроавтобусе до поселка Черноречье. В Черноречье я пришел к своему родному отцу, Возниеву Мумади Хасуевичу и объяснил ему, что пришел от боевиков на отдых. Точное место жительство отца селение Алды, расположенное в 3 километров от поселка Черноречье.

К отцу я пришел 25 марта 2000 года и пробыл у него до мая месяца. Находясь у него, я помогал отцу по хозяйству. В начале мая, к отцу приехала бабушка Люба, с моим свидетельством о рождении. Свидетельство о рождении необходимо было, для того чтобы получить паспорт. В поселке Старые Промыслы мне сделали по свидетельству о рождении справку формы N1. После 9 мая 2000 года я с бабушкой выехал в село Кочубеевка, Ставропольского края. В июне 2000 года я получил паспорт на имя Коровина Руслана Мумадиевича. После этого я с бабушкой уехал в город Георгиевск, Ставропольского края, а через некоторое время в город Грозный. Во время нахождения в селе Кочубеевка, в период с мая по июнь 2000 года, я познакомился с девушкой по имени Елена.

Она была из города Грозного. Тесного контакта тогда между нами не было, что я был боевиком, она не знала. В конце июня 2000 года я приехал в квартиру бабушки, расположенную в городе Грозный по адресу: улица Библиотечная д.110, кв.45. Друзей боевиков в городе Грозном я не встречал.

В начале июля 2000 года в городе Грозном я встретил знакомого из своего отряда, по имени Магомед, который проживал в селении Катаяма. Из его рассказа я узнал, что он недавно, примерно около двух недель назад вернулся из отряда и знал где он располагается. Мы доехали с ним до селения Дарго Веденского района на автотранспорте. Там на окраине селения мы встретились с командиром Абу-Джафаром. С ним был отряд 30–40 человек, я пробыл в отряде примерно неделю. В отряде, от Абу-Джафара я получил задание провести разведку на рынке в городе Пятигорске Ставропольского края с целью совершения диверсионно-террористического акта. Для этого была создана группа в количестве пяти человек, в состав которой вошли: командир — Абдула, позывной «Абдула», Асадула, Абузар, Абубакар — все по национальности карачаевцы и я. У меня была кличка «Муслим». У командира были только деньги, оружия и средств связи у нас не было. В городе Пятигорске мы сняли однокомнатную квартиру в 9-ти этажном доме, на 5-ом этаже и в ней жили все 5 человек. Квартиру снимал сам Абдула, владельца квартиры я не знаю. Номера дома и квартиры я не помню. По моему район называется «Ромашка», показать, где находится этот дом, я могу показать визуально. На квартире обсуждалась роль каждого, водителем автомашины со взрывчаткой будет Абубакар, он и пригонит ее на рынок, Абдула и Садула готовят «начинку» автомашины, то есть заряжают ее взрывчаткой — тротилом и пластидом, командир руководит операцией, Абузар ведет видеосъемку и передает видеокассету командиру, а я провожу разведку и после ее проведения уезжаю в город Грозный.

До рынка «Верхний» мы шли пешком около 20 минут. На следующий день по прибытию в город Пятигорск, с целью осмотра территории рынка и выбора места где удобнее оставить автомашину со взрывчаткой, для последующего его подрыва, для проведения я ходил разведки на рынок. Осмотрев территорию рынка я определил наиболее людное место, где можно поставить машину со взрывчаткой, о чем доложил командиру. Другие участники группы получили от командира следующее задания: Абубакару поручили приобрести автомашину, Асадула и Абдула должны приобрести взрывчатку. Автомашину приобрести на второй день, ВАЗ-2108 или 09 белого цвета, 26 регион, номерного знака не помню. На этой автомашине передвигались Абубакар и Абдула. Где и как эту автомашину заряжали взрывчаткой, я не знаю, участие в этом я не принимал. Въезд на «Верхнем» рынке осуществлялся через центральные ворота. Место, где должны были оставить снаряженную взрывчатую автомашину, находилось, если двигаться по основной дороге рынка, вправо на стоянку автомашин, расположенную между двумя пешеходными выходами, справой стороны рынка, вокруг находящихся торговых лотков и палаток. Это место я показал командиру, и он сказал, что автомашину поставим именно в этом месте. Так этот план и остался в силе до конца. Примерно через день, исполнив свою функцию-разведчика по приказу командира, я уехал в город Грозный. Взрыв автомашины они осуществили без меня. После моего отъезда, группа осталась в городе Пятигорске. В начале августа, точного числа я не помню, на рынке в городе Пятигорске был проведен взрыв. Об этом я узнал сначала по телевидению, а потом, когда я приехал в селение Дарго, в расположение отряда, я получил подтверждение о взрыве от самого Абу-Джефара. Он похвалил меня и дал за хорошую работу 200 долларов США. Видеокассету о взрыве я не смотрел. Все участники группы взрыва в городе Пятигорске, вернулись в отряд и рассказывали о взрыве. Они говорили, что часовой механизм и взрывчатка располагалась в багажнике и салоне автомашине.

Если бы я отказался от выполнения приказа о подготовке и производстве взрыва, то меня и бабушку убили бы по приказу Абу-Джафара, в назидание для других».

Задержанный… года совершения диверсионно-террористического акта в г. Грозном Хисимиков С.М., по кличке «Боб», позывной «Алам», вошел в группу «Джихад» по рекомендации Аюпа.

Аюп является милиционером постоянного отдела внутренних дел, Ленинского или Заводского РОВД.

Приобретение разведывательно-диверсионной группой оружия, взрывчатых веществ, взрывных устройств, радиостанций происходило через не установленное лицо по имени «Спартак», который пользуется автомашиной ГАЗ 31 029 зеленного цвета(задние и боковые стекла автомашины затонированы). Члены разведывательно-диверсионной группы через «Спартака» передавали Ахмадову Рамзану отснятые видеоматериалы о произведенных диверсионно-террористических актах и получали денежное вознаграждение.

Приметы «Спартака»: мужчина на вид 28–30 лет, спортивного телосложения, по национальности чеченец, кисти рук крупные ориентировочно может проживать в населенных пунктах: Старые Атаги, Новые Атаги, или Чири-Юрт. «Спартак» чаще всего одевается в деловом стиле: костюм, белая рубашка, галстук.

С начала января 2002 г. со «Спартаком» состоялось семь встреч в районе центрального рынка, около торгового центра г. Грозного.

Очерхаджев был допрошен под видеозапись по следующим диверсионно-террористическим актам:

— Подрыв в начале января 2001 г. автомашины «УРАЛ», с военнослужащими по ул. Первомайская г. Грозного. Автомашина двигалась от центрального рынка в сторону ул. Маяковского. Взрывное устройство,122 мм. Артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — снимал на видеокамеру, Рустам — помогал закладывать фугас, передавал сведения о движущихся автомашинах по радиостанции. После подрыва Рустам открыл автоматический огонь из имевшего у него автомата АКС-74У. Фугас до установки хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от места взрыва. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

— Подрыв в конце января 2002 БМП с военнослужащими Федеральных сил на пересечение проспекта Ленина и улицы Ноя Буачидзе. Взрывное устройство,122 мм. Артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — снимал на видеокамеру, Рустам — помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Фугас до установки хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от местного взрыва. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

— Подрыв в начале февраля 2001 г. автобуса с военнослужащими Федеральных сил на пересечении улиц Первомайского и Октябрьской. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Фугас до установки хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от местного взрыва. Перед установкой фугаса Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки. Подрыв производится при помощи электрической машинки.

— Подрыв в декабре 2001 г. автомашины УАЗ 452 с военнослужащими Федеральных сил на проспекте Победы, недалеко от Драмтеатра. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — наблюдал за обстановкой в районе установки, выявлял секреты Федеральных сил, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки. Фугас был привезен Берсановым Анзором вместе с Рустамом на автомашине ВАЗ 2107 из н.п. Маршо-Юрт и хранился в подвале полуразрушенного дома, недалеко от места взрыва. Подрыв производился с помощью электрической машинки.

— Подрыв 25 февраля 2001 г. автомашины УАЗ 469 серого цвета, принадлежащий Заводскому ВОВД, на проспекте Победы недалеко от Драмтеатра. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — наблюдал за обстановкой в районе установки, выявлял секреты Федеральных сил, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки фугаса. Фугас был принесен к месту взрыва Берсановым Анзором и Рустамом в сумке. Приобретался также в н.п. Маршо-Юрт. До установки хранился, недалеко в мусорной куче. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

— Подрыв в конце февраля 2001 г. автомашины Урал с военнослужащими Федеральных сил на пересечении улиц Тухачевского и Иосианина, при проведении военнослужащими инженерской разведки и разминирования. Взрывное устройство, 122 мм. артиллеристский снаряд был заложен на обочине проезжей части, в старом мешке. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Фугас до установки хранился в мусорной куче, недалеко от места взрыва. К месту взрыва фугас доставили Берсанов Анзор и Рустам. Приобретали также в н.п. Маршо-Юрт. Перед установкой фугаса Коровиным Русланом была проведена разведка местности, выбрано место закладки. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

— Подрыв 6.03.01 года на проспекте Победы автомашины УАЗ 469 синего цвета, принадлежащие ГУВД Ставропольского края. В результате подрыва пострадал заместитель начальника ГУВД СК генерал-майор милиции Ревенко Н.В., командир ОМОНа ГУВД СК полковник милиции Пыхтин Н.И. Взрывное устройств, 152мм. артиллерийский снаряд был прикреплен изнутри к люку канализационного колодца, расположенного на проезжей части. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. После подрыва Рустам открыл автоматический огонь из имевшего у него автомата АКС-74У. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

— Подрыв в марте 2001 г. на бульваре Султана Дубаева БТР с саперной разведкой Федеральных сил. Взрывное устройств, 152мм. артиллерийский снаряд был положен у мачты осветительного столба, расположенного у проезжей части. В подрыве принимали участие: Берсанов Анзор — устанавливал и взрывал фугас, Очерхаджиев — снимал на видеокамеру, Рустам помогал закладывать фугас и передавал информацию о движущей автомашине по радиостанции. Подрыв производился с помощью радиосигнала.

Также от Очерхаджиева была получена информация о том, что на территории г. Грозного в настоящее время действует около десяти разведывательно-диверсионных групп занимающихся совершением диверсионно-террористических актов в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных сил, разбойными нападениями и убийствами мирного населения:

— группа «Герат» — специализируется на совершении подрывов;

— группа с позывными «Старый» — специализируется на совершении подрывов на их видео съемкой. В группу входят8 человек пользуются автомашинами ВАЗ 2106 белого цвета, стекла не тонированные, в номерном знаке имеется 95 регион, автомашина «Нива» белого цвета, стекла не тонированные;

— группа под руководством «Зелимхана» использует автомашины ВАЗ 2106 белого цвета, на месте заднего номера с надписью «викинги». Боковые и задние стекла со шторами белого цвета на любом стекле синяя полоса. Автомашина «Нива» ВАЗ 2121 белого цвета, стекла слегка затонированны. Заднее стекло полностью затонированно, по бокам шторки белого цвета. В банду в ходят 8 человек. Один из членов группы по кличке «Сайфутдин», 24 года, специализируется на убийствах рускоязычногонаселения.

— Группа, которую возглавляет Рустам, использует автомашину ВАЗ 2106 синего цвета, стекла полностью затонированны, на крыше автомобиля находится большая антенна, на заднем капоте маленькая. В состав группы входит Рамзан примерно 14 лет, по кличке «Малый». Сбор группы происходит каждый день на центральном рынке. На вооружении находятся пистолеты «ТТ», «ПМ» и АКС-74У. Группа совершает разбойные нападения и убиства.

После того как был убит Ахмадов Рамзан, общее руководство группами стал осуществлять его брат, Ахмадов Ризван. Очерхаджиев сообщил, что в настоящее время в районе н.п. Урус-Мартан действует НВФ полевого командира бригадного генерала Дукузова Аслана (может называться Халидом), позывной «Сейф-Ислам» — жителя Урус-Мартана, из тейпа Гендер-Гно. Его приметы: на вид 27–29 лет, очень высокого роста, худощавого телосложения, волосы светло-русые, одевается в черные болоньевые спортивные брюки, фирменную куртку. Передвигается на автомашине «Мицубисси-Паджеро», ранее принадлежавшей «Красному Кресту». Наиболее вероятное его местонахождение — н.п. Гехи.

По информации полученной в ходе опроса Очерхаджиева было установлено, что в районе населенных пунктах Шаро-Арун и Верхний Дай Шатойского района находятся склады в вооружением, медикаментами, боеприпасами и продовольствием. Месторасположение склада фигурант может показать при выезде на место.

Очерхаджиеву известны братья Токаевы Абу и Анди являющиеся полевыми командирами (может опознать по фотографии).

Очерхаджиев лично знаком с Хаттабом, Басаевым, Бараевым. Во время боевых действий получал от них благодарности. С Хаттабом последний раз встречался в январе 2000 г. на позициях н.п. Дуба-Юрт. Позывной Хаттаба в то время был «Тадж».

В ходе проведения оперативно-розыскных и агентурных мероприятий следственной группой получена оперативная информация о том к совершению серии диверсионно-террористических актов в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных силна территории города Грозный причастны братья Биевы:

— Биев Турко Джабраилович;

— Биев Рахман Джабраилович;

— Биев Хамид Джабраилович;

— Биев Замлихан Джабраилович;

23 января при совершении диверсионно-террористического акта Биев Рахман был ранен в руку. В настоящее время братья Биевы находятся в селении Саясан Ножай — Юртовского района. Разрабатывается план оперативно — розыскных мероприятий по их задержанию.

24 января текущего года, на месте совершения диверсионно-террористического акта был задержан Тимиев Рустам Хусейнович, 06.04.1978 г.р., г. Аргун, прописан по адресу: г. Грозный, Киевский переулок, д.10, кв.7, фактическое местожительство: г. Грозный, улица Кирова, д.11 кв.60.

В результате проведения комплекса оперативно-агентурных мероприятий в отношении Тимиева Р.Х. получена следующая информация:

Примерно в конце 1998, начале 1999 года в Грозном был объявлен набор в Шариатский суд г. Грозного, которого находилось недалеко от площади «Минутка». Тимиев Р.Х. пришел к зданию Шаританского суда, где познакомился с Абдул-Маликом, жителем н.п. Урус-Мартана. Абул-Малик предложил Тимиеву поступить на работу в Шариатский суд и получил его согласие, разъяснил какие документы Тимиев должен предоставить при поступлении на работу. В функциональные обязанности Тимиева Р.Х. и других членов Шариатского суда входили: проведение рейдов по установлению местонахождения лиц, занимающихся сбыто вино-водочных изделий, лиц занимающихся сбытом и потреблением наркотических веществ и лиц, занимающихся проституцией. Командовал подразделением, в котором служил Тимиев Р.Х. — Абдул-Малик.

Примерно в августе или сентябре месяце 1999 года Тимиев Р.Х. и еще 30 человек во главе с Абдул-Маликом направили в н.п. Сержень-Юрт, в котором находился учебный центр НВФ. Руководил центром полевой командир, Хаттаб. Тимиев Р.Х. неоднократно видел его, лично обращался с ним через переводчика. В учебном центре проводили стрельбы из стрелкового вооружения и гранатометов. После окончания учебного центра Хаттаб лично ставил задачи окончившим его боевикам. Тимиева и еще 30 боевиков, во главе с Абдул-Маликом, с целью занятия боевых позиций, направили в станицу Червленная. Позывной Абул-Малика — «Малик». Это происходило в конце 1999 года. Прибыв в станицу Червленная отряд, под руководством Абдул-Малика, занял первую линию обороны и начал готовится к бою с Федеральными войсками. В полтора километрах от их позиций, сзади, во второй линии обороны занимал позиции отряд во главе с полевым командиром Шамилем Басаевым.

Примерно через 10–15 дней состоялся бой с Федеральными войсками. Когда Федеральные войска стали окружать позиции, которые занимали полевой командир Абдул-Малик, то отряд под руководством Шамиля Басаева Снялся с позиций и ушел в неизвестном направлении. Воспользовавшись медлительностью Федеральных войск, которые проводили маневр по кружению позиций первой линии обороны, отряду под руководством Абдул-Малика, в котором находился и Тимиев Р.Х., удалось уйти из окружения. Они направились в сторону н.п. Петропавловское. Во время перехода 3 боевика были убиты, остальные перейдя через Терский хребет прибыли в н.п. Петропавловское. Из н.п. Петропавловское отряд из 27 человек, в котором находился и Тимиев Р.Х., под руководством Абдул-Малика на автомашинах «Ура», «Нива», «УАЗ» и «Газ-53» перебросили в н.п. Урус-Мартан. Так как отряд, подчинялся лично Хаттабу, то он расположился в н.п. Урус-Мартан и все стали ждать дальнейших приказов и указаний. Во время нахождения в н.п. Урус-Мартан лечили раненых, отдыхали, готовились к боевым действиям. После непродолжительного времени отряд перебросили в н.п. Борзой, Шатойского района. Отряд занял позиции и стал готовиться к боям. Однако вооруженных столкновений с Федеральными войсками в н.п. Борзой не было. Позиции боевиков постоянно обстреливала дальнобойная артиллерия и бомбили с воздуха штурмовая авиация и вертолеты. Примерно 6–7 боевиков были убиты в результате бомбежки авиации. В связи с тем, что из г. Грозный уходили боевики, отряд Абдул-Малика перебросили в н.п. Утум-Кала, где они должны были подготовить новые позиции для отступающих боевиков. Подготовив позиции, отряд был переброшен в н.п. Махкеты. Прибыв в н.п. Махкеты отряд занял позиции и приготовился к обороне. Однако, Абдул-Малик, продав свое оружие, скрылся в неизвестном направлении. После этого почти из отряда также продалли свое оружие местным жителям стали расходиться по своим домам. Тимиев, примерно 27 февраля, продав свой автомат, поехал к родственникам в селение Автуры. Там он находился примерно до апреля 2000 года. В апреле Тимиев вернулся в г. Грозный и устроился на работу в полк ППс под командованием Хамбулатова Аслана.

Примерно в июле месяце полк расформировали, и Тимиев стал заниматься частным предпринимательством. В начале он занимался сбором металла, а затем кустарной добычей и продажей конденсата. Однако после ссоры с племянником своей жены Тайсумовым Алиханом перестал заниматься, и находился дома. Во время нахождения в г. Грозный Тимиев встречал знакомых, вместе с которыми он воевал против Федеральных войск. Первым, кого он встретил, был Биев Хамид, проживающий по адресу: переулок Кирова д.5. Биев Хамид предложил Тимиеву участвовать в совершении диверсионно-террористических актах против сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных войск. Тимиев сказал, что нужно подумать. Однако через некоторое время Биев Хамид при встрече сказал ему, пришел приказ от Абул-Малика, что бы Тимиев работал вместе с Хамидом и его братом Турко. Примерно 10 или 15 февраля 2001 года Биев Хамид приказал Тимиеву перенести мешок с Олимпийского района, а именно из Киевского переулкаво во второй микрорайон, в подвал дома 5, по переулку Кирова. Тимиев перенес мешок по указанному адресу. Через несколько дней на Садовой улице произошел взрыв, но как сказал Тимиеву Биев Хамид, там никто не пострадал.

После этого 23 марта Тимиев встретился с Биевым Хамидом на углу дома 11 по переулку Кирова. Биев Хамид сказал Тимиву, что завтра утром, т. е. 24 марта, будет два взрыва. На первый взрыв Тимиев не должен выходить, а после второго взрыва и окончание обстрела Тимиев должен будет подойти к месту взрыва взять оружие и жетоны с убитых. После окончания взрывов и обстрела Тимиев направился к месту взрыв. Недалеко от места взрыва он нашел раненого Рахман — младший брат Биева Хамида. Рахману примерно 19–20 лет и он был ранен в правую руку, в плечо. Тимиев взял Рахмана на плечо и перенес его на квартиру по адресу: переулок Кирова д.5, 5 подъезд, 5 этаж, дверь на лево. Дверь простая, ни чем не обитая. Тимив оказал медицинскую помощь Рахману, перевязал ему руку. Рахман переоделся в новую одежду, взял пленку из фотоаппарата «Кодак» и уехал в селение Саянсан, Ножай-Юртовского района к своим родителям. По словам источника, на пленке зафиксированы: установка фугаса, движение автомашины «УАЗ» до взрыва, подрыв «УАЗ» и автомашина «УАЗ» после взрыва.

В данное время, Хамид и Турко могут находиться у близкого знакомого Хамида — Башаева Вахи, проживающего с семьей по адресу: Киевский переулок, д.13 подъезд 3, этаж 3, квартира сразу же направо, Биев Хамид и Турко часто ночуют у них.

Известно, что Тайсумов Алихан, вместе со своим другом по имени Хабиб являются участниками НВФ. Они участвовали боевых действиях против Федеральных войск в состав диверсионно-разведывательной группы под наименованием «Ангел», которая подчинялась полевому командиру Гелаеву. С их слов от всей группы в живых остались только они. Во время боевых действий у Алихана и Хабиба был позывной «Ликвидатор». В настоящее время Алихан и Хабиб продолжают совершать диверсионно-террористические акты в отношении сотрудников правоохранительных органов и военнослужащих Федеральных сил. Источнику известно 3 совершенных террористических акта, о которых ему лично рассказывал Тайсумов Алихан:

— в январе 2002 года, в районе улицы Ленина, недалеко от церкви подрыв автобуса с мирными гражданами. Заказчиком взрыва является Лесов Асламбек, позывной «Архитектор», проживает Наурский район, станция Калиновская, передвигается на автомашине «Жигули» Ваз 2106 белого цвета. Лесов является бывшим командиром «Наурской» группы, члены которой после разгрома ее Федеральными войсками перешли границу и сейчас н находятся территории Грузии. После подрыва автобуса Лесов наказал Алихана и Хабиба 120 ударами палок каждого, из-за того, что погибли мирные жители;

— в конце января недалеко от подрыва автобуса Алихан и Хабиб совершили подрыв автомашины «УАЗ» с военнослужащими. Лесов заплатил за этот террористический акт 800 долларов США;

— в начале марта, недалеко от площади Дружбы народов, Алихан и Хабиб совершили подрыв автомашины «Урал» с военнослужащими. Лесов за взрыв «Урала» должен был расплатится на Центральном рынке, однако не приехал в назначенное время. Сейчас Алихан находится дома и никуда не выходит, так как на автомашине дяди сбил ребенка, который сейчас находится в больнице. Как пояснил Тимев, Алихан ему рассказывал о том, что в поселке Черноречье у него имеется схрон, в котором находится пулемет с подорванного БТРа. Его друг, Хабиб, проживает в н.п. Гикалово.

В беседе с сотрудниками оперативной группы источник пояснил, что ему известно о том, что сотрудники ОМОН УВД МВД РФ по ЧР один из них по имени «Аслан» по кличке «Конь», второй по имени «Заур», третьего имени Тимиев не знает, совершили убийство русской женщины, преподавательницы института. Мотивом убийства послужило то, что женщина сказала им о том, что знает, что они были боевиками и сообщит в правоохранительные органы. Аслан, Заур и третий сотрудник, на автомашине «Жигули» Ваз 2106 белого цвета, подъехали к инструктору. Аслан и Заур вышли из автомашины и из автомашины и из пистолета «ПМ» застрелили идущую женщину. Аслана и Заура хорошо знают проститутки, проживающие в девятиэтажном доме по улице Киевской. Их зовут Айна, Раиса и Райзет. Они проживают на восьмом этаже. Айна примерно два месяца вышла замуж за парня по имени «Иса», сотрудник ОМОНа, который также хорошо знает Заура и Аслана.

В настоящее время организованы и проводятся оперативно-розыскные мероприятия по раскрытию убийств трех женщин в Заводском районе и раскрытию убийства заместителя прокурора г. Грозного Мороз В.С. (справка о проделанной работе прилагается)».

— М-да, мужики, крупных зверей поймали, — Мячиков закончил читать. — Вот и русского поймали. Подонок.

— Ну, допустим, что русский-то этот Коровин лишь наполовину, — заметил я.

— Папа у него чеченец, а мама — русская, Потом родители развелись, мать вышла во второй раз замуж. Так этот Руслан стал Коровиным. Отчим погиб при каких-то разборках. С чеченцами не поделил чего-то в 1992 году. Зарезали. А вот дальше начинается самое интересное. Вернее самое поганое. В 1996 году мать торговала водкой. Блюстители Шариатского суда ее поймали с поличным и прописали сорок ударов палками. У женщины отказали почки, и она в муках умерла. После этого к этому Коровину пришли те самые ваххабиты, что поймали его мать, и они же были и свидетелями и судьями на этом процессе, — Сейфула и Сейфутдин. Они предложили ему поступить в их «ваххабитство», — Ступников говорил неторопливо, но было видно, что ему сложно сохранять спокойствие.

— И он пошел? — Мячиков недоумевал.

— Когда тот заикнулся про мать, ему ответили, что, мол, если эти «вовчики» будут торговать водкой, то Коровин может сделать с ними то же самое, что и они с матерью.

— Трындец полный. — Мячиков сидел, обхватив голову руками.

— Гаушкин пытался тут же убить этого Коровина. Прямо в присутствии чеченца из прокуратуры. Наше и его счастье, что у него рука ранена. Молодцов с одной стороны повис, а Каргатов — с другой. Хотя, судя по вялой морде прокурорского, он был не против. — Ступников оттер пот со лба.

— Ну, теперь-то прокуратура отстала от вас? — Мячиков щурил глаза от сигаретного дыма.

— Вроде успокоились. — Ступников пожал плечами.

— Они даже намекали, чтобы по своей линии рапортовали, что вся эта операция по захвату группы была спланирована и проводилась совместно с чеченскими прокурорами, — усмехнулся я.

— Знаете, мужики, кроме слов благодарности от начальства мы все равно ни хрена не услышим, поэтому я готов доложить по всем инстанциям о том, что лишь благодаря чуткому и внимательному отношению со стороны работников чеченской прокуратуры, нам удалось взять эту банду. Лишь бы они к нам не лезли. — Мячиков смотрел на нас.

— Слышь, Петрович, я-то тоже вроде как не против этого, но у меня вторая командировка, а я не получил ни звания, ни медалей-орденов. Получается, что не воевал, а так — погулять вышел. Вроде как на Ханкале отсиживался. — Ступников вкрадчиво объяснял Мячикову, что за наши достижения нас можно было бы и как-то поощрить.

— Если бы ты на Ханкале сидел, то давно бы уже ходил с медалями и в чине полковника.

— Давай, переводи меня туда! — Саша начинал «закипать». — Мне там понравилось. Белые простыни, охраняет тебя чуть ли не полк, домой можно без проблем позвонить, в столовой — белые скатерти, кормят очень даже прилично. Женщины нормальные ходят. Жить хочется! В душе сразу как-то прилив сил ощущается! — при воспоминании о женщинах, Саша закатил мечтательно глаза. Или мне это показалось?

— Э, Ступников! — Мячиков покачал головой. — На Ханкале служат особы приближенные к императору. Значит так, мужики! Сделаете Старые Атаги по полной программе — разобьюсь в лепешку, но получите вы свои награды, ну, а сейчас я могу лишь вам сказать свое огромное начальственное «Спасибо». Этого хватит?

— «Спасибо» на хлеб не намажешь, на грудь не повесишь, и водки с таким названием тоже нет, — пробурчал недовольно Саша.

— Зато твою душу должно согревать, что начальство тебя ценит, помнит. По Старым Атагам что делать будете? — голос начальника перешел с маслянистого на деловой.

— Что делать? Что делать?! Работать будем. Ты же от нас не отстанешь. Только вот есть адреса, картина уже примерно ясная… — встрял я в разговор.

— Ни хрена не ясная, — перебил начальник. — Где скрывается Хачукаев — неизвестно. Архив где спрятан также непонятно. Тут этот Садаев еще объявился на нашу голову. Нет полноты и ясности картины.

— Конечно, нет! Мы еще пару месяцев протопчемся на месте, соплежуйство разведем — так все арабы стянутся к нам, вот тогда и будем подпрыгивать. Как в старой рекламе «Все флаги в гости к нам!» — теперь Саша не выдержал. — Информацию будем добывать, но без ясных сроков проведения спецоперации — все эти разговоры в пользу бедных. «Чистить» надо со всей пролетарской ненавистью! Они же так не успокоятся — новую бяку устроят, только с большими жертвами. Пока топчемся на месте — одно нападение предотвратили, второе — успешно отбили. А вот как насчет третьего — не знаю. Нападать надо, а не обороняться.

— Информацию полную добывай! Сейчас тебе не 1995 год. Тут, Ступников, политика вмешивается, все должно быть элегантно. С кружавчиками, с расшаркиванием ножкой. А ты прямо как Калинченко — только бы морды побить. Не хватает тебе интеллигентности, политеса. Политика — штука тонкая, прямо как похмелье. Чуть лишнего хватанул — и уже снова пьянка. А надо так культурно опохмелиться, чтобы снова не запить и чтоб начальники перегара не заметили, — Мячиков и сам прекрасно понимал, что наше топтание на месте ни к чему доброму не приведет.

— Понятно. Чуть-чуть беременная. Надо определиться, либо рожать, либо аборт делать. Либо чистим эти Атаги, либо сваливаем отсюда. — Ступников поднялся.

— Ты, надеюсь, на Ханкале эти речи не говорил? — Мячиков посмотрел в упор на Сашу.

— Говорил, говорил, он этими речами всех полковников достал. Как наших, так и милицейских, не говорю уже про военных, — заверил я Петровича.

— И что они?

— Они тоже, как и ты, согласно кивали головой, только вид у них был немножко рассеянный. Но все соглашались. — Ступников устало махнул рукой.

— Ну вот, видишь, они на Ханкале не могут принять решение, а что говорить про меня. Так что добывайте информацию. Работать, мальчики, работать.

Мы с Сашей вышли от начальника.

— И чего ты добился? — начал я. — Чего добился? Мячиков и так все понимает. Так просто, пар выпустил? Мы с тобой на Ханкале при любой возможности тыкали в нос всем этим полковникам и подполковникам, что надо двигаться вперед, но они сидят на месте, без указания Москвы бояться пукнуть.

В последующие дни мы начали работать. Работали все. И Разин, и Вадим Молодцов с раненым Гаушкиным. У Володи дела пошли на поправку, рана заживала, и он не сидел на месте.

Но все наши усилия были тщетны. Удалось лишь узнать, что к Хачукаеву прибыло еще подкрепление — часть сбежавших от нас милиционеров.

Садаев был жив-здоров, он, говорят, снова поклялся нам отомстить. Ну, у нас таких «мстителей» был уже вагон и маленькая тележка. Можно уже им выстраиваться в очередь.

Через своих агентов попытались выяснить информацию о местонахождении бандитов в Старых Атагах, чтобы те использовали канал РОВД. Но, как сообщили источники, это подставит их под удар. «Атагинские» милиционеры полностью подконтрольны «Шейху». И поэтому любые телодвижения со стороны «наших» милиционеров могут быть восприняты неадекватно.

Привели даже такой пример: Садаев вместе с ваххабитами выселили чеченскую семью из собственного дома, чтобы там разместиться. Ни милиция, ни местная администрация, ни сам Хачукаев, к которому пошли жаловаться крестьяне, ничего не сделали. Но таким образом мы узнали, где место дислокации Садаева. Что уже неплохо.

Гаушкин откуда-то притащил анекдот. Ползут двое. Один у другого спрашивает: «Эй, слушай, мы с тобой гоблины?» «Нет!» «Эй, а может, мы — хоббиты?» «Сколько раз можно тебе говорить, что мы не гоблины, не хоббиты, не гремлины, мы — ваххабиты!»

Мы долго ржали. Анекдот быстро разошелся по нашему маленькому гарнизону.

Так прошла неделя бессмысленного топтания на месте. И вот, наконец, поступила команда, разрешающая провести подготовительный этап спецоперации по обезвреживанию банды Хачукаева.

И началось!

Наверное, только ленивый наблюдатель не заметил нашего копошения. К нам зачастили представители Ханкалы. Приезжали и по линии командования, и по линии ГРУ, были специалисты по праву, те собирали весь личный состав и рассказывали, как в соответствии с новыми веяниями проводить зачистку.

Ну, и само собой, к нам приезжали наши кураторы, начальники. Совещания за совещанием. Каждому приезжающему начальнику нужно было в цветах и красках расписать, что именно нам известно о банде Хачукаева. Силы, средства, все это связать с оперативной обстановкой в Атагах, как новых, так и старых, увязать с обстановкой по всей Чеченской республике. А не вызовет ли наша зачистка международный резонанс? А как у нас налажено взаимодействие с разведкой? А есть ли у нас понимание целей и задач командования?

Проверяющие, что приезжали к военным и Калине, ставили примерно те же самые вопросы, только со своей спецификой. И потом они шли к нам в отдел, и мы уже в тридцатый раз повторяли заученные фразы. Они выходили из нас механически, как будто внутри включался магнитофон. А потом мы угощали приезжих. Когда наши проверяющие ходили на совместное совещание к военным, то ужинали там.

После одного из таких ужинов Молодцов сказал:

— Еще неделя такой подготовки к спецоперации и меня комиссуют с циррозом печени, как хронического алкоголика.

Получалось так, что именно нам нужна была эта «зачистка», что мы должны были убедить весь сонм проверяющих в необходимости и целесообразности ее проведения. Мы выступали в роли просителей.

Все это продолжалось больше недели. Мы устали, и валились с ног. Никогда не думал, что пить неделю — это так тяжело. Завидую алкоголикам, те пьют полжизни и никаких проблем со здоровьем.

Я старался увиливать всячески от всех этих «посиделок», мотивируя это тем, что у меня встреча с агентами. Некоторые из проверяющих просились со мной, говоря, что им необходимо лично удостовериться в объективности информации от агента.

Ступников, когда услышал об этом, взвился:

— Вы что, нам уже не доверяете?

Понадобилось немало времени, чтобы успокоить разбушевавшегося Александра. Казалось, что он готов порвать проверяющих на кусочки.

Я же просто сообщил, что источник отказывается работать с кем-либо другим, кроме меня. Поэтому, будьте любезны верить мне на слово. Если не доверяете, отправляйте домой, и работайте сами.

Все это было им объяснено в доступной, культурной, вежливой форме. При словах, что им самим придется работать, проверяющие как-то сразу сникли и пошли на попятную. Боевой запал типа «а мы вас сейчас проверим» заметно поутих.

И очередной «Ступниковский» афоризм «А может вам еще ключ от квартиры, где деньги лежат?» пришелся как раз в жилу.