"Мой знакомый призрак" - читать интересную книгу автора (Кэрри Майк)13Есть одно место, куда я иногда хожу, когда нужно прийти в себя и восстановиться: набраться сил в минуты слабости и послушать тишину после безжалостной какофонии города. Как ни странно, это кладбище Банхилл-филдс в районе Сити-роуд недалеко от станции метро «Олд-стрит». Казалось бы, подобное место должно не привлекать, а отпугивать, но кладбищенская земля – именно то, что мне нужно. Во-первых, потому что кладбище давно не используется. Последнее захоронение было сделано более века назад, и все старые призраки покинули Банхилл-филдс задолго до того, как я полюбил там гулять, а новые не появлялись. Такого мира и покоя я во всем Лондоне не встречал. Во-вторых, потому что земля здесь неосвященная: в Банхилл-филдс издревле хоронили диссентеров и прочих инакомыслящих, которые предпочитали жить по-своему, даже когда за это заковывали в кандалы, колодки или что там существовало до эпохи Просвещения. Уильяму Блейку снился его утопический Иерусалим, Дэниелю Дефо – наверное, что-то более приземленное. Джон Оуэн и Исаак Уоттс – паршивые овцы восемнадцативековой теологии – тоже тут. Ну что сказать? В их компании мне очень уютно. Вот куда я направился и вот почему. Хотелось как следует – все обдумать, чтобы не возвращаться в Бонниигтонский архив без конкретного плана. «Отрешись от происходящего и заново оцени обстановку, – сказал себе я. – Перебери уже известные факты и посмотри, вписываются ли они в одну схему с тем, что только предстоит узнать». Я принимаюсь за новую работу, и с первого же дня за мной начинает следить Шрам. Учитывая богатый арсенал Лукаша Дамджона, очень показательным кажется то, что он выбрал столь мощное оружие. Думаю, Шрама обычно используют для устрашения конкурирующих сутенеров, а посылать его ко мне – все равно что стрелять из пушки по воробьям. Дамджон из кожи вон лезет, чтобы со мной встретиться, но, добившись своего, не пытается ни запугать, ни даже информацию выкачать. Потом обнаруживается: Маккленнан с Дамджоном – закадычные друзья. Призрачная дама из архива встречалась с Гейбом Маккленнаном – великолепным, мать его, специалистом по изгнанию нечисти. Так какого черта она до сих пор делает в доме номер двадцать три по Черчуэй? Вот так «Вопрос ценой шестьдесят четыре тысячи долларов»![26] Я пытался убедить себя: Дамджону есть что скрывать, но эта идея буквально трещала по швам. А найми Джеффри Пил Маккленнана выкурить призрака, его давно бы след простыл. Как выразился сам Гейб, он бы «выполнил заказ, взял деньги и ушел». Но этого не случилось… Или его нанимали для другой цели? А еще кто-то вызвал суккуба, чтобы сожгла меня дотла – другими словами, использовали экзотическое и очень опасное оружие. Причем этот кто-то прекрасно понимал: учитывая род моего занятия, вопросы у полиции вряд ли бы возникли. Чем же я привлек к себе такое внимание? Что натворил или, возможно, до сих пор творю? Ответы напрашиваются сами собой, но все абсолютно бессмысленные, и чем дольше думаешь в этом направлении, тем больше запутываешься. Сомнений не вызывало лишь одно: пока ситуация не прояснится, я не намерен играть на вистле в Боннингтонском архиве. Под конец я махнул на все рукой: неведомая сила Банхилл-филдс, обычно действующая на мое легко внушаемое сознание, сегодня явно отдыхала. Еще казалось, глаза выковыряли чайной ложечкой, потерли наждаком, а потом как попало засунули обратно в глазницы. В голове вместо мозгов французский рокфор, потому что, будь у меня хоть немного здравого смысла, вернулся бы к Пен, забаррикадировал окно вчерашней «Индепендент» и проспал часов двенадцать. Вместо этого рокфор потащил меня в Боннингтонский архив. Охранник Фрэнк взглянул на меня с неподдельным беспокойством. – Вы плохо выглядите, – проговорил он, когда я положил тренчкот на его конторку. – Что случилось? – Вы еще противника моего не видели, – отшутился я. – Он профессиональный борец или боксер? – Нет, он девушка. Где Джеффри? – Мистер Пил должен быть у себя. Сейчас позвоню и скажу, что вы… – Лучше сделаем ему сюрприз, – перебил я и двинулся к лестнице. Охраннику следовало меня остановить, но, наверное, у него существовало что-то вроде уважения к тем, кого прожевали, а потом бросили умирать. Спасибо, Фрэнк, вовек не забуду. По пути я решил заглянуть в мастерскую. Рик, Джон, Шерил и еще пара незнакомых мне людей подняли голову и… тотчас позабыли о работе. – Брат, тебе нужно в кровать, – проговорил Клидеро после паузы, такой тяжелой, что я мог сказать, сколько в ней килограммов. – Да уж, – кивнула Шерил, – а еще лучше – на больничную койку. Ты будто бензопилой себе зубы равнял! Джон Тайлер заметно напрягся, однако не сказал ни слова. Перед моим появлением он собирался взять ручку, а сейчас сидел, положив ладони на стол, и не мог оторвать от меня глаз. Вид у него был совершенно несчастный, и я, мысленно открыв ячейку памяти, это отметил. – В свое время я умел жонглировать бензопилами. Они кажутся опасными, но в любом деле главное – упорство. Рик, дашь мне листок и ручку? – Да, конечно! – Ручку Клидеро достал из настольного набора, а листок – из лежащих у принтера черновиков. Я по памяти переписал буквы, которые призрак показывал на внутренних слайдах – к запотевшему окну машины крепился листочек с расплывающимся: «ПОМОГИТЕ МНЕ». Перевернув на сто восемьдесят градусов, я показал надпись Рику: – Это ведь русский? Клидеро глянул на листок, и его глаза удивленно расширились. – Да, – кивнул он. – И как переводится? – «SOS», – пронзив меня испытующим взглядом, ответил Рик, – ну, или «помогите». – Спасибо, это мне и нужно было выяснить. Кивнув архивариусам, я направился в кабинет главного управляющего. Когда я вошел, Пил разговаривал по телефону, обсуждая с кем-то производительность и различные способы ее трактовки. Молча опустившись в «гостевое» кресло, я принялся буравить его взглядом. Взгляд и напряженное молчание сделали свое дело: прямо на меня Джеффри, конечно, не смотрел, но ведь настоящий буравящий взгляд ощущается не только органами зрения. Не прошло и минуты, как он пробормотал сбивчивые извинения и пообещал перезвонить, затем повесил трубку и буквально на мгновение поднял глаза. – У вас серьезные проблемы, – объявил я. – И, кажется, совершенно неожиданного характера. – Мистер Кастор! – проревел Джеффри. – Звонили из Управления музеями! Мы обсуждали важные… Я собирался изложить… – Захлебываясь негодованием, он не смог подобрать слов и чуть было не встретился со мной взглядом. – Не следует являться ко мне без приглашения и злоупотреблять моим временем. – Прошу прощения, – сказал я, зная, что в голосе не слышится ни капли искренности. – Думал, вам захочется узнать, как себя чувствует призрак. Если так я рассчитывал успокоить Пила, то явно просчитался. В главном управляющем клокотал гнев, которому срочно требовался выход. – Я совсем иначе представлял вашу работу!. – Джеффри практически дошел до кипения. – Вчера у меня был Джон Тайлер, решивший подать на вас официальную жалобу за ущерб, причиненный во вторник вечером. Я сумел его отговорить, но разговор получился весьма неприятный. Надеюсь, вам удалось достичь сколько-нибудь положительного результата? – Нет, не удалось. Зато я достиг отрицательного результата. Другими словами, смог исключить кое-какие варианты. Видите ли, поначалу я сделал неверные выводы. Например, решил, что призрачная дама как-то связана с русской коллекцией. Но ведь это совсем не так, верно? Теперь Пил действительно посмотрел на меня – на сотую долю секунды, а потом снова опустил глаза. – Неужели? – переспросил он, выдержав паузу, за которую вполне можно было досчитать до трех. – Да, призрачная женщина относится к гораздо более позднему периоду, что придает ее появлению совершенно иной характер. Теперь нужно искать другую причину. Я надеялся, последняя фраза получится слегка угрожающей и, возможно, даже выжмет из Пила новую информацию, если из него было что выжимать. Но, как нередко получается, моя тактика сработала против меня самого. Губы Джеффри сжались в тугую полоску. – Мистер Кастор, а почему вы вообще ищете причину? Такой вопрос лучше парировать, чем пытаться найти ответ. Я сделал непроницаемое лицо: – Видите ли, именно так действуют профессионалы. Мы не бросаемся с места в карьер, а пытаемся понять окружающую обстановку, чтобы… Главный управляющий перебил буквально на полуслове: – Когда я вас нанимал, ни о каком понимании обстановки речь не шла, – холодно напомнил он. – Вы обещали оказать нам конкретную услугу, а сейчас делаете заявления, которые, с моей точки зрения, не имеют к оговоренной услуге ни малейшего отношения. А раз уж речь зашла о профессиональных стандартах, позволю себе спросить: не изменилась ли каким-то образом ваша объективность? Похоже, теперь предстоит удивляться мне. – Моя объективность? – переспросил я. – Не потрудитесь объяснить? – Конечно! До сегодняшнего дня во всех разговорах «призрак» для вас был «он», «привидение» – оно. Тем самым вы открыто демонстрировали неприязнь, а порой и агрессию, будто пытаясь что-то доказать. А сегодня призрак, которого вы должны изгнать, вдруг стал женского рода. Вот мне и интересно почему. Черт, здорово он подметил! От одного удара можно увильнуть, но Пил уже подобрал ключи к моей двери, а я, увы, понял это, лишь увидев ее распахнутой. – Вы ученый, теоретик, – как можно небрежнее начал я, – слова имеют для вас огромное значение как инструментарий, как важная часть повседневной работы. А у меня нет времени следить за такими тонкостями, я просто должен выполнить заказ. – Именно это, мистер Кастор, мне очень хотелось бы видеть! – язвительно отозвался Пил. Я перегнулся через стол. Лучшая оборона – это звонкая пощечина. – Так давайте работать вместе! – вырвалось у меня. – Для начала еще раз покажите журнал происшествий. Раз призрачная женщина не связана с русской коллекцией, то откуда она взялась? Какие из произошедших в начале сентября событий могут объяснить ее появление в архиве? Пил заговорил не сразу: очевидно, он задавал себе тот же вопрос, но вразумительных ответов не находил. – Выяснив это, вы сможете завершить работу? – наконец поинтересовался он. – Конечно! – даже не поморщившись, соврал я. Зачем признаваться, что темноволосую девушку могу изгнать в любую секунду, хоть стоя на голове, хоть жонглируя тремя апельсинами. С явной неохотой Пил выдвинул ящик стола и достал гроссбух, который показывал три дня назад. Он начал было переворачивать страницы, но я встал и решительно положил руку на обложку, снова закрывая журнал происшествий. – Позвольте мне! Я не знаю, что именно хочу увидеть, но, если буду искать сам, появится куда больше шансов найти. Пил передал мне гроссбух, всем видом показывая, что смертельно устал от истории с призраком. Поразительно! Со мной как раз все наоборот: сейчас, когда кто-то пытается меня убить, эта самая история приобретает некое внутреннее очарование. Гроссбух открылся на четверге, 13 сентября – ну разве не счастливое совпадение? Я помнил: именно в тот день впервые появился призрак, а еще помнил, какой длинной показалась запись позавчера. Сегодня она казалась еще длиннее, а мелкий почерк Пила – совершенно неразборчивым. Растягивая время, я пролистал журнал до самой последней заметки, сделанной всего два дня назад: Джон Тайлер жаловался на бурю, которую «поднял Феликс Кастор, пытаясь заманить в мастерскую призрака». В ноябре записи вносились чуть ли не ежедневно: в основном довольно краткие: «Ричард Клидеро видел призрака в книгохранилище номер три». «Фархат Захир видела призрака в коридоре первого этажа». Октябрьские заметки относились только к самой первой неделе: Клидеро же говорил, что именно тогда наступило временное затишье. Затишье, после которого призрачная женщина перестала говорить. Продолжая листать назад, я убедился, что в сентябре незваная гостья появлялась с завидной регулярностью: записи вносились практически каждый день начиная с тринадцатого числа. Впрочем, далеко не все имели отношение к призраку. Например, тридцатого сентября в женском туалете прорвало трубу: «Петра Глисон поскользнулась на мокром кафеле, но повреждений не получила», а двадцать первого некто, по имени Гордон Бэтти, «жаловался на сильную мигрень». Сага о трудовых буднях сотрудников архива увлекла настолько, что, дойдя до плотных, посвященных тринадцатому сентября абзацев, я механически перевернул страницу. Тогда и понял, почему журнал раскрылся именно на этом месте: предыдущая страница оказалась вырвана. Я показал разворот Пилу. – Кляксу поставили? Джеффри изумленно посмотрел сначала на несоответствие в датах, потом на меня. – Нет, – ошарашенно возразил он, – я бы ни за что не вырвал страницу из журнала. Это официальный документ, районное отделение УМ ежегодно забирает его на проверку. Не представляю, как такое могло случиться… В любом деле сначала лучше исключить самые очевидные варианты: раскрыв нужную мне тетрадь посредине, я показал Пилу, что страницы сшивались уже сфальцованными. – Бывает, вырвешь листочек из конца, а когда блокноты, гроссбухи и даже книги сшиваются подобным образом, чуть позднее выпадает ее стоящая в начале пара. Могло здесь такое случиться? – Конечно, нет! – чуть ли не визжал Пил. – Я бы ни за что не стал рвать страницы! Только не из журнала происшествий. Это же вскроется при следующей… – При следующей проверке. Не беспокойтесь, мистер Пил, я ни в чем вас не обвиняю. Хочу лишь убедиться, что мы не имеем дело с недоразумением. Если так, можно выдвинуть другую гипотезу: кто-то зашел в ваш кабинет и намеренно вырвал страницу, чтобы предотвратить огласку неких фактов. – Но раз я сделал запись в журнале, значит, факты уже были преданы огласке! – Тогда, вероятно, злоумышленник не хотел, чтобы обнаружилась связь между событиями, случившимися примерно в одно время. – Какими такими событиями? – Не имею ни малейшего понятия. – Я взглянул на страницу, где обрывалось плавное повествование. Последняя целая запись относилась к двадцать девятому июля: вероятно, август был не слишком богат событиями. Регулярные отчеты возобновились двенадцатого сентября небольшой заметкой о мигрени Гордона Бэтти, а за ней уже известная мне эпопея о тринадцатом сентября. – Что-то произошло в августе или начале сентября, – подсказал я Пилу. – Возможно, даже за пару дней по первого появления призрака. Что творилось в архиве в тот период? Ничего из ряда вой выходящего на ум не приходит? – В августе обычно тихо, – задумчиво проговорил Пил. – Школьных экскурсий нет, мы только и делаем, что перекладываем и реставрируем документы да новые приобретения каталогизируем… – Джеффри покачал головой. – Нет, ничего особенного не припоминаю. – Не возражаете, если я еще раз опрошу ваших работников? – Если честно, мистер Кастор, то возражаю! – снова вспылил главный управляющий. – Для чего это нужно? – Я уже объяснил: хочу понять, откуда взялся призрак. Пил задумался, а потом категорично покачал головой. – Вмешательств в работу архива уже было предостаточно. Можете выполнить заказ, не беспокоя наших сотрудников, – выполняйте. Нет – верните аванс, и я найму того, кто сможет. – Мистер Пил, аванс не возвращается. – Послушайте, Кастор… – Вы сами согласились на эти условия. Однако уверен, проблема не в том, верну я деньги или нет. У вас в архиве мертвая женщина, которая умерла не так давно. Нужно выяснить, почему она здесь появилась и почему обезумела от горя и страданий настолько, что стала нападать на живых. Если изгнать ее, не получив ответы на эти вопросы, начнутся проблемы куда серьезнее нынешних. – Не вижу логики. Оставив Пила метать гром и молнии, я вышел из кабинета. Когда он в таком состоянии, находиться рядом опасно: чем дольше задержусь, тем больше шансов на скандал и увольнение. А мне увольняться не хотелось: пока не хотелось. Я заглянул в мастерскую. – Пил просит одного из вас отвести меня к закрытым хранилищам. Добровольцы найдутся? Воистину ложь – фантастическое трудосберегающее средство; главное – научиться врать естественно и виртуозно. Клидеро открыл было рот, но его опередила Шерил. – Я пойду! – вызвалась она. – Давай, Рик: с тебя ключи, с меня – расписка. Поспешно закрыв рот, Клидеро только плечами пожал. Произошла молниеносная сделка: подпись Шерил в обмен на массивную связку ключей, и мы вышли в коридор. – В «русское» хранилище? – нагнав меня, спросила девушка. – Нет, на чердак. – На чердак? Там же ничего нет! – Мой брат считает: «ничего» и есть самое интересное. Два дня назад, окутанный ночным сумраком, чердак казался задумчивым и угрожающим, а сейчас при ярком дневном свете – просто пустым. Мы прошли по коридору в последнюю комнату: сначала я, потом Шерил. – Что там? – показав на низенький шкаф, спросил я. Шерил только головой покачала. – Понятия не имею, – призналась она. – А почему спрашиваешь? – Просто любопытно. На связке Клидеро ведь должен быть ключ? – Эй, отставим грязные намеки, в этом шкафу скелетов нет! – криво ухмыльнулась Шерил. – Но если существует замок, значит, у Рика есть ключ. Девушка опустилась на одно колено и, прищурившись осмотрела замочную скважину на дверце шкафа. Затем, удовлетворенно кивнув, начала перебирать ключи на связке. – Замок «Силверлайн-276», – объявила она, – внизу у нас такие же. Итак, приступим! Шерил вставила ключ, повернула и с эффектным жестом распахнула дверцу. Шкафчик оказался пустым. – Может, здесь двойное дно? – не слишком уверенно предположила девушка и нагнулась, чтобы осмотреть заднюю часть шкафа. А я неожиданно для себя уставился на ее заднюю часть: не двойную, фальшивую, а самую настоящую. Тело отреагировало самопроизвольно: кровь прилила к щекам и другим не столь отдаленным частям тела. Возбуждение вспыхнуло, словно сигнальная ракета. Выпрямившись, Шерил тут же заметила перемену настроения: наверняка у меня на лице все было написано. – Ты ведь не шкафы открывать сюда пришел, да? – с упреком, но без особого пыла, спросила она. – Извращенец эдакий! Это все суккуб, Джулиет! Она своей таинственной силой проникла ко мне в душу и перевела стрелку моего либидо с позиции «нормально» на «сексоопасно». Очевидно, сбитые настройки сами собой не исправляются, вот близость Шерил и вызвала повторный толчок, как бывает после основного землетрясения. Я уже приготовился к пощечине, однако девушка лишь взглянула на меня с задумчивым недоумением. Захотелось что-то сказать, объясниться, но Шерил покачала головой: не надо, мол, ничего не говори. – На работе я сексом еще никогда не занималась, – пробормотала она. – С другой стороны, ты очень возбуждаешь: такой мальчиш-плохиш, трогать опасно для вашего здоровья. Понимаешь, о чем я? Чуть не забыл, но тут очень вовремя вспомнил: – Пока не попробовала, не говори, что не нравится. – Верно, Кастор. А твои глаза, случайно, не дают обещаний, которые брюки не в состоянии выполнить? – Хороший вопрос, – кивнул я, пытаясь вновь активизировать отделы мозга, не отвечающие за учащенное дыхание и обильное потоотделение. – Шерил, на самом деле я не такой. У меня что-то вроде похмелья после… Девушка прервала меня поцелуем, в котором присутствовали нотки кофе с корицей. Шансов распробовать представилось хоть отбавляй. Когда мы наконец оторвались друг от друга» Шерил снова улыбнулась. В той улыбке было столько обещаний… – А если сюда кто-нибудь поднимется? – спросил я, делая последнюю, заранее обреченную на провал попытку прислушаться к голосу разума. – Вот тут и пригодятся ключи, – ответила девушка. Шаг к двери, чтобы закрыть ее на замок; шаг обратно, чтобы расстегнуть мою рубашку. – Места, которые ты, м-м-м, возможно, захочешь использовать, у меня сильно исцарапаны. – Бедный малыш. Сейчас, сейчас тетушка Шерил о тебе позаботится! Нежными опытными пуками Шерил творила чудеса, большинство из которых весьма губительны для взаимоотношений специалист по изгнанию нечисти – клиент. Впрочем, я тоже не отставал, так что ситуация из нехорошей превратилась в изумительно нехорошую. Но даже когда Шерил с одобрительным бессловесным шепотом пустила меня к себе, я не переставал думать: где же упаковочная лента и пластиковые пакеты? Куда они делись? Мы сидели на чердаке, прислонившись к стене, погруженные в этакую приятную посткоитальную расслабленность. В порядок себя уже привели, а, поднимайся кто-нибудь по лестнице, звук шагов на каменных ступенях предупредил бы нас заранее, так что мы не боялись быть застигнутыми в компрометирующей позе. – О презервативах ты даже не вспомнила, – отметил я. – У тебя есть презерватив? – Нет. – Вот видишь! – Ты всегда так бесшабашна? – Просто поддалась порыву, и ты, кажется, тоже. Я таблетки пью. Хочешь сказать, мне все разно есть о чем беспокоиться? Я покачал головой. Серьезных отношений стараюсь не заводить: всегда боялся, что любимый человек умрет и мне придется с этим жить или принимать какие-то меры. Что придется делать выбор… В общем, обет безбрачия я, конечно, не дал, но вполне могу считаться непорочным. – Тебе тоже беспокоиться не о чем. Клянусь! Все, лучше сменим тему. – Хорошо, – уступил я. – Тогда, может, о делах поговорим? – Конечно, давай. – Ты когда-нибудь слышала о стриптиз-клубе под названием «Розовый поцелуй»? Шерил расхохоталась, и ее громкий, с налетом вульгарности смех мне очень нравился. – Здорово, что мы говорим о делах! А то испугалась, ты на свидание позовешь! Увы, нет, в стриптиз-клубе я в жизни не была: Ну, только однажды «Шоу Чиппендейлов»[27] видела. – Ты знакома с человеком по имени Лукаш Дамджон? – Нет. – А с Гэбриэлом Маккленнаном? – Тоже нет. Феликс, при чем тут Сильви? Знаешь, подобные вопросы частные детективы задают! – Все это как-то взаимосвязано, – отозвался я, понимая, что мои слова звучат очень неубедительно. – Шерил, а для чего эти комнаты? Они как-нибудь используются? – Пока нет, но со временем мы их освоим. Часть экспонатов здесь уже хранится, но очень немного. А в чем дело? Вместо ответа я поднялся, разрушая остатки интимной расслабленности, подошел к окну и глянул на улицу. Двумя этажами ниже – плоская крыша пристроена к первому этажу. Ветер трепал лежащий на сером толе пакет, но с места сдвинуть не мог. – А что находится прямо под нами? То есть с этой стороны здания? – даже не обернувшись, спросил я. – Хранилища. – Только хранилища? – Да, только хранилища. – Без окон? – Именно. А почему ты спрашиваешь? Что случилось? – Кажется, я кого-то там слышал, – проговорил я, решившись на полуправду. – Причем в весьма неурочное время. – Думаю, это был Фрэнк. – Что? – Удивленный до глубины души, я все-таки повернулся к Шерил. – С какой стати? – Он ходит туда медитировать. Естественно, с разрешения Джеффри. – Фрэнк медитирует? – А откуда, по-твоему, такое пуленепробиваемое спокойствие? – ухмыльнулась девушка. – У нас единственный в Лондоне охранник, проповедующий созерцание и интуицию. Только он на самом деле – бабочка, которой приснился охранник. – Я слышал шаги ночью, когда архив был закрыт. – Правда? Тогда беру свои слова обратно. Фрэнк медитирует только во время обеденного перерыва. А что ты тут делал во внеурочное время? – Долгая история, – отозвался я. – Не рассказывай пока никому, ладно? – Тогда тебе придется купить мое молчание. – Каким образом? Девушка многозначительно изогнула брови. – Да ты просто играешь со мной! – с фальшивой горечью пожаловался я. – Золотые слова, малыш! Так, встречаемся в кафе «Костелла» в шесть, чтобы я успела закончить работу. Засучи рукава: придется ублажать меня, обхаживать. – А за плохое поведение отпуск полагается? – Посмотрим. Все зависит от того, насколько убедительно сыграешь плохиша. – Шерил, а с улицы можно попасть в новое крыло? – Да, между домами есть проход, где стоят мусорные контейнеры, а что? – Хочу пробраться туда и влезть на крышу. – Это после секса? Большинство парней бы просто по сигарете выкурили!.. Я поцеловал Шерил в губы и напомнил: – Курение опасно для здоровья! – Я тоже, малыш. Смотри, до добра не доведу! – Умираю от предвкушения! Подожди здесь, милая, я быстро. Оставив Шерил на чердаке, я спустился по лестнице в фойе. Фрэнк дружелюбно кивнул, и рядом с ним я впервые заметил второго охранника: молодой, коротко-стриженный парень смерил меня подозрительным взглядом. Быстро шагая к двери, я ответил добродушно-идиотской улыбкой. Как сказала Шерил, проход к новому крылу ограничивался мусорными контейнерами соседних зданий: этакий тупичок, обставленный вертикально стоящими гробами. На черном пластике белые номера: краска будто потекла, не успев высохнуть… М-да, на земле все выглядит иначе, чем с пятого этажа. Оценив обстановку, я взобрался на мусорный контейнер, а потом на перекладину стальных ворот. Особых проблем не возникло, что нисколько меня не удивило: кто-то из работников архива регулярно пользовался этим маршрутом. Передо мной площадка для хранения строительных материалов: ясно, значит, поднялся не там, где нужно – пристрой остался метрах в десяти слева. Осторожно, словно профессиональный эквилибрист, я прошел к плоской крыше. Пластиковый пакет лежал рядом со стеной главного здания, которая, за исключением световых люков на чердаке, была отвесной, как скала. Быстро нагнувшись, я поднял пакет: «Любимая еда вкуснее в „Сейнзбериз“. Однако внутри явно не еда, а что-то прямоугольное и тяжелое. Надорвав пакет с одного угла, я заглянул внутрь. В глаза бросились слова «От души поздравляю и желаю всего наилучшего», что, однако, оказалось простым совпадением. Больше половины писем и документов были на английском. Громкий свист заставил меня оглянуться: у чердачного окна стояла Шерил. Она помахала мне, я – ей, а потом, изображая патрульного, поднял ладонь: мол, никуда не уходи. Девушка кивнула. Вернувшись в здание архива, я стал подниматься на четвертый этаж, но Шерил перехватила меня на полпути. – Что в пакете? – Лучшие продукты по лучшей цене, – ответил я. – Проведешь в. русское хранилище? – Ты же вроде сказал, что русский след оказался ложным! Что в пакете? – Всякая всячина. Про ложный след я действительно говорил, и, возможно, так оно есть, но мне нужно кое-что проверить. В. хранилище все было так, как я оставил накануне вечером: коробки на полу, ноутбук Рика на столе, в воздухе – гнетущий спертый запах, впервые встретивший меня два дня назад. – Шесть часов, – . напомнила Шерил. – Обязательно приду, – пообещал я, поцеловал девушку и подтолкнул к двери. Как только она ушла, я включил компьютер, а пока он загружался, попробовал найти одну очень нужную вещь. По идее, она должна была лежать на столе, но раз ее там нет, значит, я с охапкой документов засунул в какую-то из коробок. Искать пришлось минут десять, и все-таки я разыскал перекидной блокнот с записями Рика. Поместив его рядом с ноутбуком, я вошел в базу данных и попытался разобраться что к чему. Логичнее всего, казалось, Начать с файла, названного «Русский-1». Если верить программе, в нем около четырех тысяч восьмисот записей. Я решил просмотреть несколько наугад. Да, как и в коробках, выбор здесь небогат. ПИСЬМО. 12/12/1903. ОТПРАВИТЕЛЬ: МИХАИЛ С. ПОЛУЧАТЕЛЬ: ИРИНА АЛЕКСОВНА. ЛИЧНОЕ. НА РУССКОМ. ПИСЬМО. 14/12/1303. ОТПРАВИТЕЛЬ: МИХАИЛ С. ПОЛУЧАТЕЛЬ: ПИТЕР МОЛИНЬЮ. ЛИЧНОЕ. НА АНГЛИЙСКОМ. ПИСЬМО. 14/12/1903, ОТПРАВИТЕЛЬ: МИХАИЛ С. ПОЛУЧАТЕЛЬ: РОССИЙСКОЕ ПОСОЛЬСТВО/ДО ПРЕДЪЯВЛЕНИЯ ПО МЕСТУ ТРЕБОВАНИЯ. ОФИЦИАЛЬНО-ДЕЛОВОЕ, НА РУССКОМ. Я пролистал несколько страниц блокнота: вдруг увижу что-то необычное? Самым необычным оказалась открытка ко дню святого Валентина, и я заполнил отмеченные Риком ячейки, по которым впоследствии можно будет вести поиск. ПОЛУЧАТЕЛЬ: КАРЛА. ВИД: СЕРДЕЧКО С КРЫЛЫШКАМИ. Так, это номер 2838. Следующим я просмотрел свидетельство о рождении за номером 1211, затем – подборку свадебных фотографий за номером 832. Бесполезно! Даже если я прав, на поиски уйдет несколько дней. Нет, нужно найти другой способ. Я задумался, а потом решил позвонить Никки. Тот ответил в своем обычном амплуа: долго допытывался, кто я, при этом не признаваясь, кто он. Обычно к его выкрутасам спокойно отношусь, но только не сегодня. – Никки, хорош пургу гнать! – раздраженно оборвал его я. – Окажи мне еще одну услугу! Если получится, куплю целый ящик того дорогущего французского виски. Давай встретимся в Юстоне… Знаешь «Бургер кинг» в главном вестибюле? Там ты метров за сто меня увидишь и поймешь: это я, а не представитель неведомых спецслужб, устроивший тебе засаду. Пойми, мать твою, дело срочное! Кто-то пытается меня убить, и я хочу понять почему. Разговаривать таким тоном с Никки очень опасно. Что он сделает: уступит или пошлет подальше? Оказалось, не то и не другое. – Каким образом тебя пытаются убить? – только и спросил зомби. – С лестницы сталкивают, потом суккуба насылают, По крайней мере это известие его проняло: – Секси-демона? Боже милостивый! Как она выглядела? Фотографии успел сделать? – Фотографии? Ты что, Никки, я рад, что она мне причиндалы не оборвала! Так что, нет, фотографии не сделал. – А хоть имя запомнил? Наверняка стеганограмма какая-нибудь! – Ну, тут я не специалист. Она назвалась Джулиет. У нее черные волосы и черные глаза. – А еще? Особые приметы или нечеловеческие черты имелись? А половые органы как выглядели? Зубов на них не было? – Ради Бога, Никки! Все как у обычных женщин. На вид она вообще обычная женщина, потрясающе красивая, но обычная, точнее сказать, нормальная. Внезапно, как ломтик хлеба из тостера, у меня появилась идея. – Вот только грудь… – А что с ней? – Вокруг сосков не было полукружий, вся кожа чисто-белая. – Понял. Ладно, постараюсь что-нибудь разузнать. – Я прошу не об этом. – А я все равно узнаю: дьявольское отродье меня завораживает! – Давай просто встретимся, ладно? – Хорошо, давай. Я буду в Юстоне, но всего двадцать минут. Уверен, такси тебе по карману. – Тебя ищет Элис. Вид у нее не самый счастливый. – Думаю, я бы больше удивился, покажись она счастливой. Слушай, Рик, хочу кое о чем тебя спросить. – Спрашивай. – Первая неделя сентября или последняя неделя августа… Ничего необычного в тот период не припомнишь? На лице Клидеро полное замешательство. – А поподробнее нельзя? Какого рода «необычное»? – Такого, чтобы заслужить записи в журнале происшествий. – Несчастный случай? Авария? Или производственная травма? – Да, что-нибудь из этой оперы. Клидеро задумчиво нахмурился, но, как мне показалось, лишь для того, чтобы изобразить старание. – Ничего особенного не вспоминается, – признал он. – Беда в том, что подобные вещи происходят постоянно. Без привязки к какому-то конкретному событию трудно сказать, когда именно случилось одно из них. – Первое появление призрака, – подсказал я, – oно было именно тогда. Ну, есть идеи? – Извини, дружище, нет, – беспомощно пожал плечами Рик. – Ничего страшного, я так, на удачу поинтересовался. Но если что-нибудь вспомнишь, дай знать, И у Шерил спроси, и у тех, кто на полставки работает. – И у Джона? Я на секунду задумался. – Да, и у Джона, и у всех, кого встретишь. Вреда-то вопросы не приносят! – Равно как и особой пользы, – цинично заметил Клидеро. – Да, брат, у меня такое же впечатление, – вздохнул я. – Но ведь надежда умирает последней, верно? Выскользнув из архива во время обеденного перерыва, я перешел через дорогу к Юстонскому вокзалу. Его здание мне никогда не нравилось: похоже на конструкцию из дощатых фруктовых ящиков, которые под руководством ведущего детского шоу «Флаг отплытия» поставили один на другой, а потом многократно увеличили в размере. Зато вокруг находящихся в главном зале часов всегда толпится много людей, так что лучшего места для приватной встречи не придумаешь. Испытывая чувство вины из-за спрятанной под рубашкой ноши, я затравленно огляделся по сторонам. На секунду толпа расступилась, и женская фигура шагах в десяти от меня резко повернулась к газетному прилавку. Абсолютной уверенности не было, но показалось, что это одна из девушек Дамджона. Роза. Что же делать? Нужно было идти к Никки, который точно ждать не станет, но я попал в лабиринт, где сгодится любая Ариадна. Несколько шагов, несколько рассосавшихся перед моим натиском групп, но, когда подошел к газетному киоску, девушки и след простыл. Поморщившись от разочарования, я повернул к «Бургер-кпнг». Экспресс-кафе расположено в главном вестибюле вокзала, дверей нет, поэтому я его и выбрал. Никки любит, чтобы во вес стороны открывался хороший обзор. Не успел я устроиться за столиком в кофейне, а Никки уже отодвигал соседний стул. Наверняка ведь раньше пришел, но садиться первым против его принципов. Я тут же почувствовал исходящий от него холод: под объемными флисовыми штанами наверняка брикеты с заморженностями, а где-нибудь еще – термос с сухим льдом, чтобы их освежать. В отличие от большинства воскресших Никки очень предусмотрителен и запаслив. Достав из кармана небольшую пачку листов формата А4, свернутых в восемь раз, зомби вручил их мне. Я удивленно поднял глаза. – Погибшие девушки, – пояснил он, – по твоему заказу. – Быстро ты! – изумленно вырвалосьу меня. – А, легкотня! Как я уже говорил, установки ты дал неконкретные, поэтому и результат соответствующий. Тем не менее твою работу это облегчит. А сегодня что стряслось? Достав из-под рубашки небольшой, но тяжелый сверток, я положил на стол. В сегодняшний номер «Гардиан» было завернуто нечто тяжелое прямоугольной формы. Сорвав газету, зомби уставился на мою ношу так, будто никогда не видел ничего подобного. Потребовалось немало смелости, чтобы пройти мимо Фрэнка, пряча ее под рубашкой. Я попросил было его подать тренч-кот, но в конце концов решил не привлекать внимание к своей персоне. – Нужно проверить, – сказал – Это же чей-то ноутбук! – воскликнул Никки. – Ага. – Не твой? – Нет. – Кастор, ты его украл? – Нет, на время одолжил. Потом верну законному владельцу. – И у тебя хватает наглости передавать его мне? – Конечно, Никки. На тебя ведь уже охотятся, верно? А ты мертв, значит, терять нечего. Зомби это явно не понравилось. – В ходе работы, – начал он, буравя меня гневным взглядом, – я стараюсь привлекать как можно меньше внимания и не задевать сеть. Потому что сеть, – он развёл руками, растопырив пальцы, – как большая полноводная река: по ее берегам на складных стульчиках сидит целая команда парней с удочками наготове. Все, абсолютно все, чего ты касаешься, – это крючок, Кастор. Некоторым хочется узнать о тебе твою подноготную. Чтобы контролировать. Чтобы нейтрализовать. Чтобы убить, когда пожелают. Думаешь, не понимаю, что у меня паранойя в клинической стадии? Понимаю, как никто другой! Но, если иначе не выжить, она становится во благо. – Ужас, но в подобных рассуждениях действительно просматривается логика, – мрачно отметил я. – Слушай, могу поклясться: твое имя упоминаться не будет. О нашем сотрудничестве не узнает никто, даже мой нынешний босс. Просто хочу найти доказательство того, что уже известно или только кажется, что известно. Поможешь – буду тебе должен, по-крупному должен. Зомби кивнул медленно и более или менее удовлетворенно. – Обожаю делать людей должниками, – признался он. – Ладно, Кастор, отымею ноутбук по полной! – Думаешь, удастся определить, влезали в тот файл или нет? Никки невесело рассмеялся. – Ты что, шутишь? Я могу определить, пукал ли кто-то, в непосредственной близости от машины и что этот кто-то ел на завтрак. Кастор, у меня же собственные методы, да и средства тоже. Кстати, твоя суккуб – личность известная. От неожиданности я даже вскочил. – Что?! – В некоторых гримуарах встречается описание ее внешности: черные глаза, мертвенно-бледная кожа. А еще имя. – Джулиет? – Аджулустикель. «Бафомету сестра, в том роду самая младшая, но необычайной силой обладает. Ни словами, ни искусствами высокими ее не изгонишь, зато серебром свободы лишишь, а буквы имени переставив, успокоишь». – Почему ты решил, что именно она? – Потому что, знакомясь, она называет имя, производное от настоящего. Причем делает это с завидной регулярностью. С какой целью, не спрашивай, наверное, у демонов так принято. Кстати, на ней было серебро? – Да, цепочка на лодыжке. – Вот видишь! Знаешь, Кастор, тебе очень повезло остаться живым. Эта Джулиет любит подлянки строить, в любую секунду может что-нибудь выкинуть! Джеральд Гарднер, старый приятель Кроули, рассказывал об одном парне, который вызвал ее на мальчишник, чтобы приятелей поразить. Поначалу Джулиет строила из себя тихоню, но, стоило парню переступить границы магического круга, откусила член с яйцами и съела на его глазах. Думаю, в плане орального секса он рассчитывал немного на другое. А еще Джулиет не сдается – на этом сходятся все оккультисты. Взяв след жертвы, ни за что в покое не оставит. Так что смотри, осторожнее. Ну что тут скажешь? Я смог лишь болезненно поморщиться. – Спасибо, Никки. Я чувствовал, дело плохо, но, очевидно, не подозревал насколько. Ты усложнил мне задачу. – Прости, я решил, что тебе лучше знать. – Никки, не тяни с этим. Сможешь – перезвони сегодня. Мне нужно вернуть его, пока никто не хватился. – Обязательно с тобой свяжусь, – пообещал зомби. Я уже развернулся, чтобы уйти, когда он, подняв руку, остановил. – Ты в курсе, что за тобой хвост? – Что, до сих пор? Я видел её у киоска, но потом… – Трижды прошла мимо. Наверное, ждет, когда ты освободишься. Я изумился чувствительности его радара и обрадовался, подтвердив свои подозрения. – Да, я в курсе. – Мне нужно что-нибудь о ней знать? – Нет, тут дело сугубо личное. – Ты шутишь! – с раздражением воскликнул Никки. – Фикс, она для тебя слишком молода. Она для любого слишком, молода. – Жду твоего звонка! – вместо прощания бросил я, вышел в зал, а потом через одну из многочисленных дверей – к автобусной остановке. Впереди – бетонные ступеньки подземного перехода, ныряющего под Юстон-роуд. Спустившись в него, я свернул за угол и стал ждать. Услышал я ее раньше, чем увидел: неловкое цок-цок-цок высоких неустойчивых каблуков. Благодаря обильному, неумело наложенному макияжу, карие глаза делали ее похожей на панду. На смертельно напуганную панду. Это Роза! Сейчас, увидев вблизи, я отбросил последние сомнения. – Так о чем ты хотела со мной поговорить? – поинтересовался я. Трудно сказать, чего именно я ожидал, но явно не этого. Из кармана жакета Роза достала острый кухонный нож, в такой ситуации выглядевший нелепо и угрожающе. Через секунду стало и того хуже: размахнувшись, она попыталась вонзить его мне в сердце. Я отскочил назад, и лезвие вспороло пустой воздух. Роза чуть не потеряла равновесие, но, устояв на ногах, с силой ударила снова. – Это сделал ты! – кричала она с сильным русским или, возможно, чешским акцентом. – Снова! Ты снова с ней это сделал! Он сказал, что виноват ты! С третьей попытки мне удалось поймать ее за запястье, но девчонка вырвалась и чуть не задела неожиданным ударом, справа. Господи, какая худенькая! Пальцы чуть не сомкнулись, когда я на секунду схватил ее за предплечье. Однако ненависть, которую она, судя по всему, ко мне испытывала, придавала воистину дьявольскую силу: с гневным криком Роза снова бросилась в атаку. На этот раз я не стал ее удерживать, а резким вертикальным ударом выбил нож. Роза, сдавленно всхлипнув, схватилась за запястье. Пнув нож в противоположный конец туннеля, я широко раскинул руки, показывая: драться не буду. – Я ничего никому не сделал, – заявил я, – но хотел бы узнать, что такого, по-твоему, совершил и кто тебе об этом сказал. Может, хоть после твоих объяснений я пойму, в чем дело… По-прежнему сжимая запястье, Роза пронзила меня ненавидящим взглядом, затем с тоской посмотрела на нож и со всех ног рванула к лестнице. Я поймал ее на второй же ступеньке и, обвив руками талию, прижал к себе. Пришлось наклониться в сторону, потому что строптивая девица вырывалась, а я побаивался ее жутких каблуков. – Пожалуйста, Роза, объясни, почему ты злишься? В чем пеня обвиняешь? Р-раз – худенькое тельце напряглось, а потом неожиданно обмякло. Повернувшись вполоборота, Роза прижала голову к моему плечу, и из груди вырвался полустон-полувздох. Затем она снова будто обессилела, и я прижал ее к себе. Сбитый с толку, я ослабил бдительность; девица же, выбрав оптимальный момент, резко согнулась и, выпрямляясь, сильно ударила меня затылком по переносице. Я повалился назад, к стенке туннеля, а Роза сбежала. Когда мои глаза перестали слезиться, она уже скрылась. Затылок болел, уязвленная гордость – еще сильнее, и я, поднявшись на Юстон-роуд, огляделся по сторонам. Никого. Даже на пятнадцатисантиметровых каблуках девчонка двигалась с поразительной скоростью. Головная боль превратилась в мигрень, от которой началась тошнота. В попытке успокоиться и прийти в себя, я опустился на высокий поребрик, что тянулся вдоль дороги. Похоже, женское насилие – характерная и очень опасная особенность этого заказа. Одна Шерил была со мной мила. Неожиданная идея всплыла на поверхность пульсирующей боли; всплыла и закачалась поплавком: бодро, как может лишь абстрактная мысль посреди бурного моря мигрени. «Она все повторяла „розы“, „розы“, – сказала Фархат, когда я спросил про призрачную женщину. И Шерил во время первого разговора говорила практически о том же. Но они обе ошиблись: я почти не сомневался, что незваная гостья архива имела в виду девушку Розу. Так, что у меня по плану? Во-первых, хотелось устранить кое-какие неясности в Боннингтоне – неясности, связанные с пластиковыми пакетами на крыше пристроя. Во-вторых, последние события склоняли, к необходимости побеседовать с Розой в следующий раз, когда поймаю ее без колюще-режущего предмета в руках. Однако важнее всего в тот момент казались листочки Никки: если вернуться сними в Боннингтон, велик шанс попасть под горячую руку Элис, а там и до рукопашной недалеко. Поэтому вместо архива я спустился с драгоценными записями в метро. Конечно, до Банхилл-филдс подземке далеко, но она куда лучше улицы и в принципе оказывает действие аналогичное кладбищу. Быстро движущийся поезд что глушитель, или демпфер для моей внутренней антенны. Поэтому, несмотря на шум, тряску, отсутствие вентиляции, запах разлагающейся еды и близость потных подмышек, метро, словно крылья ангела, окутывает меня дымкой покоя. А где покой, там и мысли совсем другие… В общем, когда нужно не спеша и как следует подумать, я частенько катаюсь по Кольцевой. Неудобно устроившись на сиденье (один из пластиковых поручней вырвали с мясом, потому приходилось нарушать Личное пространство дородного парня в футболке «Сизор систерс», от которого нещадно разило ацетоном), я вытащил из кармана листочки и стал изучать. Информации куда больше, чем мне сначала показалось: около десяти обманчиво тонких, как калька, листов, полных плотного отформатированного текста, испещренного значками процентов: мол, все написанное относительно. Одному Богу известно, где Никки все это нарыл! Итак, передо мной заметки о сомнительных смертях, но в слегка запутанном виде из-за того, что слова шли единым массивом без знаков препинания, заголовков и пробелов, Вот, например, первая: МЭРИПОЛИНАГЛИСОН28ИССИНЯЧЕРНЫЕ54ТУПОЙИНТСРУМЕНТВКЛИНЕННЫЙПЕРЕЛОМ12НЕУСТАНОВЛЕННЫЙ7ЧЕРЕПК-ЛЮЧИЦАЛЕВАЯПЛЕЧЕВАЯКОСТЬУЛИЦАТРОТУАРСТАРАЯБОЧ-КАПУБЛИЧНЫЙДОМПОКАЗАНИЯСВИДЕТЕЛЕЙ2253ДА12МИНУТМНОГОКРАТНЫЙПРИЛАГАЕТСЯ1Й2ЙЗЙ4Й5Й6Й7ЙВПРИЛА-ГАЕТСЯ8Й9Й10ЙПРИЛАГАЕТСЯ11ЙСОДРАННЫЙЧИСТЫЙСОД-РАННЫЙ И так далее в той же мрачной бесстрастной манере, затем второе имя – КЭТРИН ЛАЙЛ, и следующий массив слов и цифр. Просматривая их, я твердо решил никогда не прикасаться к оригиналам полицейских отчетов: волна отрицательных эмоций накроет меня с головой и утопит. Местами распечатка была совершенно нечитаемой, местами – рассказывала до боли знакомую историю в различных угнетающих вариантах. Особо не надеясь на мои скромные способности, на последних страницах Никки приложил материал иного рода: подборку с различных новостных сайтов, где факты излагались в менее сжатом виде. С помощью этих подсказок я и сквозь полицейский отчет продрался куда быстрее. Сначала я отсеивал явные несоответствия, а потом соответствия, не вписывающиеся в мою схему. Несчастные случаи с множеством свидетелей, домашнее насилие, жертвы которого жили в районе Юстона: воскреснув, они, скорее, вернулись бы домой, а не в архив, этот полный заплесневелой бумаги холодильник; инфаркты, инсульты и другие банальные трагедии человеческого существования: они обычно позволяют проскользнуть в загробную жизнь без особого шума и затруднений. В итоге из всего списка осталось всего три происшествия, однако я понимал: чтобы определить, которая из жертв терзает Боннингтонский архив, понадобится дополнительная информация. В тот момент сознание пронзила блестящая идеи, по силе и весу сопоставимая с ударом кирпича по затылку. Мы знакомы, так почему бы это не использовать? Ему, конечно, не понравится, очень не понравится, но ведь все, что не убивает, делает нас сильнее, верно? Взгляд метнулся к электронному дисплею на стене вагона: «СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ МУРГЕЙТ». Значит, я проехал почти по всему кольцу. После «Мургейта», «Барбикан», а потом «Фаррингдон», откуда рукой подать до клуба Дамджона. Еще две станции от «Фарингдогна» – и снова окажусь на Юстон-сквер у архива. Однако, по словам Клидеро, там караулит Элис, чтобы со мной разделаться. К тому же, пока Никки не разложит по полочкам содержимое ноутбука, в Боннингтоне мне делать нечего. Итак, сначала отправлюсь в «Розовый поцелуй». Блестящая идея состояла в том, чтобы помириться с Розой и узнать, как она связана с Боннингтонским архивом. О деталях я пока не думал, но искренне надеялся на удачу. По дороге к борделю я достал сотовый, который вкои веки зарядил, и набрал хэмпстедский номер. Дозвонился с первой же попытки. Джеймс Додсон был совсем не рад меня слышать, а когда понял, что я хочу встретиться, совсем сник. Пришлось настаивать. Могло дойти до скандала, разговаривай мы не по телефону, а лицом к лицу. Впрочем, такое удовольствие мне еще предстояло. На первом этаже Розы не было, а подняться на второй этаж и допрашивать жриц любви не хватало духа. Пришлось ограничиться официанткой, по словам которой Розина смена уже кончилась и теперь девушку ждали на следующий день или, как обычно, в пятницу. Я попросил дорогущий джин с тоником и медленно пил его у стойки, мрачно поглядывая на вереницу красивых, обнаженных, подчеркнуто живых девушек, которые, однако, в тот момент казались куда менее реальными и материальными, чем одна мертвая. Потом справа от меня возник небольшой переполох: подобострастно-почтительная официантка усаживала за столик двоих мужчин. Прищурившись, я ничуть не удивился, когда, несмотря на полумрак, узнал пришедших по: телосложению: плотного низенького Дамджона и высокого, по-аристократически худощавого Гейба Маккленнана. Происходящее в зале их ничуть не волновало: оба целиком и полностью сосредоточились на напряженной беседе, очевидно, начатой немного раньше. Хотя напряженной она была только со стороны Маккленнана: руки Гейба принимали в разговоре не менее активное участие, чем рот, а лицо перекосилось от досады и гнева. Дамджон реагировал с невозмутимым спокойствием, сквозь которое проглядывало легкое раздражение. Вообще-то при появлении Лукаша я собирался ретироваться: незачем показывать, что ищу Розу; не дай бог, еще проблемы девушке создам. Однако отступать в тот момент очень не хотелось: иногда приходится ворошить гнездо палкой, чтобы узнать, с каким насекомым имеешь дело. Минусом такого подхода является то, что порой тебя жалят. Поэтому без какого-то определенного плана я пересек бар, поставил полупустой бокал на их столик и втиснул стул между Дамджоном и Маккленнаном. – Добрый день, джентльмены. Не возражаете, если присоединюсь? Гейб взглянул на меня так, будто, откусив от большого яблока, обнаружил внутри червяка. Пару секунд лицо Дамджона оставалось бесстрастным, а потом расплылось в улыбке, которую даже при помощи царской водки не отличишь от настоящей. – Мистер Кастор, ну конечно, не возражаем! Пожалуйста, садитесь. – Лукаш милостиво махнул рукой, и я с фальшивым вздохом облегчения опустился на стул. Судя по цвету лица, Маккленнан сейчас задохнется. – Как работа, Гейб? – дружелюбно поинтересовался я. – Гаденыш, ты документы у меня украл! – Голос Маккленнана превратился в глухое, пропитанное ядом рычание. – Пришел ко мне в офис со своей липовой историей, а. потом… Подняв ладонь, Дамджон остановил его на полуслове. Вышло очень впечатляюще, я чуть не зааплодировал. – Мы тут о вас говорили, – вежливо пояснил. он, поворачиваясь ко мне. – Надеюсь, только хорошее, – кокетливо наклонил голову я. – Хорошее вперемешку с плохим. Но ведь с такой профессией трудно быть ангелом, верно, мистер Кастор? Меня, должен признать, удивили ваша стойкость и упорство. Выходит, невысокий рост и тщедушное сложение искажают правду, ложное впечатление уязвимости создают. – Угу, я как сорняк!. Чем больше травят, тем сильнее разрастаюсь. – Неужели? Тогда, к. черту, отравлю тебя… – Маккленнан, – негромко начал Лукаш, – еще одно слово, и я начну сердиться. Этого добиваетесь? Гейб оставил, вопрос без ответа, а Дамджон продолжал как ни в чем не бывало… – Возможно, такие способности и темперамент, как у вас, будут полезны в одном из моих маленьких проектов, – задумчиво проговорил он, оглядывая меня с головы до ног. – Предлагаете работу? – не веря своим ушам, спросил я, потому что рассчитывал совсем не на взятку. – Мистер Кастор, подобные предложения делают, лишь не сомневаясь в положительном ответе. Уверен, мы друг друга поняли. Кстати, вы ищете постоянную работу? Лицо Гейба приобрело жуткий, выгодно оттеняемый белоснежной шевелюрой оттенок. Кажется, попытка заговорить стоила ему крупного кровяного сосуда. – У вас уже есть специалист по изгнанию нечисти, – кивнув в сторону Маккленнана, напомнил я. – За моим столом свободных мест хватает… Все зависит от того, что вы можете принести. – Вот здесь начинаются проблемы. Ну, в том смысле, что мне под силу лишь самое основное. Например, демонов вызывать не умею. – Конечно, нет! – На какую-то долю секунды глаза Дамджона метнулись к Гейбу. – Для опасных и незначительных дел подобного рода существуют глупые и опрометчивые. Вам бы я давал другие задания. Я покачал головой: не потому, что отказывался, а потому, что пребывал в полном замешательстве. В самом деле, сюр какой-то! Дамджон сидел между мной и сценой, на которой раздвигала ноги пышногрудая шатенка. Прямо за головой Лу-каша… Так что получился очень своеобразный, но вполне подходящий владельцу борделя нимб. – Сколько-вы могли бы платить? – Для начала? Ну, две тысячи фунтов в месяц. Плюс отдельная компенсация дорожных издержек и возможных сделок с совестью. Само собой разумеется, любая из моих девочек будет счастлива принять вас хоть днем, хоть ночью. Даже больше, чем счастлива, потому что сочтет вас моим другом и партнером. Если понадобятся какие-то особые в сексуальном плане услуги, девочки окажут их на высшем уровне. Наши взгляды встретились, и я почувствовал: меня взвешивает и оценивает матерый охотник за головами. – Очевидно, ключ к вам я пока не подобрал, но одна приманка еще осталась. Сделав паузу, Лукаш стал ждать ответа, а я лишь плечами пожал: продолжай, мол. На сцене пышногрудую шатенку сменил саксофонист, который лениво и без всякого энтузиазма подыгрывал льющемуся из динамиков аккомпанементу, вероятно, помогая секстуристам ощутить себя искушенной публикой. – Наверняка вам хотелось бы знать – человеку, профессионально занимающемуся таким делом и обладающему вашими способностями, непременно захочется, – почему мертвые воскресают, почему воскресают именно так и почему впоследствии убираются восвояси стараниями подобных вам и мистеру Маккленнану. Другими словами, вас явно интересует структура и логика невидимого мира, его география, если хотите. Уверен, вы спрашивали себя, что все это значит. А я уверен: Дамджон почувствовал мое напряжение. До этого момента именно я вел беседу, потому что знал: его предложения меня не заинтересуют. Сочетания Феликс Кастор плюс любовь, даже Феликс Кастор плюс секс стабильных результатов не дают, даже протертую одежду и пустой кошелек можно носить с определенным шиком, словно символы чистоты. Но ответы… Да, в поиске ответов я бы полмира пешком обошел. Лукаш улыбнулся – на этот раз совершенно искренне, – однако не по доброте душевной, а радуясь, что наконец нащупал мое слабое место. – Сами-то вы все это знаете? Если да, то откуда? Насколько я помню, Иисус общался с падшими женщинами, так ведь е тех пор немало воды утекло! Неужели вы с ним все-таки встретились?! Улыбка на секунду скривилась, хотя голос Дамджона звучал по-прежнему беззаботно. – Нет, такой чести не удостоился, зато я общался с его, так сказать, противной стороной. Знания мои приобретены ценой, которую далеко не каждый согласится заплатить. Естественно, – Лукаш взглянул на Маккленнана с открытым презрением, – обычно я стараюсь делать так, чтобы за меня ее платили другие. Подавшись вперед, хозяин борделя пронзил меня взглядом. – Мне известно, откуда они появляются, и куда вы их посылаете, тоже известно. Возможно, я ошибаюсь, но, похоже, эта информация возбудила ваше любопытство. Теперь в глазах Лукаша сквозила доброжелательность: совсем как у милого дяди, заманившего ребенка в чащу, чтобы «посмотреть на щенков». Я перехватил его взгляд, но ответить помешала сумятица, на секунду всколыхнувшая душу. Секунда казалась бесконечной, а – Но поймите, – откинулся на спинку стула Дамджон, – официально предложение еще не сделано. Потому что сначала я должен получить ответ, – явно довольный собой, он выжидающе на меня посмотрел. Маккленнан последовал его примеру: в глазах Гейба столько пылкой, неприкрытой ненависти, что вспомнилась южноамериканская лягушка, потеющая ядом. Дело ведь не в папке, которую я вынес из его офиса, а в том, что Дамджон умасливает меня, хотя должен был свистнуть вышибал: пусть руки-ноги-незваному гостю переломают. Их поведение помогло прийти в себя, и Кэти тоже помогла, хотя и совершенно другим образом, даже не могу объяснить как. Я решительно поднялся. – Значит, предложение еще не сделано? – Дамджон покачал головой обнадеживающе и совершенно невозмутимо. – Ну, тогда не стоит себя насиловать: запихивать ненавистное предложение в горло и проталкивать поглубже, чтобы с рвотой не вышло. А я лучше останусь с призраками, со своими знакомыми призраками. Ладно, до скорого! На столе остался недопитый джин с тоником. Может, сделать большой глоток и плюнуть Дамджону на голову? Пожалуй, не стоит… Я уже пробирался через фойе к входной двери, когда на притаившемся в закутке столе зазвонил телефон. Дежурный вышибала схватил трубку. В тот самый момент за спиной раздался очередной аккорд дурного джаза, от которого между клетками мозга возник неожиданный импульс. Пара секунд – и план был приведен в действие. Скорее, скорее из клуба, но от двери далеко не отходить! Достав мобильный, я нашел в меню нужный номер: 020 7405 818. Нажав на «повтор», сначала услышал короткие гудки и секунд через тридцать попробовал снова. В клубе раздался звонок, а в моей трубке послышался скрипучий голос вышибалы: – Алло! – Извините, не туда попал, – пробормотал я. ВСКН 7405 818. Кто-то из служащих Боннингтона держал в картотеке номер борделя. Сам по себе факт довольно безобидный, но, учитывая трогательный интерес, который проявлял ко мне Дамджон, его можно рассматривать как очередное звено в цепи. Чуть позже, по дороге в архив, клетки мозга снова оживил импульс. Думая о вырванной из журнала происшествий странице, я неожиданно понял, что гроссбух Пила даже в искалеченном виде способен мне помочь. В общем, несмотря на то что едва спасся от кухонного ножа и не нашел Розу, в архив я возвращался в отличном настроении. Еще бы, удалось устоять перед соблазном, расстроить планы врагов и практически понять, во что. все-таки складываются детали этой невеселой головоломки. Короче говоря, я уже испытывал радость и удовлетворение от хорошо начатой и, как следствие, наполовину выполненной работы. Радость испарилась, когда Элис объявила, что я уволен. |
||
|