"В тенетах смерти" - читать интересную книгу автора (Паж Ален)

Глава 16

Берлин. Узел затягивался, и неминуемо приближался час последнего раунда. Калон шел пешком по окутанному туманом городу. Они были в двух шагах от Бранденбургских Ворот, построенных в греческом стиле, по которым проходила граница между западным и восточным сектором.

Калон с грустью думал о том, что, если бы граница немного отодвинулась, Лейпцигерштрассе оказалась бы в западном секторе.

На пятки Калону наступал Дмитрий, еще более недоверчивый и подозрительный, чем обычно. Калон сказал ему, что это лишь еще одно звено, которое наконец должно вывести на главу таинственной организации. Тем не менее Соболин принял все меры предосторожности.

Соболин остался в своей квартире, где в качестве заложницы находилась также и Хильда.

Мужчины подходили к Лейпцигерштрассе.

— Совсем недалеко, — сказал Дмитрий с ухмылкой.

Своим толстым пальцем он указал на Потсдаммер Плац, откуда начинался западный сектор и свобода. Подойдя к дому, Калон сказал:

— Я, как было условлено поднимусь один.

— Хорошо, — ответил Дмитрий. — Я останусь на лестнице. — Хлопнув Калона по плечу, он добавил: — Если я тебе понадоблюсь, ты позовешь меня.

Он громко рассмеялся, как если бы сказал что-то остроумное или веселое. Калон быстро поднялся по лестнице и остановился перед дверью, на которой была прикреплена простая дощечка с именем: Айзенберг.

Он постучал.

За дверью послышались шаги, и она медленно открылась. Калон решил действовать резко. Он пнул дверь ногой и прижал к стене открывшего дверь мужчину. Закрыв дверь ногой, он нацелил на хозяина дуло своего пистолета:

— Вы один, герр Айзенберг?

— Да, но…

— Я не хочу, чтобы у вас были неприятности, но я должен обезопасить себя. Я к вам в некотором роде от доктора Оттвайлера.

Айзенберг походил на немолодого еврея. Он казался умным. На вид ему было не больше пятидесяти лет.

— Проходите, прошу вас.

Айзенберг вошел в комнату, дверь которой оставалась открытой. Это был скромный кабинет, и Калон испытал разочарование. Это и есть штаб-квартира организации? Он предложил Айзенбергу сесть и, стоя сзади него, оглушил его прикладом по затылку.

Калон размышлял. Что-то тут не клеилось. Эта скромная квартира не соответствовала генеральному штабу гигантской организации.

Он вышел из кабинета, вернулся в коридор и приступил к обыску квартиры. В этом мещанском доме не было ничего подозрительного.

Калон вернулся в кабинет. Айзенберг лежал на полу и слегка постанывал. Калону казалось немыслимым, чтобы Оттвайлер посмеялся над ним таким образом, ведь речь шла о жизни его дочери.

Калон сел в кресло и стал терпеливо ждать, когда хозяин придет в чувство. На это ушло еще десять минут. Наконец, Айзенберг открыл глаза и с трудом поднялся, потирая затылок. Опершись руками о стол, он спросил:

— Вы не могли бы объяснить мне?

— Это как раз то, что я хотел спросить у вас.

Айзенберг покачал головой.

— Все это нелепо. Вы врываетесь ко мне с видом конспиратора, оглушаете меня, а потом от меня же ждете объяснений! Все это, по меньшей мере, странно.

— Не утомляйте себя, Айзенберг. Ваш адрес мне дал доктор Оттвайлер.

Айзенберг продолжал тереть свой затылок.

— Я не знаю никакого доктора Оттвайлера.

— А доктора Хорнбаха?

— Тоже нет.

— Как угодно, — вздохнул Калон. — Но я должен вас предупредить, что по вашему следу идут еще и русские. Только я могу вам помочь.

Айзенберг взорвался:

— Черт возьми! Я ничего не понимаю. Что, наконец, вам нужно? Можете звать хоть всех русских, если это доставит вам удовольствие!

Калон был в отчаянии, так как ему было очевидно, что Айзенберг говорит правду. Если бы он чего-то опасался, его реакция была бы совершенно другой. Он действительно не понимал, чего от него хотят.

Однако Оттвайлер тоже не мог солгать. Разгадка была где-то рядом, и она должна быть совсем простой. Оттвайлер сказал адрес, уточнил даже этаж. Он понял, что это касалось Хильды.

— Вы абсолютно уверены в том, что не знаете доктора Оттвайлера?

— Абсолютно.

— Тем хуже для вас.

Калон встал и направился к выходу. Подойдя к двери, он обернулся. Айзенберг даже не смотрел в его сторону.

Калон вернулся назад и спросил:

— У вас есть телефон?

Айзенберг указал на этажерку. Калон заказал Виттенберге. Затем назвал номер Оттвайлера, представился и сообщил:

— Я нахожусь в квартире Айзенберга, который утверждает, что не знаком с вами. Советую вам подумать о Хильде.

— Я дал вам правильный адрес, — возразил Оттвайлер. В его голосе чувствовалась напряженность.

Калон прикусил губу и спросил:

— Айзенберг находится рядом со мной. Вы можете его описать?

Секундное молчание, затем четкий голос Оттвайлера:

— Нет. Я не знаю Айзенберга. Я его никогда не видел. Я только посылал по этому адресу некоторые письма.

— В таком случае откуда вам известно, на каком этаже он живет?

— Я всегда указывал на конверте второй этаж.

Калон все понял. Он услышал в трубке тревожный голос доктора:

— А Хильда? Что с ней будет?

Калон молча повесил трубку. Айзенберг смотрел на него как на сумасшедшего.

— До свидания, — спокойно сказал Калон.

Он вышел из квартиры и спустился вниз. Дмитрий, опершись о дверь снаружи, читал газету. Калон не вышел, а постучал в каморку привратника. Ему открыл мужчина лет сорока, похожий на мясника. У него было крупное телосложение и огромные руки. Его туловищу было тесно в узком пиджаке.

Калон спокойно достал пистолет и прошептал:

— Назад.

Мужчина не казался особенно удивленным. Калон закрыл за собой дверь.

— Что вам угодно? — спросил привратник.

— Хочу получить небольшую справку. Вы ведь находитесь здесь для этого.

— А зачем пистолет? Чтобы рассеять пыль?

— Мне не до шуток, — сказал Калон. У меня к вам один вопрос: кому вы передаете письма, приходящие на имя Айзенберга с указанием его этажа?

Привратник медленно, держа руки за спиной, отступал к буфету.

— Руки на голову! — приказал Калон.

Мужчина ответил:

— Всю корреспонденцию, поступающую на имя Айзенберга, я передаю ему, в его руки.

— Я не намерен терять с вами время, — холодно сказал Калон, подходя к мужчине. — У меня на хвосте ГПУ.

Привратник нахмурил брови.

— Ты непременно хочешь получить в зубы? — поинтересовался Калон.

— Попробуйте, — предложил привратник.

Калона сбивало с толку то, что тот казался абсолютно уверенным в себе и спокойным.

— Я шел от одного звена к другому, чтобы сюда добраться. Если бы я хотел, я бы передал адрес русским, и дом был бы окружен в мгновение ока. Но это не входит в мои намерения.

Привратник, невзирая на пистолет, смотрел на него с усмешкой.

— Поднимитесь этажом выше, что вам мешает?

— Хорошо. Повернись спиной.

Привратник повернулся спиной, и Калон оглушил его.

Выйдя из каморки, он быстро поднялся по лестнице. На площадке была только одна дверь. Он позвонил. Дверь тотчас же открылась, и Калон вошел в темный коридор.

— Входите, — сказал голос позади Калона. — Мы ждем вас.

В его ребра уперлось что-то твердое. Калон понял, что предстоит трудная партия.

Его втолкнули в комнату, напоминающую кабинет бюрократа. Стол, папки, два внешних телефона, внутренний телефон и сидящий за столом худой человек неопределенного возраста. У него были бесцветные глаза, смотревшие безо всякого выражения.

— Вот он, — сказал голос позади Калона.

— Обыщи его, — приказал человек с бесцветными глазами.

Из карманов Калона вытряхнули все их содержимое, после чего незнакомец предложил ему сесть. Обыскивавший его человек сел возле двери. В руке он держал снабженный глушителем маузер.

— Поздравляю вас, — сказал незнакомец. — Немногим удалось дойти до этого кабинета. Меня зовут Брюль. Однако тот факт, что вы вышли на нас, еще не означает, что вы победили. Вы согласны?

— Не совсем, — спокойно ответил Калон. — Я не один выследил вас.

— Как вам это удалось?

— Удача.

Они смерили друг друга долгим взглядом, и Калон добавил:

— В последнее время с нашими агентами произошло слишком много несчастных случаев. Вы понимаете?

— Разумеется. Значит, вы француз?

— Да.

— Жаль. Я очень симпатизирую французам, но в настоящее время наши точки зрения не совпадают. Я боюсь, что вы тоже можете стать жертвой несчастного случая.

Калон взял со стола свою пачку сигарет и закурил:

— Вы позволите?

— Пожалуйста. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— На некоторые из них я отвечу, — сказал Калон. — Но прежде всего я хочу подчеркнуть, что я пришел к вам как друг и хочу предупредить вас о том, что за вами охотится некто Соболин из ГПУ. Он очень хочет добраться до вас и рассчитывает на мою помощь.

Эти слова все-таки произвели впечатление на Брюля, который тут же перекинулся взглядом с сидящим у двери человеком. Калон добавил:

— В данный момент вам нечего опасаться. Он ничего не предпримет, пока не увидит меня.

Брюль смотрел на Калона, который казался ему теперь гораздо более хитрым и опасным, чем он себе его представлял.

— Соболин ошибся, — продолжал Калон. — Он ложно представляет себе цели вашей организации. Он полагает, что вы готовите почву для возврата нацизма, что очень огорчает его в тот момент, когда власть должна быть передана правительству Панкова. Я же полагаю, несмотря на то что речь действительно идет о бывшей нацистской организации, вы преследуете совершенно иные цели. Это так?

— Любопытно, — согласился Брюль. — Продолжайте, пожалуйста.

— Это только гипотеза, но мне кажется, что она справедлива. Впервые мы услышали о вас от нашего берлинского агента Шлайдена. Каким образом местный агент смог узнать о существовании такой тайной организации, как ваша? Я думал об этом и понял… Шлайден был не настоящим Шлайденом. Он только занял место настоящего, умершего или убитого. А настоящий Шлайден входил, по-видимому, в вашу организацию.

Калон закурил новую сигарету. Брюль смотрел на него своим бесстрастным взглядом.

— Вы контактировали со Шлайденом, думая, что имеете дело с настоящим, и он кое-что заподозрил. Он решил идти по следу и дошел до Нойштрелица и Виттенберге. Но не подумал о том, что сам может быть обнаружен и таким образом выведет вас на Эрбаха, торговца игрушками, благодаря которому вы тут же нападете на след прибывающих прояснить это дело агентов. Та же участь была уготована мне, но мне улыбнулась удача.

Немного помолчав, Брюль сказал:

— Еще раз примите мои поздравления. Все произошло именно так, как вы говорите. Но откуда вам известны наши цели?

— Я не знаю ваших точных целей, но я уверен, что если бы речь шла о возврате к нацизму, то это означало бы, что организация без остановки действовала на протяжении всего этого времени, и Шлайден был бы рассекречен гораздо раньше. Мне кажется, что Даун с самого начала тоже не был мобильным агентом.

— Вы правы. Он занял место погибшего.

— Если мне придется умереть, я бы предпочел умереть осведомленным. У вас ведь огромная организация, не правда ли?

— Она гораздо больше, чем вы можете себе представить. Ее возникновение действительно относится ко временам нацизма. Тогда она представляла собой нечто вроде пятой колонны, целью которой было поднятие духа и безукоснительное исполнение полученных указаний. После окончания войны организация продолжала свое существование, но ей не хватало идейного руководителя. Мы стали ее лидерами. Как вы вышли на нас?

— Чистое совпадение: все ее члены оказывались освобожденными от воинской повинности. Это значит, что они воевали на месте, а следовательно, оставались ее членами после войны.

— Не совсем так, — поправил Брюль. — Нам пришлось заполнить пробелы. Это колоссальная работа, которую мы не хотим видеть уничтоженной.

— Я понимаю.

— Но мне не ясна ваша точка зрения. Мы устранили нескольких ваших агентов, а вы заявляете, что не враждебны к нам. Почему?

— Если на вас выйдут русские, то вам целесообразно договориться с нами. За их счет.

Калон снова разыгрывал карту.

— Вы один вошли в это здание, значит, им известно меньше, чем вам. Если мы вас уберем, мы оградим себя от всякого риска.

— У вас его будет еще меньше, если вы уберете их. Соболину много известно, но он пока еще ни с кем не делился своими знаниями. Мы все время были вместе, хотя я бы с удовольствием обошелся без его опеки. К сожалению, они обнаружили Дауна, поэтому я и попал в их руки. Сейчас Соболин ждет меня, но я не знаю его адреса. Меня должен проводить туда человек Соболина, который находится у подъезда дома. Так что если вы уберете меня, вы столкнетесь с русскими.

Калон перевел дыхание и продолжал:

— Сейчас это вопрос минут, герр Брюль. Соболин не доверяет мне, он опасается, что я обведу его вокруг пальца, что объясняет присутствие здесь его телохранителя. Неизвестно, какие новые идеи он вынашивает. Кто может поручиться, что он не планирует окружить сектор, чтобы избежать риска?

— Что вы предлагаете?

— Расскажите мне о ваших целях, ничего не предпринимайте в ущерб французскому сектору, и я ликвидирую Соболина. Даун мертв, и, следовательно, след оборван. Если вы не допустите неосторожности, они не выйдут на вас.

— Я должен подумать. Через несколько минут я дам вам ответ, а сейчас пройдите, пожалуйста, в соседнюю комнату.

Калон встал. Неужели Брюль принимает его за идиота?

Калон вышел на улицу. Перед витриной предметов дамского туалета он увидел Дмитрия. Заметив Калона, русский улыбнулся.

— Соболин нервничает, — сообщил он. — Как дела?

— Мне кажется, он будет очень удивлен, узнав то, что я собираюсь сообщить ему. Возьмем такси?

— Не имеет смысла. Он живет в двух шагах отсюда.

Калон поморщился, но настаивать не стал. Идти туда пешком означало для него дополнительный риск.

Соболин жил на Коперникештрассе, в восточном секторе. Мужчины шли молча.

Десять минут спустя они подходили к дому. Соболин жил в красивой квартире второго этажа нового дома. Он сам открыл дверь Калону, встретив его приветливой улыбкой.

— Дорогой друг…

Все тот же приторный голос. Калон пропустил Дмитрия вперед, и когда все трое оказались в большом обставленном современной мебелью салоне, достал свой пистолет.

Соболин открыл рот, но не успел издать ни единого звука. Две первые пули пробили ему голову, и он замертво рухнул на пол.

Дмитрий успел сунуть руку в карман, но Калон выстрелил раньше и здоровяк упал, схватившись руками за грудь. Его вырвало кровью, и он испустил дух.

Калон ногой открыл дверь в соседнюю комнату. Другой телохранитель Соболина стоял возле дивана, на котором лежала обнаженная Хильда.

Русский в сорочке бросился к своему пиджаку. Он увидел ворвавшегося в комнату Калона, но не успел предупредить его выстрел. Хильда громко вскрикнула.

Калон схватил пистолет русского и осторожно подошел к приоткрытой входной двери. Брюль действительно принимал его за идиота…

Калон вернулся в салон и вытянулся на полу рядом с телами обоих русских.

Он прождал так почти четверть часа.

Дверь бесшумно открылась. Сквозь опущенные ресницы Калон сначала увидел две ноги. Это было слишком легко. Человек стоял в дверях, держа в руке опущенный дулом вниз пистолет. Калон выстрелил, и человек, подпрыгнув в воздухе, как манекен рухнул на пол.

Калон быстро поднялся. В дверную щель он увидел держащую в руке огромный автомат Хильду. Она была по-прежнему голой и на грани нервного кризиса.

— Спокойно, Хильда, — сказал Калон.

На улице послышался звук сирены. Глупо, очень глупо провалить все из-за этой… Сирена приближалась, и на спине Калона выступил холодный пот.

Неожиданно Хильда бросила автомат, разрыдалась и убежала в другую комнату. Калон же выбежал из квартиры и стал быстро спускаться по лестнице. Он дошел до ворот, когда сзади засвистели пули… Калон, почувствовав острую боль в боку, бросился на землю. Машина с сиреной проехала мимо.

Калон с трудом поднялся. Он чувствовал, как по телу струится теплая жидкость, вместе с которой из тела уходила и его жизнь.

Он пошел пошатываясь. Люди оборачивались на него. В пятидесяти метрах отсюда начинался западный сектор…

Калон задыхался. Брюль почти что обхитрил его. Он отправил к нему двух человек…

Надо продержаться до ночи… Согнувшись, он удалялся от улицы Коперникештрассе.

Сирены больше не было слышно.