"Пираты. Книга 2. Остров Паука" - читать интересную книгу автора (Пронин Игорь Евгеньевич)

ГЛАВА ШЕСТАЯ Гранаты и чужая война

Что бы ни говорили Клод и Роберт насчет отношения ко мне команды, одного объяснить они мне не могли: почему ребята не сделали ни одного выстрела, хотя были заранее готовы к такому развитию ситуации? Позднее Джон рассказал мне, как все произошло. Когда он вышел из каюты, Бенёвский уже держал в руке какой-то предмет, демонстрируя его всем окружающим.

— Ваш капитан думает, что вы можете стрелять в нас! — сказал он, обращаясь к матросам. — Вроде бы так, да у нас есть вот такие штуковины… Смотрите, что случится, если я просто разожму руку!

Миг — и предмет полетел в сторону от «Ла Навидад». Бенёвский швырнул его достаточно далеко, но взрыв, который произошел, когда предмет еще не успел долететь до воды, просто оглушил всех.

— Достаточно разжать руку! — повторил Бенёвский. — И тогда все остальные гранаты взорвутся прямо здесь! Стреляя в нас, вы стреляете в «Ла Навидад», и не из мушкетов, а из пушек!

Джон, еще не зная, что делать, потянул из-за пояса пистолет, но двое каторжан тут же его скрутили. Держа в руке еще одну маленькую, но оттого не менее смертоносную гранату, поляк подошел к Моррисону.

— Боцман, я так же заинтересован в целости корабля, как и все здесь! Единственное, чего я прошу — общего совещания! Ваш капитан слишком юна, чтобы принимать некоторые решения.

— А что вы сделали с Кристин? — хрипло спросил Моррисон.

— Запер в каюте! — честно признался Бенёвский. — Больше ничего. Прикажите стрелкам опустить мушкеты — один случайный выстрел и «Ла Навидад» превратится в пылающий факел которому недолго гореть.

— Почем я могу знать, что все так, как вы говорите?

По приказу Бенёвского его люди показали, что у каждого из них есть такое же оружие. Матросы смотрели на боцмана. Потерять корабль посреди океана? Уж лучше стоять в Гаване с петлей на шее в окружении конвойных, там хоть можно надеяться на чудо. Полковник второй раз продемонстрировал действие гранаты. На этот раз кого-то зацепило случайным осколком.

— Хорошо, парни! — решился Моррисон. — Пока мы ему поверим! Но только если будет проведено общее совещание!

— Прекрасно! Тогда послушайте, что я вам скажу!

И Бенёвский предался любимому делу: начал долго и страстно говорить о грядущей свободе и счастье для всех. При этом, конечно, не забывая и о «Золотой лани» с ее сокровищами. Тем временем Устюжин с несколькими людьми расположились на корме, а Отто фон Белов — на баке корабля. Ситуация возникла странная: вроде бы «Ла Навидад» был захвачен, а вроде бы и нет.

Мы провели в каюте томительные полчаса. Я расхаживала от окна к двери и обратно, Роб пытался меня успокоить, чем еще больше выводил из себя, а Дюпон перебрасывался какими-то колкостями с Устюжиным. Я поглядывала на него, но француз лишь пожимал плечами: выудить из Ивана какую-то конкретную информацию никак не удавалось.

Затем в дверь постучали и тонкий, испуганный голос попросил не стрелять. Я узнала Руди, того смешного рыжего немца. Он единственный предпочитал проводить время отдельно от товарищей, все старался подружиться с матросами. Конечно, ему поручали всякую пустяковую, но неприятную работу, подшучивали, иногда довольно зло, но Руди только улыбался и терпел. Я запоздало подумала, что до того, как ставить Бенёвскому ультиматум, стоило затащить мальчишку куда-нибудь в угол и как следует допросить.

Дверь открылась. Увидев наши пистолеты, Руди едва не выронил поднос — Бенёвский прислал нам еды. Из-за его плеча выглянул Моррисон.

— Команда прислала меня справиться о вашем здоровье, капитан! Вижу, все хорошо?

— Здоровье в порядке, да вот дверь, кажется, заклинило. Пришли плотника, пусть починит.

— Непременно! — боцман отчаянно подмигивал нам обоими глазами. — Непременно пришлем… Попозже! Нам, видишь ли, никак нельзя стрелять: оказывается, на борту опасные предметы и все взлетит на воздух!

— Тогда не стреляйте, — кивнула я и рывком втащила Руди в каюту. — А плотника все-таки пришлите.

Я показала глазами вниз. И еще раз, и еще. Боцман даже покраснел от натуги, но вдруг расплылся в улыбке и закивал.

— Да, капитан, пришлем плотника смотреть дверь! Слушаюсь!

Показался человек Бенёвского с автоматом и оттолкнул Моррисона от двери.

— Руди! — позвал он.

— Руди остается с нами поболтать.

Я нацелила пистолет прямо в лоб каторжника. Тот нерешительно попятился. Появился Устюжин. Он одним взглядом оценил обстановку, усмехнулся и закрыл дверь.

— Проклятье! — я обернулась к Клоду. — Почему я позволила Бенёвскому поднять на борт те ящики и почему меня никто не остановил?!

— Может, и не в ящиках дело… — пожал плечами Дюпон. — Давай, Кристин, лучше с Руди побеседуем. Ты не против, дружок?

Руди, у которого коленки ходили ходуном, мелко затряс головой, Француз забрал у него поднос, поставил на стол и усадил Руди в кресло.

— Итак, вопрос первый: как Бенёвский собирается отыскать Дрейка в океане?

— Я не знаю! — Руди дрожал и путал английские слова с немецкими. — Я не знаю! Пожалуйста, не делайте мне больно!

— Это надо заслужить! — Клод навис над ним и легонько постучал пистолетом по веснушчатому носу. — Как же получается: все знают, а ты — нет?

— Знают только Иван Устюжин и лейтенант фон Белов! — запищал Руди. — Наверное, фрекен Моник знает! Ихь вайсе нихт, герр Дюпон!

— Ты бы поосторожнее с ним! — попросила я. — Все-таки моя каюта, да и заперты мы — что, если сейчас обделается? Сидеть тут с ним?

— Верно, — кивнул Клод, выпрямляясь. — Ну, хотя бы чем Бенёвский так запугал команду?

И Руди все рассказал. Всем, кроме него, полковник заранее раздал гранаты, но приказал пользоваться ими или по его команде, или в случае его гибели. Я совершенно напрасно считала, что болтун не может быть одновременно и человеком действия. Бенёвский исхитрялся каким-то образом совмещать оба эти качества.

Все, что нам оставалось, это ждать и расспрашивать Руди. По делу он ничего сказать не мог, зато поведал о том времени, из которого пришел. Несмотря на все раздражение, я поневоле заслушалась. История и правда была жуткой.

Руди вырос в крохотной рыбацкой деревушке и никогда не собирался брать в руки оружие. Однако началась большая война и в строй поставили почти всех, способных держать оружие. Война шла по всему миру, на суше, на море и каким-то образом даже в воздухе. Роберт спросил его о Шотландии, и Руди подтвердил: все британские острова захвачены. Та же судьба постигла Францию, Голландию и вообще практически всю Европу. Но война на этом не остановилась, а только набрала ход.

Но самое удивительное, что Руди вовсе не радовался успехам Германии. По его словам, жить в его стране было страшно. Во главе стоял некий фюрер, призвавший немцев завоевать весь мир. Фюрера поддерживал некий орден, вроде рыцарского, и члены этого ордена имели право на все. Они могли схватить любого человека или даже убить его прямо на улице. Немцев силой гнали на войну, и почему такая армия не разбежалась, а упрямо продолжала наступать, было мне совершенно непонятно… Руди говорил об огромных заводах, производящих страшные машины. Немцев на них уже почти не осталось, там трудились рабы, согнанные со всего мира.

— Странно как-то! — я услышала шум под ногами и решила говорить громче. Вдруг нас подслушивают? — Знаю я рабов! Если за ними постоянно не следить, то хоть лопату дай — тут же сломают и будут отдыхать.

— За это расстреливают, — пояснил Руди. — Тут же. Это называется «саботаж».

— Расстреливают?.. — я попыталась это представить. — Да вам придется этим каждый день заниматься — они же упрямые, как ослы! Рабов не хватит. Кнут — это я понимаю.

— Расстреливают, — печально кивнул Руди. — А рабов много. Пленные или просто которых пригнали… Капитан Кристин, пожалуйста, не убивайте меня! И назад я не хочу. Там страшно. У вас лучше, хотя тоже страшно. Но здесь люди добрее.

Я только фыркнула. Значит, пираты добрее тех, с кем Руди имел дело на своей родине? Замечательные у них там времена. Приходилось верить Прозрачным: в будущем творится что-то невообразимое, и если это можно хоть как-то исправить, то стоило бы попробовать.

— Капитан?

Я присела на корточки. Наш плотник, Тощий Бен, распилил одну из досок пола и заглядывал в небольшую пока щель.

— Сколько потребуется времени, чтобы мы могли спуститься в трюм?

— Не так много, если мне никто не помешает! — Бен говорил глухо. — Они осматривают корабль. Как бы не нашли дыру, Бенёвский хочет общего собрания, и чтобы его люди тоже имели право голоса. Хочет, чтобы мы выбрали нового капитана. Команда за тебя, но что делать? Он же просто взорвет корабль, ему это раз плюнуть! А они там все сумасшедшие, ты знаешь.

— Знаю, — пришлось согласиться мне. — И все же работай. Будет лучше, если мы отсюда выберемся.

Внизу послышалась короткая возня, а потом я увидела в щели голубой глаз, который сразу узнала.

— Может быть, не стоит спешить? — спросила меня Моник. — Девочка, ты ведь помнишь, о чем мы говорили? Я прошу тебя: не мешай Маурицию! И тогда все будет хорошо.

Я со злости топнула каблуком по полу. Моник снизу выругалась — наверное, прижалась к доске лбом, когда со мной говорила.

— Интересно, а почему наша подружка так хочет помочь Бенёвскому? — шепотом спросил Клод. — Тоже верит в счастье для всех? Сомневаюсь. Руди, а ты как думаешь: фрекен Моник искренне помогает полковнику?

— Я не уверен… — немец беспомощно улыбнулся. — Я ведь ничего не знаю, мне не сообщают. Лейтенант фон Белов спросил, хочу ли я навсегда забыть о войне — и я согласился исполнять его приказы. А больше я ни при чем! Но фрекен Моник очень опасная. И… Ну, я слышал один раз, как она говорила Бенёвскому, что хотела бы все вернуть и отдать ту фигурку дельфина ему, а себе не брать. Но полковник сказал, что теперь все устроилось еще лучше и ничего менять не надо. И что теперь она с лейтенантом.

Я взъерошила себе волосы: не забывай, Кристин, ее интерес к Отто — искренний! А значит, он — ее слабое место. Туда и бить, когда придет время. И, вполне возможно, Бенёвский с его любовью к игре в шахматы и просчитыванию вариантов, таким образом и держит ее на поводке.

Размышляя об этом, я понемногу успокоилась, и когда за нами пришли, план был готов. Я первая отдала Устюжину оружие.

— Пожалуйста, не выкидывай ничего эдакого, — серьезно попросил он. — Подумай: ведь это ты первая начала одеяло на себя тянуть! А Мауриций просто говорил с людьми, а вовсе не бунтовал их. Правда, на его стороне.

— Ну, конечно! — я фыркнула ему в лицо. — Ладно, Иван. Давай проще: ваша взяла. Ставить под угрозу жизни своих парней я не имею права. Я же не ваш полковник, для которого ваши жизни — плевок на волне!

Устюжин неодобрительно покачал головой, но пропустил меня на палубу. Здесь меня встретили криками. Я вгляделась в лица матросов: они были готовы кинуться в бой, но умирать никому не хотелось. Когда нет даже одного шанса из тысячи, самый лихой пират призадумается. Джон стоял у мачты со связанными руками и смотрел на меня виновато — будто он один мог что-то сделать! Я, молча подошла и принялась его развязывать.

— Нельзя допустить, чтобы Бенёвский отобрал у Дрейка добычу, — прошептал Джон. — А он все про это: получите золото, золото… Я ему уже пытался сказать: вы измените историю к худшему, за это придется заплатить многими жизнями! А он только отмахивается. Говорит, на Мадагаскаре все изменится.

— Посмотрим, что можно сделать, — пообещала я и, без спроса вытащив нож из-за пояса стоявшего рядом Устюжина, разрезала веревки. Нож тут же протянула обратно хозяину. — Узел дурацкий какой-то. Моряки так не вяжут.

— Да среди нас настоящих моряков, считай, только я, да Отто — смущенно признался он, принимая нож.

Я и сама это замечала, Что ж, как капитан должна и это принять к сведению: без нас Бенёвскому будет очень сложно справляться со снастями «Ла Навидад». И людей маловато в первом же шторме корабль с такой командой ждут большие неприятности.

Председательствовать на собрании выбрали Моррнсона. Бенёвский готовился к выступлению, и я с каким-то даже благоговением увидела, что он, присев в стороне, листает какую-то книгу и делает пометки. Он что же, думает, что мои ребята станут это слушать? Да они от фразы длиннее, чем из десяти слое, засыпают стоя! Ладно бы еще Библия… Но книга была написана по-французски. Я увидела это, когда подошла. Еще лучше! Француз у нас на борту был один, и тот мечтал всадить Бенёвскому пулю в лоб.

— Что-то хотите мне сказать? — Бенёвский поднял голову.

— Не вам, сразу команде, — не спрашивая у него разрешения, я забралась на бочонок. — Братва! Я, как всегда, скажу просто: если из-за моего капитанства может пролиться кровь, то я отказываюсь сама! Но лишь временно — до тех пор, пока полковник Бенёвский не приведет нас к Дрейку и его золоту! Потом пусть забирает себе «Золотую лань» и убирается с моего корабля. То же касается всех, кто захочет следовать за ним.

С минуту не было слышно ничего, кроме поскрипывания мачт и шума волн под бушпритом. Обе стороны переваривали мои слова. Я покосилась на Клода — он просто сиял и явно был мной крайне доволен. Бенёвский, захлопнув книгу, смотрел прямо перед собой. Наверняка, опять «просчитывал варианты».

— Что ж, если команда согласна… — он поднялся и снял шляпу — Если команда согласна, я буду польщен… Это высокая честь быть капитаном таких молодцов, как вы. И еще более высокая честь — вести вас к золоту!

Он подбросил шляпу в воздух и получилось глупо, потому что никто его не поддержал. Конечно, спустя секунду заревел басом Устюжин, тут же подхватили другие каторжане, и кто-то из моих тоже присоединился. Но в целом я осталась довольна: капитаном его никто не считал. Временным предводителем — да, но не капитаном. Это не одно и то же. И это означало, что на самом деле капитаном остаюсь я. Это было большее, на что я могла надеяться.

Полковник не был знаком с нашими законами, поэтому решил, что собрание окончилось в его пользу. А может быть, что-то понял, но решил не напрашиваться на неприятности. Он подошел к штурвалу, взглянул на компас и удовлетворенно кивнул.

— Иван, Джон! Определите наше местоположение поточнее! Мне предстоит кое-что предпринять, чтобы не разминуться с Дрейком. И поверьте, мы его не упустим! Барон де Бенёв держит свое слово: вы получите свое золото!

Я прошлась по палубе, молча кивая матросам. Они кивали в ответ и с облегчением принимались за дело. Да, пираты были за меня. Но и за золото тоже. Учитывая, что Дрейка я решила не трогать, придется дать им другое сокровище. И оно есть: то сокровище тамплиеров, к которому шел своей нелегкой дорогой Бенёвский. Но для того, чтобы попасть в секретный Храм на Мадагаскаре, нам понадобится дельфин… Я поискала глазами Джона и он как раз вовремя появился с картой в руках.

— Я подумал, ты захочешь знать, — он показал мне карту. — Мы вот здесь. Еще пара недель и окажемся где-то на пути Дрейка. Еще я снова постарался хоть что-то узнать у Устюжина. Он сказал только, что Дрейку придется с нами встретиться, даже если его корабль станет невидимым. Он совершенно в этом уверен.

— А ты можешь быть совершенно уверен, что «Золотая лань» не потеряет ни одного реала из добычи, — пообещала я своему печальному другу — Лучше думай, как забрать у Дрейка дельфина. Вдруг не отдаст? Только Бенёвскому кажется, что захватить «Золотую лань» просто.

— Он отдаст, — сказал Джон. — Я уверен, Дрейк отдаст дельфина, если я с ним поговорю. Он изменился, Кристин, он уже не пират.

— Дрейк — не пират! — вздохнула я. — Джон, ну что ты такое говоришь. Послушай, я не против того, чтобы помочь Прозрачным, раз уж ты им веришь. Но один раз ты уже поставил свое мнение против моего. Я капитан и хочу быть уверена, что больше такого не случится.

— Я обещаю! — Джон даже шляпу снял. — Я обещаю, Кристин. Ты мой капитан и я тебе верю.

Я вполголоса отдала несколько команд — кто-то же должен приглядывать за мелочами — и отправилась искать Клода. По пути ко мне пристал Руди. Он просто пошел вместе со мной, всем видом показывая, что готов исполнять мои поручения. Что ж, малый был хоть и небольшого ума, и трусоват, а нос держал по ветру! Учитывая, что меньше всего ему хотелось назад на Мировую войну, а речам Бенёвского Руди явно не верил, паренек мог пригодиться. Я оставила его за дверями своей каюты, когда отыскала там Дюпона. Француз пил мое вино и опять катал пули по столу.

— Мсье Дюпон! — пора было поговорить серьезно. — Во-первых, эту каюту, возможно, придется уступить Бенёвскому, так что я не возражаю, что вы без спроса открыли бутылку. Во-вторых, когда я снова стану капитаном, я вам пальцы отстрелю за такое поведение!

— Ты и теперь мой капитан, Кристин, — Клод достал второй бокал, плеснул и мне на несколько глотков. — Только как же я буду стрелять без пальцев? Больше-то я ни на что не гожусь. Погнался за золотом, хотел стать богаче всех королей с помощью Демона, о котором понятия не имел… И теперь вообще не понимаю, чего хочу и за чем плыву.

— Не смей ныть! — мне пришлось сесть и взять бокал. — И хватит молчать. Ты говорил, что можешь кое-что рассказать о Прозрачных. Сейчас самое время.

— Долго же ты терпела! — хмыкнул француз. — Да, Прозрачные приходили ко мне, когда лягушка была у меня. А сейчас ее у меня нет… И хорошо. Лучше бы я ее и не получил от того несчастного конкистадора. Говорить я не спешу, потому что история невеселая.

— Я слушаю.

— Ну… — Дюпон выпил и тут же снова налил себе. — Видишь ли, Прозрачные ведут между собой войну.

— Это я знаю.

— Вот как? — он был удивлен. — Выходит, ты мне тоже многого не договариваешь. Что ж, не важно. Итак, Прозрачные ведут войну. И люди в этой войне — лишь оружие. А волшебные предметы, такие как дельфин или лягушка — пули. Прозрачные не могут использовать предметы сами, и мы для них вроде как мушкеты, понимаешь?

— Я не мушкет. Я могу выстрелить, а могу не выстрелить или вовсе повернуться в другую сторону.

— Да, — кивнул Дюпон. — Только как мушкет может выбирать, в какую сторону стрелять, если не знает, за что идет война? И вообще — какая мушкету разница? Куда стрелять, кто победит, кто хорош, а кто плох… Мушкету это все равно, потому что он просто не в силах понять все эти вещи.

— И что из этого следует? — я никак не понимала, к чему Дюпон клонит. — Что ты предлагаешь? Выкинуть предметы в океан и послать к дьяволу всех Прозрачных, на какой бы стороне они ни были?

— Я не знаю! — он вскочил и всплеснул руками. — Мерде! Мы уже втянуты в эту игру! И, может быть, оттого, что мы из нее выйдем, кто-то сильно пострадает! Когда Прозрачные пришли ко мне, они хотели, чтобы я убил Дрейка. Тогда весь Серебряный Караван, захваченный им совместно с Ле Тетю, достался бы французам. И тогда… Одним словом, морская слава перешла бы от Испании не к Британии, а к Франции. Джон помешал мне это сделать, да и ты помогла ему. Тогда я злился. А теперь рад — я не отвечаю за то, что происходит с историей человечества. Надеюсь, что не отвечаю.

— Да что такого происходит с этой историей?! — я тоже вскочила. — Джон мне уже все уши прожужжал про эту историю теперь ты?! Вот наш корабль, вот океан, вот враги, а вот добыча — что такого происходит с историей? Все как всегда!

— Да нет же! — Клод снова потянулся к бутылке, и я ударила его по руке. — Скажи-ка, дочь моряка: отчего Колумб отправился через океан искать путь в Индию? Ведь всем известно, что готовилась война с Португалией, что он должен был идти вдоль западного побережья Африки и захватывать их колонии!

— Потому что Васко да Гама обогнул Африку и добрался до Индии, — когда собеседник задает дурацкие вопросы, иногда лучше ему ответить. Иначе разговор затянется. — Потому что сразу после этого португальцы отправили в колонии сильные гарнизоны, чтобы защитить вновь открытый путь. До этого многие считали, что Африка простирается до Южной Земли, и пути в Индию там нет.

— Вот! — Клод сел и как-то глупо улыбнулся. — И я очень удивился, когда Устюжин как-то в разговоре упомянул об экспедиции Васко Да Гама, случившейся уже позже плавания Колумба. Позже, понимаешь? Это был ответ португальцев Испании.

— Что за глупости? — я тоже села. — Я же в Лондоне немного училась, Клод. Тогда все думали, что Колумб нашел дорогу в Индию, а не в Америку. Зачем португальцам плыть вокруг Африки, если есть прямой путь?

— Не знаю, — Клод, покосившись на меня, снова осторожно взялся за бутылку. — Вот только я поговорил на эту тему еще и с Бенёвским, и даже с Отто фон Беловым. И все они знают точно: Васко Да Гама совершил плавание позже Колумба. А мы с тобой точно знаем, что наоборот. Разница в несколько лет, какие пустяки… Кристин, мы уже что-то изменили.

Я задумалась. Конечно, крайне интересно узнать, что прямо вот сейчас мы находились не только не в том веке, где я родилась, но и в какой-то другой истории человечества. Но еще я не могла понять, почему Дюпон считает нас виноватыми в том, что очередность великих открытий поменялась. С минуту я соображала, потом сдалась.

— Клод, а как мы-то могли на это повлиять? — я спросила почти жалобно. — Ну как?! Мы же не были в эпохе Колумба. И раньше не были. Это же… Это как бы река выше по течению — что внизу в воду не налей, а наверх не попадет!

И тут у Дюпона начали выпучиваться глаза. Я даже испугалась, что они сейчас вывалятся прямо на стол. Потом он залпом допил вино и потряс головой.

— Да, действительно… Но это значит, что кто-то другой это сделал!

— Да почему нет, если Ключей как минимум два! — я рассердилась. — А может, их сотня! Подземелью Оука, может, тысяча лет, да кто там только не бывал! Раз Прозрачные ведут войну, то все может случиться! Может быть, Дрейка на самом деле потопили испанцы во время его кругосветки, и мы никого не встретим — какая наша-то вина?

— Странно, почему мне это сразу в голову не пришло? — Клод выглядел виноватым.

— Потому что ты слишком много пьешь! — я схватила бутылку и вышвырнула ее в окно, к нашим спутницам акулам. — Если уж ты так полюбил думать, Клод, то придумай, что делать с Бенёвским! Прошлая твоя идея оказалась не слишком удачной!

И я покинула каюту, хлопнув дверью. Спавший шагах в пяти Руди даже не вздрогнул. Я растолкала его, всмотрелась в глаза и в самом деле, спал. Значит, не подслушивал. Надо было как-то использовать паренька.