ГЛАВА 14

— Савелий Никонорович! — радостно воскликнул Иван Головинов, едва только успел отворить дверь приемной, и втолкнул в горницу двоих крестьян — подростков.

Савелий Никонорович, который в этот момент что-то старательно выводил на свитке, нехотя оторвался от своей работы.

— Вот! — Иван Головинов указал рукой на подростков. — Этих Панкрат Курников ноне в стрелецкую слободу доставил, аккурат из Бобровки. Они ему сродственниками являются, и два дня назад заехал он к ним в деревню, чтоб навестить.

Савелий Никонорович недоуменно, накапливая раздражение, уставился на своего подчиненного.

— Ну, и что с того?

— А то, что сим молодцам кое-что известно о наших аферистах!

Савелий Никонорович в тот же миг заинтересованно поднял брови, и отложил перо в сторону.

— Ну?! — немногословно распорядился он, и жестом пригласил подростков подойти к нему.

— Говорят, что видели они их! — услужливо подсказал начальнику Иван Головинов, — об том Панкрату со хвальбой и поведали! А Панкрат, будучи оповещенным об этом деле, не долго думая, и привез их к стрельцам.

— Ну? — снова сказал Савелий Никонорович, строго взглянул на юнцов.

— Рассказывайте все! Сей же час, и без утайки!

Подростки покорно ему на это кивнули, а набожный Григорий еще и перекрестился ради подтверждения истинности своего признания.

— Это, стало быть, — скромно принялся за рассказ Михаил, переминаясь с ноги на ногу, — пришел к нам Семка, брат мой двоюродный по мамке, и обсказал, что, видели де они каких-то людей, у которых еда зело вкусная имеется, и угостил нас той едой.

Михаил, поглядывая на строго начальствующего человека в дорогом суконном кафтане, и интуитивно ощущая великую государственную значимость Савелия Никоноровича, вдруг как-то заробел, произнеся последнюю фразу совсем тихо, а потом и вовсе умолк.

— Ну, ну, не робей! — подбодрил его Савелий Никонрович, сглаживая конфуз паренька.

— И какова была та еда?

— Во такая малюсенькая. — Михаил указал на свой ноготь, сравнивая с ним размер леденцов, — вроде с горошину, да сладкая, яко мед!

— Так! — констатировал Савелий Никонорович. — Сказывай далее!

— И еще Семка сказал, что он ел и другую еду, да такую вкусную, что ни с чем не сравнить, и показал нам то, в чем она лежала. А потом и говорит, давайте, мол, сходим к тем людям и попросим у них еще что-нибудь.

— А куда он вас звал-то?

— Михаил, не поняв вопроса, недоуменно взглянул на Савелия Никоноровича.

— Ну, где находились те люди? — уточнил глава Тайного Приказа.

— В лесу. — Ответил Михаил.

— Семка-то, он еще днем тех людей приметил, да обзнакомился с ними. Они у него на неведомую еду рыбу выменяли. А потом, как распробовал он у себя дома ту еду, еще раз сходил к тем людям, но уже с тятькой.

— Угу! — кивнул Савелий Никонорович. — Ну и что ж, пошли вы туда?

— Пошли! Да как подошли поближе, так и оробели!

— А, что так-то?

— А люди те скакали по поляне, яко черти! Гришка говорит, что вроде бы и рога у них виделись!

— Вроде! — подтвердил до селе молчавший Григорий. — Да еще звук от них шел громкий, никогда нами не слыхиваемый, во!

— Ну, и что ж вы?

— А мы и убегли, а более ничего!

— Так, так! И, что ж, потом вы тех людей более не видели?

— Нет!

— А этот ваш Семка?

— И Семка не видел!

— Токмо… — Сказал, было, Михаил, и вновь умолк.

— Что, говори, ужо! — пытливо взглянув на него, приказал Савелий Никонорович, который не намерен был упускать никакой, даже самой незначительной информации.

— С ними находился Борька, — наш деревенский сирота. Он еще днем там остался, а Семка со товарищем домой ушли, хоть те люди и им предлагали потрапезничать.

— Ага! Значит, они ушли, а Борька остался трапезничать?

— Ну, да!

— И что же тот Борька вам потом сказывал?

— Да ничего! Не пришел от них Борька-то!

— Что, до сей поры?

— До сей поры! Мы опосля днем на то место ходили, но ни их, ни Борьки, там уже не было.

— Да! — многозначительно сказал Савелий Никонорович и покачал головой!

— А то место вы показать сможете?

— А то нет! — уверенно сказал Михаил.

— Ладно, сядьте покуда на лавку. — Велел паренькам Савелий Никонорович, а сам обратился к Ивану Головинову.

— Значит так, Иван, собери людей, и немедля отправляйтесь туда, где они были, да обшарьте там каждый куст, авось и отыщется чего интересное, а заодно и в деревню эту, как ее?

— В Бобровку, Савелий Никонорович.

— В Бобровку, значит, тоже поскачите, и опросите там всех, кто еще с ними виделся. Да, скажи там, что как только Борька в деревне объявится, чтоб немедля сюда сообщили!

К вечеру Иван Головинов доставил Савелию Никоноровичу еще кое — какие сведения об арестантах и их попутчиках. Отец Семена рассказал ему о третьей девице, не похожей на первых двух, ранее описанных разными людьми, которую ему довелось увидеть в лесу.

— Говорит, что ногу она подвернула, от того и сидела на земле. А как стал он ей ногу смотреть, по причине своего знахарства, то очень поразила его обувка девицы.

И Иван, со слов отца Семена, описал Настины кроссовки.

Рассказал ему кое-что и Семка, да попутчик его Петр.

— Перво наперво поведали они мне о всякой разной еде, что дали им незнакомцы. — Сообщил Иван Головинов.

— А потом особливо обратили внимание на некую легкую котомку, в которую незнакомцы переложили из ведра их рыбу. На котомке той была полуголая девка с непокрытой головой и короткими белыми волосами, да такая, что вроде как живая, токмо маленькая очень.

— Что значит, как живая?

— Намалевана вроде, сказывают, а вроде как и нет!

Савелий Никонорович непонимающе уставился на Ивана на какой-то миг и вдруг вспомнил о фотографиях, лежащих в столе.

— Понятно! — сказал он и вновь взглянул на Ивана. — Ну?

И все как один, Савелий Никонорович, твердили, что хоть и одеты были

незнакомцы в крестьянскую одежу, но разговоры вели на непонятном

каком-то языке.

И самое главное, Савелий Никонорович, вот что мы отыскали на той

поляне!

Иван Головинов достал из штанов тряпицу, в которую были завернуты три предмета, — упаковка подушечек "Орбит", зажигалка, и блестящая перламутровая заколка для волос, принадлежащая Валерии.

Все три предмета были необычными, и никто из присутствующих, сколько не крутил их в руках, не мог даже предположить какова цель их применения.

Савелий Никонорович поблагодарил Ивана Головинова за находки, и не долго думая, положил их в свой секретный шкаф по соседству с остальными диковинками незнакомцев.

А в этот самый момент к нему прибыл Никита Куренцов, и в сопровождении Кузьмы и Марийки, без доклада, на правах высокого гостя, прошел в приемную.

— Ну, здорово, Савелий Никонорович!

— А, Никита Владимирович! — заюлил перед боярином глава Тайного Приказа. — Коль скоры Вы на ногу, коль скоры! Ну, что ж, милости просим! А я ноне еще кой — какие диковинные вещицы отыскал и только минуту назад их в шкафчик прибрал!

— Да, погоди ты, Савелий Никонорович, с вещицами своими! Я теперь и сам тебе их покажу, да такие, которые супротив твоих сущим пустяком покажутся!

— Вы, сами? — удивился Савелий Никонорович.

— Ну, да! У меня в Зареченском их полон дом!

— Как?

— Вот так, друг мой! — Никита Куренцов развел руками.

— Вели-ка ты, Савелий Никонорович, покуда своим людям уйти отселе, ибо у меня к тебе секретный разговор имеется.

Савелий Никонорович, ничего не понимая, окинул взглядом своих подчиненных, и только тут обратил внимание на скромно стоящих за спиной боярина Кузьму и Марийку.

Полтора часа работникам Тайного Приказа пришлось провести вне приемной комнаты. Сначала они скромно стояли за дверью, в ожидании, что она вот — вот откроется, и Савелий Никонорович их окликнет. Однако устав переминаться с ноги на ногу, вышли на улицу, где, теряясь в догадках, принялись рассуждать о последнем, что услышали. А именно о неком странном сообщении Никиты Куренцова, что у него, де, имеются диковинки почище, чем у Савелия Никоноровича!

— Стало быть, и ему с ними встретиться пришлось?! — удивился дед Прохор.

— Похоже! — сказал Иван Головинов. — А девица эта, аккурат подходит под описание Никитой Проскуриным той самой Марийки. Так что, братцы мои, подозреваю я, что Никита Куренцов ее как раз и привел!

— Да! — многозначительно сказал Афанасий Серебренников. — Ну и дела!

— Я только одного в толк взять не могу, — удивленно пожав плечами, сказал Андрей Краюшкин, — что за диковины могут быть у Никиты Куренцова? Неужто и впрямь почище наших?!

— Да, куда уж чище — то! — возразил ему Афанасий Серебренников.

Дверь, за которой сотрудники Тайного Приказа приказали следить дежурившему стражу, наконец, отворилась, и на пороге показалась грузная фигура Савелия Никоноровича.

— Вели придти ко мне Ивану Головинову. — Сказал он стражу и снова скрылся в приемной.

Страж выбежал на улицу и окликнул Ивана. Тот послушно отправился в приемную, заставив оставшихся сотрудников пуще прежнего томиться от любопытства. Однако долго им ждать не пришлось, ибо уже спустя пять минут Иван вновь появился на улице.

— Ну, что там? — спросил у него дед Прохор.

Иван Головинов горделиво окинул взглядом превратившихся в слух сотоварищей, устремивших на него любопытные взгляды.

— Велено мне ехать ноне по всем Приказам, собирать людей на общий большой Совет… Во как!

— Да, видать дело серьезное! — прошептал Афанасий Серебренников. — Вот тебе и Никитка Проскурин, ловко же он их заприметил!

Валерия с трудом открыла глаза и сквозь пелену сонной завесы увидела перед собой расплывчатые контуры силуэтов родителей. Она улыбнулась.

— Господи, все как тогда! Те же ощущения, та же тревога! Отсутствует только страх, тот безудержный панический страх от неизведанного, который ей пришлось пережить во время "перелета" в прошлое!

Она расслабилась и свободно откинулась на спинку сидения. — Интересно, кто на этот раз очнется первым, папа или мама? — подумала она, и тут же увидела, как Виктор Владимирович пошевелил рукой. — Ну, надо же! Все повторяется в той же последовательности! Интересно, а от чего это зависит?

— Что, уже? — спросил Виктор Владимирович.

— Уже, папа, уже! — весело ответила Валерия.

— А, что ты так радуешься, может мы сейчас не в нашем, а совсем в другом времени? Всякое ведь бывает!

— Бывает только в кино, чтобы сюжет закрутить! Но мы, к счастью не в кино, а в реальной жизни, и здесь Игорь применил точный астрологический расчет!

— Валерка, не трещи так громко! — едва слышно произнесла только что очнувшаяся Елена Марковна. — У меня голова болит и туман в глазах никак не развеется, а ты тараторишь мне на самое ухо.

— Прости, мамочка, на ухо больше не буду!

Валерия взглянула в окно и первым делом увидела "Фольцваген" Игоря. Ее хорошее настроение тут же улетучилось, и она с болью в сердце подумала, что увидит его сейчас в последний раз.

— Ага, вон Игорек! — в свою очередь обрадовался и Виктор Владимирович, — А где же Алешка?

Елена Марковна тревожно оглянулась назад.

"Вольво" стояла сразу за ними.

— Слава богу, вон он, сзади нас, — радостно воскликнула она, увидев машину сына.

Валерия тоже оглянулась, и Настя с Алексеем приветливо помахали ей рукой через переднее окно своего автомобиля.

— Ну, что ж, все в сборе и это уже радует! — сказал Виктор Владимирович, и, открыв дверцу, вышел из машины.

После этого Валерия увидела, как навстречу отцу спешит Игорь, а следом за ним Алексей.

— Валерочка, давай выйдем, — сказала Елена Марковна, — надо же с Игорьком попрощаться.

— Иди, мама, я сейчас! — сказала Валерия, слух которой так резануло слово "попрощаться", что к горлу пополз слезоточивый ком. Она посидела в машине еще пару минут, собираясь с духом, и вышла наружу.

Игорь в это время прощался с Настей, которая не могла выйти из машины, по причине больной ноги. Он извинился перед ней за то, что невольно нарушил все ее планы и заточил в семнадцатое столетие, и пожелал скорейшего выздоровления, а потом, наклонившись, дружески чмокнул в щеку.

После этого он подошел к Елене Марковне и тоже извинился.

— Ничего, ничего, Игорек, — улыбнулась она. — Ты знаешь, мне кажется, что теперь я об этом не жалею! Ведь я врач, и видно провидению было угодно возложить на меня заботу об этих людях. Как знать, возможно, кто-то из них мог и умереть без моей помощи! Во всяком случае, Онисья была первым на то претендентом. А ты знаешь, какое чувство испытывает человек, сознавая, что ему удалось кому-то сохранить жизнь?! Тебе никогда не приходилось кого-то спасать, Игорек?

— Нет!

— Жаль!

Игорь нежно обнял Елену Марковну.

— Спасибо Елена Марковна! Вы ведь и мне прекрасно там помогали!

— Тебе-то чем?

— А Ваши великолепные обеды, а стирка?! Да и вообще! Все вы поддерживали мой дух. Ведь положа руку на сердце, должен признаться, что я и сам очень переживал за удачный исход эксперимента! Теория теорией, но на практике случаются такие переплеты, что только держись! Теперь-то уж я могу в этом признаться!

И он, виновато улыбнувшись, развел руками.

— Мы с Леной прекрасно это понимали! — сказал Виктор Владимирович.

Затем Игорь попрощался с Алексеем и Виктором Владимировичем, и только после этого подошел к Валерии, скромно стоящей возле отцовской машины и взглянул на нее так, как не позволял себе до сих пор.

— Прощай, любовь моя, прощай навсегда! — говорил его взгляд, полный любви! Я хочу пожелать тебе счастья, огромного, неиссякаемого, вечного!

— Я никогда не буду счастлива! — возражал ему настойчивый, укоряющий ответный взгляд Валерии!

— Будешь!

— Нет!

— Поверь, я знаю это лучше тебя!

— Ничего ты не знаешь, слышишь, ничего!

Он положил руку ей на плечо, желая этим жестом прервать немой диалог, возникший между ними, но сердце Валерии протестовало изо всех сил.

— Опомнись! Что ты делаешь?! — кричало оно. — Кто дал тебе право так жестоко распоряжаться нашей любовью?

Он взглянул на нее в последний раз и отвел глаза.

— Прощай Валерка! — произнес тихо и умолк.

— Прощай, — еще тише ответила она ему после затянувшейся паузы, и, открыв дверцу, села в машину.

Тихие слезы покатились по ее щекам без всякого приглашения, и на фоне общего приятного возбуждения, царящего в салоне между родителями и веселыми шутками "Европы плюс", вещавшей из приемника, она, чтобы скрыть их, прилегла на заднее сидение, закрыв лицо плюшевой подушечкой.

— Валерка, ты что, спать улеглась? — спросила у нее Елена Марковна.

— Угу, подремлю немного! — ответила она.

Они покатили по знакомым московским улицам, направляясь к дому, однако, спустя несколько минут, Виктор Владимирович вынужден был остановиться. Он потерял из вида Алексея, ехавшего следом за ним, и, притормозив, прижался к обочине, поджидая его.

— Интересно, куда он делся? — удивился Виктор Владимирович.

— Может, его мент остановил? — предположила Елена Марковна.

— Откуда ему было взяться, если Алешка висел у меня на хвосте, а я не видел ни одного гаишника.

— А, может, у него бензин кончился?

— С какой стати? — перед нашим выездом в Сочи мы заправились по горлышко. Или ты думаешь, что чистая экология семнадцатого столетия из-за дефицита бензопродуктов, высосала весь бензин из его стоящей на месте машины?!

Елена Марковна засмеялась.

Они постояли еще некоторое время, и Виктор Владимирович забеспокоился.

— Да, что там у него стряслось? — он недоуменно пожал плечами, и, повернув замок зажигания, завел машину, с намерением развернуться в ближайшем дозволенном месте, чтобы отправиться на поиски Алексея.

Пока Виктор Владимирович добирался до разворота, Алешкина Вольво, к счастью, снова его настигла. Он обнаружил ее в зеркале заднего вида.

— Ну, слава богу! — обрадовался он.

Вольво же, прижавшись к Форду вплотную, пошла на обгон, после чего, показав поворот, начала плавно прижиматься к обочине.

— Алешка что-то сказать хочет! — догадался Виктор Владимирович и снова притормозил.

— Витя, посмотри, да у него еще кто-то сзади сидит! — заметила Елена Марковна.

— Точно! Может, кого-то из знакомых подобрал по дороге?

Лишь только Форд остановился, Алексей, выскочив из машины, направился к ним. Лицо его было взволнованным.

— Ты, представляешь, папа, что случилось?! — громко воскликнул он.

— Что? — испугался Виктор Владимирович.

— Мы с Настей, не проехав еще и пары километров, услышали стук в багажнике и остановились.

— Ну и?

— Ну и! Открыли мы багажник, а там, под Настиной сумкой, лежит Борька, согнувшись калачиком.

— Как, Борька?

— А вот так! Он, паршивец, влез туда украдкой, ему, видишь ли, с нами на небо захотелось!

— Господи, ну как же я сразу не догадалась! — воскликнула Валерия. — То-то я не нашла его среди провожающих!

— Час от часу не легче! — сокрушенно всплеснула руками Елена Марковна.

— Пап, открой свой багажник.

— Зачем?

— Чтобы джинсы достать! У Борьки штаны мокрые!

— Бедный ребенок! — посочувствовала пареньку Елена Марковна. — Мало того, что он к "перелету" был не готов, так еще и езда в багажнике! Да у него, наверное, стрессовый шок!

— Да нет у него никакого шока! Трезвонит как заведенный!

— А, что он говорит? — спросила Валерия.

— Что, что, пока прощения просит!

— Я пойду к нему! — она открыла дверцу машины.

— Может, подождешь, пока он переоденется?

— Валерия захихикала.

— Ничего смешного! — упрекнула ее Елена Марковна.

— Да, ладно тебе, мам! — заступился за сестру Алексей. — Лучше скажи, что будем делать?

— Как, что? Нужно звонить Игорю!

— Каким образом? Ведь мы с ним даже телефонами не обменялись! — расстроился Алексей.

— Вы, может, и не обменялись, — сказал Виктор Владимирович.

— Ты хочешь сказать, что у тебя есть его телефон? — обрадовался Алексей.

— Конечно, есть! И у него мой тоже! Только звонить ему сейчас бессмысленно. Сотовый у него не заряжен, а до дома он пока еще не добрался.

— Вот, что! — вмешалась в разговор Елена Марковна. Поехали сейчас домой, а там во всем и разберемся.

После прощания с Валерией Игорь никак не мог успокоиться.

— Какой смысл ехать домой? — рассуждал он. — В одиночестве с таким настроением можно с ума сойти!

Было одиннадцать часов утра. — Самое время отправиться в Дубнинский институт ядерной физики, — решил он, отыскать там своих компаньонов по проведению эксперимента и сообщить им о его результатах.

На его удачу они оказались на месте, и он пробыл у них до шести часов вечера. Вернувшись домой, принял душ и наскоро сготовив себе яичницу, включил телевизор, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Однако это его не спасло. Мысли о Валерии сквозили через ненавязчивые сюжеты передач и вторгались в его подсознание. Он несколько раз выключал телевизор и снова его включал, вставал с дивана и нервно расхаживал по комнатам, но все было безрезультатно. Грустные глаза девушки, полные любви, в которых читался немой упрек, стояли перед ним, не исчезая, и справиться с этим видением было невозможно. Попытка вытряхнуть его из головы усилием воли заканчивалась тем, что на память приходило другое. Он, то видел ее на поляне танцующей, то счастливо смеющейся в ответ на его похвалу, то призывно смотрящей на него в ожидании поцелуя на островке! От этих воспоминаний у него захватывало дух, а сердце томительно стонало. Сейчас, после разлуки он желал ее еще больше, и был не в состоянии поставить запрет этому желанию.

— Ничего, пройдет время, и я смогу с этим жить! — внушал он себе банальные мысли. — Уеду в Америку, займусь работой…

— Черт возьми, ну почему я должен от нее отказываться? — тут же кричало его непокорное сердце. — А вдруг у нас все получится? — и тогда он посматривал в сторону телефона. Ведь стоит только набрать ее номер и…

И в этот момент телефон зазвонил сам, заставив его вздрогнуть от неожиданности.

— Ало, Игорь! — прозвучал в трубке голос Алексея, который он сразу не узнал.

— Ало, это Алексей!

— Алешка, я слушаю. Как вы добрались?

— Добрались-то нормально, но… и Алексей рассказал Игорю о Борьке.

— Вот сорванец! Ну, натворил дел! — расстроился Игорь. — И не побоялся же! Теперь придется отправить его обратно, после того, как пройдет лунный цикл.

— Игорек, дело в том, что мы завтра должны отправиться в Сочи. Ты же помнишь, что у нас с Валеркой конкурс, и вся наша команда давно уже там. Мама едет с нами, и папа тоже. Он теперь, конечно в санаторий не попадет, но хочет недельку пожить рядом с нами "дикарем". Одним словом, Борьку нам оставить не с кем!

— Да, что ты, Алешка, я вовсе и не рассчитывал, что он останется у вас. Я сейчас же за ним приеду!

— Подожди, Игорек, не суетись, я сам тебе его привезу. Папа как раз сейчас посылает меня к своему заместителю. Ему надо передать кое-какие документы, а он находится в твоих краях.

— Хорошо, тогда запиши адрес. — Сказал с сожалением Игорь, ибо Алешкино предложение напрочь отмело его надежду на то, чтобы еще раз увидеться с Валерией.

— Зачем, ты ж его папе оставил!

— Ах, да, я совсем забыл!

— Ладно, пока! Через часок мы к тебе подъедем.

Борька вошел в квартиру Игоря, и первым делом низко ему поклонился.

— Не прогневайся, дядька, а коль хочешь, так и побей меня.

Игорь засмеялся.

— Ладно, иди уже, а то и впрямь побью!

Паренек прошел в комнату и осмотрелся.

— А у них изба поболее твоей будет! — тут же заключил он, сравнивая квартиру Игоря с квартирой Тихоновых.

— Наблюдательный, нечего сказать! — снова засмеялся Игорь.

Алексей, вошедший вслед за Борисом, держал в руках большую сумку.

— Что это? — спросил Игорь.

— Это приданное Борьке. Мама собрала ему все вещи, которые стали мне малы. Хочет, чтобы он забрал их с собой и хоть какое-то время не ходил в лохмотьях. Говорит, если ему не подойдет, то пусть другие носят.

Игорь засмеялся и покачал головой.

— Знала бы Елена Марковна, какие проблемы могут у него там возникнуть из-за этой одежды!

— Откуда она может знать? — сказал Алексей.

— Вот если бы она с нами в Москву сходила, тогда узнала бы!

— Ладно, оставь их. — Распорядился Игорь. Ему и здесь что-то носить надо. Ведь он пробудет у меня не меньше двух недель.

— Ну, мне пора! — сказал Алексей и подал Игорю руку на прощанье, — ведь я еще не выполнил задание папы.

— Подожди, я провожу тебя до машины.

Игорь усадил Борьку к телевизору и вышел на улицу вместе с Алексеем.

Они уже подходили к машине, когда Игорь решился спросить у него про Валерию.

— Алеш, а как там Валерка, чем занимается?

Вопрос, конечно, был глупым, особенно накануне ее скоропалительного отъезда в Сочи. Чем еще можно заниматься в такой ситуации, если не сборами?! Но Игорь так волновался и так не хотел упускать возможности хоть что-то о ней услышать, что ничего более удачного придумать не мог. Алексей, взглянув на его растерянное лицо, моментально все понял.

— Страдает от неразделенной любви! — выпалил он ему в ответ без всяких обиняков.

Игорь, не ожидая такого ответа, удивленно вскинул брови.

— Страдает, страдает! — снова сказал Алексей. — Втюрилась в тебя по самые уши, и ходит теперь сама не своя. Я и на конкурс-то с ней ехать боюсь. Куда ей с таким настроением выходить в лидеры!

— Ты, что, серьезно?

— Серьезней некуда! Она даже Борьку со мной отвозить отказалась!

— Почему?

— Не знаю, наверное, чтобы с тобой не встречаться!

Игорь усмехнулся.

— Ты знаешь, а ведь я тоже ее люблю. Это ничего, что я с тобой так откровенно?

— Да, все нормально! Ты думаешь, я об этом не догадывался?

— А, что, заметно?

— Ну, ты, Игорек, даешь! Я еще там подумал, что вы после танцев у костра сразу же в церковь венчаться отправитесь!

— Я бы отправился!

— Так в чем же дело?

— Только в том, что она слишком молода!

— Так это ж здорово! Конечно, тебе придется чуть чуть подождать, пока она в институт поступит, а в остальном-то, какая проблема?

— Слушай, Алешка, кончай трепаться, мне не до шуток!

— Да я и не шучу!

— Ты, что всерьез считаешь, что у нас может что-то получиться?

— А почему нет, если вы друг друга любите? Да влюбись я в первоклассницу, ни за что бы от нее не отказался! Нет же, втюрился в Настю!

— А если…

— Что?

— Если ей только кажется, что она меня любит?

— Потом разберешься!

— И что тогда?

— Тогда и страдать будешь, а сейчас-то зачем?

Игорь молча обдумывал его слова.

— Правду говорят, что влюбленные мужики на глазах глупеют! — по взрослому заметил ему Алексей.

— Так, ты думаешь, мне стоит ей позвонить?

— Угу! Только не забудь, что мы завтра уезжаем, и время на раздумье у тебя нет! И вот еще что, позвони ей на мобильный.

— На мобильный?

— Да! Я просто опасаюсь, что ты передумаешь с ней объясняться, если трубку возьмет кто-нибудь из родителей и задаст тебе неуместный вопрос.

— Хорошо, давай ее номер!

Его звонок раздался еще до того, как Алексей вернулся домой, и Валерии даже в голову не пришло, какой приятный сюрприз ее ожидает.

— Алло! — ответила она на позывные мобильника.

— Валерка, привет!.. Это Игорь!

— Что? — воскликнула она, и чуть не выронила телефон.

— Не удивляйся, от меня только что уехал Алешка, и я узнал у него твой телефон.

— Я… Я слушаю!

— Ты, знаешь, я забыл кое о чем сказать тебе на прощание.

— О чем же? — спросила она взволнованно.

— О том, что я тебя безумно люблю!

— Что?

— Я тебя люблю! Слышишь? Что тут непонятного?

— А как же… — Она растерялась и умолкла.

— Валера, ты слышишь меня? Валерка!

— Слышу! Игорек, я… Я просто не знаю, что ответить! — и она тут же ощутила, как счастливые слезы застилают ей глаза.

— Как не знаешь? Уж не хочешь ли ты сказать, что успела разлюбить меня за это время?

— Угу! Именно об этом я сейчас и думаю! — пошутила она, и, всхлипнув, утерла слезы.

— Ты плачешь? Валерка, любимая!

— Да нет, это счастье от переизбытка рвется наружу!

— Радость моя! Господи, как же я по тебе соскучился! Я не видел тебя целых семь часов и за это время чуть не умер от тоски, как чудище из "Аленького цветочка"!

Она счастливо засмеялась.

— Ну, так приезжай скорей, пока не стукнуло двенадцать!