"Русская монетная система" - читать интересную книгу автора (Спасский Иван Георгиевич)

Попытки изменения монетной системы в XVII в.

Десятичный принцип. Десятичную монетную систему в том виде, в каком она повсюду существует, пожалуй, правильнее называть «сотенной». Ее определяют в сущности только две «крайних» монетных единицы — в данном случае копейка и рубль, относящиеся как 1 к 100. Все остальные номиналы как стоящие между ними, так и вне их (т. е. части копейки и монеты достоинством больше рубля) имеют уже второстепенное значение, и их подбор в свое время определялся лишь арифметикой расчетов, при которых легко, как на счетах, слагаются любые нужные суммы. Все промежуточные номиналы поглощаются без остатка основной крупнейшей единицей и в счете не участвуют. Любая сумма выражается не более, чем двумя числами.

После денежной реформы 1534 г. в русском денежном счете налицо были все элементы для естественного возникновения развитой десятичной монетной системы. Основная счетная единица делилась на сто частей, и существовал круг понятий, соответствовавших половине, четверти и десятой рубля. В виде монет существовали фракции основной единицы — денга и полушка.

Счёты. Замечательным союзником десятичного счета в России оказались счёты. Этот старинный русский счетный инструмент, которым пользовались все — и неграмотные и грамотеи, был десятичным и тогда, когда считали на денгу и алтын. В XVI–XVII вв. он сосуществовал со «счетом костьми», представлявшим ближайшую аналогию западноевропейской системе инструментального счисления посредством счетных жетонов («рехенпфениги»). Счетные фишки, которыми на Руси служили зачастую плодовые косточки, раскладывались на расчерченной линиями таблице или прямо на столе. Но к середине XVII в. «досчаный счет» (счёты) взял верх.

Распространенное в западной историко-математической литературе мнение о заимствовании Россией во времена татарского владычества китайских счётов (суан-пана) не основательно: русским счётам совершенно чужд пятиричный принцип последних. Они появились на Руси, самое раннее, в XVI в.; предание связывает их изобретение со строгановскими факториями, и нельзя полностью отбросить возможность влияния суан-пана на создание счётов — но только конструктивного, а не арифметического. Сохраненные чертежами в рукописных «Арифметиках» XVII в. наиболее древние образцы «досчаного счета» имели даже не два, а четыре счетных поля; последующая рационализация прибора позволила ограничиться в XVII в. двумя полями («досками») для общего и специально для алтыно-денежного счета, а после петровской денежной реформы начала XVIII в. — одним. Только в то время счёты и приобрели некоторое сходство с суан-паном.

Рис. 80. Чертёж счетов в рукописной Арифметике середины XVII в. До начала XVIII в. ввиду особенностей денежного счета прибор состоял из двух складных ящиков — для общего и для денежного счета (правый, где имеется ряд для алтынов)

Наиболее характерным в «досчаном счете» был специальный «аппарат» для счисления дробей (к слову сказать, совершенно не выраженный в суан-пане). Согласно положениям древней русской сошной (налоговой) арифметики дроби конструировались по принципу последовательного деления пополам двух исходных дробных величин: четверти и трети; первая в свою очередь, конструировалась через деление пополам основной единицы. Таким образом, дробный счет велся как бы в двух «регистрах»: целое, половина, четверть, полчетверти, полполчетверти и т. д.; целое, треть, полтрети, полполтрети и т. д. В распоряжении древнерусской «бухгалтерии» были специальные переводные таблицы, позволявшие приводить дроби обоего рода к «общему знаменателю».

Именно наличие отмеченных двух «регистров» и объясняет то, что в древнейших приборах каждая «доска» делилась сверху донизу пополам на четвертной и третной ряды; но в XVII в. догадались, что, имея на «доске» один комплект для счисления целых, можно ограничиться делением пополам только нижней части «доски», где нанизаны кости для дробей. Именно такой прибор и изображен на прилагаемом чертеже. Наличие второго счетного поля давало запас косточек, полезный при действиях умножения и деления. Следует еще отметить, что, как показывают сохранившиеся чертежи, на протяжении всего существования прибора имелись две тенденции в выражении десятков: многие вполне резонно считали, что последняя — десятая (или шестая в «алтынном» ряду) косточка ни к чему и служит только помехой при счете. Даже еще в XIX в. опытные счетчики выбрасывали десятые косточки на своих счётах. Таков и прибор, изображенный на прилагаемом чертеже середины XVII в.

Уже Хавен подметил тесное родство русской монетной системы и счётов. Их прутья с косточками представляли как бы готовую схему, в которую оставалось вложить давно знакомые народу понятия. Русская торговая практика уже в XVI в. осознала десятичную структуру нового рубля и сформулировала ее в конце века в «Торговой книге» — московском руководстве для торговых людей. Нет ничего удивительного в том, что все попытки изменений в русской монетной системе в той или иной мере исходили из мысли о необходимости воплотить в новых монетах десятичный строй рубля.

Монетной реформе Петра предшествовали в XVII в. две различных по масштабу и по последствиям попытки развить или перестроить монетную систему 1534 г. При полном отсутствии в ней крупных платежных единиц она скоро оказалась отсталой и все более тормозила развитие торговли. Сложившийся к XVII в. единый всероссийский рынок, вступавший во все более тесные связи с мировым рынком, настоятельно требовал перехода к более совершенным формам денежного хозяйства. Но тяжелые испытания, перенесенные страной в конце XVI и в первой половине XVII в., помешали своевременно провести основательные изменения и обрекли на неудачу предпринимавшиеся попытки.

Начинания В. Шуйского. В 1610 г. царь Василий Шуйский исчерпал все запасы серебра в казне на оплату шведских наемных войск, которые затем предали его в Клушинской битве. Силой обстоятельств Шуйский был вынужден начать переделывать в ходячую монету оставшееся в казне золото, что было большим новшеством. Русская земля почти не знала золотых монет в своем денежном обращении. Златники Владимира и угорские Ивана III чеканились так недолго, что занять сколько-нибудь заметное место в обращении не могли [1]. Очень редкие золотые монеты XV–XVI вв., отчеканенные зачастую обыкновенными денежными или копеечными штемпелями, до времени Шуйского тоже ходячими деньгами не были и предназначались исключительно для княжеских и царских пожалований, представляя подобие нынешних наградных медалей. Ратные люди обычно пришивали такие знаки отличия на шапку или на рукав кафтана. По древнему обычаю золотые копейки специально чеканились еще для царских венчаний — ими обсыпали царя по выходе из Успенского собора.

Рис. 81. Золотые монеты 1610–1612 гг. 1, 2 — золотые копейка и денга Василия Шуйского, 3 — копейка Владислава.

Шуйский выпустил в обращение золотые денги и золотые копейки того же вида и веса, что и серебряные, но в соответствии с рыночной ценой золота вдесятеро дороже серебряных. Таким образом, появились новые русские монеты достоинством в 10 и в 20 денег (т. е. в 5 и в 10 сотых рубля), а «угорский» (венгерский) червонный дукат, по весу соответствовавший пяти копеечным монетам (около 3,4 г), шел за полтину. Таким образом, первый «гривенник» и первый «пятачок» были золотыми монетами. Через несколько недель после рассылки указа о новых монетах Шуйский был низложен. Чеканка золотых копеек в течение некоторого времени была продолжена в Москве интервентами, захватившими в свои руки драгоценности царских сокровищниц и храмов. Изгнание интервентов положило конец этому вынужденному начинанию в русском денежном обращении.

[1] Древнерусские золотые слитки известны и дошли до нас в небольшом числе памятники письменности позволяют признать и их платежными единицами.

Реформы царя Алексея Михайловича. Более широкой по масштабу, но очень неудачной и тяжелой по последствиям оказалась попытка перестроить русское денежное хозяйство, предпринятая отцом Петра, царем Алексеем Михайловичем.

Сперва, в начале 1654 г., было решено, оставив в обращении старые серебряные копейки, в дополнение к ним выпустить неполноценные рублевые монеты, перечеканивая в рубли закупаемые у иностранных купцов талеры, на которых предварительно сбивались изображения и надписи. Кроме рублей, выпускались полуполтины (1/4 рубля = 25 копеек), которые чеканились на секторах разрубленных начетверо талеров. Таким образом, серебряный рубль 1654 г. фактически равнялся 64 старым копейкам, а полуполтина — 16 копейкам. Одновременно была начата чеканка «медных ефимков» — круглых полтинников (50 копеек). Авторы реформ 50-х гг., поверхностно знакомые с обращением медной монеты в других государствах, находили опору в наивной «теории» о всемогуществе царя, когда решили превратить медь в серебро. Кроме того, чеканились круглые медные монеты низших достоинств, кончая алтыном (3 копейки) игрошем (2 копейки). Из этих медных монет до нас дошли только полтины.

Рис. 82. Серебряные монеты царя Алексея Михайловича. 1–5 — московские копейки 1645–1676 гг., 6 — деньга, 7, 8 — полушка, 9 — рубль 1654 г., перечеканен из эльзасского талера эрцгерцога Леопольда, 10 — полуполтина 1654 г., 11, 12 — копейки Новгородского денежного двора, не ранее конца 1655 г., 13 и 15 — ефимки 1655 г. — Брауншвейг-Вольфенбюттель, герцог Юлий, 1587 г., и Брабант, Филипп IV, 1622 г., 14 — полуефимок.

Налоговые платежи за прошлые годы должны были уплачиваться только в старой монете. Обращение новой медной монеты допускалось лишь в европейской части России, но в Сибири любые платежи должны были производиться обязательно в серебре как старого, так и нового образца.

Московский монетный двор с его отсталой ручной техникой не сумел освоить производство круглых монет. Построенные для этого «молотовые снаряды», действовавшие силой падающей тяжести, быстро ломались и выходили из строя; очень быстро разбивались и штемпели. Чеканка любых круглых монет, серебряных и медных, вскоре была прекращена, а из меди делали только алтыны и гроши, но их стали чеканить по старому испытанному способу — на расплющенной проволоке.

В начале 1655 г. произошел отказ от неполноценного рубля и монетная система вернулась к единой метрологии старой серебряной копейки. Начался выпуск в обращение «ефимков с признаком». Талер с выбитыми на нем двумя клеймами (обыкновенный круглый лицевой штемпель копейки и прямоугольное клеймо с датой «1655») получил официальную оценку в 64 копейки. Таким образом, ефимок был уже полноценной монетой, поскольку и при чеканке копеек из него выделывалось 64 штуки. Впрочем, клеймились и получали указанную цену не только полноценные старые талеры, но и нидерландские патагоны, хотя государственная закупочная цена их различалась (талер — 50 копеек, патагон — 48 копеек).

Рис. 83. Ефимок с фальшивым клеймом. Гельдернский лёвендальдер 1641 г.

В течение 1655 г. в обращение было выпущено от 800 тысяч до 1 миллиона талеров — ефимков. Остававшиеся в обращении рублевые монеты 1654 г. были приравнены в цене к ефимкам. На Монетный двор от поставщиков иногда поступали в партиях талеров их половинные обрубки. Они тоже получали клейма и ценились в половину ефимка, т. е. в 32 копейки. Надчеканка талеров прекратилась в том же 1655 г. или в самом начале 1656 г. Среди почти тысячи известных нам ефимков многие талеры датированы 1655 г., но нет ни одного с более поздней собственной датой. Однако ефимки оставались в русском обращении до начала 1659 г., когда были запрещены и выкуплены у населения на медные деньги. Вместе сними были выкуплены рублевики 1654 г. и полуполтины. Последние до конца сохранили свою условную оценку в 25 копеек и, следовательно, оставались монетами неполноценными.

Вскоре после выпуска в обращение ефимков возникли опасения, что они будут подделываться за границей. Находившимся в России иностранцам было запрещено пользоваться ефимками при торговых расчетах; единственно законной монетой для них оставалась серебряная копейка. Известно несколько типов довольно редких ефимков с фальшивыми клеймами. Большинство фальшивых ефимков надчеканено на лёвенталерах — крупных серебряных монетах, по размеру и внешнему виду сходных с полноценными талерами, но значительно уступавших последним по содержанию серебра. Русское правительство закупало и их, но главным образом для целей ювелирного производства. Ценились они около 38 копеек и имели особое название «лёвок» (по находившемуся на них изображению льва). От «лёвок» происходит русский термин «лёвковое серебро» — серебро пониженной пробы. Население же, впервые встретившееся в обращении с крупной иностранной серебряной монетой, легко могло вводиться в заблуждение. Хотя из русского обращения клейменые ефимки были изъяты, они надолго остались в обращении на Украине, в кладах которой встречаются довольно часто. В русских документах середины XVII в., кроме названия «ефимок», встречается термин «тарель».

В конце 1655 г., по-прежнему не отменяя обращение серебряных копеек и даже продолжая чеканить их вновь, правительство начало выпуск в обращение медных копеек, по виду не отличавшихся от серебряных и приравненных к последним в цене. Из пуда меди выделывалось копеек на 400 рублей. В 1656 г. обращение медных копеек было распространено и на Сибирь, а производство их приняло огромный размах. На Монетном дворе, созданном в связи с проведением реформы и получившем название Английского, так как он был размещен в помещениях бывшей Английской компании, день и ночь работало несколько сот человек.

В отличие от новой серебряной монеты, которая производилась только в Москве, медные копейки и алтыны чеканились также на денежных дворах Новгорода и Пскова, которые специально для этой цели были восстановлены (известно, что в Новгороде чеканились и серебряные копейки). Кроме того, медные копейки в течение нескольких лет чеканились во взятой у шведов в 1656 г. крепости Кукенойс (Кокенгаузен), которая была переименована в Царевичев Дмитриев городок. На этих копейках под конем стоит знак .

До 1663 г. медные копейки, выпускавшиеся в огромном количестве, находились в обращении, постепенно падая в цене по сравнению с серебряными и все же давая государству средства для ведения тяжелой войны за воссоединение Украины с Россией. Но финансовый крах был неизбежен. Спекуляция на разных курсах серебряных монет и обесцененных медных совершенно расстроила рынок. Серебро исчезло; появились и фальшивые копейки, к выпуску которых, как говорили, были причастны высокопоставленные лица, близкие к царю. Около 1659 г. необходимость вернуться к прежней дореформенной системе обращения стала вполне ясной для правительства.

Расстройство рыночных отношений особенно сильно ударило по городскому трудовому и служилому люду и по части купечества, занятой во внутренней торговле. Народ был доведен до отчаяния. Московское восстание 1662 г. — «Медный бунт», жестоко подавленное стрельцами, ускорило решение правительства возвратиться к оставленному за десять лет до этого порядку. Это произошло в 1663 г. ценою ряда чрезвычайных мер в области экономики. Монетная система 1534 г., расшатанная и ослабленная, сохранилась до времени Петра.

Рис. 84. Медные монеты царя Алексея Михайловича. — полтинник 1654 г., 2,3 — московские алтыны, 4 — псковский алтын, 5, 6 — московские копейки 7,8 — денги, 9, 10 — новгородские копейки, И, 12 — псковские копейки, 13, 14 — копейки Кукеной-ского денежного двора, 15 — копейка без знака денежного двора.

Хорошо известны золотые монеты в один и несколько червонцев или в доли червонца, выпускавшиеся при Алексее Михайловиче, Федоре Алексеевиче и при правительнице Софье. Однако платежными единицами они не являлись и служили по-прежнему только для награждений ратных людей. В зависимости от социального положения награждаемых, им вручались золотые разного достоинства — от «португала» в 10 червонцев до крохотной золотой денги, а самые низшие категории ратного люда получали только позолоченные серебряные копейки и денги.

Золотые «монеты» Алексея Михайловича к его реформе никакого отношения не имеют, хотя на некоторых из них впервые встречается дата, обозначенная как и на «ефимках», по новому, цифирью — 1654: они предназначались для массового награждения казаков войска Богдана Хмельницкого.

Медные копейки были последней продукцией обоих периферийных денежных дворов Русского государства — Псковского и Новгородского. После восстановления серебряного обращения они свою работу уже не возобновляли, и Москва надолго стала единственным местом чеканки русской монеты.

Рис. 85. Золотые — жалованные монеты за ратные подвиги XVI–XVII вв. 1–3 — угорские (дукаты) Федора Ивановича, Бориса Годунова и Алексея Михайловича, 4 — португал (10 угорских) Алексея Михайловича, 5 — золотой в 1/4 угорского для войска — Богдана Хмельницкого. 6 — золотой для участников Крымских походов 1687 и 1689 гг.

Причины реформы 1654 г. В нашей исторической литературе в течение долгого времени начало реформы Алексея Михайловича по недоразумению относили к 1656 г., вопреки показанию самих монет, на которых обозначен 1654 г., а причину ее видели только в вызванных войной за Украину финансовых затруднениях. Но реформу 1654 г. нельзя рассматривать изолированно от важнейшего исторического события 1654 г. — воссоединения Украины с Россией. Хотя в так называемых «Статьях Богдана Хмельницкого» правительство подтверждало признание некоторых прежних «вольностей» и особенностей государственного хозяйства Украины, обновление денежной системы Русского государства диктовалось теперь новой политической обстановкой.

Как ни неудачен был общий замысел реформы в целом, за ним все же угадывается совершенно правильное намерение русского правительства — без замедления приступить в 1654 г. к созданию такой монетной системы, которая способна была бы распространиться на Украину и заменить обращавшуюся там польскую монету русской, что было совершенно неизбежно. Об этом намерении свидетельствует первоначальное решение ввести в обращение рублевый талер. Единственным реальным результатом реформы в части денежного обращения явилось допущение в него талера, но уже не в виде рубля, а в виде ефимка; а именно талер и был основной полноценной единицей денежного обращения Украины. На рублевике 1654 г. и на ряде типов других монет того же времени впервые был помещен новый «малороссийский» титул царя.

Неудачный исход реформы оставил нерешенным вопрос и о денежном обращении Украины и о преодолении привычки ее населения к польской монете, которой пользовались наравне с русскими копейками.

Севские чехи. К концу XVII в. относится несмелая попытка противопоставить обращению иноземной монеты на Украине подобную польской особую русскую «областную» монету, специально предназначенную для этой цели, — так называемые чехи. Наряду с соображениями политического характера сыграл в этом начинании свою роль и расчет на доход от чеканки низкопробной монеты, в которой серебро составляло бы только четвертую часть.

Рис. 88. Проектный рисунок «путивльского» чеха 1675 г., и севский чех 1686 г.

Выпуск чехов начали подготавливать еще при Алексее Михайловиче около 1675 г. в Путивле, но осуществить его удалось лишь в правление царевны Софьи в 1686 г. на устроенном в г. Севске монетном дворе. ля вырезывания штемпелей разыскали человека, ранее занимавшегося этим делом на службе у гетмана Дорошенко, который одно время имел монетный двор в с. Лысянка на Киевщине для чеканки поддельной польской монеты. На «чехах» обозначалось место чеканки — г. Севск, а длинная надпись — титулы и имена Ивана и Петра Алексеевичей — была передана латинскими начальными буквами всех слов. Кратковременная чеканка чехов производилась, по-видимому, способом «вальц-верк», больше никогда в России не применявшимся (прокатка тонкой полосы металла между валками, на которых выгравированы штемпельные изображения лицевой и оборотной сторон).

Рис. 89. Серебряные копейки. 1,2 — Федора, 3 — Ивана к 4, 5 — Петра Алексеевичей (до 1696 г.).

Последствия реформ 1654–1663 гг . Народ надолго запомнил медные деньги Алексея Михайловича и сохранил недоверие и неприязнь к ним. Неудачный опыт 50-х гг. оставил будущей реформе дурное наследство, так как предстояло так или иначе ввести в обращение разменную медную монету. Однако, говоря о зависимости, существовавшей между реформами Алексея Михайловича и Петра, нужно отметить, что в некоторых отношениях между ними имеется полная преемственность. Возвращение к монетной системе 1534 г. выглядело как отступление правительства от намеченной программы. Но важнейшим завоеванием реформы было крушение старых порядков и правовых норм в денежном деле. С правом свободной чеканки было покончено. Чеканка монет стала государственной привилегией — исключительным делом государства. Переделка ефимков в копейки теперь давала казне более основательные доходы. Однако иностранные покупатели русских товаров, отдававшие в казну ефимки по цене в 40–50 копеек, тоже не оставались в накладе и получали свою долю барыша. Их доходы и доход государства от чеканки монеты основывались на свирепой эксплуатации крепостных крестьян и занятых в разных промыслах работных людей.

Рис. 90. Шведские медные монеты 1626 и 1628 гг. из клада, открытого в Колтушах близ Ленинграда.

Рубль в последней четверти XVII в . В годы правления старшего брата Петра I — Федора Алексеевича (1676–1682) сохранялся прежний вес копейки; серебряный рубль содержал около 46 г серебра. Очередное снижение веса произошло, по-видимому, в первый год регентства царевны Софьи: вес серебра в рубле понизился до 38 г. Серебряные монеты — копейки и денги — выпускались раздельно от имени каждого из братьев-царей, Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича. Вероятно, это объясняется тем, что традиционное изображение всадника на монетах считалось изображением государя, а монетная легенда — как бы истолкованием этого изображения. Эта же практика продолжалась, по-видимому, до смерт и Иоанна Алексеевича (1696), когда Петр стал единовластным государем.

В последней четверти столетия вблизи Нерчинска была открыта серебряная руда и началась ее разработка. Новое производство осваивалось с большими трудностями, и добыча в течение многих лет оставалась совершенно ничтожной. Производство монеты по-прежнему полностью зависело от ввоза серебра из-за границы.

Смешанное обращение . К концу XVII в., помимо сохранявшихся особенностей денежного хозяйства Украины, где существовало смешанное обращение иноземной и русской монеты, такое же явление, но в менее ярких формах, наблюдается на западе, в находившейся под властью Польши Белоруссии. Как показывает состав многих кладов, ее население знало русскую монету и пользовалось ею.

Длительная борьба Русского государства за исконные русские земли на северо-западе страны наложила заметный отпечаток на местное денежное обращение, в котором «переслаивались» то русские, то шведские монеты. Временами возникало и смешанное обращение, например, талеров вместе с копейками. Такой смешанный клад происходит из Пулкова. Известно большое число «чистых» кладов серебряных копеек XVI–XVII вв. и кладов медных шведских монет XVII в., обнаруженных в Ленинградской области.

Мордовки. Во многих коллекциях можно встретить грубые подражания допетровским монетам, изготовлявшиеся из грязно-серого металла, а изредка и из серебра, и почти всегда проколотые. У собирателей они получили название «мордовки» — по имени одного из народов Поволжья. «Надписи» на них обычно не читаются: это просто орнамент, составленный из подобия букв. Производство их в Поволжьи породила потребность в привычных, традиционных украшениях для одежды, ставшая ощутимой, вероятно, еще в XVII в., когда серебряная копейка сильно измельчала, и особенно возросшая после реформы Петра I. Восходя как к прообразу к монете, эти подражания в местной среде, в Поволжье, имели по-видимому, даже платежное применение (разумеется, неофициальное) и поэтому встречаются там и в виде кладов. Однако немногие виды наиболее старых «мордовок» из хорошего серебра могут относиться еще к последним временам Казанского ханства, где потребность в русской монете временами вызывала производство полноценных подражаний за счет местных ресурсов серебра. Такие подражания встречались в кладах Поволжья времени Грозного.

Рис. 91. Кадашевский монетный двор. Открыт в 1701 г. Рисунок конца XVIII в.