"Против ветра! Русские против янки" - читать интересную книгу автора (Коваленко Владимир)

Интермедия «Сентябрьские пушки»

Начало мировой войны в сентябре 1863 года — не первый из периодических всемирных военных пароксизмов человечества, но первый, о котором мы можем с уверенностью сказать: его начало не позднее сентября того года было абсолютно предопределено. Сентябрь был последним сроком… к чести Европы, она держалась до последнего.

К 1863 году напряжение дошло до предела, кризисы следовали непрерывной чередой, и если не один, то другой неизменно привел бы к началу войны — войны, в которую неизбежно втягивались все державы, имеющие сколько-нибудь заметный вес.

Теперь можно только гадать, как выглядели бы воюющие коалиции, если бы война была спровоцирована не Индийским, Польским и Франкфуртским кризисами, а каким-нибудь иным сочетанием — например, голштейнским, венецианским, балканским… Тогда, вероятно, мы увидели бы Австрию и Пруссию, в едином строю выступающими против Дании, поддержанной Швецией и Норвегией; Францию, вместе с Италией наступающую на Вену; русские эскадры, базирующиеся на Нью-Йорк и вместе с североамериканцами перехватывающие английские суда…

Что, если бы Франц-Иосиф предпочел попытке объединения Германии надежное удержание границ? Тогда, во Франкфурте, он был действительно велик: и когда объявил о присоединении Австрии к Германскому таможенному союзу, и когда согласился разделить высшую власть с высоким съездом, отдав в руки собрания государей вопросы войны и мира для всей Германии, но в особенности — когда он бросил Галицию под ноги немцам — всем немцам мира…

Его жест был понят. Восстановление Польши… Старинная, феодальная щедрость. Кость либеральным партиям. Смертельный удар Пруссии и болезненный — России. Готовность идти до конца. И — главное.

Вена показала, что лоскутная империя для нее — лишь предмет торга. А Германия — превыше всего. На съезд приехал император Австрии — его покинул кайзер Германии и венгерский король… Под громовое «Хох!» над Европой нависла тень империи Карла Пятого. Война… немцы не думали, что коалиция с Францией и Великобританией может не то чтобы проиграть — встретить значительное сопротивление.

Отсталая Россия, бедная маленькая Пруссия, слабейшая из великих держав. Серьезный ли это враг? Никто в те дни еще не мог представить силу казнозарядной винтовки Дрейзе… Но в Европе был человек, готовый играть в войну с любыми шансами — и он привел народ на бойню. Когда французы двинулись на Рейн, а австрийцы — на Вислу, на занятый французами Рим и на австрийскую Венецию рванулись гарибальдийские полки.

Потом в войну вступят и иные государства, но именно в решающие сентябрьские дни определился рисунок двух могучих коалиций: англо-франко-австрийской Армонии и русско-прусско-италийского Аккорда.

Сторонам американской войны, которую в Штатах соединенных упорно называют «войной за Союз», а в конфедеративных — «войной за Отделение», выбирать не пришлось. Север мог предоставить Великобритании хлеб — что восполняло в торговле империи потерю хлеба русского, и остро нуждался в продукции британских заводов. Юг мог ссудить союзникам только некоторые технические идеи и бесценный опыт двух лет войны против вчетверо сильнейшего противника.

Нужно заметить что, если Крупп и Обухов сразу приняли присланные ла Уэртой чертежи со значительным интересом и, не поменяв конструкцию пушек, снаряды конфедеративного типа одобрили после первых же испытаний, то генералы оказались значительно более косными. Школа штыкового боя довела русских до Дуная. Первым применил конфедеративный опыт Гурко… обогатив новыми элементами… Тем не менее приходится признать, что генералы Аккорда в тактике были вынуждены опираться на переводные наставления, доставленные редкими прорывателями блокады, и отставали от заокеанских фронтов на год-полтора. Так продолжалось до того, как над залитой кровью Европой не взошла звезда Белого генерала. Сам Хрулев, впрочем, скромничал, говоря:

— Я что… Это все русский солдат. Ребятушки все сами придумали. Мне только примечать оставалось… И перебежку, и охотничьи команды — все сами придумали, я лишь дозволил.

Что касается стратегии, то у Аккорда был Мольтке, со временем возглавивший объединенный Генеральный штаб. Фронт Армонии дрожал, но упорно цеплялся за берега Рейна и Дуная. Быстрой схватки не вышло, и в ход пошла позабытая с далекой Тридцатилетней войны стратегия измора: победит тот, кто выложит на мировую доску последний золотой, последний снаряд и выставит последнего солдата. Великие державы влезали в долги и раздавали посулы, изощренная дипломатия искушала профессиональнее Мефистофеля, и в костре мирового пожара, треща, занимались все новые поленья: Дания, Швеция, Румыния, Турция, Персия, Сербия…