"Петербург" - читать интересную книгу автора (Кун Алекс)

Глава 4

Обиды купцов не помешали им использовать заморский интерес для раскручивания Архангельской ярмарки. Если раньше оборот ярмарки доходил до двух миллионов рублей, то теперь он приблизился к трем. И это притом, что Петр чахнет над поступлением в казну налогов менее чем на три миллиона. Безусловно, такой оборот активировал наши вспомогательные дела, начиная с кредитования и заканчивая перевозками. Причем, перевозки по Двине возросли кратно, и остро стоял вопрос речных барж. И этот вопрос стоял не один, его даже не очень то видно было в строю более рослых вопросов, так, подпрыгивал кто-то на задних рядах. Вот этот строй и маршировал мимо нас с Осипом, пока ждали ухтинцев.

Мужики заходили в светелку, ломая шапки и не зная, как себя вести. Слухи о Вавчуге ходили разные, частично мне о них Надежда рассказывала, и народ не знал, то ли тянуться к новому, то ли креститься от него. Пока обходились без «охоты на ведьм».

Рассказывали артельщики обстоятельно, перед глазами так и вставали нефтяные ключи, бьющие со дна рек. Правда, по мере рассказа ключи превратились в ключики, а их биение перешло в просачивание. Без скважины они мне будут нефть на одну канонерку пару лет собирать.

Перед мысленным взором возникла таежная река, окруженная непролазными лесами, и на глади реки соткалась шельфовая буровая вышка. Потом вышка гордо огляделась вокруг, увидела девственную непролазность, перевела взгляд на себя, замечая массивные элементы конструкции — покрутила пальцем крана у навершия буровой башни, видимо, заменяющей ей голову, и канула в будущее. Оставив после себя только маленький колодец-кессон, который реально будет срубить над местами ключей и опустить на дно, тем самым, увеличивая добычу и улучшая экологию. А если еще и воду вычерпать, после чего углубить дно … На суше именно так колодцы и ставят — кладут несколько венцов сруба, подкапывают под ними землю, сруб проваливается. Наращивают сруб сверху и еще подкапывают снизу. Так и углубляют колодцы. Но на воде все это сделать будет много сложнее. Хотя, попробовать можно. Глубоко не выйдет однозначно, но, даже сняв верхний слой, наверняка оживим нефтяные ключи. Только насосы нужны мощные — качать эту смесь воды и нефти. Еще нужны будут отстойники, и водяные колеса, для привода всего этого в действие и … Ладно, подробнее подумаю позже.

Обсудил с артельщиками новые варианты добычи и отпустил их в рабочий поселок. Тут было не принято сразу спрашивать решения — пару дней мужики должны подумать, а потом поговорим еще раз.

Вернулись с Осипом к обсуждению нашего парада вопросов. Однако вызов артельщиков засветил мое местонахождение, и на дворе Осипа начали собираться страждущие напутствий мастера.

Первым дорвался до княжеского внимания староста деревни — его просто никто в расчет очередности не брал, и пропустили в дом. А этот хитрец деловые бумаги под кафтаном прятал, делая вид, что он на минутку и к Осипу. Ага, минут сорок разбирали жалобы и хотелки деревни. Еще хорошо, что староста с Надеждой предварительные работы провели — а то и на день можно было завязнуть.

Как обычно, народ требовал хлеба и зрелищ. Почему только с меня? Хотя, над вопросом детских садов, как и школ с продленкой надо будет подумать, это действительно многим женщинам развяжет руки — а у нас впереди еще одно расширение. Другая часть просителей хотела прямо противоположного — но таких велел отправлять на исповедь к святым отцам, пусть они рассказывают, каким таким бесячим промыслом мы тут занимаемся. Ну да, пахнет серой, и что? Если этих просителей накормить ведром гороха — вокруг них так же преисподней будет попахивать — это еще ничего не значит.

Были и третьи. Занимающие промежуточную позицию. Валом на завод они идти отказывались, но готовы были выполнять подряды на дому. И таких было много. Не помешает разработать для них производственные циклы — делать детали на заводе, а собирать отдавать надомникам. Да, так будет дороже и сложнее — зато снимет напряженность. Прорывных технологий надомникам не светит, но собирать те же дельные вещи для кораблей — почему бы и нет.

Была и еще одна прослойка в этой третьей волне. Люди, занимающиеся своими промыслами, и желавшие делать диковины, но своими, привычными для них методами. А мне соответственно вменялось в обязанность придумать таковые диковины. Моего мнения, как обычно никто не спрашивал.

Дааа, накопилось проблем за два года. И это явно еще не все, пачка листов у старосты толстая, просто он забросил пробный шар и ждет реакции. А на улице ждут мастера.

Не буду делать из светелки Бажениных филиал заводоуправления. Попрощался с Осипом, на ужине обещал быть, но не уточнил на каком — имелись обоснованные подозрения, что не в ближайшее время.

Неделя прошла в угаре. Хорошо, что стал вести списки дел на предстоящие дни, без этого брала оторопь, и опускались руки. Обе сотни абордажников отправил в Холмогоры, кратко напутствовав, что от того, насколько быстро и хорошо команды моряков будут справляться со всяческими проблемами на борту — напрямую зависит жизнь морпехов. И если свои жизни мои абордажники ценят — рекомендую проконтролировать, чтоб моряки, разбуженные среди ночи, могли все действия выполнить одной рукой и с закрытыми глазами. На разбуженных посреди ночи — акцентировал особо. Да и самим абордажникам не помешает уметь действовать по тревогам.

Из школы, так как она не резиновая, просил прислать в казармы абордажников две сотни курсантов, самых сметливых, да к знаниям тянущихся. Буду их на заводских мастеров натравливать, а потом, когда закончим строительство первой подстанции — они на ней будут работать. Мне механики для канонерок нужны не меньше, чем пушкари.

Подстанцию начали строить — пока, только в виде здания и фундаментов для коловратных машин и газогенератора. Как и начали строить новые цеха. Станки для этих цехов находились еще в состоянии деревянных моделей, на которых отрабатывали кинематику и готовили литьевые формы. По новому проекту завода — в нем впервые появятся двухэтажные каменные цеха. Строители взялись за завод с энтузиазмом. Даже землекопы уже примеривались к береговому участку Вавчуга на предмет каналов. Примеривались в буквальном смысле — тренировались пользоваться теодолитами. Принцип у теодолита элементарный — прицел от пистолета на поворотной рейке, к которой снизу подвешен груз на палке. Вся эта конструкция стоит на деревянной треноге и через нее можно целиться на линейку с крупными цифрами, которую невдалеке держит второй человек. Линейку надо держать вертикально, ориентируясь на пузырек воздуха в стеклянной пробирке. И если прицелиться точно, то можно узнать, по линейке, разницу высот между местом, где стоит тренога и линейкой. А, используя компас еще и привязать эти точки высот на местности. Ключевое слово тут — точно прицелится. Наш первый теодолит точностью похвастать не мог, и ему на смену уже делали теодолит с оптическим прицелом, на который были и милитаристские планы — вот такое двойное использование технологий. И, самое смешное, что теодолиты надо было так же «пристреливать» у уреза воды, регулирую положения прицелов — иначе они врали немилосердно. Остальной инвентарь для землекопов еще ждал изготовления. В том числе, инвентарь очень ждал первых катаных листов железа. Надеюсь, что дождется еще этим летом.

Остальной завод играл в деревянные игрушки. Корабелы второй день запускали кораблики. Модель обводов канонерки пускали вначале в бассейнах лесопилки, а потом и в Двине, таская ее за лодкой. Модель была грубой, только обводы и положения центров тяжести — другую, настоящую модель, делали, по традиции, подмастерья корабелов.

Остальной завод играл каждый в свои игрушки, начиная от моделей оружейников к 100 мм гладкоствольным полевым орудиям, и заканчивая стекольщиками. Которые, правда, деревянных моделей не делали, выполняя макеты ламп и отражателей для прожекторов под свечи Яблочкова в стекле — но пока гнали один брак, и можно было считать, что и они еще только примериваются.

Завод, с облегченным вздохом, погрузился в ностальгию авралов прошлых лет. Забыта была солидность, которую воспитали за эти годы святые отцы вместе с управляющим. Опять появились обрывки бумажек, на которых черкали и перечеркивали результаты экспериментов. Заявки в заводоуправление посылали теперь краткие, можно считать, только требования, с привязкой к заказу, которым цеха занимались в настоящем. А подмастерьев управляющего, если они приходили за конкретизацией, посылали более развернуто, чем было в заявке. Мастера и от заявок предпочли бы избавиться — но тут уже пришлось мне отстаивать нововведения волевым решением — негоже, ради скорости рушить пару лет систематизации. Управляющий и так прибегал каждый день жаловаться, потрясая пустыми заявками, у которых в графе «Для чего» стоял всеобъемлющий ответ — «Чтоб було!».

Вспоминался анекдот про Ржевского, когда он пришел и все опошлил.

Нелишне заметить, что кроме управляющего, мне проблем хватало — так как был основным генератором дурмана для этой вечеринки, и за добавкой ко мне не то чтоб подходили, скорее просто не отходили. Спать, при этом, считалось роскошью.

Еще даже первых отливок корпусов и роторов коловратных машин не выполнили, а мастера уже стояли в очереди на крутящий момент от них, и все свои планы строили, отталкиваясь от этого, так как водяные колеса Вавчуга были выжаты досуха, и дальнейшего развития заводу дать не могли.

Святые отцы сдались на третий день вечеринки и попросили подмоги у своего начальства. Правда, подмога к ним прибудет не скоро, с водным транспортом и речными баржами надо будет срочно что-то сделать. Накидал для корабелов эскизик, пусть думают — не все же им в кораблики играться. Они, правда, заложили еще один фрегат по контракту, а второй эллинг зарезервировали под канонерку. Ничего, пусть ищут способ, как выкрутится — это еще цветочки. Намекнул им, что на барже отработаем методики для канонерки, и винт, заодно, испытаем. Мастера только глаза закатывали и рвали жиденькие бороды. Жиденькие, так как такие разговоры у нас теперь каждый день случались.

Полк не мог остаться в стороне от праздника жизни, и старался внести свою лепту. Абордажников отправил в Холмогоры, но оттуда прибыли еще более шебутные курсанты которые внесли заметное оживление в цеха, где им пытались приложить руки к делу. Однако по возрасту, курсанты страждали прикладывать нечто иное, и совсем к другим делам — в результате пришлось усиливать патрули и выслушивать жалобы старост обоих поселков. А еще и морячков слегка подлечивать.

Самое смешное, что по моим меркам они ничего худого не делали — ну там с девчонкой посидели, да за ручки подержались, дело житейское. До того, что с моей колокольни виделось как действительно непорядок — дело не доходило. Но у местных, колокольни были явно гораздо выше, и видели они дальше. Приходилось тратить время на внушение и тем и другим.

Пловцы перенимали опыт от ловцов жемчуга, и тренировались, под руководством морпехов первой сотни, обученных тайным. Оборудование для первого десятка ихтиандров ждали со дня на день. Правда, за глаза эту сотню называли не иначе как лягушками, но надеюсь, не приживется. Хотелось бы чего-нибудь более героического — «Пираньи» например, или «Морские Львы», на худой конец. А то сообщения в газетах о том, как героический экипаж лягушек пустил на дно очередной линкор, будет иметь бледный вид. А газеты будут обязательно — Василий Киприанов даже побожился, что его типография готова этим летом к ежемесячному выпуску «Ведомостей». Вопросом о журналистах он еще не озаботился, ну да ничего, пока будут слухи и сплетни перепечатывать и по факториям рассылать — а потом глядишь, и люди появятся охотящиеся не за пушным зверем с ружьем, а на новости с пером. Точнее, с перьевой ручкой. Даже конкурс организую, с вручением золотой, позолоченной на самом деле, перьевой ручки за лучшую статью года. Но заниматься этим вопросом более подробно нет сил — на меня и так осуждающе косятся обделенные вниманием. Например, те же штурмовики полка, которые остались не у дел в этом водовороте новшеств, и им было обидно. Они, конечно, тренировались по общей программе, но им явно хотелось большего, и они избрали интересный способ обратить на себя внимание. Теперь, мимо бегающего по всему заводу меня, стали проходить парадным строем штурмовики, при этом они вызубрили единственную в полку книжку нового устава и браво отдавали мне честь на ходу. Приходилось соответствовать. И все бы ничего, но экипажей штурмовиков аж шестнадцать, и они умудрялись подлавливать меня по несколько раз за день.

Намек понял. Если штурмовикам не найду игрушку — то они будут ходить мимо меня строем весь день. Задумался. Потом собрал листы и свои старые наброски, забаррикадировался в штабе полка и велел морпехам никого ко мне не пускать кроме дневального. Зря, кстати, для дневального сделал исключение — мастера тут же начали через него записки передавать, уж и не знаю, чем они морпехов умасливали.

А утром сидел в штабе с красными как у крыса-альбиноса глазами и решал политический вопрос.

Ночной мозговой штурм, опираясь на мои предыдущие наработки, принес красивое решение. На столе, прикрытый уже не выветривающимися клубами трубочного дыма, лежал эскиз штурмового карабина. Оружие получилось на удивление ладным, гармоничным и, к сожалению, простым. Вот эта простота и заставляла думать над политическими вопросами, прикидывая, сколько времени понадобиться забугорным коллегам на повторение шедевра. По всем прикидкам, получалось, что немного. Но к войне шведы перевооружиться успеть не должны. Хотя, со святыми отцами проведу отдельную беседу.

Залюбовался рисунком. Было в нем нечто законченное и расставившее все акценты. Такой гармонии так и не удалось добиться с пушками, а тут как-то само получилось. Начал с того, что нужен нарезной штуцер для штурмовиков, и чтоб с казны заряжать лежа было можно. Добавилось желание еще и стрелять быстро, при этом, постоянно помнил — гильзы, в большом количестве выпускать нет возможности, впрочем, как и бездымный порох.

И вот на столе лежит результат — нарезной карабин калибром 10 миллиметров с револьверным барабаном на 5 патронов дымного пороха и острой, свинцовой пулей, длинной два калибра. Это основа. Причем, ствол карабина расположил прямо на раме, и в него барабан входит не верхней каморой, как это было принято у револьверов — а нижней. Этим достигаю завидной простоты крепления и главное, направление отдачи строго по линии приклада в плечо стрелка. По этому ствол при выстреле подбрасывать не должно. Взводить барабан бойком, а тем более курком, получалось тяжеловато, добавил к механизму взвода вовремя всплывшую в памяти скобу перезарядки легендарного «Винчестера». Получилось самое то! Можно будет перезаряжать карабин не отпуская ладонь от пистолетной рукоятки, просто отбрасывая скобу перезарядки пальцами, и притягивая ее обратно. При этом указательный палец сам, по завершению хода будет дожимать курок. Скорострельность по выстрелу в секунду можно будет смело гарантировать, пока барабан не израсходуется. Барабан пока решил набивать отдельно, привычным для стрельцов и егерей способом. Только в запальное отверстие в торце каждой каморы надо будет втыкать спичку, которую будем делать наподобие коротеньких гвоздиков — она и будет играть роль капсюля.

Благодаря нижнему расположению питания ствола — барабан сверху свободен, и, сбросив фиксатор, его можно вытащить вверх, а на его место поставить снаряженный барабан — такая операция не должна занять больше 10 секунд у самого ленивого. А у опытного — секунды три-четыре.

Так как барабан теперь выступает над стволом, целик прицела сам напросился прямо за барабаном, и место для него там есть — целиться стало удобнее, не надо прижиматься к прикладу.

Прицел, это отдельная песня, которой искренне горжусь. Мало сделать хорошее ружье — из него еще и попадать надо, и желательно, на разных дистанциях одинаково точно.

Целик буду выполнять в виде диска, стоящего позади барабана и частично выступающего над верхней коробкой карабина. В диске несколько отверстий, исполняющих роль целиков кольцевого прицела. Диаметр этих отверстий подбираем из расчета, чтоб весь видимый диаметр кольца занимала ростовая мишень на определенной дистанции. Если мишень в кольце не помещается — значит, она ближе, чем установленный целик. Тогда проворачиваем, по щелчкам, диск до тех пор, пока в новых целиках мишень не будет умещаться полностью — этим самым выставляем дистанцию. Излишне говорить, что отверстия будут просверлены с завышением, согласно дистанциям. Но кроме этого, на диске целиков еще и цифры дистанций нанесены. А нужны они для прицела подствольника. Да-да, под нарезным стволом карабина задуман гладкоствольный миномет, калибра 50мм, с отдельным прицелом в виде планки, поворачивающейся по лимбу, на котором нанесены те же цифры дальности, что и на диске целика. Стрелять из миномета, должно быть, очень просто. Сначала прицеливаемся по противнику из карабина, запоминаем цифру дистанции, упираем карабин прикладом в землю, поворачиваем планку прицела миномета по лимбу на нужную цифру и прицеливаемся в жертву уже вдоль этой планки, через обычный открытый прицел. Ствол миномета сам должен занять необходимое возвышение и направление. Да, конечно, в случае если местность неровная — будет ошибка дальности, но мины все равно далеки от совершенства, и стрельбе по площадям эти ошибки мешать не должны. Хотя, инструктаж на эту тему проведу обязательно, чтоб не стреляли по прицелам из миномета по целям высоко на склонах — пусть в этом случае стреляют по стволу, все лучше будет, чем, если они начнут свои мины себе же за спину забрасывать, или строго над собой.

Для выстрела останется только нажать курок миномета. Мины, заряжаемые с дула, будут иметь свой капсюль. А вот на детонатор для них, сил не хватит. Выкрутился поворотным замедлителем в хвостовике, который, перед зарядкой, надо повернуть на те же цифры дистанции. Более совершенные мины придется оставить на будущее. Ну да ничего страшного. В крайнем случае, полежат мина пару секунд на земле перед тем, как взорваться. Зато, есть реальный вариант устанавливать на замедлителе меньшую дистанцию, и подрывать мины над головой жертв. А главное, такие мины сможем делать тысячами, благодаря их предельной простоте.

Если супостату всего этого не хватит, и он таки пойдет в атаку — то, что от него останется после минометного обстрела и ураганной стрельбы из нарезных стволов, по выстрелу в секунду с десяти секундными паузами на смену барабана — встретят те же подствольные минометы, но уже в роли картечниц. По расчету, залп 200 граммов картечи можно будет делать с плеча, не утыкая приклад в землю. Хотя, гематома после этого может и остаться, стоит попробовать зажимать приклад подмышкой, для этого вида стрельбы. Кстати, подствольник можно снимать и использовать отдельно — эту опцию собирался задействовать для абордажников — будут ходить на абордаж с короткой картечницей, заброшенной за спину. И, наконец, если до этого дойдет дело, в чем искренне сомневаюсь, к карабину можно пристегнуть штык. Сбоку от основного ствола. Штык был навеян далекими воспоминаниями о дежурстве на тумбочке со штыком от карабина. Вот что было странно, оружием у всех наших рот, в мое время, был автомат Калашникова. А на тумбочке дневальные стояли со штыками от карабинов на поясе. При этом самого карабина не видел ни разу. Хороший штык, его и в руки взять приятно было — внушает. В отличие от штык-ножа автомата, который мне откровенно не нравился. Так что, увековечил память о прошлом в штыке для штурмового карабина, только слегка его увеличил, чтоб он занимал, в ножнах, все бедро.

Вот такое получилось оружие штурмовика. И название ему стоило бы дать соответствующее, но с наименованиями у меня всегда были проблемы — остановился пока на банальном сокращении от «Штурмового Карабина». И подвел итог этой ночи, глядя на стол, заваленный эскизами.

— Тебя будут называть «Штукой». Друзья будут говорить, что ты еще та штучка. А враги… с врагами ты поговоришь сам.

Позвал дневального, велел послать за оружейниками — пусть теперь не только у меня будет бессонная ночь. Если учесть, что, решив выпустить в свет Штуку, уже больше не было смысла прятать револьверы — абордажников ждет перевооружение.

А о броневых пластинах, из стали в три миллиметра, вставляющихся в кармашки жилетов — уже договорился с кузнецами ранее.

Вот за такие минуты триумфа самого над собой и люблю возиться со всеми этими железками. Порой, идея только забрезжила — а ты уже знаешь, все получится. И на твоих глазах задумка обрастает железом и раскрывает свои грани. А потом уходит в самостоятельную жизнь, и тебе остается только с гордостью смотреть, как взрослеет твое творение. Ощущение, наверное, сродни воспитанию детей. И гордость испытываешь не меньшую.

Хотя, и проблемы те же. Например, завод в Вавчуге, был моим уже подросшим младенцем, вошедшим в возраст спорщика и бубнилщика себе под нос. Если раньше моим объяснениям внимали раскрыв рот, то теперь на каждое слово у мастеров находилось десять своих. Они, мол, лучше меня знают, как надо делать. Частично, это так. Но в большинстве случаев они еще просто не знают того, что известно мне — и не ведают последствий, к которым могут привести их задумки. По-хорошему, надо бы отпустить поводья и давать им набивать свои шишки, только поясняя, почему у них не получилось — но этот вечный цейтнот со временем не давал такой возможности. Вот мастера на меня и бурчали. Буду надеяться, что это временная подростковая болезнь.

Чтож, такие моменты, на подобие сегодняшней ночи, и существуют, чтоб не скучно было жить. Но и они заканчиваются.

А прочие обязанности остаются — и им плевать на то, что не выспался, что глаза красные и от табака уже тошнит, а от чая просто всплыли все внутренности. Дела требуют к себе внимания. Остается только сцепить зубы и броситься в этот водоворот, находя в себе силы не наорать на волочилщиков, пытающихся пропускать медную проволоку сразу сквозь несколько калиброванных волочильных досок, без отжига. А потом еще и стекольщикам спокойно пояснять, что отражатели прожекторов будут нагреваться как в печи, и мало того, что их надо из стекла с высоким содержанием свинца делать, так еще и отжигать. Иначе, зачем мы, по их мнению, тут целых три печи для отжига соорудили? А вы, уважаемый мастер, ждите, когда мы для стабилизаторов жести накатаем, а до этого никаких пробных запусков! Мы же только вчера об этом говорили! Или это позавчера было? Нет, больше не задерживаю… А вон этого бракодела мне самому хочется видеть! И настроение подходящее… И вам здравствовать, мастер. А скажите-ка мне, как так получилось, что у литейщиков формы разваливаются? Нет мастер, не маленькая трещинка, а запоротая деталь, над которой трудилось множество людей, начиная от углежогов, подготавливающих уголь для домен и заканчивая литейщиками. И труд всех этих людей испорчен из-за Вашей безалаберности. Надеюсь, только безалаберности а не злого умысла. Так что, на первый раз давайте посчитаем вместе, все затраты, которые из-за вас завод выкинул в топку домен, а потом подумаем, как будете компенсировать эти затраты. И давайте сделаем это быстро, мне еще надо к углежогам, раз про них так удачно вспомнил.

Пора переводить углежогов на завод и пережигать уголь тут, привозя дрова. А освободившиеся бригады переведу на валку леса и высадку новых деревьев, иначе через несколько лет, ну даже пусть десятков лет, останемся без сырья для газогенераторов. А газогенератор на заводе заложен огромный. Если честно, заложил его таким просто потому, что не имею ни малейшего понятия о том, какая у него будет производительность. Эксперименты с прокаливанием стружек дали некоторые цифры — с килограмма дров получается 450 грамм жидкости, если пары конденсировать. К этому около 300 грамм угля, а остальное — уходит в газы. Газы, при этом горючие. Применение углю и горючим газам уже есть. Уголь на домны, а газы пойдут топливом для заводской коловратной машины. А вот на конденсат у меня были планы, как на топливо для канонерок.

Дело все в том, что нефть быстро никак не получалась. Артель на Ухту уже отправил, снабдив их деталями и стройматериалами для будущей добывающей платформы, как гордо именовал сруб с отстойниками. Но, по три десятка тон каждой канонерке на одну заправку — артельщики сказали сразу, что могут и не потянуть. А сколько именно потянут — будет видно к следующему году. Вот и искал альтернативу.

Наиболее реальной альтернативой мне показался именно этот конденсат. Если его перегнать при 90 градусах, ну или чуть больше, но только чтоб ниже температуры кипения воды — из конденсата перегоняется все горючие вещества, и получается грамм 150 условного жидкого, и очень вонючего, топлива — смеси уксусов, спиртов и аналогичной гадости, которую гарантированно никто пить не будет. Бензин, и керосин был бы, конечно, лучше. Но у конденсатного топлива есть одно неоспоримое, и решающее достоинство. Чтоб выплавить три сотни тонн железа для канонерки, надо будет минимум те же три сотни тонн угля, которые перегоним на газогенераторе из тысячи тонн дров. Параллельно с этим, килотонна дров даст мне 150 тонн конденсатного топлива, которого хватит на пять заправок канонерке. Так как на одних только канонерках завод не останавливается, и угля нужно много и постоянно — у канонерок сохраняется свой топливный родничок.

Ну а деготь, в остатке, после окончательной перегонки конденсата и выпаривания из него воды — станет просто приятным бонусом на продажу. Еще и золу к делу приставим.

Таким образом, лес будем использовать полностью, не выбрасывая ничего мало-мальски ценного, как это происходит у углежогов сейчас. Более того, стружку лесопилки попробуем прессовать в брикеты, и использовать как топливо.

В перспективе, снабжу газогенераторами сельхоз артели, будут они сено мельчить и прессовать на гранулы, а потом использовать их как сырье для перегонки конденсатного топлива и прочих вкусностей от газогенераторов, в том числе тепла, а со временем и света.

Излишки тепла заводской газогенератор будет сбрасывать в общественные бани, прачечную и сушильные цеха, где, уже договорился со старостами, будут сушить дары леса, моря и подсобных хозяйств. Все это еще надо построить, но уже сейчас надеюсь порадовать зимой морпехов супчиками из сушеных грибов, лично мне такие блюда очень по нраву, особенно, с густой, томленой до желтизны сметанкой.

Пришлось сдерживать улыбку, так как все эти мысли проходили параллельно с разносом мастера формовщиков, и подсчетами его долгов.

Количество дел не позволяло делать их последовательно и приходилось думать сразу несколькими потоками. Вот сейчас — пойду к угольщикам, и буду раздавать им указания, а параллельно придется подумать над проблемой рабочего поселка. Там перекос с соотношением полов в сторону катастрофического преобладания мужского населения, со всеми вытекающими последствиями, которые успел оценить на примере моряков. Вроде, не моя проблема, и есть ее кому поручить — вот только не любит тут народ далеко вперед заглядывать. Ну, соберут они девиц по всей России и что? Для них проблема на этом исчерпается, а на самом деле, это только вершина айсберга. Мне нужно будет расширять цеха, где работают женщины. Вязальный цех открывать, который уже давно хотел — чтоб самим трикотаж выпускать, а не закупать его за границей. Это тянет новые, вязальные, станки, которые еще придумать надо. Про новое жилье даже не упоминаю, это вообще во главе угла. Если бы правительство моего времени выдавало каждой молодой паре муниципальное жилье, как подарок к свадьбе — проблем с рождаемостью страна бы не знала. А если еще и на рождение ребенка давали жилье побольше — на такое правительство молодые бы просто молились, и никакие деньги, по рождению ребенка, не смогут так поднять рождаемость, как самая маленькая квартирка, пусть и не в собственности, но свой угол.

Наступать на те же грабли был не намерен, и следовало об этом задуматься заранее, так как дело это, хоть и нужное, но очень дорогое. И детские сады со школами, на этом фоне смотрятся уже мелкими расходами. А еще и снабжение. Да и развлечения народу скоро захочется, а то бить морды по вечерам на берегу Двины «Вавчугцы против рабочего поселка» уже поднадоело. Буду, для начала, две футбольные команды создавать, пусть молодцы себя в новом амплуа попробуют. А как подумаю, о девичьих группах поддержки, в платьях до полу и строгих платках, размахивающих мохнатыми помпонами — сразу становится интересно такую игру увидеть. Для сексуальности группам поддержки можно даже подолы укоротить. Миллиметров на десять — за большее, мне могут и бока помять.

А еще один пласт — что свозимые девушки вполне могут начать писать родственникам, и контролировать их письма не хочу принципиально, хоть и секретный объект — так что, надо предупредить святых отцов о таких возможностях. А если послушать мою паранойю — то она говорит, что и среди девушек могут быть шпионки. Уж больно ярко сыграла в «Трех мушкетерах» миледи. Про то, что шпионы могут быть среди набранных рабочих — паранойя кричит мне и так, не переставая. И это все только верхние пласты. А будет еще и проблема расширения церкви, так как, такого количества прихожан она не вместит. Проблема очистных сооружений, которые уже сейчас работают с натугой и еще масса проблем. И все это только потому, что поселку баб маловато!

Было, над чем подумать, и от чего застрелиться.

Вместо этого, мило общался с углежогами и пытался демпфировать их, вполне понятное, недовольство от смены деятельности.

А до обеда еще далеко. И капли в клепсидре мирного времени продолжают утекать.

Уже вечером ввалился, почти без сил, в келью отца Ермолая. Кельей святые отцы называли вполне комфортабельные комнаты в их форте веры, поглядев на которые в первый раз — у меня довольно сильно пошатнулись представления о монашестве. Их кельи походили скорее на берлоги архивариусов и книгочеев. Хотя, соответствующий святой инвентарь присутствовал, тут не придерешься.

Ермолай постепенно становился прежним, и ему вновь хотелось поплакаться в жилетку. А еще зверски хотелось спать, и чтоб утром меня не нашли мастера — а то после прорыва расплава из формы они меня зовут взглянуть на каждый прыщик. Перестраховщики.

— Ермолай. Хоть ты мне что присоветуй! Не хватает меня на все дела. И чем дальше, тем больше не хватает. А ученики еще даже из сена в колыбелях не выкарабкались. И войну государь отодвигать не захочет, он и так готов ее уже завтра зачинать.

— В отпуск тебе надо, князь — Ермолай даже не улыбался и не поймешь, пошутил или нет.

— Куда??? — интересно, он хоть понимает, о чем сказал?

— Ну, туда, куда ты так рвешься каждый раз, как тебе чуток поработать приходится.

— Чуток?!

— А тож, али ты думаешь, что только ты у нас такой деловитый? Давеча у оружейников двух мастеров домой святым словом уводили, ну и силушкой подмастерья помогли. Так те мастера уже третьи сутки без сна, хотят задумки твои вперед всех сполнить. Но ты о том не думай, собирайся к этому отпуску своему. Мы тебе и доброго пути пожелаем.

Мдя, отбрил, так отбрил. Даже в отпуск расхотелось — как представлю, что в пороховом форте нарушили технологии выхода нитроглицерина, который мы потихоньку пробуем смешивать с пироксилином и шимозой, экспериментируя с новыми порохами — так сразу мурашки по спине. И не только оттого, что много людей и мастеров поляжет, а еще и от следующих пластов проблем, которые подведут Россию к войне абсолютно не готовой.

У меня сложилась тут классическая картина — все яйца собраны в одну корзину, и по иному никак — вот и трясусь над своей кладкой похлестче наседки.

— Ладно Ермолай, не пойду пока в отпуск, еще и тут дел много. Вот о них давай и поговорим.

— Князь, да ты приляг тут на лавку, с нее дела свои и обскажешь, и тебе удобно будет, и мне на твое лицо снулое не так тяжко глядеть будет.

Вот тут меня и прорвало на конское ржание. Если бы Ермолай произнес еще и коронную фразу всех психоаналитиков — «Вы хотите об этом поговорить?» — у меня бы случилась истерика. А так просто стало легче. И лавка оказалась вполне удобной, что еще больше пошатнуло мое представление о монашестве. Даже полено под голову не предложили, выдав банальную подушку. Вот только, о чем хотел поговорить с Ермолаем, совершенно вылетело из сознания, быстро покинувшего надоевшее ему тело под бурчание голодного желудка. И что снилось — вновь не запомнил. Вот такая странность. Когда же мне приснятся хоть пара справочников, которых жизненно не хватает? Ведь читал их, а говорят, что если человек хоть раз что-то увидел, то у него в памяти это навсегда останется. Врут, наверное, такой объем видео высокой четкости, да еще и стереоскопическое, на носителях моего времени, займет не меньше половины эллинга в объеме. И есть сомнения, что весь этот объем можно впихнуть в голову, да еще, чтоб он там не мешался.

Зато утро встретило июньским солнышком и обещанием тепла. Чистое небо, и умытая земля. Тонкие, еще не просохшие штрихи ночного дождя на стекле. За ночью всегда наступает день, за зимой лето. Мне надо продержаться всего три года. А потом уйду в отпуск. Ничего невыполнимого, если подумать. Бывало и похуже.

Поговорили, наконец, с Ермолаем. Говорили долго, и под запись. Основная тема — выпуск секретных технологий и способ их защиты от преждевременного копирования. Привел Ермолаю в пример, что разведчики даже письма умудрялись проглотить, лишь бы противникам секретов не выдать. Святой отец ответил с осуждением. И действительно, слабо представляю себе, как пленный боец будет заглатывать Штуку. Но пока не дошло до боестолкновений — учет и контроль! Именно с того времени на оружие появились серийные номера. Тем более, что все наши изделия проходили клеймение фирменным знаком.

Третья неделя нашего группового помешательства проходила с осложнениями. Проекты одевались металлом и им становилось тяжело и неудобно — то тут жало, то там заклинивало. Эту неделю, точнее дней десять, даже вспоминать не хочу. Если до этого мне казалось, что вымотался — то теперь создалось впечатление, что каждую новинку вытаскиваю прямо из своих внутренностей, худея на соответствующий вес.

Зато, к концу июня, на притирке стояли две коловратные машины на 50 и на 500 теоретических лошадей и их крутили от водяного колеса, пропуская воду с глиняной взвесью. Инфраструктура для запуска пробных машин карабкалась к завершению строительства, и мои понукания больше дело не ускоряли.

Много проектов отдал надомникам. В основном — сборочных. Началось все с обычных счетов, которые и диковинкой то не счел. Но вот народ оценил сразу. Теперь делали деревянные счеты в виде ширпотреба, и костяные, изукрашенные, для купцов и знати.

Вспомнив про костяные промыслы, которые у поморов были одним из основных способов заработка, выдал несколько чертежей диковин, в том числе — головоломки, какие вспомнил. Первым на ум пришел кубик Рубика, а за ним потянулись и лабиринты с шариками, и пластины с передвижными квадратиками, да много чего припомнилось. Если уж делают косторезы и резчики по дереву красивые безделушки на продажу — то пусть это будут безделушки со смыслом.

Самым сложным был, понятное дело, кубик. Но его конструкцию знал достаточно хорошо, потому как, в свое время, меня взяли на слабо, что не соберу быстро этот несчастный кубик. На что только пожал плечами, отковырнул центральную пластинку на одной из граней, разобрал кубик на детали и сложил по цветам. Заняло у меня это времени гораздо меньше, чем надеялись мои злопыхатели. Потом, помниться, и алгоритмы сборки кубика штатными способами публиковали — но их не помню, мне всегда было проще разобрать кубик и собрать его по цветам при помощи одной отвертки.

Все головоломки делали из дерева и кости, рассчитанные на два слоя населения. Головоломки из кости у поморцев выходили просто шедеврами. Наладил под это дело выпуск шахмат, шашек и гобана, на котором и в рэндзю можно играть, то есть в крестики-нолики только белыми и черными костяшками. Нарды, конечно, вспомнил, и даже запустил в производство. Только вот к каждой игре делали карточку с правилами, а с нардами меня память подвела. В итоге, если потомки меня будут убивать, за дурацкие правил нард — ничуть не удивлюсь.

Эти игры тут были уже известны, просто мне показалось это неплохой возможностью популяризации. Да и подарки государю надо начинать готовить. Хотел раньше гордо привезти ему несколько полевых пушек с расчетами да роту штурмовиков со Штуками. Потом задумался — с Петра станется начать войну со шведами на следующий день, после таких подарков. Решил пока ничего из военной тематики не показывать, стонать о трудностях и клянчить еще времени.

Но это были приятные мазки на общей картине. В целом, трудовое полотно все больше заваливалось в абстракцию. Каюсь, моя беготня по заводу и разносы мастеров этому способствовали. Надо оставить мастеров, на несколько дней, спокойно доделать изделия. Нового им уже ничего не скажу — только на нервы действую. Уметь вовремя остановиться — большое искусство, в этой области мой рейтинг на уровне подсобника подмастерья, но учиться никогда не поздно.

После того, как столярный цех наладил пеноопилки, посчитал, что это знак свыше.

Дело все в том, что целостность царевича в летнем походе меня волновала достаточно сильно, хоть и не подавал виду. В связи с этим активизировал разработку пенопласта 17 века. Он, по моим расчетам, нужен будет для заполнения сот бортов канонерок, не для непотопляемости, а для теплоизоляции. А параллельно, для спас жилетов. Теперь спасики вышли на первые позиции и мы, со столярами, занялись экспериментами.

Как сделать пену? Легко. Про мыло даже не говорю, а вот, что для меня было важнее, взбивать белок яиц приходилось неоднократно. Муторно — да, зато вкусно. От этого и отталкивался, предположив, что и костяной клей может обладать этим свойством, не вкусом, конечно, а способностью взбиваться в пузырчатую массу, и в ней застывать при охлаждении. Он и обладал. Хотя требовал сил побольше взбитых сливок. Еще и наполнителя в него добавили, в виде опилок, и олифой разбавили для водостойкости. Получившиеся пеноопилочные плиты, после испытаний, решили считать условно годными, и начали выпуск пробной партии парусиновых спасиков, красного цвета. Вот с ними то и собрался посетить Холмогоры, так сказать, напутствовать школу, уходящую в море.

Как и обещал, посетил школу ночью. И даже высадился не в порту, а у сараев рыбаков — сделав себе зарубку, что караульная служба не к черту. Понимаю, что к школе, в глубине территорий, это имеет слабое отношение. Но порядок быть должОн! А вдруг супостат высадит десант с подводной лодки? Мдя. Точно надо выспаться.

Велел мужикам подождать часик и причаливать в порту под разгрузку — мы привезли не только спасики на сотню человек, больше просто не успели, но и много мелочевки для школы.

Обойти семеновцев стало вообще плевой задачей. Как и в любой уважающей себя военной школе — в Холмогорской, курсантами был организован лаз в заборе, для самоходов. К лазу вела различимая даже ночью тропа, и лаз находился, соответственно, в самом не просматриваемом месте. Найти легко, если знаешь, чего искать.

Ворвался в штаб с круглыми глазами и криками. Хорошо получилось, даже взбодрился. Еще хорошо, что огнестрела у дневальных не было, а то точно пристрелили бы, судя по тому, как они за кортики схватились.

Сыграли тревогу. Как обычно, порт в огне, Родина в опасности.

Из корпусов посыпались моряки, подгоняемые моими морпехами. Морпехи тут, похоже, взяли шефство.

Понаблюдал за суетой из окна штаба, послушал, из-за двери, как примчались капралы, за разъяснениями. Мне все понравилось. С чувством выполненного долга завалился спать в штабе — бежать со всеми в порт, просто нет сил, а свое грязное дело уже исполнил.

Утром вышел на построение, эта традиция тут прижилась, и проводилась вместе с молебном. Речь мне, похоже, не удалась — вот всегда так с экспромтами. Вроде, знаешь, о чем сказать хочешь — а начнешь вещать, и голова пустеет. Всяческие «Ээээ» лезут после каждой фразы и портят эффект. Путано и неубедительно донес мысль, как меня радуют успехи школы, и какие великие дела им предстоят. Для более полного усвоения материала объявил о премии десятку лучших матросов, по итогам осени. Премия в 10 рублей каждому и дополнительная премия по 3 рубля еще трем десяткам отличившихся, но недотянувших до первой десятки. От двух сотен рублей не обеднею, а вот подбирать матросов для канонерок уже пора. Пару лет присмотрюсь к курсантам, а там видно будет.

Не блещущее радужностью настроение, в связи с ранним подъемом и комканной речью, решил окончательно добить мой адмирал, пока номинальный, северного флота.

Он проводил все эти дни инспекции птиц, вышедших из зимней спячки, и условно приписанных к северному флоту. Вот об этих условностях и говорили. Да, боевые суда с гражданским экипажем, а где вы лучше то наберете? У вас есть? Или вон ту поросль, что строит рожи за спиной у боцмана, надеясь, что он ничего не видит, будем на птиц сажать? Или и сюда притащим рыцарей? А вы их спрашивали? Они ведь нам союзники, а не наемники. С таким отношением у нас быстро союзников не останется… Да вот наемников можно. У вас есть? Тогда по секрету скажу, что поморы на птицах получают жалованье по ставкам наемников. Можете их таковыми и считать. Или для Вас наемники могут быть только иностранного происхождения? Тогда будем считать, этот вопрос закрытым. Давайте дальше.

Дальше были не менее неприятные вопросы. В том числе, почему это северный флот занимается защитой апостолов, то есть гражданских купеческих судов. В принципе, ничего особенного, обычные конвойные контракты — только сами контракты отсутствуют. Недоработка, конечно. И чего он ко мне привязался?

Да! Сложно мне свою шкуру отделять от государственной, однако, вопрос решаемый. Вот и решали, сначала до обеда, потом и после. Работы оказалось немерянно — так как базы флот не имел, ремонтом пользовался на гражданских верфях, а поставки на него припасов шли вообще мимо штаба флота. Пришлось структурировать. И про базу обсуждали долго.

В итоге северный флот стал официально состоять из двух фрегатов и одного клипера. К флоту, также временно приписали Ястреба, как гражданское судно, служащее на флоте по контракту. Отдавать Ястреб флоту меня задавила жаба, в том числе и потому, что вопросы компенсаций с Петром не обсуждался а большая часть затрат на постройку флота шла из наших с братьями сундучков. Прикинув, сколько, по моему мнению, получил казенных денег и сколько не уплатил налога — сформировали первичные документы.

Если думаете, что сбагрил с себя лишние заботы — то глубоко ошибаетесь. Мой излишне активный адмирал тут же вытащил припасенные им заранее заявки, и вручил их мне же, но уже как адмиралу флотов. Мол, вот, заявки на снабжение, довольствие и прочее. Попытался надуть щеки в ответ, мол, а где инвентаризация запасов и оборудования вверенного флота? Но у него и эти списки оказались в наличии. Шустрый, однако, адмирал мне попался.

Дальнейший разговор нарисовал еще более объемную картину деятельности адмирала. Он себе уже и штаб подбирать начал, пока ограничившись пятью специалистами, неизвестно какой специальности и образования, одним из которых стал его личный денщик. Мне что ли денщика завести? Соответственно, на мой стол легли заявки на жалование.

Потом обсуждали поставщиков припасов. Боевой припас и ремонт оставили за Вавчугом, тут другой альтернативы нет. Остальное снабжение велел адмиралу согласовывать с Осипом, так как сам просто не знал, кто нас снабжает всем необходимым. Завизировал заявки, теперь пусть у воеводы голова болит, это ему теперь деньги искать и Петру письма слать, а мне, в финансовом плане, должно существенно полегчать.

Дальше, до вечера, занимались более приятным делом — разрабатывали планы летней кампании. Точнее, план адмирал подготовил, мы просто над ним посидели и прошлифовали. Хороший адмирал растет. Настырный. Хоть посмотрел, как должен выглядеть адмирал в деле, и какими вопросами он должен заниматься. Плодотворно посидели. Сделал для себя множество зарубок, и выставил себе оценку за адмиральство немножко ниже неуда. Но и об этом никому не скажу.

Ночью продолжил работу в штабе, но уже в одиночестве, и даже без денщика. Использовать для этих целей моих хранителей кокарды рука не поднималась, а вот гонять дневальных — святое дело.

Подумать было о чем. Когда поднялся вопрос базы для флота, стали прорабатывать варианты. Нахождение судов в Холмогорах, где они обычно зимуют — виделось стратегической ошибкой. Если супостат сподобиться запереть флот в реке, то все наши нововведения не помешают противнику резвиться в Белом море в свое удовольствие. И, самое интересное, что база под флот была уже почти готова испокон веков. Даже дьяка из епархии Афанасия пригласили для консультации, прервавшись на обед в его ожидании.

База флота будет в историческом месте — на рейде Святого Николая напротив Николо-Корельского монастыря. Именно тут, более ста лет назад располагались морские ворота Руси.

Сам монастырь заложен на берегу моря при Корельском рукаве устья Двины, который в последующем стал называться Никольским, во времена стародавние, по рассказу дьяка, лет четыреста назад. Но находился в упадке. Да несчастье ему помогло. Утопли недалеко от монастыря сыновья Марфы-Посадницы Феликс да Антон, и были похоронены в монастыре. А Марфа расстаралась, отстроив монастырь, чуть ли не заново и отдала монахам часть своих земель в пользование. С тех пор, уже лет 250 как, монастырь взирал на хмурое море через бойницы крепких стен. Не удивительно, что он произвел впечатление на англичанина Ченслера, спасшегося от шторма на большом острове Ягры, напротив монастыря. Спасся он, вместе с кораблем «Бонавентура», входившим в состав эскадры Хью Уиллоби из трех кораблей, но отбившемуся от них во время непогоды. Кстати, Ченслер именно спасся. Так как весной следующего года поморы нашли в устье реки Варзины два корабля на приколе — целые, с полными трюмами припасов и 63 трупами на борту. Некоторые из умерших были найдены сидящими, с пером в руках и бумагой перед ними, другие — сидя за столом с тарелками в руках и ложками во рту, третьи — открывающими шкаф, иные — в других позах, как будто статуи, которые поставили таким образом. Так же выглядели собаки. Вот такая мистика.

Счастливо избежавшей этой участи Ченслер, о чем он еще не ведал, первым делом, сойдя на остров Ягры, по английской привычке переименовал его в «Розовый» так как остров на многие мили зарос шиповником, алыми и красными розами, диким розмарином и фиалками. Собственно, остров с тех пор изменился мало. Его, конечно, слегка попортили, в свое время, складами — так как, с подачи того самого Ченслера, в Англии возникла «Московская торговая компания», получившая у царя Ивана монопольные торговые права. Что не удивительно, так как сам Ченслер стал послом английским при Иване Грозном.

Спустя пару лет после счастливого соединения Ченслера с Розовым островом, на нем отстроили перевалочный порт. На острове, конечно, а не на Ченслере — судя по этому джентльмену, на него где сядешь, там и слезешь — и судьба ему благоволила.

В порту было оживленно, тут перегружали с морских судов товары на речные ладьи и обратно. Кроме того, отсюда стартовали несколько английских экспедиций по изучению северного морского пути. А через 30 лет в 35 километрах от рейда Святого Николая был основан небольшой городок — Новохолмогоры, который, еще через 30 лет был переименован в Архангельск, и вырвал из рук Николо-Корельского монастыря створки ворот морского порта России. Именно вырвал, так как монастырь упирался в опорные столбы и потом еще долго не отдавал засов от ворот. Представляю, какие тогда шли баталии. Но в результате, морские ворота перенесли на Двину, а рейд Святого Николая и Розовый остров постепенно уходили в забвение.

Не успели. Знали бы они, что им предстоит — умчались бы в это забвение без оглядки — а теперь — поздно. Мне понравилась история, а главное описание глубин. Теперь на острове поставим базу флота, и даже береговую артиллерию. Во избежание, так сказать.

Как обычно, Петр на это денег не даст. Тем более что у меня еще и апостолы — беспризорники, и создать для них базу под боком базы военного флота — святое дело. А то они пол рейда Архангельска уже занимают — как никак, а семь судов построили. Точнее, построили восемь. Тяжело вздохнул. А рейд мне будет нужен вообще на 12 апостолов. В свое время серьезно воспринял слова церковников — моряки, народ суеверный.

Возвращаясь к деньгам — некоторые средства у меня освободились, благодаря расторопности адмирала. Но этого было маловато. Остальные средства расписаны по тратам еще в Черном море. Получаюсь опять банкрот. Символично.

Пойти в приказ к воеводе и потребовать мое жалование за два года что ли? Прикинул на бумажке сумму. Неплохо конечно, на пяток пакгаузов и причал хватит. Но проблемы не решит.

Вот и коротал ночь за перераспределением трат. А к воеводе надо наведаться обязательно — он мне еще и деньги на содержание Двинского полка на два месяца задержал. Хотя, тут это обычное явление. Казенные деньги и на полк, и на корабли приходили с задержкой минимум в три месяца и не всегда в полном объеме. Сезонный фактор, ничего не попишешь — как расторгуются купцы, да соберутся пошлины — казна воеводы полнеет, и выплаты идут щедрее. В остальное время приходиться ездить и ругаться. Причем, ругаться приходиться только мне — Осип, которому доверил и это дело, выкручивался как то по иному, догадываюсь как — но деньги привозил целиком, даже странно. Свои он добавляет что ли? А с другой стороны Баженины теперь богатейшие люди Архангельской гостиной сотни. Причем, не самые богатые, что меня удивило, а в первой пятерке. Их младший братик, в моем лице, выглядит весьма бледно со своими хроническими банкротствами. Ну да речь не об этом. А о деньгах. Их всегда мало. Интересно, а столица Швеции богатая? Надо поспрошать, а то мне в Константинополе апостолов сильно не хватало.