"История Камня" - читать интересную книгу автора (Барри Хьюарт)

#19975; ПЯТАЯ ГЛАВА

Не было никакого смысла отправляться в Чанъань с растением и образцами почвы ночью — кроме того был пятнадцатый день седьмой луны, и уши не обманули меня. Настоятель действительно прошептал "сорок-два котелка рыбы", и монастырь пах как Пирс Желтых Карпов. Из деревни доносились запахи риса, свинины, капусты, яиц и традиционных пирогов из баклажанов. Слово о том, что Смеющийся Принц спокойно спит в своей могиле, как огонь разлетелось по Долине Скорби, и теперь все было готово к празднику.

— Запомните мои слова, — мрачно сказал Брат Чан. — Сегодня кое-кто сломает ногу.

Мастер Ли вслушался в слабые звуки музыки, доносящиеся из деревни. — Крестьянские танцы могут быть достаточно буйными, — согласился он.

— Запах чесночного соуса! Завтра у каждого ребенка в долине будет болеть живот, — сказал Брат Шан.

— По меньшей мере неделю, — поддакнул Мастер Ли.

— Дюжины монахов забудут свои клятвы, — сказал Брат Шан, чье полное имя было Ву Шан и который был известен тем, что всегда вытаскивал короткую соломинку. (Ву Шан означает "Трудное Рождение"). На этот раз он один остался сторожить монастырь, а все остальные монахи отправились на праздник.

— И кто-нибудь, без сомнения, сунет зажженный факел в сарай, — зловеще предсказал Мастер Ли.

— Считайте, что им повезло, если хотя бы один дом останется стоять, — сказал Брат Шан, который воспрял духом. — Все семьи перессорятся между собой. Проломленные черепа и поломанные руки! Запомните мои слова: этот день будет отмечен черным в анналах долины.

Мы оставили бедного монаха жалеть самого себя — очень полезное занятие! — и спустились с холма в деревню. Пир Голодных Духов стал моим любимым праздником с того времени, когда я начал путешествовать с Мастером Ли, потому что сам почти превратился в голодного духа. (Эту честь, помимо всех остальных, получают те, кто умер в далеких печальных странах, или те, чьи тела были изувечены до неузнаваемости.) К моему удивлению Мастер Ли был в превосходном настроении. Во время ужина в монастыре ему предложили вынести суждение о винах, изготавливаемых в долине, и я приготовился к самому худшему, когда он приблизился к сильно пахнувшим горшкам и пробормотал традиционную фразу "Нин цзы хоу тьен", что означает "Я готов к смерти; я попробую это". Тем не менее он сделал по маленькому глотку каждой едкой жидкости и похвалил все без исключения, хотя нескольких капель этих напитков, выплеснутых на землю, хватило, чтобы убить двух ящериц и три квадратных чи травы.

Настоятель сократил до минимума официальные молитвы и церемонии, и я был вне себя от счастья, когда в разгар веселья увидел, что приготовил Брат Шан. Сам он не мог присутствовать на празднике, но провел всю зиму, вырезая крошечные флейты из бамбука, и сейчас привязал их к хвостам монастырских голубей, которых послал полетать над деревней. Флейты запели известную непристойную песню "Домашний горшок Чу Чана", и настоятель сказал что-то о недисциплинированности и нечестивых негодяях, но беззлобно и улыбаясь во весь рот.

Начались танцы, вскоре должны были начать бороться, и я был очень разочарован, когда Мастер Ли решил ускользнуть и твердым шагом отправился в холмы, освещенные лунные светом. Ноги принесли его к разрушенной земле на Дороге Принца, и он простоял там несколько минут, ковыряя ногами землю и сцепив пальцы за спиной.

— Ну, Бык, — наконец сказал он, — расскажи мне, что неправильно в том анализе, который я дал Принцу Лиу Пао?

— Господин?

— Я попытался успокоить его. И хотел успокоить самого себя, — мрачно продолжал мудрец. — Да, совершенно ясно, что обманщики, одетые как клоуны похитили манускрипт и испугали монаха до смерти. Монахи слышали странный зовущий звук именно тогда, когда эти клоуны бежали с добычей; какая-то загадочная жидкость убила деревья и цветы именно там, где они ступали на землю. Если бы, как я сказал принцу, где-то обрушился туннель и вытекла старая кислота, получается совершенно невероятное совпадение, заслуживающее внимания лучших ученых, священников и теологов. А если это не совпадение, для чего негодяям устраивать все эти эффекты? Ради простой кражи манускрипта? Если такое им под силу, то они в состоянии забраться в Императорскую Сокровищницу или снять с самого Императора нижнюю одежду во время приема послов. Нет мой мальчик, все это не имеет ни малейшего смысла.

Конечно я ничего не сказал, но заметил, что старый мудрец наслаждается любым мгновением своего непонимания. Он боялся, что должен расследовать обыкновенную кражу, а теперь молился на тайну, которая могла поставить в тупик судей Ада. Он вытер воду с плоского камня, уселся на него и уставился на звезды. Прямо под нами на холме мы видели крошечные вспышки света, мелькавшие среди деревьев. У маленьких девочек уже развиты материнские инстинкты, и они очень серьезно воспринимают Пир Голодных Духов, кружа между стволами с фонарями, сделанными из скрученных листьев полыни и лотоса, в которые вставлена свеча. Я мог чувствовать, что духи тоже кружат вокруг нас, двигаясь к теплу тонких поющих голосов: Вы не одни, пели девочки, вы не забыты, мы заботимся и помним, наши собственные жизни не больше, чем пламя свечи:

Хоу тзы-тен,

Хо е-тен,

Чин-ер тьен,

Мин-ер ко ен;

Гори мой фонарик,

Полынный фонарик.

Сегодня свети,

А завтра уйди.

Я вытер глаза. Лунный свет освещал Левый Рог Дракона и старинное поместье Лиу, и я спросил себя, как мог Смеющийся Принц наслаждаться, мучая и убивая маленьких девочек вроде этих. Вероятно Мастер Ли думал о том же самом.

— У меня есть теория об этом сумасшедшем, — сказал он. — Скажи, Бык, какое занятие быстрее всего ведет к безумию?

— Быть Императором, — быстро ответил я.

Он засмеялся. — Я не буду спорить с этим, но я имел в виду более обыденные занятия.

Я почесал нос. — Производство войлока? — попробовал я.

— Точно, — сказал Мастер Ли. — При производстве войлока шерсть окунают в ртуть. Люди, которые занимаются определенными ремеслами — например мастера-шляпники — буквально плавают в ртути, и почти наверняка Смеющийся Принц пил ее.

— Господин?

— В юности он был выдающимся ученым, — объяснил Мастер Ли. — И значит рано или поздно должен был начать экспериментировать с Эликсиром Жизни. Насчитывается бесконечное количество формул эликсира, но все они содержат киноварь, а киноварь — это сульфид ртути. Много лет я предупреждаю о вреде ртути, но меня никто не слушает. Дело в том, что эффект накапливается постепенно, и нужно прожить так долго, как я, чтобы увидеть результаты.

Он прыгнул на ноги и продемонстрировал несколько странных движений и выражений лица.

— Ртуть разрушает нервную систему и, постепенно, у человека начинается тик, он тяжело и судорожно дышит, дергается и подпрыгивает, как я тебе показал, — сказал Мастер Ли, и сделал несколько шагов, дергаясь и подпрыгивая. — Я почти уверен, что это и есть то самый изящный танец Смеющегося Принца. Когда яда в организме становится больше, начинаются вспышки истерического смеха и приступы убийственной ярости, и в конце концов все кончается безумием и смертью. Так что, Бык, вполне возможно, что все преступления Смеющегося Принца были результатом экспериментов по достижению бессмертия, в ходе которых он пил киноварь — быть может не так волнующе, как в легенде, но если бы ты знал, сколько людей погибли только потому, что сандалии императора плохо сидели на ногах, а вовсе не потому, что он получил знамение Небес, и когда я слышу, как какой-нибудь монах кричит о божественном возмездии, я подозреваю несварение желудка.

Он еще раз прошелся в танце, дергаясь и подпрыгивая, потом остановился и посмотрел на меня. — Несварение желудка? — спросил он.

Нет, живот не болел, но я не мог объяснить, что меня тревожило. Что-то было не так с ночью. Городской житель не мог почувствовать ничего, но я вырос в деревне и мои нервы отозвались на крошечную неуверенность в песне сверчков. Охотничье уханье совы оборвалось на середине. Маленькие ночные создания разбегались в разные стороны, неуверенно шурша по опавшим листьям. Что-то странное и неестественное вошло в Долину Скорби, и я сообразил, что затаил дыхание.

И оно пришло — небольшая дрожь, как будто задрожал воздух. Потом дрожь стала больше, и я увидел, как Мастер Ли резко повернулся. И вот тут пришел звук. Я не могу описать его. И никто не может. Земной и неземной, он походил на все и от всего отличался, мое тело содрогнулось от страшного чувства потери, и, одновременно, от сильного желания и надежды — как если бы я только что потерял что-то очень ценное, но память возвращается, вместе с надеждой найти это опять. Могу ли я разложить этот звук на ноты? Можно попытаться, и тогда их было всего три, три простых и ясных звука, причем третий очень долгий:

Кан………шан……….чуеееееееееееееееееееее…

Это самое лучшее, что я могу сделать, и мелодия так сильно ударила по мне, что я заплакал и схватился за сердце, как если бы оно хотело разорваться напополам.

— Бык? Что с тобой?

— Звук, — прорыдал я. — Мастер Ли, вы же тоже слышите звук!

— Какой звук?

Кан………шан……….чуеееееееееееееееееееее…

Это было замечательно, болезненно и звало меня. Я знал, что должен добраться до туда или умереть, и я был не один. Праздник прекратился, и многие люди побежали в лес, а остальные, которые, вроде Мастера Ли, не слышали ничего, закричали: «Вернитесь» и "Вы, что, сошли с ума?" Я прыгнул на ноги. Маленькие девочки пробежали мимо, крича и плача, и инстинктивно защищая крошечное пламя в своих фонариках из листьев лотоса.

Мастер Ли выругался, прыгнул мне на спину и привычно сунул ноги в мои карманы. — Хватит дрожать, как хромая скаковая лошадь, — крикнул он. — Беги!

И я побежал. Луна светила настолько ярко, что, казалось, кто-то вырезал острым ножом тени на земле, и аккуратно обвел их черным, и Великая Звездная Река над нами искрилась и переливалась. На какое-то мгновение мне показалось, что звук идет прямо из сердца звезды — конечно туда мне будет трудно добраться. Как будто я пытался найти сверчка в темном старом амбаре: то он передо мной, то по одну сторону, то по другую. В конце концов я сообразил, что бегаю по кругу, а Мастер Ли вцепился мне в шею и с трудом держится, как на бегущей галопом лошади.

Я сумел остановиться и встал, тяжело дыша, широко расставив ноги и опустив голову. Мастер Ли передал мне флягу с вином, и я сумел немного отпить. Я кашлял и задыхался, но чувствовал себя лучше, и он успокоительно потрепал меня по плечу.

— Я не слышал ничего, но точно знаю, что ты идешь в неправильном направлении, — ласково сказал он. — Бык, все это напомнило мне об одном из рассказов Бабушки Шу, где тоже есть звук, который некоторые слышат, а некоторые нет, и этот звук слышат не ушами. Он идет прямо в сердце, и у тебя в сердце возникает дыра. Как и у всех молодых людей. Тебе надо найти самые замечательные вещи в мире, и заполнить ими дыру. Забудь об ушах. Слушай свое сердце. Направь дыру на звук и беги том направлении, в котором сердце болит больше.

Опять появилась дрожь, даже более сильная, чем раньше, и я опять затаил дыхание.

Кан………шан……….чуеееееееееееееееееееее…

Из головы вылетели все мысли, и я побежал, хотя на этот раз немного более уверенно. Мастер Ли оказался прав. Бежать туда, где сильнее болит и забыть о лжи, льющейся в уши. Я постоянно поднимался вверх, и ночь менялась, начал подниматься густой туман. Он поглотил далекие огни деревни, потом луну и звезды, и Матер Ли начал скрипуче и однообразно ругаться, когда сырое одеяло накрыло нас с головой. Я с трудом видел на чи вперед, и постоянно натыкался на камни и деревья. Но я знал только — надо карабкаться все выше и выше.

У меня осталось смутное воспоминание, что я спускался в овраги и поднимался вверх с другой стороны, опять спускался, и опять карабкался. Туман стал настолько густым, что я уже вообще ничего не видел, и Мастер Ли кричал, приказывая остановиться. Но я не мог. Чудесный болезненный звук прекратился какое-то время назад, и я должен был добраться до него прежде, чем он исчезнет навсегда, я соскальзывал вниз и упрямо лез вверх — я хочу ясно объяснить это, потому что произошло нечто совершенно невероятное.

Наконец я выбился из сил и мог только ползти, но тут я почувствовал, что впереди кто-то есть. Туман начал подниматься. Я увидел пару сандалий, затем худые ноги, хилое тело и огромную голову с растрепанными волосами. Принц Лиу Пао смотрел на нас сверху вниз так, как если мы были призраками.

— Бык? Десятый Бык? Мастер Ли? Как вы сумели…

Он замолчал и, широко открыв глаза, посмотрел на дорогу за собой.

— Я услышал шум и вышел наружу, но никто не прошел мимо меня по тропе, — прошептал принц.

Туман поднялся, и с внезапным испугом я осознал, почему принц не может поверить собственным глазам.

Я еще не описывал его поместье в деталях. Голова Дракона — это совсем невысокая гора, по имени которой когда-то называлась вся долина. Столетия назад землетрясение разделило ее пополам: Левый Рог Дракона и Правый Рог Дракона. Особняк располагался на верхушке Левого Рога. Оба Рога разделяла глубокая расселина, сорок чи в ширину и две сотни вглубь. Я начал карабкаться со стороны Правого Рога Дракона, сейчас находился в поместье, значит каким-то образом я пересек расселину.

Принц продолжал глядеть. Я отполз немного назад и уставился на отвесный склон, по которому поднялся, острые камни внизу и вертикальный склон на другой стороне, по которому спустился. Это было совершенно невозможно.

— Бык, — тихонько прошептал Мастер Ли, — тебя ждет восхитительная карьера, ты будешь летать на ярмарках, но ради любви Будды никогда не делай такого опять, особенно когда я сижу у тебя на спине.

Мы могли слышать слабые крики из деревни внизу. Удивительный звук исчез, и принц сказал, что он, как и Мастер Ли, совсем не слышал его. И тут раздался новый звук, который услышала вся долина. Монастырские колокола забили тревогу, и в следующее мгновение я уже бежал вниз, Мастер Ли сидел у меня на спине, а Принц Лиу Пао пыхтел сзади.

Крестьяне толпились у ворот монастыря, боясь войти внутрь. Мы протолкались через толпу, настоятель встретил нас и молча махнул рукой. Я помчался в библиотеку. Нас встретил полный хаос — все было перевернуто вверх дном. Кто-то распахнул и отбросил каждую книгу, развернул и порвал каждый свиток, а стол библиотекаря превратил в груду обломков. Мастер Ли соскользнул с моей спины и проверил обломки, потом повернулся и быстро вышел в коридор.

Келья последнего библиотекаря, Брата Косоглазого, была полностью разгромлена. Вся скудная мебель порублена на куски. Одежда разрезана вплоть до подкладки. От тюфяка остались отдельные клочки, пол в лужах крови.

Мастер Ли наклонился, окунул палец в кровь и облизнул. — Чернила, — сказал он. — Если совсем точно — чернила сорта Ресницы Будды, а эти обрывки бумаги на остатках матраса — все, что осталось от пергамента Желтый Император. Закончив обводить подделку Сыма Цяня, Брат Косоглазый спрятал оставшиеся материалы в матрасе.

Мастер Ли повернулся и быстро зашагал в библиотеку. Опять его глаза начали переходить с клочка на клочок, а потом он подошел к огромной куче бумаги, лежавшей перед согнутыми прутьями того самого окна, через которое грабители проникли внутрь прошлый раз. Он порылся среди свитков, потом отбросил их все в сторону, выпрямился и злыми холодными глазами посмотрел на меня.

— Ну, Бык, — кисло сказал сказал он. — Если я и умру в следующие несколько недель, то не от скуки.

— Будда спаси нас, — прошептал принц, а настоятель и монахи сделали знаки защиты от злых духов.

Стража бедного Брата Шана оказалась не так одинока, как он надеялся. Монах лежал на полу, среди кучи свитков, глядя в потолок остановившимся взглядом. Он был мертв, как и брат Косоглазый, а выпученные глаза и разинутый рот выражали ужас, невообразимый ужас.