"Взгляни на небо" - читать интересную книгу автора (Дворкин Илья Львович)Глава восьмаяНа следующий день весь шестой «а» лакомился конфетами. А на Володьку приходили глядеть, как на чудо, изо всех классов — от первого до восьмого. Тяжкое бремя славы легло на Володькины плечи. Поначалу он смущался, потом развеселился и очень серьезно стал рассказывать о своих необычных способностях. — Я, — говорил он, — его загипнотизировал. Я ему мысленные приказы передавал. — Ой! — пугались девочки. — Значит, ты гипнотизер? — Ага! — говорил Володька и прикрывал ладошкой губы — уж очень ему хотелось расхохотаться. — Я, наверное, и учиться брошу, — продолжал он, — в цирк пойду. Раз у меня такие неслыханные способности. — Врешь ты все, — заявила Ленка Бородулина. — Ах, так! — зловеще прошептал Володька. — Сейчас, сейчас… сделаю тебя черепахой… Сейчас узнаешь… Ленка вдруг застыла, лицо ее стало таким испуганным, что Володька даже растерялся на миг. Потом он расхохотался. Ленка ткнула его острым локтем в бок и выбежала из класса. Таир в этих Володькиных развлечениях участия не принимал. Он ходил мрачный и все высматривал, не появился ли Родька. Странная сцена, разыгравшаяся у выхода из цирка, не давала ему покоя. Но Родьки все не было. И только на следующий день выяснилось, что родители увезли его в Баку удалять гланды. Несколько дней Родька пролежал в больнице. И как раз в эти дни пропал любимый Володькин щен Филимон. Еще утром Володька играл с ним, а когда вернулся из школы, Филимона и след простыл. Сперва ни Володька, ни Таир не беспокоились: характер у Филимона был независимый, и он частенько отправлялся разгуливать по городу, но к вечеру возвращался обязательно. На этот раз Филимон не вернулся. Три дня Таир и Володька прочесывали город, расспрашивали прохожих, по очереди звали Филимона и прислушивались: не отзовется ли? Все было тщетно. Филимон исчез. Володька осунулся за эти дни, глаза его запали и неестественно блестели. А на четвертый день, когда все уже не сомневались, что Филимон пропал окончательно и только один Володька не желал этому верить, Филимон явился. Был он взъерошенный и решительный, на шее его болтался обрывок веревки, а хвост вилял победно и радостно. Захлебываясь лаем, он бросился к Володьке, тот подхватил его на руки, и Филимон мгновенно облизал своему хозяину лицо. Обычно такие телячьи нежности Володькой не допускались, но в тот миг он был так счастлив, что позволял Фильке все. Он сам целовал щенка в холодный влажный нос и приговаривал: — Филька мой, Филимон, Филимоша… Володькина мама принесла бульон и куриную ногу. Филимон с такой жадностью набросился на еду, что стало ясно: пес не ел несколько дней. — Да какой же это злодей тебя голодом морил, псина ты моя милая?! — возмутилась мама. — Гляди, Володька, — сказал Таир, — видал, как конец веревки замусолен? Она не оборвана, ее Филимон перегрыз. — Вот бы найти этого гада, который Фильку мучил! Я не я буду, если не найду! — А что?! — загорелся Таир. — И найдем! Нас Филька отведет. Филимон внимательно глядел ребятам в глаза и всякий раз, услышав свое имя, с готовностью вскакивал. — Мальчики, может, подождете, пока отец с моря придет? — сказала мама. — Наверняка тот, кто морил Фильку голодом, человек плохой. — Да что, мы в лесу живем? Не бойся ты, пожалуйста! — Филька! Вперед! Веди! — закричал Таир, и Филимон бойко побежал, поминутно оглядываясь на мальчишек. Миновали одну улицу, другую, свернули в заросший травой окраинный переулок. В конце переулка дома кончались, узкая извилистая тропка вела в горы. Таир и Володька недоуменно переглянулись, но Филимон с прежней уверенностью бежал вперед. Ребята припустили за ним. Тропинка петляла, змеилась, но упорно вела все выше в горы. Начался голубой грабовый лес. Голубым он был оттого, что стволы деревьев обросли густым синеватым мхом. Только на грабах бывает такой мох. Филимон вдруг свернул с тропинки, и мальчишкам пришлось продираться сквозь густые кусты орешника. — Куда это он нас завел? — спросил Таир. Володька только плечами пожал. Ребята были мокрые от пота, исцарапанные; они тяжело дышали, но упрямо продолжали ломиться сквозь густые переплетения гибких веток. Неожиданно орешник кончился, и мальчишки выскочили на небольшую полянку, покрытую высокой, сочной травой. Полянка упиралась в отвесный склон горы, и в этом склоне зияла треугольная дыра. — Вот это да! — прошептал Володька. — Пещера! Рядом с входом в пещеру чернел след от костра, чуть поодаль в землю был вбит кол, а к нему привязана веревка. Филимон уселся рядом с колом и уставился в лицо Володьки своими умными и преданными глазами. — Видал? — Таир подошел, поднял замусоленный конец веревки. — Вот здесь его кто-то и привязал. — Зачем только ему это понадобилось? Непонятно. Мальчишки говорили шепотом. Было жутковато. Глухая тишина висела над поляной, и ребятам казалось, что из черной дыры пещеры за ними наблюдают внимательные, холодные глаза. Филимон вдруг вскочил и неторопливо вбежал в пещеру. Через малое время он выскочил оттуда и уселся перед входом — одно ухо торчком, другое, как тряпочное, болтается и голова набок — загляденье! — Не лаял! — сказал Володька. — Пусто там. Никого нет. Пойдем поглядим? — предложил Таир. — Пошли! Мальчишки осторожно протиснулись сквозь узкую дыру входа и замерли. После яркого, блистающего зелеными, голубыми, золотыми красками дня пещера, казалось, была залита до краев непроглядным мраком. Таир первым сообразил, что они заслоняют собой вход. — Давай руку, Володька, — сказал он, — отходи в сторону, пусть свет войдет. Глаза постепенно привыкли к сумраку пещеры, и наконец мальчишки рассмотрели ее всю. Потом обстоятельно измерили. Пещера была невелика — восемь шагов в длину, шесть в ширину, зато свода ее разглядеть было невозможно. У стенки напротив входа лежала груда веток с пожелтевшими уже листьями. Очевидно, кто-то спал на них. Больше ничего в пещере не было, если не считать многочисленных окурков, разбросанных по каменному полу. — Необитаемой пещеры не получилось, — Володька усмехнулся. — Хозяин был, но куда-то ушел или переселился. — Что же он, гад, Фильку не отвязал?! Псина ведь погибнуть могла! — Может, просто не успел? — А может, он вот-вот явится? — Таир был очень серьезен. — Знаешь, Володька, давай-ка сматываться отсюда. Через пару дней придем поглядим. Тогда и решим, что с нашей находкой делать. Про эту пещеру, наверное, никто и не знает. — Кроме того, кто в ней спал и курил, — Володька усмехнулся. — Может, это давно было, — не сдавался Таир. — Нет, недавно. Не позже, чем три дня назад. Ты что, забыл, когда Филька пропал. — Верно, — протянул Таир, он задумался, потом решительно тряхнул головой: — Все равно! Если здесь кто и живет, надо на него поглядеть: что это за тип, который чужих собак ворует, да еще голодом их морит. О своей находке мальчишки не рассказали никому. И только когда в классе появился Родька, все такой же улыбающийся, добродушный и красивый, Володька и Таир открыли ему свою тайну. Володьку поразило, как мгновенно изменилось Родькино лицо. Он побледнел, глаза сделались жесткими, зрачки сузились, стали размером с булавочную головку. — Как вы ее нашли? — резко спросил он. Таир и Володька переглянулись. — Так ты, значит, знал про пещеру? — спросил Таир. На мгновение Родька смутился, но тут же ясными глазами оглядел приятелей: — Да откуда ж мне знать! Просто интересно. — Темнишь ты что-то, — подозрительно сказал Таир. — И вообще… скажи-ка, что это за дурацкую сцену мы видели у выхода из цирка? И куда ты тогда исчез? — Никуда я не исчезал, — спокойно ответил Родька, — нас толпа растащила в разные стороны. Я тогда сразу понял, в чем дело. Этот щекастый, видно, большой жук. Он, наверное, кому-нибудь дал свою джинсу, чтобы тот продал тому парню. Денежки поделили, а потом решили костюм отобрать — поди докажи, что он не ворованный! Жулики! Таир и Володька оторопели. Слишком уж замысловатым казалось им Родькино объяснение. Просто в голове не укладывалось, что может быть такое. — Ерунда какая-то, — сказал Володька. — Чего ж ты молчал, не вмешался? — спросил Таир. — Чудила! — Родька снисходительно улыбнулся. — Я же только предполагаю. А вдруг все не так? — Ну и что? Мог же ты рассказать, как мы подшутили на пляже, а потом ты сам, лично отдал этот несчастный костюм, — не унимался Таир. — А если бы он отказался? — Родька внимательно и твердо глядел в глаза Таиру. Таир смутился отчего-то и отвел взгляд в сторону. — Да как же он мог отпереться? — заорал Володька. — С ума ты сошел! Мы бы подтвердили твои слова! — А если он жулик? Подтвердили! Что получается? А то: вместе брали, вместе закапывали, вместе прятали. Сказал бы он, что я ничего ему не отдавал, и никто бы вашим словам не поверил. Вышло бы, что не он, а мы все трое жулики. Родька говорил напористо и убедительно. Таир и Володька растерянно молчали. Нельзя сказать, что Родька убедил их. Нельзя сказать, что они испугались. Да и чего пугаться, если ты ни в чем не виноват? И все же. Какая-то смутная тревога охватила мальчишек. Таир хмурился, сосредоточенно уставясь в землю, тер кулаком лоб. У Володьки противно сосало под ложечкой, он глядел на Родьку, и тот вдруг показался ему ни капельки не симпатичным, обаяние и добродушная улыбка, все это куда-то исчезло, лицо Родькино сделалось напряженным и злым. — Все это странно и противно, — проговорил Володька. — Вот что, — решительно сказал Таир. — В этом деле надо разобраться. А потому необходимо разыскать щекастого. — Правильно! — закричал Родька. — Верно! Найдем и все выясним. Не отвертится. Он обрадовался, заулыбался и снова стал прежним Родькой — веселым и добродушным парнем. Но оказалось, что не так-то просто даже в небольшом городе отыскать человека, если не знаешь ни имени его, ни фамилии. Разве что случайно встретишь. Но щекастый не попадался на глаза, он как в воду канул. Несколько дней, сразу после школы, мальчишки бродили по пляжу, без устали сновали по главной улице города, вглядывались в лица прохожих — все без толку. — Асфальт полируем, — посмеивался Родька, — ноги гудят как чугунные. — Ну его к монахам, — разозлился наконец Володька, — мы из-за этого типа нахватаем «пар» полные дневники. Я уже третий день уроков не делаю. — И я! — подхватил Родька. — Ладно, — решил Таир, — никуда он не денется. Все равно когда-нибудь встретим. Случайно. И они встретили. Но не щекастого пижона, а того худенького парнишку, на которого щекастый напал тогда у цирка. И встретили неподалеку от школы. — Стой! — закричал Таир. — Погоди! Поговорить надо. Мальчишка остановился. Хмуро оглядел по очереди троих приятелей. Одет он был в обычную школьную форму. — Чего вам? — спросил он. — Слушай, мы видели, как тебя и еще одного милиционер увел. Ну, у цирка, помнишь? — Еще бы не помнить! — мальчишка сердито фыркнул. — А вам-то какое до этого дело? — Да брось ты злиться. Мы тебе помочь хотим, понимаешь? — сказал Володька. — В чем помочь? — А в том! Где твой джинсовый костюм? — спросил Таир. Мальчишка дернулся, будто его ударили. — И ты туда же?! — заорал он. — Идите вы все к черту с этим проклятым костюмом! — Не ори, — приказал Таир. — Говори толком. Мы тебе действительно можем помочь. Рассказывай все по порядку. Мальчишка внезапно сник. Исподлобья поглядел в серьезное лицо Таира, нехотя заговорил. — Чего там рассказывать — костюм этот ворованный оказался. Его у того парня сперли на пляже. А я-то откуда знал? Мне его предложили купить, я продавца этого домой отвел. Маме костюм тоже понравился. Купили. Шестьдесят рублей заплатили. Только и поносить успел четыре дня. А потом этот парень налетел. Милиция, крики, родителей наших вызвали. Мать и отец того парня — его Славкой зовут — подтвердили, что он не врет: его это костюм, обворовали его на пляже. — Мальчишка помолчал немного, грустно улыбнулся. — Славкина мать красную тряпку принесла, из которой фальшивые латки вырезала. Все точно, без обмана. — Ну, а дальше что? — спросил Володька. — Ясное дело — что! Пришлось отдать костюм. Славка его в охапку, и тю-тю мой костюмчик — укатил! — Куда укатил, говори ты толком! — закричал Таир. — Не знаю, — равнодушно ответил парнишка. — В Ленкорань или в Баку, не знаю. Славка-то нездешний. Он с родителями на несколько дней приезжал. — Вот так номер! — Родька весело захохотал. — А продавец-то какой из себя? — Взрослый уже парень, лет семнадцать ему, восемнадцать, невысокий такой, квадратный. — Что я говорил? — ликовал Родька. — Жулики! Этот Славка и продавец — одна шайка-лейка. Надули тебя, парень! — Ты-то чему радуешься?! — разозлился парень. — Никуда этот продавец от меня не денется! Я его, кривоногого, за километр узнаю. Уже больше недели ищу. — Ну и городишко! Все друг друга ищут! — веселился Родька. — Вот у нас… — Вот у вас в Юрмале! — оборвал его Таир. — Слыхали. Надоело. Они распрощались с парнем, у Родьки оказалось какое-то срочное дело, и Таир с Володькой остались одни. — А Родька-то оказался прав. Я б до такого в жизни не додумался! А этот-то щекастый, ну и подлая рожа! — Да, — кивнул Таир. — Прав. И это очень хорошо. Нет, не то говорю! Ничего, конечно, хорошего во всей этой истории нету, но я… — Таир запнулся, быстро вскинул на Володьку глаза, — я ведь знаешь о чем думал… я ведь подумал, что Родька костюм хозяину не вернул. Таир и Володька сосредоточенно глядели друг на друга, довольно долго молчали. Потом Володька опустил глаза, тихо произнес: — Я тоже. Только говорить было неловко. Больно уж все это… — Володька сделал неопределенный жест, лицо его брезгливо сморщилось. — Это точно! — буркнул Таир. И больше они об этой истории не говорили. |
||
|