"Приди, рассвет" - читать интересную книгу автора (Дрейк Шеннон)

Глава 15

Меллиора шла впереди, не смея оглянуться. Внезапно она вспомнила, как ей пришла в голову сумасшедшая идея предложить это место. Тогда она не знала, кто он такой, и готова была продать собственную душу, чтобы уклониться от выполнения королевского эдикта. Она полагала, что может сказать или сделать в тот момент что угодно, поскольку это не будет иметь значения, ибо она сбежит и все окончится благополучно.

И вот теперь она, напуганная и несчастная, оказалась в доме посреди леса. Меллиора с самого начала была удивительно наивной, верила в то, что у Даро хватит сил, чтобы спасти ее. Она рисковала жизнью дяди. Ей было очень больно осознавать все это сейчас. Она благодарна Уорику, что он предотвратил бойню. Но от этого ей было не легче, скорее даже тяжелее.

– Входи, Меллиора.

Сдерживая дрожь, она распахнула дверь. Кто-то незадолго до них приходил сюда. В доме было чисто прибрано. Дверь между гостиной и спальней широко открыта. В гостиной на большом, сделанном из грубых досок столе стояла еда: копченое мясо, сыр, хлеб, вино. Огонь горел в очагах обеих комнат. Меллиора увидела корыто, наполненное водой, а рядом – полотенце, мыло, ароматические смеси. Над огнем грелся большой котел, воду из которого можно добавить в корыто, если это потребуется. На кровати лежала белоснежная ночная рубашка. Кровать была обложена подушками и меховыми покрывалами. Только сейчас Меллиора поняла, что основательно замерзла.

– Прости меня за это предположение, но мне кажется, что тебе хочется вина.

– Да.

Уорик налил вина в кубок и подал его Меллиоре.

– Гнездышко истинной любви, верно? – спросил он.

Не ответив, Меллиора осушила кубок.

Он взял кубок из ее рук.

– Еще один. А затем ты сдержишь свое слово.

Он снова налил ей вина, потом показал на лежащую на кровати ночную рубашку.

– Тебе понадобится помощь, чтобы справиться с переодеванием? Я не знал, сумеешь ли ты обойтись без Джиллиан, но решил, что на сей раз предосторожность важнее, чем помощь женщины.

– Нет, мне не требуется ничья помощь.

Он поклонился ей. В глазах Меллиоры промелькнуло удивление, когда Уорик жестом показал ей на спальню:

– Тебя ожидает ванна. Ты намерена держать свое слово?

Она бросила на Уорика кинжальный взгляд, явно ненавидя его в этот момент.

– Да, я держу свое слово! – свирепо сказала она и, шагнув в спальню, захлопнула за собой дверь.

От воды в корыте еще поднимался пар. Меллиора допила остатки вина, немного постояла, глядя на воду, а затем стала в ярости срывать с себя одежду. Долив из котла воды в корыто, она собрала в узел волосы и залезла в воду. Да, она сдержит свое слово. Это ведь бракосочетание. В этом ничего ужасного! Женщины выходят замуж каждый день. Многие влюбляются и отдаются. Вот Энн влюблена в Даро...

. Вода была теплой, и было так приятно лежать, молчать и не думать о предстоящем...

Ничего страшного не произойдет. Меллиоре вспомнились прикосновения и поцелуи Уорика, чувства, которые он в ней возбуждал. Вспомнился исходящий от него аромат, вкус его губ...

– Любовь моя! – Последовал стук в дверь. – Ты жива? Ты уже давненько принимаешь ванну.

Меллиора скрипнула зубами и вылезла из корыта, обмотавшись полотенцем. Оглядевшись вокруг, она поняла, что здесь побывала Джиллиан и приготовила для нее белье и одежду.

– Меллиора!

– Зануда! – в сердцах пробормотала она. Однако, понимая, что в любой момент Уорик может открыть дверь, стала спешно натягивать через голову ночную рубашку. Услышав скрип открывающейся двери, она бросилась на кровать и зарылась в меховые покрывала. Погасить огонь в очаге она, разумеется, так быстро не могла, но зато две свечи на столике возле кровати задуть успела.

При слабом свете очага она увидела, как на пороге появился Уорик.

– Теперь можешь входить, – повелительным тоном сказала она.

– Я уже вошел.

– Вижу. А я здесь. И буду здесь, согласно данному мной слову.

Уорик присел на кровать и устремил на нее взгляд.

– Ну, не совсем так, как ты обещала.

Меллиора насупилась и еще сильнее натянула на себя покрывало.

– Что ты хочешь сказать?

– Хочу сказать, что так не пойдет.

– В каком смысле?

Он неопределенно пошевелил в воздухе пальцами.

– Видишь ли, если бы мы остались с тобой в крепости, нас бы окружила изрядная толпа пьяных людей, стащила бы с нас одежду, стала бы глазеть и судить о наших достоинствах и недостатках. Меня бы заставили взять на себя инициативу под их похотливыми взглядами, в противном случае я потерял бы лицо в глазах моих друзей и соотечественников. И разумеется, в глазах женщин. Толпа сразу же рассказала бы мне о прелестях и совершенствах великолепного королевского приза – дочери великого Адина... Взамен этого мы оказались здесь. Я вовсе не просил тебя о том, чтобы ты лежала, съежившись под покрывалом... Для начала, миледи, поднимись-ка с кровати.

– Зачем? Разве ты хочешь все это проделывать не на кровати?

Уорик выгнул бровь дугой и чуть заметно улыбнулся.

– Поднимайся, леди.

Скрипнув зубами, Меллиора поднялась и встала возле кровати. Хорошо, что она по крайней мере задула свечи. Ее не покидало ощущение, что ночная рубашка на ней совершенно прозрачная, и Меллиора была рада, что в комнате царил полумрак. Она чувствовала, как глаза Уорика ощупывали ее фигуру. Он поднялся, и Меллиора вцепилась в спинку кровати.

– Что теперь? – пробормотала она.

– М-м-м... Еще вина, я думаю, – сказал он. Прихватив ее кубок, он вышел в другую комнату. – Любовь моя, прошу тебя, выйди сюда.

То есть туда, где больше света.

– Может, лучше тебе сюда вернуться?

– Думаю, ты должна держать свое слово.

Меллиора медленно двинулась к двери, ведущей в соседнюю комнату. Уорик, потягивая вино из кубка, знаком показал ей, чтобы она подошла к столу перед очагом и там остановилась. Меллиора поняла, что в основном он имел в виду вино для себя, а не для нее, так как даже не наполнил второй кубок. Опершись о стол, Уорик допил вино и движением руки показал:

– Повернись.

Сдержав гнев, она выполнила его приказание. Он велел ей подойти поближе и поставил на стол пустой кубок. Положив руку ей на талию, он притянул Меллиору к себе. Свободной рукой приподнял ей подбородок и коснулся губами ее губ. Она мгновенно ощутила силу и жар прижавшегося к ней тела, тепло и живость прикосновений его руки. Его губы медленно и упруго скользили по ее губам. Меллиора приоткрыла рот. Она ощущала вкус его губ и его дыхание, чувствовала, как все быстрее начинает биться ее сердце. Руки и ноги стали словно чужими, и хорошо, что Уорик поддерживал ее, иначе бы она упала. Она ожидала, что это будет чем-то ужасным. Нет, вероятно, она просто хотела, чтобы это было ужасным...

Уорик оторвал губы от ее рта.

– Так не пойдет, – сказал он.

Меллиора выпрямилась, найдя в себе силы не упасть, и ошеломленно отступила назад.

– Не пойдет? – недоумевающе переспросила она.

– Вот эта ночная рубашка ни к чему. Сними ее.

Меллиора снова почувствовала, как в ней закипает злость. Он, похоже, издевался над нею.

– Любовь моя, – проговорил Уорик, снова берясь за кубок, – ты можешь поломать себе зубы, если будешь так крепко их стискивать. А они у тебя изумительно красивы.

– Разве? У тебя они не хуже, – огрызнулась она.

Уорик улыбнулся и на мгновение опустил густые черные ресницы, но затем снова поднял на нее взгляд.

– Стало быть, ты заметила, что у меня хорошие зубы.

– Для норманна. – Она сказала это лишь потому, что не знала, чем бы и как бы побольнее его уязвить. Этим и объяснялась ее агрессивность. Она просто-напросто боялась его прикосновений, одновременно желая их испытать, боялась того, что при этом почувствует.

Он продолжал улыбаться. Хотя Меллиора знала, что улыбка была наигранной.

– Сними рубашку, – негромко повторил он. Даже звук его голоса вызывал у нее дрожь. И еще жар внутри.

Она покачала головой.

– Это несправедливо. Я...

– Ты дала клятву, что встретишься здесь со мной в обмен на свое освобождение. Кроме того, ты подтвердила, что будешь верна этой клятве, если тебе будет предоставлена возможность убежать из крепости. Так что подойди поближе, моя любовь, будь смелее, будь дерзкой и безрассудной. Будь нежной, ласковой и обольстительной. И еще – покорной, как ты обещала.

Но Меллиора не хотела быть покорной. Она стала осыпать его потоком бранных слов, какие только могли прийти ей на ум. Но, сыпля проклятиями, она в то же время стаскивала через голову ночную рубашку. Рубашка вскоре упала к ее ногам, и единственной защитой, скрывающей интимные прелести ее тела, остались длинные распущенные волосы.

Уорик очень долго смотрел на нее. Глаза у него казались черными, однако лицо сохраняло бесстрастное выражение.

Наконец он улыбнулся.

– А теперь подойди ко мне.

Меллиора снова стала сыпать проклятиями.

– Ты – дочь великого Адина – и вдруг испугалась? – спросил, выгнув бровь, Уорик. – Ну да, у тебя сегодня нет ножа и меча, ты совсем без оружия.

– Ты тоже.

– Никогда, – сказал он серьезно. – Подойди ко мне. Она стояла лицом к лицу в двух шагах от Уорика. Он взял ее дрожавшую руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Этот на удивление нежный жест помог ей расслабиться. Уорик погладил ее по спине и притянул к себе.

– Приготовься обольстить и воздать мне в любой момент, – прошептал он.

Она напряглась, готовая ударить его. Он засмеялся, его пальцы осторожно коснулись ее подбородка.

– Миледи, поцелуй меня...

Меллиора не знала, исходило ли это от нее, но так или иначе их губы соприкоснулись. Поцелуй не был крепким или глубоким, зато она ощущала движение его руки по своему телу. Рука коснулась грудей, талии, скользнула вниз, к животу и бедрам, снова двинулась вверх. Меллиора с трудом удержалась от крика, ее всю трясло, она ощущала жар во всем теле. Было трудно дышать, стоять и шевелиться, она была способна лишь чувствовать присутствие Уорика.

А затем он внезапно отстранил ее от себя. Она собрала остаток воли в кулак, чтобы не покачнуться, не оступиться, не упасть. Он пронзительно смотрел на нее, и глаза его при свете очага были почти черными.

– Ну что ж, теперь ты знаешь, как выполнить обещание, – ровным тоном сказал он и чуть тише добавил: – Ты и в самом деле столь совершенна, как о том рассказывают легенды.

И хотя это могло показаться невероятным, сделал жест, означающий, что он отпускает ее.

Какое-то время Меллиора в недоумении смотрела на него. Затем до нее дошло, что он не намерен требовать от нее в этот вечер выполнения супружеских обязанностей. Он лишь заставил проделать это для того, чтобы доказать, что он великий лэрд и хозяин. Это было похоже на месть.

– Скотина ты! – тихо сказала она.

– Возможно. А может быть, ты настолько измучила меня, что я не знаю, когда позову тебя в следующий раз. Иди спать.

Меллиора осталась стоять, скрипя зубами и сжимая кулаки. Она не могла бы сдвинуться с места, даже если бы попыталась это сделать.

Он нетерпеливо крякнул.

– Ты когда-нибудь можешь принять то, что тебе самой хочется, молча и благопристойно?

– Принять молча твою доброту? – переспросила она. – Да ведь это никакая не доброта, и ты не считаешь возможным верить и доверять мне.

– Ну вот, ты меня правильно поняла.

– Ты полагаешь, что я могу быть беременна от другого, и тогда ты расторгнешь брак не моргнув глазом.

Уорик ничего не ответил.

– Ты не хочешь жениться, так ведь? У тебя есть любовница. И Бог знает, сколько других женщин. Так скажи мне, великий лэрд Лайэн, что может помешать мне в будущем встречаться с другими мужчинами?

Он выпрямился и шагнул к ней. Если бы Меллиора успела, она отпрянула бы назад – настолько угрожающим показалось ей его движение. Он схватил ее за подбородок и приподнял его столь резко, что она едва не закричала. Нагнувшись к ней, он заговорил зловещим свистящим шепотом, напугав ее тем самым даже больше, чем если бы закричал на нее:

– Прошлое есть прошлое, миледи. Это то, что произошло с тобой до того, как я появился в твоей жизни. Я не намерен осуждать тебя за это. Временами я даже испытывал к тебе нечто похожее на сочувствие за твое стремление к свободе. Но если я заподозрю, что у тебя появился любовник, миледи, обещаю: он будет мертв не позже чем через час, а ты остаток жизни проведешь в одиночестве в каменной башне!

Меллиора стояла неподвижно, не в силах отвести глаз от его взгляда либо попытаться вырваться из тисков его руки. Вероятно, он сам почувствовал, с какой силой сжимает ей подбородок, и, отпустив его, отступил на шаг назад. Ей хотелось броситься на Уорика, расцарапать ему лицо, разорвать его в мелкие клочья. Она стиснула зубы и не разжимала до тех пор, пока не обуздала свой гнев.

– Ну что ж, – процедила она. – В таком случае я наслажусь независимостью, которую ты предоставил мне в эту минуту, мой лэрд и муж. И конечно же, сэр, я благодарна тебе за это. Как и за то, что ты отказался устраивать представление для пьяных гостей короля.

– За отказ от спектакля можешь меня не благодарить. Это объясняется вовсе не проявлением доброты к тебе. Просто я сам не хотел себя унижать, – раздраженно сказал Уорик. – А теперь иди и поспи. Мне нужно поскорее добраться до Голубого острова.

Меллиора много чего могла бы сказать. Она была в бешенстве от того, что он вел свою игру и считал ее лгуньей. Но что из того? Он получил, что хотел. Стал лэрдом Голубого острова. И у него будут его собственные дети. Но дети подождут, потому что он хочет быть уверен, что она не несет в своем чреве ребенка другого мужчины. Меллиора не могла понять, почему он убежден в том, что она имела связь с другим мужчиной, если она поклялась, что у нее не было любовника. Он не доверял ей. Это было совершенно очевидно. И очень больно. Вот с чего приходилось начинать новую жизнь.

Но это всего лишь отсрочка, сказала себе Меллиора. Однако эта мысль ее не утешила. Она чувствовала себя опустошенной. Да и Уорик тоже не выглядел в эту минуту слишком довольным и счастливым. Он был явно раздражен. Меллиора устремила на него ледяной взгляд, полная решимости не выказывать своей ярости.

И улыбнулась.

– Великолепно, м'лэрд. Ты развлекся и отомстил мне. Ты помучил меня, хотя с самого начала знал, чем закончится вечер. В результате ты устроил именно такой брак, какого я и хотела. От него не останется ничего, кроме названия.

Она повернулась и направилась к кровати, не утруждая себя тем, чтобы надеть ночную рубашку. Она была в ярости, испытывала какую-то непонятную обиду и была близка к тому, чтобы разрыдаться. Но теперь настал ее черед подразнить его, подействовать ему на нервы. Он таки кое-чему ее научил. Она медленно пересекла комнату, с независимым видом покачивая бедрами. Он не тронет ее. Сегодня не тронет.

Меллиора лежала на кровати в полной темноте, крепко закрыв глаза. Она закуталась в меховые покрывала, поскольку дрожала от холода. И притворялась спящей. Ведь ей следовало радоваться, чувствовать себя счастливой, ликовать и торжествовать.

Однако никакого счастья она не испытывала, скорее наоборот – чувствовала полную безнадежность. Ей пришла мысль, что было бы, если бы он лежал сейчас рядом с ней, она находилась бы в его объятиях, ощущая его силу, тепло, защиту. Сейчас же она чувствовала себя одинокой, озябшей и несчастной. Он не хотел жениться на ней. Он поступил так потому, что был человеком короля, и еще потому, что хотел заполучить Голубой остров, а с ним – власть и положение.

Меллиора почувствовала себя еще более несчастной, когда услышала, как Уорик вышел из дома и засвистел, подзывая Меркурия. Ей снова пришли на память ехидные слова Сары... Куда он сейчас отправляется, в чьей постели проведет ночь?

Убедившись, что Уорик ушел, Меллиора встала. Набросив меховое покрывало, она пошла в другую комнату. Отодвинув тяжелую штору, посмотрела в окно. В небе сияла луна. Меллиора убедилась, что она не одна среди леса. Добрый верный Ангус сидел возле старого дуба и стругал палку. Охранял ли он ее от возможной опасности, которая могла таиться в лесу, или же исполнял роль тюремщика, следящего за тем, чтобы она снова не сбежала?

Меллиора вернулась в спальню без всякой надежды на то, что ей удастся заснуть.

Сладостное забытье к ней не придет.

Она не спала и тогда, когда Уорик возвратился через несколько часов, хотя притворилась спящей.

Она слышала, как он отбросил меч, снял башмаки и тихонько подошел к ее кровати.

Меллиора не могла его видеть, но чувствовала, что он смотрит на нее. Ощущала откуда-то возникшее тепло в своем теле и даже ощущала вкус поцелуя, аромат и жар его тела.

Она едва не подпрыгнула, когда он дотронулся до нее, легонько проведя пальцами по волосам. Все же каким-то чудом она оставалась неподвижной, боясь даже дышать.

Уорик отвел локон от ее лица. И прикосновение было удивительно бережным и даже нежным. Ей захотелось еще глубже забиться под покрывало. Он смотрел на нее, а она не знала, что он в ней видит, и поэтому ей хотелось получше спрятать свое тело, свои мысли и душу.

Она сделала его своим врагом, и теперь поздно что-то менять. Он не доверяет ей, она не может доверять ему. Слишком много наговорила и наделала. Порой она и не хотела его обижать, но так уж получалось.

Что он в ней видит? Почему так долго смотрит на нее?

Наконец Уорик повернулся и вышел из спальни. Дверь за ним закрылась, и Меллиоре было слышно, как он возится в другой комнате. Наливает вино, пьет. Снова наливает...

Он остался в доме. А она все никак не могла заснуть.

В конце концов, Меллиора все-таки задремала, но почти сразу проснулась от пришедшей в голову мысли.

Уорик знал о ней много. Он видел ее в гневе, знал о ее строптивости и непокорности.

И он, конечно же, знал о том, что она хотела видеть своим мужем Эвана Маккинни. Кто-то сказал ему об этом. Меллиора постоянно думала о том, как горько и больно будет встретиться с Эваном после всего случившегося.

А сейчас... О Господи, что он сделает с Эваном?

Он угрожал убить любого при малейшем подозрении.

Меллиора вдруг почувствовала себя очень одинокой и напуганной.

Она пока не слишком хорошо знала Уорика. Однако при мысли о том, что вечер кончился бы гораздо лучше, если бы она заснула в его объятиях, испытывала странное волнение.