"Райские новости" - читать интересную книгу автора (Лодж Дэвид)5После несчастного случая Бернард в течение многих часов пытался мысленно восстановить, как же это все получилось. Они переходили улицу, он и его отец, только что выйдя из дома, — переходили в неположенном месте, как объяснили им потом и та женщина, и полицейские, и врачи «скорой помощи». По-видимому, эту улицу полагалось переходить только на перекрестках. Но она была тихой, движения почти не было, и они не обратили внимания, что люди не переходят дорогу где им заблагорассудится, как это принято в Англии. Первое их утро в Гонолулу — они все еще не отошли от разницы во времени и были слегка одурманены после долгого сна. Так что он, разумеется, тем более должен был проявить осторожность. Девяносто процентов происшествий, сообщила ему в отделении «скорой помощи» Соня Ми, случается с туристами в первые двое суток после приезда. Когда они стояли у кромки тротуара, Бернард только на секунду выпустил отца из виду — посмотрел налево и увидел белый автомобильчик, который приближался, но не очень быстро. Отец, должно быть, посмотрел направо, как привык дома, увидел пустую дорогу и шагнул прямо под машину. Автомобиль миновал Бернарда, и тут же раздался глухой удар и визг шин. Повернувшись и не веря своим глазам, Бернард увидел отца: обмякший и недвижимый, тот распростерся на тротуаре, как опрокинутое огородное пугало. Бернард быстро опустился рядом с ним на колени. — Папа, с тобой все в порядке? — услышал он свой голос. Вопрос прозвучал глупо, но на самом деле он означал: « Отец застонал и прошептал: — Я ее не видел. — Он сильно пострадал? — Над Бернардом нависла женщина в свободном красном платье. Он догадался, что она — хозяйка белого автомобиля, остановившегося в нескольких ярдах впереди. — Вы с ним? — спросила она. — Это мой отец. — И чего вам взбрело в голову здесь переходить? — спросила она. — У меня не было ни малейшего шанса затормозить, он взял и возник прямо передо мной. — Я знаю, — сказал Бернард. — Вы не виноваты. — Вы слышали? — обратилась женщина к мужчине в спортивных трусах и майке, который остановился поглазеть. — Он сказал, что я не виновата. Вы свидетель. — Я ничего не видел, — запротестовал мужчина. — Не могли бы вы сообщить мне свое имя и адрес, сэр? — попросила женщина. — Я не хочу ни во что впутываться, — попятился мужчина. — Ну тогда хотя бы вызовите «скорую»! — приказала женщина. — Как? — спросил мужчина. — Просто найдите телефон и наберите девять- один-один, — резко ответила женщина. — Господи! — Ты можешь перевернуться, папа? — спросил Бернард. Мистер Уолш лежал лицом вниз, прижавшись щекой к плите тротуара, глаза его были закрыты. Как ни странно, он был похож на человека, который лег поспать и не хочет, чтобы его беспокоили, но Бернард понимал, что необходимо оторвать его лицо от этой каменной подушки. Однако, когда он попытался перевернуть отца на спину, мистер Уолш поморщился и застонал. — Не двигайте его, — посоветовала женщина с клетчатой хозяйственной сумкой на колесиках — одна из небольшого полукруга зевак, образовавшегося на месте происшествия. — Ни в коем случае не двигайте его. — Бернард послушно оставил отца лежать ничком. — Тебе больно, папа? — Немножко, — прошептал старик. -Где? — Внизу. — Где именно? Ответа не последовало. Бернард посмотрел на женщину в красном платье. — Нет ли у вас чего-нибудь подложить ему под голову? — попросил он. Можно было бы соорудить подушку из пиджака, но он, как назло, вышел в одной рубашке с короткими рукавами. — Конечно. Женщина исчезла и быстро вернулась, неся кардиган и старый коврик, среди ворсинок которого искрились песчинки. Свернув кардиган, Бернард подсунул его под голову отцу и, несмотря на жару, накрыл старика ковриком, потому что смутно помнил — так поступают с теми, кого сбила машина. Он старался не думать ни о возможных жутких последствиях случившегося, ни об упреках, которые на него посыплются, ни о чувстве вины, от которого он будет страдать, упрекая себя, что допустил подобное. Позже у него будет достаточно времени для самобичевания. — Папа, с тобой все будет хорошо, — сказал он, попытавшись придать голосу бодрую уверенность. — «Скорая» уже в пути. — Не хочу в больницу, — пробормотал мистер Уолш. Он всегда боялся больниц. — Нужно, чтобы тебя осмотрел врач, — настаивал Бернард. — Чтобы убедиться, что все в порядке. Полицейская машина, ехавшая в другую сторону, развернулась и подрулила к ним с включенной мигалкой. Зрители почтительно расступились перед двумя полицейскими в форме. На уровне глаз Бернарда появились тяжелые револьверы в кобурах, и, подняв взор, он увидел два полных, смуглых, бесстрастных лица. — Что случилось? — Моего отца сбила машина. Один из полицейских, присев, пощупал мистеру Уолшу пульс. — Как вы, сэр? — Хочу домой, — проговорил мистер Уолш, не открывая глаз. — Так, он в сознании, — констатировал полицейский. — Это уже кое-что. А где дом? — В Англии, — сказал Бернард. — Это далеко, сэр, — обратился к мистеру Уолшу полицейский. — Сначала лучше отвезти его в больницу. — Он повернулся к Бернарду: — «Скорую» вызвали? — Кажется, да, — ответил Бернард. — Я бы на это не рассчитывала, — вступила женщина в красном платье. — Этот зануда в спортивных трусах так и не вернулся. — Я тоже вызвал, — подал кто-то голос из последних рядов толпы. — «Скорая» едет. — Кто владелец машины? — спросил второй полицейский. — Я, — ответила женщина в красном платье. — Этот старик вышел на дорогу прямо передо мной. Да я и «Господи» сказать бы не успела. Эти слова, похоже, нашли отклик у мистера Уолша, который забормотал покаянную молитву: — Стоявший рядом с ним на коленях Бернард почувствовал, как его собственная рука, побуждаемая условным рефлексом, поднялась, дабы осенить отца крестным знамением, и, смутившись, превратил этот жест в успокаивающее поглаживание по лбу. — Не надо, папа, — попросил он. — С тобой все будет хорошо. — Он повернулся к полицейскому: — Боюсь, он посмотрел не в ту сторону. Понимаете, у нас в Англии левостороннее движение. Вперед выступил мужчина в опрятном легком костюме и обратился к Бернарду: — Примите мой совет — не делайте никаких заявлений. — Достав из бумажника карточку, он протянул ее Бернарду. — Я адвокат. Буду рад помочь вам в столь непредвиденных обстоятельствах. Оплата только в том случае, если дело будет выиграно. — Не суйте свой куда не надо, мистер, — вскипела женщина в красном платье, выхватывая у него карточку и разрывая ее пополам. — Меня тошнит от таких, как вы, — стервятники, да и только. — За это можно подать в суд, — спокойно произнес адвокат. — Успокойтесь, леди, — вмешался полицейский. — Послушайте, я ехала по своим делам, и вдруг откуда ни возьмись этот старик бросается мне под колеса. И теперь меня же еще и запугивают судебным преследованием. А вы советуете мне успокоиться. Иисусе! — Смилуйся, Иисусе, помоги, Дева Мария, — пробормотал мистер Уолш. — Скажите же им, — воззвала к Бернарду женщина. — Вы же сами говорили, что я не виновата! — Да, — подтвердил Бернард. — Мой клиент в шоке, — вмешался адвокат. — Он сам не знает, что говорит. — Он не твой клиент, кретин, — отбрила женщина в красном платье. — Где же «скорая»? — поинтересовался Бернард. Даже ему самому его голос показался жалобным, и он позавидовал женщине, способной в такой ситуации на гнев и бранные словечки. Ощущение собственной бесполезность не уменьшилось и тогда, когда наконец прибыла «скорая». Парамедики (так кто-то назвал работников «неотложки») казались замечательно профессиональными. Они кратко расспросили Бернарда о характере несчастного случая и вытянули у мистера Уолша признание, что болит в области бедра. Когда старший из медиков спросил у Бернарда, в какую больницу он хочет направить отца, тот предложил «Гейзер», где лечилась Урсула, потому что это была единственная известная ему в Гонолулу больница. Парамедики спросили, входит ли его отец в план «Гейзера». — А что это? — Оплата медицинских услуг. — Нет, мы туристы. Из Англии. — Медицинская страховка есть? — Думаю, да. Выкупая билеты, он по совету молодого человека из бюро путешествий в Раммидже купил тогда какую- то страховку на время поездки, но в суматохе не успел ознакомиться с ее текстом, напечатанным мелким шрифтом. Документы остались в квартире Урсулы, но ему даже в голову не пришло бросить отца лежать на улице, чтобы сходить проверить. Накатила новая волна озабоченности и страха. Все эти пугающие истории о безжалостной американской медицине, о пациентах, которых заставляют подписывать чеки на предъявителя прямо на пути в операционную, и о незастрахованных людях, разорившихся из-за стоимости лечения, или о тех, кому вообще было отказано в лечении из-за их неплатежеспособности. Возможно, сейчас ему придется раскошеливаться за вызов «скорой», а у него так мало с собой наличных. Бернард и мистер Уолш как раз шли в банк, когда все это случилось. Бернард позвонил Урсуле, как только они позавтракали, и она сообщила, что в банке его ждут две с половиной тысячи долларов, чтобы возместить издержки на дорогу (оплаченные из сбережений мистера Уолша) и на текущие расходы. Тетка предложила потратить часть денег на прокат автомобиля: «Мое обиталище на краю света, Бернард, на автобусе ты просто туда не доберешься». И он отправился улаживать все эти дела, уже предвкушая, как снова сядет за руль, и взял с собой отца, потому что тот отнюдь не горел желанием оставаться дома в одиночестве. И не успели они пройти и сотни ярдов, дивясь на жару, но чувствуя себя в своей самой легкой одежде несравнимо лучше, чем накануне вечером, как стряслось это несчастье. — «Гейзер» далеко за городом, — сказал старший парамедик, — если только вы не — Да, — внятным шепотом произнес мистер Уолш. — Отвезите его в Святого Иосифа, — решил Бернард. — Мы католики. — Он инстинктивно употребил множественное число: времени вдаваться в тонкости веры не было. Если отцу станет легче оттого, что лечить его будут в католической больнице, он готов был при необходимости прилюдно прочесть «Символ веры». Он услышал потрескивание радиотелефона — один из парамедиков звонил в больницу. — Да, у нас тут экстренный случай, старика сбила машина, травмирован, но в сознании. Примете его? Трудно сказать, могут быть сломаны тазовые кости, Разрыв селезенки... Нет, они туристы... тут сын старика, он говорит, что страховка у них есть... попросился в католическую больницу... Да... Нет, видимого кровотечения нет... о'кей... Минут через пятнадцать. — Мужчина повернулся к своему коллеге: — Порядок, нас ждут. Док велел поставить ему капельницу на случай внутреннего кровотечения. Давай его на носилки. Осторожными сноровистыми движениями, в которых сказывался опыт, они переложили мистера Уолша на складные носилки на колесах, задвинули носилки в «скорую» и тут же подсоединили висевшую на стенке машины капельницу к руке мистера Уолша. Один из медиков вылез и вопросительно посмотрел на Бернарда. — Вы поедете с ним? Бернард забрался внутрь и присел рядом со вторым парамедиком. Женщина в красном платье прервала расспросы полицейского и приблизилась к задней дверце «скорой», когда водитель уже собирался ее закрыть. У женщины была оливковая кожа, черные волосы, на вид, подумал Бернард, ей можно было дать что- то около сорока. — Надеюсь, ваш отец скоро поправится. — Спасибо. Я тоже на это надеюсь. Водитель захлопнул дверцы и занял место за рулем. Женщина осталась стоять на краю тротуара, чуть ли не по стойке смирно, опустив руки и хмуро глядя вслед машине «скорой помощи», когда та плавно отъехала. По совету полиции они обменялись записками с именами и адресами. Бернард достал из нагрудного кармана клочок бумаги и прочел имя: Иоланда Миллер. Адрес ничего ему не сказал — какие-то Вершины. Завывая сиреной, «скорая» свернула за угол, и женщина пропала из виду. — У вашего отца есть на что-нибудь аллергия? — спросил Бернарда парамедик. Он на ходу заполнял карту. — Ничего такого, насколько мне известно. А вот интересно, сколько стоит вызов «скорой»? — Стандартная стоимость сто тридцать долларов. — У меня нет с собой таких денег. — Не волнуйтесь, вам пришлют счет. Тонированные стекла «скорой» сделали весь мир голубым, словно автомобиль был подводной лодкой, а Вайкики стоял на морском дне. Пальмы клонились из стороны в сторону, как морские водоросли под напором прибоя, косяки туристов проплывали мимо, тараща глаза и разевая рты. Движение было интенсивным, и «скорой» часто приходилось останавливаться, несмотря на вой сирены и мигающие огни. Во время одной такой остановки Бернард вдруг встретился взглядом с рыжеволосой девочкой-подростком из тревелуайзовской группы. Она стояла на тротуаре, всего в нескольких ярдах, и смотрела прямо на него. Он выдавил приветственную улыбку и изобразил пожатие плечами, как бы говоря: «Посмотри-во-что-я-влип», но она продолжала тупо на него пялиться. Тогда он сообразил, что для нее окно «скорой» непроницаемо, и почувствовал себя глуповато. Однако, к его изумлению, девочка вдруг состроила жуткую гримасу насмешки и презрения, до предела скосив глаза и высунув язык. Затем, так же быстро, как и появилось — он даже подумал, не привиделось ли ему это, — демоническое выражение лица девочки сменилось обычной маской безучастности. «Скорая» поехала дальше, и девочка осталась позади. — Аманда! Не отставай! Четкий, пронзительный голос, принадлежащий англичанину, заставляет повернуться сразу несколько голов на кишащем людьми тротуаре — и, хоть и не сразу, Амандину. Чтобы разрядиться, она корчит дикую рожу в сторону шумной «скорой», а потом, приняв свой обычный вид, поворачивается и рысит за отцом. — Ты потеряешься, если будешь невнимательна, — ругается мать, когда Аманда догоняет своих. — И весь остаток отпуска нам придется тебя разыскивать. — Я могу и сама вернуться в гостиницу. — Ну, разумеется, мисс, рада это слышать, — с сарказмом отзывается ее мать. — Я не уверена, что — На самом деле одиннадцать минут, — сообщает Амандин брат Роберт, сверившись со своими электронными часами. — А по этой жаре кажется, что прошли часы. Вот уж не думала, что мы будем жить так далеко от пляжа. Называя эту гостиницу прибрежной, людей вводят в крайнее заблуждение. — Я собираюсь жаловаться, — бросает через плечо мистер Бэст. — В письменной форме. Звук сирены «скорой помощи» теряется вдали. — Рассел Харви, или Расс, как его называют друзья и коллеги по торговому отделу инвестиционного банка, в котором он работает в лондонском Сити, слышит отдаленный звук сирены «скорой помощи» с балкона своего номера на двадцать седьмом этаже отеля «Вайкики Шериден», где он завтракает в одиночестве. Судя по всему, во время собственного свадебного путешествия ему придется большинством вещей заниматься в одиночку, включая секс. Сесили все еще спит или притворяется спящей на одной из двуспальных кроватей. Расс только что покинул другую. Видимо, во всех комнатах отеля стоят по две двуспальных кровати, что, на взгляд Расса, небольшой перебор. Накануне вечером Сесили легла первой, подготовившись ко сну в запертой изнутри ванной комнате, а когда он забрался к ней под простыню, она взяла и молча перебралась на другую кровать. Расс не стал ее преследовать, так как у него сложилось впечатление, что она вполне готова играть в «музыкальные кровати»[23] сколько угодно. На душе у него погано. Само собой, дело не в исполнении брачных обязанностей или удовлетворении долго сдерживаемого желания — в конце концов они с Сесс живут вместе уже почти два года, — но мужчина во время медового месяца вправе рассчитывать на секс по требованию. Расс встает, облокачивается на перила и угрюмо следует взглядом по изгибающейся, отороченной пальмами линии берега — до горы с плоской вершиной, которая торчит из воды и которую принесший завтрак официант назвал Алмазной головой. Расс признает, что вид живописный, но настроение лучше не становится. Вой сирены нарастает. Расс смотрит вниз, на перекресток, где прямо на асфальте нарисован огромный пятилепестковый желтый цветок[24]. Они тут просто помешаны на цветах. Прошлым вечером головки цветов лежали на подушках, еще один плавал в унитазе, а сегодня утром цветок, который он вполне мог случайно проглотить, венчал даже горку кукурузных хлопьев. «Скорая» приближается, проезжает по пятилепестковому цветку и тут же попадает в пробку. Завывание сирены сменяется отчаянным повизгиванием. Затем застопорившееся движение возобновляется, «скорая» проскальзывает в образовавшуюся брешь и — только ее и видели. Расс лениво размышляет, кто бы мог там быть. Какой-нибудь пожилой турист, возможно потерявший сознание из-за сердечного приступа (на балконе уже жарко, как в преисподней); какой-нибудь похотливый мужик, приехавший в свое второе свадебное путешествие и ущемивший позвонок в самый разгар совокупления; какой-нибудь разнесчастный, отвергнутый любовник, который... Внезапно Рассу приходит в голову идея. Он встает на стул у открытого, словно во внутренний дворик, окна и раскидывает руки — утреннее солнце отбрасывает его крестообразную тень в комнату, — он приглушенно вскрикивает и боком мягко спрыгивает на балкон, скорчившись у стены, чтобы его не было видно из комнаты. Расс сидит так несколько долгих минут, свернувшись клубочком и вес больше чувствуя себя дураком. Затем тихонечко заглядывает в комнату. Сесили не шевельнулась. Или она действительно спит, или разгадала его хитрость. Или она просто еще более бессердечная сучка, чем он думал. Сиднею Бруксу, стоящему в пижаме на балконе «Гавайи Палас», сирена «скорой» слышна довольно слабо, так как гостиница расположена на берегу океана и лучшие номера выходят на пляж (а Терри выбирает только самое лучшее). Терри и Тони живут в комнате этажом ниже и тремя номерами дальше — под прямым углом к их комнате. Вчера вечером они все помахали друг другу, желая спокойной ночи, а сегодня утром на балконе Терри пока еще не наблюдается никаких признаков жизни. Вой сирены обрывается, потом возобновляется. Вспомнив свою недавнюю поездку в машине «скорой помощи», Сидней слегка холодеет от легкого приступа страха, несмотря на жар заливающего балкон солнца. Он делает несколько глубоких вдохов, сжимая ладонями свое пузцо, как медицинский мяч. — Очаровательный вид, Лилиан, — говорит он через плечо. — Ты обязательно должна посмотреть. Как На открытке. Пальмы, песок, море. Все чин чином. — Ты же знаешь, что я боюсь высоты, — отзывается она. — и сам будь поосторожней. У тебя может закружиться голова. — Не закружится, — отвечает он, но возвращается в комнату. Лилиан сидит в постели, прихлебывая чай, который приготовил для нее муж. На стене в ванной комнате имеется оригинальное приспособление для нагревания воды, там же предусмотрительно положены пакетики с чаем и растворимым кофе. Этим утром Сидней провел в ванной комнате немало времени, профессиональным глазом изучая оборудование, и оно произвело на него впечатление. — Ты никуда не выходил в таком виде? — интересуется Лилиан. — Со всеми своими причиндалами напоказ? Сидней нащупывает под животом и стягивает разошедшуюся ширинку пижамных брюк. — Да ладно, никого там не было. Терри и Тони еще, похоже, не встали. Лилиан хмурится над чашкой. — Ну и что ты об этом скажешь? — О чем? — Да о Тони. — Вроде приятный парень. Мне не удалось толком с ним поговорить. — А тебе это не кажется несколько странным? Двое мужчин вместе на отдыхе. В их-то возрасте? И в одной комнате? Сидней смотрит на нее во все глаза. По телу опять пробегает холодок страха, заставляющий его съежиться. — Не понимаю, о чем ты, — говорит Сидней и поворачивается к балкону. — Куда ты? — Я не хочу это обсуждать, — отвечает он. Когда «скорая» проезжает мимо гостиницы Брайана и Берил Эверторпов, у тех в самом разгаре съемки «Пробуждения в Вайкики — день первый». На самом деле Берил проснулась больше часа назад, умылась, оделась и, пока Брайан еще спал, позавтракала в буфете ресторана на первом этаже. Но когда она вернулась в комнату, Брайан заставил ее раздеться, натянуть ночнушку и снова забраться в кровать. Теперь он стоит на балконе, направив камеру на подушку. По его команде Берил должна будет сесть, открыть глаза, зевнуть и потянуться, потом вылезти из постели, набросить пеньюар, медленно выйти на балкон и в полном восторге обозревать с него живописные окрестности. Вид у них, правда, на другую гостиницу, стоящую через дорогу, но Брайан не сомневался, что, высунувшись с балкона как можно дальше (Берил для безопасности держит его за брючный ремень), он сможет снять общим планом кусочек пляжа и пальму, а потом вставить их в нужное место. — Мотор! — кричит он. Берил поднимается, покидает постель и, убедительно зевая, направляется к раздвинутым стеклянным дверям, но едва она выходит на балкон, как с улицы доносится пронзительное блеяние сирены «скорой помощи». — Снято! Снято! — восклицает Брайан Эверторп. — Что? — переспрашивает остановившаяся Берил. — В этой камере встроенный микрофон, — объясняет Брайан Эверторп. — Нам совершенно не нужен звук сирены, он испортит все настроение. — О, — произносит Берил. — Мне что, надо будет проделать все это снова? — Да, — говорит Брайан. — Давай, и пусть на этот раз будет получше видна ложбинка между грудей. И не переигрывай с зевками. Роджер Шелдрейк слышит сирену «скорой», но не отвлекается от своего занятия. Он уже давно встал и усердно трудится, окопавшись с блокнотом, биноклем и фотокамерой с хорошим увеличением на балконе одного из верхних этажей «Уайетт Империала», — наблюдает, записывает и документирует ритуальное действо у бассейна большого отеля через дорогу. Сначала, прохладным ранним утром, обслуживающий персонал гостиницы подготавливает бассейн: поливают из шланга прилегающую территорию и прочесывают бассейн сетью на длинных ручках, чтобы удалить всякий мусор; затем ровными рядами расставляют литые пластмассовые шезлонги и литые пластмассовые столики; потом раскладывают надувные матрасы; далее приносят полотенца в палатку у бассейна. В восемь тридцать прибывают первые постоянные посетители и занимают свои излюбленные местечки. Сейчас, к одиннадцати часам, заняты почти все шезлонги, между которыми снуют официанты, разнося на подносах напитки и закуски. Бассейн, как знает по своим исследованиям Роджер Шелдрейк, на самом деле предназначен не для плавания. Он маленький, неправильной формы, не позволяющей по-настоящему поплавать — в сущности, в нем можно сделать не более нескольких гребков, не врезавшись в бортик или другого пловца. На самом деле бассейн сооружен для того, чтобы вокруг него сидели либо лежали и заказывали напитки. А поскольку завсегдатаи купаются редко, их одолевают зной и жажда, и они заказывают бесчисленную выпивку, которую подают с бесплатными солеными орешками специально для того, чтобы жажда мучила их еще больше и они, соответственно, снова заказывали напитки. Но бассейн, каким бы крохотным он ни был, sine qua non[25] является сердцевиной ритуала. Большинство загорающих хотя бы разок, но окунаются. Это не столько плавание, сколько погружение. Своего рода крещение. Роджер Шелдрейк делает запись. Звук сирены тает вдали. Сью Баттеруорт и Ди Рипли сирены «скорой» не слышат и за передвижением машины не наблюдают. Обе они спят, потому что из-за разницы во времени проснулись среди ночи и приняли снотворное. И вообще — в их номере с двумя односпальными кроватями в «Кокосовой роще Вайкики» даже нет балкона, с которого они могли бы увидеть «скорую», поскольку размещены девушки по самым скромным стандартам компании «Тревелуайз». Однако через несколько минут после того, как «скорая» проезжает, на ночном столике Ди звонит телефон. Она сонно нашаривает трубку, снимает ее и хрипло произносит: — Алло? — Алоха, — весело приветствует ее женский голос. — Это звонок-будильник Приятного вам дня. — Я не просила нас будить, — ледяным тоном говорит Ди. — Алоха. Это звонок-будильник. Приятного вам дня. — Ты что, не понимаешь, глупая корова! — вопит в телефон Ди. — Я, черт побери, не просила нас будить! — Что там, Ди? — бормочет с другой кровати Сью. Ди отнимает трубку от уха и сердито смотрит на нее, начиная понимать, в чем дело, и кипя от бессильной злобы. Веселый голос еле слышно повторяет: — Алоха. Это звонок-будильник. Приятного вам дня. |
||
|