"Рассказы" - читать интересную книгу автора (Буйда Юрий)

ГОСТЬ ИЗ АНДОРРЫ

Он умер вовсе не потому, что с ним плохо обращались. Он умер сам: сунул голову в веревочную петлю и выпрыгнул из окна своей комнаты. Нет, мы ему не мешали – мы уже попривыкли к его чудачествам и не трогали его. Но к исходу третьего дня из него потекло: оказывается, он умер. Мы закопали его в землю и сделали все, что положено. Несколько дней дети бегали на то место, но он так и не пророс.

Когда его привели к нам, мы сразу сообразили, что это Гость из бескрайней Андорры. Внешне он был неотличим от нас. Звуки его языка были точно такие же, как и у нас, и комбинировал он их так же, как мы, но понимать друг друга мы научились не сразу. При этом глагол "понимать" я употребляю, разумеется, в узком значении: понимать речь.

Мы отвели ему комнату на втором этаже, куда он всегда упрямо поднимался по лестнице. Спал он на кровати, вызывая острую жалость у домочадцев. Справляя нужду, снимал часть одежды.

Жидкую пищу ел ложкой, твердую – вилкой, проделывая все это за столом. Что ж, мы ему не препятствовали.

Каждый день он уходил из дома и бродил по городу, всякий раз непременно посещая зоопарк, хотя, побывав там впервые, он громко кричал по ночам (это время его сна), а днем не прикасался к пище.

Лебедя, жившего за домом, он упорно называл птицей, имея в виду такие признаки животного, как перья, крылья, клюв и способность к полету. Щуку именовал рыбой, а когда мы привели ему рыбу, спрятался в подвале, откуда, невзирая на уговоры и музыку, не выходил пять дней.

Мышь он называл мышью.

Смешное веселило его, грустное – печалило, что немало нас забавляло.

Долгое время он ходил по пятам за нашей шестой средней дочерью.

Однажды они поднялись наверх, в его комнату, он снял с нее одежду, разделся сам и лег на нее сверху. Когда мы поинтересовались у дочери, зачем они все это делали, она ничего не смогла объяснить. Тогда жена и остальные дочери попросили гостя проделать то же самое и с ними, но он отказался и, кажется, расстроился. Но уверяю вас, женщины не хотели его обидеть.

Книги он читал. У него была тетрадь, в которой он рисовал. Мы уж было решили, что он разбирается в живописи, но и засомневались: почему же тогда он не интересуется нашим гаражом? Музыку он слушал – да, так и говорил: слушать музыку. При слове "небо" смотрел вверх.

Однажды он сказал, что лет через тридцать – сорок наверняка умрет. Всякого можно ждать от человека, который говорит знакомым "здравствуйте" и садится на стул задницей. Когда мы пилили дрова или лепили жирафов, он хватал нас за руки и умолял – дословно - "не делать этого".

Каждое утро он умывался, употребляя для этого мыло, и чистил зубы, и дошел до того, что дети не выдержали и предложили его помыть так, как это принято у нас, по-настоящему. Он заплакал, а вечером выпрыгнул из окна с веревочной петлей на шее. Жаль, что после этого он умер. Но подождем весны: быть может, он еще расцветет.