"История русской армии. Том первый" - читать интересную книгу автора (Елчанинов Андрей Георгиевич, Андрианов...)

Реформы императора Павла

В соответствии со взглядами императора Павла, высказанными им еще в бытность его наследником в упоминаемой выше записке, а также ввиду намерения Павла держаться мирной политики и желания приблизить русскую армию к прусскому образцу, прежде всего было решено уменьшить численность армии. К концу его царствования армия состояла из полевой пехоты в количестве 204 тысяч, кавалерии в составе 45 тысяч, артиллерии — 25 тысяч и инженерных войск — около 3 тысяч, всего 277 тысяч полевых войск, а с гарнизонными — 355 тысяч, в то время, как при Екатерине численность армии определялась в 500 тысяч человек. Наибольшему сокращению подверглась конница, а именно на одну треть своего прежнего состава.

Пехоту сокращают за счет наиболее ценных элементов, а именно егерей, число которых уменьшается на две трети; трехбатальонные полки переформированы в двухбатальонные.

Организация конницы подчиняется иноземным образцам. Карабинеры, конноегеря и легкоконные полки исчезают, а на место их являются кирасиры по прусскому образцу.

Артиллерия ставится на один уровень с прочими родами войск, чем обеспечивается ей полная возможность дальнейшего усовершенствования как в организации, так и в боевой подготовке. Достигается это, во-первых, тем, что была установлена более тесная связь с другими родами войск, и, во-вторых, тем, что, соединив материальную часть артиллерии с личным составом и фурштадтом, образовали впервые строевые артиллерийские части.

Положено прочное начало инженерным войскам сформированием двух понтонных рот и пионерного полка.

Существовавшие при Екатерине дивизии были уничтожены. Вместо дивизий установлены были инспекции, которые представляли собой территориальные округа, включающие все роды полевых войск и войска гарнизонные. Власть над инспекцией находилась в руках трех инспекторов; один из инспекторов был для пехоты, другой для кавалерии и третий — для артиллерии.

Устав 1796 г. указывал, что при назначении инспекторов чин не должен играть никакой роли. Это было сделано исключительно для того, чтобы не имевших пока высоких чинов гатчинцев выдвинуть на должность инспекторов и тем лишить влияния старых боевых екатерининских генералов.

Инспектора под страхом лишения чинов отвечали за состояние во всех отношениях полков, находившихся в их инспекции, но при этом прав и власти не имели никаких. Тем не менее инспектора на судьбу армии и отдельных частей ее имели громадное влияние. Это зависело от того, что Павел слепо доверял докладам инспекторов и по одному слову их исключал со службы как младших офицеров, так и шефов полков, не давая им даже права объясняться и оправдываться.

Еще в большей мере умалению значения старших войсковых начальников способствовало учреждение шефов полков. В каждый полк были назначены шефы из числа генералов, не получивших назначения инспекторов. Обязанности шефов были совершенно те же, что и прежних командиров полков; права же их были значительно меньше прежних командирских.

Наряду с шефами полков были и командиры полков, которые совершенно не имели никакой власти и никаких прав.

В связи с установлением шефов была принята еще одна неудачная мера, а именно: полки, не исключая гвардейских, начиная с 1796 г., взамен петровских территориальных названий, постепенно стали называться по фамилиям шефов. Эта реформа имела два крупных неудобства: во-первых, в отношении организационном, так как постоянная перемена наименования полков порождала сильную путаницу, и, во-вторых, в отношении нравственной стороны, так как при этом боевые заслуги полка и вся его доблестная служба при перемене названия как бы забывались, и поддержание славных традиций полка делалось затруднительным.

Впрочем, на нравственную сторону в то печальное время обращали мало внимания. Недаром Аракчеев позволял себе перед строем старых, заслуженных полков их покрытые славой победоносные знамена называть екатерининскими юбками.

Та же система наименования полков в 1798 г. была перенесена и на роты и эскадроны, которые приказано было называть не по номерам, как это было до сих пор, а по фамилиям их командиров. Этим только усугублялись недостатки наименования полков по шефам.

Реформой того же порядка, т. е. стремящейся к централизации в управлении войсками и к тому, чтобы подорвать значение и влияние местных начальников, явилось уничтожение дежурств, которые представляли собой подобие штаба при старших начальниках.

Последовательно развивая основную мысль этой реформы, Павел уничтожил даже канцелярии в полках. Эта мера крайне неблагоприятно отразилась на управлении войсками, особенно в военное время. Таким образом, все реформы по управлению войсками в царствование Павла были проникнуты недоверием, что совершенно противоречило идеям Екатерины II, были продиктованы стремлением никому не давать никаких прав, нарушали связь начальствующих лиц всех степеней с войсками, не признавали работы штаба и в конечном результате привели к полному расстройству управления войсками даже в обычное мирное время.

Этими же особенностями отличаются реформы и центрального управления армии. При Екатерине в этом отношении была полная децентрализация. Главнокомандующие армиями пользовались большими правами по устройству войск, обучению, хозяйству, квартированию, производству в чины (до полковника), увольнению в отпуск, в отставку и по переводам.

Император Павел такие права главнокомандующих считал началом всего зла и все это уничтожил в первые же дни своего царствования. Его система в этом отношении была совершенной противоположностью системе Екатерины. У него начальники наблюдают, инспектируют, отвечают, но прав и власти не имеют. Павел хотел обо всем знать и все решать сам. К нему поступают все донесения непосредственно от полков, и он лично распоряжается по всем крупным и мелким делам. Все управление армией, в сущности говоря, сосредоточивается в кабинете у Павла; генерал-адъютант, его секретари, он сам, все посылают приказания непосредственно инспекторам, шефам, командирам полков, даже начальникам отдельных небольших команд, — и все это потому, что он считал возможным всей армией управлять так, как Гатчинским отрядом.

Ближайшим результатом установления такой системы является увеличение объема переписки и увлечение бюрократическим началом. Да иначе и быть не могло: к Павлу поступают и от него исходят все назначения, даже самые мелкие; он сам следит за вакансиями, сам увольняет в отпуск свыше чем на 28 дней, сам разрешает вступление в брак, сам же перемещает младших офицеров из роты в роту и т. д.

В общем, из-за чрезмерной централизации начальствующий состав обезличивается; начинают бояться пользоваться своими ничтожными правами и стремятся только угодить стоящим выше. Отсюда все внимание обращается на мелочи, а за ними упускается общее направление; да кроме того, все стараются выполнить эти мелочи, не стремясь достигнуть наилучших результатов в важнейшем — в боевой подготовке войск.

К органам центрального управления при Павле необходимо присоединить также и военно-походную канцелярию Его Императорского Величества, которая была образована в 1797 г. и во главе которой стоял Ростопчин. Обязанности начальника этой канцелярии состояли в том, что он должен был обо всем докладывать государю и всем передавать его повеления.

При общем направлении реформ Павла, конечно, не мог оставаться без перемен Генеральный штаб, тем более что он к началу царствования Павла был в расстройстве. Действительно, уже через неделю по восшествии на престол, а именно 13 ноября, Генеральный штаб был уничтожен; чины его переведены в строй, а карты, планы и все дела переданы генерал-адъютанту Кушелеву, под начальством которого постепенно образовалась свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части.

Положение свиты по квартирмейстерской части при этом было крайне неопределенным: никаких постановлений относительно обязанностей, круга деятельности, комплектования, прохождения службы не было издано во все время царствования Павла. Пополнялась свита офицерами из строя, а иногда даже людьми из других родов службы. Офицеры свиты занимались больше черчением и съемками, к службе же собственно Генерального штаба вовсе не подготовлялись. У Суворова в 1799 г. вследствие этого по необходимости был австрийский генеральный штаб, хотя в армии находились чины свиты по квартирмейстерской части.

Император Павел держался мнения, что корпус офицеров для однородности и по тому характеру, каким он должен обладать, необходимо комплектовать преимущественно из потомственных дворян. Лица других сословий производились в офицеры как редкое исключение и то только после продолжительной их проверки.

Кроме производства унтер-офицеров из дворян, корпус офицеров пополнялся еще воспитанниками специальных для этой цели учебных заведений. К существовавшим в Петербурге двум кадетским корпусам при Павле прибавилось еще два таких учебных заведения, которые выпускали своих питомцев прямо в офицеры: во-первых, Императорский военно-сиротский дом для сыновей неимущих дворян и офицеров, преимущественно сирот, и, во-вторых, Гродненский кадетский корпус.

Одно из первых распоряжений императора Павла после вступления его на престол касалось перемены в армии прежнего, как он говорил, «мужицкого» обмундирования. По поводу обмундирования, вновь введенного императором Павлом и скопированного с прусского, Суворов говорил: «Нет вшивее пруссаков: в шильтгаузе и возле будки без заразы не пройдешь, а головной их убор вонью своею вам подарит обморок. Мы от гадости были чисты, а она первая докука ныне солдат. Штиблеты — гной ногам».

Вооружение пехоты состояло из шпаги и ружья со штыком, но унтер-офицеры вместо ружей имели алебарды, что уменьшало число стрелков в полку на 100 человек. Егеря имели на вооружении короткий нарезной штуцер, к которому можно было примыкать кортик, обычно носимый отдельно в особых ножнах. Кортиком можно было действовать, не примыкая его к штуцеру. Вооружение кавалериста состояло из палаша, мушкета или карабина, двух пистолетов. Седло и вся остальная конская сбруя были немецкие.