"Земленыр или каскад приключений" - читать интересную книгу автора (Михасенко Геннадий Павлович)Глава десятая СПАСЕНИЕВремя летело быстро, а думалось медленно, вернее, тоже быстро, но суматошно, и выход не находился. Если бы все мысли, возникавшие в мозгу, выстроились в одну цепочку и в одном направлении, то они бы наверняка уже достигли цели, но это было очень трудно, вот они и кувыркались как попало. Первой нарушила молчание Ду-ю-ду: — Да бросьте вы ломать комедию! — почти гневно прощебетала она. — Ведь ясно же, что выход есть, единственный выход, и вы о нем прекрасно знаете, это — свернуть мне шею! Вот и сворачивайте! Кто посмелей! — Ду-ю-ду, не говори глупостей! — прервал её Вася. — Ты мешаешь нам размышлять. — Тут не о чем размышлять. Другого выхода просто нет! Спасибо вам за терпение и благородство, за то, что дали мне пожить лишний денёк! Но хватит! Не бойтесь, я готова к худшему! Я с самого начала была готова! Поймите: сколько бы вы ни думали, дело все равно кончится этим, я чую! Так что не теряйте времени! Жаль, что я сама не могу оторвать себе голову, чтобы уберечь вас от неприятной процедуры. На фоне предстоящей катастрофы Васе вдруг так заманчиво представился родной тёплый дом, широкие полати с ворохом стёганых, ярколоскутных одеял, запах свежевыпеченного хлеба и струйка холодного молока из запотелой крынки в стакан, что ему немедленно захотелось прервать это сказочное путешествие, и пальцы сами свернулись в безжалостные кулаки. Но мальчик встряхнулся, отгоняя соблазнительные видения, погладил клетку и сказал: — Вот увидишь, Ду-ю-ду, мы ещё побегаем и полетаем! — Ой, нет! — Ты ещё птенчиков выведешь! — заверила Люба. — О чем она говорит? Что предлагает птичка? — не понял Земленыр. Ребята объяснили ему условия возвращения домой, которые задал фокусник Корбероз. — Однако жестокий этот ваш фокусник! — тихо заметил дед и громче добавил: — Нет, Ду-ю-душка, у нас этот номер не пройдёт! На то нам и даны головы, чтобы бороться за жизнь до конца! — Уже конец! — Нет ещё! Становилось прохладнее. Люба заикнулась о костре, но Земленыр запретил, опасаясь, что в случае повала от огня может заняться весь лес. — Ну и пусть сгорит! Зачем он, этот изверг-лес нужен? — в сердцах заявил Вася. — Почему изверг? — насторожился старик. — Изверг — это существо ненормальное, злое, а в природе ненормального нет, запомни это, мой юный друг! В природе есть загадочное и таинственное, то есть пока неизученное и непонятное. А если вдуматься? Почему бы, например, не предположить, что этому лесу для жизни нужно мясо? — Лесу — мясо? — испуганно переспросил Вася. — Да. Лесу — мясо. Тебе для жизни каждый день нужен хлеб, так ведь? — Так. Даже сейчас. — Вот видишь! А лесу нужно мясо. Как только мы это допустим, так сразу же возникает другой вопрос: а как его добыть? Ведь ни рук, ни орудия у леса нет. И у него постепенно выработался такой способ охоты: падать и давить. Чем не охота? Логично? — Вроде бы, — согласился мальчик. — Вполне логично! — горячо отозвался Пи-эр. — Мне даже нравятся твои рассуждения, Зем! — Спасибо, кружок-дружок! Тогда я их продолжу. Ведь есть же растения-хищники, есть отдельные деревья-хищники. Почему бы не быть целому лесу-хищнику? Нет, Вася, нельзя судить и действовать опрометчиво, особенно в отношении природы. Нельзя уничтожать то, что не нравится или непонятно, — на голой земле останешься, а там и землю по ветру пустишь — зачем, скажешь, она, такая голая? Вот и наш король так же рассудил: зачем я, ныряющий в землю, нужен? Ни зачем! Убрать меня! И убрали. Нет, ребятки, что природа сотворила, то, значит, и должно быть! Она — высший разум! Правильно, Пи-эр? — Абсолютно верно, Зем! — поддержал круг. — У меня даже возникла мысль: а не создать ли нам общество мыслителей? — Общество? — А что? Или хотя бы кружок! Ты да я да мы с тобой! Я ведь тоже любитель порассуждать! Впрочем, мы отвлеклись. Опасность приближается. Думайте, друзья, думайте! Я уверен, что выход должен быть! Только надо хорошенько думать! Можно сузить задачу вот такими логическими рассуждениями. Сколько нас? Пятеро? Но беда грозит не всем. Мне, например, не грозит. Я сейчас все измерю, рассчитаю и так встану на ребро, что меня ни одно дерево не заденет. Дальше. За Ду-ю-ду тоже можно не бояться — она маленькая, в любой лунке сбережётся. Зем унырнёт. Значит, задача упростилась — надо спасать лишь Любу и Васю! Это уже легче! Ну, как, Зем, мои рассуждения? — Очень стройные и своевременные! — одобрил дед. Пи-эр просиял улыбкой, которую можно было бы назвать «от уха и до уха», если бы у круга были уши, и важно стал раскатывать между деревьями, бормоча какие-то формулы и вычисления и время от времени призывая думать и рассуждать логически. Вася пожалел, что не узнал у зайца, где та ямка. Туда бы спрятать Любу, и тогда дело сузилось бы вообще до него одного, а одному и пропасть — небольшая потеря, хотя обидно, конечно! — Эврика! — вдруг воскликнул Пи-эр. — Знаете что, друзья мои мыслители? Я уже обследовал все ближайшие деревья, рассчитал ориентацию их шарниров и могу для каждого из вас, то есть для Любы и для Васи, составить формулы безопасности, безопасной стоянки, то есть места, где вам надлежит встать и где вас не заденет ни один ствол, как это я сделал для себя. Это именно тот пятачок, на котором я сейчас стою. И стоя именно в той, безопасной позиции. Но, вы, к сожалению, всего-навсего люди, в вас недостаточно хладнокровия, и едва начнётся лесоповал, вы испугаетесь, сдвинетесь с места или просто откачнётесь от перпендикуляра и за это поплатитесь! Успех можно гарантировать при абсолютной хладнокровности, а этого вы мне обещать не можете, не так ли? Так, увы и ах! Вот ты, Люба, что сделаешь, когда рядом с тобой грохнется огромная лиственница? — Я? Я взвизгну и отскочу! — без раздумий ответила девочка. — Вот именно! И попадёшь как раз под другое падающее дерево! Так что пас, отставить эту идею! — А может, все же попробуем, Пи-эр, а? Ведь другого выхода все равно нету? — попросил Вася. — Хотя бы со мной! Для опыта! У меня тоже душа с математическим уклоном. Я понимаю, что формула — штука жёсткая и суровая, с ней шутить нельзя! — Правильно, Вася. Спасибо за добрые слова о формуле. Она действительно штука жёсткая, но ты сам-то не жёсткий, тебя нельзя вбить, как кол, или поставить мертвяком. Ты обязательно вздрогнешь, когда рядом ухнет толстенное дерево да ещё хлестнёт тебя при этом ветками по лицу, вздрогнешь ведь? — Наверно. — Вот видишь! Вздрогнешь или повернёшься из любопытства. И тут же тебя прихлопнет! Нет уж, никаких опытов над вашим братом! Только я один смогу выдержать настоящую осаду. У меня нервы закалённый, мозг сосредоточенней, да и тело крепче! Меня, если что, и починить можно — гвоздём ли сбить, на клей ли посадить. А ваш брат склеивается плохо. Так что — снимаю своё предложение! — А хорошо бы всем взлететь или унырнуть! — мечтательно заметила Ду-ю-ду. Это замечание подтолкнуло Васю на новую мысль. — Зем, — сказал он, — давай рассуждать логически: если ты с кувшином заныривал, то почему бы не занырнуть со мной? Вот что значит цепочка мыслей в одном направлении! — Молодец, Вася! — одобрил Пи-эр. — Мы тебя принимаем в кружок мыслителей! — А правда! — задумался Земленыр. — А ну, давай попробуем! Встань вот сюда и запри дыхание! Внимание! Оп-ля! Дед занырнул под мальчика, дёрнул его вниз, и Вася исчез. На том месте, где он стоял осталась лишь маленькая воронка. Девочка охнула от испуга, а потом ойкнула от радости, когда Вася появился снова, цел и невредим. Люба обняла его и со слезами счастья запрыгала, приговаривая: — Мы спасены! Мы спасены! Спасибо, Зем! — Я-то что! Спасибо матушке, которая сделала меня ныряющим, — ответил дед. — Только знаете что? Разуйтесь. Босых земля легче принимает. — Ну, и как там? — жутким шепотком спросила Люба Васю. — Ничего. Только холодно и давит. Они уселись потеснее и стали ждать полночи. Налетел порыв ветра, лиственницы зашумели и заскрипели. Это походило на разминку. И вот где-то неподалёку раздался затяжной зловещий скрежет. Именно так должен скрежетать огромный, смазанный чем-то неподходящим шарнир. Потом тяжело ухнуло, земля дрогнула, из темноты ударила волна воздуха. Небо ходуном заходило над головами путешественников — это дёргались, готовясь к жуткому полёту, вершины деревьев. Валились они не враз, а в какой-то согласованной очерёдности, причём если две лиственницы падали одновременно и вдруг схлёстывались макушками, то не продолжали упорствовать, пересиливая друг друга в озлобленном единоборстве, а старались разойтись мирно и как бы даже разумно: они снова выпрямлялись и валились опять, потише, чуть меняя угол падения, чтобы избежать повторного сцепления. Справа и слева хлестали оземь гигантские хвойные метлы, угрожающий скрежет летел со всех сторон. В разгар этого душераздирающего концерта Земленыр крикнул: — Ребята, глубже вдох! И… — Он нырнул и задёрнул ребят в землю. И вовремя, потому что тут же прямо им на головы упало то дерево, возле которого они сидели. И осталось бы от них мокрое место или, как говорит Пи-эр, одно философское понятие. Пи-эру, который наблюдал за этим диковинным процессом, даже показалось, что это не Земленыр втянул детей, а их, как гвозди, вдавило дерево — вот до чего враз произошли два эти действия. От опасения за ребят стойкий Пи-эр вдруг пошатнулся, и в этот момент на него низверглась тяжесть. Вскоре чудовищная молотьба стихла. Земленыр, понимая, что каждая лишняя секунда пребывания без воздуха может оказаться трагической для ребят, потому что они не могли дышать под землёй, как мог он, высунулся наружу, нашарил в темноте между упавшими стволами пространство пошире и вытолкнул друзей. Они уже изнемогали и так шумно, затяжно и глубоко задышали, словно все их внутренности представляли собой одни сплошные лёгкие. Всласть, до головокружения, надышавшись, ребята окликнули: — Ду-ю-ду! — Пи-эр! — Я тут! — отозвалась птичка из-под завала. — Все в порядке. — И я тут! Тоже все в порядке, но требуется, кажется, мелкий ремонт, — бодро, но с некоторой картавостью ответил круг. Дело в том, что Пи-эр либо чуточку ошибся в ночных расчётах, либо слишком переволновался за друзей и сдвинулся с места, но одним из деревьев ему начисто снесло рукоятку, которая служила ему губами и без которой правильность его речи нарушилась. Ощупав повреждение, Земленыр заметил: — Пустяк, Пи-эр, не унывай! Починю — будешь как новенький! Ощупала перелом и Люба, и он показался ей весьма серьёзным, и она тревожно спросила: — Слушай, Пи-эр, а ты не помрёшь от этой раны? — Что ты, девочка! Ни в коем случае! Мы, математические личности, не погибаем от такой ерунды! Даже квадраты выживают, не говоря уж о кругах! Физиономия моя — да, несколько изменила обличье, изуродовалась, так сказать, да и то с вашей, человеческой, точки зрения, с математической же — никакого ущерба, — глубокомысленно ответил круг. — Меня нельзя ни убить, ни повесить. И уж тем более нельзя утопить. И съесть меня невозможно. Так что я неприступен со всех сторон, со мной трудно бороться. И все-таки у меня есть изъян. Скажу по секрету, я могу только сгореть, и то если сухой. Вот тогда я потеряю всякий облик: и человеческий, и математический — одно философское понятие останется. Мокрый, я бессмертен! Поэтому-то мне на всякий случай нужно время от времени намокать! — Впереди река, Пи-эр, — напомнил Вася, — так что бессмертие тебе обеспечено! — Приятно слышать, клянусь радиусом! |
||
|