Глава 30   

   Когда новенькая синяя "десятка" Андрея Брылина по кличке Борода притормозила около светофора, он уже был во взвинченном состоянии. Его, одного из самых давних орлов Антошиной гвардии, раздражало все, что творилось в городе в этот день.

   "Гусь совсем рехнулся, - думал он, нервно закуривая и поглядывая на светофор. - Это переходит все границы, он может всполошить ментов до самого Волжанска, тогда нам мало не покажется. Чего ему теперь еще понадобилось? Вызывает к себе с оружием, да еще таким тоном, будто я ему какая-то шестерка! Совсем обурел, рыжий..."

   Мигнул желтый свет, Борода взялся за рычаг переключения скоростей, но тут в зеркале заднего вида накатило что-то темное, и несильный удар заставил содрогнуться всю машину.

   - Мать твою! - скрипнул зубами Брылин и разъяренным бизоном полез из машины. Его квадратная фигура и широкое лицо с пиратской бородой выражали желание если не убить кого-нибудь, то покалечить точно.

   К его удивлению, за его "десяткой" стоял патрульный милицейский "уазик". Его пассажиры, прапорщик и два сержанта, так же не торопясь, выбирались из машины. Брылин почувствовал какую-то странность в движениях милиционеров, но до конца разобраться в этом не успел. Скопившееся раздражение требовало выхода.

   - Вы что, ох...! - с матом накинулся он на виновников аварии. - Глаз, что ли, нету? Очки купи, козлище!

   - Ч-чего? - спросил самый рослый из патруля, прапорщик. - Че ты сейчас сказал, козел?!

   "Что-то не то, - подумал Борода, оглядываясь на окруживших его ментов. - Какие-то они сегодня не такие".

   У Брылина было два выхода: либо продолжать давить на свою "крутость", либо попытаться решить все мирным путем. Он выбрал второй.

   - Не, ребята, ну вы чего делаете? - вполне миролюбиво продолжил он. - Я ее только месяц назад купил, а вы мне ее сейчас раздолбали. Вон, поворотники всмятку.

   Сильный удар сзади дубинкой по почкам заставил его еще более снизить требования.

   - Не, ну, ребята, зачем сразу так. У меня претензий нет.

   - Руки на капот, ноги шире, - скомандовал прапорщик.

   Нехотя, но Борода все же повиновался приказу. Он, как и многие из гусевских, в свое время сидел за грабеж и понимал, что лишний гонор может довести его до нар. Брылина быстро обшмонали, потом начали потрошить машину.

   - Есть, - радостно вскрикнул один из сержантов. - Пушка под сиденьем.

   Это было очень плохо, и хозяин "десятки" начал торопливый торг:

   - Ребята, давайте так, всем по пятьсот баксов и разбежимся к чертям, как зайцы после случки.

   - Я тебе сейчас яйца отшибу, козел бородатый! Тоже мне, зайцев нашел. Лезь в "обезьянник", козел!

   Стоя перед открытой задней дверцей "уазика", Борода спросил:

   - Парни, вы сегодня что, не с той ноги встали?

   - Встали-то мы с той, - просветил его прапор. - Но вот убивать наших родителей и жен - это вам так просто не пройдет.

   Примерно в это же время другая патрульная машина медленно ехала вдоль центрального парка.

   - Вон "десятка", синяя, - сказал один из милиционеров.

   - Вижу, три семерки, это Купчик.

   - Ну что, ввяжемся?   

   - Сейчас, только вызовем помощь.

   К этому времени было известно, что недалеко от дома Ковчугина перед пожаром видели синюю "десятку", любимый вид транспорта гусевской братвы. Номер никто не запомнил, но большинство из них предпочитали щеголять приметными номерами типа пятьсот пятьдесят пять или триста тридцать три.

   Купчик, Матрена и Пахом сидели в кафе под открытым небом, дожидаясь, пока хозяин заведения, кавказец по прозвищу Бако, зажарит шашлыки. Он работал в Кривове уже года два и славился своим умением бесподобно готовить мясо. Место было бойкое, небольшой матерчатый павильон на центральной аллее торговал мороженым, пивом, красным вином в разлив, чебуреками и, конечно, шашлыками.

   - Бля, до сих пор бензином пахнут, - сказал Купчик, брезгливо обнюхивая ладони. Все трое выглядели более чем благопристойно - в светлых летних костюмах, расслабленные. Это были обычные бритоголовые кривовские братки со спортивным прошлым и бандитским настоящим. За последние годы они забыли, что такое гири или штанга, раздались вширь, увеличивая массу за счет ежедневно приобретаемого жирка. Все то, что они сотворили два часа назад, казалось простым и легким, а главное, безопасным делом. По крайней мере, в этом их убедил Гусь.

   - Да это у тебя глюки, - хмыкнул Пахом. - Мы уж и в сауну сходили, а ты все принюхиваешься.

   - А ему понравилось, - поддел Купчика Матрена. - Он теперь всегда будет бензин нюхать.

   Пахом охотно заржал, а Купчик стукнул себя кулаком в грудь.

   - Не в натуре, точно пахнут...

   Этот разговор прервал появивишийся Бако с готовыми шашлыками и бутылкой грузинского вина. Мясо было приготовлено по высшему классу, в этом можно было убедиться, лишь взглянув на шашлыки. Троица восторженно заревела. Пахом даже зааплодировал, словно в театре.

   Бако начал разливать по бокалам густое красное вино, непременный ритуал, к которому он приучил своих постоянных клиентов. До его появления в городе шашлыки запивали либо водкой, либо пивом. Он доливал последний бокал, когда кто-то сильно толкнул его в спину, и красная струя щедро плесканула на светло-бежевые брюки Пахома. Тот с матом вскочил, а Матрена во всю глотку заржал.

   Пахом рыскал глазами в поисках виновного. Им оказался тщедушный парень в спортивном костюме с двумя бутылками пива в руках.

   - Ой, извините, - заплетающимся языком начал извиняться он. Но его уже никто не слушал.

   - Чего?! - взревел Пахом, надвигаясь на бедолагу. Тот шустро начал сдавать назад, сбив по пути пластиковый столик, от которого брызнули в разные стороны три завизжавших девчонки.

   - Стоять, козел! - продолжал медведем реветь Пахом.

   К охоте на неудачника подключились и его друзья. С ревом и улюлюканьем они гнали парнишку по центральной аллее, нимало не сомневаясь в конечном результате погони. Но парень свернул в сторону, и, когда троица братков вывалилась из парка на центральную улицу, их ожидал неприятный сюрприз. Не менее шести человек в милицейской форме с ходу взяли их в кольцо и начали избивать резиновыми дубинками.

   - Молодец, Сашка! - сказал Могильнов, пожимая руку отыгравшему свою роль парню, сержанту вневедомственной охраны. - Вовремя ты нам попался, а теперь можешь продолжать отдыхать. Отпуск летом - это мечта! Я уж три года все осенью да зимой отдыхаю.

   Гусевских подельников, избитых в кровь, сунули в "уазик", а их машину оттранспортировали во внутренний двор управления ГОВД. Она была уже третьей в ряду себе подобных. Заговор младшего милицейского состава города продолжал действовать. Всех их до глубины души потрясла гибель Ленки и Мишкиных родителей, а так же известие о похищении и пытках Мысина. Каждый невольно примерял на себя чужое горе, и первый раз за долгие годы, отбросив все личное, ребята в серо-голубых рубашках работали не за скудные деньги, а по совести.

   - Надо этим козлам показать, что такие дела не пройдут им даром, - выразил общее мнение капитан Могильнов.

   Пополнение автопарка во внутреннем дворе увидел и Мамонов. Он только что вернулся с квартиры Стародымовых, лично проведя предварительное расследование вместе с Касьяновым и следователем прокуратуры Шунтиковым и с прокурором Комаровым. Все вроде бы выглядело естественно, полностью соответствовало показаниям вдовы бургомистра. Еще бы! За два часа до этого подполковник лично явился инструктировать новоявленную вдову.

   Когда Валентина открыла Мамонову дверь, и он увидел ее бледное, но спокойное лицо, подполковник сразу понял, что этой женщины ему не стоит опасаться: никаких сюрпризов не будет. Валентина за своего сына будет стоять до конца.

   - Заходи быстрей, - попросила она, глазами показывая на лежащее у порога тело бургомистра.

   Закрыв дверь, Мамонов склонился над телом своего старого друга.

   - Как точно ты попала, - сказал он. - Сразу умер?

   - Да. Мгновенно. Только я не целилась, все как-то само получилось. Я вообще плохо понимала, что тогда делала.

   - Значит, повезло. Одно плохо - рана с левой стороны, а Сашка был правша. - Он задумался, потом встал и, поманив женщину за собой в зал, начал ее инструктировать: - Значит, так! Скажешь, что произошла очередная ссора по поводу похождений твоего мужа на стороне, что он часто не ночевал дома, это подтвердят и соседи, кто-нибудь да видел, как он тогда утром приехал домой. Вы, значит, начали ругаться, он вытащил пистолет, пригрозил, что застрелится, а когда ты повисла на его руке, переложил оружие в левую руку и выстрелил. Попал в висок. Все ясно?

   - Да.

   - Где пистолет?

   Она сняла со стола вышитую салфетку, и Мамонов увидел оружие. Осторожно прихватив ПСМ салфеткой за кончик рукояти, подполковник поднял его и был неприятно удивлен, когда из ствола на стол капнуло несколько капель воды.

   - Это еще что такое? - удивился он.

   - Я его вымыла, - призналась Стародымова. - С "Фери".

   - Идиотка, кто тебя просил?!

   - Но надо же было уничтожить мои отпечатки пальцев! - с раздражением заявила Валентина.

   - Хватило бы носового платка.

   Он понюхал ствол, от него почти совсем не пахло порохом.

   - Я его ершиком, - призналась Валентина.

   Мамонов только глубоко вздохнул и покрутил пальцем у виска.

   - Патроны к нему еще есть? - спросил он.

   - Да, много.

   - Давай.

   Мамонов вставил в обойму новый патрон, потом прошел с пистолетом в руке на кухню, огляделся.   

   - У тебя есть пустая бутылка из-под минералки?

   - Пластиковая?

   - Да.

   - Конечно.

   Получив бутылку, подполковник спросил:

   - А соседи ничего, не звонили, не приходили? Не интересовались выстрелом?

   - Нет, Викторчуки сейчас на юге, да и дом у нас еще старой постройки, ты же знаешь. Это не хрущевка с картонными стенами.

   - Да, это, конечно, хорошо.

   Он осторожно открыл дверь квартиры, вышел на лестничную клетку, прислушался, перегнулся через перила, посмотрел наверх, вниз. Широкий подъезд элитного дома был равнодушно пуст. На каждой лестничной площадке всего две квартиры, и жили там люди степенные, озабоченные хорошими и престижными постами в городе.

   Мамонов поднял вверх пистолет, прицелился в потолок лестничного проема и, приставив к дулу пластиковую бутылку, нажал на курок. Звук был такой, словно вылетела и хлопнула пробка из бутылки шампанского. Вниз посыпалась цементная пыль, и, отшатнувшись назад, Мамонов снова прислушался, но подъезд молчал, не открылась ни одна дверь, никого не заинтересовал странный хлопок. Мало ли сейчас петард рвут по подъездам хулиганистые пацаны.

   "Надо подобрать гильзу", - подумал Мамонов, но, к его удивлению, ее на площадке не оказалось. Проанализировав все свои действия и положение выбрасывателя, подполковник понял, что гильза неизбежно должна была свалиться в лестничный проем. Искать ее было некогда, и, решив подобрать гильзу на обратном пути, Мамонов вернулся в квартиру, протер салфеткой оружие и вложил пистолет в руку покойного мэра, плотно прижав его пальцы к рукояти.

   - Теперь все выглядит естественно. Я ухожу, через пять минут вызывай сначала "скорую", потом ноль два и желательно все со слезой.

   Валентина кивнула, слеза с готовностью набежала на ее глаза, и Мамонов, обняв свою старую подругу, поцеловал ее в щеку.

   - Все будет хорошо, Валя, все будет хорошо, главное - верить в это.

   Почти бегом спустившись вниз, Мамонов прошел вдоль дома и дворами выбрался на одну из центральных улиц.

   Через две минуты после его ухода, из квартиры этажом ниже вышла гулять молодая семья - муж и жена с двумя детьми. Один из них, помладше, еще сидел на руках отца, второй же, лет трех, вырвался вперед и с радостным визгом побежал вниз.

   - Сережа, куда побежал! - рванулась за сыном мать. Тот остановился, но совсем не потому, что послушался окрика, а потому, что с небольшого своего роста рассмотрел то, что не мог бы рассмотреть в полутьме подъезда взрослый человек. Этот предмет сразу заворожил пацана своими необычными, выверенными формами, таких игрушек у него еще не было. Он поднял свою находку, но тут же цепкая рука матери перехватила его маленький кулачок.

   - Что опять схватил, окурок? Дай сюда!

   Мальчишке не хотелось расставаться с находкой, но мать была жестока и последовательна в своих требованиях.

   - Дай сюда, говорю!!

   Она даже встряхнула сына, но это не вызвало одобрения у подошедшего отца.

   - Нин, ну что ты его трясешь? Что он такого сделал?

   - Вот, посмотри, что твой сын собирает по подъездам! - с торжеством сообщила Нина, выдирая из рук парня его сокровище. Правда, это оказалось не то, что она думала, но машинально Нина отдала трофей мужу. Тот удивленно осмотрел гильзу и пробормотал:

   - Калибр пять сорок пять, "ПСМ", что ли? - после чего даже понюхал ее.

   Вадим Никонов, офицер-десантник, только что вернулся из длительной командировки в Чечню, и в первый же день отпуска Бог послал ему как напоминание о войне свежестреляную гильзу.

   Сын офицера, лишившись новой игрушки, настолько обиделся, что изо всех своих маленьких сил ударился в рев. Родители начали его утешать, и капитан ВДВ машинально положил гильзу в карман рубашки.

   А наверху Валентина Павловна набирала на мобильнике номер за номером, но вовсе не милиции и "скорой". Наконец длинные гудки прекратились, и она услышала родной голос сына.

   - Сынок, как ты там? - дрожащим от любви и горя голосом спросила Валентина Павловна.

   - Мама, это ты?! Все хорошо, мама! Здесь все просто ништяк.

   - Как ты там?

   - Да все нормально - море, пляж, классные бары. Тут полно наших, с некоторыми я уже хорошо покорефанился, крутые мужики.

   - Петя, сынок! Что бы ни случилось, не приезжай, пока я сама не позвоню тебе.

   По лицу Стародымовой текли слезы, голос прервался.

   - Что случилось, мама? - встревожился младший Стародымов.

   - Запомни, что я сказала! Если тебя будет вызывать кто-то другой, не приезжай, жди моего звонка. Я тебя очень люблю.

   Она отключила мобильник, вытерла слезы и, подняв трубку обычного телефона, набрала короткий номер.

   - "Скорая"? Приезжайте. И как можно быстрей...