"Королевские игры" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)Глава 3Через неделю они втроем отправились в Лондон. К этому времени Розамунда успела настолько привыкнуть к Киту Марло, что едва обращала внимание на многозначительные усмешки, тихие слова, легкие прикосновения, которым и то и дело обменивались друзья. Мысли сосредоточились на двух новых платьях и тревоге по поводу грядущего представления сэру Фрэнсису Уолсингему. Хотя путь от Скэдбери до Лондона занимал всего лишь три часа, выехали верхом рано утром, едва встало солнце. Несмотря на ранний час, дороги оказались переполненными: крестьяне ехали на столичные рынки. Время от времени путь преграждали стада коров - их гнали с поля домой, на дойку, - а один раз целую милю пришлось тащиться шагом из-за того, что дорогу заняли овцы. Томас и Кит увлеклись разговором о театре и, казалось, даже не замечали помех. Розамунда слушала с интересом. То и дело мелькали новые имена: Ричард Бербидж, Нед Аллен, Уотсон, которого тоже звали Томасом. Все они были людьми сцены: играли, сочиняли и ставили пьесы. Брат отлично знал каждого. - Обязательно пойдем в театр, может, даже сегодня, если эти проклятые овцы когда-нибудь освободят дорогу, - пообещал Томас. - Познакомишься с Уотсоном, а может быть, если застанем, то и с Томом Кидом, Его пьесы пользуются немалым успехом, но бедняга до сих пор не нашел постоянного патрона, а потому вынужден жить на пожертвования и подачки друзей. - Подобная судьба ждет не только Кида, - заметил Марло и протянул руку, чтобы сорвать цветок боярышника - кусты росли так близко, что ветки едва не задевали бока лошади. - Служба избавит от нужды - конечно, если ты готов трудиться, а господин секретарь соблаговолит тебя нанять, - многозначительно изрек Томас. - Не думаю, что способен шпионить. Кит понюхал цветок и бросил на землю. - О, научиться совсем не сложно, друг мой, - особенно когда заставляет жизнь. - Что ж, посмотрим. Розамунда ехала за джентльменами и старалась не проронить ни слова. О какой службе говорил брат? И кто должен шпионить? Судя по всему, дело касалось секретаря королевской канцелярии и, возможно, услуг, которые оказывал кузену Томас. Очень хотелось подробно расспросить и все выяснить, однако всадники ехали совсем близко друг к другу и даже склонили головы, а потому привлекать внимание к собственной персоне было неловко. Пришлось ограничиться молчаливыми мечтами о скорой встрече с театром. Розамунда решила не заводить разговор до приезда в Лондон. На сытый желудок и с кружкой пива в руке Томас будет и общительнее, и добрее. Ну а пока можно было наслаждаться прекрасным утром и верховой прогулкой. Розамунда доверилась ровной поступи своей любимой чалой кобылки, которой искренне гордилась. Дженни родилась и выросла в конюшнях Скэдбери: надо сказать, лошади из поместья Уолсингемов славились по всей округе статью и отменным здоровьем. Розамунда выбрала себе самого маленького жеребенка, сама за ним ухаживала и приучала к упряжи. А для надежности неизменно устраивала так, что когда в конюшнях появлялись покупатели, чалой кобылы там не оказывалось. Братья даже не заметили, когда и как сестренка присвоила лошадку, однако постепенно Дженни перешла в полную собственность молодой госпожи. Майское утро выдалось теплым, но свежим. В воздухе витали весенние ароматы, солнце согревало мягко, не припекая. Из-под раскидистых кустов боярышника чуть смущенно выглядывали примулы, кокетливо синели колокольчики, радовал глаз скромный кукушкин цвет, плел свои ажурные кружева бутень, больше известный под именем коровьей петрушки. На деревенской площади, через которую проходила дорога, разложил свои нехитрые инструменты точильщик и теперь задорными криками зазывал хозяек, а из соседних домов ему несли прохудившуюся оловянную посуду и тупые ножи. Вскоре миновали Гринвич. Над дворцом развевался флаг, сообщая подданным о присутствии королевы. Розамунда с интересом разглядывала импозантное здание, окруженное тщательно спланированным парком, и реку, по которой деловито сновали суда и суденышки. Барка ее величества стояла у пирса, и оттуда доносилась музыка: на носу расположился целый оркестр. - Не иначе как королева собирается спуститься к реке, - заметил Томас. - Иначе музыкантам не приказали бы играть. - Может быть, остановимся и посмотрим? - предложила Розамунда. - Некогда. Увидишь ее величество в Лондоне, она часто там бывает, - небрежно возразил брат. Пришлось скрыть разочарование. Спустя милю показалась паромная переправа. - Переедем на другой берег прямо сейчас, - распорядился Томас. - Здесь свободнее, и лошади будут меньше нервничать. Он спешился и подвел своего мерина к воде. Розамунда и Кит сделали то же самое и остановились, наблюдая, как паромщики шестами толкают баржу от противоположного берега. Едва судно пристало, его тут же заполнили крестьянки с детьми, мелкие торговцы с корзинами и прочий люд. Томас не стеснялся работать кнутом направо и налево - только так удалось расчистить путь себе, спутникам и лошадям. Надо сказать, что, как правило, дорогу уступали добродушно, и лишь иногда приходилось слышать грубое слово, сопровождаемое плевком под ноги - знаком особого презрения к благородным господам. - Остановимся в таверне «Четыре лебедя», - решил Томас, когда путники вывели лошадей на берег. - Хорошее место, все артисты его любят. Там отлично кормят, да и до театров рукой подать. «Театр» и «Занавес» вообще рядом. Кроме того, в отличие от большинства гостиниц хозяин не сдает комнаты шлюхам. Он оглянулся на сестру - та как раз села верхом, предварительно забравшись на предназначенный специально для этого ствол толстого дерева. - Слушай внимательно, Розамунда: в городе не отходить от меня ни на шаг. Поняла? - Поняла, - кивнула Розамунда. Пока добрались до таверны «Четыре лебедя», от нестерпимого шума и едкого смрада сточных канав у Розамунды начала отчаянно болеть голова. К счастью, гостиница оказалась опрятным, симпатичным зданием, с четырех сторон замкнувшим уютный, вымощенный булыжником внутренний дворик. Комнаты для постояльцев располагались на втором этаже и выходили в открытую галерею, а сама таверна занимала первый этаж: из зала можно было выйти во двор. Томас не зря решил поселиться именно здесь - помимо близости к театрам, заведение могло похвастаться и близостью к улице Сизинг-лейн, где располагались личные апартаменты и канцелярия господина секретаря. Розамунду проводили в небольшую угловую комнатку, а брат вместе с другом занял просторный номер по соседству. - Обед будет ждать в общем зале, сэр, если не пожелаете перейти в отдельную столовую, - оповестил хозяин, отдавая ключи. Томас с сомнением взглянул на сестру. Денег было жалко, так что они с Китом вполне удовольствовались бы таверной, однако молодой особе едва ли стоило сидеть за одним столом с неведомыми посетителями. - Отдельную столовую, - распорядился он недовольно. Оставалось лишь надеяться, что пребывание в гостинице ограничится парой дней. Обед начался с жаркого из кролика, и Розамунда сразу почувствовала себя значительно лучше. Она пригубила вино и ждала, пока брат осушит первый бокал бургундского, чтобы спросить: - А мы пойдем сегодня в театр? - Ты не пойдешь! - отрезал Томас, разламывая кусок хлеба. - Благовоспитанной девице там делать нечего. Останешься здесь, в тишине и покое, а завтра утром отправимся на Сизинг-лейн. Если не возникнут более важные дела, то, возможно, кузен будет рад тебя увидеть. - Но почему же мне нельзя в театр? - спросила Розамунда. Томас и Кит переглянулись. - Потому что это самый настоящий бордель, - пояснил Кит. - Нет ничего удивительного в том, что брат старается оградить тебя от рассадника разврата. - Приличной женщине в театре не место, - сурово заключил Томас. - Но я слышала, что сама королева любит смотреть пьесы. - Только не в театре. Для нее во дворце играет особая труппа, которая называется «Слуги королевы». Актеров подбирает граф Лестер, причем ради этого смотрит и оценивает игру всех выступающих в стране артистов. Так что придворный театр не имеет ничего общего с обычным. Останешься в гостинице, и даже не пытайся переубедить нас. Розамунда умолкла. Если брат заговорил таким тоном, спорить не имело смысла. Но если доведется задержаться в Лондоне, то, правдой или неправдой, а в театр она попадет. Вскоре после обеда брат с другом уехали в театр. Так и не дождавшись их возвращения, Розамунда легла спать. Спала она плохо: после сельской тишины ночной шум большого города мешал и пугал. Проснулась Розамунда на рассвете оттого, что во дворе грузчики катили по булыжникам бочки, да еще при этом громко кричали. Хлопали двери, стучали подкованные железом копыта лошадей, в галерее то и дело раздавались торопливые шаги и голоса. Дрожа от утреннего холода, Розамунда со стоном села. Голова раскалывалась, а глаза почему-то устали, словно она не спала всю ночь. Пришлось снова лечь и усилием воли заставить себя расслабиться. Удивительно, но, несмотря на шум, пришел крепкий сон, и когда час спустя в дверь постучал Томас, Розамунда проснулась с новыми силами. Брат заглянул в комнату: - Давно пора вставать, соня. Если хочешь перед выездом позавтракать, то поспеши. Господин секретарь ждет нас около восьми, а неточности он не терпит. Розамунда села. - А воду здесь можно раздобыть? Перед встречей с августейшим кузеном неплохо бы умыться. - Сейчас распоряжусь, чтобы принесли кувшин. Платье сумеешь надеть сама? - Зашнуровать не смогу. Она откинула одеяло и спустила ноги с высокой кровати. От холода по рукам сразу побежали мурашки. - Прикажу, чтобы горничная, которая принесет воду, помогла, - сказал Томас и ушел. Когда Розамунда спустилась в гостиную, брат сидел за столом в одиночестве и с энтузиазмом трудился над солидным куском филе. За окном еще не рассвело, и в комнате горели свечи. Окинув сестру внимательным взглядом, он удовлетворенно кивнул и произнес: - У меня кое-что для тебя припасено. Вот, это из маминой шкатулки. Брат запустил руку во внутренний карман камзола и положил на стол изящный серебряный ободок. В неровном мерцающем свете украшение таинственно заблестело. - Какая прелесть! - воскликнула Розамунда и осторожно взяла подарок. В память о матери ничего не осталось, и она не раз задавалась вопросом, куда же исчезли все драгоценности Дороти. И вот сейчас надела ободок так, чтобы он спускался на лоб и в то же время удерживал волосы, и сразу почувствовала себя взрослой элегантной дамой. - А тебе идет, - похвалил Томас и концом ножа показал на свободный стул. - Садись завтракать. Розамунда взяла с блюда кусок хлеба и приняла отрезанную братом порцию филе. Подцепила масло и намазала толстым слоем на хлеб. - А где мастер Марло? - поинтересовалась она. - Еще не встал. Томас недовольно пожал плечами. - Поедем без него? Ответа не потребовалось, так как дверь распахнулась и в гостиной появился страдающий похмельем Кит. Бледный, опухший, он со стоном упал на стул. - Пива! - раздался хриплый голос. Томас молча наполнил кружку из медного кувшина и подвинул другу. Кит залпом осушил огромную, объемом в пинту, посудину и мгновенно преобразился: сел прямо и посмотрел на Розамунду ясными внимательными глазами. - Сегодня вы особенно хороши, мистрис Розамунда. Полагаю, в честь встречи с кузеном? - Ради господина секретаря тебе бы тоже стоило привести себя в порядок, - ворчливо посоветовал Томас. - Взгляни в зеркало: выглядишь так, как будто все еще пьян. - Клевета! - Марло небрежно махнул рукой, отметая необоснованное обвинение. - Вода и расческа моментально исправят положение. Он отряхнул камзол, один из тех, что достались с плеча Томаса. Томас допил пиво и решительно поднялся. - Пойду в конюшню; распоряжусь, чтобы седлали лошадей. Через пятнадцать минут жду во дворе. Он вышел и громко хлопнул дверью. - Боюсь, я рассердил вашего брата, - промурлыкал Кит, снова наполняя кружку. - К сожалению, Томас прав: необходимо произвести на вельможу самое благоприятное впечатление. Писательство и бедность - вечные спутники. Чтобы не умереть с голоду на каком-нибудь заброшенном чердаке, придется поступить на прилично оплачиваемую работу. Он встал и поднял очередную кружку. Словно под гипнозом, Розамунда смотрела, как мучимый жаждой богослов и драматург осушил кружку, даже ни разу не оторвавшись, чтобы перевести дух. - Поеду и добьюсь благоденствия и респектабельности, - провозгласил он и гордо удалился. Розамунда поднялась в свою комнату, чтобы надеть плащ и перчатки, и, подчинившись внезапному импульсу, сунула в глубокий карман грифельную доску и кусочек мела. Почему-то крепло подозрение, что придется провести в приемной значительную часть дня - особенно если господин секретарь так и не выберет времени для встречи. Прежде чем спуститься во двор, натянула на пышные волосы капюшон - так, чтобы серебряный ободок на лбу оставался на виду. Перчатки из тонкой зеленой кожи гармонировали с туфлями. Расплачиваясь при покупке, Томас недовольно ворчал, однако он и сам отлично сознавал важность цветовой гаммы. Трудно было предположить, кого доведется встретить в коридорах канцелярии, а потому проявление тонкого вкуса в одежде играло чрезвычайно важную роль. Томас заметно повеселел, когда Кит Марло появился во дворе преобразившимся до неузнаваемости: камзол опрятен, волосы скрыты высокой бархатной шляпой с черным пером, рубашка сияет белизной, чулки аккуратно подтянуты, башмаки блестят. Не скрывая иронии, красавец насмешливо поклонился другу и покровителю и вызывающе посмотрел в глаза. Розамунда поспешила сесть на свою Дженни. Во взгляде слегка прикрытых тяжелыми веками карих глаз читалась опасная провокация, и от скрытой угрозы стало не по себе. К счастью, Томас лишь усмехнулся, хлопнул друга по плечу, вскочил в седло и выехал во двор гостиницы, а оттуда - на улицу. Розамунда не отставала. Наморщив нос, она пыталась как можно меньше вдыхать испарения отвратительной сточной канавы. Удивляться не приходилось: какие-то бесстыдные люди справляли нужду прямо на улице, на глазах у всех. Розамунда постаралась отъехать подальше, а в результате едва не задавила собаку на трех лапах: та бросилась в сторону, испугав Дженни, и лошадь едва не упала на скользкой булыжной мостовой. В конце улицы маячило громоздкое мрачное здание. Собравшаяся толпа громко требовала открыть ворота. За решеткой появился человек и отпер не сами ворота, а небольшую калитку. Встал рядом и начал по одному впускать желающих, не забывая при этом принимать медные монеты и складывать их в сумку на поясе. - Что это такое? - в страхе спросила Розамунда, догоняя брата. Томас прервал беседу с Китом и посмотрел туда, куда показывала сестра. - А, это Бедлам, - пояснил он и небрежно дернул плечами. - Официальное название - Вифлеемская королевская больница. - Сумасшедший дом? Но почему все эти люди платят деньги за вход? - Хотят посмотреть на пациентов. Кого только там нет! Отличное развлечение. Не отставай, держись как можно ближе. Эти улицы опасны. Повторять не пришлось: Розамунда старалась ехать рядом с братом до тех пор, пока не миновали больницу и улица не стала шире. Наконец Томас свернул с широкой улицы и направил коня в лабиринт спускающихся к реке переулков. Остановился на Сизинг-лейн, возле солидного дома, спешился, поднялся на крыльцо и принялся колотить в дверь медным молотком. Вскоре появился облаченный во все черное слуга и сухо осведомился: - Мастер Уолсингем? - Он самый, - подтвердил Томас. - Привез сестру, мистрис Розамунду Уолсингем. Кузен сэр Фрэнсис хотел ее видеть. А еще с нами джентльмен, с которым, полагаю, господин секретарь будет рад побеседовать. Чопорный слуга сделал шаг в сторону и окликнул кого-то через плечо. Из глубины коридора выскочил молодой человек, чтобы принять поводья, а Томаса и его спутников впустили в дом. Холл угнетал пустотой, холодом и мраком. Розамунда прищурилась, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Затхлый воздух подсказывал, что окна здесь никогда не открывались. Деревянные панели на стенах потемнели от времени, так же как и дубовый пол. Обернувшись, чтобы взглянуть на Кита, Розамунда заметила, что тот утратил обычное самообладание и теперь казался растерянным и даже испуганным. Интересно, что означала для мастера Марло эта встреча? Он нуждался в деньгах. Но насколько остро? Неужели до отчаяния? В одежде брата он вовсе не выглядел бедным студентом и помешанным на театре поэтом. И все же секретаря королевской канцелярии едва ли можно было обмануть богатым нарядом. Розамунда пошла вслед за спутниками по длинному коридору. Дорогу указывал человек в черном. Наконец все трое оказались в небольшой комнате с деревянными панелями на стенах, длинной лавкой и голым сосновым столом в эркере. Очевидно, посетители ожидали здесь встречи с господином секретарем. Слуга исчез, и на некоторое время в комнате воцарилось неловкое молчание. Потом Кит затянул одну из своих фривольных песенок, а Томас принялся нервно барабанить пальцами по столу. Розамунда подошла к стене, чтобы рассмотреть одну из двух потемневших картин. Наконец слуга вернулся. - Господин секретарь примет вас и вашего спутника, мастер Уолсингем, - оповестил он. - А мистрис Уолсингем пока останется здесь. Розамунда вздохнула. Иного она и не ожидала. Хорошо, что догадалась прихватить рисовальные принадлежности. Томас и Кристофер Марло последовали за дворецким в таинственный кабинет. |
||
|