Глава 21

— О. Боже. Мой. Это платье — полный провал.

Рассмеявшись, Кормия взглянула на экран телевизора в комнате Бэллы и Зейдиста. Как выяснилось, «Проект Подиум»[51] был захватывающим ТВ-шоу.

— А что там свисает со спины?

Бэлла покачала головой.

— Проявление дурного вкуса в атласном виде. Думаю, в задумке это был бант.

Они лежали, растянувшись на супружеской кровати, прислонившись спинами к изголовью. Между девушками устроился домашний черный кот, который вкушал плоды ласк, расточаемых на него с обеих сторон, и, казалось, Бу платье понравилось не больше, чем Бэлле. Его зеленые глаза с отвращением взирали на экран.

Кормия погладила кота по спине и боку.

— Цвет приятный.

— Он не компенсирует тот факт, что платье напоминает целлофановый чехол для лодки. С якорем сзади.

— Я не знаю даже, что такое «лодка». Не говоря уже о «целлофановом чехле».

Бэлла указала на плоский экран в противоположном конце комнате.

— Ты смотришь прямо на него. Просто представь что-то, напоминающее водоплавающую машину под этим кошмаром и voila![52]

Улыбнувшись, Кормия подумала, что проведенное с этой женщиной время сбивало с толку и, одновременно, на многое открывало глаза. Ей нравилась Бэлла. В самом деле. Женщина была забавной, теплой, внимательной, такой же красивой внутри, как и снаружи.

Не удивительно, что Праймэйл души в ней не чаял. И как бы Кормии не хотелось в присутствии Бэллы заявить свои права на Фьюри, она обнаружила, что не было нужды защищать свой статус Первой Супруги. Праймэйл не упоминался в разговоре, не было никаких оскорбительных намеков.

Предполагаемая соперница в действительности оказалась подругой.

Кормия обратила внимание на то, что лежало на ее коленях. Мягкий буклет был большим и тонким, с глянцевыми страницами и кучей того, что Бэлла называла «рекламой». «Вог» — было написано на обложке.

— Взгляни на разнообразие нарядов, — прошептала она. — Изумительно.

— Я почти дочитала «Хасперс Базар», если хочешь…

Дверь распахнулась с такой силой, что Кормия соскочила с кровати, а «Вог» улетел в угол комнаты, словно испуганная птичка. В дверном проходе показался Брат Зейдист, только что с поля боя, судя по зловонию детской присыпки, исходящему от него и его оружия.

— Что здесь происходит? — спросил он.

— Ну, — медленно начала Бэлла, — ты только что чертовски сильно испугал меня и Кормию, Тим Ганн[53] вызывает дизайнеров на площадку, я снова проголодалась, поэтому собралась позвонить Фритцу и попросить его приготовить омлет. С беконом и сыром «чеддер». А также картофельные оладьи. Ну и сок.

Брат окинул взглядом комнату, будто ожидал поймать лессеров за шторами.

— Фьюри передал, что ты не хорошо себя чувствовала.

— Я устала. Он помог мне подняться по лестнице. Кормия решила остаться за няньку, но сейчас, я думаю, она хорошо проводит время, ведь правда? Или, по крайне мере, так было, верно?

Кормия кивнула, не отрывая взгляда от Брата. Из-за его лица со шрамом и огромного тела она всегда страшилась его, но не потому, что считала уродливым. А потому, что он казался ей воплощенной яростью.

Зейдист перевел на нее взгляд, и тут случилось нечто странное. Он заговорил шокирующе добрым голосом, и приветственно поднял руку, будто желая успокоить Кормию.

— Успокойся. Прости, что напугал тебя. — Глаза постепенно желтели, а черты лица смягчились. — Я просто беспокоился за свою шеллан. И я не причиню тебе вреда.

Кормия почувствовала, как напряжение постепенно отпускает ее, и чуть лучше поняла, почему Бэлла с Зейдистом. Поклонившись, Кормия сказала:

— Конечно, Ваша Светлость. Естественно, вы беспокоились о ней.

— Ты в порядке? — Спросила Бэлла, осматривая его одежду в черных пятнах. — Как Братство?

— Все Братья целы. — Он подошел к своей шеллан и дрожащей рукой коснулся ее лица. — Я хочу, чтобы Док Джейн осмотрела тебя.

— Если тебе станет легче, конечно, приведи ее. Не думаю, что случилось что-то серьезное, но сделаю все, что нужно, дабы успокоить тебя.

— Снова кровотечения?

Бэлла промолчала.

— Я позову ее…

— Совсем чуть-чуть, ничто по сравнению с тем, то было раньше. Позвать Джейн, возможно, хорошая идея, но я сомневаюсь, что это что-то изменит. — Повернув лицо к его руке, она поцеловала его ладонь. — Но сначала, расскажи, что случилось сегодня ночью?

Зейдист просто покачал головой. Бэлла закрыла глаза, будто привыкла к плохим новостям… словно она получала их так часто, что информация о конкретно этой ситуации уже не имела значения. Слова не помогут ослабить ни ее печаль, ни его. Не облегчат переживаемые ими чувства.

Зейдист наклонил голову и поцеловал свою супругу. Когда их глаза встретились, любовь между парой была столь сильна, что создавала ауру тепла, и Кормия могла поклясться, что ощущала ее, даже стоя на расстоянии от них.

Бэлла никогда не проявляла подобных чувств к Праймэйлу. Никогда.

Ровно, как и он к ней. Но, вероятно, из-за осторожности.

Зейдист что-то тихо сказал ей, а потом вышел, казалось, готовый к бою: брови нахмурены, а массивные плечи напоминали перекладины дома.

Кормия прокашлялась.

— Хотели бы вы, чтобы я позвала Фритца? Или подождете до трапезы?

— Думаю, я лучше дождусь, пока Док Джейн не осмотрит меня. — Женщина положила руку на живот, медленно поглаживая кругами. — Ты вернешься чуть позже, чтобы досмотреть шоу со мной?

— Если вы хотите…

— Конечно, хочу. Ты хорошая собеседница.

— Да?

Взгляд Бэллы был полон доброты.

— Определенно. Ты успокаиваешь меня.

— Значит, я буду вашей компаньонкой во время беременности. Там, откуда я родом, у беременных сестер всегда есть компаньонки.

— Спасибо… большое спасибо. — Бэлла отвернулась, когда слезы начали жечь ее глаза. — Я приму любую помощь.

— Могу я спросить, — прошептала Кормия, — что беспокоит вас больше всего?

— Он. Я волнуюсь за Зейдиста. — Бэлла снова посмотрела на Кормию. — Еще я беспокоюсь о ребенке. Так странно. Меня совсем не волнует моя судьба.

— Вы очень храбрая.

— О, ты не видела меня посреди дня, в кромешной тьме. Я частенько расклеиваюсь, уж поверь.

— И все равно я считаю вас храброй. — Кормия положила руку на свой плоский живот. — Я сомневаюсь, что смогу быть такой отважной.

Бэлла улыбнулась.

— Думаю, в этом ты ошибаешься. Наблюдая за тобой все эти месяцы, я видела в тебе невероятную силу.

Кормия не была бы так уверена в этом.

— Я надеюсь, осмотр пройдет успешно. Вернусь позже…

— Ты же не думаешь, что это легко — быть тобой, ведь так? Жить под таким давлением, которому подвергаются Избранные? Не могу представить, как ты справляешься с этим, и я уважаю тебя.

Кормия могла лишь моргнуть.

— Вы… уважаете меня?

Бэлла кивнула.

— Да. И, знаешь что? Фьюри повезло с тобой. Я лишь молюсь, чтобы он понял это рано, а не поздно.

Милостивая Дева-Летописеца, Кормия не ожидала услышать такие слова от кого-то, тем более от Бэллы. Вероятно, шок отразился на лице Кормии, потому что Бэлла рассмеялась.

— Окей, я тебя смутила, и прошу прощения за это. Я хотела сказать это давно, вам обоим. — Взгляд Бэллы переместился на ванную, и она сделала глубокий вдох. — А сейчас, похоже, мне следует приготовиться к иглоукалыванию Джейн. Обожаю эту женщину, на самом деле, но блин, я ненавижу, когда она надевает свои латексные перчатки.

Попрощавшись, Кормия в глубоком раздумье направилась в свою спальню.

Завернув за угол рядом с кабинетом Рофа, девушка замерла. Будто ответив на ее зов, Праймэйл стоял на вершине парадной лестницы, огромный и уставший.

Он не отрывал от нее взгляда.

Должно быть, он отчаянно хотел знать, как чувствует себя Бэлла, подумала Кормия.

— Ей лучше, но, думаю, она что-то скрывает. Брат Зейдист отправился за Доком Джейн.

— Хорошо. Я рад. Спасибо, что присмотрела за ней.

— Мне было совсем не трудно. Она милая.

Праймэйл кивнул; потом окинул ее взглядом — от волос, убранных высоко на голове до голых ступней. Он будто заново знакомился с ней, словно не видел ее веками.

— Сколько ужасов ты повидал с нашей последней встречи? — выдохнула Кормия.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты смотришь на меня так, будто мы не встречались неделями. Что ты видел?

— Ты хорошо меня понимаешь.

— Так же хорошо, как и ты уклоняешься от вопроса.

Он улыбнулся.

— И значит, вообще отлично, да?

— Тебе не обязательно говорить о…

— Я видел много смертей, которых можно было избежать. Чертовски глупая утрата. Эта война — само зло.

— Да. Да, это так. — Она хотела взять его за руку. Вместо этого она сказала: — Ты… не присоединишься ко мне в саду? Я собиралась погулять среди роз, пока не рассвело.

Он замешкался, но потом качнул головой.

— Я не могу. Прости.

— Конечно. — Она наклонилась, чтобы избежать его взгляда. — Ваша Светлость.

— Будь осторожна.

— Я буду. — Собрав мантию, она быстро подошла к лестнице, по которой он только что поднялся.

— Кормия?

— Да?

Когда девушка посмотрела через плечо, Фьюри пристально взглянул на нее. Его глаза горели так же, как тогда, когда они вдвоем лежали на полу спальни, и сейчас ее сердце подпрыгнуло в груди.

Но потом он едва заметно покачал головой.

— Ничего. Просто соблюдай осторожность.

Когда Кормия спустилась по лестнице, Фьюри направился в коридор со статуями, и посмотрел в первое же окно на задние сады.

Прогулка среди роз с ней — очень плохая идея. Сейчас он был морально пуст, словно с него содрали кожу. Каждый раз, закрывая глаза, он видел тела в коридоре клиники, перепуганные лица в медкабинете и храбрость тех, кто вовсе не должен был сражаться за свои жизни.

Если бы он не помог Бэлле подняться по лестнице, а потом не отправился за Зейдистом, вероятно, те гражданские не были бы спасены. Он был чертовски уверен, что никто бы не позвал его, потому что он не числился в Братстве.

А внизу Кормия выпорхнула на террасу, ее белая мантия мерцала на фоне темно серого камня. Подойдя к розам, она наклонилась, приблизив лицо к цветкам. Фьюри почти слышал, как она втянула воздух и, ощутив цветочный аромат, издала вздох удовлетворения.

Его мысли обратились с ужасов войны к красоте женских форм.

И тому, что мужчина делал с женщиной под атласными простынями.

Да, радикальный запрет на пребывание рядом с ней в эту секунду пришелся кстати. Он хотел заменить воспоминания о смерти и страданиях этой ночи чем-то другим, живым, теплым, действовать, а не рассуждать. Наблюдая, как его Первая Супруга одаривает вниманием кусты роз, Фьюри хотел видеть ее обнаженной, извивающейся и мокрой от пота — под его телом.

Но… она больше не была его Первой Супругой, не так ли?

Дерьмо.

В голове раздался голос Колдуна. Скажи честно, в отношении нее ты бы смог повести себя правильно? Сделать ее счастливой? Обеспечить ее безопасность? Ты проводишь добрых двенадцать часов в сутки в обнимку с самокруткой. Ты способен курить косячок за косячком перед ней, заставить ее смотреть, как отрубаешься на подушках? Ты хочешь, чтобы она видела все это?

Хочешь, чтобы она затаскивала твою тушу в дом перед рассветом, как ты поступал со своим отцом?

И однажды, поддавшись раздражению, ударить ее?

— Нет! — Громко ответил Фьюри.

Обещал, глядя в лицо, что никогда тебя больше не ударит.

Проблема в том, что слово наркомана — пустой звук. Просто слово. Ничего больше.

Фьюри потер глаза, отворачиваясь от окна.

Чтобы занять себя чем-нибудь, чем угодно, он направился в кабинет Рофа. Несмотря на то, что Фьюри больше не был членом Братства, Роф захочет узнать о произошедшем в клинике. Зи занят с Бэллой и Джейн, остальные Браться помогают в новой клинике, поэтому он мог бы предоставить неофициальный отчет. Более того, он хотел объяснить Рофу, как оказался на поле боя, и заверить короля, что не забыл про «розовый листок»[54].

И в довесок проблема с Лэшем.

Парень пропал.

Исходя из перечня выживших, составленного в новой клинике, и списка в погибших в старой, выявлен лишь один пропавший — Лэш. Медицинский персонал утверждает, что парень был жив, когда началась облава, восстанавливался после нарушения работы жизненных показателей. И это трагедия. Парень мог быть ублюдком, но Фьюри никому бы не пожелал попасть в лапы лессеров. Если повезет, он умрет по дороге туда, куда бы там его не везли, и это было более вероятным, учитывая его состояние.

Фьюри постучал в кабинет Рофа.

— Мой повелитель? Мой повелитель, вы здесь?

Не получив ответа, он постучал снова.

Ничего не добившись, он развернулся и направился в свою комнату, чертовски хорошо понимая, что сейчас свернет косячок, накурится, и вновь займет свое место в унылом королевстве Колдуна.

Будто ты мог бы оказаться где-то еще, протянул темный голос в его голове.

На другом конце города, в родительском доме Блэя, Куина тайком провели через задний служебный вход, которым пользовались доджены. Он изо всех сил старался идти сам, но все-таки Блэю пришлось нести его вверх по лестнице для слуг.

Когда Блэй ушел к родителям, дабы соврать о том, где он был и что делал, Джон нес караульную службу, а Куин устраивался на кровати своего приятеля, не ощущая привычного облегчения. И не только потому, что чувствовал себя боксерской грушей.

Родственники Блэя заслуживали лучшего. Они всегда хорошо относились к Куину. Черт. Большинство родителей не подпустили бы своих детей к нему на пушечный выстрел, но родители Блэя никогда не чурались его. И сейчас они непреднамеренно подвергали опасности свое положение в глимере, укрывая безродного беглеца, персону «нон грата».

При одной мысли об этом, Куин сел на кровати, намериваясь убраться отсюда, но у его живота были иные планы. Резкая боль пронзила его внутренности, будто печень взяла лук со стрелами и прицелилась в почки. Застонав, Куин лег на спину.

«Попытайся не двигаться», знаками показал Джон.

— Заме…тано.

Зазвонил мобильный Джона, и парень достал его из кармана штанов от Aamp;F. Пока он читал полученное сообщение, Куин вспомнил, как они втроем пошли за покупками, и он трахнул ту продавщицу в раздевалке.

Много воды утекло с того времени. Изменился весь мир.

Он чувствовал, что постарел на годы, а не дни.

Нахмурившись, Джон посмотрел на него. «Они хотят, чтобы я вернулся домой. Что-то произошло».

— В таком случае ступай… я в норме.

«Я вернусь, как смогу».

— Не парься. Блэй будет держать тебя в курсе дел.

Когда Джон ушел, Куин окинул взглядом комнату, вспоминая сколько провел часов, валяясь на этой кровати. Комната Блэя была отменной. Стены обшиты панелями из древесины вишневого цвета, отчего напоминала кабинет; блестящая мебель в современном стиле, в противовес скучному антикварному хламу, который все члены Глимеры коллекционировали наряду с выносящими мозг правилами этикета. На кровати королевских размеров, укрытой стеганым одеялом, было достаточно подушек для удобства. К плазменной панели высокой четкости прилагался «Икс-Бокс 360», а Плейстейшн-3 и Wii расположились на полу перед экраном. Стол, за которым занимался Блэй, был также опрятно убран, все компьютерные игры сложены. Слева стояли мини-холодильник, черная мусорная корзина «Раббермейд»[55], которая, откровенно говоря, напоминала по форме член, и оранжевое ведро для бутылок.

Не так давно Блэй перешел в стан «зеленых» и серьезно увлекся переработкой и повторным использованием отходов. Так на него похоже. Он ежемесячно делал переводы для РETA, ел мясо только распространенных повсеместно животных и домашнюю птицу, а также отдавал предпочтение органическим продуктам.

Если бы у вампиров был эквивалент ООН, или имей он возможность помогать в Безопасном Месте, Блэй делал бы это, не раздумывая.

В жизни Куина Блэй больше всего напоминал ангела.

Черт. Ему нужно сваливать, пока его отец не выкинул всю семью друга из глимеры.

Поерзав в надежде унять боль в животе, Куин осознал, что не только внутренние повреждения причиняли ему беспокойство: конверт, который вручил ему отцовский доджен, по-прежнему лежал за поясом джинсов, вместе с ним пережив побои.

Он не хотел больше видеть эти бумаги, но по какой-то причине они снова оказались в его грязных, окровавленных руках.

Несмотря на расплывчатое зрение и боль во всем теле, ему удалось сосредоточить внимание на пергаменте. На нем было изображено семейно древо в пять поколений, так сказать, его свидетельство о рождении, и Куин опустил взгляд на три имени в последнем ряду. Его имя, указанное слева, в противоположной стороне от имен старшего брата и сестры, было перечеркнуто жирным «Х», а ниже располагались подписи родителей, брата и сестры теми же чернилами.

Изгнание его из семьи требовало уйму бумажной работы. Свидетельства о рождении его брата и сестры будут модифицированы подобным образом, также внесены правки в свадебный свиток его родителей. Совет Принцепсов должен будет получить заявление о лишении наследственных прав, отречение родителей и прошение об изгнании. Когда имя Куина будет удалено из списка глимеры и генеалогического файла аристократии, Глава Совета составит письмо, которое разошлют всем аристократическим семьям, формально объявляя об изгнании.

Естественно, все семьи с женщинами, достигшими супружеского возраста, будут заблаговременно предупреждены.

Все это было смехотворно. Из-за своих разноцветных глаз он все равно никогда бы не вырезал на своей спине имя какой-нибудь аристократки.

Куин свернул свидетельство о рождении и снова вложил в конверт. Запечатывая его, он чувствовал себя так, будто в груди что-то рухнуло. Оказаться в одиночестве среди целого мира, даже будучи совершеннолетним — хреновое ощущение.

Но запятнать тех, кто всегда проявлял доброту к нему — еще хуже.

Блэй вошел в комнату с подносом еды.

— Не знаю, голоден ли ты…

— Мне нужно идти.

Его друг поставил поднос на стол.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Помоги мне встать. Со мной все будет в порядке…

— Чушь собачья, — раздался женский голос.

Личный терапевт Братства явилась из ниоткуда, прямо перед ними. На женщине был надет белый халат, подобно тем, что врачи носят в клинике, а с собой у нее была старомодная докторская сумка в форме буханки хлеба с двумя ручками сверху. Тот факт, что она была призраком, был несущественен. Все на ней, начиная с одежды и заканчивая сумкой, становилось плотным и материальным, когда она появлялась, словно была нормальной женщиной.

— Спасибо, что пришла, — сказал Блэй, как всегда гостеприимный хозяин.

— Привет, док, — пробормотал Куин.

— Итак, что мы имеем. — Джейн подошла ближе и уселась на угол кровати. Она не коснулась его, просто прошлась по нему внимательным а-ля суровый доктор взглядом.

— Не лучший кандидат для Плэйгерл, ага, — неловко сказал он.

— Сколько их было? — Женщина была не настроена для шуток.

— Восемнадцать. Сто.

— Четверо, — вмешался Блэй. — Четверо Хранителей чести.

— Хранители чести? — Она покачала головой, будто не могла понять законы расы. — За Лэша?

— Нет, из семьи Куина, — сказал Блэй. — И они не собирались его убивать.

Ну, прямо-таки песня дня в его честь, подумал Куин.

Она профессионально разрезала его рубашку, потом прислушалась к его сердцу, измерила кровяное давление. Пока она занималась своим делом, Куин коротал время, разглядывая стену, плоский экран ТВ, ее сумку.

— Удобная… у тебя… сумка, — прохрипел он, когда она, пальпируя его живот, задела больное место.

— Всегда мечтала о такой. Из набора Доктора Маркуса Уэлби, моего кумира.

— Кого?

— Здесь тоже больно? — Его судорожный вдох ответил сам за себя.

Док Джейн стянула его штаны, и, оставшись без белья, Куин быстро прикрыл себя простынями. Джейн убрала их прочь, окидывая Куина профессиональным взглядом, потом попросила его напрячь руки и ноги. Задержавшись взглядом на паре особенно выразительных ушибов, она снова прикрыла его.

— Откуда появились эти? Серьезные синяки на бедрах?

— Монтировки. Огромные, тяжелые…

Блэй вмешался.

— Дубинка. Должно быть, это были те церемониальные черные дубинки.

— Это предположение сходится с травмами. — Док Джейн задумалась на мгновение, словно компьютер, обрабатывающий информационный запрос. — Итак, что мы имеем. Раны на ногах несомненно болят, но ушибы заживут без постороннего вмешательства. У тебя нет открытых ран, но на твоей ладони ножевая, однако, предполагаю, она возникла намного раньше, и уже начала заживать. Это чудо, но у тебя ничего не сломано.

Кроме его сердца, конечно же. Быть избитым собственным братом…

Захлопнись, тряпка, велел он себе.

— Значит, я в порядке, Док?

— Как долго ты был без сознания?

Он нахмурился, из памяти черным вороном выпорхнуло воспоминание о Забвении. Боже, он… умер?

— Эм… не знаю. И я ничего не видел, пока был в отключке. Просто темноту, ну, знаете… как в нокауте. — Он ни за что на свете не расскажет об этой маленькой, но такой реальной галлюцинации. — Но сейчас я в норме…

— Здесь я с тобой не соглашусь. Твой сердечный ритм — высокий, а кровяное давление — низкое, и мне не нравится состояние живота.

— Болит слегка, вот и все.

— Боюсь, задеты органы.

Превосходно.

— Со мной все будет в порядке.

— И где же ты получил свою медицинскую степень? — Сказала Док Джейн с улыбкой, а Куин слегка рассмеялся. — Я хотела бы сделать ультразвук, но на клинику Хэйверса напали сегодня ночью.

— Что?

— Что? — В то же время воскликнул Блэй

— Я думала, вам известно.

— Есть выжившие? — спросил Блэй.

— Лэш пропал.

Пока до них доходил смысл сказанного, Джейн потянулась за сумкой с лекарствами и достала запечатанную иглу и ампулу с резиновой крышечкой.

— Я дам тебе кое-что от боли. И не беспокойся, — поморщившись, сказала она, — Это не Демерол.

— Почему? Демерол так плох?

— Для вампиров? Да. — Она закатила глаза. — Доверься мне.

— Что бы ты ни задумала, это звучит неплохо.

Сделав ему укол, она сказала:

— Эта доза продержится пару часов, но я планирую вернуться раньше.

— Должно быть, рассвет уже близко.

— Ага, поэтому нам нужно поторопиться. Была создана временная клиника…

— Я не могу пойти туда, — сказал Куин. — Не могу… не лучший вариант.

Блэй кивнул.

— Мы должны держать его местонахождение в тайне. Сейчас ему везде не безопасно.

Док Джейн сузила глаза. Спустя мгновение она сказала:

— Окей. Тогда я выясню, где могу достать тебе необходимые лекарства, но в частном порядке. И в это время, я не хочу, чтобы ты вставал с этой кровати. Так же тебе сейчас не рекомендуется еда и вода, на случай, если придется оперировать.

Пока док Джейн упаковывала сумку от какого-то там Маркуса, Куин вел подсчет лицам, которые бы близко к нему не подошли, не говоря уже о его лечении.

— Спасибо. — Сказал он слабым голосом.

— На здоровье. — Она положила руку на его плечо и сжала. — Я вылечу тебя. Можешь жизнь на это поставить.

В эту секунду, глядя в ее темно-зеленые глаза, он действительно верил, что ей под силу вылечить весь мир, и волна облегчения прокатилась по его телу, будто кто-то укутал его в мягкое одеяло. Черт, было ли дело в том, что ответственность за его жизнь была в ее умелых руках, или это подействовало вколотое ему лекарство, Куину было плевать. Боль ослабла, и это главное.

— Мне хочется спать.

— Так и задумано.

Док Джейн подошла к Блэю и что-то прошептала ему… и, хотя парень попытался скрыть свою реакцию, его глаза широко распахнулись.

А, значит, он прочно засел в дерьме, подумал Куин.

После того, как док ушла, Куин даже не стал спрашивать, что она сказала, потому что Блэй все равно не ответит. Его лицо было словно закрытый шкаф.

Но было полно других тем для обсуждения, благодаря налетевшему на них урагану проблем.

— Что ты сказал родителям? — Спросил Куин.

— Тебе ни о чем не нужно беспокоиться.

Несмотря на охватившее его истощение, Куин сказал:

— Расскажи мне.

— Тебе не…

— Ты расскажешь мне… или я встану и начну заниматься гребаным пилатесом.

— Остынь. Ты всегда говорил, что гимнастика для педиков.

— Окей. Тогда Джиу-джитсу. Говори, пока я не вырубился.

Блэй выудил Корону из маленького холодильника.

— Мои родители догадывались, что мы придем. Они только вернулись с крупной вечеринки глимеры. Так что родители Лэша уже должны знать.

Черт.

— Ты рассказал своим… обо мне?

— Да, они хотят, чтобы ты остался. — Раздалось шипение, когда Блэй открыл бутылку пива. — Мы просто никому ничего не скажем. Будут ходить слухи о том, куда ты подевался, но глимера не станет обыскивать дом, а наши доджены будут молчать.

— Я задержусь только на сегодня.

— Слушай, мои родители любят тебя, и они не станут вышвыривать тебя из дома. Они знали, какое дерьмо из себя представляет Лэш, и также знакомы с твоими родителями. — На этом Блэй остановился, но его тон добавил несколько весомых прилагательных к словам.

Предубежденные, жестокие, осуждающие других…

— Я не буду ничьей ношей. — Надулся Куин. — Ни твоей. Никого другого.

— Какое отношение к этому имеет ноша? — Блэй уставился в пол. — У меня есть только я и мои родители. К кому, ты думаешь, я бы направился, случись что-то плохое? Не считая родителей, ты и Джон — единственные, кто есть у меня во всем мире. Вы вдвоем — моя семья.

— Блэй, меня посадят.

— У нас нет тюрем, и значит, тебе потребуется место для домашнего ареста.

— И ты не думаешь, что это станет известно обществу? Не думаешь, что мне придется раскрыть свое местоположение?

Блэй проглотил полбутылки пива, достал телефон и начал набирать сообщение.

— Слушай, ты можешь перестать выискивать подводные камни? У нас полно проблем и без твоих выделываний. Мы найдем способ оставить тебя здесь, хорошо?

Раздался «бип».

— Видишь? Джон согласен. — Блэй повернул экран, на котором было написано «ОТЛИЧНАЯ МЫСЛЬ», потом приговорил бутылку с удовлетворенным выражением мужчины, который разгреб хлам в подвале и гараже. — Все будет в порядке.

Куин зыркнул на своего приятеля сквозь веки, потяжелевшие словно черепицы.

— Ага.

Проваливаясь в сон, последним, о чем он подумал, было то, что все разрешится… но не так, как рассчитывал Блэй.