"Маздак" - читать интересную книгу автора (Симашко Морис Давидович)

5

К войскам на границе с ромеями поехал воитель Сиявуш, потому что оставляли самовольно рубежи азаты и уезжали в свои голодные дехи. Давно уже не было его, но каждую ночь выходила Белая Фарангис и ждала, придерживая покрывало. В двух шагах стоял Авраам. Все больше становилась луна, пока не пропала, и ночи сделались черными…

Это было сразу после Нисибина и Пулы. Он позвал Мушкданэ — дочку садовника в темноту от платана и не стал больше трогать ее руки. Короткое покрывало развернул он на ней, снял все и положил ее на землю головой к забору. Ноги у нее тоже были совсем худые и холодные. Но он зажмурился и сделал то, от чего не мог удержаться. Она молчала и даже от боли только тихо вздохнула… Ему было неприятно.

Никогда больше он не звал Мушкданэ…

Все на том же месте стояла Белая Фарангис. Безлунный воздух был горячим. Растворились звезды, в черной неслыханной духоте повисли умирающие листья платана…

К стволу прикоснулся Авраам и отдернул руку. Дерево было раскаленным, и сок уже не двигался в нем. Он потрогал себя и ощутил ту же горячую, не принадлежащую ему твердость. Неподвижен был вязкий остановившийся мир, лишь Белая Фарангис стояла все там же, и частыми толчками приподнималось на груди у нее покрывало…

Все уже делалось помимо него: не стало вдруг сердца, голова закружилась в безмерном ожидании. Лунное лезвие прожгло листву, помчалось по кромке крыши. И тогда она повернулась и пошла к нему, прятавшемуся у дерева…

Протянув руки, с закрытыми глазами коснулась она его волос, глаз, шеи; покрывало сползло с ее плеча. Он хотел остановить падение, но тяжелый шелк скользнул между пальцами, и осталась только холодная чистота тела. Потом ладонь его двигалась, никак не остывая…

Руками защищал он ей спину от шершавой коры платана и не чувствовал боли в ободранных пальцах. Колени его напряглись, приняв всю тяжесть. Она вдруг открыла глаза, задыхаясь:

— Вот какой… какой ты, христианин!..

Они вздохнули вместе, но она все не отпускала его. А он уже проснулся, не веря себе. Чуть присев, подняла она потерянное покрывало, взяла его за руку и повела через калитку в стене.

Крест там упал ей на грудь. Она отбросила его, и ничего уже больше не было между ними. Он почувствовал сразу всю несдерживаемую силу ее бедер, кровь полилась из прокушенной губы…

Стиснув зубы, душила она его до утра. И всякий раз широко открывала глаза, удивленная, растерянная от счастья, уничтоженная. Имя его с медным арийским звоном выговаривали ее губы:

— Я люблю тебя, Абрам… Абрам!..

Нет, Белой Фарангис она была и утром отстранила его. Потрясенный, переполненный, он захотел благодарно прижаться к ней и вдруг увидел рядом с подушкой легкий саксаганский серпик без ножен. Она лежала, закрыв глаза, и он ушел. На руках осталось неслыханное ощущение ее тела…

Он шел к себе через сад. Гром гремел в предутреннем небе. Огненные зарницы вспыхивали, не прерываясь ни на мгновение. И не было нигде воды — в воздухе, на земле, в траве и листьях. Земля потрескалась, обнажив корни. Черными обугленными факелами торчали из нее гигантские розы.

Авраам откинул завесу главного коридора, и руки его сделались чужими. Ярко горели светильники в нишах. Эрандиперпат Картир смотрел куда–то поверх его головы…

Медленно отступил Авраам, приник спиной к каменной стене. Как будто не было его здесь, прошел эрандиперпат. Долго хрустели по песку размеренные шаги, пока не прервал их новый удар грома в сухом, искаженном молниями небе…