"Тень мессии" - читать интересную книгу автора (Кузнецов Иван)

Глава 5 Тень и пламя. Геннадий Павлов

Если видел один радорианский город, значит, видел их все. Раньше я считал подобные высказывания чистой воды выпендрежем, но для Гарта они оказались справедливы на все сто. Никогда не думал, что чужая планета способна вызвать лишь сонную зевоту.

На третий день пребывания я начал откровенно скучать. К концу недели свел вылазки из напичканного техникой номера к минимуму. А на исходе месяца от каждодневного однообразия разве что на стену не лез.

Поначалу я хоть как-то развлекался тщательным соблюдением маскарада — все-таки территория врага, пусть потенциального, — потом надоело. Никто меня не выслеживал и не собирался по поимке снимать скальп. Псевдокожа позволяла сливаться с толпой, а комп, работающий в режиме пассивной защиты, успешно давил попытки высветить сканерами мою истинную суть.

Сканеров, надо признать, на Гарте было много. Однако абсолютную надежность комп подтвердил еще на Элии и с тех пор никаких поводов для сомнений не давал. А потому беспокойство вызывали лишь две вещи: запрет Олега выходить на связь и участившиеся пси-срывы. И если первое волновало постольку-поскольку — никаких сомнений, что в ближайшее время меня заберут, не было, — то второе доставляло определенное неудобство. Хорошо, Гарт заселили не шибко плотно, а разного рода вылазки на природу у местного населения оказались в чести. Так что раз в неделю я брал напрокат флаер, забирался подальше в горы и превращал очередной акр земли в лишенную жизни снежную пустыню. А потом часами лежал на колкой перине, вглядывался в прозрачное небо, пытаясь высмотреть знакомые узоры созвездий, и смаковал образовавшуюся внутри пустоту.

Психосрыв высасывал все силы — не физические, я по-прежнему оставался в идеальной форме, но вот мыслей, эмоций и желания что-либо делать не оставалось. Долгожданная плата за нарастающее давление, которое в конце концов невозможно сдержать…

Я легко ушел от очередного разряда, избежал контакта с твердым жгутом, вознамерившимся хлестнуть по ногам, и провел плотный прямой в область сердца.

Десять и восемь. Одиннадцать. Индикатор эффективности из оранжевого сделался желтым. Похожий на кальмара тренажер негромко прогудел и затих. М-да, детский лепет. Даже на предельных настройках я вырубал спрута минуты за полторы.

В принципе можно было заказать спецмодель, такие в каталогах наличествовали, но не хотелось лишний раз светиться. Одно дело — добропорядочный любитель, уделяющий полчаса в день вялому спаррингу в попытках согнать лишний жир, другое — некто, возжелавший в качестве партнера элитную игрушку военных академий. Радориане с их параноидальной тягой к контролю и порядку заинтересовались бы обязательно. Даже доступный рядовым гражданам кальмар, будучи подключенным в сеть, регулярно посылал короткие сводки о проведенных тренировках. Как говорилось в инструкции: «Для оптимизации тренажера и последующей конструкционной доводки». Пришлось взламывать нехитрую защиту и на лету править отосланное. Для конспирации. Вряд ли на Гарте есть гении рукопашного боя, набирающие одиннадцать баллов за полторы минуты.

Закончив избиение кальмара, я запустил профилактическое тестирование и еще раз забрался в капсулу «внешней очистки». Желание вымыться в нормальном душе было непреодолимым, однако в городишке на две тысячи имелась лишь одна секция комфорта. Потому приходилось без особого удовольствия валяться в чистящей пене и ждать, когда наконец случится очередной пси-приступ. Задерживаться на этом островке цивилизации хоть на минуту дольше необходимого я не собирался.

Благоухая ароматами этера и шни — те немногие, что не вызывали головокружения, — я вернулся в комнату. С ненавистью посмотрел на псевдокожу, сожравшую на завтрак килограмм мяса и два здоровенных пакета печенья. В голове всплыло: «Потребности надо удовлетворять». В такт моим мыслям прозрачно-серая масса тихо буркнула и начала вдумчиво гадить. Процесс этот занимал не менее четверти часа, так что с уборкой можно было не спешить.

Высосав бутылку сладкого мятного напитка, я распаковал третий пакет с печением, припасенный для себя, и плюхнулся на диван. За что уважаю радориан, так это за мебель. Никаких тебе элианских игрищ с геометрией и кушеток шириной в полметра. Все основательно, в меру мягко, в меру упруго, расцветка глаз не режет, и что главное — никакого запаха! Видимо, предполагалось, что хозяин надушит перину в соответствии с личными пристрастиями. Щас.

Поваляться в свое удовольствие не удалось. Смотреть по стереопанели оказалось решительно нечего. С подобным раскладом давно следовало смириться, однако привычка пощелкать каналами въелась еще на Земле, и избавиться от нее было не просто.

Перевернувшись на бок, я некоторое время смотрел в огромное, почти во всю стену, окно. Моросил дождь. Мелкие холодные капли на долю секунды прилипали к прозрачному пластику и срывались вниз, не оставляя мокрого следа. Кроме дождя и изломанной линии далеких белоснежных облаков, с кровати был виден лишь едва различимый шпиль. Догадаться о его функциях возможным не представлялось.

Я прикрыл глаза, но тут псевдокожа негромко чавкнула, и дрему сняло как рукой. Бесцельно потаращившись на унылую серую завесу, я нехотя поднялся, скинул прожорливого кибермутанта с клеенки и спустил отходы в утилизатор.

До рассвета оставалось часа три, до пси-срыва не менее шести. Заняться было решительно нечем. Хоть, как вчера, поднимайся в обсерваторию и любуйся на трилуние, гарантирующее белые ночи даже при обложенном облаками небе. Или еще разок навалять кальмару?

Комната качнулась, поплыла перед глазами. Совсем чуть-чуть. Будто кто-то перемешивал пси-пространство чугунным черпаком и случайно зацепил мою психосферу, закованную во все мыслимые защитные оболочки. Некоторое время я прислушивался к ощущениям, борясь с желанием вынырнуть на поверхность океана, но продолжения не последовало. Странно. Кто бы это мог быть? Сколь-нибудь сильных телепатов среди радориан нет. Наблюдатели? Слишком вульгарно. Элиане? Откуда бы им здесь взяться…

Я присел на край кровати и в сотый раз вызвал в памяти сообщение Олега. Ни малейшей концентрации не требовалось. Слова, интонации, эмоциональное наполнение всплыли мгновенно, стоило подумать о послании чуть «громче» обычного.

Свежий взгляд ничего нового не добавил: слиться с обществом, на связь не выходить, никуда нос не совать, ждать. И тонна технической информации о Гарте — первой планете желтого солнца, колонизированной радорианами около тридцати лет назад.

Ждать… Потрясающая рекомендация! После всего, что я для них сделал, Наблюдатели даже не снизошли до объяснений. А ведь пакет, судя по информационной насыщенности, готовился заранее. Выходит, и заброска на Гарт не была импровизацией. Но тогда почему они ничего не сказали?! Совсем ничего! И почему я не должен выходить на связь? Со связью никаких проблем не возникло даже в зараженной зоне. Опасались, что кто-то смог бы перехватить трансляцию?

Чушь! Элиане — единственная раса, обладающая кое-какими пси-способностями. Но даже их мутантша Айя мне уступала, что уж говорить о пропасти между элианами и Наблюдателями. Так что будь желание, заэкранировали бы канал. Да и нет элиан на Гарте.

Кто остается? Тени? Но они не телепаты, по крайней мере в обычном понимании. Паразит? Черт возьми, я лично прикончил тварь, облепившую целую планету, причем на ее территории. Здесь он мне не ровня…

Дьявол! Я в последний момент перехватил черный стилет, непроизвольно выскочивший из руки и едва не расцарапавший пол. Рассеял его в воздухе. Думай! Может, раскол в среде самих Наблюдателей. Ну, там, двухпартийная система — и одна из партий неожиданно взалкала моей крови?

Нет, ерунда. Уж об этом Олег мог предупредить прямо, он-то всяко против меня не играет. Да и не верю я в двухпартийные системы и рыночную экономику у сверхрас. Вот не верю, и все!

Черные когти вновь вытянулись и растворились секунду спустя. М-да, нельзя нервничать по пустякам. Но обидно же! Наверняка причина есть, наверняка она весомая. Можно сколько угодно злиться на Олега, но глупо считать, что его действия не имеют под собой оснований, веских оснований… И ментальный библиотекарь, сволочь, не желает подсказывать. Затих, как будто его и нет.

Некоторое время я ломал голову над проблемой, не преуспел и, в очередной раз рассеяв тенелезвия, решил переключиться на что-нибудь более конструктивное. Тем более что неумолимо приближался рассвет.

Скинув мягкую, почти невесомую накидку, заменявшую халат, я плюхнулся в объятия псевдокожи. Через пару минут поднялся, постоял неподвижно, позволив кибернетическому симбионту внести косметические изменения, широко зевнул и отправился примерять очередную униформу. В отличие от элиан жители Гарта предпочитали менять одежду три раза на дню. Каких-то объективных неудобств подобная практика не доставляла, но некоторая психологическая чужеродность свежей одежды поначалу ощущалась.

Сегодня мне достался строгий темно-фиолетовый костюм и утепленный водооталкивающий плащ. С учетом погоды совсем не лишний.

На ходу сжевав булочку со сладким ноздреватым наполнителем, отдаленно напоминающим сыр, я заказал флаер, получил уведомление — свободные машины имеются только на юго-восточной стоянке, и выскользнул из номера.

По времени я подгадал удачно. Радорианский распорядок дня здорово стимулирует выработку чувства времени. С одной стороны, местный час пик — явление специфическое и не шибко приятное. С другой — шляться по городу в гордом одиночестве не стоит. Вряд ли на праздношатающегося бездельника немедленно обратят внимание, но от существ, анализирующих информацию с домашних тренажеров, можно ожидать всего.

Предрассветные зимние часы — удачное время для прогулки. День короткий, ночь длинная, и многие выходят из дому затемно. Многие, но далеко не все.

В кластерном составе, идущем на юго-восток, кроме меня, оказалось четверо. Трое вскоре перешли в соседнюю камеру, минуту спустя отделившуюся, и я остался со старичком- радорианином наедине. Впрочем, слово «старичок» попутчику не вполне подходило. Скорее это был местный аксакал, старец, познавший добро и зло, мудрый и добрый.

В сравнении с элианами радориане на долгожителей не тянули. Несмотря на регенераторы, пусть не столь совершенные, как у Наблюдателей, искусственно выращиваемые органы и развитую сеть медучреждений. Сто — сто двадцать лет полноценной жизни — и стремительный коллапс в течение следующего десятка. Против природы не попрешь.

Аксакалу, по оценке ментального библиотекаря, пару дней назад стукнуло сто двадцать два. Сидеть бы ему дома, в кресле-качалке, потихоньку начиная раскачиваться. Ан нет, спешит куда-то. Совсем как рядовой пенсионер на старушке Земле, вставший пораньше, чтобы занять очередь в кассу оплаты коммунальных услуг.

— Долго дождю идти? — неожиданно осведомился старик.

— Простите? — Вопрос напрочь выбил меня из колеи.

— За что? — Теперь сбитым с толку, казалось, выглядел аксакал. Ментальный библиотекарь немедленно указал на некорректное употребление слова «простите». Оказывается, радориане подобным образом его не использовали.

— Ничего-ничего, — поспешил я загладить ошибку; мысли мелькали с субсветовой скоростью. — Не смотрел утренний прогноз.

— Как же так? — делано удивился аксакал. — Метеоролог, а утренний прогноз не смотрите.

Старик кашлянул, что должно было изображать смешок. Несмотря на напряжение, я не удержался от улыбки. Стало быть, есть вещи, неизменные и на другом конце Вселенной. Например, точность метеосводок.

— Не работаю в метеослужбе, — поспешил откреститься я и по тому, как сложились складки на лице собеседника, понял, что опять промазал.

— Куда же едете? — искренне удивился старикан. — В юго-западной секции только метеокомплекс, если память по-прежнему со мной…

Рефлекторно я чуть не влепил аксакалу пси-плюху, чтобы выбить всю подозрительность вместе с воспоминаниями последних минут. Вовремя опомнился и попытался взять себя в руки. Вспомнилась элианка в парке, тонкая струйка слюны, стекающая из уголка рта, полустон-полувой… Немедленно поднялась волна раздражения. На себя, на ситуацию, на мир в целом… В последний миг я перехватил почти успевшую материализоваться Тень. Еще тебя не хватало!

Внутренняя борьба длилась долю секунды, и заминки в диалоге не возникло. В итоге я не придумал ничего лучше, как выдать аксакалу правду. Или по крайней мере ее часть.

— На стоянку еду. Свободных флаеров нет… рядом с гостиницей. — На этот раз подсказчик предупредил вовремя, кинув картинку шевелящего губами радорианина: «Так куда же едете, если свободных нет». Пришлось исправлять ошибку на ходу. — Приходится на юго-западную тащиться.

— Так вы не местный! — мгновенно оживился старик. — И, предположу, на Гарте недавно?

Любопытный аксакал, присосавшийся профессиональным вампиром, разонравился окончательно. Надо было отвечать, а как — непонятно. Я даже не знал, насколько часто сюда прилетают командированные радориане и насколько моя принадлежность к ним будет естественна.

Снова закружил крошечный пси-вихрь, стянутый на талии черной нитью. В конце концов, не обязательно виртуозно править старичку воспоминания, достаточно просто стереть кусочек памяти и погрузить субъекта в неглубокий сон. Тем более в его возрасте сон вдвойне полезен.

Я повернулся к аксакалу и высвободил сдерживаемую темной уздечкой силу. Добавил в пси-импульс несколько черных волокон — простая надежная методика. Старик обмяк и завалился на бок. Пришлось подхватить и поудобнее устроить на сиденье. «Дыхание и сердцебиение в норме, — подсказал ментальный библиотекарь. — Старика обнаружат через две с половиной минуты».

Отлично, мне добираться всего минуту с хвостиком. Живем!

Я нахохлился и, ежесекундно поглядывая на спящего радорианина, стал ждать остановку.

«Регистрация подтверждена. Бронирование мест осуществляется в соответствии с положением турнира. Разрыв», — небольшой стереоэкран потемнел и выдал уныло-серую заставку, подчеркивая, что разговор окончен. Мне тоже задерживаться не следовало — радориане ждут! Хотя слово «ждут» слишком громкое. С чем в мире будущего точно научились бороться, так это с очередями. А может, и не боролись с ними. Может, врожденная ненависть к очередям — особенность радорианской психики? Как бы то ни было, три десятка инопланетян смиренно дожидались, пока освободится терминал. Я успел дойти до двери, прежде чем один из чужаков поднялся и направился к кабинке. Вот она — культура потребления услуг.

На выходе я чуть не столкнулся с парочкой, спешивший чуть более, нежели полагается высокоразумным существам.

Мы синхронно скорчили гримасы извинения. Вернее, за меня ее скорчила киберкожа. Самое смешное — радориане и правда были сконфужены: эмоциональная волна прошла четкая. Насколько же у них все-таки развита система свой- чужой. Будь на моем месте элианин, и ухом бы не повели.

На лифтовой платформе стояли трое. Пришлось немного потесниться. Поднявшись на полсотни метров к ближайшему кластернику, я в последнюю секунду заскочил в единственный свободный вагончик.

Как ни просчитывали радорианские аналитики грядущее, как ни оптимизировали работу городских служб, но с наплывом туристов Гарт сражался из последних сил. Что неудивительно. Для планеты с населением в двадцать миллионов, пять из которых жили в столице, лишние девятьсот тысяч — изрядная нагрузка. Особенно если учесть, что больше половины нахлебников прибыли в течение последних десяти дней. Спасло планету только техническое ограничение в виде пропускной способности космопортов. Разом доставить толпу изголодавшихся по спорту туристов транспортники не могли в принципе — некуда садиться.

Кластерник разорвало на два неравных лоскута. Передний нырнул вниз, а короткий хвост полетел дальше. Первые несколько дней столичные кластерники изрядно нервировали. В отличие от своих провинциальных собратьев они работали так, как и должны были работать. То есть разваливались и склеивались при каждом удобном случае.

Много ли надо радорианскому городку в сто тысяч жителей с их-то сверхупорядоченным укладом? Несколько десятков основных магистралей, составы подлиннее, вагоны повместительнее. И — вуаля, метро двадцать пятого века в действии. Разве что кружит состав не в плоскости, а в пространстве, то забираясь на крыши небоскребов, то проваливаясь под землю. Совмещает функции поезда и лифта, так сказать.

Но это в провинции, а здесь… Здесь все иначе. Столичный радорианский метрополитен представлял собой клубок монополос, точнее, мононитей, по которым без перерыва летали пухлые металлические черви. Вагончики были максимум пятиместные, а зачастую и индивидуальные, размером чуть больше лифтовой платформы с единственным сиденьем. Делился такой червяк охотно и с завидной регулярностью. Системы стабилизации, по совместительству — двигатели, стояли едва ли не в каждой второй капсуле, и сев в тридцатиметровую змею, на выходе вполне можно было оказаться в пятиметровом обрубке. От подобных метаморфоз по первости не покидало ощущение ирреальности. Потом привык.

В остановках я поначалу тоже путался. Вернее, путал их с посадочными точками. Когда состав постоянно дробится и идет к цели разными маршрутами в зависимости от загруженности трасс, предугадать, каким именно путем проследует твой вагон, невозможно. Как невозможно предсказать — на какой посадочной точке придется сойти. Потому остановки и посадочные точки пришлось разделить.

На маршрутной карте отмечены именно остановки, по которым все и ориентируются. На деле же их не существует. Это условные точки в пространстве, вокруг которых расположены несколько посадочных платформ — каждая на своей линии. Выбираешься из состава и пилишь пешком.

Добираться от посадочной площадки до «остановки» недолго — минуту-полторы. Но вот ориентироваться в этих транспортных хитросплетениях с непривычки тяжело. Вылезешь и начинаешь тупо соображать — в какую сторону идти, надо ли подняться или, наоборот, спуститься. Не развито у землян трехмерное мышление, ох, не развито. Особенно применительно к транспорту.

В этот раз повезло: мой кусок состава прошел удобным маршрутом.

На площадке было холодно: полсотни метров до земли (шестьдесят два метра семнадцать сантиметров немедленно поправил библиотекарь) и хлесткий порывистый ветер.

Куцый хвост из нескольких вагончиков нырнул в широкую черную трубу, и я остался один. Почему-то уходить не хотелось. Удивительно! Я существо теплолюбивое, и хотя двадцатиградусный мороз особого дискомфорта не вызывал, в другое время обязательно нырнул бы в теплые объятия гocтиничного комплекса, на крыше которого очутился. Но не сейчас. Вместо этого я подошел к ограждению — тонким тройным перилам, расположенным не в высоту, а косо в ширину так, что обзор не загораживали, но поднырнуть или перевалиться через них было непосильной задачей.

Никакого особого вида с площадки не открывалось. Несмотря на немалый рост, гостиничная свечка была едва ли не самым низким зданием в округе. Радориане вообще тяготели к компактному проживанию в высотках. Уж не знаю, чем они при этом руководствовались. Понятно, в крупных городах Радора каждая пядь на счету, но тут-то пустая планета, места — строй не хочу. К чему экономить? Неужели им и впрямь комфортнее в многоэтажных стрелах, царапающих небо?

В лицо впилась мелкая снежная крупа. Я рефлекторно прикрылся рукой и, мысленно взвыв, принялся рассеивать черную перчатку-ловушку на манер тех, что используют хоккейные вратари. В очередной раз Тень выскочила быстрее, чем я о ней подумал. Надо как-то завязывать с этим автоматизмом. Жаль, Наблюдателей нет поблизости. Наверняка Олег присоветовал бы какую-нибудь проверенную годами методику…

Несмотря на быструю победу над темной половиной, созерцательное настроение ушло безвозвратно. Я быстрым шагом проследовал к ближайшему лифту и после пары пересадок, немного поплутав по коридорам, добрался до номера.

Скинув плащ, я отключил подогрев и сунул руки в гигиеническую камеру. Как сказали бы в рекламе: «Радорианская пенка чистит и дезинфицирует, убивая все известные микробы». Заказав в автомате сугубо гартовский напиток — горячий настой из трав и плодов местного дерева, — я уселся в широкое, чуть жестковатое кресло и запустил комп. Надо же посмотреть, какие места на стадионе достались и все ли оттуда будет видно.

Заканчивалась пятая неделя пребывания на гостеприимной планете, куда меня спешно телепортировали без всяких объяснений. Новостей от высокоразвитых доброжелательных Наблюдателей по-прежнему не было. После инцидента с проницательным старичком в капсульнике я пережил пси-срыв (на удивление скоротечный и не вызвавший обычного состояния легкой депрессии), спешно перебрался в столицу и на всякий случай принялся заметать следы.

Спустя пару часов Реттор Ирд исчез, а на его месте возник Варрон Карт Сташ — молодой любитель тризахвата с Бигора — третьей по величине радорианской колонии, прибывший на Гарт развеяться, отдохнуть душой и заодно поболеть за любимую команду.

Наблюдательский комп обеспечил новым комплектом электронных документов, что-то где-то подправил — и вот я уже вполне легально резервирую место на стадионе. Дело за малым — уточнить, где находится стадион, что представляет собой место и каковы основные правила тризахвата. А то вдруг завяжется беседа с соседом по лавке…

Удовлетворить любопытство оказалось проще простого. Турнир продолжительностью в восемь дней начинался послезавтра. Третий этап двенадцатиаркового кубка Радора… или чемпионата. Кто этих радориан разберет?

Гарт представляли две команды. Вообще у меня сложилось впечатление, что планета всерьез рассчитывает занять высокое место. То ли обычные колониальные амбиции, то ли при переселении с Радора тайно вывезли тамошних лучших игроков…

Первая попытка разобраться в сути игры повергла в уныние. Все-таки радориане при всей их любви к рациональности и порядку страдают какими-то жуткими заморочками. Как можно играть в игру, насчитывающую под сотню основных правил и столько же толкований и разъяснений? И главное, как такой вид спорта мог быть популярен в народе?! Ну не могут нормальные болельщики учить всю эту муть, дабы врубиться в игровой процесс. Им при просмотре хочется расслабиться, а не морщиться, вспоминая пункт семь третьего подраздела пятой главы общего свода правил. Сверхсложные игры неизбежно должны чахнуть на стадии зарождения. Нет у них шанса на популярность!

Я нашел историю возникновения тризахвата и обалдело уставился на стереопанель. Тризахват не зародился стихийно. Он являлся восхитительным примером (так и было написано — восхитительным) игры, разработанной с учетом психологических и физиологических особенностей современного (!) радорианина, предназначенной для гармоничной реализации физического и интеллектуального потенциала.

Я было похихикал над столь откровенной рекламной агиткой, потом посмотрел цифры — и смеяться расхотелось. То ли ужасное тоталитарное правительство Радора напрочь подделало всю статистику, то ли игра и впрямь пользовалась успехом. Увлекался ею в среднем каждый девятый радорианин, что позволяло с переменным успехом бороться за первые места в рейтингах с футуристическим вариантом «Формулы-1» для флаеров и чем-то вроде зимней легкой атлетики.

Вздохнув, я снова погрузился в витиеватые описания розыгрыша. Стоило разобраться хотя бы в основах.

До вершины холма остается немного. Шаг. Еще шаг. Давление слева. Это лишь уловка, но я делаю вид, что купился на трюк. Развернуться, выставить щит… Волна насекомых возникает из пустоты. Кажется, сам воздух состоит из мелких чешуйчатых гадин. Свет меркнет. Черный кокон отрезает меня от окружающего мира и секунду спустя взрывается, сжигая пространство вокруг. Легкий пряный бриз. Больше нет ни насекомых, ни давления. Шаг. Еще шаг.

Склон оседает, и холм начинает стремительно проваливаться, словно был пуст изнутри. Не страшно. Во сне нельзя разбиться, упав с высоты, — это я знаю с детства. И все равно обидно. Обидно, что трепещущие за спиной темные крылья не могут удержать в воздухе. Обидно, что никакая сила в этом мире не способна научить летать, и даже достигнув предела, даже выйдя за рамки доступного человеку, я по- прежнему прикован к земле.

Приземление безболезненно. Так и должно быть. Боль — тоже редкий гость в снах. Проскользив, как заправский сноубордист, по шелушащемуся склону, останавливаюсь на дне котлована. Осталось совсем чуть-чуть — пересечь неровную тридцатиметровую площадку и подняться по противоположной стене. Не до конца — где-то до середины. Надо только пересечь площадку. Пройти мимо стоящего на ней человека.

Он похож на меня. Только скаф не синий, а почему-то красный. И нет огромных черных крыльев за спиной. И шлема нет…

Я подхожу к двойнику, и он протягивает руку. Молча. С самого начала наша встреча была неизбежна, и мы оба это знаем. Протягиваю руку в ответ. Касание. Ощущение бесконечной безысходной тоски…

Всхлипнув, я судорожно втянул воздух. Волосы мокрые, лицо тоже. Интересно, от пота или от слез? Который уже раз эта дрянь снится? Пятый? Нет, кажется, шестой. Но в предыдущих версиях не было двойника в красном.

Черт, когда все закончится, выставлю Наблюдателям счет. Пусть оплачивают психиатра и бессрочный отпуск где- нибудь на Мальдивах. Или лучше на Канарах? Интересно, чем они отличаются… «Мальдивские острова находятся в Южной Азии, в Индийском океане…» — перед мысленным взором развернулся стилизованный глобус. Застонав, я сел и принялся трясти головой. Мальдивы подождут. Прежде всего надо будет вывести из головы шептуна-всезнайку. Раньше только языком молол, а теперь еще и картинки показывает. Хотя и без картинок голоса в голове не к добру.

Кое-как приведя себя в порядок и покормив нательного биомутанта, я запаковался в куртку и включил терморегуляцию. Радориане легко переносили холод, и подогрев врубался с запозданием.

До начала игры, на которую мне выдали электронный пропуск, оставалось около трех часов. Заняться было нечем, и я решил проделать хотя бы часть пути на своих двоих. Тем более что полноценно побродить по высотным переходам столичных небоскребов раньше не удавалось.

Пару минут я выбирал прогулочный маршрут. Стадион находился на самой окраине города, и расстояние внушало некоторые опасения. А ну как все болельщики разом ломанутся, и возникнет пробка? С одной стороны, постоять в настоящей инопланетной пробке — опыт неоценимый. Буду на старости лет внукам рассказывать: «В пробках? Стоял. В Москве стоял, в Петербурге стоял, на Радоре стоял. Ну, не на самом Радоре, конечно, — на Гарте… Что такое Гарт? Это планета такая. Далеко-далеко отсюда… Да, дальше Юпитера. И Урана дальше…» М-да.

Я передернул плечами и прислушался к ощущениям. Стоять в пробке не хотелось. Ни на Гарте, ни даже на Радоре, представься такая возможность. А потому пяток остановок я все-таки проехал. Спрыгнул на длинную, лепестком, площадку. Отсюда до стадиона минут сорок ходьбы. Жаль, особых достопримечательностей в этом районе не водилось: помесь зоопарка с террариумом, выставка голографических репродукций памятников радорианской архитектуры да сам стадион — по совместительству спортивный музей.

После недолгого колебания я решил начать экскурсию с зоопарка. До сих пор познакомиться с неземной фауной не удавалось, если не считать за таковую Паразита. На станции, Ааре и Кие зверья просто не водилось, на Эроне и Элии было не до него. А ведь интересно — угадали наши фантасты, режиссеры и мультипликаторы хоть одну из инопланетных тварей? Найдется в радорианском зоопарке Склис, Шай-хулуд или распускающий кислотные слюни Чужой?

Как ни странно, зоопарк находился под землей. Сориентировавшись при помощи компа, я заскочил в лифт, спустился с высотной посадочной площадки на грешную землю, обогнул цилиндрическую башню небоскреба и обомлел. Прямо передо мной стоял аккуратный двухэтажный коттедж нежно-розового цвета. Справа и слева металлопластиковые свечки, а между ними коттедж. Розовый! Дизайном он заметно отличался от земных и элианских, но само его наличие в мое видение радорианской цивилизации не вписывалось никак.

Не удержавшись, я запросил городскую информационную сеть и после несложных ухищрений выяснил, что это не мираж и не декорация, а «дом индивидуального пользования», в котором проживают шесть родственных особей. Список прилагался, и я немедленно развернул его, ожидая увидеть ударников труда или космических первопроходцев, чьи заслуги перед Радором неоценимы. На худой конец, владельцем домика должен был оказаться столичный мэр, президент планеты или просто самый влиятельный радорианин Гарта. Ничего подобного. Из шести особей трое были детьми, двое — родителями, а один — родственником второй линии одному из родителей. Коэффициент веса — грубо говоря, статус — ненамного выше среднего… Какого черта?! Не в лотерею же они этот домик выиграли!

Я убил четверть часа, пытаясь разобраться в вопросе, и окончательно зашел в тупик. Если верить официальным данным, семья захотела поселиться не в небоскребе, а в индивидуальном коттедже, подала заявку, выполнила социальный норматив и спустя девять арков въехала в свежевыстроенный дом.

Коттеджей подобного типа в столице Гарта насчитывалось около трех десятков. Подавляющее большинство предпочитали обычные квартиры…

Надо же, прямо идиллия получается. Надоело жить в квартире — переезжай в личный домик. Остальные, проживающие в квартирах, видимо просто не хотят, а так бы тоже давно перешли на евростандарт. Как же, как же.

Впрочем, разумного объяснения феномену я так и не нашел. Потоптался несколько минут, зачем-то выпустил пси-щуп и прозондировал дом. Никого. То ли родители на работе, дети в школе, то ли всей семьей на пикник выехали…

На мгновение в глазах потемнело. Желудок болезненно сжался… а затем я вновь нырнул под спасительный пси-экран, капсулируя обнажившуюся на миг психосферу. Вокруг завертелась и лишь после заметного усилия растаяла широкая лента Тени.

Я прислушался к ощущениям — тихо. Мимолетное дуновение чужого внимания исчезло столь же внезапно, как появилось. Странно. Зацепить меня за те нескольких секунд, в течение которых я ослабил (не убрал!) пси-маскировку, могли только Наблюдатели. Но им-то зачем? Они всегда могут выйти на связь обычным образом или через прямой пси-канал. Я отвечу — выбора все равно нет, коротать остаток жизни на Гарте в мои планы не входит. Тогда к чему игры с психолокацией? Или это была не психолокация, а что- то иное? Не успел разобрать…

Как бы то ни было, пес, вздумавший взять след, преуспел лишь частично. Уверен — я выпал из фокуса до того, как установили мое точное положение. Теперь главное — не стоять на месте, ибо что-то не верится в добрые намерения анонимных сыщиков.

Я быстренько пересек дорогу, точнее, просто забетонированный участок перед коттеджем, и сразу увидел приземистый по радорианским меркам восьмиэтажный комплекс, на подземном уровне которого располагался зоосад. Отметившись в регистрационной кабинке, я спустился на пневмоплатформе и неожиданно оказался в довольно пестрой и неоднородной по возрасту толпе радориан.

Не знаю, входило ли кормление экзотических зверушек в обязательную программу каждого жителя мегаполиса, или не я один убивал время перед матчем, но народу было — не протолкнуться. Около половины — дети, что хоть как-то объяснимо, но вот откуда повальное увлечение зверьем у взрослых?

Вписавшись в размеренно текущий поток, я медленно дрейфовал по залам. Большинство комнат были небольшими и состояли из коридора метровой ширины и собственно вольеры, закованной в армированный пластик, с толстенными двойными перегородками. У меня сложилось впечатление, что они способны выдержать очередь из плазмера, не то что ярость отдельно взятого хищника. Но, как выяснилось, с хищниками в зоопарке не густо. Склисов тоже не было, никто не капал ядовитой слюной и не грозился проглотить стометровый харвестр.

Три четверти экспонатов были либо рептилообразными бегающими и ползающими тварями, либо мышеподобной мелочью, разглядеть которую в естественной среде обитания толком не удавалось — шмыгали в траве туда-сюда по своим мышиным делам. Мелькнула мимолетная мысль: а не вытащить ли их поближе к стеклу при помощи пси-гипноза? Но тут я сам на себя разозлился — всякому разгильдяйству есть предел. Розовый домик уже просканировал из любопытства — чуть не вляпался во что-то непонятное…

Погрузившись в тяжелые думы, я на автопилоте прошел несколько залов, не обращая должного внимания на их обитателей: все равно ничего особо интересного не было. Из размышлений меня вывел жуткого вида мутант, похожий на заплесневелое, поросшее мхом сердце гиганта. По крайней мере, пульсировало оно как сердце, только медленно — ударов двадцать в минуту. Вырастал метровый уродец прямо из земли и мое появление отметил смачным плевком багровой жижи. Клякса продержалась на стекле буквально секунду, после чего соскользнула, не оставив следа. Стоявший за моей спиной радорианин пары лет от роду радостно залопотал что-то неразборчивое.

Следующий зал был посвящен насекомым. Его я пересек почти бегом. Вспомнился киянский террариум, где обитал Паразит. Местным тварям по шкале гадливости он, конечно, давал сто очков вперед, но и здесь ощущения малоприятные.

В последних залах демонстрировали что-то рако- и паукообразное. Метровых арахноидов, жаждущих отложить яйца в людей и радориан, не наблюдалось. Все какая-то мелюзга, похожая на морских рачков.

В итоге зоогалерею я покидал с ощущением потраченного впустую времени. А потому стереопанель на выходе взбесила особенно сильно. Подобие бегущей строки рекомендовало посетить зоовыставки, где представлены высокоорганизованные и крупногабаритные формы жизни. Далее следовали адреса и режимы работы. Трудно сказать — злился я на коварных радориан или на собственную глупость (ведь мог изучить выставочную программу!), однако последствия вышли неожиданными и крайне неприятными.

К дурной привычке Тени выскакивать, когда не просят, я потихоньку начал привыкать, но тут она превзошла себя. Темный ятаган материализовался на какую-то долю секунды и аккуратно рассек зазывающую в дружественные зоопарки двухметровую информпанель.

Вряд ли у кого-то из находившихся поблизости радориан был хоть малейший шанс увидеть Тень. Я и сам поразился скорости, с которой эта дрянь проделала свое черное дело. Только вот последствия ее действий предстояло расхлебывать мне.

К чести конструкторов стереопанели, их детище вовсе не собиралось искрить и взрываться от столь грубого обращения. Экран просто погас. Без шуму и пыли.

Я немедленно уловил плотный поток интереса — несколько радориан заметили внезапное отключение панели. Пора было убираться подобру-поздорову. Я выпустил легкий давящий пси-покров, слегка оглушив окружающих меня чужаков. Дозу выдал щадящую — с такой ни уснуть, ни тем более потерять сознание. По действию больше похоже на сильный транквилизатор — должна поубавить резвость в реакции на окружающий мир.

Несмотря на простоту и легкость операции, пси-поле завибрировало так, будто я шарахнул по радорианам в полную силу. Всевидящее око вновь развернулось в мою сторону — едва успел нырнуть под зеркальные слои психозащиты. Кто же ты все-таки такой, что играешь с пси-структурами на уровне Наблюдателей?.. Разберемся чуть позже. Сейчас не до тебя.

Пулей вылетев из зала, я на ходу вывел на комп карту комплекса и кратчайшим путем выбрался на поверхность. Сердце колотилось, как у пойманной синицы. Завязывать надо с этими приключениями. Черт с ним, с музеем архитектуры. Не хватало вляпаться в какую-нибудь историю. А Наблюдатели тоже хороши — не могли научить, как эту долбаную Тень при необходимости блокировать. Мучайся теперь…

Чуть не вприпрыжку я добежал до ближайшей транспортной развязки, сел в первый же попавшийся капсульник и с тремя пересадками — для конспирации — добрался до стадиона. Причем все время казалось, что вот-вот появится патруль местных дружинников и устроит разбирательство по поводу порчи общественного имущества. И это после Эрона, Кии, Элии и прыжка в закрытую зону. Спаситель Вселенной… Смех и грех. Однако поделать с собой я ничего не мог.

Трясучка накрыла с головой и не желала отпускать. И ведь даже окружающий мир не просканировать: снова та штука в пси-пространстве прицепится. Оставалось полагаться на комп, показывающий, что техноактивность в пределах нормы. Олег, сволочь наблюдательская, свидимся — ты мне за каждую нервную клетку, за каждую каплю выпитой крови ответишь…

Стадион напоминал матрешку — огромные каменные кольца, вложенные друг в друга. По размерам он превосходил все виденные мной спортивные сооружения, включая пресловутый «Стат де Франс», раза в полтора минимум.

Мое кольцо было вторым по величине и располагалось в двух шагах от игрового поля. Я было обрадовался, но, как выяснилось, виповость места на радорианских стадионах не нужна в заводе. Поудобнее устроившись в своей ячейке — небольшой квадратной клетушке, отделенной от соседей глухими перегородками, — я обнаружил, что места для болельщиков оборудованы полноценной голографической системой с эффектом присутствия. Тут же нашлась инструкция, подробно разъясняющая, как правильно оный эффект создавать.

С системой я разобрался быстро, благо отпахал на радорианских тренажерах невесть сколько часов. Как ни странно, по качеству картинки здешний иллюзион не уступал боевым. Разве что отсутствовал навороченный спецкостюм с динамической подкладкой, имитирующей удары под дых и прочие перегрузки. Вместо него десяток датчиков для упрощения навигации.

Облепив себя с ног до головы, я поковырялся в настройках — увеличил до предела чувствительность и скорость реагирования на команды. Прикрыв дверцу и окончательно отгородившись от окружающего мира, я запустил имитатор и полетал пару минут в тестовом режиме над пустой площадкой. Попутно в голову пришла мысль — стоило ли переться на стадион, если все в итоге свелось к закрытой кабинке и виртуальному пространству? Хотя какая теперь разница — не возвращаться же. Интересно, какой процент радориан предпочитает смотреть игру вживую, а не парить над полем?

Я поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и приготовился наблюдать первый в жизни межпланетный матч.

Холодный ветер ударил в лицо. Я вдохнул полной грудью и шагнул навстречу неуютной гартианской зиме.

Три с половиной часа. Три с половиной часа! Но теперь, слава богу, все позади. Пытка под названием «матч по три- захвату» закончилась.

Радорианские болельщики организованно набивались в поджидавший капсульник и в отличие от меня несчастными отнюдь не выглядели. Наоборот, что-то обсуждали, жестикулировали и, по-видимому, заново переживали отдельные эпизоды игры. Нет, все-таки если радориане и братья по разуму, то братья двоюродные. Чтобы тащиться с подобной зануди, надо иметь весьма специфическую психику.

Я сунул руки в карманы. В общем вагоне, пожалуй, не поеду. Смакование нюансов розыгрышей меня добьет. Да и народу битком набьется. А то, что я перестал испытывать к радорианам отвращение, вовсе не означает, что я воспылал к ним любовью. Прогуляюсь лучше по свежему воздуху, а как отойду — подъеду пару остановок. Тем более под конец игры в груди возникло стеснение, и жизнь стала совсем не в радость.

Я на глазок прикинул, где находится гостиница. Пересек стоянку, попутно любуясь турбоплатформами — три десятка лакированных киберлошадей, переливающихся всеми оттенками красного. Даже стойла остались, разве что на смену грубо сколоченным деревянным конструкциям пришла разметка, сделанная на земле фосфоресцирующей краской. Любопытно, кто в далеком прошлом заменял радорианам лошадей?..

Пройдя с полдюжины кварталов, я поймал себя на мысли, что возникший на стадионе дискомфорт и не думал исчезать. Напротив, ощущение стало четче и потихоньку теряло физиологическую составляющую, становилось все более похожим на ненавязчивые подсказки ментального библиотекаря. Разве что никакой конкретики не было.

Остановившись на очередном перекрестке, я попытался распробовать ощущение, но единственное, чего добился, — беспокойство превратилось в навязчивую тревогу.

Я свернул направо и едва не перешел на бег трусцой Дискомфорт усилился. Сидящий внутри советчик предупреждал о смутной угрозе, наотрез отказываясь ее конкретизировать. Дернул меня черт прогуляться. Не понравилось видите ли, с радорианскими болельщиками общественный транспорт делить. Интеллигент в маминой кофте…

Мелькнула мысль — а может, не поздно вернуться назад? Вряд ли толпа полностью рассосалась. Слиться, раствориться, стать маленьким и незаметным… Я фыркнул. Рассуждаю, будто на меня вновь началась охота. Между тем все, что есть на руках, — ниоткуда взявшееся ощущение беспокойства, вяло нарастающее, но никак не конкретизированное. Нет, я далек от того, чтобы не доверять ощущениям. Они меня не раз спасали, да и подсказки ментального библиотекаря, кем бы он ни был, зачастую оказывались полезны. И все же на каждый чих интуиции не наздравствуешься. И бросаться в бега лишь потому, что где-то что-то происходит, — преждевременно. Надо разобраться.

Я свернул налево — на точно такую же улицу с точно такими же зданиями. Радорианские кварталы не только отличались идеальной выверенной геометрией улиц, но и местами были похожи как две капли воды. Градус беспокойства остался прежним. Выходит, грядущее событие не столь опасно и не столь неотвратимо, как взрыв ядерных зарядов на Кие. Уже что-то. Кстати, почему это я не работаю с предвидением?

Я сосредоточился, попытался разделить будущее на ленты возможного и сразу понял — все куда серьезнее, чем казалось поначалу.

Самое неприятное — ничего интересного в вероятностном поле высмотреть не удалось. Это-то и пугало. Никаких атомных бомб, флаеров с группами захвата или завалящего радорианского блюстителя порядка, спрашивающего прописку. Горизонт был чист. Точнее, то, что от него осталось.

Изменился сам характер предвидения. Глубина сократилась в разы. Я с трудом читал события в десятиминутнои зоне. Дальше… Ерунда какая-то. Обрыва, как на Кие, не было — киноленты сливались в мутное, бессмысленное болото. Что за чертовщина? Кто-то научился давить мою способность к прозрению? Кто? Существо, пытавшееся высмотреть меня в пси-пространстве? Паразит, Тени, Наблюдатели? Кто?!

Я до того увлекся попытками разложить размытую зону на отдельные потоки, что не сразу уловил еще одну перемену. А когда наконец заметил — заволновался не на шутку.

Ручейков событий становилось меньше с каждым мгновением. Да, они по-прежнему уносились вперед, дробились бесконечным множеством кадров, но с каждой секундой поток вариантов, истекающий из устья реки «сейчас», становился слабее.

Очередной перекресток. Я могу пойти налево, а могу вперед. Могу даже подождать. А вот поворота направо нет, как нет пути назад. Почти бегом я пересек пустую улицу. Что происходит?!

Я петлял между домами, нырял в переходы, обгонял одиноких прохожих. И с каждым шагом болото неопределенности подползало все ближе. Десятиминутная зона предвидения сократилась до девяти минут, потом до восьми…

Я буквально запрыгнул в капсульник, проехал две остановки, соскочил на посадочную площадку, взлетел на лифте на крышу средней руки небоскреба, вновь нырнул в утробу железной змеи. Кажется, наступление хаоса замедлилось, и даже ручейков-вариантов как будто прибавилось… Надолго ли?

Еще четверть часа я нарезал круги, петли и спирали. И хаотичные маневры начали давать первые результаты. Тиски, сжимающие будущее, сначала остановились, а потом начали медленно сдавать под напором свежевыкроен- ных вероятностных лент. Переходящая в страх нервозность потихоньку сходила на нет. Но ощущение, что на меня неторопливо наводят орбитальную лучевую пушку, до конца не ушло. Хорошо хоть способность трезво мыслить вернулась.

Я перескочил на очередной капсульник, идущий в центр, и попытался привести мысли в порядок. Чего я, собственно, струхнул? Понятно, что неизвестность пугает куда больше реальной угрозы. Тем паче сужение спектра предвидения неприятно само по себе. С другой стороны, ничего страшного так и не произошло. Да и не факт, что нельзя выходить за границу просматриваемого будущего. Возможно, и нет там ничего травмоопасного…

Я еще раз сверился с компом. Техноактивность завышена самую малость: вероятность слежки близка к нулю. Замечательно. Остался главный вопрос — что теперь делать? Оставить все как есть или перестраховаться? Сменить личину, перебраться в другой город. Дальше… Дальше ждать. В конце концов, должны же чертовы Наблюдатели рано или поздно выйти на связь?!

Я прикинул, как лучше провернуть трансформацию, и решил начать с гостиницы. Вернусь как Варрон Карт Сташ, спокойно создам новую личность, выберу подходящий город, а там — на флаер, и ищи ветра в поле. Немного паранойи не помешает.

До гостиницы я добрался без приключений. На всякий случай покружил по окрестностям, сбивая со следа гипотетических преследователей и отслеживая техноактивность. Ничего нового — все тот же чуть завышенный фон. Немного странно — но мало ли? К тому же все равно непонятно, что с ним делать. А, прорвемся.

Поднявшись в номер, я тщательнейшим образом исследовал комнаты — вдруг какие устройства слежения подбросили. Ничего не обнаружил, заказал легкий ужин и занялся органопластикой.

Спустя час из зеркала на меня смотрел солидный немолодой радорианин. Еще крепкий, пусть и страдающий худобой. С тяжелым выдающимся лбом и длинными тонкими пальцами. Эдакий профессор Мориарти в радорианской постановке. Чем-то он мне даже нравился.

Новые документы и идентификационные карты комп сгенерировал без проблем. Вписал новорожденного в базы данных социальных служб. Плотная проверка фальшивку, разумеется, выявит, но моя задача в том и состоит, чтобы плотной проверки избежать.

Я включил новостной канал и склонился над подносом. Чашку с тягучим соком местного растения пока в сторону. Хлебец туда же. Я пододвинул миску поближе и занялся прикладной инопланетной кулинарией. Мелко порубленное мясо, утопленное в постном соусе, покрылось сначала желтой, потом белой пыльцой. Есть оригинальные радорианские специи я так и не научился — от некоторых воняло жженой резиной, после других час щипало язык, третьим могли бы радоваться только китайцы с их стремлением к острой пище. Единственный выход — заказать что-нибудь нейтральное и, как пишут в кулинарных книгах, добавить соль-сахар по вкусу. Жаль, сахара на Гарте я так и не обнаружил…

«Последние результаты тризахвата… — Я зачерпнул ложкой густую смесь и принялся осторожно жевать. Неплохо. Вполне съедобный гуляш. — …напомним, что на матче присутствовали… — Хрустнула сухая прессованная лепешка — радорианский аналог хлеба. — …а также представители Элии…» Меня как током прошибло. Я вскочил, едва не перевернув стул. На экране показывали переполненный стадион с высоты птичьего полета. Комментатор не счел нужным тратить на чужаков лишнее эфирное время.

Элиане… Какого?.. Нет, не может этого быть… Я судорожно хлопнул по сенсору, активируя терминал. Места на стадионе… Прибывшие за последний месяц корабли… Таблицы и списки выныривали из архива, разворачивались и таяли, сменяя друг друга. Дважды приходилось подключать наблюдательский комп — система отказывалась выводить служебные данные. Элианский транспортник… Пассажиры… Регистрационные карты, голограммы…

Ублюдки! Я едва удержался, чтобы не сорвать со стены пленку экрана. Вынырнувшая из небытия Тень, съедая отполированное покрытие, слоем копоти покрыла пол. Подпрыгнула, свилась в текучую ленту Мебиуса и разрубила ни в чем не повинный диван. Побежала трещиной по стене. Нет, но каковы наглецы… Да уймись ты!

Я перехватил контроль над тьмой и заставил ее убраться. Опустился на чудом уцелевший стул, критически оглядел картину разрушений. Остались от номера рожки да ножки…

Плевать, не до него сейчас. Итени Рин… Опять Итени Рин. И эта дрянь с щупальцами, заманившая меня в ловушку на крейсере. Остальные… Я на несколько секунд прикрыл глаза — нет, остальных не знаю. Черт возьми, да что же это такое?! Национальный спорт у них, что ли, — охота на землянина?!

Я резко поднялся. Ладно, если за всем стоят элиане — это многое упрощает. Не совсем, правда, понятно, как им удалось блокировать мое предвидение — видать, снова паразитовы штучки, — но по крайней мере теперь есть определенность. И пора с этой шушерой кончать. Хватит беготни. Вы почти победили на Эроне, перехитрили меня на Кие и чудом выкрутились на корабле. Но всякой удаче есть предел. Сколько вас там прилетело? Пятнадцать? Ну, может, кто из местных присоединился… В любом случае пересчитать по пальцам. Тем более Гарт — не Эрон, здесь элианам точно не рады, и в действиях они скованы по рукам и ногам. Одно непонятно — как им удалось меня найти?

Я прекратил мерить комнату шагами и привалился к стене.

Итак, что мы имеем? Элиане каким-то образом узнали мое местоположение. Кто бы им мог подсказать? Наблюдатели? Вряд ли, они на моей стороне. Да и в случае чего разобрались бы сами. Паразит? Странно. Мне казалось, возможности твари в нашем мире не столь велики, да и на Гарте его присутствие не ощущалось. Тени? Уж эти к элианам точно никакого отношения не имеют. Новая сила? Дьявол, какая новая сила?! Прямо вот под каждым кустом по сверхрасе сидит!

Ладно, я тряхнул головой, будем считать, Паразит каким-то образом меня учуял, передал цепным псам подсказку, и они побежали рвать добычу на куски. Только не по зубам вам добыча.

Я подошел к зеркалу. Профессору Мориарти придется подождать. Если элиане и впрямь пытались поймать меня после матча, значит, им известны имя и внешность Варрона Карт Сташа. Что ж, посмотрим, что они будут с этим знанием делать.

Черты лица начали течь. Обратная трансформация заняла меньше минуты — псевдокожа помнила предыдущую форму. Ну вот, совсем как новенький, осталось выбрать поле битвы.

Я вывел на экран терминала городскую карту. Для перехвата идеально подошло бы пустынное место. Минимум контрольных систем, оперативный простор… Значит, пригород. Осталось замотивировать мою поездку туда, дабы не вызвать лишних подозрений. Какие у нас тут объекты?.. Я ухмыльнулся. Как нельзя лучше. Посадочная площадка для флаеров. Свободные машины общественного пользования в наличии. Замечательно. Почему бы Варрону Карт Сташу не сделать вид, что он собирается совершить вояж по воздуху?

Я отключил терминал. Еще раз окинул взглядом разгромленный номер. Хихикнул. Н-да, все-таки, как ни крут, не могут земляне вести себя культурно в галактическом сообществе. Смех и грех.

Я натянул куртку, включил термообогрев и выскользнул в коридор.

Я успел сделать буквально несколько шагов, когда зона предвидения вновь начала сужаться. Совсем медленно, как высохший воздушный шарик, не способный надолго удержать гелий. Однако страха не было. Теперь, когда источник угрозы известен, смешно бояться. Чтобы расправиться с элианами, достаточно форы в несколько секунд.

«Не переоцениваешь себя, супермен? — ехидно поинтересовался внутренний голос. — На корабль ты ворвался в полном боевом облачении, и закончилась драка не в твою пользу. А сейчас ни скафа, ни плазмера, ни контроля над психополем. Что помешает узкомордым нашинковать тебя в капусту?»

Что помешает, что помешает?.. Я спустился на первый этаж. На секунду задержался перед отполированной бордовой дверью. Ухмыльнулся изломанному размытому отражению. Везение не может длиться вечно. В прошлый раз этим гадам удалось выкрутиться, но ошибок больше не будет. По- pa ставить точку в затянувшемся противостоянии с агентами Паразита.

Я вышел на улицу и быстрым шагом направился к посадочной площадке. Странно — ширина потока предвидения в этот раз осталась прежней, сократилась лишь глубина чтения события. Все тот же слегка завышенный фон техноактивности. Неужели элиане и впрямь научились дурить наблюдательский комп?

Первую посадочную площадку я, после секундного колебания, миновал. Доехать этим маршрутом можно, но с пересадкой. Причем конечная остановка выведет прямиком к флаерам, и элианам придется либо уничтожать капсульник, либо атаковать на взлете. Оба варианта слишком шумные — все-таки охотники не дома. Потому паразитовы прихвостни могут отказаться от нападения, а то и выкинуть совсем уж неожиданный фортель, что невыгодно. Мне нужно максимально упростить противнику задачу, втянуть в прямое противостояние, в котором у него не будет ни единого шанса. А значит, топаем дальше. Через пару кварталов будет еще одна посадочная платформа. Если ехать от нее, после выхода из капсульника до стоянки флаеров минут пятнадцать ходьбы. Район не самый оживленный, отличное место для перехвата. По крайней мере я бы брал объект именно там.

Ждать стального червяка не пришлось. Капсульник подкатил к станции, едва подошвы ботинок коснулись багрового квадрата посадочной зоны. Я неторопливо шагнул в один из первых вагонов, благо ехать предстояло до конечной, привалился к спинке сиденья и отрешенно уставился в окно.

Капсульник рванул вперед — американские горки в радорианском исполнении: вверх-вниз, ускорение-торможение, легкие толчки — очередной хвостовой сегмент отстрелен на боковую ветку. Я вдруг почувствовал, что впадаю в дрему, и едва не рассмеялся. Удивительное существо человек — инкогнито на чужой планете, по следу идет лучший спецназ во Вселенной, а он решил прикорнуть. Эх, Гена, Гена…

Я сел поудобнее. С другой стороны, что сейчас можно сделать? Толковый план на коленке не состряпаешь. Да и не нужен он. Мои действия будут целиком определяться тактикой противника. Главное, чтобы горизонт будущего не придавил к земле. Заглянуть дальше, чем на десять минут, уже не удавалось. Не сомневаюсь, к началу драки не останется и их. Впрочем, сам хвастался, что хватит и нескольких секунд…

Капсульник остановился, я вынырнул из теплой пилюли вагона. В лицо хищно впилась ледяная крошка. Снежная буря потихоньку набирала силу. Сражение в метель… Романтика.

Я спустился на тротуар — посадочная платформа служила придатком к мосту и «висела» в десятке метров над землей. Комп предупредительно пискнул. Ого, а техноактивность-то подросла. И пики на кривой знакомые появились — элианская сканирующая аппаратура. Стало быть, все идет по плану. И самое смешное — элиане думают точно так же.

Стараясь держаться поближе к домам, хоть как-то прикрывавшим от ветра, я засеменил к стоянке флаеров. Нормальное желание теплолюбивого человека поскорее вырваться из-под пяты непогоды.

Я прошел примерно треть пути. Зона предвидения сократилась до четырех минут.

Ничего. Ни выскакивающих из-за угла десантников в маскхалатах, ни выстрелов с ионного или еще какого спутника. Выходят на позиции?

Половина пути — и две с небольшим минуты предвидения. Чего они тянут?

Вновь подросла техноактивность. Я оставил позади еще один квартал и потерял двадцать секунд глубины просматриваемого будущего.

Еще несколько шагов. Кажется, тут направо.

Скрипит снег. Совсем как на Земле. Странно все-таки: меня вот-вот попытаются убить, а я совершенно не волнуюсь, думаю о всякой ерунде. И даже не задаюсь вопросом, как действовать, если зона предвидения схлопнется в точку. И что я буду делать, оказавшись посреди радорианского города в окружении трупов элиан в случае победы. Хреновый из меня оперативник. Супергероем быть куда проще…

Я свернул за угол. Стиснутая широкими тротуарами улица с однополосным движением. Машин нет, далеко впереди, ссутулившись, плетется старенькая радорианка. Стоянка флаеров совсем близко. Надо перейти по узкому, с рещетками вместо перил, мосту. Поток событий становится все короче, тает в завесе пыли. Минута, пятьдесят секунд, сорок…

Зачем-то останавливаюсь перед выходящей на мост лестницей с высокими ребристыми ступеньками. Метель стирает очертания конструкции. Если не вглядываться, кажется, что лестница уводит прямо в низкое колючее небо.

Тридцать секунд.

Ступеньки проглатывают шаги. Ни звука, ни вибрации. Радориане строят на совесть. Двадцать семь секунд.

Смотрю вниз на огромные угольно-черные трубы транспортных пневмопроводов, над которыми и проложен мост. Ветер отвешивает чувствительную пощечину. Без киберкожи, пожалуй, заработал бы обморожение. А может, и не заработал бы, кто его знает — мой организм, десяток раз перекроенный и перешитый Наблюдателями. Смаргиваю крошечную льдинку, прилипшую к прикрывающей глаза прозрачной пленке. Двадцать пять секунд.

Шаг. Еще один. Противоположный конец моста скрыт снежной пеленой. Но это не страшно. Я все равно вижу, как достигаю его во всех вариантах событий.

Почти во всех. Тонкие махрящиеся нити свисают по краям основного потока. И в этих ветвях я лежу, привалившись к жесткой оградительной сети. Кровавое месиво вместо туловища, метель, стирающая язычки пламени…

Набираю в легкие побольше воздуха. С силой выдыхаю. Скафа нет, усилить подачу кислорода в шлем не удастся. Ничего, перебьюсь как-нибудь.

…Восемь, девять, десять — я спотыкаюсь и делаю неловкий пируэт, стараясь сохранить равновесие. А затем сетка передо мной взрывается.

За три секунды снайпер выстрелил четыре раза. И еще дважды, пока я кубарем катился по заснеженной лестнице. Последний выстрел элианин делал с упреждением — просек, что я каким-то образом ухожу с траектории. Сообразительный.

Оставшиеся ступеньки я преодолел прыжком. Приземлившись, перекувыркнулся через плечо и залег за метровым каменным парапетом. Новых выстрелов не предвиделось, и я получил небольшую передышку.

Все-таки элиане меня перехитрили. Варианта со снайпером я не ожидал, привык, что мы на тренировках бегали с плазмерами наперевес. Причем неприятна была не сама угроза — читать, будущее и уходить с линии атаки не сложно, — раздражала полная невозможность ответить. Я даже не знал, где эта сволочь засела. Приблизительное направление установить мог, но и только. Впрочем, даже вычисли я гнездо, ситуация патовая. На расстоянии нескольких сотен метров Тень бесполезна. Значит? Значит, надо отступать.

Некоторое время я полз на четвереньках под прикрытием каменной изгороди и молил о том, чтобы не столкнуться с радорианином, вздумавшим прогуляться в снегопад. Не столкнулся. До ближайшего дома оставалось полсотни метров, когда предвидение подтвердило — добегу без приключений. Резкий рывок, пять секунд отчаянного спринта — и я прижался к гладкой пепельно-серой стене.

Первый раунд завершился вничью. При ином раскладе можно было бы смело утверждать — победа за мной. Противник поставленной цели не добился, а фактор внезапности безнадежно утрачен. Только вот то же самое можно сказать про меня. Уклоняться от боя в мои планы никак не входило. И главное — непонятно, что дальше. Свернутся элиане или попытаются довести дело до конца.

Уровень техноактивности скакнул вверх. Да так, что я даже не понял, за счет чего столь резкий рост. Однако предвидение подсказало — не время ломать голову над загадкой. Пройдет двадцать секунд — снег вскипит, а затем начнет таять и камень. Лазер, причем лазер стационарный: те, что на скафах, по мощности и близко не стояли.

Мерзкий расклад. Совсем мерзкий. Лазер — не плазмер: от луча не увернешься. Дергайся — не дергайся, а комп наведения скорректирует положение ствола — и гори, дружок, синим пламенем. Но это полбеды, в конце концов, закроюсь Тенью — способ проверенный. Плохо то, что я опять не мог понять, откуда исходит угроза. Ни одного элианина в поле видимости, а куда ни беги — хоть вперед, хоть назад, — все равно с разницей в секунду накрывают… Флаер! Впервые со времен ядерных зарядов на Кие ментальный библиотекарь отвесил подсказку-оплеуху.

Я замотал головой. Не видно ни черта. Вместо неба — живая снежная круговерть. От ветра закладывает уши. Флаер может висеть на высоте километра, а может в трех десятках метров. Без разницы, все равно не разглядеть.

Но делать, делать-то что?! Уподобиться черепахе, втянуться под панцирь тьмы и попробовать добежать до ближайшего сооружения с крышей? Вариант. Только он опять ничего не дает. Отступят элиане, и ищи ветра в поле. Заставить флаер спуститься? Как?! Держась у самой стены, я перешел на бег трусцой. В этом варианте выиграю максимум времени.

Пятнадцать секунд до атаки. Дьявол, ну надо же, как этим гадам с погодой подфартило! Было бы солнышко, посмотрел бы я, как они запляшут.

Десять секунд. Меня вдруг обожгла простая и очевидная мысль. Чего, собственно, выдумывать? Достаточно нырнуть в пси-океан и вырубить пилота флаера. Плевать, какая у него защита, оставшегося времени с лихвой хватит на преодоление любого психоблока. Олег, правда, выкидывать всякие пси-штучки запретил. Только что мне остается?

Я вспомнил тяжелый, давящий пси-взгляд и мысленно поежился. Олег был прав, кто-то искал меня, и намерения у этого кого-то были явно недобрые. С другой стороны, угроза от элиан здесь и сейчас, а гипотетический некто неизвестно где и вряд ли прибежит по первому колебанию пси-поля. Да и в крайнем случае отобьюсь как-нибудь. Судя по тому, что он так и не смог меня засечь, — возможности чуда-юда не беспредельны.

Пять секунд. Надо решаться. Стиснув зубы, я резко остановился и нырнул вперед, вверх, вширь.

Мир океана. Мертвая спокойная вода. Пси-пространство Гарта оказалось куда устойчивее и стабильнее, нежели элианское.

Стараясь не касаться водной глади, я выбросил пучок тоненьких, микронных пси-усиков — чувствительную паутинку, моментально опутавшую реальность вокруг. И понял, что совершил ошибку. Ни точность в действиях, ни осторожность спасти ситуацию не могли. В пси-пространстве моего появления ждали.

Океан застыл. Мгновенно. Волны, не успевая улечься, превращались в причудливые ледяные статуи. Я коснулся твердой поверхности и почувствовал легкое жжение. Среда не просто сопротивлялась манипуляциям, она была ядовита. А затем я вновь почувствовал чужой, высасывающий силы нечеловеческий взгляд.

И все-таки срисовать распределение пси-потенциалов я успел. Несколько тысяч добропорядочных радориан, десяток элиан… Разбираться в объемной композиции не было времени — сейчас мне нужен только один чужак. Тот, что ведет флаер.

Три секунды. Я накинул стальную пси-удавку на пилота, пустил по ней шоковый разряд и… словно врезал кулаком по монолитной гранитной плите. Элианин, выводящий флаер на позицию, был полностью закрыт. И это была не его заслуга: где-то поблизости сидела триада — телепаты высочайшего уровня, с такими раньше сталкиваться не приходилось. А еще от них тянуло знакомым гнилым душком. Паразитовы прихвостни — оттуда, видно, и сила.

Две секунды. Без особой надежды я послал еще один удушающий импульс. Кажется, стена чуть дрогнула. Бесполезно. Без прямого манипулирования пси-полем долбить ее можно часами. Не будь сковавшего океан льда, я бы поднял цунами и разметал щит за несколько мгновений. Не будь сковавшего океан льда… Возможно, мне и удалось бы его растопить, окажись в запасе время. Но времени, к сожалению, не было.

Секунда. Я ускорил бег. Придется блокировать лазерный луч напрямую. Ненавижу элиан с их трюками… И тут в голове вспыхнуло простое, но надежное решение — даже странно, что не подумал о нем раньше, — планета в закрытой зоне космоса, гибнущий от тенеяда Паразит. А ведь фокус можно повторить!

Мне не пришлось сосредоточиваться, фокусировать внимание на технике. Все получилось само собой. Это было так… естественно. Я вновь вцепился в наброшенную на пилота удавку и, пропитав синий туман отравленными черными каплями, послал очередной пси-разряд.

Гранит вспыхнул ослепительным белым пламенем. Я добавил еще чуть-чуть тьмы и неожиданно ощутил странную вибрацию. Антрацитовые нити набухли, зазвенели, пытаясь вырваться из рук, и… Не до конца осознавая, что делаю, я рванул свитое из Тени лассо и соединил мир океана с нашей реальностью. В следующий миг черная вынырнувшая из небытия змея обвилась вокруг меня и рванула в небо.

На какое-то трудноуловимое мгновение в пелене снегопада образовался идеально ровный туннель, соединивший меня и пилота флаера. Мне даже показалось, что я увидел сверкающее тело стальной птицы. Затем холодный снежный серпантин вихрем ворвался в пробитый Тенью просвет и скрыл разрубленную надвое машину. Одновременно, мигнув, изменилась картина будущего — ни кипящего тротуара, ни обугленной головешки моего тела. Что ж, одним меньше.

В глазах на секунду потемнело, и земля едва не выскользнула из-под ног. Я рефлекторно взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие.

Ледяной панцирь, скрывший океан, пошел трещинами. Кто-то продолжал перетасовывать психополе, меняя его свойства с легкостью, недоступной ни элианам, ни мне. Причем масштаб изменений был таков, что отдача вызвала слабость в коленках.

Тень, не дожидаясь команды, вновь выскочила из ниоткуда и принялась плести вокруг меня сложный узор. Не без усилий я заставил ее исчезнуть. Путь свободен, надо двигаться. Хотя куда? Тот, кто играет пси-полем, за меня зацепился — скрыться теперь вряд ли удастся. С другой стороны, где-то поблизости затаились еще полдюжины элиан, с которыми надо бы разобраться. Да и стоять столбом посреди улицы глупо.

Короткая пробежка — и я остановился на перекрестке. После случившегося продолжать движение к стоянке флаеров было бессмысленно. Но альтернатива — все то же стояние на месте, поскольку в зоне двадцатисекундного прогноза ничего интересного не происходило.

А снегопад все усиливался. Ветер поутих, но разглядеть хоть что-то можно было лишь на расстоянии в несколько шагов. Дальше пухлые хлопья сливались в молочно-белую шаль, полностью скрывшую город. Хорошо элианам — идут по приборам, и капризы природы им совсем не помеха, а мне остается ориентироваться на предвидение и… Я осторожно выглянул в мир океана.

Тяжелые неповоротливые льдины степенно скользили по прозрачной воде. С грохотом сталкивались, раскалывались и вопреки законам физики уходили на дно. Чудно. Однако работать можно. Выходит, заблокировать основные взаимодействия в пси-среде надолго не удается. Или неведомый маг выманивал меня наверх, готовясь сделать новый финт?

Я уловил концентрированный поток намерения-действия. Похоже, элиане пустились во все тяжкие. Даже после промахов снайпера и потери флаера группа захвата не собиралась отступать. Тем проще для меня и хуже для них. Интересно только, где их морской таракан — Айя Сиини. Присутствие паразитового прихвостня не ощущалось. Неужели решила понаблюдать со стороны?

Но пока не до нее. На соседнюю улицу вылетела турбоплатформа. Внутри двое… нет, трое. На следующем перекрестке они остановятся, рассыплются цепью и попытаются превратить меня в пережаренный бифштекс. С их точки зрения план неплох. От меня до перекрестка метров семьдесят. Они меня видят, я их нет. Время на перегруппировку есть… Но все равно странно. Казалось бы, после сбитого флаера могли сделать выводы. Нет, лезут на рожон.

Самое смешное, мне даже над контрмерами не надо задумываться. Достаточно повторить трюк с флаером — дождаться, когда машина выскочит из-за высотки, поймать пассажиров в прицельную пси-сетку и выпустить на волю Тень.

Я сделал пару шагов от стены, остановился на границе с проезжей частью. Не то чтобы угол атаки существенно вырос, но все-таки. В конце концов, совсем уж расслабляться не стоило, какое бы преимущество ни давали привитые Наблюдателями способности.

Элианская турбоплатформа сбавила ход, готовясь к развороту. До момента, когда она окажется в зоне досягаемости, оставалось тринадцать секунд. Уйма времени.

Я сосредоточился на сканировании пси-поля. Троица в турбоплатформе — вероятно, боевики. Прикрыты неплохо все той же триадой телепатов. Руки чешутся промывателям мозгов навалять, но распылять силы не лучшая идея. Все равно никуда не денутся, вырублю десантников, а потом и до них очередь дойдет. Снайпер… Снайпер свернул позицию и ушел. Шустрый малый.

Итак, шестеро элиан поблизости. Кроме них, в операции участвуют еще трое — снайпер и парочка типов в километре отсюда. Кто такие — непонятно, то ли оперативный командный центр, то ли так, следы за товарищами подчистить. И над всеми, над каждым висит липкий гнилостный аромат. Похоже, Паразит стянул на Гарт свою элитную гвардию. Забавно. Выходит, не много у него квалифицированных слуг.

Турбоплатформа вылетела на перекресток. Крутнулась, начиная резкое торможение. И в этот момент я метнул Тень. Вернее, ослабил связывающие ее путы.

Тьма хлынула в наш мир широким бесформенным потоком. В нескольких метрах от машины он неожиданно, без всякого участия с моей стороны, разделился на восемь или девять лопастей, мгновенно превративших турбоплафторму в изодранную жестянку. Психосферы находившихся внутри бойцов погасли одновременно.

Я унял дрожащую от возбуждения тьму, и снежинки свились в крошечный смерч, спеша заштопать прореху в холодной колючей шали.

Вот и все. Время битв и впрямь закончилось. Пусть я не полубог, но уж герой, не уступающий героям мифов, точно.

Правда, урок, преподанный элианам, не закончен. Надо дожать триаду. Чем меньше у Паразита останется прихвостней, тем лучше. Всем. Включая элиан.

Я успел почувствовать движение. Тщательно скрываемый поток внимания-действия. А в следующее мгновение меня вышвырнуло из мира океана.

Я не успел понять, что произошло. Словно стоял у окна на верхнем этаже небоскреба и рассматривал лежащий под ногами город, а затем кто-то рывком опустил жалюзи перед самым носом. Поливариантное будущее, до того просматриваемое на двадцать секунд вперед, разом расплылось в разноцветное масляное пятно.

Сзади!

Несмотря на сверхчеловеческие рефлексы и ускоренное в разы восприятие, я не успел развернуться. Не успел отпрыгнуть и даже вскинуть руку, закрывая голову. Я даже не успел вызвать Тень. Только Тень не нуждалась в моем вызове. Черный трехметровый щит возник за моей спиной, встав на пути невидимой угрозы.

Я крутнулся на месте, вскинул руки, затянутые в дымные угольно-черные перчатки. И увидел, как тонкие белесые нити рвут на части казавшуюся неразрушимой завесу.

Ладонь обожгло, когда я перехватил скользкое, молочного цвета щупальце, целящее в горло. Антрацитовая перчатка рассыпалась, но и белый червь превратился в грязно-серую дымку, мгновенно подхваченную ветром.

Я отпрянул, вырастил короткую — метра полтора — ферию и смахнул пучок щупалец потоньше. Все-таки попытки прорваться сквозь темный щит высасывали из кальмара немало сил. Жаль только, что от щита почти ничего не осталось — дырка на дырке. А я до сих пор не мог понять, кто мой противник.

Будь на мне скаф, установить, с кем имею дело, не составило бы труда. Но скафа не было, а наблюдательский комп для активного сканирования не годился. Выход в мир океана по-прежнему был блокирован, а снегопад мог с успехом скрыть не то что одного человека — армию, стоящую в паре десятков метров. Но как, как кто-то смог подобраться ко мне незамеченным в обход предвидения?!

Я подпитал барьер свежей порцией тьмы и срубил чересчур активное щупальце, попытавшееся обогнуть защиту. Неужели снова та элианка — морской таракан? Но почему я ее не чувствую?

Туман! Дьявол, пусть океан закрыт, но ничто не мешает прощупать пространство на низком пси-уровне.

Я спешно свил из клубов синего дыма щуп, бросил его вперед и чертыхнулся. Мир вокруг был пропитан точно таким же туманом, чей фронт начинался буквально в шаге от меня — однородная среда, в которой щуп просто растворялся.

Плита тьмы вновь раскололась, пропустив сразу полдюжины щупалец. На этот раз они были заметно толще и двигались активнее. Я метнул слепленный наспех клубок тьмы, отмахнулся тенеферией и едва успел пригнуться, уходя от уцелевшего червя.

Я стиснул зубы. Надо что-то менять, иначе достанут. Сейчас или через несколько секунд — вопрос времени. Я не вижу противника, без скафа у меня нет преимущества в скорости, скорее наоборот. Несомненно, тьму мне вызывать легче, чем месяц назад, но и противник явно сильнее.

Будь кальмар видимым, я мог бы сконцентрировать Тень в узкий поток и продавить чужую защиту. Или по крайней мере не растягивать собственную чернильную завесу. Но спрут успешно скрывался в снежной пелене, а значит… Значит, надо менять место боя.

Я начал отступать к противоположному краю тротуара. Мелькнула мысль — пересечь трехметровую полосу одним рывком, но рисковать было ни к чему. Да и здорово мешали сугробы, доходящие уже до колена. Я восстановил развалившийся щит тьмы и заключил себя в огромную трехметровую полусферу, нижний край которой уходил под землю и в такт моим шагам проедал глубокую борозду. Плевать. Не до нюансов. Зато обойти меня с флангов теперь не так-то просто.

Однако изощряться в тактике противник не стал. Третья атака была куда мощнее предыдущих. Серебристая субстанция увязла в смоле внешней защиты лишь на долю секунды. А затем, собравшись с силами, устремилась вперед.

Тенеферия метнулась на перехват, обвила опаловый поток и рассыпалась хлопьями сажи. Я успел вскинуть руки, и тьма вспухла вокруг ладоней за мгновение до того, как в них впилась ядовитая змея.

Свет померк. Исчезли цвета и звуки. Осталось дикое, нечеловеческое напряжение. И ощущение, что я прикасаюсь к гигантской плотине, отделяющей наш мир от иной, абсолютно чуждой реальности. Пронизывающая все существо вибрация, давление, способное раздавить Вселенную… И все- таки Тень устояла.

Лазеры! Калейдоскоп предвидения по-прежнему выдавал хаотичные бессмысленные узоры, но подсказка вновь была четкой, почти осязаемой. Жаль, совсем не осталось сил.

Вязкая маслянистая пленка возникла всего в нескольких сантиметрах от лица. Выставленный вслепую щит вышел совсем хилым — много тоньше того, что растаял под напором жемчужного потока. Но его хватило.

Я отступил на шаг и уперся спиной в холодную отполированную стену. Ноги ватные, руки трясутся. Если бы не киберкожа, в эту минуту выполнявшая роль псевдоскелета, я бы, наверное, упал.

Вставшая на пути спрута Тень высосала даже не силы — душу. Я уже привык к тому, что каждый новый вызов проходит все легче. Но в этот раз пришлось выложиться по полной. Сейчас меня можно было брать голыми руками.

И все же вместе с опустошением пришел бестолковый оптимистичный настрой. Лазеры. Лазеры! Нет никакой потусторонней твари, пытающейся прорваться в наше пространство. Нет неведомого монстра, привезенного элианами специального для моего уничтожения. Не знаю — та ли это стерва, с которой столкнулся на корабле, или кто-то из ее сородичей со схожими способностями, но против меня бьется элианин. Всего лишь элианин! И судя по тому, что вместо новой атаки щупалец последовал залп из лазеров, враг тоже сражается на пределе. Не может поддерживать заданный им самим темп.

Я с трудом отлип от стены. Пока противник не собрался с силами, надо действовать. Заставить себя переставлять ноги, заставить вызвать еще одну Тень. Пусть новый лоскут тьмы будет ломким, не способным противостоять атакам кальмара — не важно. Пока не важно.

Я подцепил трепещущие клочья мрака — все, что осталось от предыдущих щитов, — склеил их в единое широкое полотно и, с головой завернувшись в черный саван, шагнул сквозь стену здания.

Раньше я никогда не интересовался толщиной стен радорианских конструкций. А потому для верности прошел метров пять, прежде чем сбросил пожирающий материю кокон. Оказалось, необходимости в таком запасе не было. Я очутился в просторном, скупо освещенном зале — что-то вроде склада. Стройные ряды расположенных в шахматном порядке голубых и оранжевых контейнеров превращали помещение в гигантскую доску. Чудно.

Плащ тьмы я скинул вовремя. Еще один шаг — и зацепил бы край куба цвета перезрелого апельсина. И еще неизвестно, чем бы это закончилось: мало ли какая токсичная гадость внутри. Впрочем, отвлекаться на ерунду не следовало.

Дрожь чуть-чуть поутихла, и я принялся бочком отходить подальше от проделанной в стене дыры. Пурга с ревом врывалась в прорубленный лаз. Происходящее на улице по- прежнему не разобрать, но достать меня снаружи теперь невозможно. Хочешь продолжить бой — входи внутрь. А внутри… Внутри я увижу противника своими глазами. Сражаться вслепую — совсем уж гиблое дело.

Комп встревоженно куснул кожу: очередной скачок техноактивности — сработала сигнализация. Точнее, система общего контроля сообщила о значительном повреждении несущей стены.

Все это скороговоркой выплюнул ментальный библиотекарь. И тут же добавил: с учетом погодных условий ожидаемое время прибытия аварийных служб сорок минут — час, поскольку разрушение, по оценке системы, не несет прямой угрозы безопасности здания.

Проем на мгновение потемнел. Будь у меня плазмер — врезал бы не задумываясь. К сожалению, плазмера не было, а метать Тень наугад не хотелось. Шанс, что она пробьет защиту чужака, минимален, а парировать встречную атаку мне вряд ли удастся. Надо выждать.

Я сделал еще одну попытку выйти в мир океана и неожиданно почувствовал, что захлопнувшаяся перед носом дверь заперта не так надежно, как показалось вначале. Будь немного времени, не сомневаюсь, мне удалось бы подобрать ключ или просто сорвать ее с петель. Но передышки мне не дали.

Едва различимый в сумерках склада призрак мелькнул в проеме и, на секунду замерев, заскользил в мою сторону. Видел я его не столько благодаря острому зрению — элианские хамелеоны зримо переигрывали радорианских, — сколько из-за копошащихся бледных червей, облепивших фигуру. Выглядела живая жилетка омерзительно.

Один из червей выбрался из общего клубка, сполз с руки призрака и, раскачиваясь, медленно протянулся в мою сторону. Я подождал, пока гадина достигнет трехметровой длины, стянул Тень в узкий хлыст и снес уродцу голову.

В следующий миг призрак, казалось, растаял. Разрубленный червь рывком достиг прежней длины и, размазавшись от скорости, метнулся вперед. Я рефлекторно парировал. Тень рассыпалась, белая гадюка утонула в серой вспышке, вновь вытянулась в длину и попыталась вцепиться в ногу. Слишком низко. Я отбросил белесый хлыст коротким движением, отступил на полшага, парировал атаку в область сердца и рубящий удар по ключице, вернулся в исходную оборонительную позицию.

Смешно. Две силы, способные изменить мир, вновь приняли облик ферий. Да, затраты на новые вызовы в этом случае умеренные, и манипулировать знакомыми объектами проще, но все равно… Смешно.

Впрочем, такой расклад меня устраивал. Уж чему-чему, а фехтованию на фериях меня обучали долго и со вкусом. Наблюдатели… неужели они смогли и это предвидеть?

Финт, обманка, укол в предплечье. Я слегка развернул корпус, обозначил ложную контратаку и еще раз ополовинил червя. Призрак немедленно разорвал дистанцию.

Мелькнула мысль — подобным образом можно измотать противника. Уже трижды ему приходилось восстанавливать живой хлыст из короткого обрубка, в то время как я каждый раз сохранял Тень почти целиком. Если продолжить размен, рано или поздно мне удастся накопить достаточно сил для завершающей атаки, которую не остановит никакой щит. Вопрос — сколько на это потребуется времени?

Серия быстрых уколов. Я вынужденно отступил. Эта сволочь отжимала меня к контейнерам. Лишала пространства для маневра. Неплохая тактика, а при нынешнем раскладе удачная вдвойне. В скорости я явно проигрывал, и, если отступать будет некуда, защиту просто сомнут, несмотря на незатейливый арсенал приемов.

Призрак выдал неожиданно сложный каскад движений и едва не провалился на развороте. На миг появилась возможность нырнуть под перламутровую ферию и полоснуть самоучку по ребрам, но я сдержался. Неизвестно — удастся пробить живую броню или нет, а раскрыться придется. Лучше не рисковать. Перекрутив Тень, я воспользовался промашкой противника и отхватил от червя приличный кусок.

Ко мне окончательно вернулась уверенность. Не важно, кто скрывается за броней невидимости, — продавшаяся Паразиту элианка или еще какой слуга нового порядка. На одном темпе ему меня не одолеть. Слишком велика разница в классе. Попытайся противник усложнить бой — сам начнет ошибаться, а базовая техника чересчур примитивна, чтобы доставить неприятности.

Я сделал вид, что повелся на очередной финт, и в последний момент вывернул кисть, выбрасывая Тень вверх. Белая змея бессильно впилась в черную полоску в считанных сантиметрах от лица, зато я оказался буквально в метре от призрака. Отклонившись назад, я перенес тяжесть тела на левую ногу и полоснул клинком тьмы по шевелящейся кольчуге.

Удар отдался болью в руке, но эта боль была приятной. Призраку пришлось куда хуже. Размытая фигура отпрянула. Черви, принявшие на себя удар, тянули слепые головы в мою сторону.

Я ухмыльнулся. На плывущем, едва различимом силуэте появилась широкая, в ладонь, полоса — Тень вырвала из скафа приличный кусок. Вот и конец маскировке. Интересно, насколько глубока рана?

Я попытался развить успех, но призрак сумел удержать дистанцию и даже поймал меня на противоходе. Пришлось демонстрировать чудеса гибкости, уходя от укола в плечо.

Короткая пауза. Призрак замер, обдумывая следующий ход. А затем, потеряв всякую осторожность, очертя голову бросился в атаку.

Смена ритма была настолько неожиданной, что после первой же связки я едва не пропустил косой рубящий удар снизу вверх. У меня ушло почти две секунды на то, чтобы подстроиться под заданный темп и перейти от глухой обороны к атаке.

Не знаю, рассчитывал ли противник ошеломить меня или просто пошел ва-банк. Как бы то ни было, вести бой в таком режиме он не мог. Не хватало ни техники, ни практики. Обрывочные движения оборачивались все новыми дырами в и без того не идеальной защите.

Вот белая ферия прошла слишком высоко. Вот слишком поспешный нырок и на миг открывшееся бедро. Вот призрак недоработал предплечьем, и дуга, описанная червем, вышла слишком короткой.

Будь на мне скаф, поединок давно бы завершился. Но скафа не было, и разницу в скорости приходилось учитывать. Да и смысла рисковать не было. Рано или поздно призрак допустит серьезную ошибку, тогда все и закончится.

Словно в ответ на мою мысль размытая фигура выдала сложный каскад приемов. Как по учебнику: выпад, кистевой финт, ложная атака в корпус… Все правильно. Вот только на первом элементе противник не сумел правильно выйти на удар ногами. Попытался компенсировать быстрым вращением, потерял позицию и начал проваливаться на собственной обманке… Сейчас! Ошибки в классических комбинациях опровергаются классическим образом. Даже придумывать ничего не надо.

Я шагнул навстречу, развернул корпус и коротким рубленым движением сбил червя. Призрак дернулся, попытался закрыться тем обрывком, что остался. Я сместился в сторону и внешне небрежным движением махнул тенеферией. В какой-то момент черная и белая струны переплелись, затем я резко рванул Тень вниз и вбок. Широкий, опасный для исполнителя мах. На долю секунды я остался без защиты — слишком далеко ушла тенеферия. Только чего бояться, если в руках призрака остался тридцатисантиметровый огрызок? Вернуться в позицию — дело нескольких мгновений. А потом прямая атака, отразить которую невозможно…

Я успел заметить, как прямо передом мной из ниоткуда возник серебряный клинок, и, кажется, попытался уклониться…

Живое лезвие вошло в грудь. Глупо, поймали, как ребенка. Заставили забыть, что ферии лишь форма, а исходные силы способны проявиться в любом месте по желанию того, кто способен ими манипулировать. Как глупо…

Время остановилось. Я ожидал обжигающей боли, потери сознания, раскрывшейся под ногами зубастой глотки гигантского червя. Ничего. Я по-прежнему стоял на радорианском складе, передо мной в нелепой позе застыла элианка Айя Сиини, а мягкая податливая сосулька, Пробившая меня насквозь, стремительно втягивалась под кожу.

Попытка сдвинуться с места успеха не принесла. Казалось, меня намертво вморозили в пространство. Допустим. А как насчет Тени? Я потянулся к протекающему сквозь меня потоку тьмы, почувствовал, как заныли зубы. Боль была не физической, да и вряд ли это можно назвать болью. Скорее искажение восприятия: какая-то часть меня не желала иметь ничего общего с Тенями. Я решил не обращать на нее внимания.

В воздухе неторопливо разлилась бесформенная чернильная клякса. В отличие от меня и элианки разрушительная сила не была связана ни временем, ни законами физики. Сгусток тьмы вытянулся, затвердел, превратившись в длинное антрацитовое копье. Миг — и Тень прошила элианку насквозь, сделалась жидкой и подобно серебристой сосульке начала всасываться в плоть. Я не стал церемониться — Паразита следовало выжечь дотла.

На смену зубной боли пришел зуд. Покалывание тысяч маленьких иголок. Шуршание, постепенно перерастающее в однообразный гул.

Я ощутил беспокойство. Проблема не в том, что я превратился в живую статую, не в замершем на стоп-кадре мире. Нечто большое. Далекое и близкое одновременно. Странно. Мысли… нет, сам способ мышления казался чужим. Я попытался собраться. Бесполезно. Пам-там, там-пам. Однообразный ритмичный стук несуществующих барабанов не давал сосредоточиться. Лишал жизнь всякого смысла. Пам-там, там-пам. Даже неослабевающий зуд не имел больше никакого значения.

Приди в себя. Очнись. Не поддавайся! Ты должен… Должен ли? И кто такой я?.. А, помню! Я — Геннадий Павлов. Человек с планеты Земля. Человек — это звучит гордо. А гордыня — это смертный грех…

Слова превратились в набор букв. Только задумаешься, а они рассыпаются на кусочки алфавита. Альфа-бета. Или вита? Вита ностра, а еще ностра бывает коза. Не важно. Ничто уже не важно. Пам-там, там-пам… Тень, ты меня слышишь? Тень?! Нет ответа. Даже послушная тьма не желала являться засыпающему хозяину. Я разозлился. Тень — моя! Вселенная может гореть синим пламенем, но Тень — часть меня и обязана подчиниться!

Пам-там, там-прабн. Барабаны внезапно сбились с ритма. Пелена дремы растерянно дрогнула. Попыталась снова убаюкать, утянуть на дно мягкого теплого болота. Но было поздно. Тень! Тень! Тень!

Мир раскололся. Чем-то это походило на поливариантное будущее, пропущенное через призму предвидения, только проще и сложнее одновременно.

Две реальности. Два Геннадия Павлова — силуэт, вырезанный из черной бумаги, и фигурка из жидкого белого пламени. И за каждым след, уходящий далеко в будущее, — последствие сделанного выбора. Какого выбора?!

Видение дрогнуло. Подернулось рябью. Два Геннадия Павлова повернулись ко мне лицом. И в следующий миг свет и тьма соединились.

Меня прошил разряд тока. Бесконечная, неистощимая энергия. Хотелось бежать, возводить и рушить дворцы, забивать кулаками гвозди… Да что угодно! Лишь бы не сидеть на месте.

Возбуждение накатило и схлынуло. Я все еще пребывал в состоянии окаменения. Остановившееся время не желало ускорять ход. Черт возьми, и сколько мне так висеть?!

Словно в ответ на мысленный выкрик пси-поле отозвалась глухой напряженной вибрацией. Я скептически посмотрел на дверь, блокирующую выход в мир океана. Пропущенный через меня разряд не исчез бесследно. Я не чувствовал ни усталости, ни напряжения. Каждый мускул, каждая клетка тела наполнены энергией и готовы к работе. Что мне чужие барьеры?

После второго удара дверь разлетелась в щепы. Я взмыл вверх, попытался привычно охватить многоголосицу сознаний окружающих меня существ и застыл, глядя на приближающуюся волну.

Это и волной-то нельзя было назвать. Даже цунами, способное смывать города, казалось нелепой беспомощной пародией. Пенящийся вал поднимался до неба. Облако водной пыли катилось на полшага впереди и почти достигло места, где я оказался.

Времени на раздумье не было. Никакой пси-щит, никакой экран не смогут противостоять наступающей стихии. Тень?.. Впервые я почувствовал неуверенность — способно ли совершенное оружие остановить надвигающуюся угрозу? Отступать назад в тело было бессмысленно: удар такой силы не просто погасит сознание — перемолотит личность как Жернов. Остается одно — вперед наверх, в мир тумана, где сама структура психополя не допускает разрушительного шторма, в мир Наблюдателей.

Короткий полет, собранная в кулак воля, сверхусилие, необходимое для преодоления границы… и мягкие, пушистые объятия. Успел.

Водный горб дополз до места, где я стоял, и не найдя цели, рассыпался мириадами соленых брызг. Волны пониже, раздосадованные тем, что жертва ускользнула, слепо рыскали, сталкивались и расходились, покрывшись коростой пены. И вдруг разом улеглись. Поверхность океана стала гладкой, как туго натянутая простыня. А потом вода снова пришла в движение, закручиваясь в бесконечную, до самого горизонта, спираль. Океан будто просел под тяжестью собственного веса. И с каждым мгновением чудовищный водоворот разевал пасть все шире и шире. Казалось, еще немного — и гигантская воронка дотянется до дна.

Ощущение чужого присутствия. Я вслушался в пробегающие по туману вибрации.

— Олег? — Молчание. Ладно, работать с туманом не впервой. Прячься — не прячься, найду.

Я начал уплотнять синее марево и с удивлением обнаружил, что некогда податливая дымка стала скользкой и не желала принимать нужную форму. Что-то новенькое.

Попытки взять стекленеющую субстанцию под контроль окончились ничем. Разозлившись, я решил отказаться от идеи тонкого манипулирования и просто врезал по причудливым хрустальным переплетениям сгустком самой грубой из доступных на этом слое пси-энергий.

Тишина раскололась. Завораживающие переливы, звон тысяч легчайших воздушных колокольчиков. Пси-пространство пело песнь Гарта. Миллиарды психосфер. Радориане, живущие на планете, и пассажиры лайнера, выходящего на орбиту. Струящиеся изумрудные мелодии элиан и жесткий режущий раскат двух послов Дзорта. Негромкая, похожая на завывания ветра мелодия фауны, привыкшей выживать в условиях вечной зимы, и неожиданно бодрые, почти веселые аккорды небогатой гартианской флоры. Но меня интересовали не они.

Лиловая, сливающаяся с туманом опухоль не желала отзываться. И структура этого не принадлежавшего планете образования была до боли знакома. Все-таки Наблюдатель. Наблюдатель ли? Я всматривался в кристалл, едва различимый на фоне друз хрусталя, в которые превратился туман. Что-то с ним было не так. Он походил на Олега и в то же время чем-то неуловимо отличался.

— Кто ты? — Молчание. Я протянул тонкий пси-щуп и наткнулся на стену иссушающего холода. Такого не было даже при первых болезненных контактах с Тенями. Хрупкая бирюзовая нить рассыпалась, и ледяной вал покатился в мою сторону.

Я растопил кристаллы вокруг, создав щит из жидкого стекла. Касание. Я рефлекторно отпрянул от едких клубов пара. Рассыпались мутные уродливые осколки, застыли пластины, покрытые безобразными слюдяными наплывами. Холод медленно сковывал окружившую меня сферу жидкого пламени. Слишком медленно.

Внешнее давление слабело с каждым выигранным миллиметром. Ледяной фронт не выморозил огненный шит и до середины. Я поднапрягся и почти отодвинул реку пламени на исходный рубеж. Теперь уже волны холода нахлынули с новой силой, и отступать пришлось мне.

Еще несколько толчков — и стихии застыли в равновесии.

Несомненно, Наблюдатель, если это действительно был он, владел пси-преобразованиями на порядок лучше меня. Только вот сама структура тумана препятствовала активным действиям, несущим разрушение. И сформировать достаточный для преодоления моей зашиты поток энергии противник не мог. Иное дело уровнем ниже… Краешком сознания я «покосился» на водоворот, продолжающий раздирать океан. Путь к отступлению был отрезан. Пат.

Я поймал себя на мысли, что совершенно не переживаю по поводу происходящего. Высший межгалактический разум пытается выжечь мозги, тело пустой оболочкой осталось где- то далеко в физическом мире, а мне все равно. Черт возьми, надо что-то предпринимать, противостояние не может продолжаться до бесконечности. Пусть в мире тумана время течет в сотни раз медленнее, все равно рано или поздно дружки элианки доберутся до склада, где шел бой, и тогда…

— Долго в молчанку играть будем? — Я решил катнуть пробный шар. — Могу я с Олегом поговорить?

— Вектор деятельности, называемый Олегом, признан ошибочным. — Пси-голос Наблюдателя был хриплым, скрежещущим. Так в мультфильмах говорят роботы, у которых закончилась смазка.

— А твой, стало быть, верен? — Признаться, я не ждал, что эта дрянь снизойдет до разговора. — И что в отношении меня планируется — лоботомия?

— Фрагментация личности и последующее уничтожение тела.

— Достаточно откровенно. — Мне вдруг стало страшно. Безразличная констатация приговора, помноженная на механический голос судии, пробилась сквозь анестезирующее облако апатии. — Могу я спросить — почему?

— Вектор деятельности, повлекший твою трансформацию, ошибочен. — Давление холода не ослабевало. — Ликвидация последствий вынужденная.

— Ликвидация последствий, значит. — Сверхновой вспыхнула ярость. Чистая, концентрированная, направленная исключительно на собеседника. — А если я не соглашусь?

— В согласии нет необходимости. — В скрипе железных челюстей мне почудились сочувствующие нотки и… Я безуспешно попытался найти человеческую аналогию. Дисбаланс, неуравновешенность, незаконченность… В отличие от идеального, гармоничного на всех уровнях восприятия Олега с этим Наблюдателем что-то было не так. Дьявол! Нет времени копаться в нюансах психологии сверхсуществ!

— Это ваше последнее слово? — Молчание. Что ж, ублюдок, сам напросился. Ненависти — коктейлю из ярости и страха — легко придать форму.

Черный огонь вспыхнул до того, как я произнес заветное слово. Тень, похожая на гигантскую птицу, едва проявившись, без колебаний ринулась на врага. Легко пробила ауру пламени и ледяную корку. Расправив крылья, понеслась вперед, разъедая пропитанный синей дымкой стеклянный лес… И врезалась в вырезанную из черной бумаги стену. Новые сгустки тьмы вынырнули из небытия. Дрожа и кривляясь, метнулись к Наблюдателю и утонули в бездонной завесе.

— Бесполезно, Геннадий, — с какой-то нарочито грустной ноткой проговорил робот-палач.

Я замедлил хоровод тьмы. Кристалл Наблюдателя был почти полностью скрыт за черным барьером. Вот теперь действительно пат. Пат до тех пор, пока на складе не объявятся элиане…

Что остается? Рискнуть и попытаться прорваться сквозь водоворот? Закрыться в капсулу Тени… а дальше? Как только я окажусь в своем теле, меня просто размажет пси- прессом, и никакие блоки не помогут. Надо устранять причину водоворота — Наблюдателя, спрятавшегося за неразрушимой стеной. Вопрос — как? Тень поглощает Тень — в этом я только что убедился. Любые пси-игры заведомо обречены на неудачу. Дипломатию эта сволочь разводить не намерена. Что остается? Что?!

— И почему моя трансформация была ошибочной? — Вопрос вышел каким-то пришибленным.

— Борьба с жизнеформой признана нецелесообразной, — охотно пояснил Наблюдатель. — В твоем существовании больше нет необходимости.

— Необходимости?! — Вьющаяся вокруг меня Тень встрепенулась, ожидая приказа, но я сдержался. — А просто вернуть домой нельзя было?! Не забрасывать на эту чертову планету, не травить элианскими псами, а просто перенести на Землю и оставить в покое?!

Еще не закончив фразу, я почувствовал, что попал в точку. В контексте событий, предшествовавших переброске меня на Гарт, слова робота выглядели лишенными логики. Не могли Наблюдатели вот так просто взять — и передумать!

Ухватившись за крошечную зацепку, мысль понеслась дальше. Допустим, Наблюдатели и впрямь решили от меня избавиться. Но в чем тогда роль элиан? Все их потуги, включая белые щупальца паразитки, выглядели смешными в сравнении с той силой, что демонстрировал нынешний противник. Да со способностью манипулировать Тенями он мог убить меня в любой момент! Пока я сплю… да просто пока смотрю в другую сторону! Неужели и впрямь не сумел обнаружить? Чушь! Элианам понадобилось несколько дней, чтобы сесть мне на хвост, а Наблюдатели им не уступают ни в мыслительных способностях, ни в технике. Но тогда как объяснить всю эту кутерьму?

— Ты там не уснул часом? — ехидно осведомился я, когда пауза начала затягиваться. Молчание. Почему же этот засранец не отвечает? Никогда не поверю в наличие у него стыда и совести.

Еще несколько песчинок упали на дно стеклянной колбы. Время, время!

— Скажи хоть, почему вы решили сдаться на милость Паразиту.

Ответа вновь не последовало, зато ощущение дисгармонии в поведении Наблюдателя усилилось. Будь в запасе вечность, возможно, мне удалось бы докопаться до истины. Но ни вечности, ни даже полвечности не было. А значит, надо прорываться. Сквозь холод и сквозь водоворот. Вернуться в тело, а там будь что будет. Альтернативы все равно нет.

Я начал перестраивать огненную сферу, готовясь к спринтерскому рывку. И вдруг почувствовал чувствительный укол. Ментальный библиотекарь не оставил меня и в верхних слоях пси-поля? Нет, прилетевшая подсказка отличалась от тех, что подкидывал советчик-всезнайка. Понять бы еще, что колючая невнятица значит. Еще один тычок.

Возвращаться в тело рано? Альтернатива есть? Я мысленно зашипел. Ощущение — как если бы на тело выплеснули ведро расплавленного воска. И самое гнусное, ожог следовало понимать как согласие. Что же меня ожидает, если ошибусь…

«Договориться? Спросить? О чем?» Я попытался сузить область поиска. Никакой реакции. «Надавить, отогнать, уничтожить?» Касание раскаленного клейма… неуверенное. И не понять — то ли прав лишь отчасти, то ли неверно расставляю акценты.

Я постарался расслабиться, если это понятие вообще было применимо к нынешнему состоянию. Раствориться. Стать частью Гарта. Частью пси-поля. Как учил Олег… Пам-там. Меня передернуло. Проклятые барабаны никуда не делись. Лишь поутихли, стали едва слышными. Ненавижу… На этот раз кипяток плеснули прямо в лицо. Я едва не заорал от боли, спасло отсутствие рта. Барабаны? Они тут при чем?

Преодолевая отвращение, я попытался вслушаться в ритм. Пам-там. Там-пам. На этот раз звук был куда громче Терпи, терпи…

Пам-там. Там-пам. Мне показалось, или хаотичные удары обрели ритм? Жесткий, энергичный, не имеющий ничего общего с тем, что уводил в болото сна.

Пам-там. Там-пам. Совсем рядом. Громко. Четко. В последовательности есть логика. Чужая. Непонятная и вместе с тем такая близкая. Еще чуть-чуть. Еще удар или два — и я смогу прочитать мелодию. Заставлю барабаны сыграть нужную мне.

Пам — кусочки мозаики встали на свои места. Там — закорючки нот облепили нотный стан. Пам. Ритм!

Я понял, почувствовал, осознал, увидел… Не подобрать понятия — все время выходит лживо. Все аналогии лживы. Слово изреченное есть ложь. Ложь. Не дожить, а дожить. Положено — ешь… Тень!

На этот раз я не дал себе рассыпаться на бессвязные мыслеформы. Я стал частью ритма. Изменил себя, изменив тем самым гармоники барабанной дроби. А затем вывернулся наизнанку, исторгая звуки вовне.

Смерч получился худеньким, почти безобидным. Больше всего он походил на стройную статуэтку, выточенную из цельного куска оникса. Изящная фигурка, перетянутая в талии серебряным ремешком, с ожерельем жемчужных бус. Там, где он касался заиндевевшего тумана, податливая субстанция рассыпалась, оставляя после себя отливающие перламутром облачка.

Достигнув барьера, и без того тоненький столбик вытянулся еще больше, заключил Наблюдателя в кольцо. Хлипкое — коснешься, и двухцветная змейка разорвется, осыплется дождем фольги и сажи.

На мои действия Наблюдатель никак не отреагировал. Окружавший его щит также не претерпел изменений. Я потянул за хвост вихря-змейки, заставил ее сжаться.

Тьма коснулась тьмы. Как и в прошлый раз, Тени слились, утонув друг в друге. Затем пришел черед серебра.

Судорога Наблюдателя была столь сильной, что даже я почувствовал отголосок чужой боли. Там, где серебряные нити коснулись барьера, монолитная антрацитовая поверхность покрылась сморщенными серыми чешуйками, словно обычная стена, едва прикрытая высохшей, облупившейся краской.

Пам-там! Там-пам! Я заставил барабаны звучать громче. Теперь это был не просто военный марш — боевой клич, способный обратить противникам бегство.

Нити стали толще. Закружили быстрее. И с каждым новым витком циркулярная пила все глубже входила в казавшийся неразрушимым щит. Возник и улегся снегопад пепла: вальсирующая с белыми нитями Тень, учуяв доступную добычу, не жуя, глотала серые хлопья.

— Олег был прав. — Несмотря на все новые волны боли, голос Наблюдателя не изменился ни на йоту. — Ты действительно уникум. Удержать в себе два противоречащих принципа… Жаль, это ничего не изменит.

Я не ответил, продолжая затягивать удавку.

— Ты не успеешь, Геннадий. — В механическом скрежете мне почудилась снисходительная жалость. — Совсем немного. Будь Тень одна, ей понадобились бы месяцы. Теперь, после того как трансформация вступила в активную фазу, хватит и дней.

— Хватит на что?! — Вступать в дискуссию было глупо, но я не сдержался.

— На поглощение. — Сочувственные интонации были невыносимы, главным образом потому, что я верил в их искренность. — Нельзя прикоснуться к тьме и остаться незапятнанным. Тем более что ты проецировал Тень в десятки раз чаще, чем того требовали обстоятельства. Ты уже не в состоянии ее контролировать.

Землянин, когда ты последний раз по-настоящему чувствовал, по-настоящему жил? Не ненавидел, не злился… испытывал эмоции, не связанные с разрушением? Когда? Не вспомнишь — осталась только пустота. Будь время, Тень выжгла бы тебя изнутри. День за днем. Кусочек за кусочком.

Уже сейчас из твоих поступков уходит логика. С каждым днем поведение становится все более хаотичным. Нет последовательности, нет морали, нет страха и жалости. Кукла которую дергают за нити случайные прохожие. И это только начало. Вслед за целостностью и чувствами ушли бы мысли, стерлись привычки, растаяли воспоминания. Последним сгорело бы тело — исход один.

Впрочем, это не важно. От нескольких месяцев агонии ты отказался, инициировав активную трансформацию. Живший в тебе зародыш скоро окрепнет, и тогда…

— С каких пор во мне живет зародыш?!. — Вопрос вырвался сам, и внезапно я понял, что знаю ответ. Правду, выбивающую из-под ног последнюю опору. — Кия…

— Нет. — Теперь в голосе Наблюдателя была усталость. — Раньше. Станция на Ааре — огненный зал с мечущимися огнями. Позже, на Эроне в лабораториях Дзорта, произошло закрепление. Там ты впервые встретился с жизнеформой лицом к лицу. Там брошенное в тебя семя получило подпитку. Остальное — Кия, Аури, элианка Айя — лишь подстегивало развитие эмбриона. Последний шаг…

Договорить он не успел. Серебряная змейка совершила еще один оборот, и скрывавшая Наблюдателя скорлупа беззвучно раскололась. Тень, заметившая брешь в обороне противника, метнулась вперед, втянулась в образовавшуюся трещину. А затем одна из узловых точек психополя Гарта, только что бывшая вместилищем сознания Наблюдателя, взорвалась.

Удар был страшен. Невесомый податливый туман, хрупкий даже в замороженном состоянии, приобрел твердость стали. Я почувствовал себя мошкой, по глупости опустившейся на наковальню. А секунду спустя молот ударной волны расплющил меня в тонкий кровавый блин.

Опора, за которую цеплялось сознание, исчезла. Короткое падение, мокрый шлепок — и соленые объятия. Меня вышвырнуло с верхнего слоя пси-поля, и вывернутый наизнанку океан с радостью принял жертву.

Ослепший и оглохший, я судорожно забарахтался в ловушке водоворота. Верх-низ, плотно-разреженно — все ориентиры утратили смысл. Не знаю, удалось бы мне выбраться, или бушующая стихия окончательно расплела бы личность на составляющие. Однако ангел-хранитель не собирался проводить чистый эксперимент, хотя и церемониться не стал — дал увесистого пинка под зад, протолкнув меня еще дальше.

Новое падание — и жесткая посадка в камере-одиночке, в сравнении с которой самый тесный карцер — бескрайнее поле.

Воздух с хрипом ворвался в наполненные свинцом легкие. Колени подогнулись. Я успел выставить руки и только благодаря этому не хлопнулся мордой об пол. Прислонился щекой к холодной шершавой поверхности и почему-то с сожалением отметил, что киберкожа не передает тактильные ощущения со стопроцентной точностью.

Какой-то кусочек сознания, не утративший до конца связи с действительностью, отметил, что готовый раздавить меня пси-пресс почему-то не желает опускаться.

Шуршание — и глухой удар. Я скосил глаза и обнаружил распростершуюся рядом элианку. Вот она — внеземная романтика. Два тела, лежащие рядом… Дьявол. Надо идти… Или ползти. Спрятаться куда-нибудь, пока не нагрянули ее дружки. В таком состоянии меня никакие Тени не спасут…

Измученное тело сковал холод. На глаза опустилась черная повязка, которую всемогущий иллюзионист немедленно сорвал, демонстрируя, что для смены декораций истинному мастеру достаточно одного удара сердца.

Я лежал на спине на мягкой белоснежной подушке. Такая больше подошла бы великану — не менее полуметра в высоту и пару метров в ширину.

Я с трудом приподнялся на локтях. Олег сидел в кресле напротив. Нога на ногу, руки скрещены на груди. Темно-синий костюм и дурацкий, отливающий золотом галстук. Милый, заботливый Наблюдатель, учитывающий каждую деталь, догадавшийся перевернуть меня при телепортации лицом кверху… Ладно, Олежка, сейчас поговорим…

Я со стоном перевернулся на бок. Суставы скрипели при каждом движении. Что там у Булычева подсыпали роботам в смазку — алмазную пыль? Олег молча следил за моими поползновениями. Сейчас, дорогой, сейчас. Только сяду…

Я наконец занял условно вертикальное положение. Глубоко вдохнул. Черт возьми, что я собираюсь сделать? Зачем? Что этим докажу? Логичные безответные вопросы. Плевать.

Надоело. Устал думать.

Левая рука взлетела в воздух. Тень стекла по предплечью, перебралась на запястье и, сорвавшись с пальцев, изломанной молнией метнулась к Наблюдателю. Впустую. На долю секунды перед ним возник плоский черный квадрат, впитавший разряд.

Я с трудом сполз с подушки. Кое-как выпрямился. Перед глазами прыгали разноцветные пятна. К горлу подкатила тошнота. Желудок сжался, во рту вкус кислятины. Сейчас- сейчас, разберемся. Блоки, значит, умеешь… Ну, это мы уже проходили. Барабанщики, ау, сыграем марш?

Поймать ритм удалось с третьей попытки. На этот раз однообразный стук не вызвал наркотическую нирвану — только головокружение. Олег, так и не переменив позы, безучастно смотрел на белую кобру, которую я, как заправский фокусник, вытащил из-за пазухи. Змея не спеша поплыла по воздуху, беззвучно разевая пасть. Вокруг, выбирая момент для атаки, роилось облако мошкары — Тень сама выбрала обличье, а я был не в состоянии придать ей новую форму. Да какая, в сущности, разница…

Наблюдатель не шелохнулся. Он оставался недвижимым до последней секунды, а когда змея оказалась на расстоянии вытянутой руки, просто поднялся и шагнул ей навстречу. Костюм из синего сделался черным, поглотил назойливых насекомых. Змея, распахнув пасть, впилась в темный силуэт. Олег сделал еще один шаг, и скользкое опаловое тело втянулось в развернувшуюся на месте Наблюдателя бездну. Ни серых хлопьев, ни проявившихся трещин. Костюм, помедлив, вернул себе цвет индиго.

Я тупо смотрел, как Наблюдатель смахивает с лацкана пиджака несуществующую пылинку. Голова пустая-пустая. Прежние хозяева выехали, а новых не завезли. Можно сдавать внаем…

— Высказался? — Олег склонил голову набок. — Или попробуешь еще раз?

Я молчал. Говорить не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Вызов змеи высосал остатки сил, а издевательская легкость, с которой Наблюдатель избавился от твари, — желание что-либо делать.

— Это хорошо. — Олег отступил и снова опустился в кресло. — Присядь, скоро полегчает.

— Ты знал заранее, — прошептал я одними губами. — Ты просто кормил меня на убой. Я — неудачный эксперимент маньяка.

Олег покачал головой.

— Дурак ты, Геннадий. Какой же ты все-таки дурак… Сядь! — Я плюхнулся на подушку. Тело отреагировало на команду раньше, чем сознание успело воспротивиться.

— Что он сказал? — Интонация, с которой был задан вопрос, подразумевала абсолютное подчинение.

— Что я сгорю. — Во рту пересохло. — Что ты намеренно подсадил в меня зародыш Паразита. Растил его, холил и лелеял… Что я делал не так?! — Я сорвался на крик. — С самого начала я беспрекословно вам подчинялся! Поступал так, как говорили… За что, Наблюдатель? Почему ты обязал меня умереть?

— Надо понимать, словам тех, кто пытается тебя убить, ты веришь безоговорочно? — Олег сцепил пальцы, сгорбившись, наклонился вперед.

— Зачем ему врать? — просипел я.

— Действительно, зачем? — Олег изогнул бровь, изображая удивление. — А ты не задался вопросом, зачем он пытался тебя убить и, главное, почему ему это не удалось?

— Убирал отходы производства. За вектором, чья деятельность признана ошибочной. — Вторую часть вопроса я предпочел проигнорировать. В голове понемногу прояснялось. Тело перестало быть мешком с костями. А ведь и правда легчает…

— А он не объяснил, зачем эта возня понадобилась? Элиане, личное вмешательство самого, — Олег сделал ударение на слове, — Наблюдателя? Не проще было оставить тебя на Гарте? Сидел бы там, никому не мешал, сгорал потихоньку. — В голосе звучала откровенная издевка.

— Значит, не проще. — Я скрипнул зубами.

— Значит, не проще, — эхом отозвался Олег. — Осталось догадаться — почему? И ради чего он подключил элиан? Мог бы, к примеру, взять и телепортировать тебя на орбиту планеты. Как думаешь, долго бы ты в открытом космосе протянул?

— Тебя там почему не было?! — вновь выкрикнул я. — Почему бросил меня на этом чертовом Гарте?!

Олег посерьезнел.

— На деле эти вопросы связаны. — Он рассеянно потер уголок губ. — Вектор моих действий действительно признали ущербным. — Олег криво улыбнулся. — У нас ведь демократия, Геннадий. Демократия, доведенная до абсолюта. После твоего нападения на элианский крейсер и столкновения с Айей Сиини, вектор действий… гм… оппозиции был признан корректным. Все, что я успел, — отправить тебя на Гарт и максимально осложнить реализацию намерений наших противников.

— И что дальше? На меня продолжат охоту или в многодневном диспуте тебе удалось переубедить политических противников?

— Нет. — Олег прищурился. — Политических противников ты уничтожил на Гарте. И тем самым вернул мне способность вмешиваться. После чего я спас тебя от коллапса пси-поля и выдернул с планеты.

— То есть с моей помощью ты вновь дорвался до власти? — Я почувствовал, как внутри снова поднимается волна гнева. Наблюдатель поморщился.

— Геннадий, прямое нападение на тебя — жест отчаяния. После того, как ты отбился от Айи, выбор был невелик. Отступить, вернув мне… право руководить, или, уничтожив тебя лично, попытаться реализовать свою логику. В случае успеха моя деятельность лишалась смысла. — Олег замолчал, потом словно нехотя добавил: — У него и времени-то в запасе не было. Промедли еще немного, и я в любом случае вернул бы утраченную позицию.

— Почему ты рассказываешь это только сейчас? Почему не предупредил заранее? — Я сам не заметил, как снова оказался на ногах. Олег пожал плечами.

— Наши решения не дискретны, и мы не действуем в рамках да-нет-логики. Когда два вектора вступают в противоречие, на обе стороны накладываются ограничения. И чем значимее конфликт, тем жестче рамки. Я мог забросить тебя на Гарт и дать совет, как затруднить лоцирование, но не описать ситуацию в целом. Уничтоженный тобой… Наблюдатель сообщил название планеты элианам, но был не в силах помочь в прямом поиске. До того, как ты сцепился с Айей, он вообще не мог вмешиваться напрямую.

— Свежо предание. — Я скривился. — Неясно только, как вам удается сделать хоть что-то, постоянно вставляя друг другу палки в колеса.

— У нас редко возникают разногласия, — с тоской, словно приходилось объяснять очевидное, произнес Олег. — В большинстве случаев оптимальные решения видны сразу. К сожалению, бывают исключения. Геннадий, поверь, я делал все от меня зависящее. Ты — ключевой элемент. Если с тобой что-то случится, мой выбор, мое существование станут бессмысленны.

— Мой выбор, мое существование… Достали! Господи, как же вы достали. — Усталость и головная боль, переходящая в тошноту, накатили вновь. — Один хочет слепить карманного спасителя, другие — содрать кожу живьем… Верни меня домой! Не хочу. Надоело. Не хочу подыхать за ваши идеалы. У меня свой дом — планета Земля. Мне еще жить и жить… Не хочу, понимаешь!

— Ты не сможешь убежать, — едва слышно проговорил Олег. — И ты не сможешь жить как прежде. Яйцо разбилось, цыпленок выбрался в большой мир. Ему не спрятаться, не забиться в осколки скорлупки.

— Я не цыпленок, и Земля — не яйцо.

— Верно. Но это лишь осложняет. Геннадий, нельзя войти в одну реку дважды.

— В мое отсутствие сборник афоризмов прочитал? — Я скрипнул зубами. — Надо понимать, отказ окончательный?

— Ты не отдаешь себе отчета…

— Верни!.. — Я согнулся пополам и рухнул на колени. Психосрыв накатил неожиданно. Гнездившаяся в висках боль выплеснулась наружу. Вихрь пси-деформации распух, врезался в барьер, окружавший Наблюдателя, взвыл, пытаясь расколоть невесомую стенку.

Меня вырвало. Спина мгновенно покрылась липким потом. Тело била крупная дрожь. Глаза кололо так, что хотелось вырвать их с мясом. Ни разогнуться, ни тем более подняться на ноги не было сил. Еще один приступ тошноты — и я едва удержался от того, чтобы не растянуться на полу.

Не знаю, сколько это длилось. Минуту или час. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу, обхватив колени и прислонившись спиной к кровати-подушке. Шторм улегся. Олег с задумчивым видом изучал ноготь большого пальца.

Я закашлялся. Вместо блаженной пустоты, остающейся после психосрыва, в ушах звенел многоголосый писк комариной стаи.

— …ни. — Горло сдавил спазм.

Олег перевел взгляд с ногтя на меня. Лживое сочувствие в несуществующих глазах.

— Верни, — прошептал я одними губами. — Верни домой.

— У нас почти не осталось времени, Геннадий.

— Верни, прошу…

— Ну что мне с тобой делать?.. — Наблюдатель поднялся, сунул руки в карманы брюк. — Эх ты, карманный спаситель…

— Верни… — Веки склеились сами, и милостивая пустота позволила наконец упасть в свои объятия.