"Моленеие о метле" - читать интересную книгу автора (Трускиновская Далия)

Глава 7

Этот мужчина, по прозванию — поручик Голицын, как-то произвел хорошее впечатление на контролершу. Очевидно, дело было в усах. Она даже не жестяным, а человеческим голосом ответила о возможности прорваться без визы.

— Безвизовый режим только с две тыщи восьмого по две тысячи десятый двадцать первого века, в одну сторону, — сказала женщина. — А по мусульманскому, как там ее…

— Потому что туда никто не хочет! — воскликнул кожаный мужик. — Оттуда разбегались, как крысы, а туда — двойной бизоний хрен! Что там делать? Там какая-то такая финансовая пертурбация, что ее вручную не разгребанить. А в банки — кто ж нас пустит?

— Ага, мы из две тыщи восьмого, — сказал красноармеец. — Нас чертовым кризисом пришибло. Тут мы и поумнели. У Вадьки блинная накрылась, у меня — секс-шоп. А почему? А потому, что неправильно советскую власть строили. Если бы правильно — она бы еще продержалась, и на нас бы хватило!

— Я те дам советскую власть! — зарычал поручик Голицын. — Я сам из две тыщи восьмого! У меня диссер накрылся медным тазом и мимо американского гранта я пролетел! Восьмой!!! Кабы не ваша советская власть, его бы вообще не было!

— Ах ты белая кость!

— Ах ты мужик сиволапый!

Жертвы восьмого года схватились рубиться на саблях. Поручик оказался более ловок, чем красноармейцы, а, может, более зол.

— Ух ты! Бей их, бей! Бизонье дерьмо! — выкрикивал кожаный мужик. — Вот кого я с собой возьму Бизонью Мать добывать!

— Дураки, — угрюмо сказала контролерша. — Не хотела я дядю Васю с Абдуллой вызывать, а придется…

Красноармейцы запросили пощады.

— Вот только пленных мне сейчас недоставало, — вздохнул поручик. — Кадет, сторожи пленных.

Это относилось к кулинарному ученику.

Тут издалека донеслась строевая песня:

— Это что еще такое? — удивился Ванюшка. Вскоре стало ясно, что это такое. Из-за поворота показалась колонна — по четверо в ряд. Шли, печатая шаг, петровские гренадеры и ахтырские гусары, флибустьеры и комиссары, опричники Ивана Грозного и какие-то загадочные древнерусские князья. Поверх доломанов, мундиров и живописных лохмотьев у них были приколоты желтые кружки величиной с блюдце с буквой «К», пропечатанной шрифтом «Times New Roman». Знамя, на коем изображались решительно все виды оружия, сколько их накопилось со времен фараона Аменхотепа, было украшено таким же кружком, в поперечнике около метра.

— Что ж сия буквица означает? — спросил любознательный Илейка. — Принадлежность к полку, что ль? Так что ж то за полк, когда в него всякого сброда набрали? Ишь, у кого пищаль, у кого пистоля, у кого… что это он палками выделывает?..

— Я ему повыделываю, — сказала визовая контролерша. — Это он с нунчаками на англо-бурскую войну собрался. Я его знаю, он туда уже пятый, не то шестой раз бегает, все ему неймется… Визы! Визы предъявляйте!

— бодро пело воинство.

— «Ка» — килобайты! — закричал кожаный мужик. — Бизонами клянусь!

— «Ка» — каша, поди, — возразил Никишка. — Что ж еще?

А контролерша вставила в ухо какую-то фасолину с металлическим отливом и заговорила просительным бабьим голосом:

— Ой, дядь-Вась, это ты? Дядь-Вась, миленький, опять прут! Без виз, конечно! Да нет, не взвод — дивизия! Дядь-Вась?.. Да, да! А я уж с тобой рассчитаюсь! И закуску, да! Что? Поганую, поганую! Другая не возьмет! Дядь-Васенька, скорее, не удержу я их! Да, да, и Абдуллашеньку! Как всегда — за гаражами, а я у контейнеров стою… Дядь-Вась, жду! Беги скорее!