"Замок в лунном свете" - читать интересную книгу автора (Вард Дьюи)Глава двенадцатаяПрошла, кажется, целая вечность, прежде чем я наконец осознала, где нахожусь: выцветшие обои моей комнаты, край деревянной спинки кровати… Люстра, так походившая на больничный плафон, была не выключена: яркий свет нестерпимо резал глаза. Зажмурившись, я медленно повернулась набок. В ушах продолжал жить отчаянный крик, выплеснувшийся из меня на пороге. Когда это было? Испуганные лица бабушки, отца, заглядывающие в двери. Отец пытается успокоить меня, поддерживает под локоть. И голос бабушки: «Надо вызвать врача». Ключ, вытащенный из замка и вставленный снаружи. Хлопок двери, режущий звук поворачиваемого ключа — и тишина. Я повернула голову. В глаза бросились пустой стол и комод с выдвинутыми до отказа ящиками. Дверца платяного шкафа была распахнута, полки пусты. В углу стоял закрытый чемодан. Рядом — аккуратно сдвинутые вместе саквояж и дамская сумка. Зачем ей понадобилось укладывать мои вещи? Почему мне не сказала об этом ни слова? Простое устрашение? Если так, цель была достигнута. При воспоминании о пережитом меня бросило в дрожь. В коридоре раздались голоса, дверь открылась. Вошел доктор Питерс в сопровождении бабушки и отца. Он подошел к постели и положил руку мне на лоб. Ладонь была прохладной, ее прикосновение действовало успокаивающе. — Меня зовут Питерс, — сказал он приветливым тоном. — Ваша бабушка говорит, что вы неважно себя чувствуете. Я лежала, вытянувшись, и молча смотрела на него. — Это еще мягко сказано, доктор, — язвительно вставила бабушка. — Слышали бы вы ее крики! Доктор Питерс придвинул стул и подсел к моему изголовью. — Вас что-то напугало? Я кивнула. — Что же? — Когда я вошла в комнату, все мои вещи были собраны. Посмотрите, в шкафу пусто, все уложено в чемодан. — Ну, полно, Морин, — вмешалась бабушка. — Ты же сама собрала вещи, как только вернулась из Ньюбери. Неужели забыла? Я заходила в комнату, ты даже не обратила на меня внимание. Я молча уставилась на нее. — Ты мне об этом ничего не сказала, мама, — пробормотал отец. — На сегодня и так достаточно неприятностей. К тому же я не хотела без причины волновать Морин. Какой смысл спрашивать, если у человека… — она продолжала говорить, но я уже не слушала. Значит, вот как все было. Как тот случай с сигаретами, как… Пальцы сами сжались в кулаки. Я почувствовала непреодолимое желание вскочить, наброситься на нее, сорвать крест, схватить за горло… И тут же сообразила, что именно на такой исход она и рассчитывала. Закусив губу, я откинулась на подушку. — Вы помните, как собирали вещи, мисс Томас? — послышался бесстрастный голос врача. — Нет… Не помню. — Боже! Видимо, такое никогда не излечивается, — картинно вздохнула бабушка. Доктор Питерс нетерпеливым взмахом руки остановил ее, осторожно коснулся моего плеча. — Если это были не вы, то кто, по-вашему, мог собрать вещи? — Какое это имеет значение? — я устало закрыла глаза. — Почему бы сразу не перейти к делу? К действительной причине вашего приезда… — И в чем же она заключается? Ни его взгляд, ни жесты не выдавали, о чем он думает на самом деле. Он не верил мне, разумеется… Почему он должен был верить? — В том, чтобы меня снова отправить в психиатрическую клинику. — Чепуха! Я могла бы это сделать, не приглашая тебя в свой дом. — Ты поступила иначе, потому что отец был против. Теперь тебе легче навсегда избавиться от меня. Какой благородный жест: дать больной внучке шанс пожить в нормальной обстановке, а потом доказать, что она еще недостаточно здорова. Просто и надежно. Хотя, может быть, это всего-навсего плод больного воображения, паранойя… — Не ставьте, пожалуйста, себе диагноз, — сказал доктор Питерс с неожиданной строгостью, — У вас есть успокоительное? Отец выдвинул ящик стола. Пусто. — Может быть, в сумочке? — предположила я неуверенно. Мне подали сумку, однако там тоже ничего не было. — Ты не могла случайно сунуть их в чемодан? — ласково осведомилась бабушка. — Может быть, мне поискать? — Но ты же точно знаешь, где они. Что ты с ними сделала? Спустила в унитаз? Ее зрачки сузились, как у кошки; высохшая рука с силой сжала серебряный крест. Да, на этот раз она одержала верх, но какой ценой! Теперь я знаю, что происходит, и была полна решимости противостоять ей. Мне больше нечего было терять. В «Хогенциннене», я не останусь. Все равно, куда меня отправят, только бы не оставаться рядом с ней! — Вот, возьмите, — доктор Питерс вынул из кармана коробочку, вытряхнул на ладонь две розовые таблетки. Отец подал стакан воды. — Что дальше? — спросила я, послушно проглотив лекарство. — Вызов «Скорой помощи»? Твои желания исполняются, бабушка, можешь быть довольна. — Ее нескрываемое злорадство начинало забавлять меня. — Представь, что будут говорить в Ньюбери, когда по улицам с воем сирены пронесется машина с красным крестом? — Увы, ее не следовало забирать из клиники, — бабушка нервно облизала сухие губы. — Думаю, вы согласитесь со мной, доктор. После всего, о чем я вам рассказывала, ее нельзя оставлять в доме. Доктор Питерс поднялся, положил на стол коробочку с таблетками: — По две каждые восемь часов, если вам будет нужно, мисс Томас. — Он повернулся к бабушке: — Должен предупредить вас, что я не имею права предписывать вашей внучке какие-либо радикальные средства. Завтра я загляну к вам снова и поговорю с ней в спокойной обстановке. Желательно наедине. Уже стоя в дверях, он добавил: — Постарайтесь заснуть, мисс Томас. Спокойной ночи. Комната опустела. Смолкли шаги в коридоре, послышался звук открываемой входной двери. Тихие голоса, хлопок дверцы автомашины и удаляющийся гул двигателя. Я тупо смотрела на аккуратно уложенные вещи. Этот раунд снова был не в мою пользу. Внезапно меня охватил страх. Я боялась уже не бабушку — боялась быть несправедливой к ней. Навязчивая мысль о том, что она желает спровадить меня в сумасшедший дом, вполне могла оказаться симптомом мании преследования. С врачами тяжело спорить. Кто знает, не было ли мое состояние еще хуже, чем я предполагала? Доктор Питерс не был застрахован от ошибок. Кто же собрал мои вещи? Разве теперь возможно сказать это с уверенностью? Я могла собрать их и забыть об этом. Возможно, и сигареты я сама бросила в огонь. Во всем была виновата я! Дверь в комнату тихо приоткрылась и тут же захлопнулась, стоило мне приподняться. Отчетливо щелкнул, поворачиваясь, ключ. Я спрыгнула с кровати и забарабанила в дверь кулаками: — Выпусти меня! Мне нужно в ванную! Выпусти! Ответа не было. Я начала всхлипывать. — Выпусти меня. Пожалуйста. Ну, пожалуйста… Прошло полминуты, показавшиеся мне вечностью, прежде чем послышался голос бабушки: — Я поставила в шкаф ночной горшок, Морин. Спокойной ночи. |
||
|