"Август. Первый император Рима" - читать интересную книгу автора (Бейкер Джордж)

16 марта 44 г. до н. э. Общественное мнение. Долабелла. Посольство нейтралов

И вновь настал день – день после смерти Цезаря, и стало ясно, что по-прежнему встает и садится солнце, дует ветер и течет вода, хотя уже без Цезаря. Этот день – 16 марта – прошел в переговорах, поскольку никто не представлял приблизительных сил обеих партий, необходимо было собраться и выяснить, как обстоят дела. Еще до конца дня Марк Антоний осмыслил главные события и теперь знал, как поступить.

Заговорщики были уверены, что имеют преимущество в сенате. Они собирались одержать победу в народном собрании, если удастся. Ночью они попытались заручиться голосами избирателей, на которых могли надеяться и которые задали бы тон всему собранию. Деньги переходили из рук в руки. Дилемма Брута и Кассия заключалась в том, что они ждали от этих подкупленных членов народного собрания, чтобы те направили события в правильное русло и провели его, как в давние времена, и речи их были убедительными и разумными. Подкупленные, в свою очередь, знали об истинном общественном мнении, и, когда началось собрание на Форуме, они слишком осторожно стали выкликать имена убийц Цезаря или просто выкрикивать враждебные ему лозунги. Короче, они примкнули к тем, кто кричал о всеобщем примирении, в том числе и о прощении убийц. К несчастью, претор Луций Корнелий Цинна выбрал очень неудачный момент, чтобы достаточно бесцеремонно прервать выступления участников. Публично стянув с себя официальное платье, как позорное одеяние, надетое на него тираном, он обличал Цезаря и все его деяния и прославлял великолепные дела тираноубийц. Их следует, полагал он, наградить, как облагодетельствовавших общество… В этом месте его речи неподкупленная часть собрания взбунтовалась.

Но вот Луций Корнелий Долабелла был выведен на помост организаторами митинга. Долабелла был тем молодым человеком, которого Цезарь назначил замещать консульскую должность после того, как он, Юлий, отправится на парфянскую войну. С устранением Цезаря молодой Долабелла автоматически становился консулом вместе с Марком Антонием, и он поспешил вырядиться в приличествующие одежды, в которых и появился на собрании. Полагая, что ему следует примкнуть к более сильной партии, Долабелла произнес речь, направленную против Цезаря, и заявил, что с самого начала находился в рядах заговорщиков, хотя, к сожалению, не смог присутствовать в решающий момент. Подкупленные радостно приветствовали его выступление, а сторонники Цезаря были озадачены, зная, что он из их партии.

Затем на трибуну взошли довольные Брут и Кассий, чтобы получить аплодисменты своих сограждан. Они изощрялись в похвалах друг другу и возвращали собрание к тем далеким временам, когда их предки изгнали Тарквиния Гордого. Они говорили, что Цезарь был еще хуже Тарквиния, который был законным царем; они также потребовали возвращения всех изгнанных в дни правления Цезаря. Под гром аплодисментов своих нанятых сторонников они возвратились на Капитолий, скорее подавленные тем несомненным фактом, что, несмотря на старания подкупленных, они не смогли полностью сокрушить народное собрание.

Антоний, очевидно, также это отметил. Вечером тон обеих партий изменился. Нейтралов, которые не имели выгоды от заговора, упросили навестить Антония и Лепида не для того, чтобы оправдать убийц Цезаря – это было бы слишком опасно, – но чтобы их извинить, указать на чистоту их намерений и призвать в интересах их же города к необходимости мира и спокойствия. Они упомянули об общественном благе и благородстве прощения.

Марк Антоний в порыве вдохновения мог лгать, как дипломат; и ни от кого другого не могли послы получить обещания в такой сердечной манере. Он уверил депутацию, что ни он, ни его друзья ничего не предпримут из личных побуждений, и указал на то, что они с Лепидом верны воинской клятве защищать Цезаря и отомстить за него и что они обязаны наказать убийц, но, продолжал он, тем не менее они не отказываются с ними встретиться на равных в сенате и посмотреть, могут ли они прийти к соглашению.

Это очень воодушевило заговорщиков. Они и подумать не могли, какой смертельный для враждебного лагеря сюрприз готовил Антоний.