Глава 12

Рефаим

Пересмешник позволил себе удовольствие камнем рухнуть с крыши семнадцатиэтажного небоскреба. Раскинув крылья, он парил над центром города, черное оперение делало его почти невидимым в темноте.

Как будто люди когда-то смотрят в небо! Жалкие, бескрылые земные создания! Самое удивительное, что Стиви Рей тоже была бескрылой, но Рефаим даже в мыслях никогда не причислял ее к представителям ничтожной толпы земных тварей.

Стиви Рей… Сердце пересмешника затрепетало. Он замедлил свой полет. Нет. Он не должен думать о ней сейчас. Сначала нужно отлететь подальше и убедиться, что никто не подслушивает его мысли. Отец не должен ни о чем догадаться. И Неферет ни в коем случае не должна ничего узнать.

Рефаим закрыл свое сознание для всего, кроме ночного неба, и неторопливо описал широкий круг над городом, желая удостовериться, что Калона не решится присоединиться к нему, отвергнув Неферет. Убедившись, что ночное небо принадлежит ему одному, Рефаим устремился на северо-восток, чтобы, минуя старое здание вокзала, кратчайшим путем добраться до средней школы Уилла Роджерса, где обосновалась шайка, терроризировавшая эту часть города.

Рефаим, как и Неферет, не сомневался в том, что таинственными головорезами, скорее всего, были красные недолетки. Пожалуй, это был единственный вопрос, по которому их мнения совпадали.

Рефаим бесшумно и быстро подлетел к старому зданию вокзала. Облетая его кругом, он напряг свое острое ночное зрение, чтобы разглядеть малейшее движение, выдающее присутствие недолеток или вампиров, хоть синих, хоть красных. Что он будет делать, если Стиви Рей вернулась сюда и снова обосновалась в подвале и туннелях со своими недолеткам? Сможет ли он остаться бесшумным и невидимым или не выдержит и выдаст ей свое присутствие?

Прежде чем Рефаим смог ответить себе на этот вопрос, ему стало ясно, что сегодня решения принимать не придется. Стиви Рей здесь не было. Он почувствовал бы, будь это не так. Это открытие накрыло его, словно саван, и Рефаим с тяжелым вздохом опустился на крышу вокзала. Здесь, наконец-то очутившись в полном одиночестве, он впервые позволил себе обдумать жуткую лавину событий, пришедшую в действие в это злополучное утро. Чтобы легче думалось, Рефаим сложил крылья и принялся беспокойно расхаживать по крыше взад-вперед.

Итак, Тси-Сги-ли плела сеть судьбы, грозившую сокрушить весь мир Рефаима. Отец собирался использовать Стиви Рей в войне против Неферет за собственную душу. Ради победы в этой войне он был готов использовать кого угодно!

При этой мысли в душе у Рефаима все всколыхнулось, но он тут же подавил свое возмущение, как делал всегда до того, как Стиви Рей вошла в его жизнь.

— Вошла в мою жизнь? — невесело рассмеялся Рефаим. — Мне кажется, что она вошла в мое тело и в душу. — Он остановился, вспоминая, как прекрасная чистая сила земли наполнила и исцелила его. Рефаим со вздохом покачал головой. «Нет, это не для меня, — сказал он притихшей ночи. — Мое место не с ней, это невозможно. Мое место там, где оно всегда было и будет — рядом с отцом. Во Тьме.

Пересмешник посмотрел на свою руку, лежавшую на металлической решетке. Он не был ни мужчиной, ни вампиром, ни бессмертным, ни человеком. Он был чудовищем. Но разве это означало, что он должен бесстрастно смотреть, как Стиви Рей станет пешкой в игре его отца, и жертвой в планах Неферет? Или, еще хуже, поможет погубить ее?

Стиви Рей его не предавала. Даже если он похитит ее, она ни за что не выдаст связь, существовавшую между ними.

Рефаим продолжал отрешенно смотреть на свою руку, как вдруг его словно что-то толкнуло изнутри, и он узнал место, где стоял, и решетку, за которую держался. Здесь красные недолетки поймали их в ловушку, и Стиви Рей едва не умерла… Здесь она была так тяжело изранена, что он дал ей выпить своей крови и… Запечатлился с ней.

— Клянусь всеми богами, я бы отдал все, лишь бы вернуть это обратно! — прокричал Рефаим в черные небеса. Слова насмешливым эхом вернулись к нему. Он сгорбил плечи и уронил голову, но рука его продолжала гладить железную решетку. — Что мне делать? — прошептал пересмешник. Никто ему не ответил, да он и не ждал этого. Он просто убрал руку с бездушного металла и взял себя в руки. — Я сделаю то, что всегда делаю. Выполню приказ своего отца. Если я смогу хотя бы немного защитить Стиви Рей, то так тому и быть. Если не смогу — будь, что будет. Мой путь определен моим происхождением. Я не в силах изменить его.

Слова его были холодны, как январская ночь, но на сердце вдруг стало горячо, словно произнесенное вслух решение вскипятило его кровь.

Не раздумывая ни секунды, Рефаим спрыгнул с крыши вокзала и продолжил свое путешествие на восток, пролетев несколько милей, отделявших центр города от средней школы Уилла Роджерса.

Главный корпус школы стоял на невысоком возвышении. Это было большое прямоугольное здание из светлого кирпича, казавшегося песочным в свете луны.

Рефаим подлетел к центральному фасаду, обрамленному двумя высокими каменными башнями с красивым резным орнаментом, и опустился на вершину одной из них. И тут же весь напрягся, приготовившись к битве.

Он сразу почуял их. Все пространство вокруг школы было пропитано запахом красных недолеток.

Бесшумно ступая, Рефаим подошел к краю башни, откуда открывался вид на всю территорию перед школой. Он увидел несколько деревьев, больших и маленьких, просторную лужайку — и все.

Рефаим замер, приготовившись ждать. Ожидание длилось недолго. Он заранее знал, что так и будет. Приближался рассвет. Рефаим ожидал увидеть красных недолеток, но не ожидал, что они — наглые, гогочущие, пропахшие свежей кровью — направятся прямо к центральным дверям школы, и что во главе их будет никто иной, как недавно Превратившийся Даллас.

Николь висела у него на шее. Здоровенный туповатый Куртис очевидно вообразил себя телохранителем, поскольку, когда Даллас протянул руку к одной из дверей, он тут же вскочил на верхнюю ступеньку бетонной лестницы и обернулся, сжимая в руке пистолет. Можно подумать, он умел с ним обращаться!

Рефаим брезгливо покачал головой. Куртис не посмотрел вверх. Никто из красных недолеток, включая Далласа, ни разу не поднял головы! А стоило бы. Они даже не представляли, в какой опасности находились, ведь Рефаим больше не был беспомощным калекой, которого они когда-то поймали и использовали.

Но Рефаим не напал на своих врагов. Он молча ждал и смотрел.

Раздалось громкое шипение, и Николь быстро прижалась к Далласу.

— Да, малыш! Включай свою магию! — раздался в ночной тишине ее веселый крик, а Даллас с хохотом рванул на себя отключенные от сигнализации двери.

— Идем, — сказал Даллас, кивая Николь, и Рефаиму показалось, что он стал старше и опытнее с тех пор, как они виделись в последний раз. — Скоро рассвет, а тебе нужно успеть кое-что сделать до рассвета.

Николь с улыбкой провела рукой по молнии его джинсов, остальные красные недолетки громко расхохотались.

— Тогда поскорее идем в туннели, чтобы я могла поскорее приступить к делу!

С этими словами она повела свою банду в школу. Даллас подождал снаружи, пока все зайдут, а потом вошел следом и закрыл за собой дверь. Снова раздалось шипение, и все стихло. Когда, буквально через несколько секунд, охранник лениво подъехал к входу, вокруг все было совершенно спокойно. Охранник тоже не посмотрел вверх, поэтому не увидел огромного пересмешника, сидящего на верхушке башни.

Когда сторож отъехал, Рефаим камнем бросился в небо, и мысли его метались в такт биению крыльев.

Даллас встал во главе злых красных недолеток.

Он владеет современной магией нового мира, что позволяет ему беспрепятственно проникать в любые здания.

Красные недолетки обосновались в средней школе Уилла Роджерса.

Наверное, Стиви Рей хотела бы узнать об этом. Она должна об этом узнать! Она до сих пор чувствует свою ответственность за этих бандитов, даже после того, как они пытались убить ее! А Даллас? Что она чувствует у нему?

Рефаим вскипел от ярости при одном воспоминании о том, как он застал Стиви Рей в объятиях Далласа. Но он помнил, что она предпочла его своему бывшему парню. Ясно и определенно.

Хотя теперь это не имело никакого значения.

Только сейчас Рефаим осознал, что летит не к небоскребу «Майо», а гораздо южнее. Он скользил над примыкающим к центру районом Талсы, мимо тускло освещенного бенедектинского аббатства, над площадью Утики, бесшумно приближаясь к высокой каменной стене, ограждавшей кампус. Рефаим сбился с ритма и запнулся в полете.

Вампиры непременно посмотрят вверх. Он снова взмахнул крыльями и взмыл в ночное небо, поднимаясь все выше и выше.

Поднявшись так высоко, что его нельзя было разглядеть с земли, Рефаим обогнул кампус и неслышно опустился с другой стороны западной стены, выбрав укромное темное местечко между двумя фонарями. Отсюда он короткими перелетами двинулся дальше, стараясь, чтобы чернота его перьев сливалась с мглой ночи.

Он был в нескольких взмахах крыльев от стены, когда услышал жуткий вой. В этом звуке было столько муки и отчаяния, что даже у пересмешника кровь застыла в жилах. Кто может так выть?

Рефаим еще не успел закончить свой вопрос, когда понял, что знает ответ. Собака. Собака Старка.

Во время одного из приступов своей бесконечной болтовни, Стиви Рей рассказала ему, что один из ее друзей, парень по имени Джек, взял себе собаку Старка, когда тот превратился в красного недолетку, и что с тех пор собака и этот мальчик стали неразлучны, и как это чудесненько, потому что собачка такая умница, а Джек такой лапочка. Стоило Рефаиму вспомнить об этом разговоре, как все встало на свои места.

Когда пересмешник приблизился к зданию школы, он услышал громкий плач, аккомпанировавший собачьему вою. Рефаим уже знал, что ему предстоит увидеть, когда бесшумно вспорхнул на стену и опустил взгляд на скорбную сцену внизу.

Он посмотрел. Он просто не мог удержаться. Он хотел увидеть Стиви Рей — просто увидеть, хотя бы ненадолго. В конце концов, он все равно не мог сделать ничего другого — нельзя же было выдать свое присутствие посторонним!

Он оказался прав — невинным, принесенным Неферет в уплату долга Тьме, оказался друг Стиви Рей по имени Джек.

Под расколотым деревом, через которое Калона когда-то вырвался из своей земляной тюрьмы, стоял на коленях какой-то незнакомый Рефаиму мальчик. Вся трава вокруг него была залита кровью, а мальчик все кричал: «Джек, Джек!», и собака жутко выла рядом с ним…

Странно, почему никто не замечал, что крови гораздо меньше, чем должно было быть при таком ранении? Рефаим задумчиво покачал головой. Что ж, Неферет накормила Тьму досыта. Рядом с плачущим мальчиком, положив руку ему на плечо, молча стоял Фехтовальщик Дракон Ланкфорд. Их было трое — собака, мальчик и Фехтовальщик. Стиви Рей с ними не было. Рефаим попытался убедить себя в том, что оно и к лучшему. Очень хорошо, что ее тут нет и она его не увидит… В следующее мгновение его захлестнула волна чувств — грусти, тревоги и мучительной боли. Затем к троице подбежала Стиви Рей с гигантской белой кошкой в руках. Видеть ее было таким счастьем, что у Рефаима перехватило дыхание.

— Фанти, миленькая, ну перестань! — Ее быстрый говорок с ясно выраженным акцентом был для него все равно, что весенний дождь для иссохшей пустыни.

Рефаим молча смотрел, как Стиви Рей опускается на корточки перед огромной собакой, поставив кошку возле ног. Белая кошка тут же принялась тереться о собаку, словно пыталась забрать ее боль. Рефаим изумленно вытаращил глаза, увидев, как собака притихла и начала вылизывать кошку.

— Вот так, умничка, хорошая девочка. Кэмерон тебе поможет! — Стиви Рей посмотрела на Фехтовальщика, и Рефаим заметил, как тот едва заметно кивнул. Затем Стиви Рей бросилась к рыдающему мальчику.

Порывшись в кармане джинсов, она вытащила оттуда смятый бумажный носовой платок и протянула ему. — Дэмьен, милый, ну перестань уже. Ты заболеешь!

Парень, которого она назвала Дэмьеном, машинально взял протянутый Стиви Рей платок и быстро провел им по лицу.

— М-мне все равно.

Стиви Рей дотронулась до его щеки.

— Я знаю, но ты нужен своей кошке и Фанти. Милый, Джек будет страшно расстраиваться, когда увидит тебя таким.

— Джек больше никогда меня не увидит! — Дэмьен перестал плакать, но голос его был страшен. Рефаим никогда не думал о таких вещах, но сейчас ему вдруг показалось, что он услышал в голосе мальчика звук его разбитого сердца.

— Я никогда в это не поверю, ни на секундочку! — твердо заявила Стиви Рей. — И ты тоже, если только подумаешь.

Дэмьен затравленно посмотрел на нее.

— Я не могу думать, Стиви Рей. Сейчас я могу только чувствовать.

— Часть боли уйдет, — глухо сказал Дракон, и голос его был так же мертв, как у Дэмьена. — Ровно настолько, чтобы снова можно было думать.

— Ну вот, что я говорю? Прислушайся к Дракону! Когда ты снова сможешь думать, ты найдешь в своем сердце присутствие Богини. Следуй ему. И помни о Потустороннем мире, в котором мы все встретимся вновь. Джек сейчас там. Когда-нибудь ты снова встретишь его на лугах Богини.

Дэмьен перевел взгляд со Стиви Рей на Фехтовальщика.

— Вам это удалось? Все эти правильные мысли облегчили вам боль от утраты Анастасии?

— Никто никогда не облегчит боль моей утраты. До сих пор я все еще ищу в себе нить, связывающую меня с Богиней.

В глазах у Рефаима почернело. Это он был причиной страданий Фехтовальщика. Это он убил профессора Анастасию, жену Дракона Ланкфорда. Он сделал это совершенно бесстрастно, не чувствуя ничего, кроме раздражения из-за краткой потери драгоценного времени, потребовавшегося на то* чтобы победить и уничтожить ее.

«Я убил ее, не думая ни о ком и ни о чем, кроме необходимости исполнить приказ отца. Я — чудовище».

Рефаим не мог отвести глаз от Фехтовальщика. Боль окутывала его, словно плащ. Рефаиму показалось, будто он видит зияющую пустоту, оставшуюся в жизни Дракона после смерти любимой. И впервые за свою многовековую жизнь Рефаим испытал горечь раскаяния.

Он был уверен в том, что не шелохнулся и не издал ни звука, когда вдруг почувствовал на себе взгляд Стиви Рей.

Очень медленно Рефаим отвел взгляд от Дракона и посмотрел на ту, с которой был Запечатлен. Глаза их встретились и не смогли оторваться друг от друга. Чувства Стиви Рей охватили Рефаима с такой силой, словно она нарочно напустила их на него. Сначала он почувствовал ее изумление, заставившее его вспыхнуть и смутиться. Потом на него обрушилась грусть — глубокая, мучительная, безнадежная. Рефаим попытался передать Стиви Рей свое сожаление, в надежде, что она поймет, как он скучает без нее, и как скорбит о том, что имел, пусть косвенное, отношение к ее горю. В ответ он получил такой сильный разряд гнева, что едва не свалился со стены.

Рефаим затряс головой, не до конца понимая, что именно он пытается отрицать — то ли гнев Стиви Рей, то ли его причину.

— Дэмьен, милый, вы с Фанти должны пойти со мной. Тебе нужно поскорее уйти от этого ужасного места! Здесь творятся страшные вещи. И страшные силы все еще рыщут поблизости. Я их чувствую. Идем. Сейчас же, — медленно произнесла она, обращаясь к убитому горем мальчику, ни разу не взглянув на Рефаима.

— Что ты чувствуешь? Где? — встрепенулся Дракон.

— Тьму. — Стиви Рей быстро подняла глаза на Рефаима, и метнула в него это короткое слово, словно кинжал. — Грязную, неисправимую Тьму. — С этими словами она решительно повернулась спиной к Рефаиму. — Я чувствую, что здесь нет ничего такого, против чего стоило бы обнажать меч, но мы должны поскорее уйти отсюда.

— Согласен, — сказал Дракон, но от Рефаима не укрылось сомнение, прозвучавшее в его голосе. Что ж, по всему видно, что этот Дракон может стать для них серьезной помехой в будущем…

А Стиви Рей? Его Стиви Рей. Что она? Может ли она по-настоящему ненавидеть его? Может ли навсегда отвергнуть?

Жадно впитывая в себя ее чувства, Рефаим молча смотрел, как Стиви Рей помогает Дэмьену подняться на ноги и уводит его, Дракона и кошку с собакой прочь, в сторону корпусов. Он чувствовал ее гнев и тоску, и понимал эти чувства. Но ненависть? Неужели она может его ненавидеть? Рефаим не был в этом уверен, хотя в глубине души знал, что заслужил ее ненависть. Нет, он не убивал Джека, но он был верным союзником тех, кто это сделал.

Он был сыном своего отца. И это было все, что он знал в своей жизни. Разве у него был какой-то другой выбор?

Когда Стиви Рей ушла, Рефаим взлетел на стену, разбежался и прыгнул в небо. Мощно рассекая воздух своими тяжелыми крыльями, он описал круг над притихшим кампусом и устремился в сторону небоскреба «Майо».

«Я заслужил ее ненависть… Я заслужил ее ненависть… Я заслужил ее ненависть…»

Эти слова громом стучали в его висках в такт взмахам крыльев.

Его собственная боль и отчаяние соединились с отголосками тоски и гнева Стиви Рей, а сырость холодной ночи смешивалась со слезами, заливавшими птичье лицо пересмешника.