"Искупление" - читать интересную книгу автора (Рейб Джейн)

Кровавое воссоединение

— Ты действительно уверен, что этот плот нас выдержит? — Рагх помогал связывать дюжину тонких бревен, но его толстые когти с трудом справлялись с задачей. — Я ведь довольно тяжелый, и Мэлдред — тоже.

— Знаю. Людоеды легкими не бывают, — откликнулся Дамон. — Я не уверен, что плот будет нас держать. Но ведь мы все отличные пловцы. Надо же хоть попробовать.

Рагх скептически взглянул на него, вспомнив случай на море в шторм:

— Ты сошел с ума, друг мой.

Драконид помог бывшему рыцарю столкнуть импровизированное судно в реку и осторожно взобрался на бревна, аккуратно положив перед собой меч. Плот не утонул, когда Мэлдред и Дамон взгромоздились на него, но сильно осел, грозя перевернуться при малейшем неосторожном движении. Рагх придавил когтем меч, чтобы тот невзначай не соскользнул в воду.

Сивак рассчитывал, что они пойдут берегом, но Грозный Волк сказал, что движение по заросшей травой и кустарником земле будет слишком медленным, а в Трот им нужно попасть как можно скорее. С тех пор как Дамон отказался от поисков Фионы и увидел мглистого дракона в хрустальном шаре, он все время подвергал спутников риску. Ни один из них не спал и минуты за последние сутки, но бывший рыцарь тем не менее выглядел бодрым и оживленным.

— Если бы мы пошли берегом, то могли бы путь сократить и… — Рагх проглотил остаток фразы в тот момент, когда налетел ветер и сдул с Дамона капюшон. Он заметил, что правая сторона лица Грозного Волка почти полностью покрылась мелкими черными чешуйками, только небольшой участок шеи еще оставался свободным. Руки его тоже были в чешуе. Старая мантия чародея скрывала почти все участки тела Дамона от посторонних глаз.

— Нет, поплывем на плоту.

Дамон, нахмурившись, стоял на корме плота, древком алебарды отталкиваясь от дна. Драконид вынужден был признать, что двигаются они гораздо быстрее, чем если бы шли по густой траве.

Рагх посмотрел на восток, его внимание привлекли три отдыхающих крокодила, над которыми роились мухи.

— Но, согласись, на плоту нельзя пересечь Новое море. Даже только добраться до побережья на нем вряд ли можно.

— На плоту нельзя, но на пароме — можно, — вставил замечание Мэлдред. — Ты ведь именно на это и рассчитываешь, правда, Дамон? Что мы найдем паром?

Действительно, это входило в планы Грозного Волка, но он даже не потрудился кивнуть людоеду.

Дамон продолжать смотреть вперед, вглядываясь в густую листву по берегам. Он думал о малыше, которого видел на руках Рикали в хрустальном шаре, и задавался вопросом, мальчик это или девочка и насколько ребенок похож на него.

«Раньше я был недурен собой, — размышлял бывший рыцарь. — Пока проклятая чешуя не начала покрывать мое тело. Но, по меньшей мере, у ребенка будет семья — Рикали и Вейрек. Я то этого, кажется, был лишен». Как ни печально, но Дамон действительно не помнил почти ничего из своего детства, не мог назвать имен отца и матери и предполагал, что он сирота.

— Если мне удастся добиться их безопасности, у ребенка будет хороший дом, — пробормотал он.

— Ты что-то сказал, Дамон?

— Ничего, людоед.

Мэлдред глубоко вздохнул и низко опустил голову. Через несколько минут он уже крепко спал.

Но Дамон не мог позволить себе отдохнуть. Не чувствовал он и голода, впрочем, тот темп, который он навязал спутникам, не позволял сделать привал, чтобы перекусить. «Потом поедят. Может быть, и я тоже — но потом». Сейчас Грозный Волк не нуждался ни в отдыхе, ни в пище, его чувства обострились, мышцы налились силой. Удивительно, сколь малым он поддерживал себя.

Большую часть времени Дамон чувствовал необычайную мощь, он был сильным, как никогда, энергия в нем клокотала, била ключом. Но при этом каждый дюйм тела немилосердно ныл; периодически накатывала тошнота, стучало в висках. Ноги Грозного Волка были сбиты, поскольку явно росли и уже не умещались в сапогах.

«Будь ты проклят, мглистый!» — молча бранился Дамон на каждом шагу.

К счастью, рукава старой мантии были достаточно длинны, чтобы скрывать его изуродованные руки. Грозный Волк не хотел, чтобы Рикали и малыш — когда он найдет их — видели, что с ним случилось.

«Если только к тому времени во мне останется хоть что-то человеческое», — думал он.

Бывший рыцарь знал, что Рагх украдкой за ним наблюдает, пока они плыли по извилистой протоке под лучами заходящего солнца. Дамон не хотел, чтобы драконид знал, какие страдания ему доставляет магия мглистого, поэтому старался смотреть на что угодно, но не на своих пассажиров. С реки владения черной выглядели гораздо лучше. Он подумал, что при иных обстоятельствах путешествие было бы более приятным. Листья кипарисов были ярко-изумрудного цвета, среди них сидели цветастые попугаи, их длинные хвосты напоминали ленты, привязанные к ветвям. Хотя плот проходил на некотором расстоянии. Дамон мог разглядеть птиц в мельчайших подробностях и отчетливо слышал их крики. Шум то нарастал, то затихал, примешиваясь к стуку в его висках. Он видел каждый лист, каждую прожилку, слышал шелест, слышал легкий плеск волн о бревна плота и о берег. Невидимых животных в чаще Дамон определял по тем звукам, которые они издавали: пантеру — по рычанию, оленя — по осторожной поступи. Потом он услышал глухой рев и понял, что такой голос не может принадлежать обычному существу.

Грозный Волк вытащил древко алебарды из воды и принялся настороженно вглядываться в листву на правом берегу. «Для дракона слишком громко, — думал он. — Для потомка или драконида — чересчур громко».

Чудовище заревело снова.

— Что это, Дамой? — спросил Рагх, глядя в том же направлении и стараясь не качать плот. Он грозно посмотрел на Мэлдреда, который, проснувшись, так дернулся, что все трое чуть не оказались в воде.

Дамон заметил движение веток на берегу, дюжинах в трех ярдов от реки. Возможно, опасности и не было, но Грозный Волк теперь очень хорошо мог видеть на таком расстоянии, даже сквозь крошечные просветы в густой листве, поэтому продолжал смотреть, в какой-то мере наслаждаясь этой возможностью. Большая зеленая рука, покрытая чешуей, отвела в сторону ветку. Дамон разглядел оливковое тело рептилиеподобного существа, которое держало в когтистой лапе копье. «Ящерочеловек? Нет, не похоже, — размышлял бывший рыцарь. — Слишком большой, и чешуи очень уж много». Он не мог видеть тварь полностью, только отдельные части тела, но через минуту все стало ясно.

— Бакали, — прорычал он. — Отвратительный бакали.

Это был представитель древней расы, почти совсем исчезнувшей.

«Лучше бы они все передохли», — подумал Грозный Волк.

Хотя и хитрые, бакали были не слишком умные. Сильные и смелые, они отличались продажностью — служили тем, кто больше заплатит. В землях черной драконйпы бродили их разрозненные небольшие племена. Дамону приходилось сталкиваться с бакали несколько лет назад. Некоторые из них служили Сабл. Но этот, одиночка, видимо, просто искал себе пропитание. Судя по тому, как существо кралось, оно явно преследовало кого-то…

— Он меня не интересует.

Грозный Волк снова начал править плотом, теперь немного медленнее, из любопытства продолжая наблюдать за существом. Скоро он заметил, что бакали не один — неподалеку двигались по крайней мере еще трое его сородичей. Впрочем, даже нескольких тварей было слишком мало, чтобы задержать бывшего рыцаря. Но сердце Дамона забилось чаще, когда благодаря обострившемуся зрению он рассмотрел, кого преследовали бакали.

— Рагх, — тихо сказал он, хотя был уверен, что твари не заметили их и, конечно, не могут слышать на таком расстоянии. — Там Фиона.

На этот раз драконид, дернувшись от удивления, едва не перевернул плот:

— Соламнийка? Она жива?

— Пока, — сухо ответил Дамон. — Но, кажется, несколько огромных уродливых бакали пытаются это исправить. — Хотя он сам был удивлен, увидев девушку, и рад, что она жива, но тем не менее испытывал досаду, поскольку из-за Фионы их поход мог задержаться. — Будь оно все проклято! — выругался бывший рыцарь. При всем желании он не мог позволить, чтобы жизненный путь соламнийки закончился в желудках бакали.

«Может быть, Фиона каким-либо образом отыскала их следы и все время шла за ними?» Дамон спешно направил плот к берегу, жестом приказав Рагху и Мэлдреду сохранять спокойствие, и указал на бакали, как раз в этот момент потеряв девушку из виду. Сосредоточившись, Грозный Волк попытался разобраться в звуках на болоте.

Шум усилился. Крики птиц и других неизвестных животных становились все громче, хотя они по-прежнему не приближались к реке и скоро стали раздражающе неразличимыми даже для чуткого уха Дамона.

— Рагх, оставайся здесь и приглядывай за людоедом. Будь внимателен, не допусти беды.

Драконид и маг, очевидно, не обратили внимания на изменения в звуках болота. Рагх… Бывший рыцарь слишком четко слышал хриплое дыхание сивака, слышал, как бьется его сердце, и сердце Мэлдреда тоже — оно стучало медленнее и громче, чем у него самого или у драконида.

— Тебе одному не справиться, — тихонько сказал Рагх, но Дамону показалось, что тот крикнул прямо ему в ухо.

Дамон покачал головой:

— Их мало. Я в состоянии справиться и с четырьмя бакали. — Даже собственный шепот громом отдавался в его ушах. — Следи за людоедом, говорю. Мы не можем позволить ему бежать и предупредить обо мне мглистого.

Грозный Волк вытащил плот на берег, чтобы его не унесло течением, поднял алебарду и двинулся в чащу.

Дела начали стремительно ухудшаться, как только он скрылся в зарослях. Звуки болота стали невыносимыми, оглушающими. К жужжанию насекомых и болтовне птиц добавился шум листвы. Дамон остановился и бросил алебарду на землю, чтобы закрыть уши ладонями. Это не помогло. Рычание дикого кота звучало как могучий рев, река с грохотом билась о берег. Грозный Волк сжал зубы и запрокинул голову: «Как я могу помочь Фионе, если не в состоянии помочь себе? Во имя ушедших Богов, что со мной?»

— Рагх… — выдохнул Дамон, пытаясь сказать дракониду, чтобы тот шел за Фионой, но не знал, достаточно ли громко произнес эти слова и услышал ли его драконид. Он позвал сивака вновь, на этот раз громче, и этот слабый крик ударил его по барабанным перепонкам, словно кинжальными лезвиями. Крики попугаев усиливали муки Грозного Волка, гудение насекомых превратилось в вой, поскрипывание ветвей отдавалось громом в его голове.

Он слышал, как колотится его сердце, как кровь журчит по венам в такт с течением воды в реке, слышал рев собственного дыхания, похожий на порывы штормового ветра.

— Тише, — взмолился Дамон. — Фиона. Я должен помочь Фионе. Пусть все замолчат.

Удивительно, но со следующим вздохом какофония утихла — это поразило бывшего рыцаря. Несмотря на то, что шум еще продолжался, он уже так не давил на уши и Дамон смог хотя бы думать. «Тише. Пожалуйста, пожалуйста, пусть станет тихо». Сконцентрировав на этом мысли, он обнаружил, что способен приглушать некоторые звуки по своему выбору, хотя это и требовало определенных усилий. Бывший рыцарь сосредоточился опять и приглушил мешающие шумы так, чтобы их можно было терпеть.

Его слух восстановился, он поднял алебарду и двинулся вперед. С каждым шагом Грозному Волку становилось все лучше. Он слышал шипение и рычание бакали и был способен различать эти шумы, отдалив их от себя. Тогда становились различимыми другие звуки — свист меча, извлекаемого из ножен, и женское учащенное дыхание. Вглядевшись сквозь пышно цветущие лианы, Дамон заметил Фиону, которая замерла на мшистой поляне в боевой стойке.

«В ней что-то изменилось, — промелькнула мысль. — Что-то… Ее лицо! Исчезли шрамы, сожженные волосы стали пышными. Этого не может быть! Ладно, об этом после, — решил бывший рыцарь. — Сейчас необходимо позаботиться о противнике».

Фиона с вызывающим видом приближалась к крупному бакали. Тварь, напоминающая помесь человека и крокодила, с острыми гребнем вдоль позвоночника и чешуей, похожей на броню, ростом превышала восемь футов. Она клацала челюстями, высоко подняв костяную палицу.

Еще три существа, тоже вооруженные костяными палицами, топтались на краю поляны, держась поближе друг к другу. Дамон ступил на поляну, занес алебарду и помчался на них.

Несмотря на то, что бакали больше походили на толстокожих рептилий, они передвигались на двух конечностях и, как и люди, имели собственный язык. Один из них глядел из-под густых бровей, у другого были ярко-зеленые глаза, у третьего Грозный Волк отметил узкие плечи и несоразмерно толстые передние лапы. Впрочем, все они выглядели одинаково отвратительно. Все четверо имели весьма острые когти и не сводили с Дамона злобно суженных глаз.

В полдюжины длинных прыжков бывший рыцарь достиг ближайшего бакали, занес алебарду и резко послал ее вниз. Существо прорычало проклятия на древнем языке, подняло костяную палицу, но шанса применить свое примитивное оружие не получило. Лезвие алебарды рухнуло на его голову, развалив ее пополам. Две другие твари колебались, но Грозный Волк продолжал наступать, и меньший из них развернулся и побежал. Через мгновение оставшегося бакали постигла та же участь, что и первого.

Дамон услышал, как Фиона за его спиной вонзила меч в тело самого большого монстра, остановился и потянул ноздрями воздух, почуяв запах крови, исходящий от двух бакали, убитых им, и от третьего, которого девушка, очевидно, ранила. Меньшая тварь бежала в сторону одинаковых деревьев с поросшими мхом стволами, стоявших на дальнем краю поляны. Дамон понял, что должен остановить бакали прежде, чем тот позовет соплеменников, которые могли оказаться неподалеку. От этого существа исходил немного другой запах, чем от остальных. Возможно, оно было самкой.

Как только Грозный Волк достиг деревьев, бакали неожиданно швырнул в него чем-то. Три серебристых предмета сверкнули, словно падающие звезды. Дамон отпрыгнул, но было поздно. Все они попали в цель — два в живот, один в плечо. Это были металлические шипы, которые пробили его одежду и впились в тело.

Пока бывший рыцарь пытался укрыться за толстым стволом дерева, существо метнуло еще шип, не промахнувшись и в этот раз. Дамон взвыл от боли и вскинул алебарду, чтобы нанести смертельный удар. Бакали снова бросился бежать, но не успел сделать и нескольких шагов, как лезвие погрузилось в его спину.

Грозный Волк выдернул оружие из плоти твари и, видя, как смертельно раненный бакали скребет землю в жалких попытках ползти, прекратил его страдания.

Затем Дамон бросился к Фионе, которую бой, казалось, утомил так, что она едва не падала с ног. Теперь он чувствовал запах крови, еще чего-то. Это был резкий аромат, который бывший рыцарь не мог определить, — похожий на тот, который исходил от маленького бакали.

Грозный Волк фыркнул, и его движения внезапно замедлились, ноги налились тяжестью. Как ни странно, но постоянная боль в теле уменьшилась, и он почувствовал, что начинает цепенеть.

— Яд!

Вскинув алебарду на плечо, он отчаянно пытался выдернуть шипы, глубоко впившиеся в его тело. Странный запах был запахом какого-то яда. Вырывая шипы один за другим и отбрасывая их в сторону, Дамон заметил остатки белесой пасты на остриях.

— Будь все проклято, — пробормотал Грозный Волк и заставил себя идти, с трудом преодолевая вялость. Он даже почувствовал, как сердце его стало биться слабее, и хотел позвать Рагха, но сообразил, что плот слишком далеко, чтобы его услышали. «Будь проклят дракон, будь проклят я сам». Яд вызвал мучительную жажду, но бывший рыцарь надеялся, что не умрет.

Через несколько шагов он был уже рядом с Фионой и равнодушно отметил, что бакали ободрал ее левую руку. Соламнийка только кивнула Дамону, ее шатало. «Устала, — решил он. — Или, возможно, тоже отравлена». Утомленная и раненая, девушка явно проигрывала бой.

Грозный Волк встал между ней и ее противником, скинул оружие с плеча и перехватил древко у самого лезвия.

— Грязная тварь! — выругался он, вонзая навершие алебарды в живот бакали. Ящероподобное существо отшатнулось, дико размахивая лапами и задевая Дамона когтями. — Еще раз, — приказал себе Грозный Волк, собирая силы для повторного удара. Теперь он вонзил навершие глубже, заставив тварь взвыть. На рептилиеподобной морде отразился ужас.

Оглянувшись через чешуйчатое плечо, бакали увидел, какая судьба постигла его соплеменников, и что-то пробормотал, стараясь держаться на безопасном расстоянии от оружия Дамоиа. Тот не понимал, что говорит тварь, поскольку не знал ее языка. Возможно, чудовище молило о пощаде. Бывший рыцарь чувствовал не только запах ужаса, исходивший от существа, но и его вкус. Дрожа от тревожного ощущения, Грозный Волк заставил отяжелевшие члены двигаться быстрее.

— Ты должен охотитьс-ся на ч-четвероногих, а не на двуногих, — нечленораздельно произнес он, с трудом ворочая распухшим языком, и заметил, как сердце от волнения забилось быстрей.

Дамон услышал, что Фиона подкрадывается к нему сзади, услышал ее глубокий вздох и вложил все силы в последний удар. Лезвие рассекло плоть бакали, словно пергамент, черная кровь существа забрызгала Грозного Волка. Вторым ударом он отделил голову твари от тела. В этот момент соламнийка напала. Она погрузила лезвие своего зачарованного меча в спину бывшего рыцаря.

Дамон вскрикнул от боли и неожиданности и выпустил из рук оружие, а соламнийка, выдернув меч, уже снова заносила его. Грозный Волк, спотыкаясь, повернулся, сделал шаг назад и попытался поднять алебарду, но не успел. Фиона отпрыгнула, и ее лезвие скользнуло между ребер бывшего рыцаря. Любой из ее ударов мог убить обычного человека, но необыкновенная сила Дамона позволила ему удержаться на ногах. Девушка разочарованно вскрикнула. Третий удар — сильнее прежних — пришелся бывшему рыцарю по ногам. Он рухнул на колени и замолотил перед собой кулаками, стараясь выбить меч из рук соламнийки.

Именно безумие Фионы стало причиной ее предательства — Грозный Волк знал это, как и то, что яд мешает ему контратаковать.

— Фиона, это ж-же я, Дамон! Ос-становись! Язык бывшего рыцаря едва ворочался во рту, хотя он приложил все силы, чтобы достучаться до той части сознания девушки, которая все еще оставалась нормальной. Дамон снова окликнул ее, но уже слабее. У него больше не было сил уклоняться от ударов.

— Рагх! — закричал он. — Рагх!

— Можешь звать своего бескрылого любимчика, сколько хочешь, — глумилась Фиона. — Я убью и его тоже.

Дамон сражался с драконидами, потомками, драконами — и остался жив. Как же мог он теперь погибнуть, стать жертвой той, кого он в лучшие дни считал своим другом?

«Вперед! — приказал он себе. — Объясни ей, дай ей понять. Дотянись до алебарды. Моли о помощи».

Дамон чувствовал теплую плотную кровь, текущую по его спине, ребрам и ноге, ее солоноватый запах все усиливался. Он предположил, что соламнийка перерубила ребра.

— Фиона, — взмолился он. — Это я, Дамон. Вспомнила? Ос-становись, ты убьеш-шь меня.

Она оскалилась, но от следующего удара воздержалась. В ее глазах плескалось безумие, но сквозь него проглядывало и непонятное опасение.

— Это я, Дамон!

— Конечно, я знаю, кто ты! — Слова Фионы были жесткими и злыми, как буря, бушевавшая в ее душе. — Я знаю! Могучий Дамон Грозный Волк — неудавшийся Рыцарь Тьмы, неудавшийся избранник Золотой Луны. Неудачник! Неудачник! Неудачник! Единственное, что ты умеешь, — убивать людей. Убивать своих друзей. Во имя Винаса Соламна, я убью тебя!

Девушка бросилась на него, и на этот раз Дамону потребовалась вся его удачливость, чтобы увернуться. Он поднял руки, защищаясь, — уклоняться от ударов он больше не мог, кровопотеря и яд отняли у него все силы.

— Риг мертв, Дамон, — горько сказала Фиона, ударив бывшего рыцаря по руке и срезав несколько чешуек. Теперь она играла с ним, уверенная, что он в ее власти, пытаясь удовлетворить свою ярость. — Риг мертв. Это ты убил его!

Дамон покачал головой, одновременно пытаясь подняться на ноги. Борясь с головокружением, он расправил плечи и сумел отпрыгнуть как раз в тот момент, когда девушка была готова добить его последним жестоким ударом. Вытянув руку, Грозный Волк произнес:

— Фиона, я не убивал Рига. Я…

— Лжец! — Соламнийка нанесла режущий удар на уровне пояса, распоров одежду бывшего рыцаря, которая тут же окрасилась кровью. — Монстр! — взвыла она, заметив чешую на его животе. — Потомок! Ты убил Рига точно так же, как если бы вонзил клинок ему в сердце. Ты выпустил нас из темницы, но ничего не сделал, чтобы спасти его.

— Фиона, послушай…

— Ты бросил нас в Шрентаке — Рига и меня. Тебя не волновало, что может случиться с нами. Ни тебя, ни твоего лживого друга-людоеда. Ты убил Рига, Дамон Грозный Волк, так же как ты убивал всех, кто был к тебе слишком близок.

Соламнийка нанесла еще один режущий удар, попрежнему играя. Дамон знал это, но сил бороться у него больше не было.

Он упал на колени.

— Ты молишь о пощаде, Дамон? — насмехалась Фиона. — Или молишь Богов, чтобы спасли тебя? — Она запрокинула голову и захохотала. — Нет Богов в этом проклятом болоте, Дамон. Здесь только ты и я, и я не собираюсь тебя спасать. Я намерена тебя убить.

Дамон не боялся смерти. Временами он желал ее, но знал, что если умрет сейчас, то никогда не увидит своего ребенка. Никогда не сможет помочь Рикали.

«Рагх!» Грозный Волк открыл рот, но не смог произнести ни слова. «Помоги!» Он чувствовал кислый вкус, видимо, яда, смешанного с кровью.

— Сначала была Шаон, — сплюнула девушка, прохаживаясь кругами. — Первая любовь Рига — ты знаешь. Он мне все о ней рассказал — думаю, такую можно было полюбить. О да, ты скажешь, что и ее не убивал и вообще не несешь за это ответственности, но ведь она погибла из-за синего дракона, на котором ты летал, когда был Рыцарем Такхизис. Не так ли? Шаон не умерла бы, если бы ты не позволил своему дракону напасть на нее.

Дамон слышал ее все хуже — голос Фионы заглушал мерный рокот, словно рядом океанские волны набегали на каменистый берег. «Это кровь движется по венам? Или сердце пытается застучать вновь?» Нет, Грозный Волк чувствовал, что оно трепещет из последних сил, и лишь надеялся, что его дитя когда-нибудь простит своего отца.

— Следующей стала Золотая Луна. Подожди. Ты ведь не убивал ее, правда? Ты только попытался — вот этим оружием, что лежит на земле. Ты дал его Ригу, обагренное кровью Золотой Луны. Не захотел больше владеть алебардой, потому что она недостаточно хороша? Недостаточно хороша для убийства? Не захотел больше владеть, потому что не смог ею убить Золотую Луну? — Соламнийка ногой оттолкнула древко алебарды подальше от Дамона. — Хочешь посмотреть, достаточно ли хороша она теперь? Хочешь попробовать убить меня этим? Хорошо, подбери ее.

Дамон покачал головой, но его пальцы сами тянулись к оружию.

— Затем был Джаспер. Ох, прости, это же не ты направил лезвие ему в сердце, правда? Но ты мог бы это сделать. Он был с тобой — мы все были с тобой — у Окна к Звездам. Мы объединились против повелителей, пытаясь предотвратить рождение новой Такхизис. О! Мы так жаждали справедливости! Джаспер погиб там, в когтях драконицы, погиб, потому что ты привел нас в это роковое место. — Теперь соламнийка подтолкнула древко алебарды к ногам Грозного Волка. — Подними это. — Она повысила голос, словно выплевывая каждое слово. — И Несун. Риг сказал мне, что ты убил и бедного кобольда тоже. Ты вынудил его использовать магию Черных Мантий, пока это не лишило его жизни. Точно так же ты выпил жизнь и из моего возлюбленного!

Внезапно перед глазами бывшего рыцаря поплыло, Фиона показалась ему туманной, как размытый дождем рисунок мелом. Расплывались контуры ее тела, расплывался и голос. Дамон перестал слышать стук собственного сердца, смолкли крики птип и рев животных, пропал шум в ушах. Он видел по лицу соламнийки, что она кричит, но слышал только слабый шепот — ее и… Рагха?

— Убийца. Ты убил Рига! Ты убил их всех! Грозный Волк заметил что-то сияюще-красное, движущееся на фоне оранжевого неба. Это была его кровь на острие меча Фионы, который вновь опускался. Дамон ждал забвения.

— Я пытался остановить Мэлдреда! — это был хриплый крик Рагха. — Я старался… Дамон!

Меч соламнийки рухнул. Меч растворился в дожде. Бывший рыцарь лежал на спине и наблюдал, как ярко-синяя полоса смывает его остатки.

Полосой оказался Мэлдред — просто Грозный Волк уже все воспринимал не так, как было в действительности. Людоед бросился к Дамону, налетев на Фиону и сбив ее с ног ударом локтя в челюсть. Его пальцы цепко ухватились за гарду меча — Мэлдред вырвал клинок из руки девушки и отбросил подальше, затем вопросительно взглянул на Рагха.

— Она довольно сильно поранила его, — ответил драконид. Он склонился над Дамоном и зажал ладонью рану у него в боку, пытаясь остановить кровь. — Я думал, людоед, ты пытался одурачить меня, когда сказал, что слышишь, как Дамон зовет меня. Считал, ты просто хочешь сбежать.

Мэлдред не ответил, но взглянул на Фиону, чтобы убедиться, что она неподвижна — он довольно сильно ударил ее.

— Клянусь Отцом, она почти убила его!

— Почти? — Рагх покачал головой. — Посмотри, сколько крови. Я бы сказал, что она добилась своего. Он мертв, людоед, только его тело пока об этом не знает. Взгляни на эту кровь.

Красным были измазаны лапы сивака, красной влагой пропиталась земля, а одежда Дамона потемнела от нее. Мэлдред аккуратно перевернул Дамона и увидел рану у него на спине.

— Да на земле больше крови, чем в нем, — сказал драконид, все еще пытаясь остановить кровотечение.

— То, что ты делаешь, не поможет, — сказал Мэлдред дракониду. — Дамон сам неплохой целитель. Он рассказывал мне, как однажды был полевым лекарем у Рыцарей Тьмы. Я кое-чему научился у него и еще у нашего целителя, Угрюмого Кедара. Принеси мне мха, да поскорей, — продолжал людоед. — Все, что найдешь. И корни трилистника, пурпурного и белого, — это цветы такие, невысокие. Постарайся не ломать — мне нужен их сок.

Мэлдред оторвал несколько полос от одежды Дамона, чтобы использовать их вместо бинтов. Он не сводил глаз с драконида, который подобрал двуручный меч и алебарду и теперь неловко таскал их за собой, ползая в поисках трав вокруг деревьев.

— Ты все сделаешь быстрее без них! — крикнул Мэлдред. — Обещаю, что даже не прикоснусь к этим железкам. Если бы я хотел убить вас, то мог бы превосходно обойтись и без оружия. — Затем он повернулся к Дамону и сказал, точно зная, что тот не слышит его: — Я не целитель, дорогой друг, но достаточно наблюдал за Угрюмым, и он кое-чему меня научил. Я постараюсь спасти тебя…

Людоед завел свою загадочную горловую песню. Сколько-нибудь различимая мелодия в ней отсутствовала, звук был не только немузыкальным, но даже неприятным, однако Мэлдред не останавливался, концентрируясь на напеве и не переставая зажимать раны Грозного Волка.

— Следи за Фионой, — сказал маг, прервав на минуту заклинание, когда Рагх вернулся с мхом и пучком кореньев. — Она начинает приходить в себя. Сядь на нее верхом, если будет нужно. Мне сейчас не до нее — нужно Дамону помочь.

Драконид нахмурился, явно недовольный тем, что им командуют, но тут же подавил раздражение и подчинился. Ему не пришлось садиться на Фиону — ее мутило от удара Мэлдреда, и даже попытка подняться на локтях не увенчалась успехом. Девушка жмурилась, мотала головой из стороны в сторону, посматривала на Рагха и жалобно постанывала.

— Я убила Дамона? — спросила она. Рагх обернулся к Мэлдреду.

— Может быть, — ответил он и вздрогнул, когда глаза соламнийки вспыхнули и она улыбнулась.

— Отвратительная песня, — прокомментировала Фиона.

Маг пел долго, до самых сумерек, пока почти совсем не охрип.

— Дамон должен быть уже мертв, но… — пробормотал он таким же хриплым, раздраженным голосом, как у драконида.

— Но?

Драконид ждал, переводя взгляд с людоеда на Фиону, которой разрешили сесть, и дальше, на Дамона, который лежал без сознания, бледный как полотно. В лапах Рагх баюкал алебарду, свой меч и окровавленный клинок соламнийки, который он тоже подобрал.

— Но он жив, — продолжал Мэлдред. — Выздоравливать ему долго, но, думаю, он справится. Кровопотеря слишком велика, несколько ребер сломано. Я бы хотел поручить его заботам настоящего целителя.

— Мы должны переправить его на плот прямо сейчас, — сказал Рагх. — Я предпочитаю ночью плыть по реке, чем сидеть на болоте. — Он толчком поднял Фиону на ноги и кивнул в сторону берега: — Не знаю, что с ней и делать.

Мэлдред фыркнул:

— Пойдет с нами, пока Дамон не очнется. А там пусть он сам решает.

— Дамон Грозный Волк убьет меня, — сплюнула Фиона, — как он убил всех, кто находился рядом с ним. Однажды он убьет и вас обоих. — Она неохотно направилась к реке, но, заметив холодный взгляд Рагха, остановилась: — Ты еще согласишься с тем, что я зря его не убила.

— Да, зря, — мягко ответил драконид. — Лучше Дамону умереть, чем стать таким уродливым монстром, как я.

Фиона улыбнулась.

— Шевелись, рыцарь! — рявкнул Рагх. — И смотри, как бы под твоим проклятым весом плот не перевернулся! Я отказываюсь купаться в Новом море.

Плот под Фионой опасно накренился. Рагх оторвал несколько полос от ее туники, чтобы связать девушке руки за спиной, и приказал Мэлдреду следить за ней. Однако маг больше внимания вынужден был уделять Дамону, у которого начались лихорадка и бред.

Как это делал Дамон, Рагх использовал древко алебарды, чтобы отталкиваться от дна. Луна указывала путь, давая достаточно света, чтобы можно было обходить препятствия.

— Во имя детей Владычицы Тьмы, почему я делаю это? — бормотал драконид. — Я мог бы сейчас находиться в безопасности, далеко от обезумевшей соламнийки и людоеда-предателя. И от Дамона, которому лучше было бы погибнуть.

Дамон дергался, на его лбу, все еще покрытом кожей, выступили бисеринки пота. Из-под бинтов, потемневших от крови, поблескивали чешуйки. Наблюдая за Дамоном, Рагх заметил, как у того на подбородке небольшой участок кожи потемнел и вздулся пузырем размером с небольшую монету. Он тускло сверкнул и превратился в чешуйку.

— Это моя вина, — прошептал сивак. Когда они в первый раз пришли в Шрентак, драконид вместе с Дамоном отправился в башню старой целительницы. Грозный Волк надеялся, что чародейка избавит его от чешуи, но в самый неподходящий момент потерял сознание от приступа боли. Он так никогда и не узнал, что делала с ним старуха. Пока бывший рыцарь лежал без сознания, она потребовала в уплату за лечение оставить с ней Рагха в качестве домашнего животного. Рассерженный драконид убил чародейку и спрятал ее труп. Когда Дамон очнулся, сивак сказал ему, что старуха все бросила и ушла.

Таким образом, Рагх не дал целительнице вылечить Дамона, в чем тот крайне нуждался. Это он был виноват в том, что Грозный Волк с каждым днем все меньше и меньше походил на человека. Драконид говорил себе, что теперь бы заставил чародейку помочь. Убийство в этой ситуации было слишком простым решением.

— Его лихорадит уже меньше, — заметил Мэлдред, обернувшись к сиваку.

— Возможно, мы должны позволить ему умереть. Это лучше, чем жить таким, каким он становится, — откликнулся Рагх, видя, как мечется его друг.

Дамону снился сон. В глазах Фионы бушевал шторм, и Риг пытался найти путь сквозь эту бурю. Темнокожий мореход звал Фиону, затем Шаон. Был там и Раф — юный кендер, который погиб на глазах Грозного Волка, и Джаспер, и бесчисленные безымянные лица — Соламнийские Рыцари и солдаты, которых он убил на полях сражений, когда служил в Ордене Рыцарей Такхизис.

Шторм бушевал все сильнее, тьма скрывала лица, гром заглушал крики Рига о помощи. Когда буря, наконец, стихла, Дамон оказался в огромной пещере, местами освещенной неверным светом молний, изрыгаемых не черными грозовыми тучами, а пастями синих драконов.

Драконы парили под сводами пещеры, вокруг скалистых выступов и сталактитов, подлетая все ближе к Отцу Всего и Ничего, Хаосу. Они спикировали вниз, и некоторые упали, сбитые рукой Бога, но другие вновь поднялись и опять напали. Молнии распарывали воздух, насыщая его запахом серы, и тень Хаоса — сгусток мглы — начала отращивать огромные крылья.